Кудинова Татьяна : другие произведения.

Приключения Яшки Какарейко (глава первая и вторая)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

  
  
  
   Очень часто любая удивительная история начинается с какой-нибудь мелочи. Началом нашей удивительной истории послужило падение маленькой безымянной букашки (оказавшейся обычной зеленой тлей) с ветки тополя, росшего в садике Самого Главного Университета Самой Маленькой Страны...
  
   - Снова ты здесь! - вздрогнув от неожиданности, раздраженно выкрикнул Яшка, когда маленькая зеленя тля шумно хлопнулась на землю рядом с ним.
   - Нет уж, такая нервная жизнь определенно не по мне, - повторил он несколько раз, угрожающе пошевелил рожками, и шмыгнул носом.
   Зеленая букашка, оказавшаяся обычной зеленой тлёй, подползла совсем близко, и, раскрыв рот, беззастенчиво разглядывала Яшкин отполированный до блеска домик-панцирь. Не желая общаться с назойливой мелюзгой, он угрюмо заполз под широкий, в выпуклых прожилках, лист подорожника, забрался в свой уютный шалашик, и попытался вздремнуть, чтобы хоть на время отключиться от упорно преследующей его вереницы проблем.
  
   Яшка был обычной сухопутной улиткой, каких на земле преогромнейшее количество. От своих собратьев он отличался лишь непривычной для улиток стеснительностью и любопытством, странной фамилией Какарейко, доставшейся ему в наследство от отца, и свойством менять цвет.
   Радуясь, он очаровательно краснел, от страха становился темно-синим, а, разволновавшись, мог разве что непроизвольно выпустить небольшую порцию слизи, которая, впрочем, не приносила вреда собеседнику. В общем, Яшка был премилейшим существом, неспособным сделать никому ничего дурного.
  
   Снаружи послышалось шуршание - настырная тля пыталась забраться в глубь шалашика, и все-таки изучить устройство Яшкиного панциря.
   Наглость Яша не любил. Пришлось встать, и воинственно выпятив рожки, обратить вредное насекомое в бегство. Сон окончательно пропал. Настроение приближалось к нулевой отметке. Выползая обратно из-под подорожника, Яшка хотел было вновь завести привычный разговор с самим собой о тоске и безынтересности последних трех недель проживания в маленьком университетском садике, как в этот момент чья-то огромная рука схватила его за панцирь, и Яшка почувствовал, что взлетает высоко наверх. "Открытый космос", - подумал он, и, едва успев поменять свой цвет, был тут же оглушен восторженным визгом:
   - Какая хорошенькая улитка! Синяя!
   Возглас принадлежал малышу лет семи, в смешном клетчатом костюмчике, панаме, и больших круглых очках, сдвинутых на самый кончик густо усыпанного веснушками вздернутого носа. Гуляя по садику, малыш дожидался свою маму, у которой оказались срочные дела в университетской бухгалтерии.
  
   К счастью, прожив довольно долго в окружении научных работников, Яшка успел привыкнуть к очкам - двум гигантским стеклам, скрепленных между собой толстой перемычкой, иначе, когда любознательный ребенок приблизил его совсем близко к глазам, другая улитка уже давно умерла бы от страха. Яшка же довольно быстро оправился от неожиданности, вытянул вперед руку, и, приподняв между рожек несуществующую шляпу, галантно представился:
   - Яков.
   - Какарейко, - подумав, добавил он, порозовел, и приветственно покачал рожками двум гигантским стеклянным кругам.
   - Ой, уже красненький... Привет, маленькая глупая безымянная улитка! - засмеялся мальчишка, не разобрав ни слова из Яшкиного приветствия.
   - Мда... Люди... Что с вас возьмешь, - хмыкнул Яшка, и в знак своего неодобрения меланхолично выпустил ему в руку порцию слизи. Настроение вновь приблизилось к нулевой отметке.
   - Наверное, ему здесь грустно и одиноко, - задумчиво произнес собеседник, невозмутимо вытирая ладонь о короткие клетчатые шорты, - Знаешь, улитка, если мама позволит, я заберу тебя с собой и поселю на самой красивой в мире пальме! И буду кормить свежей зеленью. У тебя ведь такие чудесные рожки! Только бы мама позволила, - он вздохнул и аккуратно погладил Яшкин домик.
   - Он прав, - сказал Яшка самому себе, - Не будь у меня таких красивых рожек и панциря, не видать бы мне сейчас ни пальмы, ни зелени, как своих ушей. Которых мне и так не видать, - и он приветственно закивал рожками, стараясь попасть в аккурат между двумя стеклянными кругами.
   - Ванечка, сынок! - послышался откуда-то сверху звонкий женский голос, - А я уже чуть было не испугалась, что ты потерялся!
  
   Яшка изо всех сил откинул назад свою мягкую голову, чтобы получше рассмотреть обладательницу звонкого голоса, симпатичную молодую женщину, и даже собирался представиться, как в это самое время Ванечка так крепко сжал его за панцирь, что злополучный предмет интереса зеленой тли чуть было не затрещал по всем контурам своей спирали.
   - Эй, ты, полегче! - испуганно завопил Яшка, обращаясь к неловкому малышу, но тот не обратил на него никакого внимания.
   - Мамочка, посмотри, какую я нашел улитку. Можно будет взять ее домой? Раз уж ты не разрешаешь мне держать дома котенка или собачку, то разреши хотя бы улитку. Я поселю ее на нашей пальме. А? - лицо Ванечки приняло просительное выражение.
   - Мамочка, ну будь так добра, разреши ребенку завести домашнее животное! - молил Яшка, изо всех сил размахивая рожками, - У меня, между прочим, высшее образование! Я "Гамлета" в оригинале читал! Закон Ома знаю! Компьютерные программы пишу! Только унесите меня, наконец, из этого ужасного шумного палисадника!
   - Хорошо, Ванечка, - улыбнулась симпатичная молодая женщина, - Только если ты мне пообещаешь, что жить улитка будет действительно на пальме, а не в твоей кровати или на обеденном столе.
   - Да!!! - завопил экспрессивный Ванечка, и снова яростно сжал Яшкин панцирь, - Мама, посмотри, эта улитка необыкновенная, она умеет краснеть и синеть прямо на глазах! Вот, видишь, опять посинел.
   - Действительно, странная улитка. Только не забудь дома хорошенько помыть руки - вдруг она ядовитая?
   - Да не ядовитый я, - облегченно перевел дух Яшка, и, наконец, впервые за долгое время расслабился в Ванечкиной теплой ладошке.
  
   В тот момент ему показалось, что все приключения закончены раз и навсегда. Что впереди его ожидает комфортабельная многоэтажная пальма, вкусная зелень, спокойная и размеренная домашняя жизнь.
   Если бы Яшка в тот момент знал, как он ошибается, то, наверное, предпочел остаться в маленьком сыром и скучном садике. А впрочем, может быть, и нет...
  
  
  

ГЛАВА ПЕРВАЯ

САМЫЙ ГЛАВНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ САМОЙ МАЛЕНЬКОЙ СТРАНЫ

   - Су-ма-то-ха, су-ма-то-ха, су-ма-то-ха, - стучало у Яшки в голове в такт стуку колес поезда, громыханию состава, и непрерывной болтовне пассажиров.
  
   Вместе с Ванечкой и его мамой Алисой, так же по-детски влюбившейся в Яшку, как и сын, они отправлялись в далекое путешествие. Громыхающий поезд - гигантская металлическая гусеница, должен был увезти их далеко-далеко от Самой Маленькой Страны, в далекую, обозначенную на глянцевой карте мира веселым оранжевым цветом, огромную страну Морковию. Ванечкиной маме там предложили очень важную и очень ответственную работу. Яшка даже поначалу не мог выговорить мудреное слово - эк-спе-ди-ро-ва-ни-е. Потом разобрался, что это было связано с организацией перевозок по всему миру высоких разноцветных коробок, заполненными самыми разными грузами.
   - Экспедирование..., - тянул Яшка монотонно, уютно расположившись на ладошке у сонного Ванечки, и с аппетитом облизывал сочную травинку, в то время как Алиса подолгу рассказывала усыпающему малышу о том, какая это большая страна, и как много в ней жителей, и как легко там найти любую работу и заработать много денег. А потом на эти деньги можно отправиться путешествовать куда-нибудь в горы, или поехать на море, или просто накупить разных экзотических съедобных штук, таких, например, как ...омары. При этих словах Алиса испуганно умолкала - ведь она никогда не пробовала омаров, а вдруг они окажутся невкусными? Нет, наверное, все-таки лучше путешествовать.
  
   Лениво развалившись на теплой мягкой ладошке, Яшка чувствовал себя абсолютно счастливым в узком пространстве их крохотной однокомнатной квартиры, с большим письменным столом и компьютером у окна, продавленным старым диванчиком, детской кроваткой и роскошной высокой пальмой в красивой узорчатой кадке.
   За последние несколько месяцев он заметно поправился, домик его заблестел, а все свободное время Яшка старался проводить на столе, рядом с компьютером, за которым работала Алиса.
   - Улитка, тебе здесь нечего делать, - смеясь, она возвращала Яшку обратно на стоящую неподалеку пальму, но упрямец возвращался и прятался за колонкой до тех пор, пока Алиса не махнула на него рукой.
   - Делай все, что хочешь, но учти - если ты облучишься и вырастешь до колоссальных размеров улитки из Мезозойской эры, я тебя не смогу держать в квартире.
   Яшка не был уверен, что во времена Мезозоя существовали улитки. Но в его планы все равно не входило вырастать до колоссальных размеров. Неутомимо переползая с одной клавиши на другую, наш герой продолжал совершенствовать свои компьютерные познания. А когда ему, наконец, удалось написать давно задуманную программу, Яшка впервые уснул спокойным сном, уютно свернувшись в своем чистеньком домике. Жизнь вновь была к нему благосклонна...
  
   Вот почему неожиданное известие об отъезде в Морковию вначале прозвучало для Яшки громом среди ясного неба. Но обычно спокойная и сдержанная Алиса казалась такой счастливой, а маленький Ванечка, заразившись мамиными рассказами о путешествиях, теперь только и грезил поездкой на море - и Яшке пришлось смириться...
   - Все равно никто не прислушается к моим советам, - недовольно бурчал он накануне оттъезда, завтракая позавчерашним пожухлым листиком клевера, - вот, уже даже и нормального питания третий день не получаю. Но нам, Какарейкам, не привыкать к испытаниям. Интересно, не забудут ли они взять меня с собой? - тихонько вздрагивала тревога где-то в самой глубине его маленького улиточьего тельца, и сухая травинка казалась еще более безвкусной, чем раньше...
   Но Яшка волновался напрасно. Тем же вечером вернувшаяся домой Алиса достала из просторной, расшитой смешными фигурками сумки квадратный пластмассовый коробок небольших размеров, с маленькими отверстиями по всей поверхности - для воздуха.
   - Мама, это для нашей улитки? Мы берем ее с собой?! - радостно завопил Ванечка.
   - Конечно, сын, - рассмеялась Алиса, - Ведь мы теперь несем за него ответственность. Помнишь, я читала тебе "Маленького принца" - мы в ответе за тех, кого приручили?
   - Мама, а разве мы приручили улитку? Она ведь даже не понимает, о чем мы сейчас говорим? - нахмурив лоб, задумчиво почесал ухо Ванечка, а Яшка, едва не задохнувшись от возмущения, принял интенсивно фиолетовый оттенок, воинственно выставил вперед рожки...но оконфузился, поскользнувшись на пальмовом листе, и с тихим стуком шлепнулся на пол...
   Начиналась новая жизнь.
  
  
   - Су-ма-то-ха, су-ма-то-ха, - стучат колеса.
   - Су-ма-то-ха, су-ма-то-ха...
   - Мор-ко-ви-я, Мор-ко-ви-я, - только и слышно из разговоров Алисы и ее попутчиков, распивающих чай.
   - Сладкий, с лимоном, - почему-то зло подумал Яшка, в очередной раз выдернутый из состояния столь любимой им стабильности.
   Весь синий, голодный, злой, перемазанный в своей собственной слизи, он долго крутился в неудобном твердом коробке, пытаясь уснуть. Уже все давно замолчали, уже с верхней полки доносился мерный храп добродушного толстяка, уже Ванечка погладил его панцирь своим маленьким указательным пальчиком, и пожелал доброй ночи "своей смешной улитке", уже погас свет в вагонах - а Яшка все продолжал ворочаться, не желая смириться с переездом, с бессонницей, и с лавиной - вдруг, откуда ни возьмись, нахлынувших на него детских воспоминаний.
   Суматоха...
  
   ***
  
   ...Э-гей, э-ге-гей!!!, - кричал весело дедушка Кузьма. Он всегда так кричал, когда на душе было радостно, но не хватало слов, чтобы выразить эту радость.
   - Э-гей, э-ге-гей!, - скрипели в такт колеса старой деревенской тележки, заполненной собранной в поле свеклой. К листу одной свеклы и прикрепился дедушка Кузьма. Правда, в это время никаким дедушкой он еще не был.
   Среди улиточной братии того времени Кузьма считался красавчиком, благодаря своему неожиданному, синевато-фиолетовому цвету. Немудрено - ведь всю свою жизнь он провел на овощном складе, в отделе хранения свеклы, питаясь исключительно сладковатым свекольным соком. И со временем естественная окраска тела Кузьмы начала меняться, приобретая фиолетовый оттенок.
  
   Овощной склад располагался в маленькой деревеньке с трогательным названием Наливайка. Поездка на старой деревенской тележке была первой и единственной в Кузиной жизни авантюрой, целью которой было исключительно стремление повидать новые места.
   Новыми местами оказалось хранилище такого же овощного склада, расположенного в соседней деревне. Чтобы не разочаровывать любопытных соседей, обратно домой Кузьма вернулся на той же тележке, но уже в сопровождении молодой симпатичной улиточки, из картофельного отдела. Смущаясь, она неожиданно приобретала нежно-розовый оттенок, чем и покорила сердце отважного путешественника. Картофельную улитку звали необычным для тех времен именем Люсьен, или просто Люся.
   Люсины родители, однажды, по своей медлительности, не успели вовремя сползти с мешка, заполненного картошкой, и были увезены хозяином на рынок. С тех пор Люся никогда их больше не видела, а в качестве приданого невесты она привезла с собой в дом Кузьмы маленький, расшитый по краям капустный лист, и половинку скорлупы ореха, который стал колыбелькой для появившейся на свет их очаровательной миниатюрной дочки.
  
   Будущая Яшкина мама, крохотная розовая улиточка, была всеобщей любимицей. От родителей она унаследовала оба цвета - красновато-розовый и фиолетово-синий, которые со временем трансформировались в обычные красный и синий, и далее были генетическим способом переданы Яшке; от Кузьмы - веселый авантюрный характер. Имя ей придумывали всей Наливайкой, решив, что оно должно быть необычным, как и сама маленькая улитка. После долгих споров и дюжины бутылок совместно выпитой крепленой росы, обитатели Наливайки сошлись во мнениях и решили - пусть будет Туня. После чего ушло еще несколько бутылочек росы - за солидарность, царящую в овощном складе деревеньки.
  
   Маленькая Туня больше всего на свете любила проводить время на клубничной грядке. Пунцовая от счастья, а счастливой она себя чувствовала всегда, Туня ползала по сочным ягодам, и лакомилась густым клубничным соком. Потом спешила (если улитки вообще могут спешить) домой, в их маленький теплый домик между свекольными листьями, забиралась в свою кроватку из ореховой скорлупы, и читала, читала, читала - до самой поздней ночи, когда хозяева склада тушили свет и запирали массивную деревянную дверь навесными замками. Все жители Наливайки приносили Туне свои старые книги и случайно попадающие в деревню городские газеты - потому что, кроме нее, никто читать не любил и не хотел. Так протекло несколько спокойных, беззаботных лет.
   Как это часто бывает, несчастье в их маленькую дружную семью пришло неожиданно. Будучи очень доброй и открытой улиткой, Кузьма умудрялся дружить со всеми. Единственный, с кем он не смог найти общий язык, был злой взъерошенный воробей по прозвищу Питандр. Практичный Кузя в свое время близко сошелся со складским начальником - огромным рыжим котом Тюком, которому иногда позволял покатать себя лапой по полу, поэтому близко подлететь к Кузьме злобный Питандр не решался, остерегаясь Тюка. Но однажды на склад привезли с поля свежие помидоры, которые, как ни странно, обожал кот. Тюк объелся помидорами и уснул, а Кузьма пошел совершать свой обычный вечерний моцион - он обошел каждый ящик, пожелал спокойной ночи ЖуЖику - главному мухy склада, Рaботику - главному грузчику-муравью,и, наконец, своей старинной подружке - большой зеленой толстой гусенице. Прощаясь, Кузьма пригласил ее на завтрашний праздник - третий день рождения Туни.
   - Гарантирую свежие капустные листья и выдержанную росу, - довольно прошептал он прямо в мохнатое ухо гусеницы.
   Расставшись с ней, Кузя неторопливо отправился в обратный путь. Последнее, что он успел увидеть, был огромный клюв Питандра, направленный прямо на него...
  
   ***
  
   - Ой!!! - с ужасом закричал спросонья Яшка. Ему приснился огромный взъерошенный воробей, склевывающий с земли его родного дедушку Кузьму.
   - Ой-ой-ой, - всхлипывал испуганный синий Яшенька, вспоминая все подробности своего страшного сна. Ему захотелось разбудить Алису и пожаловаться, но что толку? Ведь она все равно не понимала его языка...
  
   ***
  
   ... Кузьму похоронили в самом дальнем конце свекольного поля. Точнее, не Кузьму, а его большой полосатый домик, из которого тело бывшего отчаянного путешественника был выклевано злодеем-Питандром.
   ЖуЖик прожужжал длинную трогательную речь, общий смысл которой сводился к тому, что и после смерти всеми любимый Кузьма будет приносить Наливайке пользу - своим превращением в органическое удобрение. Гусеница разлила выдержанную, но не выпитую Кузей росу в свернутые трубочкой свекольные листья. Люсьен плакала, а жители Наливайки старались ее утешить, отчего она плакала еще сильнее, и к вечеру из бледно-розовой превратилась в грязновато-коричневую.
  
   На следующее утро старейшины овощного склада во главе с гусеницей и Жужиком приняли решение помочь осиротевшим улиткам поменять место жительства, чтобы уберечь их от опасности съедения Питандром. Учитывая мечту Кузи дать любимой дочке образование, было решено на первой же машине, отвозящей овощи в столовую школы, расположенной в соседнем Городке, перевезти их туда. Рыжий Тюк взялся договориться со своим старым другом, котом со смешной кличкой Пифагор, знаменитым на всю округу ловцом мышей, о месте проживания там двух улиточек.
  
   Когда машина остановилась, и рабочие начали выгружать мешки с овощами, Тюк мягко спрыгнул с подножки, а улитки со всей своей немудреной поклажей крепко-накрепко прилипли к его загривку. Пифагор уже встречал их у входа в столовую. Это был огромный старый кот, черный, с белыми лапами и белыми кисточками на ушах, гладкий и лоснящийся. Увидев вновьприбывших, он прищурил свои хитрющие зеленые глаза, протянул коллеге лапу и крепко пожал ее, не отрывая пристального взгляда от сползающих с шеи Тюка почти бесцветной от волнения Люси и маленькой розовой Туни, смущенно перебиравшей рожками.
   - Очень приятно. Пифагор, - мурлыкнул он, - Прошу входить, - и указал лапой на невысокую потрескавшуюся дверь, ведущую в маленькую пристройку.
   Улитки переглянулись, и вопросительно посмотрели на Тюка.
   - Милые дамы, как говорится - в тесноте да не в обиде. Крыша над головой, безопасность и свежие объедки каждый вечер - что еще надо для счастья? - подмигнул он Туне. - Наслышан, наслышан, маленькая леди, о вашей начитанности, земля слухами полнится, - мурлыкнул хитрец и потянулся. - Здесь вам самое время продолжить образование. А мне, старику, что еще надо - приятная компания, умная беседа, и чистота в моей каморке, - теперь уже он подмигивал влажной от волнения Люсьен.
   - Итак, не будем задумываться на пороге, - распахнул Пифагор потрескавшуюся дверь, вновь пожал лапу Тюку, и...
   ...и для маленькой Туни настала новая, увлекательная жизнь...
  
   Ночные путешествия с Пифагором по пустым коридорам, науки, которые предстояло освоить, притаившись в уголках школьных кабинетов, вкусные объедки из столовой, вечерний чай холодными зимними вечерами в коморке кота, оказавшейся самой обычной дворницкой, и, наконец, неожиданный поворот судьбы - уличное знакомство во время урока ботаники с огромной улыбчивой улиткой. Это была первая улитка, которую Туня увидела за долгие месяцы жизни в школе, да к тому же еще оказавшаяся симпатичным молодым человеком.
   - Сема. Какарейко, - грациозно склонился он над ней с листа савойской капусты, - Прошу любить и ...жаловаться. На обидчиков, - внезапно Туня почувствовала, как от смущения становится пунцовой.
  
   Вечером того же дня в дверь дворницкой постучали. На пороге, с цветком ромашки, прикрывающей его с ног до головы, или точнее с рожек до земли белоснежными лепестками, стоял ее новый знакомый.
   - Семен Какарейко, - галантно опустил он рожки, - Для близких мне людей - просто Сёма, - и вручил Туне громоздкую ромашку.
   - Безусловно, вашей племяннице, - вновь заговорил Сема, обращаясь теперь к изумленному Пифагору, необходимо твердое мужское плечо. В связи с ограниченным выбором особей ее вида в нашем научно-питательном комплексе, могу порекомендовать мое, - щедро предложил Сема, проползая в двери и разворачивая лицом к зрителям свой большой добротный домик.
   - Ох! - только и смогла выдохнуть застывшая с губкой для мытья посуды в руке Люсьен, а Пифагор своей большой мягкой лапой оторвал прилипшую от волнения к полу Туню, и перенес поближе к Семену.
   - Дружище, ты мне нравишься, - мурлыкнул кот, - Да и девочку уже давно пора пристраивать к...гм-гм... как ты там выразился? К твердому плечу, - и хитрец сладко зевнул.
   Так Сема обосновался в теплой дворницкой. С утра до вечера он пропадал где-то по своим делам, вечером появлялся с неизменной ромашкой в руках, съедал свежие объедки, принесенные котом из столовой, шутил с тещей и проверял все Тунины домашние задания по математике. Он оказался надежной домовитой улиткой, совсем не отличающимся от своих собратьев. Цветов не менял, но, крепко обидевшись, мог выпустить небольшую порцию едкой шипящей жидкости, которая вызывала у противника легкий ожог.
  
   К середине весны, когда начал спадать снег, а птицы уже вовсю чирикали на крышах домов, в новоиспеченной семье Какареек праздновали пополнение - появление на свет малыша, которого Пифагор на правах крестного отца посоветовал назвать Яшей, в честь дворника, приютившего его еще котенком. Со временем выяснилось, что маленький Яшенька способен не только менять цвета, становясь в зависимости от настроения, красным или синим, но и, злясь на что-нибудь, выпускать небольшую порцию слизи (впрочем, безвредной) - совсем как его папа Сема.
   - Моя порода! - не упускал тот при случае похвастать перед соседом - длинным и скучным дождевым червяком, любившим полакомиться у них в гостях крепленой росой - угощением, по привычке запасаемым впрок бабушкой Люсей.
   Сама Люсьен после рождения Яшки словно вновь народилась на свет. Она вновь приняла свой натуральный, правда, чуть поблекший нежно-розовый оттенок, вновь усердно готовила разные вкусности и варила тягучее варенье - точь-в-точь, как в годы своей счастливой семейной жизни с дедушкой Кузьмой. Его портрет, по памяти вырезанный Туней из листа тополя и вставленный Семой в рамку из паутинок, красовался на самом видном месте дворницкой - над вениками и метелками, и бабушка не упускала случая рассказать маленькому Яше о подвигах его деда, и о его геройской смерти в схватке с чудовищем.
   - Когда ты вырастешь большим и сильным, - приговаривала она, укачивая Яшеньку в колыбельке из кленового листа, - ты обязательно отомстишь за своего храброго деда! Ты найдешь это чудище, этого ненавистного всем нам воробья Питандра, или какого-нибудь другого воробья, это неважно, и сразишься с ним!
   При этих словах Сема обычно срывался со своего места рядом с решающей задачки по алгебре Туней, и выхватывал плачущего Яшку из колыбельки.
   - Мама, перестаньте! - возбужденно кричал он с сильным акцентом (Сема был родом из небольшого южного городка) - Мама, перестаньте меня волновать, иначе..., - и тут со своего места тихонько вставала Туня и увлекала Сему к столу, на котором уже красовались горы принесенной котом недоеденной школьниками снеди, перышки зеленого лука, листики петрушки и укропа, и обязательная пара бутылочек с запотевшей крепленой росой.
   Пыл Семена улетучивался, и начиналось обычное вечернее застолье, заканчивающееся шумными веселыми песнями, звоном посуды, и, наконец, беззлобным ворчанием дворника: "А ну тихо, цыц, размяукался здесь!" (о существовании в дворницкой целой семьи улиток подслеповатый старик даже не подозревал).
  
   Так, тихо и без особых происшествий, протекло Яшкино детство. Он вырос очень интеллигентной и настолько же очень любопытной молодой улиткой, в голове которой крепко-накрепко засела заложенная бабушкой мысль о зле, с которым нужно непременно сражаться. При мысли об этом он начинал упрямо шевелить рожками и менять цвет на темно-синий.
   В Яшке удивительным образом сочетались наивность мамы, практичность и уверенность отца, страсть к путешествиям - от деда Кузьмы, а любопытство и желание во всем добиваться справедливости - конечно же, от бабушки! Вооруженный таким пестрым набором черточек характера, Яшка вступил на тропу возмужания. По семейной традиции - прежде всего следовало закончить школу. Но что поделать с любопытством?
  
   И однажды, когда все были заняты своими делами, Яшка, надежно прилепившись к багажнику велосипеда, укатил из школьного дворика вместе с веселым молодым человеком, отвозившем яркие плакаты - для проведения вечера юмора между выпускниками единственной на весь их Городок Яшкиной школы и первокурсниками Самого Главного Университета Самой Маленькой Страны.
   Вернувшись обратно поздним вечером, едва сползая от усталости по спицам велосипедных колес вниз, он успокаивал перепуганное, плачущее, сбившееся в кучку прямо посреди школьного дворика семейство, рассказами о новых невиданных местах, шуме городских дорог, огромном, врезающимся своей верхушкой в небо здании университета, наполненном смеющейся молодежью, и, наконец, о своем желании обязательно поехать туда учиться.
   Настойчивость Яшки взяла верх над рыданиями бабушки, неодобрением Пифагора, неодобряющего, в принципе, любое перемещение с привычного места обитания, где тепло и вдоволь еды, волнением Туни, в которой боролись страх расставания с единственным сыном и желание видеть его успешной и состоявшейся улиткой. Один Семен, много повидавший на своем улиточьем веку, а однажды даже проехавший не одну тысячу километров в огромном рычащем паровозе, похвалил Яшкино честолюбивое желание, но только попросил его подождать еще год - до следующей весны.
  
  
   Следующая весна наступила быстрее, чем того хотелось бы семейству Какареек...
  
   ...Теплым майским утром, вкусно облизывая молоко с седеющих усов, из свежевыкрашенной в голубой цвет двери дворницкой мягкой поступью выплыл Пифагор. На пушистом загривке кота удобно устроился Сема, массивный панцирь которого был почти полностью закрыт огромным дорожным рюкзаком, ловко сооруженным бабушкой из старого носового платка дворника. Рюкзак был под завязку набит теплыми носками, связанными из пушистых тычинок одуванчика, ботинками на толстой подошве из коры старой березы, всеми книгами, которые только нашлись у Туни, походным набором, состоявшим из перочинного ножика и проволочной вилки, сплетенных Семой, огромным количеством морковных листьев, любовно завернутых Пифагором в пергаментную бумагу, и еще массой всякой нужной и ненужной мелочи.
   Рядом с Какарейко-старшим, фиолетовый от счастья, восседал Яшка, в модных кроссовках, вырезанных им самим из огрызка ученического ластика, и в кепке с козырьком от солнца, лихо сдвинутой набекрень между возбужденно колыхающихся рожек. На семейном совете было принято решение передвигаться медленно, но уверенно, и в качестве наиболее надежного транспортного средства был выбран добряк-Пифагор, знавший кратчайший путь от Городка до Самого Главного Университета. Любивший уверенность во всем, и привычку полагаться только на самого себя, Сема взял доставку Яшки на место, поступление, и последующее поселение его в Университете под свой личный контроль. А Пифагор был совсем не прочь сорваться на весь день из надоевшей дворницкой и повидать места своей боевой кошачьей юности.
   Медленно колыхаясь в такт движениям кота, Яшка навсегда уезжал из родных мест, еще не подозревая, что уже никогда больше сюда не вернется... Он махал на прощанье рожками плачущим маме с бабушкой, жадно вдыхал запах распускающихся почек и мечтал - обо всем на свете, о чем только может мечтать молодая улитка, отправляющаяся покорять огромный мир...
  
  
   Поздним вечером, когда совсем уже стемнело, и на небе показались первые светлячки-звезды, а уставшие за день люди готовились ко сну, наши друзья добрались наконец до высоких кованых ворот Самого Главного Университета Самой Маленькой Страны. Пифагор прилег на землю, и, цепляясь за его мягкую шерсть, Сема аккуратно спустил вниз свой рюкзак, а затем помог спуститься сонному Яшке. О том, чтобы поселить Яшку сегодня, не могло быть и речи, поэтому троица решила дождаться завтрашнего утра, а пока устроиться на ночлег под огромной раскидистой ивой, растущей в уютном палисаднике недалеко от главного входа в Университет. Совсем разомлевшего Яшку уложили спать на островок мягкой травы, едва пробивающейся из глубины черной, полуразмороженной земли, а Пифагор с Семой легли неподалеку, рядом с асфальтным бордюром, и все втроем тут же уснули богатырским сном...
   Проснувшись от шума и топота множества пар ног, Яшка долго тер глаза и не мог вспомнить - где это он? Увидев лежащего у бордюра Пифагора, он припомнил все перепетии вчерашнего дня, суматошные сборы, провожаюших маму с бабушкой, долгий путь на спине у кота вдоль шумных, пахнущих выхлопами автомобильных дорог, и, наконец, высокие кованые ворота Университета. На минуту Яшке стало страшно, страшно до синевы во всем его маленьком улиточьем теле - ведь ему совсем скоро предстояло остаться здесь совсем одному - среди чужих стен, длинных незнакомых коридоров, топота человеческих ног по лестницам, причем каждая из этих ног могла запросто наступить на него, и раздавить маленькую, незаметную с высоты человеческого роста улитку. Синий Яшка от страха совсем было забился в свой домик, но энергичный, свежий, отдохнувший после короткого сна Сема быстро вытащил его оттуда окриком:
   - Яков Какарейко, только не вздумайте сейчас сообщить мне, что вы боитесь!
   - И совсем я ничего не боюсь, - проворчал Яшка, нехотя вылезая из домика.
   - А зачем тогда синий? - не успокаивался Сема
   - Холодно, - Яшка изо всех сил старался изменить цвет хотя бы на бледно-розовый, но у него мало что получалось, синева упорно не хотела исчезать.
   - Эх, сынок, - послышалось мурчание проснувшегося от Семиного крика кота, - не завидую этой твоей манере сменять оттенки. Разговоров много, а проку - чуть. Итак, командир, - обратился кот к Семе, - по коням?
   - Давай, Пифагор, сделаем так, - напряженно зашевелил Семен рожками, - ты остаешься здесь, а мы с Яшкой тихонько поползем к центральному входу - видишь, во-о-он там, огромные двери, куда входят эти шумные студенты. Разведаем обстановку, узнаем где и кто принимает на учебу, я договорюсь с кем-нибудь про Яшкино поступление, определю его, сразу вернусь, и тронемся в обратный путь.
   Сема явно имел весьма смутные представления о поступлении в университет.
   - А я что, так и не побываю в Самом Главном Университете? - обиженно поджал усы кот.
   - Пифагор, дружище, послушай. Тебе туда идти рискованно - ты же знаешь этих людей - любой из них может тебя обидеть. Посиди здесь, под этой прекрасной плакучей ивой, а я скоро, вот увидишь, совсем скоро вернусь. Только не обижайся, друг Пифагор. Ведь это все для твоего же блага - уж слишком ты крупный.
   Кот грустно вздохнул, но возражать не стал. Прав Сема, не место ему, старому разбойнику, в университетских стенах. И Пифагор начал торопливо прощаться с Яшкой.
   - Давай, сынок, учись как следует. Не подведи нас, твоих стариков. А в конце месяца жди в гости. Хоть и долог путь, и старые у меня лапы, но, чтобы тебя проведать, они мне еще ох как послужат, - из правого кошачьего глаза выкатилась слезинка.
   - Совсем старый стал, уже глаза слезится начинают, - засмущался Пифагор. - Ну давай, сынок, и да храни тебя ваш улиточьий Бог.
   - До свидания, Пифагор, - зашмыгал носом Яшка, от волнения неожиданно ставший цвета самой обычной сухопутной улитки - бледно-коричневым. - Скоро увидимся!
  
   Пифагор долго смотрел вслед двум медленно ползущим улиткам, тянущим за собой рюкзак из старого носового платка дворника... пока они не скрылись за огромными дверьми, куда толпой входили шумные студенты. Взмахнул лапой, и еще раз, шумно, по-стариковски всхлипнул...
  
  
   - Яша, слушай меня со вниманием, - повернулся Сема к едва успевающему за ним, груженому рюкзаком Яшке, как только они доползли до вестибюля первого этажа - Нам сейчас нужно отползти в сторонку, пока нас еще не раздавили, и узнать у кого-нибудь из местных, где в этом небоскребе принимают в студенты. - Нет, я таки действительно не могу поверить, что нас еще не раздавили в этом сумасшедшем доме, - обращался Сема уже к самому себе и крутил головой направо и налево - со всей скоростью, на которую только был способен.
   Старания его не замедлили увенчаться успехом - под самой стенкой, вдоль бордового плинтуса, прихрамывая, ковыляла старая зеленая муха с оторванным крылом.
   - Стой здесь!, - крикнул Сема вспотевшему от усталости Яшке, изо всех сил помчался-пополз наперерез несимпатичной даме и преградил ей дорогу.
   - Позвольте представиться, - склонил он рожки прямо перед огромными выпученными глазами мухи, - Семен Какарейко. С кем имею честь?
   Выпуклые глаза не мигая смотрели на Сему в упор. Муха, к которой отродясь никто так галантно не обращался, явно пыталась придумать достойное приветствие.
   - Дизентерия-старшая, - наконец, проговорила она неприятным скрипучим голосом.
   - Какое чудное имя, - не растерявшись, подхватил эстафету Сема, - И, что приятно, по всей видимости, существует еще и младшая?
   - Ну да, - проскрипела в ответ муха. - Существует. Это моя младшая сестра. Сделала блестящую карьеру - сейчас служит архивариусом в подсобном помещении библиотеки. Хоть и в подвале, а все же лучше устроена, чем я, спортзальная муха. А ведь много лет назад и я считалась элитой Университета. А что теперь? Калека, инвалид без пенсии и льгот, - и Дизентерия-старшая помахала перед носом Семы единственным уцелевшим крылом, - Да что я все о себе да о себе, - вдруг спохватилась она, - Кто вы и как надолго в наш храм науки?
   - Семен Какарейко, - на всякий случай еще раз представился Сема, - Вот, привел сына и по совместительству наследника. Хочет научиться уму-разуму. А где же еще ему научат, как не в вашем храме науки, - и махнул рожками в сторону погребенного под рюкзаком Яшки.
   - Гм-гм..., - задумалась муха, - И куда решили его определить?
   - Пока еще никуда. Зондирую, так сказать почву. Есть какие-то предложения? Знайте, любезнейшая Дизентерия, Сема Какарейко никогда не остается в долгу. Имею привычку платить по счетам, - закончив мудреную фразу, Сема многозначительно посмотрел на муху.
   - Дизентерия-старшая, любезнейший. Прошу не путать с младшей. Это, во-первых. А во-вторых, есть предложение именно к ней и определить вашего сынишку - в библиотечное книгохранилище, а попросту говоря, подвал. Чуть сыро, чуть грязно, но... масса книг, зимой всегда теплые батареи и приятнейшая компания культурных насекомых. Делаю все это для вас абсолютно безвозмездно, можно сказать, из любви к искусству ... не спешите благодарить, любезнейший товарищ Какарейко, гм-гм ...ходят слухи, что сухопутные улитки славятся своей фирменной выдержанной росой, - и выпуклые глаза вновь выжидательно уставились на Сему.
   - Один момент! - и Сема нырнул вглубь своего просторного домика, где у него на экстренный случай, как, например, сегодняшний, всегда хранилось несколько бутылочек пятизвездочной выдержанной росы, - Прошу, мадам!
   Откуда-то из недр единственного крыла Дизентерия-старшая довольно проворно вытащила объемный непрозрачный пакет, и быстро сунула в него бутылки с росой.
   - Семен, с вами необыкновенно приятно иметь дело! Считайте, что ваш молодой перспективный сын получил специальное приглашение на обучение в Самом Главном Университете Самой Маленькой Страны. За мной! - махнула муха крылом, и, развернувшись на 180 градусов, посеменила в обратном направлении.
   Не веря, что все прошло так быстро и легко, Сема сделал знак слегка отдышавшемуся Яшке, тот взвалил на себя поклажу, и они проворно поползли следом за Дизентерией-старшей - в библиотечное книгохранилище, а попросту говоря, в подвал...
  
  
   Огромный, сырой, плохо освещенный подвал уже много лет считался подсобным помещением университетской библиотеки, или, как любила называть его администрация Самой Маленькой Страны, книгохранилищем. Большую часть книгохранилища занимали высоченные стеллажи с книгами, расположенными строго по разделам. Название каждого раздела было выведено красным маркером на небольших картонных табличках, прикрепленных к каждому стеллажу. Всеми вопросами заведовала здесь Дизентерия-младшая, главный и почетный архивариус библиотеки. Имя Дизентерия она считала грубым и неуместным, поэтому упростила его, разделив на имя и отчество - Дизена Териевна. Внешне Дизена почти не отличалась от сестры, только все крылья и лапки у нее были на месте, а выпуклые глаза украшали большие очки в толстой оправе.
   В тот момент, когда наши герои, вконец обессиленные многочисленными переходами по огромным мраморным лестницам, добрались до входа в библиотеку, Дизена как раз, высунув тонкий язык, аккуратно выводила красным маркером название нового раздела, готовясь разместить на одной из нескольких пустующих полок стеллажей высокую стопку книг, только что полученных ею из центрального офиса библиотеки.
   - Как поживаешь, сестричка? - ехидно поинтересовалась Дизентерия-старшая, боком вползая в двери, - все так же не покладая лап работаешь во имя процветания бездельников из чистого и сухого главного офиса?
   - Здравствуй, здравствуй, дорогая сестра! - оторвавшись от картонной таблички, невозмутимо приветствовала ее архивариус - Что желаешь? Чай, кофе?
   - Уж не хочешь ли ты уверить меня, что за последнее время разжилась здесь элитными, как принято сейчас выражаться, напитками, - ехидно заскрипела Дизентерия-старшая, - Кстати, прошу любить и жаловать - новый талантливый ученик заведения - и она сделала Яшке знак крылом.
   - Яков. Какарейко, - прошептал взволнованно Яшенька, не переставающий розоветь и синеть попеременно, и качнул рожками.
   - Очень, очень приятно, - поправила Дизена пыльные нарукавники, и дружелюбно протянула тонкую переднюю лапку - вначале Семе, а затем Яшке. - Дизена Териевна, университетский архивариус, - весело прожужжала она, и, бросив быстрый взгляд на сестру, добавила - и всеобщая любимица.
   - Ах, какие мы стали. Смотреть противно! - фыркнула Дизентерия-старшая, и, не попрощавшись, прихрамывая, поковыляла к выходу, слегка позвякивая содержимым объемного непрозрачного пакета.
   - Право, не стоит так волноваться, молодой человек, - ничуть не смутившись внезапным уходом сестры, Дизена Териевна внимательно посмотрела на Яшку, и расплылась в улыбке, - Вы к нам действительно постигать азы науки, или так, на променад?
   Яшка не был уверен в своем правильном понимании слова "променад", и потому твердо отчеканил:
   - Постигать!
   - Очччень приятно! Рады душевно! Разрешите представить коллегу - Точила Измельчаевич Труханов, почетный книжный червь, он же моя правая передняя лапка, и наш главный специалист по уничтожению списанной литературы.
   При этих словах, словно из-под земли, перед ними появился невысокий, плотный желтовато-белесый червяк неопределенного возраста, в смешном пыльном колпаке на маленькой вертлявой головке. Изо рта у него торчал кусок книжной страницы, которую Точила непрерывно пережевывал, постепенно обращая в труху.
   - Перерабатываем-с отходы, - резиново улыбнулся он в ответ на непонимающий взгляд Семы, показав при этом почти стершиеся от непрерывного пережевывания маленькие зубки.
   - Слушай, Точила, а где наш начальник безопасности? - беспокойно спросила Дизена, оглядываясь по сторонам.
   - Дык, отдыхают-с, - все с той же резиновой улыбкой проговорил червь.
   За самым дальним стеллажом послышалось шуршание.
   - Ага, да вот и он, - обрадовалась архивариус. - Сейчас примет вас в лучшем виде. Бюрократизм, конечно, но порядок есть порядок, - и она взмахнула крылом в сторону выползшего из-за стопки учебников по истории большого рыжего таракана.
   - А вот и наш Прус Акович, главный и единственный начальник безопасности вверенного мне книгохранилища, - представила Дизена таракана, - Прошу любить и жаловать - Какарейки - отец и сын.
   - А в чем, собственно, дело, товарищи? - широко зевнув, таракан в упор уставился на Сему.
   - Да вот, сына на учебу, так сказать, определяю. По рекомендации госпожи Дизентерии- старшей, - не растерялся тот.
   - Его, что ли? - воззрился таракан на синего Яшку, - Не положено!
   - Понял, как не понять, - и Сема во второй раз за утро нырнул в недра своего спасительного домика.
   - Нет, нет, совсем не положено, - продолжал приговаривать таракан, пока Сема возился внутри.
   Спустя несколько минут, приняв бутылку с трехзвездочной росой самой нижней парой ножек, Прус Акович дружелюбно протянул Семе две верхние, радостно икнул, и повернулся к Яшке.
   - Объясняю правила проживания. Каждый день подходишь ко мне и получаешь штамп на панцире. Семь точек - расписываешься в ведомости. Затем удаляем старые штампы, и начинаем процесс сначала. А сейчас пошли регистрироваться.
   Пройдя один шаг, Прус Акович выудил из-под рыжего, прилегающего к спине крылышка, маленький черный карандаш, и поставил на домике Яшки жирную точку.
   - А теперь осталось расписаться в ведомости о твоем зачислении. Иди за мной, - и таракан проворно пополз на старенький письменный стол, весь заваленный исписанными бумагами.
   - Ползи здесь, - Прус Акович указал запыхавшемуся Яшке на пустую клетку в разграфленной таблице.
   Стесняясь, Яшка пополз по линованной бумаге, стараясь оставить на ней как можно меньше слизи.
   - Отменно, - довольно заметил таракан, - Не забудь завтра прийти проштамповаться, - и так же проворно пополз обратно вниз, в сторону учебников по истории, волоча за собой бутылку с росой.
   - Ну-с, месье, разрешите вас поздравить! - прожужжала на французский манер Дизена, - а теперь, пока я все здесь разложу по местам, прощайтесь с папочкой, и... И начнем постигать! - при этих словах муха виртуозно взмыла под потолок, к самым верхним полкам стеллажей.
  
   А Яшка... а Яшка неожиданно разрыдался. Теперь, когда он стал полноправным студентом настоящего Университета и вступительный экзамен был позади, ему вдруг вспомнилась дворницкая, в которой он родился, мама с бабушкой, Пифагор, вкусная еда из столовой, школьные коридоры, кажущиеся сейчас такими маленькими по сравнению с университетскими... Яшка все плакал и плакал - впервые в жизни, поняв, что только что он стал взрослым, и никогда-никогда-никогда больше не вернется в детство... Сема подполз поближе и обнял его. Так они и простояли некоторое время - две улитки, переплетенные рожками - большая и маленькая, посреди огромного, сырого, плохо освещенного книгохранилища...
  
  
  
   ***
  
   ...Поезд остановился с таким страшным скрежетом и стуком, что Яшка чуть было не вывалился из своего коробка. Он тут же проснулся, изо всех сил высунул рожки наружу через отверстия коробка, и стал прислушиваться - что происходит?
   В это время в дверь постучали. Сонная Алиса открыла, и на пороге купе возникла огромная монстрообразная человеческая фигура в зеленой униформе, подозрительно оглядывающая всех четырех пассажиров. Яшка испуганно вжался в дно и спрятал предательски торчащие рожки.
   - Таможенный контроль Морковии. Готовим иностранную валюту, наркотики и оружие - пулеметы и автоматы, - громогласно захохотала зеленая фигура, - А это еще что такое? - таможенник вдруг указал на коробок, стоявший на столике, - Открываем, предъявляем, - и, рассмотрев внимательно маленькую, съежившуюся в углу спиральку, изрек, - Не положено!
   - Похож на Пруса Аковича. Не зря говорят - сон в руку, - пробормотал Яшка, - Эх, жаль, нет поблизости ни одной бутылки с росой, - расстроился он, - Наверное, выбросят из поезда. А ведь жизнь только-только начала налаживаться, - и, посинев, вжался в самую глубину домика.
   - Это...гм...как бы сказать... это наше с сыном животное. Домашнее. Перевозим на новое место жительства, - доносился до Яшки оправдывающийся голос Алисы. Ванечка продолжал мирно спать.
   - Документы на животное на руках имеются?
   - Что это он ее пытает, как на допросе?! - разозлился Яшка, - Ведь не мамонта через границу перевозит. И даже не собаку. Эх, жаль, я размером не вышел, чтобы с этим нахалом разобраться!
   - К сожалению, документов нет. Животное ведь совсем маленькое. Племенной ценности не представляет.
   - Не положено. Придется конфисковать, - отчеканил "зеленомордый".
   - Нет! - закричал Яшка из коробки, и начал было выползать, чтобы успеть спрятаться в какой нибудь укромный уголочек, как услышал приглушенный голос Алисы.
   - Товарищ, я совсем забыла! Вот же документ, - И Яшка услышал тихое шуршание и минуту спустя веселый голос таможенника.
   - Какой-то совсем маленький документ, несерьезный. Ну да ладно, зверь-то у вас тоже несерьезный. Да и ребенка не хочется расстраивать, - веселился он.
   Когда спустя час поезд тронулся, Алиса тихонько наклонилась к Яшке и прошептала:
   - Ты думаешь, я не видела, как ты испугался и посинел? Глупенький... Помнишь - "мы в ответе за тех, кого приручили"? Эх, как жаль, что ты все равно ничего не понимаешь...
   - Да все я понимаю. Это вы с Ванечкой меня не понимаете. Знаешь, Алис, я так благодарен тебе за то, что не дала меня выбросить! А зеленомордый-то дает... Не положено! Точь в точь Прус Акович. Оказывается, и среди людей тоже попадаются тараканы... Мда, поневоле станешь философом, - вконец запутался в своем монологе Яшка, и счастливый от мысли, что он по-прежнему здесь в поезде, рядом с друзьями, едет в огромную и загадочную Морковию, навстречу новым приключениям, снова провалился в сон, уже почти переставая различать, сон ли это, или явь...
  
  
   ***
  
   - Прус Акович, Прус Акович! - кричал Яшка спустя полгода после торжественной сдачи вступительного экзамена, заползая на стол, - Очередные семь дней прошло, пора расписываться в ведомости!
   - Ну даешь, пацан, - недовольно проворчал таракан, лежавший на самом верху стопки учебников по истории, - Мне уже должны приплачивать за то, что я целыми днями с тобой вожусь.
   - Да ведь ты же сам, Прус, эти правила выдумал, теперь сам им и следуй, - весело прожужжала Дизена, пребывавшая с утра в прекрасном расположении духа., - Яшенька, могу без преувеличения сказать, что вы моя гордость, один из самых лучших учеников, которые у меня когда-либо были, - и муха, сжимая в лапках бархотку для пыли, описала восьмой круг в воздухе над Яшкиной головой, - Учить вас - одно удовольствие. Итак! Что мы проходим сегодня?
   - Анатомия - строение черепа человека. Алгебра - интегралы. Английский - настоящее длительное время. Ботаника - папоротник обыкновенный. История - ...
   - Отлично, достаточно, - завершила Дизена десятый круг и приземлилась на стол, - сегодня тебе еще нужно мне помочь разобраться с вновьприбывшей художественной литературой - классика, фантастика, детективы, философия, et cetera.
   - А что такое философия? - заинтересовался Яшка
   - Как! - резко вспорхнула Дизена и выпала из нарукавников, - Ты хочешь мне сказать, что совсем ничего не слышал о философии и философах! Это непостижимо!
   - И очень даже постижимо, - послышался откуда-то словно из под земля голос Точилы, - Я вот к примеру, пока не источил, тьфу, не переработал трехтомник Ницше, тоже не слышал. Познания, дорогая Дизена, требуют времени.
   - А я вот и до сих пор ничего не знаю об этой... хвилософии вашей. И ничего, живу. И хорошо живу, между прочим, - вклинился в дебаты с высоты учебников Прус Акович.
   - Послушай, любезный Прус, когда ты вот так стоишь, ты мне чем-то напоминаешь Демосфена, - захихикала архивариус.
   - Ну, только не обзываться, - насупился таракан, - обзываться я и сам умею, - Ишь, грамотеи выискались. Вот возьму, и настрочу на вас жалобу самому ректору, - с этими словами Прус Акович полез вниз, на полпути поскользнулся на ветхом корешке одной из книг, сорвался и шлепнулся вниз, под дружный хохот Яшки, Точилы и Дизены.
   Став от ярости цвета медной проволоки, таракан только было открыл рот, чтобы сообщить троице все, что он о них думает, как в дверь постучали.
   - Да-да, входите, - закричала архивариус, радуясь, что конфликт исчерпан, и поспешила открыть.
  
   На пороге книгохранилища возникла фигурка маленького черного таракана в довольно поношенной, надвинутой низко на лоб, кепке, из-под которой лихо торчали короткие усики. Через спину, прямо между крылышками, была переброшена маленькая зеленая барсетка на жестком ремешке, а верхняя пара лапок сжимала довольно объемный портфель, с которыми, по наблюдениям Яшки, ходила только университетская профессура в дни особо важных собраний.
   - С кем имею честь? - отчего-то смутившись, тихо спросила Дизена.
   - Разрешите представиться - Блэк. Отношусь к роду черных тараканов. Специалист-компьютерщик. Стажировался в институте Кристаллов. В настоящее время прикреплен в ввереному вам книгохранилищу в качестве внештатного сотрудника. Вот приказ - прошу ознакомиться, - и Блэк вытащил из барсетки и протянул изумленной мухе несколько бумажек, пестревших подписями и печатями.
   - И... что же вы будете у нас делать? - тщательно просмотрев документы, спросила она.
   - Есть мыслишки. Для начала установим электронную систематизацию картотеки книгохранилища. Затем - поисковую систему. Выйдем, так сказать, на новый современный виток развития. Кстати, ректор в курсе, - перехватил Блэк очередной вопрос Дизены.
   - Ну что ж... Тогда очень приятно... Мда..., - архивариус все еще не могла прийти в себя от неожиданного вторжения, - А жить, извиняюсь, вы где будете?
   - Здесь, конечно. Опять же, и на работу недалеко ходить, - рассмеялся таракан, - Мне много не надо - мягкий книжный корешок вместо постели да крошка хлеба на ужин. С крошками, как я успел заметить, у вас в Университете проблем нет, - и вновь захохотал.
   - У нас штат полностью укомплектован. Какой толк присылать сюда лишних людей, да к тому же черных тараканов, - наконец подал голос и так слишком долго простоявший в молчании Прус Акович.
   - Не думаю, отец, что ты захочешь спорить с самим ректором. И, кроме того, мы вроде как родственники, если меня не обманывает зрение. Только с разным цветом кожи, - продолжал веселиться Блэк.
   - Тоже мне, родственничек выискался. Черный. Нижняя ступенька на социальной лестнице тараканов, - на всякий случай тихо, в усы, проворчал Прус Акович.
   В это время, как обычно, откуда-то из-под земли выскочил Точила, с аппетитом догрызающий страницу из атласа по зоологии. Широкая ступня нарисованного белого медведя медленно исчезала между его маленькими желтыми зубками.
   - А вот я рад. Рад. Очень приятно-с. - прожевав, хихикнул червь.
   - Точила, перестань паясничать, - рассердилась Дизена, - Блэк, раз уж так произошло, мы искренне рады приветствовать вас в нашем маленьком дружном коллективе. Остается исполнить некоторые формальности.
   При этих словах Прус полез за уже известной нам ведомостью.
   - Полезли на стол, - сделал он знак Блэку. Будешь расписываться. Кстати, я здесь самый главный и единственный начальник охраны. Все бумаги находятся в моем распоряжении.
   - Это пока, - подползая к ведомости, невозмутимо заметил Блэк, - в ближайшую неделю все документы будут представлены в электронном виде, то есть - на CD диске. Вам всем давно уже пора идти в ногу со временем и остальным человечеством, которое находится вне стен Университета.
   - Мудрено говорит-с. Видать, и вправду умный - прошептал Точила Дизене на ухо.
   - Да уж. Может, это и к лучшему, - ответила она тоже шепотом.
   Прус Акович заметно сник, свернул ведомость трубкой, и молча последовал за свою излюбленную стопку учебников по истории.
   Яшка, все это время стоявший в стороне, про себя страшно обрадовался появлению Блэка. И, преодолевая свою застенчивость, выполз вперед и дружелюбно покачал рожками, - Здравствуйте. Меня зовут Яша. Какарейко. Студент, - розовея, представился он.
   - Ой, приятель, а я тебя даже не заметил. Ты-то как здесь оказался, в этом склепе, тьфу, в этом храме науки? Я бы даже сказал, в таком неприлично сыром храме, а? - Блэк дружелюбно похлопал Яшку по плечу.
   - Получаю образование. Изучаю программные предметы, - несказанно обрадовался Яшка вниманию компьютерного гения к своей скромной персоне.
   - Какой факультет? - деловито осведомился Блэк.
   - Все!, - гордо выступила вперед архивариус, - Яша обучается по спецпрограмме, которую я сама придумала - "Изучи все факультеты в короткий срок".
   - Однако, - изумленно посмотрел на нее Блэк выпуклостями глаз, - Однако. Ну и как ты, приятель? - смеясь, повернулся он к Яшке, - От эксперементальной методики головочка по ночам не беспокоит? Может, и компьютер осилишь? Под моим чутким руководством?
   - Я согласен! - выкрикнул Яшка, и тут же осекся под строгим взглядом Дизены.
   - Яша, не увлекайтесь. Только во внеурочное время и только в том случае, если мне не будет требоваться ваша помощь.
   - Я услышал вас, босс, - ослепительно улыбнулся ей Блэк, - А с тобой, Какарейко, я думаю, мы сможем подружиться, - и крепко пожал Яшкину влажную руку...
  
  
   - Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи..., - разбирая системный блок компьютера, громко пел Блэк, к неудовольствию Пруса Аковича. Таракан собирался в тишине позавтракать найденным на лестнице остатком мясного пирожка, выброшенного каким-то привередливым студентом.
   Яшка сидел рядом с Блэком, углубившись в чтение заданного Дизеной параграфа из начального курса экономики.
   - Счас мы тебя сделаем, - аккуратно складывая на салфетку все винтики и гаечки, разговаривал Блэк с системным блоком, - счас ты у нас загрузишься, как миленький.
   Яшка с восхищением посмотрел на него. За эти несколько месяцев, которые Блэк проработал в книгохранилище, жизнь его обитателей круто изменилась. Прус Акович, чувствуя, что его время потихоньку пошло на убыль, почти не спускался со своих учебников по истории, предпочитая там же принимать пищу и справлять нужду. Дизена вплотную занялась своей внешностью - сменила нарукавники на высокие кожаные перчатки, роговые очки на контактные линзы, и теперь ее глаза вместо мутно-зеленого приобрели небесно-голубой оттенок, а сама архивариус стала почти все свободное время проводить на письменном столе, за которым воцарился Блэк. Точила Измельчаевич теперь внимательнее относился к учебникам, которые ему предстояло уничтожить, а не изгрызал, как раньше, все подчистую. А все после того, как однажды Блэк, прочитав название книги, которую червь приготовил к аутодафе, пришел в ужас:
   - Точила, остановись! Это же Шекспир!
   - А хоть кто, - невозмутимо прошамкал червь, - Подлежит списанию-с, - и вонзил свои челюсти в картинку на обложке, с которой, крепко прижавшись друг к другу, грустно взирали на читателя юноша и девушка в средневековых нарядах.
   Блэк, не долго думая, спрыгнул со стола, опустился на пол рядом с Точилой, и вырвал книгу у него изо рта.
   - Бездумен ты однако, о брат мой! - театрально произнес он, - Воистину ты червь, ты тварь земная!
   - Ну и что же с того, что червь, - обиженно надулся Точила, - Все мои предки червями были-с. В земле жили. Зачем только обзываться, никак в толк не возьму, - и собрался было уползать, как Блэк ухватил его за пыльный фартук.
   - Постой, Точила. Это ведь Шекспир, его стиль, его манера письма. Я думал, ты знаешь, поэтому и сказал. Так, в шутку. Не сердись.
   - Ничего себе, шуточки, - все еще злился червяк, - Работаешь целый день, стараешься, зубы портишь. А никто доброго слова не скажет, все только обидеть норовят.
   - Понимаешь ли, друг Точила, давно собирался тебе об этом сказать. Мне кажется, ты делаешь много лишней работы, а зря. Ведь через тебя в прямом смысле проходит множество прекрасных книг, а ты их, вместо того, чтобы прочесть и сохранить, обращаешь в труху. Ну куда это годится?
   - Читать не люблю. Не приучен-с. Я червь подневольный - мое дело выполнять приказ начальства, - упрямо продолжал стоять на своем Точила, и вдруг, ни к месту, добавил, - На войне как на войне.
   - Давай мы с тобой поступим так: перед тем как приступить к работе, ты мне каждое утро будешь показывать все книги, которые собрался унич... то есть списать. ОК, братан? - подмигнул Блэк оторопевшему червяку, - Ведь сам понимаешь, на мне еще Какарейко - племя младое незнакомое, как в свое время выразился классик. И вот это племя неплохо бы классике и обучить. По рукам? - и Блэк, смеясь, потрепал Точилу по маленькому, сплющенному затылку.
  
   Еще не остывший от обиды, червь кивнул, и уполз в сторону дальних стеллажей. А Блэк с этого дня открыл перед Яшкой мир Шекспира, Оскара Уальда, Кафки и других потрясающих авторов, чьи книги каждое утро хмурый Точила стопкой выставлял перед письменным столом, на котором теперь, вместо вороха ведомостей, в жирных пятнах от лап Пруса Аковича, гордо стоял новенький, сверкающий компьютер, с двумя колонками и прислонившемся лазерным принтером...
  
   - Итак, мои дорогие друзья! Прошу всех к столу, - Яшка проснулся от непрерывного жужжания Дизены, описывающей уже наверное двадцатый круг прямо у него над головой.
   Яшка спал в уютном просвете между двумя стеллажами. Кроватью ему служила плотная прослойка многолетней библиотечной пыли, вместо подушки он пользовался небольшим пуховым шариком, подаренным ему Дизеной, а одеяло Яшке никогда не требовалось - одеялом ему служил собственный домик.
   - Подъем, Какарейко, - прокричал ему прямо на ухо Блэк, - Небезынтересные для твоей персоны новости! Давай к столу!
   С легкой руки, или вернее, лапки Блэка, все собрания работников книгохранилища теперь проводились не на стопке учебников по истории, как во времена правления Пруса Аковича, а за письменным столом, возле компьютера. Блэк церемонно уступал свое рабочее место архивариусу, и Дизена принималась рассматривать десятки электронных страниц ведомостей, отчетов и докладов, которые Блэк здесь же распечатывал и пртягивал ей на подпись. Муха от важности хлопала ресницами и плотнее прижимала к зрачкам контактные линзы. Точила, работы у которого в последние месяцы значительно поубавилось, заваривал себе огромную чашку ароматного чая с лимоном, засовывал в рот леденец, и усаживался рядом - все происходящее напоминало ему что-то вроде просмотра фильма в кинотеатре под открытым небом, где он, Точила, был одним из почетных зрителей. Прус Акович такие сборища предпочитал игнорировать, ссылаясь на плохое пищеварение и больную печень. Теперь все мечты его были сосредоточены на скором переходе на новое место работы - студенческий буфет, в качестве помощника своего двоюродного племянника, обслуживающего лоток с мясными пончиками, под руководством теть Тони - веселой красноносой продавщицы.
   Ну а Яшка... Яшка сидел рядом с Блэком, справа от него, и розовел от гордости - ведь он, Яшка Какарейко, за какие-то несколько месяцев разобрался в устройстве этой серой громадины, залихватски стучал вечерами по клавишам, и даже научился писать программы! И все благодаря его новому другу Блэку, который терпеливо, ночь за ночью, пренебрегая сном, отсиживал рядом с ним, ловко работая отверткой, и в сотый раз вспарывал брюхо системному блоку, раскрывая перед Яшкой все его внутренности. Это он, Блэк, учил Яшку архивировать файлы, входить в интернет и даже рисовать разноцветные картинки - Яшка с благодарностью взглянул на черного таракана, в неизменной черной кепке и болтающейся барсетке через плечо. Правда, сегодня от Блэка доносился необычный запах, который, как Яшка услышал из болтовни студенток на переменах между лекциями, на человеческом языке назывался "парфюм", и стоил страшно дорого. Значит, сегодняшний день был и впрямь необычным.
  
   Яшка наскоро протер глаза, и пополз мимо хмурого, лежащего на стопке учебников Пруса Аковича, к письменному столу. За компьютером уже восседала Дизена, в новых, серого цвета высоких кожаных перчатках и смешной шляпке из лепестка росшей на подоконнике розовой фиалки. В стороне, рядом с дымящейся чашкой чая и бог знает где найденной крошкой от овсяного печенья, устраивался поудобнее, предвкушая просмотр очередных документов с экрана, Точила, а Блэк подключал принтер, готовя его к печати. Яшка скромно присел скраешку, возле червя, стараясь не прикоснуться к его пыльному фартуку.
   - Итак, мои дорогие друзья! - возбужденно прожужжала архивариус, - Я рада видеть вас всех здесь в полном составе, за исключением Пруса Аковича, которому в последнее время нездоровится, - снизу послышалось недовольное кряхтение, а муха, не обращая внимания, продолжала, - Сегодня исполняется ровно год с того самого дня, когда мы приняли в наши ряды студента Яшу Какарейко, мою нынешнюю гордость, - и Дизена громко захлопала в ладоши.
   Точила по примеру "босса" тоже хотел хлопать, но вспомнил, что держит в лапках чашку с горячим чаем, и от неожиданности чуть было не произведенного действия, все-таки опрокинул чай на себя, подавился уже засунутой в рот шоколадной крошкой и громко закашлялся.
   - Точила, перестань обращать на себя внимание! - прикрикнула на него муха, - Мы сегодня собрались по другому поводу. Так вот, согласно утвержденным мною вчера правилам книгохранилища, ученик, успешно обучающийся по моей же методике "Изучи все факультеты в короткий срок" в течение года, сдает мне же итоговый экзамен, включающий в себя вопросы из каждого пройденного предмета, получает диплом, с самой настоящей печатью, об окончании Университета, и..., - Дизена зашмыгала носом, - покидает наши стены.
   - Усек, Какарейко? - оторвался Блэк от принтера, - Завтра у тебя экзамен.
  
   Яшка почувствовал, как по телу растекается ненавистная синяя краска. В эту минуту он отчего-то не столько испугался экзамена, сколько момента прощания с книгохранилищем, последний год заменявшим ему дом, смешной и наивной Дизеной, так прилежно возившейся с ним все это время, ворчливым Точилой...
   Но главное - ему предстояло расстаться с Блэком, своим первым настоящим другом! Даже Прус Акович в эту минуту не казался Яшке слишком неприятным - ведь все-таки это он дал согласие на приятие Яшу в студенты, пусть и за бутылку трехзвездочной росы.
   - Какарейко, друг, - кинулся к нему Блэк, - ты ведь можешь остаться. Мадам архивариус, совсем забыл, как называется это должность при учебном заведении, когда человеку совсем некуда идти, или он очень хочет делать карьеру? Ресторант, что ли?
   - Аспирант, мистер Блэк, - поджав губы, ответила ему муха, - И, между прочем, смешного здесь ничего нет. Точила, кстати, очень долгое время был аспирантом на кафедре физики.
   - Нет, в самом деле?! - захлебнулся таракан смехом, - Тогда это все меняет! Какарейко, мы все организуем, и блестящая карьера книготочильщика тебе обеспечена. Или как правильно, Точила - книгозаточника? Только, любезный друг Точила, открой тайну, каким ветром тебя занесло с кафедры физики в библиотечный подвал, грызть книги, - и Блэк снова зашелся смехом.
   - Перестать! - закричала Дизена, - Блэк, я терпеть не могу вашу привычку ставить себя выше других. Не уходи, Точила, - обратилась она к собравшемуся уползти червю, - Всегда будь выше обстоятельств, иначе обстоятельства станут выше тебя, - и она демонстративно налила ошарашенному быстротой реплик Точиле новую порцию чаю.
   - А сейчас, будьте любезны, Блэк, - поправив сползшую набок шляпку из фиалки, сухо обратилась Дизена к таракану, - распечатайте список экзаменационных вопросов из материалов, которые я подготовила, - и положила перед Блэком несколько старых потрепанных тетрадей, исписанных мелким почерком, - Только то, что подчеркнуто красным. Благодарю.
   - Служу книгохранилищу Самого Главного Университета! - прижав лапку к козырьку кепки, раплылся в улыбке Блэк.
   Дизена, поджав тонкий нос-хоботок, все еще неодобрительно посмотрела на него, и обратилась к Яшке.
   - Яшенька, я сейчас улетаю на собрание университетской администрации. Вы свободны от всех дел по книгохранилищу. Рекомендую использовать сегодняшний день в целях подготовки к завтрашнему экзамену. Начало экзамена - в восемь ноль ноль. Просьба не опаздывать. И не волнуйтесь - я уверена, что все будет хорошо.
   Ослепительно улыбнувшись, насколько таковое вообще было возможно, Дизена махнула Яшке лапкой, бросила на Блэка уничтожающий взгляд, подхватила стоявшую на столе ярко-оранжевую пористую сумочку из кусочка кожуры апельсина, и вылетела наружу через приоткрытую форточку.
   - Так что, Точила Измельчаевич, не поделишься тайной, как из прикладного физика ты стал пожирателем Шекспира? Нашему юному другу Какарейке это может весьма и весьма пригодиться. В сфере, так сказать, определения потенциальных интересов, - донимал Блэк Точилу.
  
   Червь, лишившийся своей защитницы, быстренько допил третью чашку чая, проглотил остатки миндальной крошки, высунул длинный язык, и, показав его таракану, начал спускаться вниз.
   - Вот насекомые пошли. Совсем с юмором туго. Ну, чего делать будем, Какарейко? Шпаргалки компьютерные писать? - повернулся Блэк к забывшему поменять цвет, темно-синему Яшке.
   - Нет. Перед Дизеной неудобно. Сейчас пойду, поползаю по всем учебникам - по диагонали.
   - Всегда подозревал, что ты слишком правильный. Я знаешь как в свое время экзамены сдавал? Записал все данные на минидискету, и спрятал сзади, под крыльями. Оставалось только провести усиками и считать информацию. А принимал у меня сам Шмель Шмелевич - не чета вашей Дизене Териевне. Тот, если бы засек меня, запросто мог насмерть ужалить. И ничего, пронесло. С его характеристикой стажировался, как ты знаешь, в институте Кристаллов.
   Яшка не очень понимал, чем вообще занимаются в институте Кристаллов, и очень надеялся, что такого вопроса не попадется ему на завтрашнем экзамене. И все равно решил отказаться от помощи друга.
   - Нет, Блэк, знаешь... Знаешь, я все-таки попробую сам. Не обижайся, ОК? Мне кажется, так честнее. Перед Дизеной, пред Точилой... даже перед самим собой...
   - Пф-ф-ф, перед Точилой. Тоже мне, аспирант - до знакомства со мной Шекспира не читал,- фыркнул Блэк, включая принтер,- А впрочем, как хочешь,- и помолчав, добавил, запуская компьютер, - Если уж точно решил сам, давай, слезай следом за Точилой - я буду твои завтрашние вопросы распечатывать.
  
   Яшка медленно полз к своему просвету между стеллажами. "Я обидел Блэка", - размышлял он по дороге. "Но ведь я не мог поступить по другому. Это значило бы обмануть Дизену. Обидеть друга или обмануть учителя - что же страшнее? Правильно ли я выбрал?" - впервые в жизни перед Яшкой встала неразрешимая ситуация, с которой он никогда прежде не сталкивался. "С одной стороны, Блэк мой первый в жизни настоящий друг, который принял меня, обыкновенную маленькую улитку, каких на земле сотни миллионов тысяч, на равных". Яшке еще пока не приходило в голову, что таких же черных тараканов-компьютерщиков, как Блэк, в кожаных кепках и рваных джинсах, на земле не меньше, чем сотни миллионов тысяч маленьких улиток.
   Яшка еще не задумывался над своей индивидуальностью, в его мозгу только зрело первое зернышко сомнения в том, всегда ли верно поступить так, как советует друг, пусть даже старше и умнее тебя, или все-таки стоит прислушаться к своему собственному внутреннему голосу, который никогда не подводит хозяина.
   - Но ведь и Блэк меня никогда не подводил, - продолжал рассуждать Яшка, вытаскивая из-за стеллажей перевязанную резинкой стопку пройденных за год учебников, - И Дизена тоже.
   - Интересно, как бы на моем месте поступил папа, - почему-то вспомнил он Сему, вытаскивающего бутылку крепленой росы для Пруса Аковича.
   - Папа всегда поступал правильно, - перебил Яшка сам себя, - Благодаря его стараниям я смог добиться того, о чем мечтал!
   - А попробовал бы сам, - ехидно вклинился внутренний голос.
   - Перестань, - разозлился Яшка, - Вот завтра и попробую!
   - Посмотрим-посмотрим, - ехидно проговорил голос, и быстренько исчез.
   - Вот и посмотришь, - пробурчал Яшка вслух, и открыл самый верхний учебник...
  
  
   Утро следующего дня выдалось уже по-летнему жарким и солнечным - наступил июнь. Заснуть Яшке так и не удалось - сначала он до поздней ночи исправно пролистывал, страница за страницей, пройденные учебники, а когда закончил с ними, сон давно улетучился - слишком волнительной казалась ему завтрашняя процедура. Когда в находящуюся под самым потолком крохотную форточку начали заглядывать первые лучики солнца, Яшка решил, что пора вставать. Все обитатели книгохранилища спали, даже Блэк, всегда встававший еще до рассвета и делавший дыхательную гимнастику.
   - Обиделся, - тяжело вздохнул Яшка, и побрел заварить себе чайку.
   Внизу, прямо под ножкой стола, на горстке переработанной бумаги, скрючился Точила, забыв снять свой бессменный фартук. Поодаль, на учебниках по истории храпел Прус Акович, весь усыпанный крошками от сдобной булки. Наверное, ему снился поднос с мясными пончиками, веселая буфетчица тетя Тоня, откупоривающая бутылочку доброй росы и возвращающая все его прежние привелегии.
   Когда Яшка заполз на стол, он увидел Дизену, прикорнувшую на клавиатуре. Шляпка из уже увядшего листика фиалки лежала рядом с небрежно брошенной возле принтера сморщившейся апельсиновой сумочкой. Яшка нажал на кнопку электрочайника и тихонько, стараясь не разбудить муху, насыпал в чашку заварки. Но чуткая Дизена тут же проснулась и подслеповато сощурила глаза.
   - Кто здесь? Яша, ты? Все нормально? Сколько время? Почему так рано встал? - засыпала она Яшку шквалом вопросов.
   - Я. Все нормально. Шесть утра. Нервничаю, - по порядку ответил он на каждый и поинтересовался, - А как прошло ваше собрание?
   При этих словах Дизена неожиданно разрыдалась.
  
   В своей жизни Яшке часто доводилось видеть плачущих детей, и очень часто плачущих девушек-студенток, которые в перерывах между лекциями делились с подругами историями несчастной любви (однажды Яшка чуть не погиб под каблуком одной из таких несчастливиц, и с тех пор предпочитал обходить места скопления женщин стороной). А в день поступления в Университет он даже видел, как плакал Пифагор. Сам Яшка плакать не умел, слезы ему заменяли цвета, которые менялись в зависимости от настроения, и независимо от желания самого Яшки. До этой минуты он считал что насекомые вообще не умеют плакать, но по щекам мухи-архивариуса текли самые настоящие слезы, которые она старательно вытирала крыльями. Растерявшись, Яшка порозовел, и чуть не облил себя самого водой из закипевшего электрического чайника.
   - Яша, соберитесь, пожалуйста, - прикрикнула на него Дизена, вырвала чайник, и вновь разыдалась.
   Над столом показалась взлохмаченная голова Блэка.
   - Что, Какарейко не смог сдать экзамен? Не стоит так расстраиваться, фрау шеф, вы слишком добры, чтобы не дать ему еще один шанс, - подмигнул таракан Яшке.
   Яшка догадался, что Блэк на него не сердится, и страшно обрадовался. Но он по-прежнему не мог понять причину плача Дизены.
   - Перестаньте, Блэк! Ваш юмор в данной ситуации неуместен! - тут же перестала всхлипывать архивариус, - У нас неприятности, а значит и у вас в том числе.
   - Я надеюсь, рано или поздно вы успокоитесь и поставите нас в известность, - улыбнулся ей Блэк.
   - Безусловно, - муха поджала нос, взяла у Яшки приготовленную чашку и налила в нее кипятка. Надела на голову увядшую шляпку и... тут же разрыдалась вновь.
   - Вчера... на собрании...., - пыталась она говорить как можно членораздельнее, - мне сообщили... что.... наше книгохранилище... которе они называли подвалом... закрывают на ремонт, а мы все...а мы все...уволены... Все списаны на свалку! - громко закричала она сквозь слезы.
  
   Повисло молчание. Взглянув на краешки опустившихся рожек, Яшка подивился глубине их синего цвета, и тихонько перевел взгляд на Блэка. Таракан старательно выравнивал закрутившийся тонкий электрический проводок. Закончив, он повернулся к Дизене.
   - Какие нам предлагают альтернативы?
   - Естественно, никаких. По крайней мере, мне, старому бесполезному насекомому, - Последнее доброе дело, которое я успею сделать в этих стенах - принять экзамен у Яши, - вновь разрыдалась Дизена, от жалости к самой себе.
   Над столом появилась белесая голова червя.
   - Точила, друг мой, ты все слышал, - Дизена протянула ему чашку с остатками чая, - Что ты скажешь?
   - Дык... Видать, не нужны-с, - меланхолично сделал червь несколько глотков и открыл было рот для следующей глубокомысленной тирады, как снизу раздался торжествующий голос Пруса Аковича.
   - Смеется тот, кто смеется последним! Теперь я славно посмеюсь над всеми вами, уютно расположившись под столиком в буфете!
   - Прус, - выдохнула Дизена, - не может быть! Ты все знал?!
   - Знал, ну и что? В мои полномочия не входило информировать вас, уважаемая архивариус, о том, что происходит выше этого сырого душного подвала. Да ведь вам было так хорошо и весело в компании нахального черного таракашки в разорванной кепке, тупого и вечно жующего физика-червя и разноцветного недоучки Какарейки! - зло выкрикнул Прус, приподнявшись на хлебных крошках.
   - Похож на римского императора Нерона, отвратительного и развратного, - некстати вспомнилась Яшке выдержка параграфа по истории Римской империи.
   - Прус, вы отвратительны, - словно прочитав Яшкины мысли, произнесла их вслух Дизена, - Думаю, нам не о чем больше с вами разговаривать.
   - Мадам архивариус, - обнял Блэк муху за крылышки, - Помните "Унесенные ветром"? Мы подумаем об этом завтра. А сегодня вы успеете сделать последнее доброе дело в этих стенах - принять выпускные экзамены у, как выразился достопочтенный Прус Акович, разноцветного недоучки Какарейки, - и Блэк дружелюбно подмигнул Яшке.
   - Согласна, это последнее и лучшее, что я смогу сделать за сегодняшний день. Потому что завтра утром никого из нас не должно здесь быть - помещение будут обливать дихлофосом - это такой смертельный для насекомых яд, придуманный людьми. У них это называется подготовкой к ремонту, - и муха печально вздохнула.
  
   Спустя час все было готово к приему экзаменов. Дизена упростила экзамен, решив, что Яшка будет сдавать самые основные и необходимые ему в будущем, с ее точки зрения, предметы. В список входили, естественно, ботаника с зоологией, а также история, математика, литература и английский язык.
   Отодвинув клавиатуру, Дизена воцарилась посреди стола, разложила перед Яшкой билеты - скрученные в трубочку листы, распечатанные вечером Блэком. Сам же Блэк гордо расположился по правую руку от мухи. Слева от себя Дизена посадила печального, и оттого еще более бесцветного чем обычно, Точилу Измельчаевича. Червь казался равнодушным к происходящему - видимо, вследствие перенесенного стресса. Фартук он снял, и аккуратно сложил в коробку с остальным рабочим реквизитом - процесс переработки списанной литературы явно потерял для Точилы интерес. Прус Акович громко храпел, вкусно позавтракав и явно игнорируя конечную стадию Яшкиного обучения.
  
   - Итак, друзья мои, - словно забыв о свалившихся на книгохранилище горестях, начала Дизена вступительную речь, - Мы собрались сегодня здесь, за этим столом, чтобы принять выпускной экзамен у самого одаренного из наших учеников...
   - и единственного, - не удержался Блэк от остроты.
   - ...Якова Какарейко, улитки обыкновенной сухопутной, - не отреагировав, торжественно закончила архивариус. - Начнем, и да поможет нам Бог!
   Блэк удивленно воззрился на муху. Дизена всегда казалась ему насекомым, не верящим ни во что иное, кроме эксперементально подтвержденных фактов. Но как показала жизнь, когда случились неприятности, ни один из этих эксперементально подтвержденных фактов не пришел архивариусу на помощь. И теперь ей оставалось уповать только на "абстрактную субстанцию", как она однажды выразилась в разговоре с Блэком, упомянув о Боге.
   Блэк же, в силу молодости, пока еще верил только в самого себя. Пока Дизена раскладывала билеты и подбадривала Яшку, он уже успел прокрутить в своей тараканьей голове несколько возможных вариантов нового места обитания, и остановился на кабинете информатики, располагавшемся на втором этаже Университета. Он бывал там довольно часто, во время своих ночных путешествий. Эта небольшая комната уже давно прельщала Блэка обилием компьютерной техники и полным отсутствием конкурентов - других тараканов, как черных, так и рыжих. "Точно, - решил он, - сразу же после экзамена предложу Какарейко идти со мной. Иначе ведь пропадет парень". Блэк искоса взглянул на взволнованно строчащего ответы синего Яшку - да уж, точно пропадет.
  
   Яшка упорно доказывал теорему о прямоугольном треугольнике, спрягал неправильные глаголы, и читал наизусть стихотворение Лермонтова "Тучки небесные". Это были его основные вопросы в вытащенном тринадцатом билете.
   Но Дизена, считая этот экзамен своей лебединой песней, не унималась. Она задавала все новые и новые вопросы, и от волнений и переживаний последних часов даже не дослушивала ответы до конца. Наконец Точила, заваривший и выпивший всю жидкость из чайника, указал Дизене на циферблат висящих на стене часов - стрелки показывали ровно шесть вечера.
   - Ой! - испуганно зажужжала муха, - А нам еще собирать вещи!
   - Друзья, - взлетев повыше над столом, Дизена вновь взяла торжественный тон, - сегодня, в наш последний день в этом помещении, произошло маленькое, но значительное для коллектива событие - студент Яков Какарейко, улитка обыкновенная сухопутная, закончил обучение, блестяще сдал выпускной экзамен и становится... , - муха выдержала паузу, сделала несколько многозначительных кругов над головой Яшки, и опустилась на стол рядом с ним, - и становится официально обученным насекомым.
   При этих своих словах Дизена захлопала в ладоши. Яшка заискрился всеми оттенками розового. Точила наконец-то оторвался от пустого чайника, и изогнувшись, постучал себя кончиком хвоста по вздувшемуся животу:
   - Поздравляем-с, однако.
   - Спасибо, Точила. Спасибо, друг, - Яшка признательно обвил рожками желтоватую голову червя.
   Дизена тем временем уже ставила свою подпись на небольшом плотном кусочке бумаги, свернутом наподобие книжицы. На обложке книжицы был нарисован золотой трезубец - герб Самого Большого Университета Самой Маленькой Страны.
   - Точила, распишись тоже, - архивариус протянула червю перо и крохотную чернильницу, - Как положено, чернилами, по старинке.
   Точила аккуратно вывел кончиком хвоста длинную витиеватую закорлючку, по форме напоминающую его самого. Свесившись вниз, Дизена внимательно посмотрела на все еще спящего Пруса Аковича, и махнула крылом.
   - Осталась подпись Блэка, и все готово, - обратилась она к продолжающему пламенеть Яшке - А где же Блэк?!
   - Здесь я! - раздался голос из-за стеллажей, и через несколько секунд появился он сам - в привычной, надвинутой низко на лоб кепке, из-под которой лихо торчали жесткие усики. Через спину, прямо между крылышками, была переброшена зеленая барсетка на ремешке, а верхняя пара лапок сжимала объемный портфель. Казалось, время повернулось вспять, и Блэк только-только появился в книгохранилище, как и полгода назад.
   - Уважаемый Блэк, прошу на подпись, - зажужжала было муха, подслеповато прищурилась и удивленно пробормотала, - Да ты никак уже и вещи собрал?
   - Похоже, что так, - таракан легко взобрался на стол, черкнул в книжице несколько пересекающихся линий, и обнял Яшку.
   - Поздравляю, Какарейко. Успехов. Только не забывай правильно архивировать файлы, у тебя с этим всегда были проблемы. И не циклись на одной поисковой системе интернета, используй сразу несколько, - он ласково потрепал Яшку по домику, и подошел к Дизене.
   - Фрау командор! Целую лапки и крылышки. Благодарю за бесценное время, проведенное в этом уютном месте, вместе со всеми вами. Не стоит плакать. Вы всегда были слишком добры ко мне, фрау командор, - с этими словами Блэк поцеловал правую вернюю лапку рыдающей навзрыд мухи, и вдруг яростно хлопнул себя по лбу, - Мы совсем забыли! А кто же поставит Какарейке печать на диплом?! Насколько я знаю, печати Университета на документах еще никто не отменял!
   Дизена взвизгнула, Точила почесал хвостом блеклый затылок, а Яшка удивленно зашевелил рожками.
   - А разве нужна еще печать?
   - Ну еще бы, - воскликнула архивариус, - Иначе документ не будет иметь никакой юридической силы.
   - А что, это так важно - юридическая сила? Может, и так сойдет? - предложил Яшка
   - Да ты что, Какарейко, - возмутился Блэк, - Ты даже вслух такого говорить не смей, иначе все студенты нашего Самого Главного Университета соберутся вместе и убьют тебя. И на белом свете станет меньше ровно на одну маленькую, ученую, но не проштампованную ректорской печатью улиточку.
  
   Яшка разволновался. Он не мог понять, почему от какой-то обычной печати может что-то зависеть. Все это время он полагал, что главное - это те науки, которые он так тщательно изучает, а теперь оказывалось, что все дело в маленьком синем круглом штампике, который, по словам Блэка, хранился в кабинете ректора, и от которого зависит его, Яшкина дальнейшая жизнь. Странно, но раз все его друзья так на этом настаивают, Яшка на всякий случай решил кивнуть рожками.
   - Ну, и как нам теперь ее добыть? - подал голос слишком долго молчавший червь
   - Мало времени, - Дизена начала было трагически заламывать лапы, но Блэк перебил ее.
   - Действовать будем быстро. Кабинет ректора, как все вы знаете, на третьем этаже. Нас четверо. Прус Акович уже выбыл из игры, - Блэк махнул головой с сторону груженого многочисленными вещами рыжего таракана, ползущего к выходу.
   - Прощайте, Прус Акович! Не поминайте лихом! - выкрикнул он ему вслед.
   Прус остановился и перевел дух.
   - И ты не кашляй, пацан. А вам, уважаемая Дизена, - отдышавшись, обратился он к мухе, - всегда буду рад в своем буфете. Уверен, что, учитывая все ваши прошлые заслуги, руководство пойдет мне навстречу и организует для вас какую-нибудь не особо пыльную должность. О тебе, Точила, конечно, не может быть и речи, - небрежно хмыкнул он, взглянув на червя., - А ты, Яшка Какарейко, - Прус неожиданно заметил и Яшкино присутствие в помещении, - далеко бы пошел, будь в тебе чуть поменьше конформизма и чуть побольше генов твоего отца - вот кто настоящий деловой человек. Прощайте, насекомые!, - пафосно выкрикнул Прус Акович, и, согнувшись под тяжестью материальных ценностей, скрылся в проеме двери.
  
   - Слушай, а что это - конформизм?, - толкнул Яшка плечом стоящего рядом Блэка
   - "Пассивное принятие существующего порядка вещей". Философский словарь. Точная цитата. Еле успел в свое время вырвать книгу из пасти у Точилы, - отрапортовал тот., - Только ты не беспокойся, к тебе это не относится. Видно Прус вчера в буфете услышал, он как раз под столиком у молодых политологов крутился, - подмигнул Блэк Яшке
   - Так, мальчики, - вмешалась Дизена, - довольно болтовни. У нас масса неотложных дел. Сейчас поползем на третий этаж, в кабинет ректора, и шлепнем печать на Яшин диплом. Потом нам необходимо собрать, как это говорится, личные вещи, и решить кто из нас куда направится дальше, - при этих словах она всхлипнула, - Не обращайте на меня внимания. Я всего лишь немолодое, уставшее от жизни насекомое.
   - Фрау командор, не будем тратить драгоценное время на слезы, - вернул ее в реальность Блэк, - Вперед!
  
   Осторожно осматриваясь по сторонам, троица (Точилу, в связи с его медлительностью, решено было оставить на месте, для упаковки вещей) приближалась к заветной двери в отсеке администрации на третьем этаже. Дизена кружила в воздухе, указывая дорогу, Блэк резво перебирал лапками, стараясь не отставать от нее, а влажный от напряжения, запыхавшийся Яшка, завершал процессию. Наконец, Дизена приземлилась на темно-коричневую кожаную обшивку двери, на которой сверкала металлическая табличка с надписью "Кабинет ректора", и сделала друзьям знак остановиться. Блэк потянул Яшку за руку, и они залезли в небольшую щель в стене, рядом с шершавым плинтусом.
   - Сидим тихо, иначе растопчут. Перемена началась, - зловещим шепотом прошептал Блэк Яшке.
   И в самом деле, мимо них с ужасным грохотом то и дело проносились гигантские мужские туфли, уродливые кроссовки, напоминавшие белые морские лайнеры, которые Яшка видел на картинках в энциклопедии, мерно цокали женские босоножки, поддерживаемые узкими вышками - женщины называли их шпильками, и действительно, они чем-то напоминали шпили средневековых башен, и, наконец, после доброго получаса ожидания, просеменили неопрятного вида растоптанные серые туфли-лодочки и остановились прямо у двери.
   - Она! - прокричал Блэк Яшке в самое ухо, - Секретарь ректора. Сейчас откроет двери, Дизена влетит, а ты изо всех сил беги за мной и никуда не сворачивай. Усек?
   - Усек, - прошептал Яшка.
   Двери медленно раскрылись. Растоптанные серые туфли, немного потоптавшись на пороге, зашли вовнутрь, и двери начали медленно закрываться. Краем глаза Яшка успел увидеть, что Дизена с быстротой молнии и громким жужжанием влетела в щель, Блэк выскочил из ниши в стене, и пополз, осторожно маневрируя, чтобы случайно не быть растоптанным, а Яшка, немного замешкавшись на старте, что впрочем обычно для сухопутных улиток, изо всех сил поспешил вслед за ним, периодически выпуская небольшие порции слизи - для лучшего скольжения. Едва он успел переползти через порог, как дверь с громким стуком захлопнулась.
  
   Яшка перевел дух, поблагодарил судьбу за то, что остался в живых, и с интересом посмотрел по сторонам - в углу небольшой по размерам комнаты стоял красивый стол из красного дерева, на которм громоздилась высокая кипа документов. У стены стояли уютный мягкий диванчик, два кресла и журнальный столик. В самом углу, рядом с вереницей цветочных горшков, расположился серый металлический ящик
   - Сейф, - прошептал Яшке на ухо подползший Блэк, - В нем то, что нам нужно - печать.
   - Печать, - повторил Яшка и принялся следить взглядом то за кружащей под прикрепленной к потолку люстрой мухой, то за движениями серых лодочек. Мягко потоптавшись на одном месте, лодочки направились к столу, и, отодвинув стул, их обладательница присела и начала просматривать стопку документов, откладывая некоторые из них на другой конец стола. Когда вся стопка была просмотрена, секретарь взглянула на большие круглые часы, висевшие на противоположной стене, над сейфом. В этот момент из них вылетела уродливая деревянная кукушка, чем-то напоминающая гигантскую Дизену и издала пять противных скрипучих звуков.
   - Уже пять, - произнесла вслух секретарь ректора, и встала из-за стола.
   Блэк с Яшкой, затаив дыхание, наблюдали за движениями лодочек. Неуклюже шаркая по паркетному полу, те направились в сторону сейфа. Послышалось звуки открывающейся дверцы
   - Печать достает! - яростно прокричал Блэк шепотом
   Яшка зажмурился и предательски посинел.
   Лодочки тем временем вернули свою хозяйку обратно к столу. Секретарь положила на стол печать и вновь заговорила вслух:
   - Главное, не забыть полить цветы, - и направилась в сторону окна, на котором стояла небольшая пластмассовая лейка.
   Печать лежала на столе.
   Дизена, всеми лапками прижимая к груди драгоценный диплом, подобно летчику-истребителю, с яростным жужжанием спикировала прямо на полированную поверхность стола, и попыталась вынуть печать из небольшой, пропитанной чернилами подставки, в которой та находилась. Однако, у старой подвальной мухи явно не было сил на эту операцию.
   - Поползли на помощь! Быстрее! - Блэк рванул вперед, сделав Яшке знак следовать за собой.
  
   Проклиная себя за то, что он рожден на свет улиткой, Яшка скользил по паркетному полу, весь перепачкавшись в собственной слизи, и испуганно посматривал на серые лодочки, которые по-прежнему крутились возле цветочных горшков. Поднявшись на стол, он подполз по гладкой поверхности к Дизене с тараканом, которые безуспешно пытались поднять печать.
   - Давай, дружище, - толкнул его Блэк плечом, и Яшка изо всех сил схватился за холодный черный пластмассовый край. В это время секретарь, наконец, закончила поливать цветы, поставила лейку на место, и медленно направилась в сторону стола.
   - Сейчас она увидит печать университета в руках трех не самых приятных на ощупь существ, и грохнется в обморок, - нервно пошутил Блэк, включая в работу четвертую пару лапок
   - Скорее всего, она просто пришлепнет нас всех несколькими ударами одного из этих документов, - грустно хихикнула Дизена, силы которой явно были на исходе.
   И тут Яшка по-настоящему испугался. Не за себя, а за друзей, которые, рискуя жизнью, помогают ему сейчас здесь, хотя могли бы спокойно складывать собственные вещи в библиотечном подвале, и обдумывать собственные планы на будущее. Он изо всех сил уперся краем домика, точно рычагом, в круглый край печати, и медленно пополз на нее. Печать начала медленно поддаваться. Дизена быстро подложила под нее диплом, раскрытый на последней странице, и навалилась сверху всем своим легким тельцем. На страничке диплома показался чернильный трезубец, в окружении каких-то цифр и буковок.
   - Ура! - хором прокричали обессиленные друзья, и с радостью сбросили тяжеленную пластмассу обратно на подставку.
  
   В этот момент прямо над ними раздался оглушительный визг - это секретарь подошла к столу, и увидела копошащихся на ректорской печати насекомых. Оказывается, больше всего на свете обладательница растоптанных лодочек боялась черных тараканов. Дизена проворно взмыла вверх, Яшка с Блэком кубарем скатились со стола, и, пребольно ударившись об пол, помчали к выходу, пока секретарь бежала обратно к столу за свернутой в трубочку газетой.
   - Это чтобы прихлопнуть нас, - пояснил Блэк Яшке, уже очутившись за дверью, и неожиданно крепко обнял.
   - Ой, Какарейко, ну и мокрый же ты, - словно застыдившись своего порыва, тут же добавил таракан.
   - Мальчики! - послышалось жужжание откуда-то сверху, - Я горжусь нашим отважным десантом!
   - Ну Дизена дает, - хохотнул Блэк Яшке в ухо, - на старости лет решила в разведку поиграть. Давай-ка мы с тобой лучше отползем в сторонку, подальше от греха и секретарши.
   Отползя на несколько метров от страшного кабинета, друзья остановились, давая запыхавшейся мухе возможность наконец-то приземлиться.
   - I'm so exsited! - от волнения архивариус перешла на английский, - Яшенька, милый, я так счастлива, так счастлива, что у нас все получилось!
   Она то кружилась прямо у них над головами, то взмывала вверх, и описывала круги неопределенной формы под потолком, и наконец, устав, снова приземлилась на землю, и расцеловала обоих - Яшку и Блэка.
   - Замечал, что к старости многие становятся сентиментальными, - высоко подняв усы, усмехнулся Блэк, - но не думал, что настолько. Фрау командор, не ожидал. Польщен, безусловно, польщен.
   - Блэк, прекратите зубоскальство. Да еще в такой день, - перешла Дизена на официальный тон. - Яша, прошу, - она протянула еще влажными от волнения лапками синюю книжечку с золотым трезубцем глазом на обложке, и в этот момент Яшке показалось, что лицо Самого Главного Университета хитро посмеивается над ним.
   Тряхнув рожками, он испуганно отогнал видение.
  
   Они медленно ползли вдоль стены, уставшие от пережитых впечатлений дня, устало перекидывались короткими фразами, точно понимая, что уже совсем скоро предстоит расставание. На пороге книгохранилища, вокруг стопок неаккуратно сложенных вещей, бегал Точила, с маленьким будильником в руке, стрелки на котором показывали ровно шесть.
   - Где же вы пропадаете! - с ужасом завопил червь, едва троица показалась из-за поворота, - Я волнуюсь!.
   В ответ Дизена триумфально открыла страничку, на которой красовалась жирная чернильная печать.
   - Яша, мои поздравления-с, - обнял его Точила,- Но время не ждет. Сейчас придут рабочие и все здесь обольют ядохимикатами. А что для нас, насекомых, может быть страшнее ядохимикатов? - волнуясь, едва выговорил червяк мудреное слово.
   - Точила, не дрейфь! - Блэк ухватился за тряпичные узлы, и вытащил их в коридор, - Предлагаю пока спрятать все за радиатором, - таракан указал на ребра паровой батареи, покрытые насколькими слоями облупленной краски.
   Между ребрами были небольшие просветы, заполненные густой пылью - сразу становилось ясно, что никто за долгие годы не производил здесь хоть какого-нибудь подобия уборки. Несколько минут спустя все было поднято наверх, тщательно утрамбовано и щедро присыпано сверху пылью - после выполнения этой процедуры Блэк еще долго чихал и откашливался.
   Сгруппировавшись тесным кольцом, наши друзья выжидающе смотрели в дальний конец коридора - прямо в их сторону направлялось несколько высоких мужчин в спецодежде, забрызганной белой краской, с алюминиевыми ведрами в руках.
   - Это рабочие, - негромко произнесла Дизена, и заплакала.
   С шумным смехом мужчины настежь распахнули двери книгохранилища и вошли вовнутрь.
   - Пора уходить, - взмыла вверх муха, - сейчас они начнут опрыскивание, и мы все задохнемся. Встречаемся внизу, в вестибюле, у зеркала. Только следите за Точилой - он очень медленно передвигается.
   При этих словах архивариус сделала несколько своих фирменных, неправильной формы кругов под потолком, яростно пролетая мимо таблички с надписью "Книгохранилище", шумно потянула носом-хоботком, всхлипнула, и, жужжа, понеслась вперед.
  
   "Как это все-таки тяжело - быть бескрылой мягкотелой улиткой, всегда таскающей на себе свой собственный домик", - философски размышлял Яшка, устало сползая с последней ступеньки лестницы, ведущий в вестибюль. В тот самый гигантский холл, в котором они с Семой ровно год назад познакомились с Дизентерией-старшей, благодаря участию которой он, Яшка Какарейко сегодня стал самым настоящим выпускником Самого Главного Университета, жаль, что так сложились обстоятельства, что...
   - Слышь, Какарейко, - отвлек его от философских мыслей голос Блэка, - Так что ты решил? Куда направишься?
   - Честно говоря, даже не знаю, - еще больше погрустнел Яшка, - Все как-то слишком быстро произошло, даже не успел подумать о будущем.
   - Ну ты даешь, Какарейко, - расхохотался таракан, - Святая простота! Небось, думал, что до конца своих дней будешь сидеть в подвале книгохранилища и грызть вместе с Точилой списанные учебники?
   - Нет, почему же, - задумался Яшка, - Конечно, кое-какие мысли на этот счет у меня были, но прежде я хотел посоветоваться с папой.
   - С папой! - заливался Блэк, - Наслышан, как же! Это с тем самым улиткой Семой, который, словно фокусник, доставал из рукава бутылки с самодельной росой! Какарейко, так где ты, а где папа?
  
   Яшка грустно затих. Последний раз Сема появился в Университете еще в конце прошлой осени. Они с Пифагором, ёжась от холода, ожидали его в том самом палисаднике, в котором все трое провели ночь перед Яшкиным поступлением. Пифагор сильно похудел, облез, и выглядел грустным. Сема же по обыкновению шутил и смеялся, но как показалось Яшке, в этот раз его шутки были какими-то уж слишком ненатуральными. Мама и бабушка Люсьен передали для Яшки узелок со вкусными укропными лепешками и несколько пар носков из пушинок одуванчика.
   - Знаешь, сын, - сказал ему тогда Сема, - уж слишком долгий и сложный путь пришлось нам в этот раз проделать. Старую дорогу закрыли, а по новой мы шли в обход десять дней. Давай договоримся так - ты, главное, учись, а за нас не беспокойся. Мы будем тебя ждать - столько, сколько нужно. Пока ты не придешь. У нас сейчас в дворницкой новый хозяин, с Пифагором, правда не очень ладит, - качнул Сема рожками в сторону кота, - Но ничего, пока не выгоняет, а значит - жить можно. Я уверен - у тебя все будет хорошо, и все сложится так, как ты хочешь.
   Они медленно уходили в ночь... Яшка долго смотрел вслед черной кошачьей фигурке. Рассмотреть же Сему, прикрепившегося к загривку Пифагора, в темноте было уже почти невозможно...
   Если бы он сам знал, как он хочет?
  
   С тех самых пор у Яшки не было известий из дома. И сейчас слова, сквозь смех сказанные Блэком, расстроили его. Может быть, в самом деле поползти домой? Поселиться в теплой дворницкой, холодными зимними вечерами слушать байки Пифагора, кутаясь в его мягкую шерсть? Объедаться вкусной зеленью из школьной теплицы, ползать по школьным классам, завести роман с какой-нибудь первой встречной миленькой улиточкой, а потом всем вместе воспитывать детенышей?
   Размечтавшись, Яшка закрыл глаза, и тихонько покачивал рожками - в такт своим мыслям.
   - Эй, дружище, - вновь вывел его из задумчивости голос Блэка, - Как насчет нового места жительства - кабинета информатики на втором этаже? Чисто, сухо и полно техники. А пропитание уж как нибудь, да раздобудем. Давай со мной за компанию, а? Парень ты неплохой, и я действительно к тебе привязался за последнее время. Есть в тебе, правда, что-то не от мира сего, ну так и что с того? Кого из нас, современных насекомых, можно назвать нормальным? Все мы жертвы радиации и научно-технического прогресса.
   - Согласен, - радостно ответил Яшка, не веря в возможность того, что он не остается один-одинешенек в огромном мире. Узкая черная лапка Блэка легла ему на плечо:
   - Тогда по рукам, Какарейко!
  
   В этот момент мимо них на огромной скорости пронеслась возбужденная Дизена, развернулась и спикировала на пол, вновь напомнив Яшке крохотного истребителя
   - Господа, я обо все договорилась! - захлебываясь от восторга, начала она рассказ, - Ваша Дизена Териевна еще не настолько стара, чтобы списать ее на свалку! Лаборатории требуется товаровед и его помощник. Соответственно, это я и Точила Измельчаевич. Там масса списанных белых мышей, тех самых, которых используют для опытов, необходимо вести учет. А кровищи - тьма! В общем, царство для зеленой мухи! Может, и воспитаю в себе на старости лет кровожадность. А Точила будет измельчать мышиные хвосты - ловко я это придумала? - сияла бывшая мадам архивариус, грациозно переквалифицировавшаяся в мышееды, - И не думай возражать, - строго взглянула она на открывшего было рот растерянного Точилу, - Вас, ребята, не хотят брать ни под каким соусом. Но я все продумала - я проведу вас в лабораторию сегодня вечером, когда все сотрудники разойдутся. Там у них под дверью огромнейшая щель. Пролезете через нее, и дело с концом. А вещи заберем завтра, я сама за ними слетаю. Ну как, в путь?!
   - Фрау командор, - Блэк зачем-то поправил кепку, прикрыв правый глаз, - Дело в том, что мы здесь с Какарейко решили идти тропой научно-технического развития. Так что, в общем.....
   - В общем - что? - сердито прожужжала муха, - Я так и знала, что вы начнете увиливать от проживания в моей прекрасной мышиной лаборатории!
   - Уважаемая Дизена, - Блэк взял ее за переднюю лапу, - Я как человек, тьфу, как таракан технического склада ума, с трудом скоротал эти полгода в вашем книгохранилище. Спас меня компьютер и где-то, по большому счету, этот молодой человек, - кивнул он подбородком в сторону Яшки, - Боюсь, что существование в лаборатории, переполненной трупами белых мышей и потоками их крови, я уже вряд ли переживу. Даже при всей любви к вам, фрау командор, - и Блэк поцеловал морщинистую лапку мухи.
   - Думаю, что жизнь, разводя нас сейчас, у этого грязного плинтуса, еще не раз столкнет в каком-нибудь из уголков этого, в общем-то, приятного заведения. Точила, - повернулся Блэк к червю, от всех потрясений дня еще более блеклому, чем обычно, - Точила, друг, я часто обижал тебя, но никогда не делал это со зла. Я могу даже со всей ответственностью сказать, что в тебе что-то есть. Конечно, не настолько есть, чтобы тебя так обожала наша экс-архивариус, но кое-что, несомненно. Не слишком путано говорю? - подмигнул он червю, и, не дождавшись ответа, тут же добавил, - Я уже представляю тебя, в твоем пыльном рабочем фартуке, измельчающим хвост какой-нибудь несчастной изрезанной белой мышки. Да, эта работа определенно по тебе, Точила-не удавшийся физик, потому и совершенно искренне желаю тебе удачи на этом новом, интересном поприще, - и Блэк, по прежнему не давая Точиле сказать ни слова, крепко обнял его.
   - Какарейко, у меня все. Прощальная речь закончена, - повернулся Блэк к Яшке, - Давай, теперь твоя очередь.
  
   Яшкино прощание, как и следовало ожидать, вышло скомканным, неуклюжим и влажным. От волнения он выпустил больше слизи, чем обычно и перемазал ею с лап до головы Дизену и червя. Ответным жестом муха, уже, наверное, в сотый раз за сегодняшний день разрыдалась, и даже Точила зашмыгал носом.
   - Отцу привет-с передавай. Хороший он у тебя, благородный, не в пример некоторым, - Точила косо взглянул на стоящего в стороне Блэка, - Ишь, мнения о себе высокого выискался, - червю, как обычно, с трудом давались сложные предложения, - Ты, это, чуть чего - сразу к нам, лады?
   - Лады, - грустно ответил ему Яшка, который не любил расставаний в принципе.
  
   ....За окнами совсем стемнело. Последние студенты, видимо, ученики подготовительных отделений, хлопали за собой входными дверьми. Из подсобки показалась уборщица в синем халате, с ведром и шваброй в руках.
   - По коням, - скомандовал Блэк, - Иначе от нас останется только мокрое место. А у меня еще слишком много жизненных планов.
   Они с Яшкой повернули, и поползли вдоль плинтуса в левое крыло Университета, а Точила последовал за взлетевшей вверх Дизеной в правое.
   - Эх, Какарейко, сколько у нас с тобой дел впереди! - закричал Блэк, и радостно вырвался вперед, не обращая внимания на не успевающего за ним Яшку.
   - Блэк, подожди, я не успеваю! - кричал Яшка ему вслед, но черный таракан даже не обратил на него внимания.
   - Эгей-э-ге-гей! - весело кричал Блэк, перескакивая со ступеньки на ступеньку, так же, как в свое время дедушка Кузьма, подпрыгивающий на тележке со свеклой.
  
   Судьба любит иногда пошутить. К дедушке Кузе она явилась в образе уродливого мохнатого воробья Питандра, а к умнице Блэку - в лице, вернее, в ноге, а еще точнее, в подошве ботинка припозднившегося студента, спешащего к выходу. Потеряв бдительность, Блэк совсем забыл, что им навстречу еще могут попасться люди, и выскочил на самую середину лестничного пролета.
   - Эй, букашка! Букашка-таракашка! - услыхал он откуда-то сверху громовой голос и бросился в сторону, но уже было поздно - огромная нога накрыла все тело Блэка и растоптала, размазала его по мраморной ступеньке...
   - Сколько тараканов развелось! Совсем убирать перестали, - недовольно проговорил студент, и, насвистывая, пошел вниз, препрыгивая через несколько ступенек. Огромная нога пронеслась прямо над Яшкой и переместилась дальше, даже не задев его.
  
  
   ...То, что еще секунду назад было Блэком, красавцем-тараканом в смешной кепочке набекрень, всегда веселым и уверенным в себе, умеющим писать компьютерные программы и читающим Шекспира в оригинале, лежало распластанным на каменном полу. Маленькая барсетка, отброшенная струей воздуха, валялась в стороне.
   Яшка почувствовал, как тело становится холодным, сухим и непослушным. День был настолько полон событиями, что вместить в себя это, последнее и самое ужасное, разум отказывался. Яшка стоял и смотрел. Он не упал в обморок. Не заплакал. Не поменял цвет и не выделил привычную слизь.
   Яшка просто молча стоял, маленький и бессильный перед внезапной лавиной падающего сверху одиночества. В таком состоянии он провел несколько часов, пока не стало совсем темно. Потом медленно поднял с полу тряпичную барсетку друга, и пополз вниз - в обратном направлении.
   Двери Университета были закрыты изнутри на большой засов. Осмотревшись, Яшка увидел в самом верху огромного зарешеченного окна маленькую приоткрытую форточку. Собравшись с силами, он полез наверх, переполз через толстые прутья решеток, и.... провалился в какую-то черную бездонную пропасть....
  
  
  
  

ГЛАВА ВТОРАЯ

СМОКВА

  
  
   ...Яшка проснулся от маленького теплого лучика солнца, который просочился сквозь стекло, и сейчас весело щекотал ему рожки.
   - Ну, перестань, - пробурчал еще сонный Яшка, и лучик послушно перепрыгнул на лицо спящего на нижней полке Ванечки. Малыш открыл глаза, и сладко потянулся.
   - Въезжаем в Смокву! - Лицо подошедшей к сыну Алисы осветила радостная улыбка ребенка, который скоро получит долгожданную игрушку.
   Поцеловав Ванечку, Алиса открыла коробок, аккуратно погладила указательным пальцем Яшкин домик, - Доброе утро, улитка, - засмеялась она, - Знаешь, я тебя уж-ж-жасно люблю!
   - Зачем с собой взяла-то? - поинтересовался толстый добродушный дядька, - Своих улиток что ли у нас в Смокве мало? Уж чего чего, а этого добра хватает. Лучше бы зелени привезла, листьев капустных, - расхохотался он, и подмигнул соседке, молодой пухленькой блондинке, едущей в Смокву торговать на рынке.
   Блондинка заливисто, от всей души, рассмеялась шутке, и даже обычно сдержанная Алиса не удержалась от улыбки.
   Яшка надулся. Ему совсем не нравились эти шуточки на его счет, да и вся поездка вдруг показалась совершенно ненужной.
   - Как по мне, уж лучше бы мы оставались в Самой Маленькой Стране. Но разве кому-то было интересно мнение маленькой глупой улитки, как теперь принято выражаться на мой счет? Подремлю лучше, - решил он, и погрузился в блаженное состояние отрешенности, не мешая своим улиточьим мыслям спокойно гулять им одним известными тропками...
  
  
   ***
  
   ...Когда Яшка сорвался с форточки и упал вниз, на землю, он чудом успел сгруппироваться, спрятавшись на лету в домик, поэтому и не пострадал при падении. Всю ночь он пролежал на острых колючих камушках гравия, которыми были выложены университетские дорожки, и тихонько вздрагивал всем телом, вспоминая о гибели Блэка. Это была первая смерть, с которой Яшка в своей маленькой жизни столкнулся лицом к лицу.
   - Смерть отвратительна, - шептал он сам себе, снова и снова видя перед глазами печальную картину - размазанные по ступеньке останки друга.
   - Я возьму это на память о нем, - будто обращаясь к кому-то, Яшка покрепче прижал к себе маленькую тряпичную барсетку, и, даже не догадавшись заглянуть вовнутрь, положил ее вглубь своего домика.
  
   Он решил впредь быть очень осторожным, и едва только рассвело, быстро пополз прямиком через огромный мощеный булыжником двор в сторону того самого палисадника, в котором они ночевали с Пифагором и Семой в день Яшкиного поступления. Яшка опасался быть растоптанным каким-нибудь чересчур усердным студентом, пришедшим задолго до начала лекций, и потому полз изо всех сил, стараясь выжать из себя как можно больше слизи для быстроты скольжения. Перемещение заняло около часа. Очутившись, наконец, в знакомом садике, Яшка облегченно перевел дух.
   Получив в наследство от Семы практичность, он решил первым делом обустроиться на новом временном месте жительства, а уже потом посвятить время воспоминаниям о смерти Блэка. Однако, погрустить о черном таракане Яшке удалось только поздним вечером. Весь день он энергично собирал прутики и травинки, складывая их в небольшой шалашик. Дно шалашика Яшка устелил осыпавшимися лепестками красивых розовых цветов, росших неподалеку, на клумбе. Прямо над шалашом возвышался мясистый лист подорожника, который мог выполнять функцию огромного зонта - на случай летних дождей. Яшка решил подготовить свое жилище основательно - так, на всякий случай, а уже потом разобраться в ситуации (наверное, подумал он, так сделал бы Сема, а Яшке именно в это сложное время особенно хотелось походить на отца).
  
   Когда день мягко склонился к вечеру, все было закончено. Яшка отдышался и вытер пот со лба. Обернувшись, он только сейчас заметил в стороне, неподалеку от его шалаша, целую компанию маленьких букашек - зеленой тли, удивительно любопытных насекомых, этаких почемучек, любящих при каждом удобном случае совать свой маленький зеленых нос в чужие дела.
   - А ну уходите отсюда! - прикрикнул на них Яшка и осекся - он не был грубой или даже невежливой улиткой, просто сейчас, когда все было закончено, ему бы хотелось остаться наедине со своими грустными мыслями и решить, что делать дальше.
   Испуганная мошкара разбежалась, показав ему при этом языки (такой уж вредный характер у маленькой зеленой тли), а Яшка заполз в свой шалашик, прилег на мягкие цветочные лепестки и задумался. Прежде всего он решил, что возвращаться домой нет смысла - если даже у Пифагора дорога заняла несколько дней, то у него она займет не одну неделю. К тому же Яшка не знал нового маршрута, по которому прибыли Пифагор с Семой - поиски его отняли бы еще ровно столько же времени. К тому же в пути улитку могли раздавить люди или переехать машины. Оставалось одно - найти ту самую лабораторию, в которую направились Дизена с червем. О ней Яшка знал только то, что там проводили опыты над белыми мышами, хвосты которых потом должен был уничтожать Точила. На каком именно этаже находилась эта лаборатория и как она называлась - Яшка, как ни старался, вспомнить не мог.
   - Следовательно, - незаметно для себя, он начал размышлять вслух, - я должен обойти все университетские лаборатории, чтобы методом отбора найти нужную мне. Однако... задачка предстоит не из простых... На это тоже может уйти не один месяц, - и тут, расстроившись от своих собственных неутешительных выводов, Яшка крепко уснул...
  
   На следующее утро он, тщательно замаскировав вход в шалашик от непрошенных гостей, пополз в здание Университета, оглядываясь по сторонам, уже наученный горьким опытом Блэка. Но ни этот день, ни следующий, и ни следующий за следующим не дали никакого результата. Яшка терпеливо полз от одной двери к другой, но не находил ничего похожего на мышиную лабораторию. Так прошла неделя, а следом за ней еще одна. Прогресса не было.
   На улице стояла изнуряющая жара. Студенты и преподаватели разошлись на каникулы. Уже третий день подряд Яшка не отправлялся на поиски, и занимался исключительно тем, что медленно впадал в отчаяние, не находя для себя выхода из ситуации...
   - Снова ты здесь! - вздрогнув от неожиданности, раздраженно выкрикнул Яшка, когда маленькая зеленя тля шумно хлопнулась на землю рядом с ним.
   - Нет уж, такая нервная жизнь определенно не по мне, - он угрожающе пошевелил рожками и шмыгнул носом.
   Яшка угрюмо заполз под широкий, в выпуклых прожилках, лист подорожника, забрался в свой уютный шалашик, и попытался вздремнуть, чтобы хоть на время отключиться от упорно преследующей его вереницы проблем.
   Снаружи послышалось шуршание - настырная тля пыталась забраться в глубь шалашика, и все-таки изучить устройство Яшкиного панциря.
   Пришлось встать, и воинственно выпятив рожки, обратить вредное насекомое в бегство. Сон окончательно пропал. Настроение приближалось к нулевой отметке. Выползая обратно из-под подорожника, Яшка хотел было вновь завести привычный разговор с самим собой о тоске и безынтересности последних трех недель проживания в маленьком университетском садике, как в этот момент чья-то огромная рука схватила его за панцирь, и Яшка почувствовал, что взлетает высоко наверх.
   Как вы уже поняли, это и был Ванечка, появление которого стало в этот момент для Яшки чем-то вроде судьбоносного провидения...
  
   ***
  
  
   ...Поезд остановился в тот самый момент, когда Яшка проснулся. Или наоборот - когда Яшка проснулся, поезд остановился. Металлический голос из репродуктора проговорил громко и неестественно радостно - "Уважаемые дамы и господа, мы рады приветствовать вас в Смокве! Всем выйти из вагонов". Последние слова напомнили Яшке приказ, но никто из пассажиров не обратил на это внимания. Все были охвачены каким-то необъяснимым сумбурным весельем, вот и Алиса, перекинув сумочку через плечо, взяла в одну руку небольшой дорожный чемоданчик с вещами, в другую Ванечкину ладошку, и поспешила к выходу. Коробок с Яшкой взял на себя Ванечка.
   Осторожно высунув из щели трясущегося коробка сначала рожки, а затем и всю голову, Яшка с любопытством огляделся по сторонам. Они стояли прямо посреди перрона, сотрясавшегося от гула голосов и топота снующих ног. Алиса растерянно оглядывалась по сторонам, словно ища кого-то.
   - Потерялись, - на всякий случай приуныл Яшка, и хотел было спрятаться в домик от возможных осложнений, как прямо у него над головой раздался веселый старушечий голос:
   - Алисочка, девочка моя, Ванюша, дорогой, наконец-то вы приехали! Неужели я дожила до этого дня!
   - Началось, - вздохнул Яшка и снова высунулся наружу, чтобы лучше видеть происходящее.
   - Тетя Сандровна! - обрадованно обняла Алиса старушку, на которой уже, безбожно тряся коробком, повис Ванечка.
   - Дорогая тетечка Сандровна, как я рада вас видеть! Я уже начала волноваться, что вы нас не встретите.
   В этот момент Ванечка опустил вниз руку, держащую коробок с Яшкой, и тот покатился вниз, больно ударившись о твердую стенку.
   - Больно же! - завопил он.
   - Ой, а что это там у тебя, деточка? - заинтересовалась тетя, подслеповато сощурившись - любопытством она явно не уступала самому Яшке.
   Ванечка открыл коробок.
   - Это, баба Сандровна, моя улитка. Она совсем ручная и добрая. Умеет менять цвета - наверное, это зависит от погоды (при этих словах Яшка скептически поморщился). И совсем никуда не уползает. Там, в Самой Маленькой Стране, я кормил ее травой и листочками деревьев. Так что у нас с мамой есть самое настоящее домашнее животное, - закончив монолог, Ванечка гордо закрыл коробку, и опустил вниз. Яшка вновь покатился кубарем, ударившись уже о другую стенку.
   - Ну вот и прекрасно, - засмеялась тетушка Сандровна, - По правде говоря, такое можно было бы ожидать только от тебя, Алиса - домашняя улитка. Ну-ну!, - она поднесла открытый коробок поближе к глазам, на которые, как и у Ванечки, были надеты огромные круглые очки.
   Яшка смог рассмотреть тетушку поближе, и, в принципе, она ему понравилась. Это была не совсем еще старушка, скорее, немолодая кругленькая женщина, с добрым лицом и голубыми глазами, которые прятались за толстыми стеклами очков. Ее густые волосы с проседью были высоко подняты и уложены в красивую прическу.
   - Ничего так тетя, - благодушно подумал Яшка, и впервые за поездку расслабился.
   - Пойдем, дорогая, две остановки на метро, и мы дома. Вас с улиткой ждет обед и отдых, - услышал он звонкий голос тетушки Сандровны, и блаженно откинулся вовнутрь домика
   - Неплохо принимают меня в Морковии, - напоследок подумал Яшка, и незаметно задремал...
  
  
   Проснулся Яшка от того, что на несколько секунд повис в воздухе. От страха он было затрепыхал одновременно обеими рожками, но Ванечкины руки уже ставили его на твердую поверхность - это была сухая шершавая земля, заполнявшая довольно большой керамический горшок с буйно цветущей розовой геранью, стоявший на балконе.
   - Здесь ты теперь будешь жить, улитка, - засмеявшись, он погладил пальчиком Яшкин домик.
   - Как, совсем один, в этом огромном горшке, на открытом балконе? Стоило ради этого ехать на другой конец света! - возмутился Яшка.
   Такое положение дел его совсем не устраивало. Он рассчитывал на веселую компанию и интеллектуальное общение. Но Ванечка, естественно, не разобрав ни слова, ушел, плотно прикрыв за собой стеклянные двери.
   Внимательно осмотревшись по сторонам, Яшка увидел, что балкон совсем крохотный, чистенький и уютный, а сам горшок стоит на небольшом столике, покрытом клеенкой с нарисованными на ней желтыми ромашками.
   - Интересно, какой это этаж, - не сдержав любопытства, он переполз на перила и свесился вниз.
   Этаж оказался вторым. Прямо напротив балкона рос огромный, и судя по толщине ствола, очень старый каштан. Несколько его веток лежали прямо на перилах, почти полностью прикрывая их своими листьями. Было ясно, что тетушка Сандровна не особо много времени любила проводить на балконе - уж слишком у него был нежилой вид. Яшка вздохнул, и заполз на каштановый лист. Жизнь вынуждала в очередной раз приспосабливаться к новым обстоятельствам.
  
   Лист был покрыт мелкими капельками утренней росы, не крепленой, из которой насекомые делают настойку, а настоящей свежей росы, освежающе прохладной и бодрящей все тело. Яшка вдоволь напился и пополз дальше.
   Хорошенько исследовав всю территорию, он вернулся в горшок с геранью, залез на самую верхушку и сорвал полураскрытый бутон, из лепестков которого устроил себе маленькую уютную постельку, подушку и одеяльце, вынул из домика и аккуратно спрятал под подушку барсетку Блэка, а затем улегся, в ожидании обещанного тетушкой Сандровной обеда.
   Вскоре дверь балкона отворилась, и вошла Алиса, с микроскопического размера блюдцем, на котором в шахматном порядке расположились крошки сдобного печенья, кусочек шоколадки, и несколько молочных капель. Она поставила лакомства рядом с горшком, прямо в желтую сердцевину нарисованной на клеенке желтой ромашки.
   - Кушай, малыш. Теперь мы будем видеться с тобой не так часто, как ты привык - я буду целыми днями работать, а Ванечка уходить в детский сад, на всю неделю. А ухаживать за тобой взялась тетушка Сандровна, - не забыв на прощанье погладить Яшку по шершавой поверхности домика, она исчезла за белой дверью с непрозрачным стеклом.
  
   Яшке пришла в голову мысль, что, наверное, с этого момента и наступило время его взросления, но он решил не портить себе раньше времени настроения не связанными с завтраком мыслями, и приступил к трапезе.
   Надо заметить, что, живя в дворницкой, Яшкино семейство питалось совсем неплохо, благодаря старому хитрюге Пифагору, но год жизни в стенах книгохранилища, да и последние пара месяцев в доме Алисы приучили его довольствоваться малым - травинками, сухими хлебными крошками, а в совсем тяжелые времена и обычной комнатной пылью, перерабатывая которую, Яшка получал нечто вроде постных лепешек с легким привкусом плесени. Иногда Ванечка баловал его кусочками карамелек, или жевательной резинкой, которую Яшка терпеть не мог из-за липкости. Поэтому содержимое блюдца тетушки Сандровны приятно удивило его - Яшка понял, что в этом доме жить можно, и жить можно весьма питательно. Крошки от печенья были свежими, и просто таяли во рту. Уже объевшись ими, Яшка из жадности затолкал в рот весь кусок шоколада, и запил вкусным свежим молоком, которое пробовал первый раз в жизни.
   - Интересно, что это? - подумал он, - По вкусу не хуже росы, но сладкое, и гораздо калорийнее.
   Живот у Яшеньки увеличился в размерах, и ему неожиданно снова захотелось спать.
   - Прилягу, - сказал он сам себе, и откинул розовое одеяло, - А позже разберусь, что к чему.
   Спустя несколько минут Яшка уютно посапывал. На этот раз его не мучили кошмары. Ему снилось огромное поле, усаженное цветущей геранью и посыпанное крошками свежего сладкого печенья...
  
  
   К своему удивлению, Яшка неожиданно крепко проспал всю ночь, и, проснувшись поздним утром, почувствовал себя свежим и полным энергии. Откинув одеяло, он посмотрел на него и поморщился - лепесток герани за ночь высох и стал неприятно-шершавым на ощупь. На столике, покрытом ромашками, стояло уже знакомое блюдце, доверху заполненное новыми крошками от печенья, рядом с которыми лежала веточка клевера.
   - А кормят здесь на убой, - Яшка довольно ухмыльнулся, и, не мешкая, приступил к завтраку.
   Он пока еще не определился с тем, что будет делать дальше, но новое место жительства ему определенно нравилось. Быстренько покончив с трапезой, Яшка, преисполненный свежих сил, решил еще раз исследовать территорию балкона. Он медленно спустился со столика по ромашковой клеенке, и пополз по холодному, выложенному плиткой полу, с любопытством заглядывая в каждый уголок. На противоположном конце балкона обнаружились синее пластиковое ведро и вложенная в него стопка старых выцветших журналов, перевязанных толстой бечевкой. Яшка не поленился залезть в ведро и внимательно рассмотреть картинку на обложке верхнего журнала. Под заголовком "Здоровье - 1979" во весь рост красовалась фигура краснощекой упитанной лыжницы, покрытой светло-коричневыми пятнами, явно от пролитой на нее жидкости.
   - Похоже на кофе, - констатировал Яшка вслух, и продолжил экскурсию.
   За ведром обнаружился короткий растрепанный веник, вероятно, тоже обитавший здесь со времен "Здоровья-1979", который и завершал нехитрую обстановку нового жилища. Далее, опустив голову и интенсивно вращая рожками, Яшка внимательно осмотрел каждую из синих потрескавшихся плиток, с нарисованными на них смешными корабликами с поблекшими от времени парусами.
  
   ...От одной из плиток оставалась только одна треснувшая половинка, а в выемке, которую раньше закрывала вторая, Яшка с огромным удивлением обнаружил безмятежно спящего на плотном слое пыли довольно больших размеров мохнатого паука, облаченного в неряшливый черный балахон. Чуть не вскрикнув от удивления, Яшка осторожно, чтобы не разбудить, начал внимательно осмотривать его со всех сторон.
   Еще во времена студенческой жизни в книгохранилище, Яшке доводилось сталкиваться с этими насекомыми, а один раз они с Блэком даже вынимали подслеповатую Дизену из паутины, сплетенной невесть как попавшим в книгохранилище угрюмым неразговорчивым пауком. После чего архивариус заставила их вместе с Точилой провести генеральную уборку всего подвала, растянутую весельчаком-Блэком на целую неделю.
   Вспомнив о Блэке, Яшка почувствовал, как у него защипали глаза. Единственный друг, который был у него в жизни! Яшка присел, сжавшись в комочек, совсем забыв про спящего рядом паука, и заплакал. Он плакал о погибшем Блэке, о маме с бабушкой, которых не видел больше года, Семе, добром старом облезлом Пифагоре, о своих беззаботных студенческих днях в книгохранилище, которые больше никогда-никогда-никогда не повторятся...
   - Никогда-никогда, - шумно всхлипывал Яшка, ставший уже совсем мокрым от слез и слизи, как вдруг почувствовал чье-то легкое прикосновение.
  
   - Весьма рад, весьма рад, - заскрипел рядом старческий голос, - Насколько я понимаю, вы новый обитатель этих апартаментов? А по какому поводу течет этот ручей скорби? - не дождавшись ответа на предыдущий, паук тут же задал следующий вопрос.
   - Ой, - от неожиданности вздрогнул Яшка, - Здравствуйте! А меня здесь поселила тетушка Сандровна, еще вчера днем.
   - Сами откуда будете, молодой человек? - задав очередной вопрос, паук выудил из складок бесформенного черного балахона очки, надел их на широкий мясистый нос и, приподнявшись на своей подстилке из плотной серой пыли, внимательно посмотрел на Яшку.
   - Из Самой Маленькой Страны, - стесняясь под строгим взглядом устремленных на него выпуклых глаз, тихо произнес Яшка. И, помолчав немного, покраснел, и зачем-то отрапортовал:
   - В этом году закончил Самый Главный Университет!
   - Гм-гм...Из провинциалов, значит, будете. Ну что ж, весьма рад, весьма рад, - слегка приподнявшись на двух лапках, паук усмехнулся, протянул Яшке третью для рукопожатия, и церемонно представился:
   - Исаак Арахнер, бывший научный работник Аппарата Управления городом Смоквой, ныне странствующий философ, взирающий на мир сквозь очки без стекол.
   Присмотревшись внимательнее, Яшка заметил, что очки Арахнера действительно состояли только из двух маленьких, соединенных между собой кружков, в которых отсутствовали стекла.
   - Яков. Какарейко, - в свою очередь представился он философу, и робко спросил, - А где же ваша паутина?
   - Мой юный друг, личности такого масштаба каковой я являюсь, паутина не только не нужна, но, напротив, она даже отягощает своей материальностью ту легкость бытия, которую я испытываю, - на этом месте Арахнер глубоко вздохнул, - после ухода со своего руководящего и бессменного много лет поста. Будьте настолько любезны, - обратился он к Яшке, - помогите мне выбраться из этого пыльного плиточного склепа.
   Яшка подхватил паука за все лапки сразу, отчего тот стал похож на хозяйственную авоську, и аккуратно поставил на гладкий пол, прямо на верхушку мачты нарисованного кораблика.
   - Ноги здесь затекают невыносимо, доложу я тебе, мой юный друг, - топчась на верхушке мачты, и внезапно перейдя с Яшкой на "ты", капризно посетовал Арахнер своим скрипучим голосом, - А ночи такие холодные, что...Бр-р-р, - передернул он задней парой лапок, словно в подтверждение своих слов.
   - Переходите жить ко мне, в горшок с геранью. Земля теплая, мягкая, а одеял на всех хватит, - розовея от смущения, радушно предложил Яшка новоиспеченному знакомому.
   - Ох и хитер ты, орел, - улыбнулся Арахнер, поправляя дужку своих философских очков, - А ведь я могу и согласиться.
   - Это будет мое удовольствие, - неожиданно всплыла у Яшки в голове фраза, которую частенько применяла Дизена при своих встречах с университетской администрацией.
   - А ты не настолько прост, как мне показалось вначале! - разразился паук жутковатым смехом и обеими передними лапками похлопал Яшку по домику, - Ну что ж, могу рискнуть на старости лет. Только учти - ты помогаешь мне забираться наверх - боюсь, силы уже не те, сам могу не справиться. Ну так как, студент - берешь на себя ответственность за старого философа?
   Решив, что он ничего не теряет, а может, даже и находит, Яшка кивнул в ответ, и они вместе с Арахнером, опирающимся боковыми лапками о его домик, медленно двинулись вперед, в сторону столика с цветочным горшком...
  
   Пару часов спустя, отлежавшись на мягкой рыхлой земле после длительного подъема наверх по ножке стола, и закутавшись, точно в махровый халат, в свежесорванный Яшкой лепесток цветущей герани, паук уже лакомился сдобными крошками печенья и чувствовал себя наверху блаженства. Осторожный Яшка тем временем незаметно переложил барсетку Блэка вовнутрь своего домика, отчего там стало довольно тесно.
   Пытаясь несколько по другому расположить свое мягкое тело в домике, Яшка подумал, что принял правильное решение, поселив старика рядом с собой - во-первых, это было единственное живое существо на весь балкон, не считая его самого, и во-вторых, этот аппаратчик-философ, коренной обитатель Смоквы, мог бы рассказать Яшке много интересного об этом городе. Просчитав в голове все варианты, Яшка поплотнее затолкал барсетку вовнутрь домика.
  
   - Ну, спасибо, орел, уважил старого Исаака, - откинулся паук на опустившийся к самой земле лист герани, довольно поглаживая округлившееся брюшко, - Не поверишь - такое ощущение, будто съел целое семейство комаров. Нет, ты не подумай, будто я в своей жизни занимался тем, что плел паутины и ловил в них глупую мошкару, вовсе нет. Мне эту мошкару в кабинет приносили, уже разделанную и приготовленную. Вот так-то, студент, - взгляд у паука стал мечтательным - он явно представлял себе огромное блюдо с разделанными комариками, стоящее у него на столе.
   Яшка передернул своими мягкими плечами и поежился. В этот момент балконные двери распахнулись настежь, и впорхнула смеющаяся Алиса, в легком летнем платье и роскошной широкополой соломенной шляпе. За ней семенил сонный Ванечка. Аккуратно взяв Яшку средним и указательным пальцами, она поднесла его к самым глазам, и привычно щурясь, проворковала:
   - Пока, улитка. Я ухожу на работу. А Ванечка в садик. А ты... в общем, ты не скучай здесь, в одиночестве. Ведь ты такой милый, и никогда не теряешься, - и Алиса, вернув Яшку на место, так же легко выпорхнула обратно, задернув за собой полупрозрачную занавеску.
   - Пока, улитка. Не уползай далеко, - Ванечка сонно протирал оба глаза одной рукой, - А я пошел вливаться в новый коллектив. Так мама говорит - произнес он серьезным тоном рано повзрослевшего ребенка, и прикрыл стеклянные двери.
  
   Оглянувшись по сторонам, Яшка обнаружил паука притаившимся за листом герани, на котором он совсем еще недавно так уютно похрапывал.
   - Уважаемый Исаак, зря вы спрятались. Это были мои друзья, Алиса с Ванечкой, и они бы никогда не причинила вам вреда.
   - Э-э-э, мой юный наивный друг, - проскрипел паук, выползая, и вновь устраиваясь в центре листа, - Ты совсем не знаешь людей. От них происходит все зло в этом мире. И если люди пока еще не причиняли тебе вреда, то уж помяни мое слово, они обязательно его причинят!
   - Один человек убил моего самого близкого друга - растоптал на ступеньке лестницы. Вспомнив об этом сегодня, я расплакался, так мы с вами и познакомились.
   - Вот видишь. И это еще не самое страшное зло, которое можно ожидать от людей. Не будем ходить далеко, посмотри на меня - старого Арахнера, ставшего волею судьбы бездомным философом. Посмотри, где я сплю! Это же невероятно - сам Исаак Арахнер, которого столько лет боялось и уважало все племя черных пауков, теперь спит на полу, в пыли, грязный и оборванный, не имея сил даже доползти до этого дурнопахнущего растения, - при этих словах паук яростно стукнул узкой ладошкой по гераниевому листу и закашлялся.
   - Не стоит так волноваться, уважаемый Исаак...
   - Исай, - перебил Яшку Арахнер, - Я прошу, нет, я требую от тебя называть меня Исаем - так меня называли в свое время только очень близкие гм... насекомые. И поскольку я твердо решил закончить свою жизнь здесь, на этом отвратительном балконе...
   - Это смотря с какой стороны посмотреть, - Если с точки зрения философии, так мы должны благодарить хранителя всех насекомых - за все, что дается нам в настоящий момент - ведь каждый рано или поздно получает по заслугам, - сумничал Яшка, цитируя отрывок из потрепанной книжки, однажды подсунутой ему Дизеной.
  
   "Почитаешь на досуге, - сказала тогда архивариус, - Когда-нибудь, да пригодится"
   Яшка почувствовал, что это самое "когда-нибудь" пришло именно сегодня, в лице старого, брюзжащего, но весьма интересного паука, который просит его, Яшку, называть себя Исаем.
   - Да ты, малый, не так прост, как кажешься, - словно угадав его мысли, вновь проскрипел паук, - А знаешь, что мне сейчас пришло в голову? - поправляя очки, он вопросительно посмотрел на Яшку своими темными выпуклыми глазами, - Думаю, нам не будет тесно на одной территории.
   - А сейчас, если ты не возражаешь, я хотел бы немного вздремнуть, - и Исай поплотнее закутался в лепесток, - Устал я. Сильно устал. Да и дело близится к вечеру - слишком долго мы подымали старого Арахнера наверх, - и паук, грустно рассмеявшись, указал на небо.
   Проследив за траекторией движения его лапки, Яшка чуть не закричал от восторга - впиваясь в прозрачную голубизну неба, горизонт прорезала широкая кровавая полоса... Эта картина смотрелась необычайно эффектно.
   - Добро пожаловать в Смокву! - высунувшись из-под розового одеяла, с загадочным видом подмигнул ему Исай.
   Полюбовавшись еще немного закатом, Яшка тоже лег, но долго ворочался и не мог уснуть, слишком взволнованный своим новым знакомством.
  
  
   Следующие несколько дней промелькнули на удивление быстро и без особых неожиданностей. Паук не слишком докучал Яшке нравоучениями, и большую часть времени суток был занят тем, что отсыпался на новом месте, кутаясь в кокон из розовых лепестков. Каждое утро начиналось с того, что балконные двери распахивались настежь, влетала Алиса с блюдечком еды, и, присев на корточки, несколько минут болтала с Яшкой, весело смеясь и поглаживая его домик. В такие мгновения Яшка от счастья становился ярко-фиолетовым. Но потом праздник заканчивался, Алиса убегала на работу, а из лепесткового укрытия, кряхтя, выползал Исай, неожиданно проворно добираясь до блюдечка с завтраком, и со старческой жадностью начинал выбирать себе лучшие крошки.
   Наступила середина июля. Даже по меркам холодного климата Смоквы, в городе стояла изнуряющая жара. Асфальт на тротуарах потрескался, дворники не успевали поливать дворы, толстые голуби лениво перелетали с места на места, в поисках спасительной тени.
   К концу очередной недели Яшка почувствовал, что начинает скучать. К этому времени он успел еще несколько раз исследовать балкон по периметру, втайне надеясь найти в щелях между плитками еще каких-нибудь живых существ, чуть более веселых, чем старый Арахнер. К сожалению, поиски его не увенчались успехом - кроме крохотных комочков сухой земли и нескольких тонких щепочек, занесенных ветром, никакой живности на балконе больше не обнаружилось.
  
   Ранним утром в субботу тетушка Сандровна уехала на дачу, вооруженная новенькой, сверкающей черной краской, лопатой. Яшка и Исай, забравшись на перила, долго наблюдали, как она, смешно переваливаясь, семенила к автобусной остановке. Алиса попрощалась с Яшкой еще вчера вечером - они с Ванечкой и новыми друзьями поехали за город, купаться и жарить шашлыки. Блюдечко со съестным так и стояло нетронутым - есть почему-то не хотелось.
   - Интересно, что это такое - шашлыки, и из чего их делают? - задумчиво спросил Яшка у паука, когда двери автобуса закрылись, и он медленно тронулся, увозя тетушку Сандровну вместе с ее лопатой в неизвестном направлении.
   - Шашлыки, мой юный друг - это мясо, только мясо и ничего кроме мяса. Хорошее замаринованное в специальном соусе мясо, - торжественно изрек Исай, и зачем-то потер передними лапками друг о друга, - помню, в бытность мою на руководящем посту, мы целыми паучьими стаями выезжали на природу готовить шашлыки. Эх, - мечтательно закатил он глаза, - сколько бутылок доброй крепленой росы было выпито тогда! А какие были девушки! Какие они умели плести паутины - никто не возвращался оттуда живым! Да-а уж, когда я работал в Аппарате управления Смоквой, там были достойные кадры, не то, что сейчас, когда город полностью перешел во власть термитов, - и паук грустно вздохнул.
   - А что сейчас? И кто такие термиты? - не совладав с собой, тут же поинтересовался Яшка.
   - Ну, орел! - изумленно воскликнул Исай, - Ты, провинциальная душа, вообще хоть что-нибудь знаешь о волшебном городе, в который тебя занесло Бог знает каким попутным ветром?
   - Знаю, - обиженно ответил Яшка, - Даже видел Морковию на карте, в комнате у Алисы - она раскрашена оранжевым цветом, а по форме чем-то напоминает гигантскую морковку. Смоква - столица Морковии. Вот и все. И, по-моему, вполне достаточно.
   - Ну уж нет! - Арахнер от возмущения чуть не свалился с перил.
   Яшка успел вовремя подхватить старика за заднюю лапку, и не без труда затащил его обратно.
   - Благодарю, - прохрипел испуганный паук, вытирая пот со лба, - Если есть желание услышать историю этого прелюбопытнейшего города, предлагаю вернуться в наш горшок, как следует перекусить и выпить молочка, а уж потом я возьму на себя труд осведомить тебя о том, что ты по своему статусу приезжего давно обязан был знать.
  
   Яшка не очень понял про статус, но ему хотелось поскорее выслушать историю Смоквы, и он безропотно перетащил на себе паука вниз, на пол, а затем они, уже по отдельности, вскарабкались на столик с геранью.
   Наевшись вволю сладких крошек, и запив их молоком вприкуску с халвой, немного отдышавшись, Арахнер начал свой рассказ, который будет правильным привести здесь под отдельным названием:
  

История города Смоквы, рассказанная Исааком Арахнером, бывшим сотрудником Аппарата управления

  
   Как Морковия является одной из древнейших стран со времени сотворения мира, так и Смоква является древнейшим городом на ее территории. Основной достопримечательностью города, от которой он и получил свое название, было огромное дерево, росшее много веков подряд прямо в центре городского парка. Дерево это называлось смоквой, и исторически сложилось так, что и сам город тоже получил название Смоква. Дерево это, как я уже сказал, было единственным на весь город, и строго охранялось законом. Каждый, кто причинял ему какой-либо вред, приговаривался к смертной казни. На протяжении веков казненных было столько, что уже не было желающих не только причинять вред, но и вообще подходить близко к этому дереву.
   Раз в году смоква плодоносила. У плодов ее была необычная форма и расцветка. Так как никто не смел попробовать их на вкус, то среди жителей города плоды смоквы получили шутливое название - фиги. Дерево было обнесено толстой железной цепью, и по праздникам люди специально приезжали в городской парк, гуляли вокруг смоквы, и посмеивались над ее необычными по виду и неизвестными на вкус плодами.
  
   Так длилось много сотен лет. Иногда страна принимала участие в войнах, и жители ее бесстрашно шли с оружием на врага, чтобы защитить свои земли. Но никогда и никто из людей не дал в обиду необычное дерево в городском парке, обнесенное толстой цепью...
   После многочисленных войн и одержанных над врагом побед, страна достигла пика своего могущества. Все близлежащие страны были покорены государем Морковии и ежегодно выплачивали ему дань. Взамен им гарантировалась полнейшая безопасность от всех иностранных завоевателей. К этому времени неподалеку от городского парка в Смокве был построен роскошный дворец, обнесенный высоким кованым забором - в нем жил сам государь Морковии со своей семьей и прислугой, а неподалеку от дворца расположилось неброское здание из серого камня - это и был Аппарат управления городом.
  
   Аппарат составлял небольшой штат из довольно крупных рыжих муравьев, задача которых заключалась в поддержании безопасности и спокойствия в городе. Во главе Аппарата стоял самый крупный муравей, которого в Смокве почтительно называли Рэем. Когда одни рыжие муравьи из штата умирали, на их место тут же вставали другие. Злые языки поговаривали, - снизил паук голос до шепота, - что они были выращены там же, в подвалах Аппарата, на большой глубине, при помощи специальных технологий, неким таинственным ученым, и поэтому рыжие муравьи отличались необыкновенной жизнеспособностью, но, к сожалению, не слишком высоким уровнем интеллекта. Единственным из них, кто обладал высшим человеческим разумом, был Рэй.
   - Если Аппарат состоял только из муравьев, - не выдержав, перебил паука Яшка, - то как же вы, паук, попали в него?
   - Терпение, мой молодой провинциальный друг, - жестом остановил его Арахнер, - Скоро мы подойдем к самому главному...
   Слухи о рыжих муравьях быстро распространились по Морковии, и вскоре достигли самых отдаленных ее мест. Для того, чтобы держать страну под контролем, необходимо знать все о народе, ее населяющем, внедриться в самые узкие, в самые незаметные щели, и тогда ты будешь знать все о сильных и слабых сторонах людей, которыми управляешь.
   - Логично?
   Яшка заворожено кивнул.
   - Вот такого же мнения был и Рэй. Он своим высшим разумом понимал, что расселить по стране полчища специально выведенных для этой цели рыжих муравьев не представляется возможным - они слишком заметны, слишком привлекают к себе внимание, и, самое главное, совсем не умны. И было решено за короткое время вывести специальный отряд черных пауков - не боящихся ни света, ни тьмы, неустанно плетущих липкую паутину коварства, заманивающих в свои сети доверчивых простаков, которых, поверь, в Морковии было немало, и все это преследовало одну единственную, но воистину высокую цель - покорять и властвовать!
  
   План Рэя удался блестяще - за несколько лет в подвалах Аппарата тот самый таинственный ученый вывел специальный, отборный сорт паукообразных - с мощным туловищем, гибкими быстрыми лапками и с самым настоящим человеческим головным мозгом, только, конечно, в миниатюре. Это был безусловно, мощный прорыв вперед - пауки по степени интеллекта не уступали теперь даже самому Рэю. Большой умница и хитрец, он сразу сообразил, что в большом количестве они могут быть даже опасны для его власти, поэтому их состав в течение многих лет поддерживали несколькими десятками специально подобранных и выращенных экземпляров. Они блестяще выполняли свою миссию - внедрялись в интересные с точки зрения Рэя уголки Морковии и соседних стран, плели там свои тонкие паутины и в скором времени получали все необходимые ему сведения.
   - А что же правитель Морковии? Разве он ничего не знал об этом? - широко раскрыв глаза, решился задать вопрос Яшка
   - Правителю было важно получить в назначенный срок свою дань и отчет Рэя о том, что в городе все спокойно, а вовсе не рассказ о том, каким способом это было достигнуто.
  
   Главная ошибка Рэя заключалась в том, что сила разума его самого и черных пауков была практически одинакова, а он не понимал, что рано или поздно это приведет к конфликту. В результате так и произошло.
   Это случилось около десяти лет назад. В то время я уже работал в научном отделе Аппарата и даже имел честь неоднократно общаться с самим господином Рэем.
   - Так вы один из них! - воскликнул Яшка в изумлении, - То-то вы с самого начала показались мне слишком крупным для обычного паука! А каким был Рэй? - продолжал он скороговоркой.
   - Почему был? Он был и есть, просто полномочия его власти стали очень ограниченными после событий, о которых, я надеюсь, ты все-таки разрешишь мне поведать.
   Яшка разволновался, и зачем-то засунул в рот огромный кусок печенья, чем вызвал у Арахнера недовольную ухмылку.
  
   - Пытаюсь продолжить, - скрестил паук лапки на круглом животе, - Так вот, около десяти лет назад среди наиболее агрессивно настроенных черных пауков возникла идея заговора. Основная цель его состояла в смене существующей власти. Я, кстати сказать, не принимал в этом участия, потому что всегда уважал законы, и где-то, в глубине души, если допустить, что у пауков есть душа, был подвержен страху - наказание в случае неудачи.
   Первым делом заговорщики (а их было не меньше половины от всего штата черных пауков) решили под покровом ночи проникнуть в самое сердце Аппарата - в подвал, в котором работал таинственный ученый, взять его в плен и потребовать способ уничтожения всех рыжих тараканов в стране, чтобы дать возможность наступления, как они сами назвали между собой, "эры правления высшего разума". Дождавшись благоприятного момента, когда Рэй уехал в соседнюю страну за получением очередной дани, заговорщики, уничтожив муравьев-охранников, ворвались в подвалы Аппарата. Что произошло дальше - никому доподлинно неизвестно по сей день. Если верить одним слухам, им удалось найти таинственного ученого и заставить его работать на себя, если верить другим - никакого ученого не было и в помине, а оборудование подвала составляли два огромных компьютера с вложенными в них программами, благодаря которым и происходило управление страной.
   - То есть, Морковией фактически управлял робот! - закричал Яшка.
   - Я этого не говорил!!! - закрыв рот обеими передними лапками, закричал в ответ паук, - Я просто, - перешел он на шепот, - пытаюсь тебе объяснить, что доподлинно никому ничего не известно. Если ты будешь орать на весь балкон, как сумасшедший, я просто перестану с тобой общаться.
   - Все понял, - едва слышно ответил Яшка.
  
   Помолчав некоторое время, Арахнер продолжил, - Те несколько пауков, которые решили не участвовать в заговоре, остались наверху. Я был в их числе. Мы сидели в огромной комнате и трусливо ожидали, что произойдет дальше. Но того, что произошло на самом деле, не мог ожидать никто. Было ли произошедшее каким-то повреждением в компьютерных системах, или же его вызвал тот самый таинственный ученый, которого так никто и никогда не увидел, но больше ни один из заговорщиков не поднялся наверх. Они словно испарились, а ведь там была не одна сотня крепких и здоровых представителей нашего искусственно выведенного супер-вида. Судя по тому, что снизу до нас не доносился не один звук, я делаю вывод, что стены подземелья были выложены особым звуконепроницаемым материалом. В страхе сбившись в горстку, мы так и просидели до утра в запертой изнутри комнате, не зная, что делать дальше. Утром нас разбудил глухой стук в дверь. Услышав знакомый голос Рэя, я поспешил открыть, и тут же отшатнулся в изумлении.
  
   Рэй выглядел неузнаваемо - из светло-рыжей его тело приобрело ярко-медную окраску, а обычный самоуверенный вид соскочил с него, как старая шкура ящерицы. Правитель города казался опустошенным, жалким и испуганным.
   - Что вы натворили! - закричал он с порога, увидев нас, - Выходите наружу, и сами посмотрите на творение свое, или таких же жалких идиотов, как и вы, посмевших прикоснуться своими тощими лапами к святая святых - электронной СИСТЕМЕ, которую я отрабатывал десятилетиями, да что десятилетиями, всей своей жизнью в этой стране!
   Он все кричал и кричал на нас, не в силах успокоиться, а потом, обессиленный, упал на пол, и затих. Мы осторожно, следуя друг за другом, цепочкой вышли наружу из комнаты, а потом и из самого здания. По дороге нам никто не встретился, и я не мог понять, почему Рэй был так расстроен. Но стоило нам выйти наружу, как я сразу же получил ответы на все свои вопросы - всю огороженную высоким кованым забором территорию вокруг дворца заполонили собой гигантские отвратительные термиты, в чертах которых я с ужасом узнал черты рыжих муравьев-охранников. Но количеством их было несоизмеримо больше, а со всех сторон прибывали все новые и новые чудовища. Несколько из них оторвались от общей массы, и с угрожающим видом направились к нам.
   - Бежим! - успел выкрикнуть я, и, не разбирая дороги, мы бросились врассыпную, чтобы рассеять внимание термитов, и получить больше шансов на спасение.
  
   От страха лапки у меня стали как будто ватными и подкашивались на бегу. Один из термитов погнался за мной. Я уже чувствовал за спиной его тяжелое дыхание, и на всякий случай попрощался с жизнью, как вдруг впереди показалась высокая кованая ограда. Успев присмотреть подходящий по размеру проем, я тут же проскочил через него, и очутился за дворцовой оградой. Мой преследователь был гораздо крупнее меня, и не смог протиснуться в щель. Он остался стоять, яростно выкрикивая какие-то нечленораздельные мычащие звуки, а я, не веря в свое чудесное спасение, еще долго бежал вперед, пока не оказался в главном городском садике, неподалеку от дерева смоквы. Здесь, среди густой газонной травы, я и решил переждать, в тот момент даже не догадываясь, что произошедшие за последние сутки события станут необратимыми не только для нас, черных пауков, но и для всей страны Морковии.
  
   На некоторое время Арахнер замолчал, задумчиво глядя в бездонную голубизну неба, словно еще раз прокручивая в памяти произошедшее. Боясь шелохнуться, Яшка тихонько сидел рядом с ним, не в силах поверить в то, что все рассказанное стариком - правда, а не лихо закрученная выдумка. Глубоко вздохнув, паук решил, наконец, продолжить свой рассказ.
   - Я прожил в траве около недели, все это время питаясь исключительно цветочной пыльцой, залетающей с соседней клумбы. Наблюдая окружающий мир со своей новой, непривычно низкой позиции, я в конце концов уверил себя, что ничего страшного не произошло, а внезапное появление термитов было чем-то вроде ужасающего видения. К счастью, мне хватило ума оставаться в своем укрытии, а не вернуться обратно в здание Аппарата. Одним, совсем не добрым утром, я проснулся от странного шума - несколько термитов, еще более крупных, чем те, от которых я убегал, сбивали толстую железную цепь, которой был обнесен ствол смоквы. Вжавшись от неожиданности в землю, я безмолвно наблюдал за происходящим сквозь узкие щели между травинками. Сбив цепь, они оттащили ее в сторону, и, достав огромный холщовый мешок, начали срывать в него спелые фиги, которыми было густо усеяно дерево. "Кто посмел разрешить им сделать это?" - крутилось у меня на языке, но я не посмел произнести ни звука, понимая, на чьей стороне теперь сила. Наполнив мешок доверху, они завязали его веревкой, взвалили на плечи самому сильному термиту и удалились в сторону дворца. А я, наконец, понял, что это было не видение, и покинул парк - навсегда.
   К вечеру того же дня я с большим трудом добрался до какого-то высотного дома, и заполз на балкон второго этажа. С тех пор я и обитаю здесь, и, должен признаться, был очень счастлив, когда ты нашел меня в трещине половой плитки и забрал к себе, в цветочный горшок, иначе старый Арахнер давно бы уже умер от голода и от холода.
   - И это все? - шепотом спросил Яшка, завороженный рассказом, - А что же стало со зданием Аппарата и кто теперь управляет городом?
  
   - Как ты уже знаешь, попав на этот балкон, я начал вести отшельнический образ жизни, и ты первое за несколько лет живое существо, вошедшее в мою жизнь. Но однажды, это было несколько месяцев назад, я лежал на балконном полу и привычно философствовал - это занятие стало для меня своеобразной отдушиной после всех свалившихся на мою голову несправедливостей вселенной. Если хочешь, я мог бы как-нибудь на досуге попробовать приобщить и тебя тоже...
   - Так что же произошло, когда вы лежали на балконном полу? - вернул мысли паука в нужное русло Яшка.
   - Ах, да... на перила, к счастью, не замечая меня, сели две болтливые шумные вороны и начали делиться между собой городскими сплетнями. Так вот, из их в основном пустой болтовни я понял, что всю территорию вокруг дворца правителя захватили термиты, а само здание Аппарата сделали своим офисом, во главе которого по прежнему стоит Рэй, только вот от его прежней власти почти ничего не осталось.
   - Офисом? - переспросил Яшка, вспомнив, как Блэк любил называть этим словом их университетское книгохранилище.
   - Ну да, мудреное словечко, не находишь? Для меня, старика, звучит непривычно, да и для твоего провинциального слуха, думаю, тоже.
   - И что же, - не стал спорить Яшка, - что они еще рассказали?
   - Из их путаной женской болтовни я разобрал еще только то, что термиты вроде бы рассадили семена от смокв по всей Моркови, поливают их специальным химическим раствором, усиливающим рост, и деревья разрастаются буквально на глазах. А выращенные фиговые плоды термиты якобы скармливают жителям страны. И что вся бывшая территория Аппарата теперь называется Термитией. А потом вороны неожиданно разругались между собой, и с шумным карканьем разлетелись в разные стороны. А вскоре появился ты, - Арахнер неожиданно тепло посмотрел на Яшку.
   - Вот и все, а больше я ничего не знаю, - закончил паук свой рассказ и как-то неожиданно сник.
  
   Довольно долго они просидели в молчании, думая каждый о своем.
   - Может, перекусим, - первым решил прервать Яшка затянувшуюся паузу.
   - С удовольствием, - оживился Исай, и, внимательно посмотрев на Яшку спросил, - Скажи, ты не считаешь что в случившемся есть и моя вина?
   - Нет, ни в коем случае!, - горячо воскликнул Яшка.
   Паук протянул ему мохнатую лапку для рукопожатия, и они, как старые добрые друзья, разделили между собой оставшиеся на блюдце крошки и допили остатки прокисшего за день молока.
  
   Когда наступила ночь, Яшка долго лежал без сна и в сотый раз спрашивал сам у себя - а не покривил ли он душой, сказав пауку, что не считает его виновным в произошедшем? Яшкино маленькое улиточье сердце тревожно постукивало - а ведь Арахнер мог остановить заговорщиков, и тогда ничего бы не произошло. Совершенно позабыв о том, что сам без году неделя в этой стране, Яшка горячо зашептал в гераниевый лепесток - Морковия в опасности! И я должен как-то помочь ее жителям!
  
   Дождь начался под утро - неожиданный и сильный. Маленькие капли постепенно становились большими градинами, которые с шумом падали на балконные перила и разбивались, брызгая во все стороны. Яшка с Арахнером устроили себе нечто вроде укрытия, соединив друг с другом три нижних листа герани. Но это мало помогло - ливень шел стеной, и казалось, что с балконного потолка до самых перил свисает серая непрозрачная целлофановая ткань.
   - Интересно, как там тетушка Сандровна на своей даче? - думал Яшка, эгоистично поглядывая на пустое блюдце - вчера, разволновавшись после своего рассказа, паук проявил чудеса аппетита.
   - Одно из двух, - сладко потянулся Исай и натянул на себя уже местами порванный блеклый лепесток, - Спит или пьет кофе с коньяком. А что еще делать старой даме на старой даче в такую дрянную погоду?
   Погладив себя по немилосердно урчащему от голода животу, Яшка выглянул из их немудреного укрытия и поежился - дождь только усиливался. Широкие мясистые листья старого каштана были мокрыми и блестящими от щедро льющейся на них с неба воды - стихия явно разбушевалась надолго. Рассудив, что самым правильным сейчас будет последовать совету паука, Яшка еще раз погладил пустой живот и собрался было заползать обратно в укрытие, как неожиданно на балконные перила откуда-то сверху плюхнулась небольшая ветка с обломанными листьями, и, покачавшись немного, упала вниз, на пол.
   Яшка, упираясь в ободок цветочного горшка, свесился вниз, чтобы присмотреться повнимательнее, и чуть не вскрикнул от изумления - с ветки неторопливо сходила, сжимая в одной из передних лапок вместительный саквояж, а другой опираясь на тросточку, довольно крупная пушистая зеленая гусеница, в нахлобученном на голову маленьком черном фетровом котелке.
   Оглядевшись по сторонам, гусеница поставила саквояж на мокрый плиточный пол, аккуратно сняла котелок, и смешно отряхнулась. Хотя это движение показалось Яшке абсолютно излишним - дождь не собирался заканчиваться. Прячась за листьями герани, Яшка раздумывал - стоит ли разбудить паука и посоветоваться, как им вести себя со свалившимся с неба незнакомцем, или же принять решение самому? Принятие самостоятельных решений всегда было Яшкиной маленькой слабостью, поэтому он, еще раз взглянув на гусеницу, которая аккуратно выжимала тремя парами лапок насквозь мокрый котелок, заполз под гераниевый лист, скрывавший под собою тихонько посапывающего Арахнера, и зашептал пауку в самое ухо:
   - Исай, просыпайтесь скорее! У нас на балконе незнакомец!
   - А?! Что?! Кто?! - заорал тот спросонья.
   - Да тише же вы, Исай! Наклонитесь вниз, и сами все увидите, - продолжал шептать Яшка ему на ухо.
   Кряхтя, паук выполз, осторожно, поскрипывая всеми своими многочисленными старческими суставами, свесился вниз, и они с Яшкой некоторое время наблюдали за действиями гусеницы, наивно полагая, что та не подозревает о их существовании
   - Эй, там, на борту! - неожиданно, не поворачивая головы, громко произнесла гусеница, стоявшая к ним вполоборота, - Есть чего в рот бросить? Голоден, как собака!
  
   Сравнение себя с голодной собакой, из уст зеленой гусеницы, звучало несколько неожиданно, но Яшка уже смирился с тем, что жизнь то и дело сталкивает его с довольно неординарными личностями. Он ткнул в бок Арахнера, таким образом советуясь с ним по поводу третьего обитателя неожиданно ставшего популярным балкона тетушки Сандровны.
   - Как он нас увидел? - ошарашенно пробормотал паук вместо ответа
   - Как, как? - тихо прошипел Яшка, - Сам не знаю как. Может, третий глаз? - что-то в этом роде он однажды слышал из разговора Дизены со старой подвальной мышью-профессоршей.
   В этот момент гусеница повернулась в их сторону, задрала голову наверх, и приветственно замахала сразу несколькими лапками
   - А славно здесь у вас! Только немного влажно, на мой вкус. Рад знакомству - Гусефед, - проговорив все это веселой скороговоркой, гусеница, не дожидаясь приглашения, подхватила своими многочисленными конечностями саквояж, тросточку и котелок, и, что-то тихонько насвистывая, принялась взбираться по скользкой лакированной ножке стола, проявляя при этом неплохие навыки профессионального каскадера.
  
   Яшка с Арахнером смотрели на происходящее как зачарованные, не проронив ни слова, до тех пор, пока бойкий вновьприбывший совершал свое восхождение. Забравшись в горшок с геранью, Гусефед первым делом сложил свои вещи в укрытие из листьев, аккуратно подвинув в сторону одеяла паука, воткнул в мягкую землю тросточку, и повесил на нее совсем было потерявший форму котелок. Затем, приблизившись к нашим друзьям, протянул им лапки для пожатия, показывая всем своим видом необыкновенное дружелюбие, и широко улыбнувшись, представился еще раз:
   - Прошу любить и жаловать - Гусефед. Не обещаю, что надолго задержусь у вас, но буду рад любой поддержке и такую же гарантирую взамен, естественно, если это будет в моих силах
   Арахнер поперхнулся и закашлялся. Постучав его по спине, Яшка подвинулся чуть вперед, и покраснев, по-армейски отчеканил:
   - Какарейко. Яков. Можно просто Яша. Это Арахнер. Исаак. Можно просто Исай, - указал он на кашляющего паука, и, подумав, добавил, - С едой у нас пока проблематично, а так, вполне можете на нас рассчитывать.
   - Годится, - Гусефед открыл саквояж, достал из его глубины коробок со спичками, толстую сигару, и, срезав ее кончик каким-то неизвестным приспособлением, с удовольствием закурил. В воздухе появился горьковато-сладкий запах табачного дыма, который смешался с испарениями от мокрых гераниевых листьев, и у Яшки закружилась голова.
   В счастливые времена учебы в Университете Яшке доводилось иногда наблюдать на переменах за студентами в курилке, но опасаясь, и не без оснований, быть растоптанным, он старался поскорее проползти это место, где воздух был словно бы занавешен густым непрозрачным туманом. А сигары он и подавно видел только на иллюстрациях к произведениям американских писателей. Целый день, проведенный без еды, ночные мечтания о спасении Морковии, неожиданность появления нового знакомого и, наконец, сигарный дым, все это вместе не замедлило оказать свое действие на впечатлительный улиточьий организм - Яшка вдруг почувствовал, что проваливается в черную глубокую пропасть...
  
  
   ....................
   - Удивительно, как на парня подействовала моя сигара.
   - Гм-гм-гм...А разве обязательно было курить при нем, ведь это совсем ребенок. Не люблю тех, кто лезет в чужой монастырь со своим уставом.
   - Но любезнейший, это милое местечко совсем не кажется мне монастырем. Скорее уж богадельней..
   - Хотелось бы для начала понять, каким попутным ветром вас занесло в эту богадельню...
   - А мне бы хотелось получить ответы на те вопросы, которые я вам задал...
  
   Яшка очнулся, и нашел себя лежащим на лепестковом одеяле, с подложенным под голову саквояжем. На противоположном конце цветочного горшка, утопая в мягкой, мокрой после дождя земле, тихо разговаривали между собой Арахнер с Гусефедом. По всей вероятности, дождь успел закончиться, потому что не было слышно монотонного стука воды по металлическим перилам и лиственной крыше, а по шершавой стене балкона порхали радостные солнечные лучики. Поворочавшись из стороны в сторону, и видя, что на него никто не смотрит, Яшка тихо заполз вовнутрь домика и на всякий случай проверил, цела ли дискета Блэка. Дискета лежала на месте, все так же завернутая в тонкий фантик от шоколадной конфеты. Вынырнув наружу, Яшка прислушался к усиливающемуся спору, и, ничего не поняв, решил обратить на себя внимание и вмешаться.
   - Господа! (Так любила обращаться Дизена к двум старым шмелям-академикам, иногда залетавшим в книгохранилище на чашку зеленого чая и дискуссию), - крикнул он как можно громче, - А что, дождь уже закончился?
   - Доброе утро, орел, - радостно заспешил к нему паук, - А я...то есть мы уже начали за тебя беспокоиться.
   Следом за Арахнером подполз и Гусефед, сверкая своей фирменной, как Яшка уже догадался, улыбкой, на гладкой зеленой физиономии.
   - Молодой человек, обещаю, что отныне, все время, которое буду находиться в вашем гостеприимном приюте, буду курить только в специально отведенном для этого месте. Пусть даже мне, немолодому насекомому и придется для этого совершать опасные для жизни спуски и подъемы.
   Вспомнив, как виртуозно Гусефед забирался по скользкой поверхности ножки стола, Яшка только заулыбался.
   - Сколько же я спал? - вдруг вспомнив о своем конфузе, растерянно спросил он у паука.
   - Мой друг, ты находился в бессознательном состоянии весь остаток дня, всю ночь и часть сегодняшнего утра. Мы очень за тебя переживали
   - Мы так переживали, что съели почти все содержимое блюдца, которое принесла эта милая женщина...жаль, не знаю ее имени, - встрял Гусефед
   - Тетушка Сандровна! Она уже приехала? Как замечательно! - обрадовался Яшка, - И дождь закончился!
   - Да, еще вчера, - подтвердил паук, и угрюмо добавил, - А еще я успел поближе познакомиться с мистером Гусефедом.
   - Просто Гусефедом, - перебила гусеница, - Как вы уже поняли, дорогой Исай, я не люблю условности.
  
   Гусефед радостно сиял, и одновременно сияла его отполированная тросточка, каждая из пушистых ворсинок, покрывающих мягкое зеленое тело, и даже высохший и принявший изначальную форму котелок поблескивал на солнце.
   - А что вкусненького принесла тетушка Сандровна? - победила молодость и здоровый аппетит - прежде всего Яшка решил как следует подкрепиться, рассудив, что о том, что здесь произошло за это время, он всегда успеет узнать.
   Гусефед подполз, и аккуратно открыв свой саквояж, достал оттуда маленькую пластиковую тарелочку и несколько салфеток.
   - К сожалению, не учел вилку с ножом - слишком быстро пришлось собираться в дорогу, - подмигнул он Яшке, - Так что придется обойтись традиционными методами.
   Гусефед переложил с блюдца на тарелочку несколько крупных крошек от печенья и две сочных ягоды клубники.
   - Я смотрю, вы здесь с пауком на хорошем довольствии, - смеясь, подмигнул он Яшке, - Не родственниками хозяйке приходитесь?
   - Можно и так сказать, - порозовел Яшка
   - Наслышан, наслышан, - весело кивнул Гусефед в сторону Арахнера.
   Паук закашлялся.
   - Дело в том, - начал объяснять Яшка, - что племянница тети Сандровны Алиса - мой хороший друг. Мы вместе приехали из Самой Маленькой Страны в огромном кричащем поезде. Я считаю Алису очень смелой, раз она не побоялась совершить такое путешествие. А сейчас она очень занята, и поручила заботиться обо мне своей тетушке. Я, в принципе, могу есть и траву, но если кормят более вкусными вещами - то стоит ли отказываться? Тем более, что есть возможность угостить товарища. А теперь вот уже двоих, - закончив, Яшка внимательно посмотрел на Гусефеда. Тот от души расхохотался и повернулся к пауку.
   - А ведь парнишка очарователен!
  
   Жаль, что у улиток нет бровей, иначе Яшка не упустил бы случая картинно взметнуть их наверх. А так пришлось только слегка изменить свой цвет, добавив немного фиолетового оттенка.
   - Вот как? - обратился он к пауку. Тот все еще продолжал кашлять.
   - Исай, может глоток росы? - поинтересовался хитрец Гусефед.
   - Не откажусь, - прохрипел Арахнер.
   - Вот и замечательно, - Гусефед вновь нырнул в недра саквояжа.
   Пару минут спустя, на разложенном у самого основания цветка свежесорванном лепестке расположились две бутылочки с крепленой росой, аппетитные крошки сладкого печенья и ягоды клубники. Гусефед достал было сигару, но взглянув на Яшку, хмыкнул и отложил ее в сторону.
   - Росу тебе тоже не предлагаю, в связи с молодостью и слабостью организма, - улыбнулся он, и протянул Арахнеру бутылочку с мутноватой жидкостью, - Шикарная вещь! Уверяю вас, Исай - не пожалеете.
   Паук, покряхтывая, уселся поудобнее, подложив под туловище нижние лапки, и жадно сделал несколько глотков, после чего из его черного круглого живота послышались неаппетитные булькающие звуки.
   - Понимаю Вас, - закивал Гусефед, - Вынужденное воздержание, с кем не бывает.
  
   Прыснув в сторону, Яшка потянулся к блюдечку с молоком, которое очень полюбил в последнее время. Дело в том, что наблюдая за Арахнером, он переусердствовал, и набил себе полный рот печеньем, которое нужно было срочно чем-нибудь протолкнуть. За их импровизированным столом текла тихая беседа, и, наблюдая за ползущим по стене солнечным зайчиком, Яшка почувствовал себя абсолютно счастливым. Таинственная Морковия уже не так пугала его, как прежде, а страшные термиты, сейчас, когда животик его был доверху наполнен разными вкусностями, казались нормальными ребятами, и даже в его временном балконном пристанище (а в том, что оно временное, Яшка ни на секунду не сомневался), не считая тетушки Сандровны и еды, были свои положительные моменты - неожиданное знакомство с пауком Исаем, и вчерашнее, с Гусефедом, который, судя по всему, тоже был необычной зеленой гусеницей. Наевшись за двое суток голодания, Яшка начал, наконец, прислушиваться к разговору между Гусефедом и Арахнером - а там уже разгорались нешуточные страсти.
  
   Отставив в сторону наполовину пустую бутылочку от росы, паук, у которого от выпитого и съеденного вздулся живот и залоснились щеки, сердито выкрикивал:
   - Я не знаю кто вы, и кто вас направил сюда, на этот ободранный балкон, где я нашел свое последнее пристанище, я, скромная работник канцелярии Аппарата...
   - Не скромничайте, Арахнер, - невежливо перебил его Гусефед, - мы прекрасно осведомлены, кто вы и какую ценность собой представляете! Морковия в опасности, да неужели вы ничего не видите вокруг, кроме этих ошметков, которые вам каждый день бросают на блюдце, будто обезьяне в зоопарке, да и то благодаря этому неизвестно откуда взявшемуся молодому человеку?!
   - Кто же эти таинственные "вы", позвольте поинтересоваться? - не задумавшись, ответил Исай вопросом на вопрос.
   - Мы - это те, кто хочет спасти Морковию, освободив ее из-под власти термитов! Мы - это те, кто рискуя жизнью, участвует в операции по обезвреживанию страны от этих отвратительных насекомых! Мы - это те, кто не погнушается никакими средствами, чтобы достигнуть спасения своей страны, понятно это вам, Арахнер?!
  
   Яшка посинел и бесшумно заполз в свой спасительный домик. Арахнер вздрогнул всем телом, и, спустя несколько минут, нарушил тишину новым вопросом:
   - То есть, как я понял, ваше появление здесь - это не случайность?
   - Гениально! - захохотал Гусефед вместо ответа, - Как вы об этом догадались?
   - И вы прибыли сюда с какой-то определенной целью?
   - О, да мы идем к прогрессу семимильными шагами! - сделал Гусефед глоток росы из бутылки.
   - Хорошо, - вздохнул паук, - Я согласен быть с вами откровенным. Я искренне и честно отвечу на все ваши вопросы, но с одним условием - после этого вы уберетесь отсюда вместе со своим пижонским саквояжем и тростью, и никогда больше не будете портить жизнь ни мне, ни этому интеллигентному ребенку, - и Арахнер махнул рукой в сторону высунувшего из домика голову Яшки
   - Думаю, вы его несколько недооцениваете, уважаемый Исай, но, принимая во внимание ваше неисправимую самоуверенность, не стану вас разубеждать
   - С чего это вдруг мы сейчас заговорили о моей самоуверенности?! - вдруг закричал паук, и Яшка поглубже забился в домик.
  
   - К счастью, я достаточно много общался с вашей братией - работниками Аппарата Смоквы, и прекрасно знаком с их психологией, которую можно сформулировать одной единственной фразой "Я так хочу, а мнение других меня не интересует". Благодаря этой смешной улитке вы все последнее время получаете бесплатную пищу и уход, но тем не менее, это не мешает вам при каждом удобном случае подчеркивать его так сказать, провинциальность. Хотя он в сотни раз порядочнее чем вы, и чем сотни таких как вы, отвратительных черных пауков, которые несмотря на вмонтированный в их пустые головы высший разум, так и не смогли уберечь город от нашествия на него самых обыкновенных бандитов!
  
   Яшка сидел в своем домике, тихонько благодаря высшие силы за то, что он был дан ему при рождении. Несколько минут снаружи стояла мертвая тишина, а потом послышался голос Арахнера:
   - Я всего лишь уставший от жизни старый паук. Я - ничто. Я давно отвык от общения с профессионалами такого класса, как вы, Гусефед. Я повторяю, что готов ответить на все ваши вопросы и взамен прошу только оставить меня в покое.
   - Это я могу вам прогарантировать - мне нет необходимости оставаться здесь более чем еще на один день. Я только выполняю данное мне поручение. Приступим же к делу.
  
   До Яшки доносся звук открываемого саквояжа, а затем шелест бумаги. Он весь горел от любопытства, становясь из синего сначала розовым, а затем пунцово-красным, но боялся даже пошелохнуться, почему-то чувствуя, что от происходящего зависит и его, Яшкино, будущее. Голоса снаружи становились все тише и тише, и наконец, перешли на шепот. Яшка слегка высунул голову из домика и завибрировал рожками, чтобы лучше слышать. Перед ним открылась любопытная картинка - паук с Гусефедом лежали на земле, спиной к нему, и Арахнер, медленно водя лапкой по раскрытой карте (наверное, план Смоквы, догадался Яшка), что-то тихонько объяснял гусенице.
   - Начертите здесь точный план расположения подвалов Аппарата, - прошептал Гусефед, вставляя в лапку Исая крохотных размеров карандаш, - Верхних комнат, которые занимали черные тараканы, и не забудьте обозначить кабинет Рэя.
   - Я могу что-нибудь забыть,- глухо хрипел Арахнер, ползая своим немалых размеров брюшком по хрустящей бумаге.
   - Вам придется напрячь свою память, если вы действительно мечтаете о прекрасной безмятежной старости на этом балконе, - с невозмутимым видом ответил Гусефед, и неожиданно резко обернулся, так, что Яшка со своей медлительностью не успел заскочить обратно в домик.
   - О, мой юный друг вышел подышать свежим воздухом! - радостно закричал он - Ну, раз уж ты все знаешь, прошу подползать поближе к старикам. Не стесняйся, Яшка, - веселился Гусефед, - Это вовсе не заговор. Это всего лишь господин Арахнер решил принять участие в разработке плана по спасению города Смоквы от нашествия рыжих тараканов.
   - Спасение Смоквы! - с жаром выдохнул Яшка, - Это ведь то, о чем я мечтал!
   - Ха-ха-ха! - дружелюбно рассмеялся Гусефед, - Никому на свете не запрещено мечтать, даже маленькой улитке. А ведь что интересно, мой юный друг, мечты имеют свойство сбываються. Не часто, но все же, - Гусефед искоса взглянул на Яшку.
   - Во мне есть потенциал! - в ответ процитировал Яшка Дизену - Я ведь закончил Самый Главный Университет. И я действительно очень хочу помочь Смокве!
   - Похвальное желание для молодого человека, желающего быстро сделать карьеру, - оторвался от карты Исай, - Но послушай старика, орел, не суйся ты в эти разборки!
  
   - Не отрывайтесь от работы, Арахнер, - оборвал его Гусефед, - Чем скорее вы все обозначите, тем быстрее я исчезну из вашей жизни. А что ты вообще умеешь делать, герой нашего времени? - повернулся Гусефед к Яшке, который от волнения чуть было снова не забрался обратно в домик.
   - Владею английским, неплохо разбираюсь в поэзии, пишу компьютерные программы, и еще.....
   - Все, дальше можешь не продолжать. Английский - отлично, поэзия - к черту, писать программы - да это ведь то, что доктор прописал! Собирайся, ты полетишь со мной.
  
   - Он не станет этого делать! - кряхтя, паук поднялся с распластанной на земле карты, - Я сделал все, что вы от меня потребовали. Но не впутывайте в эту авантюру маленькую улитку, который ничего в жизни не видел, не говоря уже о термитах-мутантах!
   - Не потребовал, Исай, не потребовал, а попросил. И вы мне не отказали. А Яшка Какарейко, пришелец из маленькой безымянной страны, сейчас сам сделал свой выбор - во благо великого государства Морковии, и города всех времен и народов - Смоквы, - Гусефед внимательно рассматривал обозначения, сделанные пауком на карте, - Пожалуй, это именно то, что мне надо.
   Он открыл саквояж, аккуратно спрятал в него карту, достал толстую сигару и начал крутить ее в своих маленьких толстеньких лапках.
  
   "Похожи на сардельки" - почему-то подумал Яшка, следя взглядом за перемещениями сигары. Он понимал, что ему сейчас предстояло принять решение, которое могло изменить всю его налаженную жизнь на маленьком балконе чужой страны. Да, у него в последнее время появился новый друг, Исай, но что это меняло? Скучные сытые дни никогда не заменят ему путешествий и приключений, о которых они так любили мечтать с Блэком. Блэк! Блэк бы ни секунды не сомневался в выборе. И он, Яшка поступит так же. Алиса и Ванечка? Они забудут о нем через несколько дней. Тоже мне, домашнее животное! Алиса купит себе маленького королевского пуделя, и тетушка Сандровна будет гулять с ним по дорожкам парка. Недаром она так сокрушалась, что с Яшкой даже прогуляться вечером не выйдешь. А старику Арахнеру достанется больше печенья с молоком. Зря он так переживает из-за всей этой истории. Все будет хорошо.
   - Все будет хорошо, - Яшка даже не заметил, как сказал это вслух.
   - Не сомневайся, малыш, - ответил ему Гусефед, - Ты позволишь мне закурить, не упадешь в обморок на этот раз?
   - Зря ты все это затеял, - продолжал кряхтеть Исай, - Ну сам подумай, ведь тебя же там прикончат и не задумаются. Свои же и подставят.
   - Подставят? Что это значит? - удивился Яшка, услышав незнакомое слово.
   - Арахнер, прекратите учить его вашему аппаратовскому жаргону!
   - И не жаргон это вовсе, сейчас так вся Морковия выражается, - неохотно начал оправдываться паук, уже поглядывая на свою недопитую бутылочку с росой.
   - Морковия пусть выражается, а лучшие ее представители будут разговаривать нормальным языком.
   - Гусефед, а разве я уже представитель Морковии? - удивился Яшка.
   - Раз ты решил рискнуть ради ее спасения, то да, - секунду подумав, торжественным тоном ответил Гусефед.
   При этих словах Исай, держащий в лапе бутылку, изумленно застыл, а затем залпом выпил ее содержимое. Из его живота снова послышались гулкие булькающие звуки.
   - Э-хе-хе... , - паук с жалостью посмотрел на Яшку, пунцового от счастья и возбуждения, и заполз под свое рваное гераниевое одеяло.
   - Не обращай внимания, - Гусефед элегантно ткнул дымящейся сигарой в его сторону, - Наша страна никогда не забывает своих героев...ну...почти никогда...да..., - и, поперхнувшись дымом, Гусефед закашлялся.
  
   Яшка подполз поближе и легонечко постучал его по мохнатой зеленой спине.
   - Спасибо, малыш. Собирай вещи, скоро за нами прилетят, - все еще продолжая покашливать, Гусефед затушил тлеющую сигару о землю.
   - Они уже собраны! - бодро отчеканил Яшка, незаметно нащупывая в глубине домика заветную дискету.
   - О, да ты совсем налегке. Это правильная позиция - служить родине, даже только что обретенной, нужно с горячим сердцем, пустыми карманами, и отсутствием привязанностей. Поэтому не забудь попрощаться с Арахнером, - развеселился Гусефед.
  
   Яшка даже не предполагал, что все произойдет настолько быстро. Не скажи он полчаса назад о своем желании спасти Смокву, сейчас они с пауком, проводив нежданного гостя, лакомились бы остатками свежего молока, болтали о всякой всячине, любовались красотой летнего заката... Ему стало грустно. Под обрывками сухого лепестка прятался Исай, притворяясь, что спит. Яшка подполз к нему, приподнял кончик одеяла, и не поверил своим глазам - из левого глаза паука медленно катилась большая мутная слеза. Он смахнул ее своей скрипучей лапкой, и тихо прошептал:
   - Не верь никому на этом свете. Не верь деньгам, дружбе и женщинам. Не верь красивым словам о вере и отечестве - все это придумано для того, чтобы находить таких простачков как ты, забирать их ум, молодость и силу, и дурачить взамен. Дай Бог, чтобы я ошибался - ведь я всего лишь обычный старый, уставший от жизни черный паук, просто много чего повидавший. Вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся, поэтому хочу сразу тебя предостеречь - держись как можно дальше от подвалов Аппарата.
  
   Слова Исая прервал шум от хлопанья крыльев двух ворон, севших на перила балкона и приветственно машущих Гусефеду.
   - Яшка, готов? Полетели! - захлопнул саквояж и взял в лапы тросточку Гусефед. На его голове уже красовался наконец-то принявший нормальную форму котелок.
   И в этот момент Яшка испугался.
  
   Почувствовав, что начинает синеть, он хотел было затолкать свое трясущееся от страха, посиневшее тело в домик, но в последний момент собрал все свое мужество, и склонился над пауком.
   - Я попробую рискнуть, Исай! Передайте привет Алисе и Ванечке. Хотя... они так и не научились понимать язык насекомых. И ... спасибо вам за все!
   - Яшка, не устраивай мелодраматическое шоу! У девочек все полеты расписаны строго по графику, - раздался крик Гусефеда, - И, ха-ха-ха, поцелуй за меня Арахнера!
  
   Паук хмыкнул, и с головой забрался под обрывки засохшего лепестка. А Яшка, спеша и выпуская слизь, пополз в сторону балконных перил, на которых важно восседали две черные вороны в черных мантиях. Из-под крыла одной из них, крупной и носатой, выглядывал котелок Гусефеда
   - Девчонки, знакомьтесь, теперь это мой непосредственный подчиненный. Горит желанием спасти Смокву. Не был, не пробовал, не знает, не привлекался, и дальше по списку. Все ясно? - обратился Гусефед к ним.
   Вороны противно закаркали, что, как догадался Яшка, обозначало смех.
   - Ну что, дружище, теперь, развеселив наших суровых дам, будем отправляться в путь. Они доставят нас прямо к цели - кованым воротам дворца. Можешь, не стесняясь, забираться под крылышко этой милой маленькой птички, - Гусефед указал на вторую ворону, поменьше размером - как туловища, так и носа.
   Вороны снова закаркали.
   - О, да я вижу, вы в хорошем настроении, - болтал с ними Гусефед, пока Яшка пытался заползти наверх и поудобнее расположиться под гладким черным крылом птицы. Когда ему это наконец удалось, ворона, взмахнув свободным крылом, прикрылась свисающей черной мантией, закрепленной у нее на шее узкой полоской, и глухо каркнула Яшке в самое ухо:
   - Держись покрепче, взлетаем!
   Яшка, полумертвый от страха, изо всех своих улиточьих сил прилепился к жесткому черному оперению, почти не веря в возможность того, что он останется невредим.
  
   Сделав широкий размах крыльями, вороны одновременно взлетели с перил, и, задержавшись в воздухе на доли секунды, развернулись и полетели прямо в сторону заходящего солнца - их силуэты еще некоторое время крохотными черными точками вырисовывались на фоне неба, а потом окончательно растворились...
  
  
  
   ... Охая и кряхтя, Арахнер медленно спустился с ободка цветочного горшка, сидя на котором, он все это время наблюдал за полетом птиц.
   - Вот и все, - вздохнув, сказал он, обращаясь к самому себе, с раздражением отталкивая задними лапками в сторону розовый клубок одеяла, сиротливо лежащие рядом две пустые бутылочки из-под выпитой росы, и остаток недокуренной Гусефедом сигары.
   - Вот и все, - повторил он в пустоту, - Была улитка - и нет улитки. Быстро и профессионально, как все у нас в Смокве.
   Чуть подтянувшись к самой нижней ветке герани, он сорвал один из бледно-розовых лепестков свежераспустившегося цветка, и аккуратно положил на землю.
   - А спросите меня - что всему виной? И старый Исаак вам ответит - всему виной эти дьявольские плоды фиги, растущие по всему городу, - продолжил он, поудобнее устроившись на подстилке, и поджав многочисленные конечности поближе к круглому черному брюшку.
   - Старый Исаак единственный из всех оказался так умен, что неожиданно для самого себя получил возможность умереть в собственной постели..., - Арахнер говорил сам с собой все тише, тише, а спустя несколько минут и совсем замолчал, перейдя на монотонный храп...
  
  
  

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"