Крылов Алексей Валерьевич : другие произведения.

Буйнов Никодим Иванович

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  "Пронзивший хрупкий небосвод
   Игольной шпагой метеора..."
  
   "Мало известный ныне не только читателям, но и литературоведам поэт "серебряного века" Никодим Буйнов родился в городе Егорьевск Рязанской губернии 30 (17) апреля 1883 года. Он был единственным ребёнком в семье Ивана Федосеевича Буйнова, который работал в должности главного механика ткацкой фабрики братьев Хлудовых...
   Никодим Буйнов остро заявил о себе в первое десятилетие века XX... Близко знакомый с Сергеем Соловьёвым, Блоком, Эллисом и другими "младосимволистами", он неоднократно бывал в "башне" Вяч. Иванова...
   После событий октября 1917 года Никодим не принял советскую власть и через год с большим трудом сумел выбраться на юг. Вначале в Одессу, а затем - в Крым...
   К сожалению, почти все его личные бумаги и черновики пропали вместе с багажом во время эвакуации из Севастополя...
   Через полгода Никодим остался совершенно без средств к существованию. Он не пытался попрошайничать и какое-то время жил на скудную нерегулярную помощь своих знакомых-эмигрантов...
   Умер от истощения и похоронен на русском кладбище Константинополя в декабре (дата неизвестна) 1921 года. До настоящего времени могила Н. Буйнова не сохранилась..."
   ("Энциклопедия "Серебряного века", издательство "БАС и Ко", Кзыл-Орда, 2008)
  
  
  ПРОИЗВЕДЕНИЯ
  
   "Самое раннее из известных исследователям стихотворение Никодима Буйнова написано под впечатлением первой поездки из родного Егорьевска в столицу для поступления (неудачного) в Императорский Московский университет..."
   ("22" Израильский литературный журнал он-лайн, выпуск 115, Тель-Авив, 2016)
  
  ДОРОЖНАЯ ЗАДАЧА
  Состав идёт, двуцветный "микст"
  Сияет лаковой обшивкой.
  И стал задачный, глупый "икс"
  Математической фальшивкой.
  А дым, рождаясь на трубе,
  Поверх циклопьего шипенья,
  Из пункта А до пункта Б
  Плывёт строкой стихотворенья.
  И лес. И сбоку, и вокруг,
  Где всё темнО и всё елово.
  И, вдруг - разрыв. Как в скобках, вдруг -
  Оторопевшее Хорлово.
  А после, циркульно - дуга
  На ход на торный переправа.
  Тот, что английская брюзга
  Чертила, путав лево-право*.
  И вдоль пунктира из столбов
  Состав вздыхает и кренится.
  Ползёт меж дачных островков,
  Везёт провинцию в столицу.
  И вот - тускнеет в окнах свет
  Под дебаркадерною крышей.
  Как под решением ответ
  Шепчу: Я здесь! Москва, ты слышишь?
  1900 г.
  
  * - Строить и проектировать участок дороги Москва-Коломна пригласили специалистов из стран с практикой левостороннего движения: англичан Георга Гаве, Жаклина, Бергеля, Колли, Ватсона. Так возник единственный в России участок с левосторонним движением поездов.
  
  
  
   "Это стихотворение, пронизанное нечеловеческой болью и горечью, Н. Буйнов написал, как ответ на введение по предложению премьер-министра П. А. Столыпина "Положения Совета министров от 19.08.1906 года о военно-полевых судах".
   (Алферов Т., Воронова С., Бобков З. "Поэты и первая русская революция", С-Пб, "Страта", 2017)
  
  РОССИЯ СПИТ
  В венке из золотых берёз,
  На сочном атласе полей,
  Россия спит, и сонмы грёз
  КружАтся птицами над ней.
  И шепчут в ухо, ворожа,
  И обещают светлый рай:
  "Не просыпайся, госпожа,
  Лежи, родная, отдыхай!"
  И пышность ложа из цветов,
  И мягкий ветер чёрных крыл
  Свивают крепче узы снов
  И остужают сердца пыл.
  И деве русской не узнать
  В тех грёзах мерзостных ворон,
  И не очнуться, не прогнать
  И стаи жуткие, и сон.
  Заполонили небеса
  И несогласных в клочья рвут.
  Во мраке гаснут голоса,
  А по спине мужицкой - кнут.
  И не найти богатыря,
  Чтоб встал над спящею страной
  И, правдой чистою горЯ,
  Развеял мОрок колдовской.
  И, розы обращая в лёд,
  Всё крепче сон, страшнее явь.
  Лишь клёкот дьявольский с высот:
  "Россия - спит, Неправда - правь!"
  1906 г.
  
  
   "Опубликованное в декабре 1907 года стихотворение Н. Буйнова
  подверглось резкой обструкции со стороны части столичной окололитературной богемы за "...настроение, несоответствующее исконному духу русского крестьянина, всегда бодрого, смекалистого и работящего...". Правда, как оказалось, никто из критиков дальше своих дач из Петербурга не выезжал..."
   (Базанова В. "Поэзия крестьянских праздников", "Советский писатель", М., 2009)
  
  РОЖДЕСТВО В ДЕРЕВНЕ
  Замело дороги, избы замело.
  На полях пустынно и белым-бело.
  Дым стоит столбами, небо продперев.
  Вечерами, длинно, бабы нараспев.
  Замело тропинки к церкви да в кабак.
  Не продашь тут душу, даже за пятак.
  Лезет в тюрю ложка, на запивку - квас.
  Рождество в деревне. Грустно, без прикрас.
  На полатях ворох: дети да тряпьё.
  По осинам голым жмётся вороньё,
  На гнилые крыши смотрит свысока.
  Русская деревня, русская тоска...
  1907 г.
  
  
   "Представленное ниже стихотворение Никодим Буйнов написал, подшучивая над "Недоразумением" Саши Чёрного, с которым был очень дружен. А свёл этих двух поэтов сам Николай Владимирович Ремизов-Васильев, известный под псевдонимом Ре-ми. С его лёгкой руки и Буйнов, и Чёрный стали регулярно публиковаться в петербургском "Сатириконе", "выросшем" в 1908 году из журнала "Стрекоза"..."
   ("Богатый затон" литературный альманах вып. 2, Лиски, 2016)
  
  КОНЕЦ ПОВЕСЫ
  Он был просто образчик повесы,
  Был брюнет и глазами нахал.
  На бульварах Твери и Одессы
  Мотыльком свой нектар собирал.
  Дамы шляпки роняли и млели
  Средь гуляющей праздной толпы:
  "Он заметил меня! Неужели?!"
  И валились к стопам, как снопы.
  Тет-а-тет в номерах трёхрублёвых
  Пили с юным жуиром вино,
  Поначалу смущаясь пунцово,
  А затем - только крики в окно...
  Продолжались такие вояжи
  Может год, может несколько лет.
  Из вещей - чемодан с саквояжем,
  Да обратный до Курска билет.
  Но, однажды, повеса смутился,
  Утопая в глазах голубых.
  УдилА закусил и... женился!
  И детей народил пятерых.
  Появился округлый животик,
  Дом, заботы и ранняя плешь,
  Небольшой кабинет на работе,
  А в бумажнике - вечная брешь.
  Из присутствия - тОтчас обратно,
  И отчёт за потерю минут.
  Сослуживцы уже, деликатно
  Прохихикав, на вист не зовут.
  На бульваре с женою гуляет.
  Паровозиком - бонна с детьми.
  Смотрит в землю и тихо вздыхает:
  "Вот попал так попал, чёрт возьми!"
  1908 г.
  
  
   "Литературоведы необоснованно относят это неопубликованное стихотворение Н. Буйнова к осени 1909 года. Хотя, упоминание в нём гвоздики, возможно, связано с некоей Флёр Ибер, француженкой, с которой Буйнов познакомился в начале 1910 года. К сожалению, более точной информации о этой женщине в архивах не нашлось.
   Аркадий Аверченко в одном из своих поздних рассказов "Душистая гвоздика" (1922) использовал, практически, тот же самый образ. Учитывая дружбу писателя с Н. Буйновым, нельзя исключать определённый "плагиат".
   ("Нева", 2018-07, С-Пб, 2018)
  
  ГВОЗДИКА
  Дождь петербургский, противный и вечный,
  На тротуаре - огрызки да лужи.
  Дождик глумливый, чужой, бессердечный.
  Мне бы - тепла или искренной стужи.
  Липкая грязь объедает калоши,
  Трётся дворняга спиною о тумбу.
  Лица стыдливо скрывая, святоши
  С кладбища тащут веночки на клумбу.
  Но, моментально в висках застучало:
  На папиросной широкой коробке
  Алою каплей гвоздика лежала,
  Так беззащитно, так просто, так робко.
  Вздыбилась совесть, и лопнули путы.
  Вспомнил, отдавшись тоскливому крику,
  Как я расстался с тобой почему-то,
  И в безысходность швырнул. Как гвоздику.
  Вставлю цветок осторожно в петлицу
  И - в никуда, по огрызкам и лужам.
  Всё решено - я покину столицу,
  Город, в котором я больше не нужен...
  1910 (?) г.
  
  
   "Следующее стихотворение Н. Буйнов посвятил своему излюбленному месту отдыха в Петербурге..."
   ("На Невском", 2012-02, С-Пб, 2012)
  
  ЛЕТНИЙ САД
  Осень. Столица оскалилась
  Криво, улыбкой дежурною.
  Осень, в обиде, направилась
  В сад, за решётку ажурную.
  Город под тучами низкими
  Жадно изглодан воронами.
  Осень - в саду, с гимназистками
  И недовольными боннами.
  В лужах гранит отражается
  Холодом вечности камерной.
  Осень на лодке катается
  В прудике, с девушкой каменной.
  Карта столицы расколота
  Уличной сУетной давкою.
  А настоящее золото -
  Здесь, за Лебяжьей канавкою...
  1910 г.
  
  
   "Как говорится: Ничто человеческое не чуждо! Никодим Буйнов, внешне неуживчивый и закрытый, на самом деле обладал тонко чувствующей душой. Хотя, свои переживания он обычно описывал весьма саркастически-иронично..."
   ("Вестник дома литераторов" альманах вып. 3, Орёл, Орловский Дом литераторов, 2013)
  
  ЗАБВЕНИЕ
  Поклон. Перчатки. Шляпа. Трость.
  Служанки книксен на прощанье.
  В душе - задавленная злость.
  Из комнат, сдавленно - рыданье...
  Ступени. Эхо в такт шагам.
  Пике последнего пролёта.
  А я же вас любил, мадам!
  Любил, без пошлого рассчёта!..
  Безмолвье. Вечер. Тротуар.
  Столбы с эльфийскими огнями.
  Извозчик. Ресторан. Швейцар...
  Ведь было что-то между нами!..
  Сигара. Кабинет. Коньяк.
  За рюмкой рюмка - причащеньем.
  Я всей душой, а вы - вот так...
  Любовь вернулась униженьем...
  - Оф-фициант! Халд-дей! Гарсо-он!
  Ик-кры и пь... ш-шесть бутылок "Мум-ма"!
  И под шипящий перезвон
  Гоню тревожащие думы...
  Не помню... Утро... Боль... Кровать...
  Родные стены околотка...
  - Ах, барин, стоило ль мешать
  Коньяк, шампанское и водку?
  1910 г.
  
  
   "Ещё одно, совершенно бездарное, описание двустворчатых или пластинчатожаберных обнаружено в стихотворении русского поэта начала ХХ века Н. Буйнова.
   Упоминающиеся в строках произведения ложноножки (псевдоподии) имеются у фораминифер и раковинных амёб, но, никак у представителей класса Buvalvia!
   Это ещё раз подчёркивает захватнический и деспотический характер русского царизма и его безудержное стремление к мировому господству..."
   ("Mollusca linnaeus в мировой литературе, драматургии и живописи", Mushroom Publication, Sandomir, 2019)
  
  МОЛЛЮСК
  Я, выпуская ложноножки,
  На палец створку приоткрыв,
  Ползу тихонько по дорожке,
  Шипя: Я жив! Я жив! Я жив!
  Для посторонних я рисую
  Тенями странный силуэт,
  Не удивляясь, не рискуя,
  Чужой не слушая ответ.
  В обрывках нервных окончаний
  Креплю двустворчатую ложь,
  Как цепь на голоде желаний:
  Не возлюби! Не потревожь!
  Броней миланского доспеха
  Я от других себя отсёк.
  Бегу в лесу людском от эха
  И не лечу на огонёк.
  Я, перед горестью признанья,
  Нажму на револьверный спуск.
  Ведь я - закрытое созданье.
  Ведь я - двустворчатый моллюск.
  1911 г.
  
  
   "Представляем вам лирическое стихотворение из творческого наследия Н. Буйнова, которое было написано им в Ницце, во время краткого увлечения некоей австрийской баронессой, скрытой поэтом под инициалами "А.Т.", которые исследователи так и не смогли расшифровать...
   Несмотря на классическое образование, Н. Буйнов был явно не способен к языкам. В анкете, опубликованной годом ранее в "Сатириконе", поэт иронично заметил: " Пишу со словарём на всех языках мира."
   Тем не менее, незнание немецкого и мадьярского не помешало быть его роману с баронессой весьма бурным и страстным...
   Необычные цветовые образы, которые встречаются в произведениях Н. Буйнова, исследователи объясняют его врождённой особенностью - цветовым кретинизмом.
   Профессор Юлиус Вагнер Риттер фон Яурегг, впервые описавший это генетическое отклонение, говорил: "Человек, страдающий Ц. К. прекрасно различает цвета, но не способен запомнить, какое название какому цвету принадлежит, и пользуется словами, точно мелочью из горсти - что выудит, так и назовёт..."
   ("Вестник неврологии, психиатрии и нейрохирургии" 2009-05, М., "Панорама", 2009)
  
  СЛЕЗА ТЕКЛА...
  
  Посвящается А.Т.
  
  Слеза текла по странности бокала,
  Был нем язык от терпкого вина.
  И я молчал, и ты в ответ молчала,
  Но наша связь судьбой предрешена.
  Шальной румын, меж столиков узоры
  Рисуя, плакал, скрипочку обняв.
  Лизало солнце шёлковые шторы
  Под аромат семи прованских трав.
  И были дни расплавленного счастья,
  И были ночи, полдня горячей.
  Я целовал браслетные запястья,
  Топя себя в бездонности очей.
  И рвался вздох, пронзённый покаяньем,
  И горько плакал посрамлённый стыд,
  Кровать плыла, влекомая желаньем,
  А мир вокруг на время был забыт.
  Синел песок над ярко-красным морем,
  Под крики чаек густо-золотых.
  Для нас любовь не обернулась горем,
  Для нас двоих, влюблённых, но немых...
  1912 г.
  
  
   "Не боясь экспериментировать с рифмами и образами, Н. Буйнов тем не менее бережно относился к чистоте и правильности языка. Одним из его любимейший писателей был Н. С. Лесков, которого поэт ставил в пример, как "...чутко уловившего самые главные и верные ноты нашего живого великорусского языка. Уловившего до такой степени, что вымышленные им слова и выражения пошли в народ..."
   ("Язык. Словесность. Культура" 2011-06, М., Аналитика РОДИС, 2011)
  
  ЭЛЕГИЯ
  В стакане умер терпкий чай,
  Остыв без помощи врачей.
  И тает сон твоих речей
  И поцелуев невзначай.
  Вдоль окон - угольная пыль,
  А хлад ночной снимает боль.
  Я бьюсь под лампочкой, как моль,
  Как ноль, прервавший чисел быль.
  На бархат падает кулон,
  Портретный обрывая плен.
  Мгновенья превращая в тлен,
  Дымлю "гаваною" в салон.
  На стыках лязгает состав,
  Он - конь, неистов и ретив.
  И зарождается мотив,
  По нотам вёрсты рассчитав.
  А я, взнуздав его рывком,
  Рассыплю буквы по листкам
  Для вразумленья дуракам,
  И чай допью одним глотком...
  1914 г.
  
  
   Из мемуаров И. Ю. Берга "Шесть лет в окровавленном небе" (Париж, 1934 г.):
   "Вскоре после Рождества меня неожиданно навестил Никодим Буйнов. Он влетел в палату, радостно воскликнул и бросился к моей постели, рассыпая на ходу какие-то свёртки и кулёчки и совершенно не обращая внимания на моих ошарашенных соседей.
  - Илюшка! Чертяка! Живой!
   Он облапил меня так, что простреленая ключица отозвалась острейшей болью, и я невольно зашипел. Никодим, тут же отпрянув, извинился и вжал голову в плечи, теребя полу халата.
   Я представил его раненым офицерам. Те вполне хорошо отнеслись к моему гостю, ведь его появление внесло разнообразие в тоскливые госпитальные будни. Только штабс-капитан М. с "Муромца", получивший от австрияков пулю "дум-дум", что привело к ампутации правой ноги, зло выкрикнул, со своей койки:
  - Щелкопёр! Почему вы до сих пор не на фронте?
   И, вскочив, схватил костыли и поковылял прочь из палаты. Я догнал его.
  - Капитан! Извольте объяснится!
   Был послан матерно. В злости я схватил капитана за отворот халата.
  - Послушайте, М.!
   Увидев испуганные глаза сестры милосердия, я извинился перед ней и, буквально, втащил капитана обратно.
  - Господа! Чтобы у вас не было сомнений в честности моего друга... Никеш, можно я скажу?
   Тот сидел бледный и осунувшийся.
  - Валяй...
   Я всё объяснил. М., покрывшись красными пятнами от стыда, принёс свои извинения, и атмосфера в нашей палате выправилась.
   Никодим пробыл у меня в гостях целый час и читал свои стихи, которые собравшиеся со всего этажа ходячие раненые и сёстры милосердия слушали с большим вниманием. Пока этот "концерт" не был разогнан нашим строгим Гансом Христофоровичем..."
  
  АЭРОПЛАН
  Раньше я восхищался небом -
  В небе жили одни лишь птицы.
  Птиц с ладони кормил я хлебом
  Да стишками пятнал страницы.
  Я хотел бы кипеть в лазури
  И парить в окруженьи стаи.
  Только птиц разогнали бури
  И дожди из свинца и стали.
  "Альбатросы" и "цеппелины"
  С высоты, точно ведьмы, воют,
  Заливая огнём долины,
  Превращая всё в неживое.
  Может быть, мне уже не рано,
  А, быть может, тоскливо поздно
  Стать не птицей - аэропланом,
  Пулемётным, тяжёлым, грозным.
  Мстить тому, кто пришёл с бедою,
  Мстить тому, кто забыл о чести.
  А погибну - смирюсь с судьбою,
  Но, с врагом чтоб последним вместе...
  1915 г.
  
  
  "Мы заканчиваем своё небольшое эссе о творчестве Н. Буйнова стихотворением "Бурлит Царьград". Вероятно, это одно из последних произведений поэта, если не самое последнее... Оно наскоро набросано карандашом на обрывке меню константинопольского ресторана "Медведь" и было найдено при разборе бумаг А. Аверченко.
   Впервые стихотворение было опубликовано в эмигрантской газете "Пражские часы" в 1925 году, с указанием: "автор неизвестен".
   Личность поэта удалось установить позже, благодаря дневнику Аркадия Тимофеевича. Вот та самая запись:
   " 4 (17) июня 1921-го.
   Проходя мимо русского посольства, встретил Н. Буйнова. Растрёпан, худ, в глазах - чернота. Пригласил отобедать, вижу ведь - голодает. Разговаривали мало. Делит комнату с бывшим капитаном второго дроздовского полка и беженкой, с которой он знаком со времён севастопольского сидения. Денег нет. Перебивается чем-то. На моё предложение принять в долг ответил отказом.
  - Знаешь ведь, Аркаша. Не отдам. Зато могу продать идейку, а ты её проверни там, в своих рассказах...
   Оказывается, он развлекает дочурок своей соседки "бегами тараканов". Пачкает их побелкой и чернилами в разные цвета и пускает наперегонки.
   Прощаясь, Никодим подарил стихотворение, сочинённое прямо за ресторанным столиком..."
   Напомним, что благодаря творчеству М. Булгакова, принявшего тараканьи бега из рассказов Аверченко за чистую монету, это развлечение превратилось из выдумки в реальность..."
   ("Литература русского зарубежья 1920-1940" под ред. Б. В. Аверина, С-Пб., 2013 г)
  
  БУРЛИТ ЦАРЬГРАД
  Бурлит Царьград и клокочет,
  И штопором стон и вой.
  Здесь каждый из русских хочет
  В Россию! Любой ценой!
  У каждого в сердце рана,
  Змеиным горит огнём.
  Мир сужен до чемодана,
  Который отныне - дом.
  Знакомою стала Пера,
  Шишли и галатский ряд.
  Кокотки и офицеры
  Тоскливо на всё глядят.
  Подайте же, человеки!
  Хоть лиру! Мы сдохнем тут!
  Но мимо проходят греки,
  И турки не подадут.
  И шляпки теряют перья,
  И сыплется с туфель лак.
  Никто до сих пор не верит,
  Что кончилось всё вот так...
  1921 г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"