Кхм, кхм... И снова здравствуйте!

Весьма надеюсь, что в представлениях я не нуждаюсь. И все же для тех, кто смеет меня не знать повторюсь: я - кот. Обычный серый кот со всем причитающимся: четырьмя лапами, парой глаз, парой ушей, парой комплектов усов, хвостом и фантастической самоуверенностью. Почему "фантастической"? Ну, потому что я прав. Всегда и абсолютно во всем, и спорить с этим даже не пытайтесь ни за что и никогда.

Еще в наличии имеются хозяева. Для удобства будем звать их мама и папа, потому как я для них самый милый и самый "сюси-пуси малыш". Только не подумайте, что я действительно мал! Во мне почти пять килограммов веса, а лет мне - уже немного за 30 честно прожитых кошачьих.

Более себя цитировать не вижу смысла. Потому как если вы меня не знаете, но узнать очень и очень хотите, вам не составит труда открыть мое прежнее повествование. Если же у вас не возникло такого желания, то немедленно закройте данный рассказ и забудьте меня также, как я немедленно забываю вас.

Впрочем, кое-что еще стоит повторить. В завершении своего первого рассказа, я намекнул, что вы сможете еще прочитать обо мне, если у меня возникнет такое желание. Оно не возникло. Так почему же вы вновь читаете обо мне? Резонный вопрос. Потому что у меня возникло ОГРОМНАЯ потребность рассказать вам о той нелегкой доли, какую уготовили мне те, кто смеет называть меня "сюси-пуси малыш" (тут вполне уместно взглянуть на заглавие и уже побледнеть от страха за меня).

Итак, приступим!

Все началось с того, что довелось мне совершить одну приятную пакость. Собственно, пакость-то была всего ничего: совершенно случайно я полез через один цветочный горшок к другому и первый упал с подоконника. Я, честное слово, не хотел ничего такого устраивать. Хотя, когда это произошло я испытал некое удовлетворение. Ведь не прошло еще и часа, как мама закончила убираться в комнате.

Мама, конечно, рассердилась на меня. Пришлось временно укрыться за диваном, пока они с папой собирали осколки и повторно пылесосили ковер.

- Ну, надо же было такое утроить! - ворчала мама, загоняя пылесос на его постоянное место хранения под старой деревянной тумбой на высоких ножках. - И это за полчаса до того, как Вика с Сашей приедут!

- Не ругайся, - попытался образумить ее папа, - успеем. А нет, так и при Вике уберемся.

- Ни в коем случае! Она и так без конца кашляет. А от пылесоса еще больше надышится. Ты, кстати, мешок давно в нем менял?

- Давненько уже... - кивнул папа.

- Замени сейчас. И фильтр новый поставь. Мало ли что еще Масик натворит.

Закончив заниматься с разбитым горшком, мама и папа вышли из комнаты. Я выждал еще пару минут и вылез из своего убежища. Подошел к ковру как раз в том месте, где упал горшок. Уборка была проведена очень тщательно: как ни старался, я не смог найти ни одного осколочка, ни одной крупицы земли.

В тот момент я еще не догадывался, что приезд Вики и станет отплатой мне за разбитый цветочный горшок. Но мамин разговор уже зародил во мне некоторые опасения.

Вика - моя сестра по маме и папе, а проще говоря - их родная дочь, - жила в моей квартире некоторое время назад. Я тогда еще был маленький, и плохо запомнил это время. Когда мне был примерно человеческий год, Вика переехала к Саше. Мама и папа объясняли это тем, что она вышла за Сашу замуж. Но лично мое мнение таково, что никакой "замуж" не может стать серьезной причиной для того, что покинуть родной дом. Я, например, ни за что бы не ушел от мамы и папы к какому-то Саше.

Хотя Саша этот далеко не так плох, как иногда бывает. Он даже, пожалуй, получше Вики будет, потому что в отличии от Вики, которая никогда со мной не играет, Саша делает это во время каждого своего приезда в этот дом. Он кидает мне мячики и фантики. Бегает с веревочкой в руках, к которой привязан шуршащий пакет. Машет на меня рукой, пытаясь вовремя ее отдернуть и не быть оцарапанным. А как он треплет меня за бока!

Впрочем, я немного увлекся. Речь сейчас не об играх.

Я вновь посмотрел на то место, куда приземлился горшок и припомнил мамины слова про пыль. А вот припомнить, чтобы перед прошлыми приездами Вики и Саши мама так переживала я не смог.

Как бы там ни было, показываться маме на глаза сейчас явно не стоило, так что я со спокойной совестью запрыгнул в кресло и свернулся калачиком. Сколько там оставалось до приезда Вики? Час? Ну, выспаться за это время нельзя, а вот славно подремать мне ничто не мешает.

По прошествии обозначенного времени, я услышал звонок в дверь. Я все еще дремал и было крайне неприятно сознавать, что надо заканчивать это приятнейшее дело и идти в коридор. Пускать на самотек прибытие гостей не хотелось. Пришлось спрыгнуть с кресла на пол, сладко зевнуть, потянуться и явить себя не всегда достойным этой чести людишкам.

- Мамочка, привет! - примерно так Вика всегда сообщала о своем прибытии.

Однако в этот раз из-за двери послышалось недовольное:

- Саша, осторожней! Мама! Мама, возьми у него эту сумку! Там ваза, он ее разобьет!

Мама с оханьем и аханьем, чего с ней никогда не случалось прежде, выбежала на лестничную площадку. Почему-то отругала Вику за то, что она сама несет вещи. Потом ввалилась в коридор квартиры с огромными полиэтиленовыми мешками в одной руке и бумажным пакетом в другой. Впрочем, судя по тому, как мама кинула первые на пол, ничего ценного в них не было. Бумажный пакет она спешно отнесла на кухню и аккуратно положила на стол.

Тем временем, в квартиру вошел Саша. Он нес сумки потяжелее. И вдобавок катил за собой большой чемодан. Я не знаю, возможно ли такое, но в тот момент я озадаченно сдвинул брови. Лишь однажды я видел Сашу с этим чемоданом. Тогда они с Викой ночевали у нас дома перед отъездом в отпуск. Но, согласитесь, глупо ехать в отпуск и брать с собой хрупкую вазу.

Хм, чтобы это могло значить?

Я отошел на безопасное расстояние и стал наблюдать, как все новые и новые сумки разного калибра стали появляться в коридоре. Не выдержав, я в конце концов подошел ближе и принялся обнюхивать вещи.

Чего тут только не было?! И подушки, и белье, и кастрюли, и банная ерунда, и детские игрушки...

"Стоп, - сказал я себе. - А почему Вика и Саша принесли детские игрушки? Я уже давно взрослый. И ладно бы это были шарики, которые можно гонять по полу. Но среди всех игрушек мне не удалось найти ни одного!"

Заинтригованный этим вопросом, я полез глубже в пакет, пытаясь во всем разобраться.

Как оказалось, игрушки лежали только сверху. Под ними обнаружились какие-то игрушечные кофточки, штанишки, шапочки... Один носок случайно наделся мне на лапу. Я даже мявкнул от удивления и возмущения. Носок был моего размера! Но, посудите сами, я - кот и мне не нужны носки. И даже Вика об этом должна знать!

- Макс! - вдруг прогремел надо мной голов Вики.

Я спешно выбрался из пакета, прихватив на когтях пару фартучков настолько крохотных, что даже я не смог бы носить их. Да и с какой стати мне носить фартуки? Я не готовлю, а ем так аккуратно, что даже людям с их ложками и вилками до меня далеко.

Пока я пытался освободиться от фартуков, на Викин крик прибежали мама и папа. А Саша подал голос из дальней комнаты:

- Ты только не нервничай! Тебе это вредно!

Вот тут спорить даже я бы не посмел. Нервничать действительно вредно. И не только Вике, но и всем остальным людям. А уж котам тем более. Особенно не молодым. Особенно в тот момент, когда они заняты решением загадки вроде той, что досталась мне.

Не желая усугублять ситуацию и не имея иной возможности освободиться от фартуков, я замер, позволяя маме взять меня на руки.

- Масик, - ласково и вместе с тем строго обратилась ко мне мама, - ну, зачем ты полез в этот пакет?

Я посмотрел на нее. Мама, должно быть, шутила.

- А как, позвольте спросить, я мог не залезть в этот пакет?

Впрочем, лицо у мамы было серьезное, напряженное, под глазами отчетливо виднелись синяки - следы прошедшей бессонной ночи и длительной уборки. Мне стало ее немного жалко. Дождавшись, пока фартуки отцепят от моих когтей, я прижался к маме и стал тереться мордой о ее щеку.

- Вы только посмотрите, сколько нежности! - фыркнула Вика.

- Викусь, не переживай. Ему же просто интересно, - ответил ей папа.

- Если он будет лезть к Насте...

Договорить своей угрозы Вика не успела. Саша подошел к ней и крепко обнял.

- Он не будет лезть к Насте. Помнишь, что говорила Лариска? Они тоже боялись, а Фантик отнесся к Димке очень дружелюбно.

Я перестал тереться о мамину щеку и посмотрел на Сашу. Всего после одной его короткой фразы в моей голове зародилась еще тысяча сомнений и несколько десятков вопросов. Основным, впрочем, был вопрос о том, кто такая Настя и почему я не должен к ней лезть?

Мама опустила меня на пол. Дабы избежать дальнейшего непонимания и повторения произошедшего конфуза, я поспешил вернуться на свое кресло. Дверь в комнату осталась открыта, так что мне с моего места было прекрасно видно, как мама и Вика возятся в коридоре, разбирая сотни сумок, пакетов и пакетиков. Мама двигалась как всегда проворно, ловко выуживала вещи и, получив указание Вики, относила предметы на полагающиеся места. Вика, напротив, двигалась очень медленно, неуклюже, словно медвежонок из детского мультика.

"Странно, - задумался я, вылизывая переднюю лапу и умывая свою прелестную мордочку, - Вика никогда не выглядела так. Да, до кошки ей было далеко, но обычно движения ее были куда более грациозными, чем сейчас. И никогда прежде она не приседала чтобы поднять что-то с пола. И никогда прежде не носила она такой широкой одежды. Да и похудее она была раньше..."

Замерев на половине движения, я пристально взглянул на Вику. А не заболела ли она? Потолстела, дышит тяжело, наклониться не может, нервничает из-за вазы...

Вика никогда не любила меня, и эта нелюбовь у нас с ней была взаимной. Но сейчас мне почему-то стало ее жалко. (Подумать только, второй раз за день мне стало кого-то жаль! Уж не заболел ли я?) Она ведь была еще так молода. Двадцать четыре человеческих года. Для кошки, конечно, это была бы целая жизнь, но для людей - это еще самый разгар молодости.

Так и не закончив умывание, я спрыгнул и подошел к ней. Чем я мог утешить девушку? Только потереться о ее ноги. Что я и сделал.

- Масик! - умилилась мама.

- Подлиза, - буркнула Вика, но все же почесала меня за ушком.

* * *

Вика и Саша не просто переночевали у нас дома, они, как потом оказалось, переехали сюда жить. Вероятно, решил я, это было вызвано болезнью Вики - в таком состоянии она не могла оставаться в доме Саши, потому что там не было мамы и ее помощи.

Через две недели стало очевидно, что Вика не просто больна, а больна ужасной прогрессирующей болезнью. Однажды утром она вышла из комнаты в то время, когда я как раз покинул кухню, закончив завтракать. Я сел возле притолоки и стал вылизываться, краем глаза наблюдая за Викой.

Она покосилась на меня, отчего-то покачала головой и проследовала в ванную комнату. В коридоре было темно, поэтому свет, вырвавшийся из ванной, предельно четко обозначил контуры фигуры девушки, несмотря на широкую одежду.

- О, Боже мой! - воскликнул я. Шок был настолько велик, что я едва не подавился клочком шерсти.

Вика выглядела так, словно проглотила мяч! И не какой-нибудь футбольный там или волейбольный. Нет. Это был фитбол, не иначе! Саша подарил ей как раз такой на прошедший Новый год. И этот фитбол, несомненно, застрял у нее в животе. И, вероятно, все то, что девушка съедала или выпивала попадало в него и накапливалось, раздувая и мяч и живот Вики.

"Не мудрено, - чуть отдышавшись, подумал я, - что Вика стала есть за двоих. Ей просто не удается насытиться. Ох, бедняжка! Неужели врачи ничего не могут с этим поделать, чтобы она так не мучилась?"

Вика, тем временем, умывалась в ванной комнате. Поскольку дверь была открыта, я подошел и осторожно заглянул внутрь. Наклонившись над раковиной, девушка чистила зубы.

- Без Вас, сэр Кот, разумеется никуда! - услышал я голос над своей головой. Я был так увлечен созерцанием Вики и размышлениями о ее горькой судьбе, что не заметил, как ко мне подкрался Саша.

- А как же? Вас только оставь без присмотра - вы сразу фитболов наглотаетесь, - мявкнул я и поспешил удалиться на свое кресло.

Я был так подавлен, что в первой половине дня едва мог съесть кусочек корма, заботливо оставленного мне мамой. Вика почти никогда не кормила меня. Она считала, что кошкам надо есть строго два раза в день и старательно придерживалась этого правила, будто это она была хозяйкой в доме. Я ругался на нее, ворчал, жаловался маме. Но это было до того, как утром я осознал в каком плачевном состоянии она находиться.

После обеда (меня Вика даже не заметила, когда я подошел к плошке и, давя на жалость, пару раз лизнул содержимое) девушка налила себе компота, прихватила пару сушек и отправилась в мамину комнату. Устроившись на диване, Вика включила телевизор. Она делала так каждый день, и я... Ох! Позвольте я не буду говорить, как нехорошо я думал про больного человека, мешающего мне спать. Тем более, что теперь все изменилось. И хотя я очень-очень хотел спать, я все же нашел в себе силы запрыгнуть на диван к Вике.

Выждав пару минут, во время которых тщательнейшим образом был обнюхан живот девушки, я убедился, что меня не прогоняют и привалился к выпирающему мячику. Вика слегка потрепала меня по голове, потом медленно спустила руку к спинке. Не знаю, как ей, а мне было приятно и я заурчал.

- Проказник! - ласково прошептала Вика. - Пришел подлизываться, да?

- Мур... Да, я пришел тебя утешить. Мур, мур... Ты разве не знаешь, коты своим урчанием могут лечить некоторые болезни? Мур... Папа это еще год назад в газете вычитал. Мур, мур, мур... Может, и тебе моя песня поможет... МУР!!!

Что ударила меня в бок. И я кубарем скатился на пол. Нет, мне не было больно. Скорее все это произошло от неожиданности, ведь удар был нанесен как раз с той стороны, где находился Викин живот...

Я поднялся на лапы и сел, осторожно поглядывая на девушку. Она улыбалась и отчего-то гладила себя по проглоченном мячику даже нежнее, чем только что гладила меня. А мячик продолжал едва заметно прыгать...

Будь я человеком, я бы непременно поседел от увиденного. Но я был котом, к тому же серым, а значит, сделать этого никак не мог. Поэтому я отошел на безопасное расстояние, продолжая с ужасом наблюдать за маминой дочкой. Она все еще улыбалась.

"Так, - понял я, - стало быть не мячик она проглотила. Допустим, мячик мог прыгать и мог даже прыгнуть в мою сторону. Но так повлиять на мозг человека резиновый объект, пусть даже супер современный явно не мог."

- Тебе срочно к доктору надо - изымать инородный предмет, а ты тут лежишь и улыбаешься...

Нет, она не улыбается! Она смеется! Надо мной!

Оскорбленный до глубины души таким отношением, я поспешил уйти не только из комнаты, но и из квартиры. Балконы ведь, насколько мне известно, квартирой не считаются.

Впрочем, к вечеру голод притупил мою обиду. Я пришел на кухню, где вся семья как раз собралась за ужином. При виде Вики в моем сердце едва чувствительно заворочались жалость и сочувствие. И тут я взглянул на маму.

Ай-ай-ай! Я же совсем не подумал о маме! Она ведь тоже переживает за Вику. А если с ней что-нибудь случиться на почве этих переживаний? Я ведь с голода помру в этих стенах!

На почве всех этих событий через неделю я почувствовал, что похудел.

* * *

После всех потрясений, не прошедших мимо моего дома, я полагал, что хуже уже не будет. Ага! Как бы не так...

В один несчастный день я привалился к стене прямо посередине коридора и старательно не создавал препятствий своим сожителям. Погода стояла жаркая, по-настоящему летняя. И коридор, кроме ванной комнаты, был единственным местом, где от жары можно было спрятаться. Почему я не занял ванную комнату? Я хотел. Честное кошачье, я собирался. Но ее уже заняла Вика и мне пришлось довольствоваться коридором.

Впрочем, Вика достаточно быстро освободила желанное пространство. Она открыла дверь и встала, смотря на меня, но явно меня не замечая. Мне же, в свою очередь, было не сложно заметить ее и заметить, что она бледна и явно чем-то напугана. Впрочем, нет. Скорее чем-то очень озадачена, как бывала она озадачена в те дни, когда сдавала экзамены в институте. Когда пыталась просчитать все возможные варианты развития ситуации и предугадать свое поведение для каждого.

Закрыв дверь и не оставив мне шанса пробраться внутрь, Вика медленно побрела в сторону кухни, где мама с Сашей пили чай после ужина.

- Милая? Все хорошо? Ты как-будто напугана чем-то, - заметила мама.

- Кажется, уже совсем скоро.

Мама улыбнулась и принялась обнимать Вику, сообщая ей, что "это не страшно" и "этого все так долго ждали". Саша сидел молча.

- Пойду я кроватку собирать. А то еще не успею... - изрек он, когда мама замолчала. Чмокнув Вику в щеку, молодой человек отправился на балкон.

- Кроватку? - удивился я. - Зачем нам кроватка? У всех ведь есть уже спальные места.

Я поспешил за Сашей.

На балконе он подошел к коробке, уже не раз обнюханной мной. Судя по запаху там хранились какие-то деревяшки.

И в самом деле, после того, как упаковка была вскрыта, я увидел темно-коричневые прутики, соединенные в короткую, но широкую лестницу. Таких лестниц я насчитал три штуки. Кроме них была еще пара совершенно квадратных лестниц. Еще обнаружились две дуги и две пары колес. Саша внимательно осмотрел последние, и сделал вывод что два из них "со стопором", а потому должны располагаться спереди.

- Нам маятник понадобится? - поинтересовался Саша у подошедшей Вики.

- Не знаю. Ты собери пока без колес, а там видно будет.

Кивнув, Саша перенес все в комнату и принялся собирать лестницы в нечто непонятное. Они с Викой продолжали называть это кроваткой, но лично я видел достаточно кроватей, чтобы ответственно Вам заявить: на кровать это похоже не было. Высоченные бортики со всех сторон больше напоминали прутья клетки. А как, позвольте узнать, можно было спать на этом реечном дне?

Однако ни Сашу, ни Вику эти очевидные вещи не останавливали. Собрав кроватку, молодой человек попросил жену отойти и волоком оттащил кроватку на свободное место у стены.

- По-моему, отлично получилось, - улыбнулся Саша.

- Не знаю, там видно будет, - проворчала в ответ Вика.

Саша и мама переглянулись. Когда Вика ушла, они притащили с балкона нечто запечатанное в полиэтилен. Оказалось, что все было не так уж безнадежно: когда мама положила матрас в кроватку, стало заметно лучше.

- Накрыть бы чем-нибудь, чтобы не пылилось, - сказал Саша.

Мама кивнула и ушла в свою комнату. Саша тоже ненадолго задержался, поскольку на балконе был разложен инструмент, картон и несколько пенопластовых прокладок, лежавших между лестницами.

В общем, наступил именно тот момент, о котором мечтают все кошки. Предмет был. Предмет был интересен. И кроме тебя и предмета рядом никого не было.

Я приблизился к конструкции и осторожно обнюхал ее. Дерево пахло деревом и тем составом, которым ему придали темно-коричневый цвет. Матрас пах чем-то неизвестным, но явно растительным. Обойдя вокруг кроватки, я понял, что нет иного способа попасть на матрас, как только перепрыгнув через верх... Эх! Ну, да. С пола это казалось сложнее, как я и ожидал.

Не считая того, что под моим весом кроватка чуть покачнулась, все прошло превосходно. Я принялся обнюхивать лестницы изнутри.

"Интересно, для какого зверя создана эта деревянная клетка? Для животного моих размеров она явно большая. Да и матрас жесткий. И палки эти со всех сторон, так что даже в уголок нигде не забиться. Для человека? Ну, тогда это должен быть очень маленький человек. Вроде тех, что бегают летом на соседнем участке на даче, - я остановился, пораженный собственной мыслью. - О, нет! Только не эти визжащие и кричащие создания!"

Собственно, именно в этот момент и наступило то "хуже", о котором я говорил ранее и которого, мне казалось, быть уже не могло.

Однако отпираться дальше было бесполезно. Сложив все два и два, я, как говориться, получил ровненькую аккуратненькую четверку: Вика была беременна. И судя по тому, что для детеныша уже собрали свое спальное место, конец тихой жизни должен был наступить со дня на день.

Я все еще обдумывал свою нелегкую долю, когда в комнату вошла Вика и увидела меня на матрасе.

- Мама! Он все перемажет! Забери эту тварь! - закричала она и почему-то расплакалась.

На крик прибежала не только мама, но и Саша, и даже папа, вернувшийся только что с работы и еще не успевший даже снять второй ботинок. А я перепугался так, что позабыл, как выбираться из кроватки, и на свою погибель попытался пролезть между прутьями боковины...

Ну и, разумеется, застрял.

Пожалуй, так стыдно и страшно мне еще никогда не было. Я боялся, что Вика доберется до меня первой, но мама увела ее в соседнюю комнату, а мне на помощь пришел Саша.

- Масик, - серьезно сказал он мне, - ты же видишь, что происходит. Вика и так нервничает, а тут еще ты в Настёнкину кроватку залез и кучу шерсти там оставил. Сэр Кот? Ты понимаешь, как плохо ты повел себя?

Я едва слышно пискнул. И без его разъяснений уже все было понятно.

- Ты больше не будешь себя так плохо вести, сэр Кот?

Мне оставалось только виновато опустить голову и покрепче прижать уши к голове. Но Вы не подумайте, что я хоть сколько-нибудь согласился с его словами и признал свою вину. Ведь я вел себя совсем не плохо. Как и подобает любому порядочному коту я всего лишь чуть-чуть проявил участие.

* * *

На другое утро и Вика, и Саша, и мама с папой проснулись очень рано. Кажется, только-только начало светать. Уж не знаю, что такого страшного произошло, но они сначала много бегали по дому, а потом все вместе ушли, оставив после себя заметный беспорядок поспешных утренних сборов и вагон озадаченности лично для меня.

Я на всякий случай подождал их возвращения. Недолго. Минут пять. Потом на всякий случай обошел квартиру, чтобы ввиду имевшей место суматохи не случилось ничего страшного. Ну и пошел спать, разумеется. А что еще прикажете делать коту в дневное время?

Проснулся я ближе к полудню. Припомнив все случившееся утром, я вновь обошел всю квартиру. Ничего не изменилось: все было тихо и спокойно. Отобедать пришлось подсохшим кормом. Редкостная гадость, скажу я Вам, если есть возможность, лучше не пробуйте.

Приведя себя в порядок, я запрыгнул в раковину в ванной комнате и продолжил сон.

В следующий раз я проснулся от того, что во входной двери щелкнул замок. Я встал, потянулся, спрыгнул на коврик и потянулся еще раз. В прихожей, тем временем, уже слышны были голоса пришедших. Это были мама и Саша. Папа приходил чуть позже, поэтому его отсутствие меня не обеспокоило. Про отсутствие Вики я беспокоиться и вовсе не стал. Ведь мне от ее присутствия толку никакого не было. Хотя, не буду скрывать, позднее я немного поразмышлял над тем, куда она могла пропасть.

- Ты все-таки позвони ей, - говорила мама.

- Она просила не звонить. Я ей СМС отправил пять минут назад, - усталым голосом ответил Саша.

- Но она же на него не ответила, - продолжила настаивать мама.

Саша тяжело вздохнул. Вероятно, мама уже не первый раз приставала к нему с этой просьбой, и оборона молодого человека вот-вот готова была рухнуть.

"Что бы вы тут без меня делали, - подумал я. - Так и быть, сэр Саша. Помогу я тебе..."

Я показался из ванной. Мама меня не заметила. Пришлось окликнуть ее и потянуться, всем своим видом выражая желание быть поглаженным. Мама не смогла устоять. Развалившись на полу, я позволил ей дольше обычного гладить мой живот.

И оказалось мои усилия были совсем не напрасными. Мама все еще гладила меня, когда у Саши пиликнул телефон.

- Это Вика? - тут же встрепенулась мама. Я даже обиделся. Так быстро она позабыла обо мне.

- Да, - кивнул Саша.

- И что она пишет?

Вместо ответа Саша показал маме сообщение на экране мобильного аппарата.

- Пятьдесят один... Три... двести семьдесят...

Мама ничего не сказала, но я заметил, как на губах у нее заиграла улыбка, а в уголках глаз проступили слезы.

- И что это значит? - поинтересовался я.

Вместо ответа мама еще раз потрепала меня по животу, достала из сумочки свой телефон и ушла на кухню звонить папе.

- Ну вот, дожили. Я им тут свой живот чесать позволяю, а они от меня теперь шифруются...

Немедля больше ни секунды, я встал и с гордо поднятым хвостом удалился на свое кресло. Большего мои сожители не заслуживали.

* * *

Следующие три дня в доме царила жуткая...

Нет, не так.

Следующие три дня в доме царила ЖУТЧАЙШАЯ суматоха. Такого на моей памяти еще ни разу не было. Даже первый в году выезд на дачу не мог сравниться с тем, что происходило в моей квартире.

У моих, как они полагают, хозяев словно появились дополнительные источники сил и энергии. Они вторично помыли и без того чистый дом, не забыв отодвинуть шкафы в каждой комнате. Они даже вскрыли заглушки и вычистили всю пыль из-под кухонных шкафов. Они двигали холодильник(!), чтобы протереть стену за ним.

Поначалу я пытался помогать. Я пытался быть полезным. Однако вскоре выяснилось, что я продолжаю оставаться незаметным для мамы и папы. И когда мне придавили табуретом хвост, я решил больше ни во что не вмешиваться.

И правильно сделал. Словно мне было мало отдавленного хвоста, так еще и линька у меня усилилась. Шерсть прямо клочьями выпадала, стоило мне хоть немного подвигаться. Папа даже заподозрил у меня какой-то нехороший лишай. Но на общем совете было решено меня считать здоровым и все-таки не возить в поликлинику "на всякий случай".

И все же то, что происходило в эти три дня, не шло в конечном итоге ни в какое сравнение с тем, что произошло на четвертый день.

Мама, папа и Саша пришли с работы очень рано. Я даже не успел второй раз задремать. Зачем-то переоделись в нарядную одежду, прихватили с собой букет, принесенный Сашей, пару пухлых пакетов, какое-то странное кресло с ручкой-дугой (очень маленькое и неудобное - утверждаю, потому как проверял) и ушли.

Кошачье чутье мне подсказывало, что спать ложиться уже не следует. И я остался ждать их в коридоре.

Прошло часа два или три, когда в замок с наружной стороны входной двери вставили ключ. Я поднял голову и с интересом посмотрел на дверное полотно. Кошачье чутье вновь заговорило, сообщая, что это мама и папа возвращаются домой. И чутье меня не подвело.

Первой в квартиру вошла мама. Она быстро сбросила босоножки и побежала в комнату закрывать окно. Это меня удивило: на улице ведь было достаточно жарко, чтобы при закрытом окне в комнате стало душно.

Вторым в квартиру вошел папа. Он снял ботинки быстро, но без излишней поспешности. В руках у него я заметил букет.

"Хм, а ведь это тот самый букет, который принес Саша, - припомнил я. - Не приняли? Или он его папе и собирался подарить? Хм, странно..."

За папой в квартиру прошла Вика. Она выглядела уставшей, бледной, но значительно более худой, чем до своего исчезновения.

"Ага, значит, вот в чем была причина отсутствия. Она рожала..."

Я припомнил детей с соседнего участка на даче. Однако, как ни старался, не смог понять каким образом они могли так мало места занимать в животе человеческой самки. Да что там дети, в том животе даже мне было бы тесновато! А уж я, как и любой другой кот, умею занимать "мало места".

В отличии от папы и мамы Вика сняла ботинки, но уходить из коридора не спешила. Вместо этого она повернулась к Саше, как раз входившему в квартиру, и шепотом стала просить его быть осторожнее.

Саша, как Вы уже поняли, вошел последним. Левой рукой он прикрывал за собой дверь, а в правой руке нес то странное маленькое кресло. Не снимая ботинок, молодой человек поставил кресло на пол рядом с Викой. И именно в этот момент я впервые увидел ЭТО.

Это, по всей видимости, и было человеческим ребенком. Оно лежало спокойно с закрытыми глазами чуть склонив голову на правое плечо. Оно было не просто маленьким, а очень маленьким: странное кресло казалось гигантским по сравнению с ним. Одето оно было в крохотные вещички, по ошибке принятые мной за кукольные. Из крохотного рукава виднелись крохотные пальчики, на одной руке крепко сжатые в крохотный кулачок. Из крохотных штанин едва заметно торчали крохотные ножки, одетые в крохотные носочки.

Вика смотрела на это создание, ежесекундно пытаясь что-то поправить или одернуть. Рядом стояла мама, которая смотрела то на свою дочь, то на ее ребенка. Папа ушел на кухню, чтобы не создавать толпу. Саша все еще воевал со шнурками на ботинках.

На меня никто не обращал внимания. Но я и сам так был занят происходящим, что не обратил на это никакого внимания. А вот оставить детеныша неизученным я никак не мог.

Улучив момент, я подкрался к креслу и осторожно потянулся понюхать маленькую ножку. Как это ни странно, ни мама, ни даже Вика меня не попытались остановить.

- Масик знакомиться пришел, - улыбнулась мама.

Воодушевленный ее словами, в которых не было ни капли протеста, я собрался с силами и поставил передние лапы на край. Маленькая ножка, лежавшая спокойно, вдруг шевельнулась. Я вздрогнул, но не отошел. Люди, да и коты, иногда шевелятся во сне. Выждав пару секунд, я вновь потянулся к маленькой ножке...

То, что произошло далее, в американских фильмах обычно передается в трех словах: "О, Май Гад!" Не знаю, что именно означают слова, но думаю, Вы понимаете, в каких случаях их принято говорить: когда происходит что-то очень-Очень-ОЧЕНЬ, просто неимоверно страшное.

В данном случае произошло вот что: не успел я и глазом моргнуть, как она вдруг подтянулась к телу, а потом со всей силы ударила меня по носу!

- Ай! - мявкнул я, отскочил в сторону и поспешил покинуть опасное место. Ведь я ничего такого не сделал еще и даже не собирался. А со мной обошлись так непростительно грубо.

Стоит ли говорить, что человеческое создание в младенчестве мне не понравилось сразу. Впрочем, в тот момент я еще плохо представлял масштаб происходящего бедствия. Я полагал, что произошло самое страшное, на что это дитя было способно...

Однако вскоре дитя проснулось.

Нет, оно не пошло самостоятельно на кухню ужинать, как это делают папа и Саша. Оно не пришло к маме, как это делаю я. Нет, оно не позвало маму, как иногда по утрам делала Вика, заслышав мамины шаги возле двери своей комнаты.

Оно заревело! Причем так, что в квартире абсолютно нигде невозможно было укрыться от этого крика, хотя я приложил к тому максимум усилий. Я метнулся в коридор, потом в ванную комнату, потом помчался на кухню, где все сидели.

И что Вы думаете? Они даже не испугались! Вскочили со своих мест, но на лицах и мамы, и папы, и Саши с Викой не было ни тени страха.

- Бегу, Настенька! - крикнула Вика в коридор.

Но Настенька явно не услышала. Во всяком случае крик не прекратился.

После того, как все ушли в комнату к ребенку, с моей стороны глупо было оставаться на кухне. Я последовал за людьми.

Мама и папа стояли возле двери. Саша ковырялся в ящике с детскими вещами. Вика на коленях стояла возле дивана, на котором на пеленке лежало оно. Я вновь говорю "оно", потому что оно было без одежды и на человека было похоже с трудом. У него было худенькое тельце, вытянутая голова, слегка покрытая тонкими волосиками, а ручки и ножки были не толще моих лап.

Мне было страшно, и все же я запрыгнул на диван. Не спуская взгляда с конечностей ребенка, я пробрался к противоположному подлокотнику и устроился для наблюдения.

Оно лежало смирно, явно изучая окружающее пространство. Вика надевала на него какие-то очень толстые шуршащие трусы, не переставая говорить:

- Ты моя Крошка. Ты моя Зайка. Солнышко мое.

- Я помню, ты, когда родилась, тоже худенькой была, - сказала мама.

- А я тебя на руки взять боялся, - ответил папа.

- Вот поэтому они отцам выхода и не оставляют. Папаша? Значит, получите, - рассмеялся Саша. - Этот костюм что-ли?

Вика посмотрела на одежку в его руках и кивнула.

После переодевания Настя еще какое-то время бодрствовала, потом поела. Уж не знаю, что она там ела, но на время кормления меня выпроводили из комнаты. Должно быть, что-то очень вкусное.

После этого ребенок уснул.

Я понадеялся, что он, как и я, будет спать днем, а ночью бодрствовать. Не тут-то было! Через пару часов Настя вновь проснулась и вновь раздался тот ужасный крик, поднявший меня с кресла и заставивший метаться по всей квартире.

Примерно полчаса ребенок бодрствовал, потом уснул.

Я больше прежнего понадеялся, что в этот раз он проспит дольше. Время уже шло к десяти вечера. Обычно мама ложилась в это время, и я некоторое время дремал у нее под боком.

Но Настя не проспала даже двух часов. Я не уверен, проспала ли она хотя бы час!

"И это называется Зайка? И это Солнышко? - думалось мне, пока я сидел возле приоткрытой двери и наблюдал, как Вика укачивает спеленатое создание. - Да это монстр, самый настоящий. Мало того, что не спит, так еще и мне не дает!"

Наконец, монстрик уснул. Вика переложила его в кроватку и легла сама.

Я сладко зевнул: теперь я уж высплюсь! Пусть ночью, пусть мама и папа тоже выспятся, но мне будет хорошо...

Ха! Наивный. Ох, какой же наивный я был?

В следующий раз я проснулся через полтора часа...

* * *

За прошедшие сутки мне начало казаться, что Настя отныне никогда не будет спать, что повлечет и мою нескончаемую бессонницу со всеми вытекающими прискорбными для здоровья и настроения последствиями.

Однако же я ошибся. Этот маленький монстр уснул. В районе девяти вечера, да так крепко, что к одиннадцати часам он все еще спал. Маму и Вику это почему-то тревожило. Они то и дело заглядывали в комнату, где монстр спал в своей кроватке (поразительно подходящая клетка для человеческого детеныша!) и шептались в коридоре.

- Ну, не помоем сегодня, так завтра искупаем, - говорила мама.

А Вика мотала головой и отвечала:

- Надо обязательно искупать. В интернете советуют вообще по приезду домой купать, чтобы роддомовские микробы смыть. А мы вчера уже не купали из-за прививки.

Продолжалось это еще примерно час, пока Настя, наконец, не соизволила проснуться.

Накануне я не видел, как она просыпалась, поскольку сам тщетно пытался выспаться и открывал глаза лишь заслышав дикий крик. Сейчас же все сложилось в мою пользу. Я как раз не спал (только изволил откушать третий ужин). Дверь в комнату была приоткрыта. А детеныш не кричать начал сразу же, открыв глаза, а сладко-сладко зевать.

Поскольку Настя была спелената по рукам и ногам, она не могла потянуться, но явно этого очень хотела. Она забавно крутила головкой и пыталась хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Но, разумеется, ее глаза ничего не позволяли ей увидеть. Ведь она была всего лишь маленьким человеком, хотя Вика и называла ее котенком.

Я осторожно встал на задние лапы, а передними оперся о край матраса. Заслышав шум, девочка повернула голову и посмотрела на меня. Что-то укнула. Я подумал, что лучшей возможности ее обнюхать мне в ближайшее время не представится. Впрочем, не представилось мне такой возможности и в этот раз: в коридоре я расслышал тихие шаги Вики. Когда она вошла в комнату я благоразумно затаился за кроваткой.

Закончив воркование и распеленание, Вика и мама немного позвенели погремушками над Настей, после чего взяли ее совершенно голую на руки и понесли в ванную комнату. Намечалось что-то интересное и я, как вы понимаете, не мог остаться в стороне.

В ванную меня пустили без проблем, и я тут же смог оценить коварство моих хозяев. В маленьком помещении было так влажно и душно, что мне тут же захотелось обратно в коридор.

- Ну уж нет, Масик. Пришел, так сиди. Нечего холод сюда пускать, - пробурчала Вика.

- Холод? - удивился я. - Да я сюда спасительный живительный воздух хотел пустить! Ладно сами перегреетесь, так хоть меня и ребенка бы пожалели! То же мне, заботливые родители...

Но родители были непреклонны, дверь - по-прежнему закрыта. И от нечего делать я с грустью стал смотреть на несчастную, которую вот-вот должны были опустить в воду.

Коты, как вы не можете не знать, не любят воду. Да, некоторые из нас порой купаются, некоторые даже по своей воле. Но в большинстве своем мы мочиться не любим.

Люди в этом плане сильно от нас отличаются. Вот Вика, например, может по часу сидеть в наполненной ванне, так что только голова из воды и торчит. И, смею утверждать, она не одна такая. Мои хозяева в прошлом году специально ездили в большую ванну, которую называли Средиземным морем, чтобы отмыть там, как они говорили, весь лишний жир.

Впрочем, есть, справедливости ради стоит сказать, и среди людей разумные особи. Вот Саша мочиться явно не любит. Он на поход в ванную комнату тратит не больше пятнадцати минут. Однако, я и подумать не мог, что Настя может до ТАКОЙ степени не любить купаться.

Едва она почувствовала, что мама не прижимает ее больше к себе, а куда-то опускает на вытянутых руках, она резко раскинула в стороны свои маленькие тоненькие ручонки, затрясла ногами и заревела. И в закрытом помещении, облицованном кафелем...

Не знаю, что такое инфаркт, но, кажется, скоро я буду просвещен и в этом, и во многих других подобных вопросах.

* * *

По прошествии двух недель я окончательно утратил надежду выспаться и днем, и ночью. Я похудел еще больше. Я заметно облез. Я даже стал терять усы, что говорило о гигантском стрессе, полученном за истекший период. А когда мама и папа, наконец, вывезли меня на дачу, я всерьез подумал, чтобы от них сбежать.

Впрочем, задумавшись глубже и взвесив все "за" и "против", я пришел к выводу, что не могу поступить так жестоко с ними. И с монстриком.

Не сказать, что я проникся к ней теплыми чувствами, но что-то интересное в ней было. Забавно было наблюдать, как она лежит на пеленке и машет своими крохотными ручками и тонкими ножками. Она немного была похожа на тех лягушат, которых я великодушно отпускал по окончании охоты.

Вот только в отличии от лягушат, как оказалось, человеческие детеныши даже на живот не могут сами повернуться после рождения. Вероятно, именно поэтому они рождаются в столь малом количестве: иначе мама просто не могла бы с ними справиться. Ведь их постоянно надо носить на руках!

Таким образом, я благополучно вернулся с дачи домой. Саши дома не было. Вика сказала, что его срочно вызвали на работу. Сама она явно не справлялась. Я понял это потому, что обед ее был недоеден, а она таскала Настю на руках, напевая какие-то детские песенки.

- Не спит? - спросил папа.

- Да никак чего-то, - кивнула Вика.

- Живот, наверное, - предположила мама.

- Да. Я уже ей дала лекарство. Но легче пока не стало.

Закончив осмотр кухни, я прошмыгнул мимо Вики с ребенком в ее комнату. По возвращении ведь надо было убедиться, что в квартире все в порядке.

И не зря я это сделал. На полу возле дивана я обнаружил одноразовые трусы, которые, как мне удалось понять, называются у людей подгузниками. Подгузник был свернут, но по кефирному запаху не составило труда догадаться, что ребенок в него покакал. И Вика бросила это практически посередине комнаты! Покачав головой, я невольно фыркнул и принялся закапывать продукты жизнедеятельности Насти. Закапать получилось не сразу. Пришлось проявить смекалку и стянуть с дивана одноразовую пеленку. После этого мне удалось добиться более-менее приемлемого результата.

* * *

Не вижу смысла описывать каждый день, хотя для данной истории каждый час имеет свой смысл. Я не знаю, как развиваются котята, но человеческое детя менялось не по дням, а именно по часам.

Да, оно продолжало кричать по ночам и через полгода. Да, я за прошедшее время продолжал худеть - в общей сложности я невольно скинул почти восемьсот грамм своего драгоценного веса. Но в то же время не буду отрицать, что с каждым новым днем мне становилось интереснее и интереснее.

К своему полугодию монстрик уже научился переворачиваться на живот и пытался садиться. Смешно поднимал головку, будто желая посмотреть на свой животик. Он не ползал, что весьма огорчало Вику и маму, но весьма радовало меня. Я понимал, что если это дитя поползет, а не будет как сейчас просто укать и тянуть руки в мою сторону, мне придется переменить многие свои привычки. Чего, как вы понимаете, мне делать совсем не хотелось.

У нее вырос первый зуб, в честь чего был устроен пышный праздник. Однако праздник этот был явно не для монстрика. Несчастная... Да, да, мне стало ее жаль в тот день! Несчастная полулежала в своем мягком детском стульчике, а каждый проходящий мимо считал своим долгом заглянуть ей в рот:

- Ага, вылез. Вон белая полосочка на десне видна...

Через пару дней я тоже попытался заглянуть в рот монстрику. Ведь я ничем не хуже других, да и жалость уже давно прошла. И что Вы думаете? Настя умудрилась ухватить меня за хвост, затащить его к себе в рот и укусить! Меня - кота, покрытого вылезающей шерстью, - укусить своим единственным зубом! К своему удовлетворению скажу, что Вика так и не заметила, чего наелся монстрик.

С этого, кстати, и начался Настин прикорм. А вовсе не с "капустки", как полагает Вика. Однако, это, мне кажется, даже к лучшему. Попробовал я как-то детскую капустку. Вика забыла баночку на краю стола, а я как раз думал, чтобы мне такое смахнуть. Так вот - гадость редкостная! Хуже засохшего корма...

Впрочем, как вы уже должны были понять, не только меня интересовала Настя, но и я был весьма интересен ей. Что не удивительно. Разве я могу кого-нибудь оставить равнодушным? Даже сейчас, пережив столько потрясений и утратив изрядную часть своей красоты, я все еще завидный кот.

В конце концов, Настя села месяцам к семи. Я стал тому свидетелем. Она подтянулась за ручку в своем загончике, именуемом манежем и расставленном в моей комнате, крякнула, пыхнула и радостно сказала: "Ыыы!" Я сидел на кресле, и потому девочка не сразу меня заметила. А когда заметила, начала смеяться.

Смех человеческого детеныша - это, пожалуй, второе по силе психическое воздействие на представителей кошачьего рода. После плача, разумеется. И дело не в том, что он неприятен и громок, как плач. Дело в том, что он неожидан. Всегда. Даже когда ты видишь ребенка и полностью контролируешь ситуацию, ты не можешь понять, будет ли ребенок смеяться или нет. И уж, совершенно очевидно, невозможно предположить, что во время твоего священного послеобеденного сна в комнату войдет Вика с Настей на руках, и монстрик сразу же заметит тебя и засмеется.

Так вот возвращаясь к тому, как Настя села и засмеялась. Я вздрогнул, несмотря на то, что на девяносто восемь с тремя пятыми процентов был готов к тому, что произойдет.

- Да, да, мой мучитель, я вижу. Наверное, я даже буду настолько любезен, что скажу тебе - молодец, - вздохнул я.

Смех продолжался, маленькие лапки потянулись в мою сторону. Вдруг Настя схватилась за ручку на бортике манежа и как-то опасно дернула себя вверх.

- Ой! Вот только не надо этого! Ты вставать пока погоди, монстрик. А то еще пойдешь, чего доброго, - мяукнул я.

Нужно было что-то срочно предпринять. Я спрыгнул с кресла и направился к выходу из комнаты, намереваясь позвать Вику к монстрику. Детский смех сначала утих, а потом возобновился с еще большой громкостью и периодическими визгами.

А теперь наберитесь сочувствия и сострадания ко мне и оцените всю степень людской неблагодарности.

Примерно на пол пути к двери смех вновь прекратился, и я услышал глухой звук падения. Чуть скосив взгляд, я увидел, что Настя лежит на животе, упершись щекой в стенку манежа и тщетно пытается хоть как-то изменить свое положение. Поскольку ни перевернуться, ни сесть снова ей не удалось, она сделала то единственное, что могла в данной ситуации - заплакала.

Я поспешил скорее покинуть комнату. Внезапно дверь распахнулась и, едва не сбив меня с ног, в комнату ворвалась Вика. Она подбежала к ребенку и взяла ее на руки, приговаривая:

- Солнышко мое, застряла. За кисой потянулась? А киса сидеть не захотела на месте? Ох, уж эта киса. Не хочет поиграть с моей малышкой.

Я замер на месте, чувствуя, как от гнева встает шерсть на затылке.

- Что? "Не хочет поиграть с малышкой..." А почему Вас это удивляет? С каких это пор я должен хотеть подобное? Я все-таки уважающий себя кот, а не какая-то дворовая котяра.

Я обернулся.

- И, между прочим, знаешь ли ты, Вика, сколько сил надо, чтобы играть с этим ребенком? Знаешь ли ты, что каждая попытка приблизиться к ней стоит мне пары, а то и пары пар выдранных волосков? По-твоему, я должен мечтать о том, чтобы стать лысым?

Однако на меня Вика уже не обращала внимания, занятая развлечением ребенка. Она чуть зазевалась, а когда вновь обратила на Настю внимание, увидела, что та опять сидит.

- Села! Сама села, моя Радость! Ты моя красавица... - и далее в том же духе. Радости ее не было предела.

На моей кошачьей душе заскреблись огромные мыши:

- А я, между прочим, первым это увидел. И шел тебе рассказать.

* * *

После описанного выше случая мои отношения с Викой, с ее ребенком, да и с мамой как-то совсем разладились. Я чувствовал себя забытым, ненужным, чужим в этом доме. На меня почти не обращали внимания. Разве только когда надо было утешить монстрика. Тогда Вика брала ее на руки и говорила:

- Где киса? Пойдем искать кису!

И они шли ко мне, что бы я не делал.

В такие минуты я чувствовал себя котенком для точки когтей. И знаете, что? Мне было все равно. Моя гордость давно забилась в самый дальний угол и сидела там тихо, боясь себя обнаружить.

Единственное, с чем я никак не мог смириться, это с отсутствием еды. И ладно Вика не кормила меня днем - она и раньше этого не делала. Но теперь и мама забывала положить мне корм. А я был уже согласен даже на холодный, даже на неподогретый семь секунд в микроволновой печи.

Я все еще сохранил привычку ждать маму с работы, но уже не ждал от мамы ничего. Придя домой она первым делом бросалась к Насте и целовала ее. Меня она больше не гладила. В редких случаях мне перепадал ее быстрый привет.

И вот в один из этих грустных дней, наполненных тоской и одиночеством, я сидел на подоконнике и смотрел в окно. Было пасмурно, но дождя не было.

"Самая приятная погода для прогулок по дачному участку," - подумалось мне.

Приятные воспоминания накатили на меня быстрой волной. Я вспомнил свой компост, ряды бесконечных кустов, под которыми можно было прятаться. Я припомнил, как охотился на ящериц.

- Эх, вот бы сейчас туда...

Я так размечтался, что начисто утратил бдительность и не сразу заметил происходящее в комнате. А стоило бы... Нет! Я просто обязан был проявлять высшую степень бдительности, потому что монстрик находился со мной в одной комнате.

Тут я вижу смысл сделать небольшое отступление - экскурс в минувшее, так сказать.

После того как Настя научилась сама садиться и сидеть долгое время, не падая, Вика перестала ее сажать в манеж, предпочитая оставлять на расстеленном на полу покрывале. Она объясняла это тем, что ребенку надо было учиться ползать.

К счастью для меня, девочка ползать не спешила. Она могла по часу сидеть посреди комнаты и перебирать свои игрушки. Сначала брала их справа от себя, внимательно изучала, и клала слева от себя. Потом меняла направление - брала слева, а клала справа. Это неторопливое детское развлечение было поразительно увлекательным. В то время, как Настя сидела на полу и смотрела на игрушки, я обычно сидел на спинке кресла и смотрел на нее. Порой игрушки издавали какие-нибудь привлекательные звуки и во мне просыпался охотничий инстинкт... И тут же гас, стоило представить цепкие пальцы с застрявшими между ними моими нежными шерстинками.

Однако рано или поздно спокойствию должен был прийти конец. Девочке на прошлой неделе исполнилось одиннадцать месяцев, и пора было уже начать передвигаться без маминой помощи. Что Настя и сделала. И переместилась, к моему ужасу, она именно ко мне!

Чуть кряхтя монстрик встал на четвереньки. Подволакивая под себя непослушные ноги, она резво переставляла руки и таким образом приближала себя к моему креслу. Этого движения я как раз и не видел. Зато услышал звонкий смех, когда ребенок начал вставать возле моего спального места. И мало того, что она встала, так еще и руками стала стучать по креслу!

Я вздохнул. Но сделать или подумать ничего более не успел. Ребенок вдруг покачнулся и шлепнулся на пол прямо на спину. Да так сильно, что помимо "плюха" я отчетливо услышал звук удара головой об пол.

Настя сразу заревела. Я прижал уши, мгновенно оценивая возможность быстрого отступления...

"Ох, горе моей кошачьей душе! Ох, до чего же ты меня довело, дитя?!"

Спрыгнув с подоконника на кресло, я после следующего прыжка оказался возле орущего монстрика.

- Эй! Хватит плакать. Покраснела уже как помидор...

Но Настя лежала на спине, раскинув руки, и ничего вокруг себя не видела и не слышала. Я прилег рядом. Маленькие пальчики почувствовали прикосновение моей шерсти и сразу же вцепились в нее. Я почувствовал неприятное натяжение шерсти на боку, но крик стал тише.

- Странные вы все-таки существа, люди. Кормить меня забываете, внимания на меня не обращаете, а без меня ничего не можете.

Так я и лежал рядом с Настей, пока в комнату не пришла Вика. Я ожидал, что она вновь во всем будет винить меня. Но Вика не только не наругалась на меня, но даже спасибо мне сказала.

А через пару дней мама и папа поехали на дачу. И взяли меня с собой. Я славно поохотился в те выходные.

Через две недели я почувствовал, что немного прибавил в весе. Да и шерсть стала расти гуще.

Через месяц...

* * *

Настя стала ходить самостоятельно. Произошло это так быстро, что я даже не успел испугаться и понапридумывать себе сотню ужасных вариантов дальнейшего продолжения своей жизни. А между тем, последнее как раз стоило бы сделать, чтобы быть готовым к тому, что будет происходить.

Тут я снова позволю себе небольшое отступление, и скажу, что проблемы со сном к этому времени совсем пропали. Ночью Настя спала, не просыпаясь и не крича, а, следовательно, и я нагонял упущенное днем. А днем, как вы понимаете, выспаться мне удавалось не всегда, поскольку монстрик частенько прерывал свои крайне важные дела, чтобы приползти ко мне и посмеяться у меня над ухом.

Так вот, возвращаясь к первым шагам, я и подумать не мог, что когда-нибудь наступит время, когда меня совсем лишат дневного сна, когда даже урывками я не смогу сомкнуть глаз.

Освоив нехитрую науку хождения, Настя выдумала новую игру. Она, как и прежде, сидела на полу, перебирая свои игрушки. Минуты две, не больше. Потом резко вскакивала и с криком:

- Ки! Ки! Ки!

Бежала ко мне, где бы я ни был. А я пытался прятаться и за диваном и даже под ванной!

Добежав, монстрик радостно смеялся, пару раз щипал меня за бок, потом дергал за хвост. Иногда она зачем-то открывала рот и пыталась меня укусить. Настя была не слишком умна, как Вы можете понять.

Закончив "глаженье кисы", монстрик возвращался к своим игрушкам и снова сидел с ними.

Минуты две, не больше.

Собственно, игра не сильно переменилась с тех пор, как монстрик начал ходить. Вот только периодичность стала больше, а периоды короче. Значительно короче!

Впрочем, я не сердился на нее. Это было глупо со стороны такого взрослого, умного и добродушного кота, как я. Однако в глубине души я ненавидел эту ее игру и все пять рабочих дней ждал поездки на дачу. Ведь Настю туда почему-то не брали.

* * *

Как не прискорбен сей факт, приближаясь к концу описания своих злоключений, я все же вынужден признаться, что далеко не так умен и внимателен, как следовало мне быть. Ведь будь действительно так умен, как считаю, я бы внимательнее прислушивался к словам мамы и более пристально приглядывался к действиям Вики.

В конце июня наступила жара. Настоящая летняя жара, от которой только и можно было укрыться на даче. И, не смотря на показное сопротивление, я был очень рад, когда мама посадила меня в пятницу в домик и папа отнес меня в машину. Да, предстояло часа два попотеть в пробке, но зато потом я мог два дня наслаждаться свободной и вольной жизнью по системе "все включено". Ну это такая система, когда в любой момент можно оторваться от пленительной дикой природы и спокойно перекусить в доме и справить нужду в лоточек под лестницей.

И какого же было мое удивление, когда по приезду на дачу я услышал знакомое:

- Ки! Ки! Ки!

Я так и сел.

Нет, я, разумеется, понадеялся, что мне послышалось. Впрочем, надежда угасла скорее, чем мне хотелось бы, потому что в следующий миг Настя предстала моим глазам.

- Приехали уже? - услышал я мамин голос у себя за хвостом.

- Да. В объезд быстрее получилось, - ответила ей Вика.

Но этих слов я уже не слышал, ибо мой конец наступил. Под одобрительный взгляд мамы я был раздавлен, взят в плен и приговорен к медленной пытке.

- Нет!!! - закричал я. - Помогите! Спасите! О, я несчастный кот! Как она могла проникнуть сюда. Это моя дача! Это мои владения! Я ей квартиру уступил, но дачу не отдам!

А Настя тем временем продолжала смеяться, одной рукой удерживая мой хвост, а второй похлопывая по спине.

Вскоре мне удалось вырваться и оторваться от моего преследователя и затаиться за кустом. Я обрадовался... И тут же вынужден был вновь бежать в другое логово. Монстрик шел по пятам, не разбирая грядок и межей, проламываясь сквозь низкие ветви дачных насаждений.

Я понял, что ошибся с выбором конечного момента моей жизни. Да, мне и дома приходилось бегать от монстрика, но дома, по крайней мере, мне не приходилось бегать на большие расстояния. И была там пара укромных уголков, где Настя меня не пыталась искать. А здесь... Через пару часов я уже не чувствовал под собой ног! А о том, чтобы спрятаться, не могло быть и речи. Стоило мне затаиться, как Настя тут же переключала внимание на мамины цветы, и начинала их рвать и есть, разрушая мои прекрасные укрытия от жары! Разве я мог такое допустить? И мне приходилось выволакивать свое изувеченное тело к ее очам.

Так впервые я оценил правильность маминых слов о том, что дача - это современная каторга.

В воскресенье папа стал собирать вещи для обратной поездки. Я не мешал ему, но и помогать не собирался. Я тихо (очень-очень тихо) лежал под кустом и пытался решить, стоит ли мне уехать с родителями или стоит остаться на даче для защиты ее от монстрика. В конце концов, я пришел к выводу, что стоит все же поберечь себя. Цветы зацветут и на следующий год, а вот я такими темпами действительно могу до следующего года не дожить.

Убедившись, что монстрика нигде не видно и не слышно, я явил себя папе:

- Ну, хозяин? Когда отбываем?

- Масик! - папа поставил сумку на землю и ласково почесал меня за ушком. - Хороший, хороший кот. Пришел провожать нас?

- То есть как - провожать? Как можно провожать того, с кем вскоре поедешь домой?

Озадаченный и сильно встревоженный его словами, я понял, что нужно срочно прояснить ситуацию.

Я заглянул в багажник. Сумки были собраны в обычном количестве. Потом подошел к распахнутой двери пассажирского сиденья. Обернулся, удостоверяясь, что папа не видит меня. И запрыгнул в салон. Перебраться с переднего сиденья на заднее не составило труда. А вот придумать отличное от папиного объяснение отсутствию моего домика в машине мне так и не удалось.

- Но вы же не можете оставить меня здесь! - закричал я. - С кем я останусь тут? Кто меня будет кормить... О, нет! Только не говорите, что Вика! Она не будет, ответственно заявляю - она не будет меня кормить!!! Да я у нее капли воды перед смертью не выпрошу!

Папа услышал меня. Он прибежал к машине и резко распахнул заднюю дверцу.

- Масик!

- Да, это я. Исправляю ваши ошибки - собираюсь ехать с вами домой.

- Нет, приятель, так не пойдет. Давай-ка, вылезай.

И папа галантно отошел в сторону, предоставляя мне возможность самому покинуть салон.

- А вот и нет. Спасибо, я ваши планы знаю. Я лучше тут посижу.

- Масик! Ну, как хочешь, - и с этими словами папа схватил меня почти за шкирку, словно какого-то неразумного котенка.

Я приготовился приземляться на землю, но папа почему-то не опустил меня вниз. Вместо этого он перехватил меня поудобнее и понес в сторону дома.

- Ки! Ки! Ки! - услышал я.

Попытавшись вырваться, я лишь усугубил свое положение. Папина хватка стала крепче.

Подо мной проплывали пионы, надо мной летали шмели, позади меня было спасение. А впереди меня ждала пытка, каторга, тюрьма и голодный паек. Я без сил опустил голову на папину руку, прибегая к последнему средству - давлению на жалость.

- Какой несчастный кот! - глядя на меня, покачала головой Вика. В ее голосе отчетливо слышалась насмешка.

- Ты его не обижай, - велела ей мама.

- Ты же знаешь, что не буду.

- Кормить не забывай. А то он вон как похудел.

- Мне Настенька будет напоминать, - улыбнулась Вика. - Настя, будем кису с тобой кормить?

- Ки! Ки! Ам, ам! - радостно отозвался монстрик.

- Вот, вот! - поспешил я вставить слово. - Она меня именно "ам, ам", а не кормить будет.

Папа передал меня Вике на руки. Все расцеловались, после чего мама и папа отправились к машине. Вика с монстриком остались у крыльца. И я, соответственно, тоже.

Однако, как я уже повторял ранее, мне оставаться на даче нельзя было категорически. Поэтому я улучил момент, куснул Вику и выскользнул из ее рук. Конечно, неудачно приземлился на плитку, чувствительно ударившись передней лапой. Но оно того стоило! Лучше было пострадать один раз, чем страдать всю неделю до маминого возвращения. Оставалось только догнать родителей и запрыгнуть в машину.

И я побежал. Абсолютно также, как часто показывают в фильмах. Когда герой бежит быстро-быстро, вкладывая все силы в этот пробег. И цель приближается к нему, и остается только схватить ее...

А знаете, как еще нередко случается в фильмах? Герои вот так вот быстро-быстро бегут, а цель не приближается к ним. Напротив, она стремительно уносится от них вдаль, поднимая за собой клубы песчаной пыли. И что остается в таком случае героям? Правильно, врезаться в забор и все оставшиеся силы вложить в удар кулаками по нему. А потом медленно, заливаясь горючими слезами, осесть на холодную влажную землю. И приговаривать дрожащим голосом:

- Мама? Папа? Ну, почему вы так со мной? Почему вы меня оставили здесь? Почему...

Обычно на этом кино заканчивается, и на экране появляются финальные титры. Однако бывают и такие фильмы, в которых после описанных действий героя ждет еще пара сцен...

И тут будет вполне уместно вновь вспомнить название моего повествования (не зря же я размышлял над ним минут пять или шесть - я уже точно не помню). Потому что моя история принадлежит как раз к числу последних сюжетов.

Пыль еще не осела над дорогой, слезы еще не просохли в моих прелестных очах, когда сзади мне послышались шаги. Не такие (читать медленно и низким голосом): топ, топ, топ. А вот такие (читать быстро и высоко): топ, топ, топ, топ, топ. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, какая угроза надвигается на меня. И все же я обернулся.

- Ки! - воскликнул монстрик.

Продолжая сиять радостной улыбкой, Настя бросилась драть из меня шерсть пучками... Ну, в смысле гладить меня и радоваться, что я остался с ней на даче.

* * *

Вот, пожалуй, и конец еще одной истории о простом сером коте, рассказанной им самим (то есть мной лично).

Помнится, в прошлый раз я писал так: "Потому что, если будет желание, почитаете еще про меня... Все-таки я - кот, и я тут главный."

В этот раз подобного сказать не могу. Потому что, во-первых, желание - желанием, а мне еще выжить надо, как вы понимаете. А во-вторых, я - кот, но я, увы!, уже совсем не уверен что я тут главный.