Когда-то я точно знала, что скажу убийце. Но вот он сидит передо мной, мой убийца, и в отчаянно живых огненно-черных глазах бездомная боль, и я понимаю, что сказать: "Как ты можешь играть, ведь гений и злодейство..." невозможно, а потом - что он безумен, безумен окончательно и бесповоротно, настолько, что он - убийца и он с флейтой разные, вдобавок чужие, люди.
Не станет он меня убивать. Не станет - я знаю, что он чувствует. А он уже понял, что я это знаю. Господи Иисусе, как хотелось быть смелой и твердо сказать последнее слово, выплюнуть ему в лицо... Тогда. К сожалению, теперь, когда все ясно, меня трясет - чтобы выжить, я не сделала ничего.
- Уезжай, - выдохнул тот, кто все решает сам. - Завтра будет поздно. Я все не могу поверить в то, что так повезло, в то, что прислали его, в то, что он раньше не знал моего и поэтому не отказался, в то, что своих не убивают даже из чувства долга... Теперь я что поняла, во что я влезла... "Уезжай"?! Как казалось просто - не испугаться...Только уже потом, три года спустя, краем уха... Растворился тенью в городе фонарей, не подходил ни к телефону и вскакивал от случайных шорохов. Недаром - меня ему не простили.
2. (Ханна Штейнберг, она же - Марихуана)
Холодный серый дым пушистой кошкой скользнул со стола. "Вот уже и глюки..." - меланхолично - Дым кольцами плавал по общежитию. В Петергофе снова не топили. То, что для других не было особой проблемой, стало для нее катастрофой. Подумаешь, проблема - 10 градусов по Цельсию. Пара свитеров, ватник, спальник... Она, пожалуй, единственная всерьез от этого страдала - и ей единственной деваться было некуда. Комнатенка, слишком узкая и длинная, казалась уродливой. За столом, отгороженным от двух кроватей шкафом, она свернулась на стуле в клубок и снова жадно затянулась. "Надо же, чушь какая..." - вялые размышления прервал короткий стук "SOS".
3. (Бешеный)
А я не байкер. Нет байкеров в Мурманске и не было никогда. В Мурманске был порт, и были кварталы, и была тундра вокруг. И сев даже на "Яву", ты ничем все равно не отличался от других. Летом была еще скорость... Но сколько того лета? И да, пусть у меня за спиной больше километров, чем у нашего капитана (а это правда, Блэк сам ее признал), но кому это было бы интересно? Пусть за плечами у меня почти весь Советский Союз, но это не отменит необходимости работать. Признать честно, я сбежал. Мне до чертиков надоел Мурманск, и драки в порту, и несчастные наши девчонки, безмужние жены, и вечно повышенный фон, и бесконечная мутная зима.
4. (Тимоша с третьего этажа)
- С тобой мне, что ли, спорить? - Тощая спина на такие вопросы не отвечала. Видимо, принципиально. Втайне считалось, что обладатель тощей спины ответы на все вопросы знает. Перманентно. Ворон, он - птица вещая... Дурак ваш Хаген, а не вещая птица! Хотя черт его знает, может, и не дурак вовсе, потому и молчит. Уж больно жизнь у него простая... Кажется. Откуда-то сбоку ехидный голос сказал : - Кажется - крестись!
А пошел он! Голос, к сожалению, идти отказался. Впору было начинать раскаиваться в собственных мыслях. Бля, не Ворон - так Бешеный, а хрен редьки не слаще...
5. (Анастасия Новикова - Stasy Black)
Ну что, Асенька, будем плакать? Или как мы будем? Да будь они все прокляты!... Загнали в угол. И выхода нет. Черта с два!... Я сыграю в вашу игру, уважаемые, и по вашим правилам. С пристрастиями и пороками... Со все грехи человеческие... Да ты никак боишься, Аська? Хо! Ну нет, если и идти под статью - то под расстрельную. Нам, леди, на зоне делать нечего. Боже, как я не люблю дешевых предательств. Я, в конце концов, не Иисус - и стою больше, чем 30 сребренников. Ничего... Справимся... Только вот ведь, Аська, беда какая - совсем одна осталась... Блядская жизнь...
Платить мы, Stasy, будем, а не плакать!
6. (Свен)
Заебался я быть всем м никем. А вот теперь я буду собой и никем больше.
7. (Хаген)
Смешно и как-то немножко глупо: то ли жизнь, то ли нежить. Ну почему мы придумываем себе святых?! И почему святым всегда - мученическая смерть?! И чем Златка была лучше Свена?! Да только тем, что - была...
8. (Брауни)
Почувствовал себя дурно, и слишком. Это даже не тоска. В глазах - как серые искорки... И очень не хочется быть. Возможно, вообще. В любом случае не быть собой! Проблеваться, что ли? Так ведь не помогло. И не поможет. Как бы хотелось заснуть... Третьего дня!!! Да пошли все куда-нибудь...
Слишком все это давно.
9. (Тарк Александр)
И сам с собой не примирился. Вы уж простите, ребята, надеяться-то мне больше и не на что. Вот ведь досада! Плакать хочется... А нечем. Все. Аут.
10. (Юльча - Юлька с ул.Архипова) Черный Джокер...
11. (Один из консультантов)
- Балладу о том, как рождаются варщики, во вторую главу поместить или в третью?
- Или ни в какую...
- А серьезно?
- Брысь! У меня процесс...
12. (Конев Алексей, Конни Арбатский)
Апостолы рок-н-ролла... Кто нынче Иудой???
13. (Жнец, Гинтю Хияма, Жнущий-в-Сумерках)
Ну что, так всем во всем и признаемся? Значит, я, известный как Жнец среди всего честного народа, на самом деле именуюсь Гинтю Хияма, Жнущий-в-сумерках? Владею, соответственно... Милая девушка, вам еще не смешно? Вы о такой организации - Комитет Государственной Безопасности - слышали? Во блин! Да КГБ, разумеется! Потрясающая наивность... Лучше бы сразу отрывали. Откуда я знаю, почему вы этого не знаете? Вот именно поэтому я - Жнец, а вы - под моей защитой.
14. (Михаил Изотов, он же Мастер Гиз с замредактора)
- Мишель, ты из газеты вылетишь не сегодня-завтра. Да прекрати ты этот дешевый выпендреж, в конце концов!
- Во-первых, позвольте не согласиться, что мой выпендреж дешев. Во-вторых, приложу все усилия, чтобы не вылететь.
- Фрондерство ваше детское... Ты знаешь, что тебе рубрику прикрыли?
- Так ведь это же ненадолго. А материалы мои Тамара обещала пропечатать.
- Ну, тогда и ее прикроют.
- Я полагаю, что когда все поймут, что к чему, моя рубрика уже снова откроется. - А Тамара - человек мирный, скандалов она не любит...
(1,5 лет спустя)
- Мишель, для тебя запахло паленым. Ты это понимаешь?
- Разумеется...
- Еще одна публикация - и тебе прижмут хвост.
- Конечно. Письма я тоже читал...
- А в суд за клевету...
- Не получится. Я пишу чистую правду, а они - действительно преступники. Что у нас за страна такая, где закон - что дышло....
- Вылетишь.
- С таким-то скандалом? Перейду в Москву, возьмут в "МК"
- Ты уверен?
- Что вы! Я просто уже все выяснил.
(те же)
15. (Ямамото)
Вот и Морок мертв. Доигрался. Наверное, свои. Чужим не верил. Ни на грош. Разве что Нэйрану - но кто из них чужой? Все, брат, происходит не вовремя. Так что я еще водки выпью. А... Морок был связным. Неважно. А то какие много знают - эти долго не живут. Ну очевидно, что не моим! Да ты сядь, успокойся, выпей... Конечно, лучше. Я любитель... Мне до профи - что тебе до вон той звезды. В общем, все умерли. Вот ведь херня какая...
16. (Ангел, лейтенант Ночных Демонов)
Отчаяние... И признаться страшно. "А помнишь, верили всерьез// Во все, что ветер принесет?// А нынче хочется до слез// А вот не верится, и все". Ну и что мне теперь делать? Застрелиться? Отравиться? Боже, помоги... Так ведь не помогает, скотина. Чтоб вас всех черти взяли!
Лезть на стенку, в общем, не стоит. Стенке от этого явно не легче. Мне, впрочем, тоже. Страшная вещь - отчаянье... И начинаешь жалеть, что тебе не двадцать. В двадцать, говорят, еще можно поверить заново. Будьте вы все прокляты! Впрочем, мстить я не буду.
17. (Хи Затворник)
Значит, так, прости, господи - проснись и пой! А какова цена? А грош всему этому цена, и не больше. Ну чего вы от меня хотите? И опять - все не вовремя. Лучше бы я умер...вчера. Только ведь я, идиот такой, не умер. И не фиг лезть, куда не просят! Во всех, черт возьми, смыслах. Люди, кто-нибудь, пристрелите Мальцева, что ли... А то я на него всю Преисподнюю положу к чертовой матери и Эве разом.
18. (Рокси)
А если и хватит с меня, что тогда? Об этом что, где-то кто-то спросил? А если мне - тоже хватит?! Э-эй, остановись, где ты там? А он, сука нетрепетная, нетрезвая, уже в Горьком, пока я его ищу в Питере, и он в Питере, когда я жду его в Москве, и он в Харькове, когда я бегу за ним в Горький, и он в Казани, когда я добираюсь до Харькова...
19. (Конни Арбатский)
Помолитесь за меня...
Смейся! Шутки - шутками, а вот уже не осталось... Помолитесь! Только за меня, а не на меня... Нет, я еще здесь. Только не спасет ни гитара, ни раствор, ни любовь, не спасет, не удержит, не сможет догнать, так сумейте хотя бы простить - не понять, что за силы подняли на крылья меня, что сегодня на трассе пел ветер, звеня.... Ни кола, ни двора, ни родного угла, и на всем белом свете не хватит тепла, пыль дорог стынет в сердце осколком стекла, кем сегодня дорога меня нарекла.... Ухожу, ухожу или просто иду, я мелодии ветра ловлю на лету, по обочинам яблони снова в цвету, я случайно опять призываю беду, призываю случайно и вновь не к себе, ты века и народы сплетаешь в судьбе, но ни слова опять не скажу я тебе, хоть проси, хоть убей, не поможет теперь, чьи еще имена будут в списке потерь, за твоею спиной снова хлопнула дверь, мы чужие, хоть верь, если хочешь - не верь...
Тьфу! К чему это я?
20. (Олег)
Был он циник, и был он дурак... А это не обо мне, часом?
21. (Хаген)
Умирать не страшно. Страшно, вообще-то, жить. Только кто ж в это поверит? Жнец мудр, Блэк крут... Зато Ворон развернется на колесе в тупике возле Кировского завода и уйдет в узенький, почти незаметный проход. Опять нарвался! Привет, мой герой!.. Говорят, здесь погиб Бешеный... Единство места и времени... Бред? Идите к дьяволу!
22. (Травка)
Пусто. Пусто, светло, угрюмо... Почему никто из нас не оставил детей? Ха-ай! Отзовитесь, друзья-покойнички! Никто ничего не оставил после себя. Живого.
А вот только мне не надо рассказывать, что байки - живые, или что живые - песни. Я дурак и циник, и поэтому не поверю. Пусто мне, смертнички, хотя и не одиноко. Вы же старого дружка не покинете, так ведь. Господи, дьявол, кто угодно, ну пусть я умру!
Ага. А вместо дьявола является Жнец, кукиш показывает и усмехается так ехидненько. "Ос!" - значит терпи. Только на самом деле и Жнеца-то нигде нет, а вот помереть не получается. Я бы постарался за вас, ребятки, да только у таких, как я, дети не родятся.