Аннотация: Книга шестая, заключительная. Начата заново.
Чаганов: После войны.
Глава 1.
Североуральск, коттедж Чаганова.
15 августа 1946 года, 20:30.
'Отвальная' уже пересекла свой 'экватор', солнце стало клонится к вершинам сопок у горизонта и наступило время 'сурьёзных' тостов и удивительных историй.
- А помните,- раскатистый бас директора Комбината Славского влёгкую заглушает голоса гостей,- когда мы в июне 42-го фундамент под реакторы залили, по такому случаю митинг замастрячили, товарищ Берия и Алексей Сергеич на одной машине приехали...
- Это ты про плащ что ли?- Смеётся Курчатов.- Байка это, никто его у товарища Берия не 'подрезал', у шофёра этот плащ украли, когда тот заснул...
- Тебе 'Борода', конечно, виднее,- хмыкает бледный Ванников,- у тебя взгляд на чужую одёжу намётанный. Не ты ли тот плащ умыкнул?...
Взрыв смеха заглушает последние слова начальника Первого главного управления, потирающего желудок.
'Шуточки, конечно, у Игоря Васильевича на грани - додумался же галоши Ванникова к полу гвоздями прибить'.
- Так, товарищи, чей на самом деле плащ-то был?- Наигранно строгим голосом спрашивает представитель Берии на Объекте Мешик, доставая из кармана блокнот.
- Мой плащ,- успеваю ответить я, пока новый взрыв смеха едва не обрушивает потолок,- жена до сих пор его вспоминает... Предупреждаю, в доме не курить!
Смеющиеся гости с удовольствием выходят на террасу откуда открывается чудесный вид на озерцо, окружённое густым сосновым бором.
- Алексей Сергеевич,- в двери, ведущей к кухне, возникает стройная фигурка молодой подавальщицы,- когда воду на пельмени ставить будем?
- Погоди, Катенька,- шутливо приобнимаю девушку за талию и чмокаю её в щёчку,- ещё по одной выпьем и тогда уж ставь...
- Как скажете, Алексей Сергеевич,- зарделась она, испуганно глядя в сторону террасы, но не пытаясь высвободиться.
Звонок по ВЧ в кабинете прерывает идиллию.
- Чаганов слушает,- срываю телефонную трубку и падаю в стоящее рядом с письменным столом кресло.
- Товарищ Чаганов, вам надлежит прибыть на Ближнюю дачу,- голос Поскрёбышева, как всегда, не окрашен никакими эмоциями,- не позднее 16:00 17 августа.
'Странно, на это время назначено заседание политбюро в Кремле... Ну на Ближнюю дачу, так на Ближнюю дачу'...
Подымаюсь и иду на террасу, где Курчатов уже собрал вокруг себя кружок слушателей.
- ... Заходим мы с Алексеем Сергеевичем, значит, в кабинет к товарищу Сталину,- доносится из-за спин гостей прокуренный голос 'Бороды',- а у меня аж ноги подкашиваются. Я прямо с вокзала, с корабля - на бал. Не успел ещё доложить Алексею Сергеевичу о нашем ЧП, а нас уже, думаю, к самому товарищу Сталину на ковёр...
- Которое ЧП-то?- Басит Александров, на голову возвышаясь над всеми.
- ... Когда в 43-ем году мы 'расчётные материалы' на второе и третье 'изделие' про-е ...
Слушатели загудели и сокрушённо замотали головами.
'Было... помню. Первые бомбы были по сути экспериментальными, так как отличались по физическому и химическому составу делящегося материала - его плотности, изотопному составу, примесям, немного отличалась взрывчатка, имелись технологические допуски. Смотрели как все эти отклонения влияют на конечный результат. В общем, 'расчётные материалы' - это важнейшая часть обязательного отчётного механизма ядерного производства, который на Комбинате контролировали две независимые службы. После двойной проверки они посылали материалы в Москву... а тут - контролёры вовремя не забрали подготовленный 'расчётный материал', а секретарь Славского по инструкции с наступлением новых суток сожгла его. Контролёры боялись доложить Берии, который и за меньшее мог 'башку снести', я был в Москве, решили, что доложит Курчатов, которого тоже вызвали в Москву' ...
- ... Короче,- повышает голос 'Борода', чтобы перекричать слушателей,- нас в кабинете встречает Сталин в маршальском мундире, я его в первый раз таким видел. Здоровается за руку и подводит к карте Германии и отдельно рядом карта Берлина лежит с какими-то пометками. Вот, говорит, Ставка планирует нанести весной следующего, то есть 1944-го года, по логову фашистского зверя несколько атомных ударов. Вы понимаете, у нас в активе лишь единственное испытание, правда полностью успешное, да и то на полигоне с башни, а тут вижу на карте восемь отметок - две в Берлине, три - неподалёку от него, ещё три - не пойму где. Мало того, что их ещё изготовить надо, так из-за ЧП надо будет два испытания повторить. Вы, говорит, с товарищем Чагановым посоветуйтесь и дайте предварительный ответ - какие намеченные цели лучше всего подойдут под наши бомбы? В том смысле, что они должны полностью цель уничтожить и нанести минимальный вред мирному населению. У меня после этих слов перед глазами всё и поплыло ...
'Признаться, я тоже тогда почувствовал себя не в своей тарелке. В самом деле, мало того, что гитлеровская пропаганда на все лады обвиняет Советский союз в агрессии, то теперь мы станем первыми, кто применит ядерное оружие по городу с миллионным населением. Эти два факта - особенно последний - надолго, если не навсегда отравят отношения между нашими народами. Об этом точно позаботятся наши мимолётные союзники на Западе, которые способны превратить нашу послевоенную оккупацию Германии в кошмар без конца? Неужели Сталин этого не понимает? Не может быть, всё он понимает, но сознательно идёт на это. Почему'?
- ... На лице Алексея Сергеевича, когда я ему доложил о ЧП,- выждав драматическую паузу, продолжает Курчатов,- ни один мускул не дрогнул. Говорит мне строго - никому об этом ни слова, ключевые параметры я знаю назубок, так как прошлый месяц я был на объекте и вся текущая документация проходила через меня. Сегодня же ночью всё восстановим. А там ведь тысячи и тысячи разных числовых значений! Нет, я, конечно, знал, что 'ЧАС'- гений, как никак мы с ним плотно работаем с 35-го года, но о таких возможностях его ума до того момента даже не догадывался. Уму не постижимо, я ведь тоже все эти документы читал, представляю весь этот объём...
- Да ЧАС - голова, вот у меня был случай с ним...- Начинает кто-то, но его тут же зашикали. - Дальше-дальше-то что?
'Почему... Потому, наверное, что на фронте к осени 43-го сложилась непростая ситуация. Сопротивление вермахта после падения Кенигсберга отнюдь не ослабевало, наши потери росли, а до Берлина ещё 200 километров. Союзники, не торопясь, готовились к высадке летом 44-го во Франции, а мы продолжали с трудом прогрызать немецкую оборону на 2000-километровом фронте. Над нами нависла серьёзная угроза того, что плодами нашей победы в Европе воспользуются американцы. Что делать? Самое логичное - нанести обезглавливающий удар по противнику, дезорганизовать и сломить его волю к сопротивлению. Отсюда и эти красные крестики на Рейхсконцелярии, Главном управлении имперской безопасности, Генеральном штабе Сухопутных войск, Министерстве Авиации, стратегических узлах связи в Вюрцбурге, Цоссеене и Цеззене'.