Встретился я прошлой зимой возле своего подъезда со своим хорошим знакомым, который возвращался, по его словам, "из бюрократического похода" по учреждениям одного из мариупольских городских районов. Участник похода был несколько раздражен, что объяснялось довольно просто: хотя он, конечно, и не ожидал теплой встречи со стороны чиновников, но до этих пор как-то и не предполагал, что в ходе приема посетителей чиновниками применяются приемы моральных истязаний.

Настоящий рассказ - это попытка привести его несколько сбивчивую речь в порядок и изложить некоторые мысли, среди которых, на мой взгляд, оказалось и несколько достаточно интересных.

С самого утра погодка не очень-то соответствовала его представлению о дальних прогулках: на плечи тихо падал мокрый снежок, под ногами чавкало снежно-водяное месиво, хозяйские псы наблюдали за этим явлением природы не выходя из будок.

Однако крайняя необходимость побуждала моего законопослушного приятеля к преодолению трудностей, созданных городским мукроклиматом. Следует заметить, что эта крайняя необходимость воспроисходила из настойчивых напоминаний матери его жены, которые каждый вечер озвучивались на кухне супругой: "Маме очень срочно нужно получить несколько справок и уточнить некоторые данные. Ты знаешь как ей трудно, и, кроме того, ты сейчас в отпуске."

В конце-концов он решил, что будет значительно дешевле посвятить один отпускной день проблемам тещи, чем внимать ежевечерней пропаганде своей дражайшей половины. Однако уже через двадцать минут похода пришлось пожалеть о принятом решении: несмотря на предпринятые меры, он все же достаточно сильно промок уже на подступах к первой конторе.

Конторская комнатка была основательно заполнена сотрудниками, но надежда на нормальное человеческое сочувствие с самого начала была разбита следующим заявлением: "Сегодня неприемный день! Посмотрите, что написано в коридоре!".

Одна из надписей действительно сообщала о приемных днях этой конторы, а это, в свою очередь, означало, что во все остальные дни недели посетители для этого административно-канцелярского учреждения просто не существовали.

- Но мне только узнать номер вашего нового расчетного счета - для оплаты в адрес вашего же предприятия за предоставленные услуги! - он робко попытался воззвать к совести тружеников калькулятора и шариковой ручки.

- А мне только книжечку получить... - скромно добавил подошедший мужичок.

- У нас бухгалтерская проверка! Завтра! - сухо прозвучало в ответ. А затем за ним как-то сама собой захлопнулась, словно дрессированная, входная дверь.

- Ну, завтра, так завтра, - с пониманием отнесся к этим словам мужичок и ушел.

- У-у-у, чертовы бюрократы, - пробормотал мой приятель, и направился в соседнее помешение, где, к его удивлению, во-первых, работали как все нормальные люди; во-вторых, разрешили вопрос довольно быстро; а в-третьих, предложили ему присесть во время оформления документов.

Он оценил это предложение несколько позже, когда ему, уставшему, предложили присесть еще только в одном учреждении. Правда, они ничего не сделали по существу его дела, посчитав, вероятно, что этим предложением они исчерпали весь свой запас доброжелательности на этот день.

Несколько воодушевленный приемом в Горводоканале знакомый снова остановился возле первой конторы, чтобы привести в порядок и положить на место предварительно извлеченные документы.

К неприветливой двери подошла старушка и робко постучалась. Мокрый снег еще лежал на ее платочке и плечах, таял в помещении, и маленькая струйка текла по изношенному пальто. Она высказала ту же скромную просьбу о книжечке.

- Неприемный день! - открылась и снова захлопнулась перед ней дрессированная дверь.

- Что же это такое? Всегда у них неприемный... - опечалилась она и медленно поплелась к выходу оставляя за собой слабый мокрый след.

Обидев старушку, конторщики стали довольно громко разговаривать за дверкой. Оказалось, что в действительности контора готовилась к переезду в новую, косметически отремонтированную, комнату на этом же этаже и уже жила предвкушением новых оттенков административного восторга. Вот вам и бухгалтерская проверка!

Бездушно-восторженное состояние этой конторы, видимо, подействовало на моего знакомого пагубным образом. Ему показалось очевидным, что не имело никакого смысла объясняться с конторскими служащими по поводу обычного человеческого участия. Жертвы их административной деятельности: мужичок и старушка, зря протащились по жуткой погоде и не вызвали к себе никакого сострадания. Все части этой бюрократической мельницы были притерты и настроены на перемалывание чуждых этой машине элементов.

И приятель направил свои стопы далее: в другую организацию, призванную от имени государства администрировать денежными поступлениями граждан и предприятий.

Каждая контора, и даже отдельно взятая управленческая комната в очень большом учреждении, обладает своим, так сказать, микроклиматом: две посещенные комнатки в этой организации имели только им присущие правила поведения с посетителями.

Следует добавить, что комнатки находились на более высокой ступени развития канцелярского дела - в них находились компьютеры. Однако вскоре выяснилось, что наличие компьютеров нисколько не ускоряет процесс взаимного общения чиновников и посетителей.

Поскольку мой знакомый не захватил с собой присланную ему этой конторой почтовую открытку, то ему прямо с ходу посоветовали пойти домой и принести ее. Когда же он совершенно справедливо заметил, что все указанные в открытке документы имеются, что он сам уже здесь, что ему не хочется из-за какой-то закорючки на бумажке таскаться по такой погоде туда и обратно, а потом упомянул, так, на всякий случай, о человеческом сострадании, то только тогда работница учреждения проводила его за 7 (семь!) шагов от своего рабочего места к другой работнице, которая посредством компьютерной базы данных узнала и сообщила ему некий номер, который он, проделав обратный путь в 7 (семь) шагов, сообщил первой работнице, которая, уже в виде любезности, начала искать что-то в толстой папке.

Как и следовало ожидать, его документов в этой папке не оказалось. И в следующей ее не было. И еще в следующей. Немного подождав, знакомый заполнил соответствующий бланк, а затем снова проделал знакомый путь в семь шагов, в направлении второй работницы, которая и сообщила ему об окончании этого этапа его похождений.

На радостях он решил заодно закончить и собственное дело в другой комнатке, где он уже был днем ранее (кстати, погода в тот день была просто замечательной). Но тут его мягко, но тем не менее круто, осадили. То есть присесть ему предложили, но, правда, потом.

Известный Закон отсрочки Паркинсона был неумолим. Потребовалась куча дополнительных документов, о которых в этой же комнате вовсе не упоминали при первом посещении. К тому времени он уже успел немного притомиться, и поэтому удовлетворить все возрастающее количество желаний присутствующих в комнате конторщиц (разумеется, в смысле предоставления необходимых бумажек) уже был просто не в состоянии.

Человек, измученный общением с людом служивым, потащился домой. Время в пути он использовал для небольших раздумий и обобщений. Почему-то ему вспомнилось, что чиновники не зарабатывают своим трудом, а отбывают должность, черпая (соответственно занимаемой должности) деньги из реки-Жалованье, в которую впадают ручейки-Налоги.

Мой знакомый, будучи человеком в полном расцвете сил, хорошо помнил характерные симптомы болезни "слуг народа", а сейчас механически отметил ее рецидив. И из его рассказа как-то само собой получалось, что сегодня он общался с рецидивистами. Но не с теми, которые для личного обогащения нарушают уголовное законодательство, а с теми, которые для собственного удовольствия применяют к наивным посетителям изощренные моральные пытки.

Разница между ними лишь в том, что первые - убийцы и насильники- переводятся на содержание общества после совершения ими преступлений, а вторые - моральные истязатели - постоянно находятся на содержании у тех, кому они причиняют неприятности.

Размышляя далее - о подлинном и подделках - он пришел к твердому убеждению, что это как раз тот самый случай, когда просто приятнее иметь дело с фальшивой американской улыбкой: "Can I help you?", нежели столкнуться с обыкновенной московской грубостью: "Зайдите завтра".

В конторках он видел трещины по стенам, которые явно угрожали жизни присутствующих. Но, посвящая рабочее время имитации кипучей деятельности, чиновники просто не замечали их. Они также не замечают, да им вообще и не дано заметить тех трещинок, которые раскалывают их собственные души, делая из них мохнатые, затянутые паутиной равнодушия пещерки-хранилища для входящих живых идей, из которых есть только один выход: для исходящих штампов.

Примечательно, что за пределами своей конторы обыкновенные бюрократы во многом похожи на остальных людей. Это только в своих комнатках чиновный люд добросовестно "обрабатывает" посетителей. Однако, несмотря на кажущееся единодушие во время "обработки", все-таки каждый(ая) из них думает, хоть и в общем русле, но по-своему. И именно здесь находится та иголка, которую можно наконец-то сломать.

Необходимо ввести порядок, при котором каждому чиновнику следует предоставить право выполнять не только свою работу, но и работу коллег, независимо от занимаемой должности. Разумеется, с сответствующим вычетом из жалованья неработающих. То есть создать реальные условия для сокращения количества чиновников, при условии выполнения всего объема работы.

Если в комнате, к примеру, находится двенадцать человек, то трое или двое хорошо работающих чиновников (и даже не начальников) смогут, для начала, заменить кого-либо, а затем и всех двенадцатерых. С выплатой работающим до 50% жалованья заменяемых. После чего и остаются работать трое или двое. За сложившийся размер жалованья.

Немного конкретики: чиновник, который решит нормально работать и заработать, ставит в известность руководство конторы о намерении выполнять объем работы коллег(и), после чего коллега(и) временно переводится на другой участок. При успешной работе - место коллег(и) высвобождается, а часть его жалованья добавляется к жалованью активного работника.

Бюрократы всегда выживали только потому, что с ними боролись извне. Следует же инициировать развитие процесса изнутри. То есть привить "сыворотку трудолюбия и благожелательности" каждому бюрократическому организму. После такой "вакцинации" "выздоровевшим" некогда будет волокитить, не на кого будет перекладывать работу - они действительно начнут работать в темпе. У нас, в Украине. И с американской улыбкой.

Интересно, а что думает по этому поводу Президент? Наш, конечно, а не американский.

Впрочем, мнение американского президента по этому вопросу также немаловажно и будет принято с благодарностью.