Он сидел на огромном троне, часто дыша от волнения. Когда ему сказали, что она просит принять ее, сначала он не поверил. Сердце упало вниз и часто забилось. Следующей его реакцией была ярость: как смеет она являться сюда после того, как оставила его год назад и не давала о себе никаких известий до сих пор. Проведя ладонью по лбу, он попытался привести чувства хоть в какое-то подобие порядка, осознавая, что ярость вызвана скорее его все еще не угасшими чувствами к ней. Он надеялся, что все прошло и забыто, не позволяя постоянной тихой ноющей боли показаться из самых глубин сердца, оттуда, куда он затолкал эту боль, чтобы ничто не напоминало о ней.
И вот она здесь! Он встал с трона, не зная в какой позе эффектнее принять ее. Она все равно почувствует его волнение. Он ведет себя как мальчишка, все еще влюбленный в нее. Как и год назад! Он устало опустился на трон и услышал тихие шаги. Сердце остановилось и снова часто забилось. Он сидел на троне в полоборота, не глядя на вошедшего. Найдутся ли у него силы посмотреть на нее и не потерять голову окончательно?!
- Я слушаю тебя, - произнес он, все еще не глядя на нее, и эхо разнесло его слишком громко сказанные слова по огромному залу.
- Я пришла просить тебя об услуге... князь, - ее голос был как и прежде звонким и уверенным и только короткая запинка перед официальным обращением к нему выдала как сильно она нервничала.
Он несколько расслабился, опустил плечи и повернувшись к ней, окатил ее взглядом с ног до головы. Но из его уловки поставить ее на место ничего не получилось, он забыл, что она никогда не смотрела на людей, поэтому и не заметила его взгляда. Раз взглянув на нее, он уже не смог оторвать глаз. Она была все так же красива, и, если это возможно, еще более желанна, чем прежде. Он еле сдержал порыв вскочить, подбежать к ней, заключить в объятия и не отпускать... никогда! Но она этого не позволит, вернее, он не сможет удержать ее, у него никогда не было силы удержать ее. Его плечи снова поникли, он почувствовал страшную усталость. Он устал бороться с собой, со своими чувствами, с ней. Только-только он сумел затолкнуть их так глубоко, что ему показалось, что он сможет жить дальше не вспоминая о ней, и вот она снова разорвала те глубины, в которых он жаждал похоронить эту боль - любовь к ней, разорвала, чтобы все началось сначала...
Он снова провел ладонью по лбу, она знала, что означал этот жест, но ему уже было все равно. Он хотел лишь выполнить ее просьбу и снова забиться в нору и пить пока не потеряет память. Она назвала его князем, значит разговора об их отношениях не предвидется. Что ж он ей подыграет, они будут делать вид, что между ними никогда ничего не было.
- Я слушаю тебя, - снова повторил он.
- Я принесла тебе кое-что на ... сохранение, - при последнем слове ее голос дрогнул, но он этого не заметил, как не заметил, как тяжело ей просить его, как разрывается ее сердце, как из последних сил она душит готовые вот-вот вырваться рыдания. Он оставался все также глух к ней. Он оставался холодным и она не знала как разбить эту стену, как достучаться до него. С чего начать обяснения того, что произошло чуть больше года назад. Она знала, что он не откажет ей, видение сказало ей, что так и будет, он не откажет. Но если она не объяснит сейчас, он будет ненавидеть ее всю жизнь. Она прожила этот год с мыслью о его ненависти, но больше вынести этого она не могла. Набрав побольше воздуха она выдохнула:
- Я прошу тебя позаботиться о нашей дочери.
На мгновенье он застыл на месте, потом резко повернулся к ней, пожирая ее глазами. Рот его открывался и закрывался не в силах произнести ни звука.
- Это и есть причина, по которой я ушла, - прошептала она. Он помнил этот шепот, она переходила на шепот, когда говорила о чем-то очень важном и сокровенном, о видениях, которые нельзя было изменить.
Он посмотрел на корзинку стоявшую у ее ног.
- Почему? - прошептал он.
- Это было предрешено, - прошептала она в ответ.
- Почему? - снова задал он тот же вопрос, мучивший его все это время.
- Я не смогла бы стать твоей женой, как ты того хотел, - произнесла она и слезы покатились таки из глаз. Она все еще не поднимала на него глаз, продолжая смотреть в пол, но он помнил их изумрудное сияние. - Я увидела это в ту ночь и ушла. Я увидела, что судьбой уготовано, что я никогда не смогу взглянуть на дочь, иначе она умрет. Но ты будешь ее отцом, ты вырастишь ее и выдашь замуж и женишься на женщина с темными волосами и будешь с ней счастлив. Мне нет места ни в твоей жизни, ни в ее, - она указала подбородкоим на корзину.
- Это не правда! - выкрикнул он, и эхо снова подхватило его слова, разнося по дальним углам зала.
Она только улыбнулась в ответ. Он знал спорить с ее видениями бесполезно, потому что это была Судьба. От этого ему стало еще хуже.
- Мне было очень плохо, - прошептал он, возвращаясь к прошедшему году.
- Знаю, - прошептала она в ответ, и он понял, что ей было еще тяжелее, его незнание даровало ему год несбыточной надежды, что однажды он увидит ее, да он пытался скрыть эту надежду даже от себя, но она была. У нее же этой надежды не было, она с самого начала знала, что никогда не увидит дочь и встретясь с ним только раз, никогда больше не увидит того, кого в мечтах юности видела своим мужем.
Он встал с трона и направился к ней.
- Нет, - тихо произнесла она, отступая на шаг. - Не делай еще больнее.
Когда-то он шептал ей, что будет выполнять любую ее просьбу.
- Не могу, - ответил он, продолжая двигаться к ней. - Посмотри на меня!
Она замотала головой, она знала, что может произойти с человеком при одном ее взгляде. Но ее взгляд никогда не действовал на него, как будто он был зашит в защитную оболочку. Но будет ли эта оболочка защищать его и после рождения дочери, она не знала. В видениях она не видела его мертвым, но так рисковать не хотела.
- Посмотри на меня, - прошептал он, приблизившсь почти вплотную.
Она еще ниже опустила голову, отодвинувшись на полшага и выставив вперед руки, как будто смогла бы удержать его.
- Скажи, - прошептал он и увидел, как слезы брызнули из ее глаз. Так он всегда просил ее сказать ему о ее любви.
- Люблю, - прошептала она так тихо, что казалось это был не шепот, а дуновенье воздуха. Ее руки уперлись в его грудь, не подпуская ближе.
- Покажи, - прошептал он. Она сильно зажмурила глаза из которых текли слезы. Она помнила, как он любил смотреть в ее глаза. Только он один на всем свете мог смотреть ей в глаза. Она помнила, как он шептал, что видит ее любовь, плещущуюся в ее зеленых глазах.
- Нет, - она снова замотала головой.
- Покажи, - нежно приказал он, кладя руку ей на шею, лаская пальцами нежную кожу под мочкой.
Она потерлась о его руку, не отдававя отчет в своих действиях, забыв от его близости, что обещала себе не прикасатьс к нему. Он притягивал ее даже больше чем раньше, но она знала, если поддасться сейчас этому притяжению, уйти она не сможет.
- Пожалуйста, - пробормотала она, поддаваясь его чарам. - Не делай, чтобы нам было еще больнее.
Его рука дрогнула, пальцы в последний раз прошлись по коже ее длиной шеи и он отодвинулся.
- Ты можешь остаться, - проговорил он, но это был скорее вопрос, чем утверждение.
- Ты знаешь ответ.
- Но я смогу сделать так, чтобы ты ее не увидела.
- От судьбы не уйдешь, а за маленькими детьми не углядишь, - улыбнулась она, подбадривая его.
- Мы больше не увидимся - вырвалось у него то, чего оба боялись произнести, потому что облеченное в слова, это становилось смертным приговором обоим.
Она резко подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. Он увидел плещущуюся любовь в ее изумрудных глазах, вот только сияния больше не было, они потускнели. Он дернулся к ней и рывком прижал ее к себе.
- Не отпущу! - прорычал он, зарываясь лицом в ее волосы, судорожно с силой прижимая ее к себе все сильнее, как будто хотел, чтобы их тела вросли друг в друга, так чтобы никакая сила не смогла их разъединить.
Она взяла его голову в свои руки и глядя ему прямо в глаза проговорила:
- Я покормила ее недавно, в корзине несколько бутылок молока, до завтра хватит.
Он замотал головой, пятаясь отрицать, что это последние наставления перед тем как она уйдет из замка и из его жизни навсегда, но она стиснула его лицо в ладонях, продолжая пристально смотреть в его серые как сталь глаза: - Завтра найдите кормилицу. Но перед тем как ее показывать кому нибудь, посмотри на нее сам. Если у нее ... зеленые глаза, ты знаешь, что делать - не давай ей смотреть на людей, пока она не научится контролировать эмоции и чувства, иначе люди могут пострадать.
Он опустил голову.
- После того, как она выйдет замуж... - начал было он, пытаясь уцепиться за любую крохотную надежду хоть когда-нибудь быть с ней.
Она зажала его рот узкой ладонью и прижалась лбом к его щеке.
- Любимый мой, никто не сможет ждать двадцать лет, - простонала она, все сильнее прижимаясь к нему, запоминая его твердость, его запах, его голос, его любовь...
- Смогу, - прошептал он, роняя руки, отпуская ее в тот момент, когда у него появилась надежда.
- Я не принимаю, - прошептала она, снова глядя ему прямо в глаза, - Судьба говорит другое.
- Значит, я заставлю Судьбу изменить это, - закричал он яростно, не обращая внимания на эхо его слов в разных концах зала.
- Не иди против Судьбы, она может отомстить, - предупредила она.
Он снова прижал ее к себе мягкую, поддатливую, теплую, такую родную, как будто это была часть его.
Словно услышав его мысли она приблизила свое лицо к его и прошептала:
- С тобой остается частица меня, - и поцеловала его в губы.
Когда он открыл глаза в зале уже никого ни было кроме него и корзинки на полу. Он на мгновенье закрыл лицо руками пытаясь совладать с тупой болью, пронзившей все тело, но она не была физической. Он снова как и год назад попытался собрать эту боль из всех уголков своего тела в один комок и засунуть этот комок нечеловеческой боли так глубоко, чтобы даже воспоминания о ней не помешали ему жить. Теперь ему нужно было забыть о боли, потому что он должен был жить, у него теперь было ради чего жить. Он отнял руки от лица, присел возле корзины и откинул покрывало. На него внимательно уставились зеленые как изумруд глаза.
- Ну двадцать лет, так двадцать лет, - вздохнул он, улыбаясь ребенку.