" Вы что пить будете, водку или спирт? - Ой, мы даже не знаем, всё такое вкусное..." - С.Довлатов
Мой свояк Валерий владел редкой специальностью - бальзамировщик. Он трудился в Лаборатории Медико-Биологических Проблем и входил в так называемую "мавзолейную группу": ограниченное число учёных-практиков поддерживало мумию "Дедушки Ленина" в смотрибельном состоянии. В своих исследованиях сотрудники Лаборатории без всяких ограничений использовали спирт - ректификат самой высшей степени очистки, которым в специальных помещениях даже мыли столы и стены. Такой спирт назывался отработанным, и, слив после помывки остатки, его охотно пили местные работяги: слесари, сантехники и др. Руководящие научные сотрудники употребляли только первосортный продукт, который сами же и настаивали: на перепонках грецких орехов - для мужского здоровья, на чёрносмородиновых почках - для повышения иммунитета и на чесноке - для улучшения пищеварительного процесса.
В советские времена спирт являлся универсальной "валютой". В 1981 году мы строили дачный домик, и за спирт в нашем НИИ мастер - гальваник "золотил" мне гвозди, чтобы они не ржавели от дождя и снега, а электрики родного института сделали "экспортный" вариант силового щитка вместе с защитным шкафом. Ввиду того, что дачу мы строили полгода, а необходимость в самых разнообразных услугах проявлялась неожиданно, на работе в канцелярском шкафу я хранил литровую банку жидкой "валюты". Однажды утром, придя на работу, я услышал звуки непонятного веселья, доносящиеся из кабинета зам.начальника отдела. За приоткрытой дверью Иван Александрович угощал своего друга, начальника механички Степаныча моим спиртом, нахваливая: "Чистейший продукт! Мавзолейный! Никакого похмелья!". Высказав Ивану Александровичу своё неодобрение, я в дальнейшем руководствовался сугубо гуманистическим высказыванием моего непосредственного шефа, "Карася": "Народ - сволочь! Прячь всё в сейф!"
Каждое лето перед моим отъездом в Гурзуф Валерка дарил мне трёхлитровую банку "Мавзолейного". Два литра исключительно удобно помещались в плоской армейской металлической канистре цвета хаки с ярко-красным инвентарным номером и туго завинчивающейся пробкой на цепочке. Оставшийся литр разливался в две импортные, шведские гибкие медицинские ёмкости из-под физраствора, раздобываемые работающим в "Склифе" приятелем Женькой Лапутиным, будущим известным пластическим хирургом.
Брат Борька по заданным размерам сшил эксклюзивную "фирменную" джинсовую сумку "LEE" через плечо с множеством отделений на молниях, в одно из которых, потайное, плоская канистра входила "как к себе домой" и служила дополнительным ребром жёсткости. Шведские пакеты заполнялись наполовину и умело заворачивались в полотенце и футболки, так что сумка проходила контроль в аэропорту "Внуково" без всяческих проблем.
Замечательную продукцию выпускала шведская медицинская промышленность - к каждой ёмкости кроме плотно завинчивающейся пробки прилагался вентиль с краником, что было очень удобно для дозирования жидкости при разливе, особенно, в полёте и, вообще, в движении.
Ещё один мой приятель, Носов, служил стюардом Аэрофлота, и перед нашим с Шурой "Помидором" отбытием в Крым отдарил мне две упаковки жёстких импортных одноразовых стаканов, в Союзе не виданных. Нам с "Помидором" сильно завидовали остальные "гурзуфцы", и небольшую часть стаканов мы использовали для удачного бартера.
Я с удовольствием пил и неразбавленный спирт, но он приедался на третий день. Поэтому мы попробовали разбавлять его специально покупаемыми для этой цели фруктовыми соками. Ассортимент представленных в Гурзуфе соков был невелик: виноградный, сливовый с мякотью, томатный, яблочный и гранатовый. Сливовый отпал из-за мякоти, сочетание с виноградным напоминало плохую чачу, а с яблочным - продаваемый повсеместно в Крыму убийственный напиток "Гуцульский", этикетка которого звучно возвещала "Изготовлен из лучших сортов яблочных спиртов". Эффект от "Гуцульского" превосходил все ожидания: любой, даже самый стойкий персонаж вырубался уже на втором стакане, при пробуждении не мог оторвать голову от подушки и не помнил ровным счётом ничего. Поэтому, при всём "богатстве" выбора мы налегали на гранатовый - и вкус отличный и цвет глаз радует. Но через неделю и гранатовый "коктейль" набил оскомину.
В те времена в каждом московском киоске "Мороженое" продавался сухой газированный напиток в белых пакетиках по 4 копейки за штуку, в простонародье называемый "Шипучка". Мой коллега Игорь Иванович покупал его разом двадцать пять штук на рубль и употреблял по утрам, снимая похмелье. Затем "Шипучка" как-то внезапно исчезла. Наверное, сняли с производства.
Как-то случайно заглянув в никогда не посещаемый кондитерский отдел "Дома Торговли", центрального гастронома Гурзуфа, я внезапно увидел в продаже знакомую с детства "Шипучку", но уже в новом исполнении, в красочном пакетике с названием "Барбарисовый" по цене 5 копеек за каждый. И с чувством нежданной радости и ностальгии купил сразу сто штук аж на пять рублей.
Эффект от соединения спирта с "Барбарисовым" превзошёл все наши ожидания: напиток пился легко, всасывался мгновенно, не надоедал и не давал никаких отрицательных побочных эффектов. Пластиковый стакан, в котором происходила реакция, из прозрачного становился матовым, он выжигался по уровень налитой смеси. Но нас это не пугало! Отработанные стаканы мы щедро раздавали друзьям, причём Шура толково объяснял, что это такая специальная импортная мерная тара.
На приходивших в гости девчушек и друзей крепкий барбарисовый коктейль производил сногсшибательное впечатление, особенно он полюбился "Осташке", который зачастил к нам в гости, честно отдариваясь разливным коньяком, привезённым из Москвы в пяти двухлитровых грелках.
Летом 1987 года Михаил Сергеевич ещё туже "закрутил гайку" антиалкогольной компании, и во избежание реквизиции "шведских пакетов" при предполётном досмотре, я, узнав, что одна из моих коллег собирается в отпуск в Ялту, попросил её захватить две ёмкости с собой, тем более, что она с женихом путешествовала поездом.
Мы с Шурой полноценно отдыхали семь дней, перемежая "мавзолейный" продукт из успешно долетевшей армейской канистры редко появляющейся в продаже недорогой "Массандрой". На восьмой день, приехав в Ялту на оговоренное место встречи, я получил благополучно доехавший ценный груз из рук абсолютно неизвестного мне юноши. Им оказался жених коллеги, которая слегла с пищевым отравлением, умудрившись в дороге наесться несвежих пирожков. Выслушав совет "Помидора", содержащий радикальный метод лечения, молодой человек испуганно поблагодарил и спешно удалился.
Вернувшись к себе на "фанзу", мы перелили долгожданный спирт в приготовленную заранее банку из-под сока и опешили - непрозрачная жидкость мутно-белого цвета даже отдалённо не напоминала желанный и знакомый продукт.
Не решаясь приступить к дегустации, "Помидор" принял мудрое "Соломоново" решение - осуществить проверку на "наименее ценных членах экипажа". В том году мы снимали сарайчик в одном из узких проулков на улице Строителей, а хозяева жили по диагонали от нас в большом доме на окружённом забором участке. Шура зашёл на хозяйский дворик, поинтересоваться "Нет ли ножниц?" и по ходу разговора зазвал эпизодически выпивающего хозяина Мишу угоститься "железнодорожным" спиртом. Через пять минут, после деликатного стука в распахнутую дверь, Миша уже сидел у нас за столом и с вожделением смотрел, как "Помидор" цедит мутную жидкость в стакан. Хозяину хватило полстакана, мы вдвоём с трудом доволокли его до раскладушки, стоящей во дворе, а сами, на всякий случай, в этот день пили портвейн. На следующее утро, умываясь у висящего на столбе рукомойника, я услышал из-за забора беседу страдающего похмельем Миши с женой: "Пойди к ребятам! Попроси у них белой воды! За любые деньги!".
Позже выяснилось, что у чудесных скандинавских пакетов имелся существенный минус: в них спирт нельзя было долго хранить: он вступал в химическую реакцию с оболочкой, и впоследствии приобретал вышеупомянутые цветовые качества, но на вкус и запах это никак не влияло. Поэтому, как ни жалко, ёмкости применялись одноразово, а спирт переливался в стеклянную тару немедленно по прибытии на место.
В следующем, 1988 году, антиалкогольная кампания усилилась. В Крыму в продаже остались только элитные напитки запредельной по тем временам стоимости. Двухлитровой "мавзолейной" канистры хватило ненадолго, и мы взаимообразно отлили у давнишнего гурзуфского знакомца, москвича Серёжки Ратинского, два литра из привезённой им десятилитровой канистры самодельного "первача наивысшей очистки". Напиток оказался отличным - без запаха, прозрачным "как слеза", и обладал приятным полынным привкусом.
И вновь, "дорогую передачу" нам в Ялту привезла всё та же коллега, но уже с новым "женихом". Молодой человек оказался не промах, и попытался претендовать на часть посылки - "за копыта". Шура, не запоминающий эпизодических персонажей, немедленно предложил устроить ему расстройство желудка, "как в прошлом году", чем вверг "жениха" в ступор, и, расставаясь, тот на полном серьёзе благодарил, что "уходит на своих ногах".
Вернувшись в домик, одну шведскую ёмкость мы сразу перелили в подготовленную банку, а вторую отнесли на "фанзу" Ратинскому, возвращая долг чести.
Через пару дней в ялтинский магазин "Спартак" неожиданно завезли дешёвой "Массандры", о чём мы своевременно узнали после Шуриного звонка в Торг. Спешно была организована всегурзуфская морская экспедиция в Ялту, и обратно в Гурзуф пароход шёл с изрядным перегрузом: каждый пассажир вёз с собой по ящику портвейна, а самые жаждущие - по два.
Гурзуфский отдых опять вошёл в свою привычную колею: аллеи, девчонки, море, коктейль-холл, походы на "Чеховку" и Артековский пляж Љ3 для сотрудников.
Ратинский ,также затарившийся портвейном, вспомнил про шведский пакет только через неделю, когда мы с Шурой уже благополучно отбыли домой. Перелив содержимое в банку, Серёга опешил: мутноватая бледно-белая жидкость совершенно не походила на спирт. Решив не испытывать судьбу, Раинский принял единственно правильное, опять же "Соломоново", решение - дал попробовать непонятный раствор "начальнику" душа Жоре -"экскаваторщику", у которого снимал "хавиру". Жора оценил напиток: Серёга едва дотащил его до павильона, за что до конца своего отпуска располагал личной душевой кабиной с отдельным входом с улицы, куда регулярно приводил охочих до чистоты девчушек в любое время дня и ночи.
Встретившись на Гурзуфской стрелке на Маяковке в начале сентября, мы с Шурой и Ратинским, распивая Серёгин "первач", с удовольствием обсудили метаморфозы химических процессов со всеми положительными вытекающими.
Ещё несколько лет - до прекращения Горбачёвской кампании - "мавзолейный" продукт являлся серьёзным подспорьем при наших поездках в Гурзуф, пока Крымские винзаводы снова не заработали на полную мощность.