"Как только наш промозглый Новосибирск остался позади, жизнь моя сразу пошла на лад. Не перестаю удивляться, насколько стук колёс, мерное подрагивание кока-колы в бутылке и непринуждённые купейные разговоры с попутчиками способны расслабить и увести дурные мысли в кулуары небытия. Хотя проводницы на РЖД и не столь приветливы и мягкосердечны как наши соседки по подъезду, зато попутная компания подобралась самая незаурядная. Здесь мальчик Дима - лапочка, всё шуткует про политиков и про далёкие путешествия рассказывает. А был-то он и в Исландии, и в Австралии, ручкался с настоящими американскими ковбоями, пил тыкилу в Мексике, а уж про российские просторы и говорить нечего. Комплементами меня всё забрасывал и к месту, и не к месту их вешал. Потом ещё что-то про евреев шутил, но это я уже не поняла.
Я же всё больше на кока-колу смотрела. Так-то она, вроде чёрная, а когда её на просвет разглядываешь, она делается шоколадно-коричневой, чуть-чуть пафосной и даже изысканной. Так вот моё настроение - пока я в Новосибирске сиднем сидела вокруг была сплошная чернота, а теперь оттенок поменялся на шоколадный. Спасибо нашему поезду и ждущей меня далеко-далеко Москве.
Ещё в нашем купе ехали Света и Андрей. Они мне тоже очень понравились. Светка - болтушка-хохотушка. Всё никак от красавчика Димы не отлипала, сидела напротив него и случайно задевала покачивающей босой ножкой, подолгу задерживаясь на его коленке. А потом и вовсе положила обе ноги ему на колени. Но я по этому поводу нисколько не переживала, потому как Дима в её игре интерес проявлял малый. Гораздо чаще он скользил взглядом по моей лебединой шее и красивой грудке.
Андрей - персонаж слегка угрюмый. Всё больше молчал, а на Светку вообще никакого внимания не обращал. Гораздо чаще с несколько ленивым интересом он расспрашивал Диму о его кругосветных турах. Все подробности выспрашивал. Я даже слегка приревновала Андрея к Диме.
Через какое-то время попутчики мои пресытились вагонными разговорами, и каждый занялся своим делом. Дима плавно переводил взгляд со Светки на бутылку колы, потом рассматривал читающего книгу Андрея, бегло оглядывал пейзаж за окном и останавливался на мне. Я ощущала, как его глаза путешествуют по мне. На моём лице он побывал на Крите, на Байкале, в Антарктиде, потом увидел Ниагарский водопад, плавно переходящий в кварталы Манилы, а остановился он на итальянских туфлях. Светка отхлебнула колы, затем вперилась в окно и замерла. Пустота убегала до самого горизонта, кое-где обрисовывались одинокие деревца, между которыми, краснея от неловкости, проплывало закатывающееся солнце. Очень-очень высоко, едва различимым силуэтом, прошёл самолёт. Он тоже торопился в Москву, потому что его там ждал аэропорт.
А потом сумерки сделали окно не интересным, и я заснула.
Беспокойно проснулась среди ночи. Когда глаза смогли преодолеть темноту, осмотрелась. Ни Светы, ни Димы на полках не было. Андрей тихо сопел где-то надо мной. Я встала, вышла в коридор и пошла в сторону тамбура к туалету. Несмотря на мерный стук колёс, почему-то очень остро слышался непонятный шорох. Казалось, что шуршу я шлёпанцами, потом шорох переместился вперёд в тамбур, затем каким-то образом очутился позади меня в стороне нашего купе. Стало прохладно на спине. А поезд спокойно преодолевал наши неизмеримые сибирские расстояния, и мрачным образам деревьев за окнами не было абсолютно никакого дела до моих страхов.
Сжала пальцы в кулачок. Сделала несколько робких движений. И вот уже оказалась у тамбура. Дверь в туалет была неплотно притворена. В щели я заметила фрагменты светиной пижамы и конский хвост её волос. Всё это в постоянном движении перемежалось с частями мужского тела - аккуратный пробор диминых лохм не узнать было невозможно.
Я как-то неестественно заворожено смотрела на происходящую в туалете интимность, и в моей груди медленно сжимался противный едкий комок. Потом комок поднялся немного повыше, к горлу и начал меня душить. С трудом оторвав ноги от пола, я на цыпочках рванулась в наше купе и краем глаза заметила чью-то тень, мелькнувшую впереди.
Я остановилась в нерешительности. В наше купе забежала тень или в соседнее? У меня не было чёткого ответа на этот первостепенной важности вопрос. И всё равно я двинулась вперёд. В несколько шагов добралась до нашей двери и замерла за углом. Войти - не войти? Решила заглянуть.
В купе не было никакой тени. Андрей всё также невозмутимо дрых на полке, временами забавно присвистывая. Я осторожно, чтобы его не разбудить, пристроилась на своей постели. Закрыла глаза и попыталась усилием воли избавиться от назойливого комка в горле, который, подпитываясь моим богатым воображением, декламировал мне всё новые и новые неприличные сценки с участием Светы и Димы. Настроение окончательно закисло, почему-то захотелось застрелиться. Я всё смотрела в потолок да прислушивалась к мерному стуку колёс. Наконец, уснула.
Утром произошла настоящая трагедия. Я обнаружила, что пропали мои документы и абсолютно все деньги. Обратилась к проводнице, организовали поиски по всему вагону, но тщетно. В продолжение оставшегося до Москвы пути я не проронила ни слова. Просто смотрела в окно, потом в стену. Андрей предложил помочь хоть как-то устроиться. Я безумно обрадовалась его предложению.
В столице он поселил меня в неплохом домике. Устроил меня работать в небольшую частную конюшню. Погода была прекрасная, я следила за лошадьми, ухаживала за их красивой гривой, много загорала. Стала как та шоколадка, которая возникла из колы тогда в поезде. Сделала французский маникюр, подкрасилась. Работа была приятная, я получала истинное удовольствие. Лошади были очень обаятельными, они так и льнули ко мне. Платили тоже неплохо.
Мам, единственное, что меня смущает - кола, представь себе, превращается не в сладкий шоколад, а в очень-очень-очень горький. Пока писать больше не буду - мне необходимо заняться лошадьми.
Три месяца назад интим-салон на Никитской накрыла милиция. Обслуживающих его девушек продержали сутки в изоляторе. Организатором салона числится некто Андрей. Дальнейшая судьба девушек нам не известна.