Аннотация: Есть вещи, которые лучше видно и слышно в полумраке.
Вдруг стало очень темно. И тихо. Погас монитор, заглохло жужжание системника, сдохли все лампочки, огоньки и звуки, питаемые электричеством. Я обречённо вздохнул. Жаль, я ведь только сел смотреть фильм. И почитать теперь не удастся: солнце (аналог более практичных 220V) давно зашло, а все книги в доме были бумажные. В моём распоряжении остались только темнота и тишина. Обычно в таких случаях я говорю: "Нет, спасибо!" и иду спать. Но даже спать в этот раз не хотелось.
Когда от безысходности я потянулся за сигаретой, в коридоре скрипнула дверь и босоногие шаги прошлёпали в сторону кухни. Нет, это было не привидение. Всего лишь моя соседка, Рита. Всего лишь соседка, так уж вышло, и я пытался убедить себя в этом уже не первый месяц. Через секунду я решил, что нет причин оставаться одному в тёмной, пустой (странно, ведь не более пустой, чем обычно) комнате и что встретиться и посидеть вместе на кухне - неплохой выход.
На кухонном столе уже стояла зажжённая свечка. Всего одна - это принципиально важно. Окно было распахнуто, комнату заполнил прохладный ночной воздух.
- Это чтобы было не так тихо.
Сначала я не понял и хотел переспросить. Но пока я собирался это сделать, а она молчала, на улице за окном проехала машина. Затем залаяла собака. Потом раздался хохот сидящей во дворе компании. Издалека послышалась сирена скорой помощи. И всё это под непрерывный аккомпанемент ночных сверчков. Тогда я понял.
- Говорят, что у слепых людей развивается более чуткий слух, за счёт отсутствия зрения. Но это полный бред, физически их слух не отличается от нашего. Просто они не воспринимают звуки как должное. Это их единственный ориентир. От того, что они услышат, может зависеть их жизнь. Поэтому они слушают очень внимательно. А тишина для них смерти подобна.
Интересно. Переваривая эту информацию, я всё же закурил и передал ей пачку. Прикуривая сигарету, она наклонилась к самому пламени свечи и слегка опалила себе волосы. Но её это мало побеспокоило, она лишь отвела их назад привычным движением и села за стол. Я сел напротив.
Шум машин на трассе казался мне таким же естественным и беспрерывным фоном, как и журчание сверчков. Звук, который так же легко можно было бы принять за тишину.
- Ты боишься темноты? - как никогда актуальный вопрос.
- Вроде нет.
- Значит, у тебя плохое воображение, - по-доброму коварная улыбка.
- Просто моё воображение не работает против меня же самого.
- Туше.
У меня сигарета закончилась раньше, чем у неё.
- А в детстве боялся?
- Не помню.
Мы опять замолчали. Под окнами кто-то шаркал ботинками по асфальту. Она заворожено глядела на огонёк свечки. Тени от пламени причудливо обрисовывали черты её лица. Такой я ещё не видел её, не так, как при свете дня. Она была сейчас словно актриса, которую можно увидеть лишь на чёрно-белых снимках или в немом кино. Пламя отражалось в её глазах, они сделались совсем тёмными. Почему-то я подумал о блестящей поверхности утреннего кофе. Ей чертовски шёл этот блеск в глазах.
Огонь её будто окончательно загипнотизировал. Она склонялась к пламени всё ближе и ближе, рискуя снова подпалить себе волосы. Готов поспорить, в детстве она не упускала возможности поиграть с горячим воском от свечки. Да, так и есть! Стоило только пролиться на стол лужице, как она тут же отскребла ещё тёплый и мягкий парафин и стала мять его в пальцах. Довольный своей проницательной догадкой, я не смог сдержать улыбки.
Через минуту она презентовала мне своё творение - маленький парафиновый шарик. Гладкий, слегка жирноватый на ощупь, ещё тёплый. Самый удивительный шарик, какой я когда-либо видел.
Заслышав рядом с собой возню, я поднял глаза. Рита переставила свечку и чашки, освободив пространство на столе. Затем озабоченно пробежала глазами по тёмной кухне, словно в поисках чего-то. Вскоре, она нашла, что искала. Она взяла два блюдца: одно поставила передо мной, другое - на своей половине стола. Пока что я не понимал.
- Это будут ворота, - сообщила она мне и забрала из моих рук парафиновый шарик. Таким образом, за ней утвердилось право на первый удар. Тогда я понял и очень вовремя, чтобы защитить свои "ворота" от её броска.
Не знаю, сколько времени мы провели, пиная пальцами восковой мячик и пытаясь попасть им в блюдца друг дружки. Может, это продолжалось не больше получаса, а может - часа два-три. Пару раз мы настолько увлеклись игрой, что чуть не перевернули стол, от чего стали хохотать ещё сильнее, совсем неудержимо и по-детски. Я выигрывал: счёт был 23:19 в мою пользу. Она как раз собиралась отыграться (во что я, если честно, слабо верил), когда вдруг кухню заполнил неуместно яркий свет и чересчур громко загудел холодильник.
Я разочаровано прищурил глаза. Она испуганно их распахнула. Мы оглядели комнату, словно впервые здесь оказались. Прежде, чем я успел что-либо понять, сказать или сделать, Рита встала. Она быстро задула свечу, не глядя на меня бросила "Спокойной ночи" и практически выбежала из кухни. Я услышал, как хлопнула дверь её комнаты.
В воздухе струился и таял дым от погасшего фитиля. На столе осталось несколько парафиновых лужиц. И шарик. Его следовало бы выкинуть. Но у меня рука не поднялась. Я прекрасно понимал, что завтра утром только он сможет мне помочь отличить воспоминания ото сна. Вместо этого я решил, что сберегу его до следующего раза. Ведь свет ещё обязательно отключат когда-нибудь снова. Я закурил и подумал, что если понадобиться, то сам отрублю рубильник всему подъезду.
Я закрыл глаза и прислушался. За окном по-прежнему журчали сверчки, проезжали машины и лаяли вдалеке собаки.