Сопрано, рок и верность мечте.
Есть у нас в Риге на улице Стабу 43 музыкальный клуб "Саксофон", почти такой же популярный, как его распорядитель Сергей по прозвищу Сега. Как-то вечером я отправился туда, мне не терпелось поделиться с друзьями новостями... Я влетел в клуб, но тут же обо всем позабыл: выступала незнакомая мне группа. В "Саксофоне" выступает много разных групп, однако таких я раньше не слышал. Молодые люди играли сложную и очень интересную музыку, в которой угадывались веяния King Crimson, Gentle Giant и какой-то старинной музыки. Но самое удивительное, певица пела прекрасным оперным сопрано на великолепном английском языке. После концерта я прямиком отправился узнавать о новой для меня группе.
Справка:
Olive Mess - olivemess.yo.lv - группа из Латвии, исполняющая очень прогрессивную музыку. Группа образовалась в ноябре 1998 года, сильное влияние на нее оказала музыка таких групп, как Gentle Giant, Univers Zero и King Crimson. Летом 2002 года для французской фирмы звукозаписи Soleil Zeuhl группа записала альбом Gramercy. В записи принимала участие певица Илзе Паэгле, сопрано. Илзе - студентка Латвийской Музыкальной Академии, поет музыку композиторов от 11-го века до современных, специализируется на музыке Возрождения и Барокко. Илзе участвовала в нескольких оперных постановках в Латвии и Великобритании. С разными группами она гастролировала с концертами в Литве, Эстонии, Великобритании, Италии, Бельгии, Германии и Австралии.
Конечно, лучше один раз услышать, чем сто раз прочесть, и все же я предлагаю читателям МН прочесть интервью с Илзе Паэгле, оно не только о музыке, оно о верности мечте.
Игорь Кукушкин Рига
Илзе хорошо говорит по-русски, она отлично владеет английским: выучила его в языковой школе и еще год училась по программе American Field Service в средней школе в США на Аляске. Илзе пела всегда, с самого детства, с детского сада, закончила музыкальную школу по классу фортепиано, пела в хоре Латвийского Университета "Ювентус" и долго думала о профессиональном пении. Однако сразу после школы поступила в Стокгольмскую Школу Экономики и два года интенсивно изучала микро- и макроэкономику, финансы, стратегию маркетинга, статистику, различные типы управления, этику бизнеса и получила степень бакалавра экономики и администрации. Затем два года работала ревизором в английской аудиторской фирме, потом еще два - консультантом в датской компании.
МН: Итак, ты работала у датчан, планировала финансы, вела контроль и отчетность, интересная работа, приличная зарплата и...?
Илзе: Одновременно я пела в ансамбле старинной музыки Canto и брала частные уроки пения. У меня стало получаться, по-настоящему получаться, мне хотелось все больше времени отдавать пению, и работа стала мешать.
МН: Позвала мечта из детства?
Илзе: Да. Знаете, когда вдруг отчетливо понимаешь, что можешь спеть арию из
Моцарта. Не смогу сказать точно, сколько мне было лет, когда я это поняла.
Просто пришла уверенность, вера в себя, могу спеть. В то время я много
размышляла о практической стороне, чем же я хочу заниматься. В бизнесе
сферы, где мне хотелось бы совершенствоваться, я отчетливо не видела.
Хорошая работа мне, конечно, нужна, думала я, но душа не лежит делать
карьеру. Мне не нравится слово "карьера", оно в моем представлении носит
негативный оттенок и родственно карьеризму. Я же вижу, как люди, которые
ставят карьеру превыше всего в своей жизни, становятся ее рабами и терпят
крах, наступает момент, когда жизнь показывает, что они забыли о чем-то
главном и занимаются не тем, чем нужно на самом деле. К тому же, отработав
днем 10 часов, вечером не поется. А в аудиторской компании приходилось
работать и больше, особенно весной, накануне сдачи годовых финансовых
отчетов. Оставались выходные, суббота и воскресенье, но этого мне было
слишком мало. Еле-еле успеваела отдохнуть, и на то, чего так просило
сердце, времени не оставалось совсем.
МН: Много было сомнений?
.
Илзе: Конечно, ведь пение - это профессия, связанная с риском, и я
постоянно вела внутренний диалог с собой. Сначала трудно было, у меня есть
друзья, они уже чего-то достигли, получили хорошую работу, зарплату, трудно
совсем не сравнивать себя с кем-то. Но в конце концов мое образование, мои
знания, мой опыт работы остаются при мне, если вдруг, не дай бог, что-то
случится с голосом. Я могу отказаться от части денег, зарабатывать меньше,
но надо делать то, что очень хочется. Мне помогло то, что я имела очень
ясную цель и сомнения в конце концов ушли, я сделала правильный выбор. Я
не замужем, детей у меня нет, я хочу научиться хорошо петь, чтобы потом,
когда мне исполнится пятьдесят, я не сожалела об упущенном. В общем, я
пришла к окончательному выводу: пока я молода, я хочу петь. И все.
Я поступила в Академию Музыки и сейчас учусь третий год на факультете
вокала, пою старинную музыку. Материально пока меня поддерживает семья,
также я получаю деньги за концерты. В основном это исполнения старинной
музыки. Сегодня классике приходится сложно, но положение ее далеко не
безнадежное. Взять хотя бы постоянные фестивали старинной музыки в Латвии - в Бауске, Рундале, они всегда собирают хорошую публику, вызывают постоянный интерес.
МН: Кем ты себя видишь по окончании музыкальной академии?
Илзе: Хотела бы петь большие формы, такие, как реквием, например. Очень
люблю музыку барокко, она у меня хорошо получается. Вообще же я просто хочу хорошо петь, и моя главная задача сейчас - этому научиться. Хорошо петь
должны все - и в роке, и в опере, отличие лишь в технике стиля.
МН: На каких языках ты поешь? Я слышал тебя на английском. Конечно, ты
поешь и на латышском, а еще?
Илзе: У нас есть специальный курс, который помогает нам учиться петь на
немецком, французском и итальянском, основных репертуарных языках. Я пела
также на испанском. Моя задача - понять основы языка, уловить его мелодию и
основные принципы грамматики, чтобы, взяв новую вещь, я могла со словарем
ее перевести и правильно спеть фонетически. Учиться говорить на иностранном
языке, на французском, например, сидя с преподавателем в классе в Латвии,
возможно, но это займет очень много времени. Мне же нужен не только
французский, а несколько языков, да и разговорный язык, когда есть основы,
можно очень быстро освоить в самой стране.
МН: Твои музыкальные предпочтения?
Илзе: В классике - Бах, никогда мне не надоедает, с детства его играла на
фортепиано, сейчас играю и пою.
МН: По силе рядом с Бахом мне всегда хочется поставить Мусоргского. В нем
тоже мощь, но другого толка, чем у Баха, что-то необузданное, выходящие за рамки обычного человеческого состояния.
Илзе: Да, да. Хотя Мусоргский и Бах - это два разных подхода, они оба
такие... настоящие, без показухи. Еще я Моцарта люблю очень за легкость, за
жизнь, за игру. За радостное качество его музыки: жизнь-игра. В нем есть и
трагика тоже, но это другая трагика, нежели у Мусоргского. Из рока у меня
один любимый персонаж, Фредди Меркьюри. Помню, как в детстве обожала его
владение голосом, как он может играть им, какое разнообразие чувств умеет
передать. Я люблю Стинга, но слушать его могу не каждый день. Скажу даже, я
предпочитаю его слушать в те дни, когда меня донимает меланхолия.
МН: Мне Стинг очень нравится, он тонкий исполнитель, в его творчестве
сходятся элементы этнической музыки, джаза, рока. При этом иногда мне
кажется, что голоса, как такового, у него и нет совсем...
Илзе: Да, чисто технически можно даже сказать - у него нет голоса, но он
правильно забывает об этом, когда поет. Он доносит до слушателя смысл и
эмоции и делает это так мастерски, что просто в голову не приходит, как эту
песню кто-то другой смог бы спеть иначе или лучше него. Люблю мелодизм в
музыке, хотя границы определений подчас расплывчаты, и трудно сказать: это
мелодическая музыка, а это нет, тем более в 20-м веке. Поп-музыка всегда
мелодична, но если она дешевая - спасибо, не надо.
МН: С твоей точки зрения, что является наиболее ярким музыкальным событием 20-го века?
Илзе: Первая пришедшая мысль - новая венская школе начала 20-го века:
Шенберг, Веберн, Берг, развернувшие музыкальный корабль в сторону
атонализма. Как удивительно, веками главенствовала тональная музыка, но вот
приходит новое понимание, и дает толчок всей музыке. Эти композиторы
подарили миру новую музыку, математически точную, музыку ума. Я пела
Веберна, его музыка написана на совсем других принципах, она математически
просчитана. Если бы общее развитие музыки продолжилось в традиционную
сторону, не было современной романтической музыки, как у Васкса. И при всей
своей математической точности она для меня остается музыкой, а не
математикой. Эти композиторы творчески переосмыслили музыку, существовавшую до них, и оказали влияние на всю музыку 20-го века.
МН: Расскажи, пожалуйста, о рок-группе Olive Mess, как ты стала работать с ними?
Илзе: Мне всегда казалось, что с моим сопрано петь рок - авантюра, ведь в
роке звучат, как правило, более низкие женские голоса. Микрофон с трудом
передает качества высокого голоса, и слушать его в таком виде довольно
сложно. А вам не было на концерте трудно слушать?
МН: Нет, на концерте нет. Поначалу немного сложно было слушать CD, и то в отдельных местах. Но в этом была своя прелесть, новизна сочетания
инструментов и голоса, я такого раньше никогда не слышал.
Илзе: Да, сопрано в микрофон - ужас звукорежиссера, но наш эксперимент с
Olive Mess удался. Я знакома с Сергеем Семиным, мы вместе играли старинную
музыку, он единственный в Латвии профессиональный лютнист такого высокого класса. Он рассказал мне свою идею создать и записать рок-стилизацию старинной музыки, это меня очень заинтересовало, так я и познакомилась с группой Olive Mess. Об арт-роке, который они играют, я до сотрудничества с ними знала лишь в общем, ни одного диска дома у меня не было. Сергей пригласил меня на пробу. Для меня все было новое, но я смогла найти свое место в этой музыке из-за ее основы, корней, уходящих в старину. Я спела по нотам предложенную партию, и у нас все получилось. Над CD мы полгода работали на концертах и в студии. Стихотворный текст "Стефана Пастушка", лучшей с моей точки зрения композиции альбома, написал по моей просьбе Джонатан Талли, мой знакомый из Англии, он приезжал в Латвию. Ему 25 лет, он хорошо знает творчество Шекспира, много играл в его пьесах. Мы дали ему фактический материал из европейской истории о Крестовом Походе Детей, и он на его основе написал стихи, несколько страниц. Отличные стихи,
стилизованные под эпоху описываемых событий, сказалась любовь Джонатана к Шекспиру. Так что великого английского драматурга также можно благодарить за наш CD, вышедший во Франции. Многие профессиональные музыканты, играющие старинную музыку, прослушав диск Olive Mess, были удивлены, так мастерски группа сделала стилизацию под старинную музыку.
МН: А что бы ты назвала самым ярким впечатлением твоей жизни?
Илзе: То первое мгновение, когда я сняла очки и вложила в глаза контактные
линзы. Знаете, не надо, пожалуйста, смеяться надо мной! Для меня это был
большой день, я же тогда думала, мне всю жизнь придется носить очки!
МН: Было ли в твоей жизни что-то тяжелое, сложное, какое-то испытание?
Илзе: Пение - испытание. Я как раз недавно думала о том, что профессиональное пение хорошо еще и тем, что заставляет работать над собой,
помогает справиться со своей неуверенностью. Приходится много размышлять о себе, о своих ценностях. Нет человека, который никогда не сомневался бы в
себе. Я не верю, что такие люди существуют, даже среди тех, кто всегда
выглядит очень уверенно. Это маска, и кто-то ее носит лучше, кто-то хуже.
Однако если в пении ты боишься за себя, за свое выступление - это медленная
смерть. Волнение, которое ты можешь контролировать, хорошее волнение,
должно быть. Происходит такой процесс самоанализа, самонастройки. Ты сам по себе - инструмент, ты сам звучишь, и чтобы ты звучал чисто и отчетливо,
нужно верить в себя. Любить себя в первую очередь, любить гармонию в себе,
сохранять ее, ухаживать за инструментом, содержать его в порядке, в
чистоте, настроенным. Ты сможешь что-то дать по-настящему, если только ты
спокоен, находишься в гармонии с собой.
Пение - труд, процесс учебы, физического и психологического тренинга, много
вокальных упражнений, без них нет развития. Редко, но встречаются люди, от
природы обладающие поразительными вокальными данными, поставленным голосом. Но когда они идут без подготовки в оперу, они очень рискуют. Как правило, они ярко поют около пяти лет, затем голос начинает умирать. Все равно, что в один час промотать капитал, полученный с рождения. Его нужно
поддерживать, закреплять, терпеливо нарабатывая хорошую технику.
Еще пение обладает неуловимой, нематериальной, энергетической сутью, я
почувствовала это, мне это надо, я уже не могу без этого жить, как без
наркотика. Отчасти я понимаю тех, кому очень сложно отказаться от
наркотиков или, например, от курения. Я такой же наркоман, только мой
наркотик - пение.
МН: Могу принять это как метафору, не более. Я курил 15 лет и столько же,
если не больше, не курю. Все просто: нужно один раз заставить себя трезво
взглянуть на вещи и осознать, что стал рабом своих слабостей, и тогда
сможешь освободиться.
Илзе: Да, решить вопрос разумом, а не эмоциями.
МН: Существует ли по-твоему в Латвии проблема наркомании и что, по-твоему, может помочь человеку уберечься от наркотиков или, если он начал их
принимать, вернуться из тупика в нормальуную жизнь?
Илзе: В Латвии существует наркомания и реальное число наркоманов, должно
быть, раза в два превышает официальную статистику. Что может помочь
молодому человеку не зайти в тупик или вернуться из него в нормальную
жизнь? Могут реально помочь те люди, которые сами вернулись в жизнь из
такого тупика. Эти люди - реальное подтверждение того, что возвращение
возможно, оно в человеческих силах. Я всегда с большим интересом читаю
интервью с такими людьми. Человек должен в первую очередь обязательно
ответить себе на вопрос: "Зачем жить"? Это не плакат, это реальность,
фундамент. Нет смысла говорить кому-то: не делай этого, это плохо. Человек
должен все осознать сам, но ему можно в этом помочь. У меня нет готового
рецепта, что конкретно нужно делать. Наркотики существуют с древних врмени
и давно присутствуют в жизни общества. Но сейчас общество поразила еще одна болезнь: терпимость к наркотикам, отношение к ним, как к развлечению, может быть с этого все и начинается. Чрезмерная терпимость в обществе - деление накотиков на легкие и тяжелые. Человек начинает думать об этом, только когда беда приходит к его близким, к детям. Семья - первый друг в борьбе с недугом, ее любовь, реальная, а не теоретическая, но не у всех она есть. А чужой ребенок - не мой, так многие думают. Но он же живет рядом, его жизнь тесно переплетена с жизнью "благополучных" детей. Терпимость к наркотикам возникает из безразличия, но есть в жизни сильная опора и поддержка - моральные принципы, нравственность. Только не надо их проповедовать агрессивно. А все ответы можно найти в Библии.
МН: Ты верующий человек?
Илзе: Я верующий человек, хотя выросла и воспитывалась в нестрогом атеизме,
но в семье праздновали Рождество, идеи витали в воздухе. Я искала ответы на
вопросы: зачем я родилась, кто привел меня в этот мир, только ли родители,
неужели жизнь - это лишь биологический процесс? Я хожу в церковь, могу
зайти в любую, и в православную, и в католическую. Я иду в церковь, чтобы
быть рядом с людьми, а бог всегда рядом, с ним мы всегда вместе, с ним я
могу говорить везде. В церкви я чувствую себя хорошо среди людей. Я очень
хорошо понимаю тех, кто не может воспринять идеи церкви из-за ее
материальных богатств, но мне они не мешают, ведь главное в религии - вера.
Я рада, что в Риге есть церковь, куда я могу пойти, зайти хоть на пять
минут, подумать, успокоиться.
МН: Религия - нужна ли она сегодня людям, служит ли она на пользу
обществу?
Религия - не лекарство для общества в целом, она скорее индивидуальное
лекарство. Она также не социальная программа, нацеленная на преодоление
кризисов в обществе. Религия - это шанс для любого человека жить
по-другому, но таким образом, через индивидульность религия действует на
благо всего общества.
МН: Мне кажется, в православии более явно, чем в лютеранстве или
Католицизме, выражена идея полной зависимомости человека от бога.
Илзе: В моем представлении христианская идея бога не значит, что на него
надо во всем полагаться. Делать нужно все самому. Если все взвалить на
плечи бога, то что, ждать когда он принесет тебе кофе в постель? Не зря
человеку даны свободная воля, право выбора и действия. Жизнь построена
вполне ясно: чтобы жить, человеку нужна пища, а чтобы ее получить, у него
есть голова и руки.
МН: Какой тебе представляется жизнь в сегодняшней Латвии, какие-то ее
проблемы?
Илзе: Мы движемся в хорошем направлении, и все будет дальше хорошо, если
только мы не поставим материальные ценности превыше всего. Когда Латвия
вступит в ЕС, многое в жизни страны нормализуется, и мы станем больше
похожи на скандинавские страны с их более развитой демократией. Конечно,
рая на земле не наступит, этого населению не в состоянии дать ни одно
правительство. И нельзя также перекладывать всю ответственность на плечи
правительства, которое, кстати, меняется. Надо что-то делать и самим. Мне
откровенно не нравится безразличие, пустившее корни в нашем обществе. Когда на улице люди равнодушно проходят мимо человека, который упал. Как можно думать и заботиться только о своих близких и не думать о том, кто рядом с тобой на улице?
МН: Юмор в твоей жизни?
Илзе: Без юмора жить невозможно, нельзя все воспринимать серьезно, нужно
радоваться жизни. Я не могу долго находиться в обществе людей, которые
постоянно жалуются. У меня есть одна подруга, она часто звонит мне и хочет
дружить со мной, но я просто не могу, когда люди твердят постоянно, что все
вокруг них плохо. Я не стану утверждать, что у меня каждый день - большая
радость, и все у меня хорошо и прекрасно, но надо себя уметь заставить
смотреть на жизнь позитивно! И тогда без особых усилий сможешь найти, за
что быть благодарным жизни.
МН: А у тебя есть средство от хандры?
Илзе: Когда я чувствовала: вот, начинается, ой, трудно, ой, не знаю что
делать, я брала ручку, лист бумаги и составляла список хорошего и плохого в
моей жизни. Удивительно, насколько позитивный список всегда получается
длиннее, это очень поддерживает. Еще помогают друзья, хорошая музыка,