Лес. Ночь. Берег Днепра. Черная стена замка встает громадой.
В небе тонкий серп месяца и множество звезд.
В темноте бегут мавки, танцуют, смеются, вдруг передняя замирает, остальные удивленно глядят на нее, она оглядывается. Остальные замолкают, подходят ближе друг к другу, наступает тишина. Озираются, говорят шепотом.
Старшая: Тут холодно.
Средняя: Холодно.
Младшая: Холодно.
Старшая: И земли будто не чуешь...
Средняя: И воды...
Младшая: И ветра...
Средняя: И роса на траве холодна...
Младшая: Она всегда холодна! (толкает в бок, смеется)
Остальные смеются тоже, 'отмирают', начинают бегать друг за другом - кто кого осалит. Две растягивают между собой широкое полотно, одна проводит по нему снизу рукой, присоединяются другие - получаются волны, постепенно 'волны' успокаиваются. Мавки изображают лодку, медленно плывущую по спокойной реке.
Старшая: Посреди Днепра плыл челн. Сидели впереди два хлопца; черные казацкие шапки набекрень, и под веслами, как будто от огнива искры, летят брызги во все стороны.
Средняя: Ай! Не говори про огонь!
Старшая шикает на нее, Средняя замолкает.
Младшая (подхватывает): А отчего не поют козаки?
Старшая: Как им петь, как говорить про лихие дела: пан их Данило призадумался, и рукав богатого жупана опустился и черпает воду; пани их Катерина тихо качает дитя и не сводит с него очей....
По ходу рассказа мавки изображают тех, о ком говорят. Под настроение печально и немного завистливо вздыхают.
Средняя: Не глядит пан Данило по сторонам, глядит он на молодую жену свою: 'Что, моя молодая жена, моя золотая Катерина, вдалась в печаль?'
Младшая: Я не в печаль вдалась, пан мой, Данило! Меня устрашили чудные рассказы про колдуна...
Все замолкают, ежатся.
Младшая (тихо, уже не играя): Говорят, что он родился таким страшным, что никто из детей не хотел играть с ним. И будто ему все чудилось, что все смеются над ним. Встретится ли под темный вечер с каким-нибудь человеком, и ему тотчас показывалось, что он открывает рот и скалит зубы.
Голос из темноты (это Колдун): И на другой день находили мертвым того человека.
Тишина. Лежит на траве брошенное полотно. Из тьмы выступает Колдун. На нем красная одежда, которая под луной кажется черной. В молчании проходит и пристально вглядывается в лицо каждой мавке, те прячут глаза. Исчезает за стеной. На белом полотне остались цепью черные следы, которые под луной кажутся красными. Звезд на небе больше не видно.
Высоко на стене замка зажигается окно.
Мавки бросаются врассыпную, в лес, но словно бьются о стекло в пределах видимости замка. Их что-то не пускает.
Мавки шепчут.
Старшая: Душно.
Средняя: Душно...
Младшая: Душно...
За лесом скрип и стон эхом: 'Душно мне!.. Душно!'. Затихает, превращаясь в порыв ветра, качнувший деревья и рванувший волосы мавок. На месяц находит туча. Все темнеет. Только пронзительно светит окно.
2.
Внутренность замка. Горит огонь - свечи, факелы. В окнах мавки. Молчат.
Колдун смотрит на темные иконы в красном углу.
Старшая: Колдун.
Колдун молчит.
Старшая: Колдун.
Колдун: Чего тебе?
Старшая: Отпусти нас.
Колдун: Кто тебя держит?
Средняя: За что ты мучишь нас?
Колдун (издевательски): Как можно мучить кого, кто уже умер и проклят?
Средняя: Это ты проклят!
Колдун оборачивается, Средняя отшатывается. Он усмехается неприятно, отворачивается обратно. Мавки переглядываются. Перешептываются.
Младшая (робко): Отпусти нас. Мы пришли случайно - была такая ночь, когда будто летишь. Мы играли... если бы знали, что ты здесь хозяин и вернешься, мы не потревожили бы тебя. Отпусти... Нам здесь душно...
Колдун поправляет воротник. Невидяще продолжает смотреть на лики, медленно поворачивает голову и смотрит на Младшую в упор.
Колдун (негромко): Разве мне самому не душно здесь? Разве я не пытался бежать? Ловить ветер в других землях, дышать свободно, встречать солнце как христианин?
Младшая делает движение, будто ловит солнечный луч на щеке. Остальные мавки тоскливо вздыхают, будто ветер пронесся.
Колдун: Это вы заперты? Вы умоляете вас отпустить? Как я могу сделать это, когда я сам - пленник? Эта земля дышит смертью, старые могилы проросли деревьями и корни их ловят за ноги того, кто пытается бежать. Эти стены... (прикладывает ладонь к стене) ...камни темницы! Все пропитано кровью, и я не могу остановиться. Где бы я ни шел, душа моя всегда томилась здесь, в замке...
Младшая (тихо): Отпусти нас.
Средняя, Старшая (эхом): Отпусти.
Колдун: Не хочу. Вы будете со мной. Вы не можете умереть от тоски и я не могу убить вас, даже если вы будете смеяться надо мной. Я не буду один.
Старшая: Мы возненавидим тебя.
Колдун: Есть мне дело до этого?
Средняя: Я слышала, даже родная дочь тебя ненавидит.
Колдун: Ты смеешься надо мною?
Средняя: А кто ты ей? Роса на траве говорит - двадцать один год не видели тебя в этих местах! Разве дочь твоя будет помнить такого отца?
Колдун делает гневный жест.
Младшая: Ни разу за двадцать лет и один год ты не появился на пороге, не поцеловал ее, не подарил ей бус, не погрустил вместе с нею о ее погибшей матери!
Колдун: Замолчи!!! (пытается ударить)
Младшая уворачивается и оказывается сидящей на ветви дерева за окном, зло смеется.
Колдун: Убирайся! Убирайтесь все!.. (мавки замирают в ожидании) ...на берег.
Мавки со стоном досады исчезают. Колдун бьет кулаком в стену.
Колдун: Моя золотая, родная моя Катерина, ради тебя я не появлялся... я искал способ. Искал выход.
Смотрит на иконы на стене. Снимает и переворачивает - на обратной стороне страшные морды с языками и рогами.
Колдун: И знаешь, что? Выхода нет. Мне - биться до последнего и проиграть. Твой муж говорит, что я трус и не воин - да что он знает. Это его бог предал нас.
Вешает морды обратно на стену и зажигает перед ними лампады. Подходит к окну и прижимает ладонь к горлу.
Колдун: Душно...
3.
Внутренность хаты Данила - стол, лавки, подвешенная к полотку люлька. По стенам висит оружие. Вечер.
Данило, отложив саблю, которую точил, держит на руках сына-младенца, Катерина напевает колыбельную.
Катерина (поет): Люди, люли, люли!
Люли, сынку, люли!
Да вырастай, вырастай в забаву.
Козачеству на славу,
Вороженькам в расправу.
Внимательно смотрит на младенца, прижимает палец к губам, продолжая улыбаться. Данило улыбается в ответ, некоторое время они сидят молча, потом Данило кивает на младенца.
Данило: Забери... не к лицу казаку...
Катерина: С тех пор, как приехал отец, засыпает только у тебя. Что же мне делать?
Данило: Отец... Слушай, Катерина, мне кажется, что отец твой не хочет жить в ладу с нами. Приехал угрюмый, суровый, как будто сердится... Ну, недоволен, зачем и приезжать. Не хотел выпить за казацкую волю! не покачал на руках внука! Сперва, было, я ему хотел поверить все, что лежит на сердце, но слова с языка не идут.
Катерина хочет ответить, но дверь хаты открывается и входит Колдун, уже мрачный, видит семью и становится еще мрачнее. Ребенок просыпается с криком. Данило поспешно встряхивает ребенка.
Данило: Полно, Иван, перестань плакать! (с досадой передает сына жене)
Катерина подхватывает младенца, он заливается.
Колдун: Ты где шлялась до поздней ночи?
Катерина, качающая младенца, виновато горбится. Дальнейший диалог происходит под плач Ивана.
Данило (успевший занять руки саблей): Про эти дела, тесть, не ее, а меня спрашивать! Не жена, а муж отвечает. У нас уж так принято, не сердись!
Колдун: Кому, как не отцу, смотреть за своей дочкой! Ну, тогда я тебя спрашиваю: где таскался до поздней ночи?
Данило: А вот это дело, дорогой тесть! На это я тебе скажу, что я давно уже вышел из тех, которых бабы пеленают. Знаю, как сидеть на коне. Умею держать в руках саблю острую. Умею никому и ответа не давать в том, что делаю.
Колдун (с радостью): Я вижу, Данило, я знаю, ты желаешь ссоры!
Данило (поднимаясь): Думай себе что хочешь, только ни в одном еще бесчестном деле я не был; а вот некоторые таскаются Бог знает где, а после являются убирать не ими посеянное. Таких бы нужно допросить порядком, где они таскаются.
Колдун: Эх, казак! знаешь ли ты... я плохо стреляю: всего за сто сажен пуля моя пронизывает сердце. Я и рублюсь незавидно: от человека остаются куски мельче круп, из которых варят кашу.
Данило (с радостью): Я готов!
Данило приветственно взмахивает саблей. Колдун достает свою саблю и отвечает. Стоят друг напротив друга. Катерина сует сына в люльку и бросается к мужу.
Катерина: Данило! (держит за руку) Погляди, безумный, на кого ты поднимаешь руку!
Данило: Жена! Ты знаешь, я этого не люблю. (стряхивает ее)
Катерина бросается к отцу, обнимает за шею.
Катерина: Отец, у тебя волосы белые как снег, а ты разгорелся, как мальчишка!
Колдун ее отстраняет и снова встает наизготовку.
Бьются. Катерина прижимается к стене между ними.
Данило выбивает у колдуна саблю, Катерина вскрикивает, бросается под саблю мужа, тот от неожиданности ее выбрасывает подальше, тяжело дышит, Катерина стоит перед мужем на коленях, хватает Данила за руки. Колдун в это время направляет на Данило на вытянутой руке пистолет.
Данило высвобождает руки и снимает со стены свой пистолет. Два выстрела над головой Катерины. Данило шатается и зажимает плечо. Колдун достает из-за пояса второй пистолет, не торопясь целится. Катерина закусывает губу, поднимается и решительно встает под выстрел.
Колдун роняет руку с пистолетом и выходит.
Плачет младенец.
4.
Внутренность замка. По одному зажигаются огни - это колдун в красном кафтане вошел и зажигает свечи и факелы. Последними - лампады у страшных морд. Потом подходит к столу - видно, что он едва сдерживает гнев. Гнев пересиливает, колдун швыряет шапку оземь.
Колдун (страшным шепотом): Щенок!
Сдергивает кафтан и тоже швыряет. В окнах возникают мавки. Перешептываются. Колдун молча делает прогоняющий жест рукой. Мавки хихикают.
Старшая: Слышно, ты дрался с мужем дочери?
Средняя: Не смог одолеть Данила на саблях, пришлось стрелять в него пулей, и то попал ты лишь из-за нечестивого знака на ней?
Младшая: Никак не пройти мимо их счастья, не позавидовав?
Колдун грозно смотрит на мавок.
Колдун: Замолчите! Что вы знаете, неживые души.
Старшая: Твоя-то душа, конечно, жива!
Мавки смеются.
Средняя: Ты из любой чужой радости делаешь себе горе, а радость тебе приносят лишь чужие страдания.
Младшая: Твоя дочь плакала от страха за тебя и своего мужа, колдун, она у тебя святая, что продолжает любить тебя?
Колдун: Замолчите!!!
Мавки отшатываются, но как вода снова притекают ближе к нему.
Колдун: Она... она и правда святая. (отворачивается от мавок и садится к столу. Водит пальцем по вышитой скатерти) Не могу даже есть в их доме. Не могу смотреть на ее мужа. Кто он такой, выскочка-казак. Он недостоин даже глядеть на нее. Как он не ослеп рядом с таким солнцем. Как руки у него не отсохли ее обнимать. Она родила ему сына. После такого ему уже можно и не жить! Каждый раз я знаю, что причиняю ей боль своими злыми словами, и каждый раз не могу остановиться. Все не так. Она должна быть только моей.
Старшая: Безумный.
Средняя: Проклятый.
Младшая: Она дочь тебе!
Колдун: Она - моя. Кто может защитить ее, кроме меня?
Старшая: Ты убьешь ее.
Колдун: Я спасу ее. Она будет счастлива.
Средняя: Она плачет, думая о тебе.
Колдун: Это потому, что она не со мной.
Младшая: Ты уже пытался взять в плен ее душу. У тебя не вышло.
Колдун: Это пока.
Старшая: Тебе нужно ее счастье или ее рабство?
Колдун: Я лучше знаю, что нужно моей Катерине. Моей золотой Катерине, моей царевне. Она женщина. Она сдастся рано или поздно.
Встает из-за стола, разглаживает скатерть на нем ладонями, снимает свечи.
Мавки перешептываются, незаметно от колдуна указывая друг другу за окно, прижимают к губам друг друга холодные пальцы, призывая молчать.
Колдун сдергивает со стола скатерть, по комнате разливается золотой свет, совсем не похожий на огненный. Он затягивает комнату будто туманом, колдун простирает руки в тоске и ожидании, из золотого света возникает фигура женщины с закрытыми глазами. Мавки замирают у дальней стены, держа друг друга за руки.
Колдун: Где ты была?
Душа (отрешенно): Зачем ты меня вызвал?.. Мне было так радостно. Я была в том самом месте, где родилась и прожила пятнадцать лет. О, как хорошо там! Какой зеленый и душистый тот луг, где я играла в детстве: и полевые цветочки те же, и хата наша, и огород! Как обняла меня добрая мать моя! Какая любовь у ней в очах!.. (открывает глаза, другим тоном) Отец! Зачем ты зарезал мать мою?
Колдун отшатывается, трясет головой, потом грозит пальцем.
Колдун: Разве я тебя просил говорить про это? Где теперь госпожа твоя?
Душа: Госпожа моя, Катерина, теперь заснула, а я обрадовалась тому, вспорхнула и полетела. Мне давно хотелось увидеть мать. Мне вдруг сделалось пятнадцать лет. Я вся стала легка, как птица. Зачем ты меня вызвал?
Колдун: Ты помнишь все то, что я говорил тебе вчера?
Душа: Помню, помню; но чего бы ни дала я, чтобы только забыть это! Бедная Катерина! она многого не знает из того, что знает душа ее...
Мавки за спиной у колдуна выглядывают за окно.
Душа: Покайся, отец! Не страшно ли, что после каждого убийства твоего мертвецы поднимаются из могил?
Колдун (досадливо): Ты опять за старое! А я заставлю тебя сделать, что мне нужно. Катерина полюбит меня.
Душа (упрямо): Нет, не будет по-твоему! Правда, ты взял нечистыми чарами твоими власть вызывать душу и мучить ее; но никогда Катерина, пока я буду держаться в ее теле, не решится на подобное дело.
Мавки согласно кивают.
Душа: Отец, близок Страшный Суд!
Колдун ежится, как от холода, машет рукой, обрывая душу.
Душа: Если бы муж мой и не был мне верен и мил, и тогда бы не изменила ему... (резко замолкает, смотрит за спину колдуна, за окно)
Колдун (тревожно оборачивается): Куда ты глядишь? Кого ты там видишь?
Мавки у окна шепчут друг другу.
Старшая: Это муж бедной Катерины. Не выдавайте его.
Средняя: Вдруг он поможет ей.
Младшая: Вдруг он поможет нам.
Колдун: Что вы там шепчетесь?!
Колдун бежит к окну, но мавки срываются со своих мест и окружают его, кружат, не давая добраться до окна. В сутолоке кто-то из них сбивает на пол горшок, Колдун замечает это, расталкивает мавок и бросается к столу, но душа Катерины уже исчезает.
Колдун (наступает на мавок): Кто... кто из вас сделал это?
Старшая: Пусть спит себе спокойно Катерина.
Средняя: Это совесть у тебя нечиста.
Младшая: Пугаешься любого шороха, и душу дочери своей мучаешь.
Колдун останавливается, проводит рукой по лицу. В течение следющего обмена репликами мавки, взявшись за руки, неявно оттесняют его от окна, в конце концов он садится.
Колдун (спокойнее): Так там не было никого?
Старшая: Говорю тебе - нет. Ни одна из нас не обманула бы тебя.
Колдун: Из страха? (усмехается)
Средняя: Из жалости. Были и мы христианскими душами.
Колдун: Не очень хорошими христианами вы были, раз вы утопленницы.
Младшая: Что ты знаешь, колдун?
Колдун: Чего же я не знаю?
Старшая: Меня сгубила тоже колдунья. Мачеха моя. В первую же ночь после свадьбы, с ложа отца пришла она убить меня. Мне не было от нее покою на белом свете. Она мучила меня; заставляла работать, как простую мужичку. Посмотри на лицо: она вывела румянец своими нечистыми чарами с щек моих. Она прикинулась черной кошкой, бросилась мне на горло и начала душить. Погляди на белую шею мою: они не смываются! они не смываются! они ни за что не смоются, эти синие пятна от железных когтей ее... Я защищалась, я отрубила ей лапу... отец не стал слушать и прогнал меня со двора. Тогда я пошла к берегу и бросилась в холодный омут.
Колдун: Я должен тебя пожалеть?
Средняя: А я полюбила бедного парня, который работал на моего отца. Отец узнал и хотел уж забить его нагайкой до смерти, только мой младший братик за него попросил. Милый думал уйти в дальние страны, заработать много денег, вернуться и сосватать меня как полагается, да отец велел поскорей собирать свадьбу с немилым. Я говорила ему, что скорей будут дьяки петь вместо кобз и сопилок, говорила, что не пойду танцевать с женихом: понесут меня. Темная, темная моя будет хата: из кленового дерева, и вместо трубы крест будет стоять на крыше! Отец не слушал ... Что ж, я от своего слова не отступилась.
Пауза. Колдун смотрит на Младшую.
Колдун (серьезно): А ты?
Младшая: (пристально смотрит ему в глаза) Мне было хорошо дома - с любящей матерью и храбрым отцом. Но недолго. Мама заболела и стала чахнуть, а перед смертью сказала отцу, чтобы обязательно женился, но только на женщине, которой будут впору мамины черевички. Сперва отец и слышать ничего не хотел о новой женитьбе, но годы шли... он начал искать ту, о которой говорила мама. Много их было, хороших женщин, только всем башмачки были то велики, то малы. Зачем я однажды решила надеть их? Отец словно разум потерял, забыл, что я ему дочь, только твердил, что такая была последняя воля мамы... и когда он пришел ко мне ночью, я выпрыгнула в окно и побежала, куда ноги понесли... (тихо, почти на ухо колдуну) В реке он меня не нашел.
За окнами шум.
Колдун (поспешно): Что там?
Мавки снова начинают перед ним свое магическое кружение.
Старшая: Ничего.
Колдун: Я слышу шаги. Слышу звон оружия.
Средняя: Это цепи собачьи звенят,
Колдун: Там лают собаки.
Младшая: Псы злятся на нетопырей.
Дверь слетает с петель, в комнату вбегают Данило и казаки. Колдун вскакивает, хватаясь за саблю. Мавки со смехом скрываются в тенях.
Колдун: (с сердцем, но без злости) Ах вы... девки мертвые.
В это время казаки обыскивают все, переворачивают вверх дном, топчут травы, срывают со стен страшные морды из красного угла и опрокидывают свечи и лампады. Колдун наступает на мужа дочери.
Колдун: Ты по какому праву врываешься в этот дом?
Данило: По такому, что ты безбожник и колдун. Я был рядом и видел достаточно.
Колдун направляет на Данило саблю, тот отводит ее своей.
Данило: Зря ты вернулся. Лучше б она думала, что ты сгинул давно.
Колдун: И что ты ей скажешь? Неужели она поверит тебе, а не своему отцу?
Данило: Она отреклась от тебя. Ты больше не отец ей.
Колдун: Лжешь.
В дверь входит бледная Катерина, обходит колдуна далеко-далеко. Не обращая внимания на огонь, очень внимательно все осматривает, вдыхает запах трав над черепками горшка, проводит рукой по лицу, смотрит на отца долгим взглядом, полным узнавания и омерзения, встает рядом с мужем, за плечом. Крепко берется за его рукав. Больше не поднимает глаз, говорит тихо и отчетливо.
Катерина: Ты не отец мне. Бог свидетель, я отрекаюсь от тебя. Пропадай, тони - не подам руки спасти тебя. Сохни от тайной травы - не подам воды напиться тебе.
Колдун шатается, как раненый, и не сопротивляется, когда его вяжут. Полыхает замок.
5.
Подвал в доме Данило. Темно, низкий потолок, в верхней части стены окошко, оно единственный источник света. Колдун в оковах сидит на полу, уронив голову на руки. Снаружи шумит Днепр, но внутри комнатки подвала пространство будто безвоздушное, тишина невыносима.
Колдун поднимает голову, кашляет, пробуя голос.
Колдун: За предательство. (смеется, обрывает себя) Не за колдовство. (цитируя кого-то) За сговоры с врагами православной Русской земли. (удивленно) Что мне эта земля? Завтра уже и не будет ничего... казнь будет и ад.
Встает, подходит к окну, смотрит на волю. Вцепляется в решетку.
Свет на мгновение закрывается, будто кто-то прошел мимо окна, больше ничего не происходит.
Колдун: Красавица... Развевается зеленый кунтуш... горит на голове золотой кораблик... она нема, даже не взглянула, слушать не стала... а что ей меня слушать?
Отворачивается от окна, смотрит на свои руки.
Колдун: Что же это... (робко) ...Господи?
Тишина. Шум Днепра.
Колдун: Чуден Днепр при тихой погоде... (долго молчит) а ведь было - Катерина маленькая, небо высокое, жена смеется... и кажется, что нет зла. (трет грудь напротив сердца, удивленно) Больно. А может... (поднимает лицо вверх, робко) Господи? Может быть...
Застывает, очень долго ждет ответа - свет за окном сначала становится розовым, потом оранжево-золотым, потом красным, бледнеет, синеет... Силуэт колдуна едва различим.
Колдун (держась за сердце): Уже и вечер. Откуда-то звуки... верно, где-нибудь народ идет с работы и веселится, по Днепру мелькает лодка... (резко поворачивается к окну. Берется за решетку) Дочь, Христа ради!
Шаги мимо.
Колдун: Дочь, хотя бы взгляни на преступного отца своего! Дочь, ради несчастной матери!..
Шаги замирают.
Колдун (искренне): Ради матери. Приди принять последнее мое слово
Голос Катерины: Не называй меня дочерью. Между нами нет никакого родства. Чего ты хочешь от меня ради несчастной моей мамы?
Колдун: Катерина! Мне близок конец, я знаю, твой муж уже готовит казнь.
Голос Катерины: Жди ее; никто не станет просить за тебя.
Колдун: Меня не казнь пугает, а муки на том свете... Ты невинна, душа твоя будет летать в раю около Бога; а моя будет гореть в огне вечном, и никогда не угаснет тот огонь: все сильнее и сильнее будет он разгораться: ни капли росы никто не уронит, ни ветер не пахнет...
Долгое молчание.
Голос Катерины (дрогнув): Этой казни мне не облегчить.
Колдун: Нет же, ты можешь спасти мою душу. Если бы мне удалось отсюда выйти, я бы все кинул. Покаюсь, пойду в пещеры, день и ночь буду молиться Богу. Не только скоромного, не возьму рыбы в рот! не постелю одежды, когда стану спать! И если не снимет с меня милосердие Божие хоть сотой доли грехов, закопаюсь по шею в землю или замуруюсь в каменную стену; не возьму ни пищи, ни питья и умру; а все добро свое отдам монахам, чтобы сорок дней и сорок ночей правили по мне панихиду.
Голос Катерины (неуверенно): Но даже если я отопру дверь, мне не расковать твоих цепей.
Колдун (с горьким смешком): Что мне цепи! Я бы и стен этих не побоялся и прошел бы сквозь них, но муж твой и не знает, какие это стены. Их строил святой отшельник, никакая нечистая сила не может отсюда вывести, не отомкнув тем самым ключом, которым замыкал святой свою келью. Такую же келью вырою и я себе, когда выйду на волю...
Молчание. Полная темнота.
Колдун (испуганно): Катерина? Дочь?
Голос Катерины (из-за двери): Слушай, я выпущу тебя; но если ты меня обманываешь, и вместо того чтобы покаяться...
Колдун: Нет! Я обещаю!.. (едва слышно) ...обещаю, Господи.
Гремит ключ в замке, на пороге показывается Катерина со свечой в руке. Мгновение они с колдуном смотрят друг на друга.
Катерина: Ты ведь все придумал. Ты только хочешь убежать.
Колдун: Нет! Я правду сказал.
Колдун делает к дочери шаг, та невольно отступает.
Катерина: И за маму тоже будешь молиться?
Колдун: За маму?! (переводит дыхание) Буду... А ты... за меня помолишься?
Катерина: (долго молчит) Я попробую.
Колдун: Мне бы только времени, хоть немного времени. Страшно умирать.
Катерина молчит, вздыхает, прячет глаза.
Катерина: (едва слышно) Я тебе верю, папа.
Колдун оказывается совсем рядом с ней.
Колдун: Прости. Прощай! храни тебя Бог.
Колдун целует Катерину в лоб, стряхивает с рук оковы и исчезает.
Катерина касается рукой лба, оглядывается. Сжимает обеими руками свечку и смотрит наверх.
Катерина (робко): Пожалуйста, пусть у него получится. (растерянно) Как душно.