Предрассветная дремота не только самая сладкая и желанная: отдохнувший разум порою выдает столь удивительные картинки и затейливые сюжеты, что сновидение становится интереснее обыденной жизни. Особенно если ты юная медсестра-практикантка, умотанная тяжелой сменой до ломоты в теле, и твоя реальность полна глухих стонов раненых солдат, запахами вездесущей карболки, мужского пота и пропитанных кровью бинтов. Так вот присядешь на стул, чтобы дать роздых усталым ногам и унять дрожь в руках, моргнешь несколько раз, и...
"...видишь ночь. Но не привычную взгляду темный сумрак, лишь кое-где пронизанный жемчужным светом луны и холодными лучиками далеких звезд: нет, эта ночь иная! Яркая и сочная, раскрашенная всеми оттенками синего и фиолетового, щепоткой карминно-алого, мазками зеленого и желтого с переходом в оранжевый: вся палитра красок, холодных и теплых, приятных и не порой сочетающихся в невозможном на первый взгляд союзе. Кроме того, глаза выхватывают тут и там еще нескольких странных и невиданных доселе цветов, которые отчего-то выглядят не просто знакомыми, а даже и привычными? В сновидениях ведь не удивляешься ничему... Даже осознанному пониманию того, что этот сон не простые ночные грезы - и в нем наблюдательница всего лишь бесправная и безмолвная гостья. Понимание сплетается с предвкушением, но страха нет: ты просто идешь вперед, и под ногами тихо шелестит выгоревшее за жаркий август луговое разнотравье, едва заметно, но очень красиво переливающееся всеми оттенками нежно-розового. За спиной шумит дыхание и шаги доброго десятка человек, ломящихся словно стадо коней на водопой... Такие громкие! Внезапно звуки ночной природы нарушает хрипловатый шепот молодого мужчины, густо напитанный страхом:
- Тащ ефрейтор, а мы так на минное поле не забредем? Может уже того?.. Стопорнем тащ лейтенанта и осмотримся? Не дай бог...
- Затухни, и шагай след в след! Партизан, бл!..
Новый шепоток тоже был мужским, однако в отличие от первого, в нем слышалась лишь твердокаменная уверенность в той девушке из сна, что уверенно шла по ломкой траве впереди невеликого отряда. Шаг за шагом ведя его сквозь привычное ей волшебство цветной ночи, не обращая внимания на увесистую тяжесть ППШ в руках и чужой вещмешок за плечами, на сопение неуклюжих подчиненных, треть которых исходила опасливым страхом и нежеланием вообще куда-то идти - пока впереди не показалась россыпь тусклых алых пятен. Немного странных, и определенно рукотворных: ведь все вместе они складывались в некое подобие шахматного поля, не особо широкого - зато преизрядно растянутого в длину. На сколько хватало обзора в этой странной, но такой красивой ночи - россыпи небольших алых кружочков были видны не меньше чем на сотню метров вправо и влево, постепенно размываясь и затухая в зыбком розовом мареве сухого разнотравья...
- На месте! Голиков, начинаем.
Едва в сновидении прозвучал нежный, но в то же время властный женский голос, где-то вне видимости тут же началась непонятная возня: через пару минут вовсе донеслось тихое кхеканье и мягкий стук чего-то увесистого по дереву - словно некто с натугой забивал колышек в плотную землю.
- Тащ лейтенант, бечева.
Отставленный вбок ППШ тут же аккуратно подхватили, осторожно вложив в освободившуюся ладонь объемистую бухточку тонкой веревки: сжав ее, шагающая-сквозь-ночь тут же двинулась вперед, оставляя за собой извилистую змейку из шершавых косиц крученой пеньки... Присев через десяток шагов перед крайним пятном, она немного подготовилась и начала медленно расчищать крохотный пятачок земли: тонкие пальцы не знали страха, и когда показался нажимной взрыватель противопехотной мины, словно сами собой зафиксировали его коротким куском сталистой проволочки. Затем медленно выкрутили из корпуса при помощи небольшого гаечного ключа, рачительно убрав детонатор в подставленный у колена березовый туесок с проложенными тряпочками донцем. Взамен слесарного инструмента в руке возник короткий клинок с широким лезвием, начавший легко срезать и откидывать прочь комочки рыхлой супеси и плотного дерна - понемногу освобождая из земли стальной цилиндр, из которого при подрыве вышибного снаряда вылетала вверх осколочная шпрингмина. Все меньше и меньше оставалось земли: наконец, пальцы пролезли в образовавшуюся выемку, ощупав нежными касаниями основание металлического "стакана" и его сыроватое донце... После чего уверенно потянули немецкий гостинец вверх.
- Забирайте.
Стало понятно, почему девушка-из-сна не смотрела назад: тело приближающегося человека тускло светилось фиолетовым цветом с примесью болотно-зеленого, а лицо и руки - вообще полыхали ярко-красным огнем с желтыми пятнами. Но страшнее всего выглядели глазницы, заполненные оранжевым светом: увидишь такого не во сне, а наяву, запросто кондрашка хватит... Меж тем, пропускающее между пальцами пеньковый шнур цветастое чудо-юдо шустро приблизилось, и вблизи оказалось явным красноармейцем: зрение, хоть и странное, позволяло уверенно разглядеть и его характерную форму с пилоткой на голове, и узнаваемый карабин-"мосинку", свешивающийся из-за спины на перекосившемся брезентовом ремешке. Едва не наткнувшись на командирскую спину, громко дышащий рядовой аккуратно положил перед собой две небольших вязаночки деревянных колышков - и раздражающе-звонко брякнул ручкой прямоугольного ящика, сколоченного специально под переноску полезных трофеев. Ибо советским партизанам любая мина есть первейший друг и помощник!.. Даже если ее и произвели на вражеских заводах. Главное ведь не где родился, а против кого пригодился?! Меж тем, все те же бесстрашные девичьи пальцы одним движением подхватили и всадили в землю колышек, накинув на него пару витков бечевки. Затем их хозяйка двинулась вперед: осмотрев следующую шпрингмину и определив, что в той использовали сразу два натяжных взрывателя, обладательница нежного голоса пометила ее ошкуренным колышком из другой вязаночки. И тут же сдвинулась вправо, не забыв поддернуть своеобразную "нить Ариадны", обеспечивающую безопасное передвижение по чужому минному полю. Легкий треск сухого репейника под сапогом, горький и такой родной запах полыни, а еще... Креозота, гари старого пожарища и железа? Реальность сна неуловимо-быстро изменилась, разом оскудев на яркие цвета - зато видимость стала ну прямо как днем! Теперь ничто не мешало разглядеть железнодорожную насыпь в сотне метров впереди, рассекающую сухотравье с запада на восток - и темнеющие рядом с ней жалкие остовы бывших товарных вагонов, попавших под налет советских штурмовиков. Меж тем, пришло время снимать очередной трофей - и ночь вновь расцвела феерией сочных красок и симфонией звуков, где дирижером выступал проказливый ночной ветерок. Следом за второй из земли вскоре извлекли и третью мину, заполнив первый из подготовленных ящиков - и пока нагруженный им красноармеец потихоньку пятился назад, ловкие девичьи пальчики уже оглаживали очередной гостинчик от немецких саперов. Прямо как из поговорки опытных ягодников-грибников: одну мину снимаю, другую вижу, третью примечаю!.. Под шорохи трав и перемигивания звезд небольшая группа белорусских партизан понемногу втягивалась все глубже в "шахматное поле", наполняя ящики-переноски все новыми и новыми шпрингминами - близился рассвет, и надо было успеть закончить с заготовками до того, как люфтваффе пришлет пару авиаразведчиков на плановый патрульный облет леса и окрестностей Дзержинска. Пока руки выполняли уже привычную работу, в голове начали проявляться первые наброски того, как интересно и с пользой применить часть минного урожая: километрах в пяти от края леса было местечко, в котором можно было устроить замечательную... "
Заполошно дернувшись и подскочив на ноги, жгучая брюнеточка покрутила головой, выискивая источник разбудившего ее неприятного дребезжащего звона. Непроизвольно зевнув и поглядев на продолжающую сладко спать русоволосую подругу, медсестра-практикантка пусть не с первого раза, но все же додумалась заглянуть в ближайшую госпитальную палату - где сразу же разглядела заступившую вместе с ними на суточное дежурство опытную и полноправную медсестру. Та уже поднимала упавшее эмалированное судно, в которое один из постояльцев палаты пытался самостоятельно справить малую нужду: засунув "утку" куда надо и мимоходом поправив тонковатое одеяло на ампутированной до колена ноге, выспавшаяся за ночь женщина в застиранном серо-желтом халате успокаивающе помахала сонной брюнетке. А потом и вовсе изобразила нехитрую пантомиму, указав практикантке-помощнице на лавку вдоль столов, за которыми ходячие ранбольные принимали пищу - и предложив ей добрать еще немного сна. Поморгав, и затем одновременно кивнув и зевнув, начинающий медик поплелась обратно, уже привычно игнорируя мощный запах карболки и предрассветную прохладу. Сдернув с вешалки полосатый больничный халат для прогулок в скверике возле госпиталя, девушка накрылась им - и опять провалилась в зыбкое, но такое затягивающее и интересное сновидение...
"...сразу же услышав тихий шепот:
- Наблюдаю колонну грузовиков!
На сей раз в небесах царило солнце, свет которого делал невозможным любое волшебство ночи. Впрочем, ревнивое светило уже заметно склонилось к закату, милостиво игнорируя понемногу набирающие силу первые, и пока еще слабые тени; нагретый за день воздух начал остывать и делаться чуточку зябким... Однако девушке, устроившей себе лежку под густой самодельной маскировочной сетью, было вполне комфортно: расположившись на чем-то достаточно плотном и теплом, чтобы не допускать к телу холод осенней земли, она плавно потянулась, сбрасывая с себя остатки сладкой дремоты. Глубоко вздохнула, отчего внутри нее прокатилась теплая волна, наполнившая свежестью и силой, и сдвинулась вперед, окончательно просыпаясь. Слева и справа в пределах масксети ясно ощущалось присутствие двух мужчин, напряженно разглядывающих расстилающееся впереди поле... А нет, не поле - автомобильное шоссе, расположенное на изрядном удалении от возвышенности, где обосновалась снайперская лежка. Правда она была не на самой макушке, а так, сбоку-припеку, но обзор все равно был очень хорош.
- Вижу передовой пушечный бронеавтомобиль, за ним семь... Десять... Двенадцать грузовиков "Опель-блиц" и два автопоезда на три прицепа каждый. Замыкающим пулеметный "Ханомаг"... В третьем и седьмом от головы колонны автомобилях наблюдаю до взвода пехоты при четырех пулеметах!..
Сняв защитные крышки-колпачки с оптического прицела и вложившись в давно изготовленную к боевой работе "Симонова винтовку снайперскую-укороченную", девушка поикала взглядом пяток развешенных вдоль секторов стрельбы тряпиц, оценив их положение на предмет ветровой поправки. После чего отщелкнула предохранитель и взвела затвор, сыто чавкнувший досылаемым патроном.
- Готовность один.
От наблюдателя с трофейным офицерским биноклем и третьего бойца-автоматчика тут же плеснуло радостью и предвкушением. Поведя стволом, снайпер поймала в перекрестье линий прицела пустую жестянку из-под тушенки, весело поблескивающую в трех сотнях метров впереди...
Ч-пум!
Из-за трубки глушителя выстрел был похож на звук кашля с отчетливыми металлическими нотками: тем временем с вершины небольшого холмика, расположенного метрах в двухстах от автодороги, что-то ритмично забликовало в ответ на прилетевший к ним "сигнал". Колонна автотранспорта все так же бодро пылила по дороге, приближаясь к закопанному на обочине фугасу... Через несколько минут влипший в бинокль бывший подносчик снарядов, повышенный до целого наблюдателя-наводчика, засопел не раз перебитым носом и начал обратный отсчет до встречи колесного броневичка с прикопанным на обочине противотанковым фугасом:
- Тридцать метров... Двадцать. Десять..
Ч-пум!
Через пару мгновений возле пятнистого силуэта бронеавтомобиля вспухло облако густого сизого дыма, пронизанного комками земли - сквозь которые отлетела в поле и ударилась оземь срезанная башенка с пушчонкой. Следом до возвышенности дотянулся и гулкий звук взрыва: и почти одновременно с этим затрещали с верхушки холмика "Дегтярев-танковый" и "МГ-34". К сразу же присоединились басистые хлопки ПТРС: пока пулеметный дуэт поливал свинцом машины с пехотой, расчет противотанкового ружья в бодром темпе опустошал обоймы с бронебойно-зажигательными патронами по моторам грузовиков. Размеренно "кашляла" и снайперская винтовка: прицельная сетка в окуляре плавно перемещалась вдоль колонны, выбивая исключительно водителей... Хотя для замыкающего колонну бронетранспортера сделали исключение: как только его пулеметчик хлестнул по холмику длинной очередью, ему тут же прилетел персональный горячий привет в томпаковой оболочке. Через несколько минут половина грузовиков уже вовсю полыхала, еще как минимум парочка собиралась к ним присоединиться, остальная техника парила и дымила: однако и немцы начали приходить в себ,я и пока еще вразнобой отстреливаться. До обидного целый "Ханомаг" совершал непонятные перестроения, и к пулеметной турели встал новый...
Ч-пум! Ч-пум!
Герой, тут же погибший за Третий рейх вообще, и любимого фюрера в частности. Меж тем, уполовиненный взвод с остатками водителей и обозников окончательно пришел в себя: рассредоточившись вдоль дороги, конвой уже сам начал давить огнем партизан. Сначала заговорил один пехотный "эмгач", затем под хлопки карабинов прорезались второй и третий - четвертый же так и валялся в изрешеченном кузове грузовика, среди дырявых мешков с песком и мертвецов в залитой кровью фельдграу. Не везло и штатному пулемету "Ханомага": несмотря на надежные бронещитки вокруг его турели, уже третий по счету наводчик-стрелок получал пулю в голову - почти сразу же после того, как нажимал на спусковой крючок. Запахи сгоревшего пороха и разогретого металла все сильнее расползались по снайперской лежке; сбоку от девушки нервно шуршал бумагой патронных упаковок автоматчик, торопливо набивающий новенькими латунными цилиндриками уже третий по счету опустевший магазин...
- На десять часов, группа, фланговый обход!
Засадники на верхушке холма этого не видели, зато у бойцов был четкий и расписанный по минутам план, так что они резко снялись с места и начали отходить. Сначала по обратному склону холма скатились вниз два солдата с длинной бандурой противотанкового ружья, пробежали полсотни метров и быстро исчезли; следом за ними, ежесекундно рискуя сорваться в неуправляемое падение, слетели вниз и рванулись в коротком спринте оба пулеметчика. И если первый исчез так же непонятно, как и расчет ПТРС, то последний не просто спрыгнул в обнимку с пулеметом в загодя отрытый схрон, но и аккуратно закрыл за собой квадратную крышку с закрепленным на ней дерном, тем самым растворив вход в убежище среди зарослей и отдельных клочков пожухлых полевых трав. При желании эту землянку, конечно, можно было отыскать - если не обращать внимания на скорое наступление сумерек и приметные красные столбики с доходчивыми надписями на немецком языке. Неграмотных среди солдат третьего рейха не водилось, так что предупреждение "Внимание! Мины!" должно было изрядно пригасить их поисковые порывы - тем более что мины в поле действительно имелись: немного, зато их установили в правильных местах.
Ч-пум!
Новый смертник освободил место за пулеметной турелью "Ханомага", и это стало последней каплей для его камрадов: дернувшись вперед и развернувшись мордой к полю, бронетранспортер ненадолго замер, принимая через кормовые дверцы пополнение взамен убитых - после чего медленно сполз с обочины и покатился к холму, постепенно набирая ход. Не теряло времени и прочее охранение разбитого каравана: под короткие очереди трех "МГ-34" примерно полтора отделения пехотинцев пошло в лобовой штурм на низенький холмик, дабы раз и навсегда закрыть вопрос с засевшими там партизанами. Догнав рысящую бодрой трусцой пятерку солдат, дал пробную очередь и пятый по счету наводчик-стрелок немецкого БТР, обозначая тем самым для "руссиш партизанен" всю безвыходность их положения. Но вызвал лишь возмущенно шипение охранника-автоматчика снайперской пары:
- Вот гад, наши патроны тратит!!!
Его тихие комментарии резко оборвал наблюдатель:
- Возле замыкающего автопоезда вижу офицера! Стоит за последним прицепом!..
Плавно шевельнув стволом, СВУ медленно навелась на опрометчиво проявившего себя германского лейтенанта, отслеживающего в бинокль успехи подчиненных. За ними же следила и девушка-из-сна, умудряясь одним глазом смотреть сквозь прицельную сетку оптического прицела, а вторым просто смотреть - отчего обе картинки порой наслаивались друг на друга. Наверное, это тоже было своеобразным волшебством, присущим только обученным снайперам...
Бу-ум!!!
Против ожидания, первым умер не офицер вермахта, а водитель-механик "Ханомага": догнав группу пехотинцев, угловатая туша бронетранспортера замедлилась и поползла перед ними - закономерно первой и наехав на одну из заботливо прикопанных противотанковых мин. Советских, и рассчитанных на более солидные самоходные коробки - так что вместе с вырванным колесом и частью моторного отсека, в небеса улетела и душа какого-то гефрайтера, сидевшего за рулем БТР.
Ч-пум!
Следом за ним отправился и командир пехотного охранения разбитого каравана, после чего винтовка начала ритмично кашлять, добивая выживших возле бронетранспортера.
- Немцы зашли на позицию!
Переместив внимание на очередные цели, девушка сменила опустевший магазин на полный, и выстрелила по верхушке холмика. Вернее, по едва различимому даже в четырехкратный прицел светлому пятну - за которым дождались своего часа сразу пять крупнокалиберных снарядов. Чего только не найдется в партизанских закромах! Однако остатки разбитого зарядного ящика советской гаубицы закапризничали, и пришлось стрелять еще раз. Но лишь на третий невеликая возвышенность резко вспухла несколькими мощными фонтанами земли и дыма - выплюнув из себя изломанные тела в фельдграу.
- Вижу колонну техники со стороны города!..
Не отрываясь от сбора стрелянных гильз в свой вещмешок, говорливый автоматчик тут же откликнулся:
- Х-ха, не успевают гансики до темноты! А, тащ лейтенант?..
Оценив положение багрового солнечного диска, уже до половины провалившегося за обманчиво-близкую линию горизонта, девушка некоторое время наблюдала за разбитой в хлам автотехникой и дымящимся в поле "Ханомагом", от которого к дороге уходила цепочка тел. Бегать от снайпера... Пф! В наступившей тишине тихо потрескивал остывающий после температурных перегрузок глушитель; затем зашуршал автоматчик, хозяйственно прибирающий упаковочную бумагу на самокрутки с солдатской махоркой. Невнятно забормотал наблюдатель, подсчитывая и расписывая в самодельном блокноте вражеские потери..."
Реальный мир привычно-грубо разрушил интересный сон, вторгнувшись в него тихим гулом мужских голосов, близким надсадным кашлем многолетнего курильщика - и чьей-то рукой, настойчиво теребящей за плечо.
- Маша, просыпайся.
- А? Что?!
Резко сев на лавке, молоденькая младшая медсестра едва не уткнулась заспанным лицом в живот русоволосой напарницы, мягко придержавшей ее от падения. На ходу потягиваясь, Мария-Соледад встала: подруга и так дала ей поспать подольше, разложив стерилизованные наборы для инъекций и прочий инструментарий по эмалированным кюветкам. Сходив умыться, брюнетка сходу включилась в подготовку инъекций для капельниц, которой занималась небольшая бригада из двух полноправных медсестер, и двух молоденьких медсестричек: пока опытный персонал подписывал бутылки с физраствором фамилиями из журнала назначений, и комплектовал каждую помеченную емкость ампулами с препаратами и жидкими витаминками, девушки хрустели тонкостенными носиками ампул и ловко орудовали целым набором шприцов, замешивая на отдельном столике все новые и новые лекарственные "коктейли". Между прочим, это была очень ответственная работа! И то, что к ней допустили всего лишь второкурсниц медтехникума, было знаком немалого доверия - а также закономерным следствием того, что они сами за неделю до начала войны устроились на практику-подработку в военный госпиталь. По совету лиловоглазой подруги, конечно: но кто об этом знал? Никто. Работали они хорошо, показав себя внимательными и ответственными сотрудницами; но что важнее - девушки ни единого разу не проявили дурной инициативы. Так что когда в начале сентября всех будущих фельдшеров в приказном порядке направили на практику в два дополнительно разворачиваемых в Ярославле военные госпиталя - это никак не коснулось студенток Тимченко и Родригез. Ибо они уже были официально трудоустроены младшими медсестрами, и вовсю нарабатывали опыт и трудовой стаж. Даже первую зарплату успели получить! Сделав тем самым пусть и невеликий, но очередной шажок в самостоятельную взрослую жизнь...
- На завтрак, встаем на за-автрак!
Пока набежавшие с утра практикантки носились по отделению как раненые в зад кобылицы, обнося всех обитателей палат градусниками и обихаживая лежачих пациентов - процедурные медсестры и их стажерки спокойно занимались комплектовкой. А когда закончили, так же спокойно пошли в столовую для штатного медперсонала, подкреплять свои фигуристые организмы вкусными калориями: щедро прописывая временным постояльцам госпитальных палат лечебные диеты, себя врачи полагали априори здоровыми - и разрешали небольшие излишества. Вроде сладкого чая и булочек на десерт: как известно, глюкоза в умеренных дозах весьма пользительна для мозгов... Как и разговоры в приятной компании: редко какой военврач отказывал хорошеньким медсестричкам в небольшой консультации на профессиональные темы, охотно поливая сухое древо их книжных знаний своим ценным жизненным опытом практикующего медика.
- На уко-олы, идем на уколы!!!
Пока властительницы шприцов и клистиров неспешно насыщались, будущие фельдшерицы расхаживали по палатам с подносиками наперевес -бдительно следя, чтобы взрослые мужчины дисциплинированно глотали горькие, но очень полезные порошочки и таблетки. Заодно строили глазки выздоравливающим защитникам Родины, делано-сердито отвечая на их немудреные шуточки, и одним своим видом поднимая политморсос рядового и офицерского состава на дополнительную высоту. Особенно это было заметно на примере щекастенькой практикантки-первокурсницы с весьма сдобными формами, которой доверили провести небольшую политинформацию для изнемогающих от скуки пациентов. Едва она расположилась с относительно свежей газетой за одним из обеденных столов, как вокруг нее тут же образовалось тройное кольцо ранбольных, преданно взирающих на разрумянившуюся красотку - и откровенно наслаждающихся ее звонким голоском:
- ...первый конвой с грузами ленд-лиза благополучно добрался в порт Владивостока: на борту более чем тридцати судов ждут своей очереди на разгрузку восемь сотен тяжелых пятитонных грузовиков, пять тысяч тонн авиационного алюминия в слитках, двадцать тысяч тонн различных медикаментов, а также - более ста тысяч тонн взрывчатки и порохов! В своей приветственной речи товарищ Вышинский отметил, что помощь американских союзников не только приближает окончательную победу над фашистской Германией, но и...
Часть пациентов процедурного кабинета, дожидавшихся своей очереди покорно подставить четверке "всадниц" свою задницу, передницу, либо иное пригодное для внутримышечной инъекций место - тоже заглядывались на пригожую студенточку. Та, в свою очередь, весьма мило пунцовела и порой сбивалась на середине фразы, но вступать в неформальное общение с товарищами ранбольными упорно отказывалась. Ибо знала, что стоит только старшей медсестре заподозрить пригожую практикантку в излишнем романтизме - запросто переведет ее "на гной", то бишь в соседнее ожоговое отделение, сплошь заполненное обгоревшими танкистами и летчиками. Либо вообще в расположенную в отдельном корпусе гнойную хирургию, где даже опытные медсестры порой не выдерживали вида и специфического аромата гниющей заживо человеческой плоти. Бр-р!!!
- ...пока неизвестны точные потери германского и английского флота в большом морском сражении, состоявшемся вчера в проливе Ла-Манш: однако правительство премьер-министра Черчилля уже заверило всех своих союзников, что курс Англии на разгром фашистской Германии останется неизменным при любых обстоятельствах, так что...
Отработав всех, кто самостоятельно пришел в процедурный кабинет за целительным уколом, четверка медсестер нагрузилась стойками с капельницами и выдвинулась в рейд по палатам: конечно, унести все подготовленное разом было невозможно, так что стажерки регулярно "челночили" между палатами и процедурным кабинетом. И, воленс-неволенс, участвовали в политинформации, успевая ухватить краем уха то пересказ статьи о очередном эвакуированном заводе, который благополучно устроился на новом месте и начал выдавать на-гора всякое-разное для фронта. То - об успехах комсомольских строительных бригад, что ставили трудовые рекорды по вводу все новых и новых квадратных метров жилья, дабы переселенцы из западной части СССР не мерзли зимой в продуваемых всеми ветрами бараках, а устраивались за Уралом и в Южной Сибири как белые люди. Со светом, теплом и отдельным ватерклозетом для каждой эвакуированной семьи - в общем, все как полагается! Колхозники усердно бились за урожай картошки, ссыпая все новые и новые десятки и сотни тонн "второго хлеба" в бездонные закрома воюющей Родины, школьники и студенты прилежно овладевали науками и крепили учебную дисциплину... Да, страна воевала, и давалось ей это нелегко: но пораженческие настроения отсутствовали как класс, и все крепко верили в слова товарища Сталина о том, что враг будет разбит - так что каждый по мере сил ковал и приближал одну общую на всех Победу...
- На обед, идем на обе-ед!
За уже знакомой работой время летело незаметно: вроде только недавно закончили ставить капельницы и начали обратный процесс по сбору и транспортировке стоек с опустевшими системами обратно в кладовку при процедурном кабинете, глядь - а на часах короткая стрелка уже изрядно перевалила за полдень. И в ногах изрядно набегавшихся младших медсестричек опять ощущается легкая усталость: сдав дежурство сменщицам и посетив перед уходом столовую, жгучая брюнеточка и русая блондиночка неспешно вышли за высокий деревянный штакетник, отгораживающий территорию госпиталя от остального Ярославля. Древний город встретил их гудящими моторами пятерки грузовиков, как раз остановившихся возле грузовых ворот; редкими фигурами прохожих - время-то было, самый разгар рабочего дня на заводах! И прощальным дребезжанием уезжающего прочь трамвая, на который девушки опоздали из-за своего желания подольше постоять под обжигающе-горячими струйками душа. Переглянувшись, Аня и Маша молча пошли следом: не торчать же им двадцать минут на остановке? Минут через пять размеренной ходьбы в горочку, сероглазая блонда поинтересовалась у своей фигуристой подруги:
- Чего хмурая такая? Не выспалась?
- Нет... В смысле выспалась, но вот сон не досмотрела.
- Где проснулась?
- Когда к фашистам подмога из города пришла.
- А, понятно. Саша немного подождала, когда к наехавшему в поле на мину броневику доберутся новые солдаты, затем выстрелила два раза в грудь немецкому офицеру, который приехал с подмогой. Длинный такой, как жердь! И в очках. Потом этих, которые в поле далеко зашли, перестреляла по одному. Такая, знаешь, линия из тел получилась...
Несмотря на беззаботный тон сероглазки, она непроизвольно поежилась.
- Фашисты начали из пулеметов и пушек стрелять...
- По Саше?!
- Нет, просто... Ну, от злобы, наверное. Хотя по холму, где она пряталась, тоже несколько раз попало. Затем все выжившие немцы собрались и уехали: хотели трактором растолкать сгоревшие грузовики, но Саша не дала. А как стемнело, солдат - ну этот, который все на немцев матом ругался, достал ракетницу и пальнул в небо. Когда приехало три повозки для трофеев, Саша что-то скомандовала, но я уже и сама проснулась...
Правильно говорят, что интересная беседа сокращает любой путь: вполголоса обсуждая ночные видения и обмениваясь подробностями, которые запомнила одна, но пропустила вторая, подруги быстро добрались до пешеходного моста через железнодорожные пути - от которого до их родного интерната было рукой подать. Поднявшись по истертым стальным ступенькам наверх, девушки пошли было к дальнему спуску, но не сговариваясь остановились рядом с небольшой стайкой интернатовских мальчишек лет двенадцати, что увлеченно рассматривали медленно ползущий на Урал эшелон с подбитыми танками. Горелыми, без гусениц, с вырванными или разломанными катками, а то и просто зияющими аккуратными проломами в броне - но главное, что на платформах стояли не только советские Т-34-85, но и вражеская бронетехника. Причем ее было чуточку больше, так что пацаны с видом авторитетных экспертов обсуждали о том, чем и как подбили тот же "Штуг-3", и каким снарядом так аккуратно срезали башню среднего германского танка "Т-4".
Когда впереди показались корпуса интерната, брюнеточка задумчиво заметила:
- А помнишь, как Саша делала дыхательную гимнастику перед тем, как приложится к винтовке?
- Да?
- У меня это прямо как заноза в памяти сидит.
Резко остановившись, блондиночка тут же догнала подругу и призналась:
- Знаешь, а ведь и у меня - тоже?! Я еще прямо во сне подумала, что это, наверное, продолжение тех упражнений, что она показала нам перед своим отъездом в...
Разом встав, обе девушки уставились друг на друга и поочередно заговорили:
- Ты думаешь?!?
- Да конечно!
- Тогда надо попробовать...
- Сначала переоденемся и проведем разминку, а потом да, надо!
Ускорив шаг, воспитанницы интерната в бодром темпе преодолели ступеньки высокого крыльца, дисциплинированно вытерли ноги сначала об одну, а затем и вторую тряпки - но когда они уже совсем нацелились миновать дежурных на входе, те их окликнули.
- Родригез, Тимченко - вам к директору! Срочно!..
Остриженный под полубокс старшеклассник ломким баском подтвердил:
- Галина Ивановна вас уже три раза спрашивала.
И не постеснялся немного проводить до дверей приемной. Первое, что заметили студентки медтехникума, это красные глаза и чуть опухший нос сидевшей за печатной машинкой Зоси Брониславовны - как будто она недавно плакала. Молча махнув девочкам, чтобы сразу проходили в кабинет Липницкой, бессменная секретарша и помощница директора интерната достала мятый платок и трубно в него высморкалась: закрывая за собой дверь, воспитанницы услышали как она звякнула пробкой графина на своем столе... Хозяйка кабинета выглядела получше, однако тоже имела красные глаза и набрякшие под ними мешки - а еще в помещении едва ощутимо пахло спиртным. Конкретнее водкой, которую налили на треть простого граненого стакана и накрыли ломтиком ржаного хлеба, поставив затем этот натюрморт перед небольшой фотографией в самодельной деревянной рамке. На ней красивая девочка смотрела прямо в объектив фотоаппарата и улыбалась кому-то солнечной улыбкой. Хотя почему это - кому-то? Липницкой и улыбалась; а фотокарточку сделали в московском фотоателье, во время их поездки на Всесоюзный Чемпионат... Поправив ломтик хлеба, Галина Ивановна чуточку треснувшим голосом известила подруг своей любимицы Александры:
- Похоронка пришла сегодня. Вот так, девочки...
Повозившись в открытом сейфе, женщина, у которой в черных волосах опять проявились нити седины, положила на стол коробочку, в которой алел рубиновой эмалью новенький орден Красной звезды.
- Посмертно, за проявленное мужество. В похоронке написали, что она там... Очень хорошо воевала.
Быстро переглянувшись с подругой, советская испанка решительно заявила:
- Это неправда!
Стройная блондиночка тут же подхватила:
- Саша жива!..
И уже обе девушки слитно и ясным нажимом в голосе заявили оторопевшей директрисе:
- Мы это точно знаем!!!
Моргнув, Липницкая поглядела на Марию-Соледад, затем на Анечку. Обоих девочек она знала с самых юных лет, обоими тихо гордилась, обе они были очень близки с Александрой, и... И ей так хотелось им поверить! Чувствовалось в их словах какая-то запредельная уверенность, так что немного подумав, директриса осторожно убрала обратно в сейф государственную награду и сложенный в четверо бланк извещения о смерти младшего лейтенанта РККА Морозовой А.В. Так же осторожно, и даже нежно передвинула на прежнее-привычное место рамку с фотографией, мимоходом смахнув с уголка черную ленточку. Напоследок, не стесняясь взрослых воспитанниц, достала из сейфа полупустую бутылку водки и осторожно слила обратно содержимое стакана.
- Ну тогда подождем. Крепко подождем, девочки, и обязательно дождемся...