Кулецкий Алексей Николаевич. Роды ёжиков после ловли зайчиков

Роды ёжиков после ловли зайчиков.

Пса Левша приютил одного,

Через месяц, примерив обновы,

Блохи лазили в шкуре его,

Волоча за собою подковы.

(Игорь Алексеев)

Небольшой разговор, который можно считать преамбулой...

Батальонная курилка... Рота пришла с обеда, до построения еще времени уйма, целых полчаса. Старшина привел роту с обеда и куда-то испарился сам. Слава Богу, никакого мозгоёбства в ближайшие полчаса не будет. Можно сесть на лавочку, вытянув ноги до хруста в коленках, сбить на затылок форменную шапку, без риска нарваться на замечание со стороны кого-либо из отцов-командиров. И закурить! Закурить, глубоко затянувшись и пустив вверх кольцо из дыма! По очереди отшить всех "хвостопадов" и покайфовать... Самому!

Но это - всего лишь мечты. Толпа курсантов завалилась на площадку, обсаженную подстриженными кустами лавровишни. Народу выпало редкостное счастье - кто-то оказался весьма щедрым и пустил по кругу целую пачку сигарет. "У тебя что, отыскался дедушка - миллионер?" - поинтересовался кто-то, запихивая сигарету за лоб армейской шапки. "Бери убогий, пока дают!" - последовал незамедлительный дружеский ответ. Потянулся сизый дымок. Теперь можно потравить какие-нибудь байки, или рассказать анекдот. "Почему молдаване не едят шоколад?" - спросил один и закуривших. Народ стал дружно пожимать плечами, теряясь в смутных догадках.

Высказавший этот фундаментальный вопрос, затянувшись и выпустив струю дыма, теперь с хитрой рожей смотрел на толпу пытающихся думать военных. "Ну все, хорош! Не томи!" - послышались отдельные нетерпеливые возгласы. Постепенно интенсивность возгласов нарастала - "Слышь, хорош уже мяться, как целка! Мы не знаем!" "Потому что - от фольги изжога!" - изрек любитель загадок. Группа дружно загоготала. "Вот уроды!" - простой молдавский паренек Юра, по прозвищу "Кукушкин", злобно фыркнул и, бросив окурок мимо урны направился к зданию казармы батальона, глухо пробурчав себе под нос, - "Шоколад не едят... Это у вас изжога от фольги, дятлы!"

"Юрик, вернись, мы больше не будем!" - кто-то крикнул ему вслед. "Идите нахер!" - гулкое эхо отразилось от стен "дикого угла", в котором обитала Краснознаменная двадцать третья рота пятого батальона курсантов Симферопольского Военно-политического. "И он ушел..." - пробормотал Юрин земляк, такой же простой молдавский паренек, Генка, который в отличие от него, уходить не стал, а стоял и ржал вместе со всеми. "Слышь, Геннадий..." - подошел к нему я, - "Чего это Кукушкин так реагирует?" "Городской он...", - вздохнул Генка, выпуская струю дыма, - "Умный..." "А теперь - поясни подоходчивее!", - прикурив от его сигареты, попросил я.

"Видишь ли, Леха...", - Генка сделал задумчивое лицо, - "Услышав подобного рода анекдот, я, бля, не обижаюсь..." "Да?" - удивленно протянул я. "Да!", - он согласно кивнул в ответ, - "Кукушкин - городской... Образованный... А я - простой сельский паренек... родом из Бессарабии, что на самой границе с одесской областью.... Лех! Ну откуда бля, нам быть умными? Предпосылок нах, для этого нет!" "Как это, нет?" - спросил я, в свою очередь, выпустив струю дыма от "Родопи".

Уловив мой вопросительный взгляд, Генка продолжил, - "Элементарно! Нет таких предпосылок! Ну вот, смотри!" Он стал загибать пальцы, как будто что-то подсчитывал в уме. "Идешь, ёптать, бывало по осени в школу, предки уже ушли на работу... Ну вот, захотел по дороге пить, понимаешь, - просто пить! Нет не набухаться, а просто попить - водички я имею в виду, понимаешь?" "Геныч, я всё понимаю, пить ты захотел и что?" - моя сигарета уже приближалась к половине, а конца Генкиному рассказу пока не предвиделось.

"Ну так вот, идешь значит бля, и пить захотел..." - Геннадий снова глубоко затянулся, задумчиво посмотрев на дым. "Гендос, не томи! Скоро построение объявят, а ты так и не дорассказал!" - я посмотрел на часы, время неумолимо приближалось к половине третьего. "Ну да... Идешь, бля, такой... Стучишь в калитку к соседу, а он выходит и спрашивает - типа, бля, чего надо? Говоришь, что пить хочешь, дай нах, водички хлебнуть!"

"А он чего? Нет воды?" - вопрос непроизвольно вырвался сам собой. "Если бы воды... А он такой, тебе ковш "сухаря" бля, холодного, литровый примерно, в нос, вместо воды... Холодный, только отыгравший, из погреба выносит..." "Недурственно..." - согласился я. "Попил... стало заебись..." - заулыбался Гена, подмигнув, - "Пока соседа ждал, допил... Стало еще лучше. Потом, пока шли, еще к одному зашли, у него тоже "сухарь" свежий..." "Обалдеть! Геныч, вот это жизнь!" - моему восторгу не было предела.

"Лех, ну сам, бля, посуди, какая уж тут нах, школа, ты мне скажи, когда туда, в эту школу, приходишь ипать, уже почти "в говно"? И вот так - частенько, особенно по осени... А "сухаря" этого - в каждом доме - валом! Виноградные кусты - у всех!", - Гена как бы бессильно развел руки в стороны. Слова уже закончились, мне оставалось только так же, глубоко затянуться и молча, восторженно кивнуть.

"Ну как Леха, в таких бля условиях стать умным? Согласись, в таких условиях наука не прёт! Ну не умные мы... и что? Зато - прикольно!" - Генка докурил свою сигарету почти о фильтра, погасил окурок о край урны и закинул вовнутрь, - "Давай Лех, докуривай и пошли". Я быстро сделал последние затяжки и повернулся к Гене, который всё так же, невозмутимо продолжал.

"Поэтому я, бля, в отличие от "этих"..." - Гена кивнул в сторону крыльца батальона, намекая на бурную реакцию Юрика, - "Отношусь к данному чернушному юмору философски. Ну подумаешь, изжога от фольги... что теперь, шоколад не жрать от этого?" "Да..." - согласился я. Мы вразвалку дошли до входа в казарму. "Эй, строиться!" - с балкона четвертого этажа донесся голос дневального. Суета послеобеденного построения поглотила нас и наш разговор.

Небольшое, кое-что поясняющее отступление. Почти ностальгическое.

Тем временем, четверо курсантов Симферопольского ВВПСУ, не поехав на тушение пожара на склонах горы Ай-Петри, по согласованию с вышележащим командованием и ко взаимной выгоде всех участвующих сторон, были направлены для переноса металлического ограждения с целью устройства уличного склада готовой продукции на Симферопольской мебельной фабрике. А проще говоря - эти четверо - хорошо "зашарились".

Хорошо... не то слово! В Училище ходить не нужно - всё делаем здесь! "Завтра утром встречаемся в курилке у казармы и едем со мной!" - категорично сказал капитан. "А куда, собственно?" - спросили мы. "Нас ждет Симферопольская мебельная фабрика!" - торжественно провозгласил он. "Главное - чтобы был виден результат вашей деятельности! Итак - завтра утром - здесь!" - напутствовал нас командир взвода и, показав на курилку, по очереди пожав нам руки, убыл по своим делам.

Нужно сказать, что в закатные годы Советского Союза и первые постсоветские годы, размеры и ассортимент различного рода "шары" в нашем, да и наверное, не только в нашем, училище поражали своим разнообразием. Основной формой подобного времяпрепровождения, все же было дачное строительство, но бывали и другие варианты. Для многих офицеров из командного и преподавательского состава, отдавших изрядную часть жизни службе в Советской Армии, распад Союза стал крушением жизненных устоев, перспектив, планов и личной трагедией.

Поэтому все, кто имел какие-то возможности, попросту задвинув на службу и работу, окунулись в решение личных вопросов. Все поползли в разные стороны, прежде всего, думая о себе, любимых. А именно - в дачное или гаражное строительство, начинавшую развиваться коммерцию и тому подобные вещи. Благо хороших, пробивных и очень опытных специалистов в строительной отрасли в училище было более, чем достаточно.

Что же такое "шара"? Это неотъемлемый атрибут курсантской жизни. В двух словах - одна сторона этого явления - это курсант, у которого руки растут не из жопы, а голова находится на своем штатном месте и предназначена не только для ношения головного убора. А вторая - он выполняет какую-нибудь работу на благо родного Училища, или какого-нибудь отдельно взятого его персонажа из числа командно-политического или преподавательского состава и не только.

Попутно, в это же время, он решает свои сугубо шкурные вопросы, для чего - имеет возможность благополучно слинять в город. Разумеется, для решения этих самых вопросов именно там. Учебный же процесс в это же самое время, благополучно проходит практически без его участия, но со своевременно появляющимися соответствующими положительными отметками в зачетной книжке. Кто берет на себя решение этих вопросов? Да очень просто - тот, "кто заказывает музыку", обеспечивая курсанта работой по душе. "Спонсор", короче говоря.

Итак, наш "философ" пока даже не догадывается о своем грядущем звездном часе и живет своей тихой и неприметной жизнью в стенах училища Симферопольского, куда судьба - злодейка занесла его из стен училища Камышинского, после благополучной кончины Советского Союза. А четверо так удачно "зашарившихся", благополучно работают с листовым металлом на Симферопольской мебельной фабрике.

В наше распоряжение был предоставлен старенький, но находящийся на удивление в добром здравии сварочный аппарат и почти неограниченное количество электродов. А нашим импровизированным домом, стало находящееся в отличном состоянии бомбоубежище, где мы переодевались и ставили сварочный аппарат. "Специальное форт сооружение!" - с гордостью провозгласил один из нас. "Обсыпное, с тупиковым входом, без тюфяка над боевым покрытием..." - резюмировал я.

"А вы неплохо устроились!" - взводный придирчиво осмотрел тупиковый вход в убежище. С этими словами, он открыл ведущую вовнутрь дверь и, пошарив по стене, нащупал старенький, но крепкий выключатель, зажег свет... В центральном помещении ровными рядами стояли лакированные столы, за которыми стояли стулья. "Ебааать... А тут неплохо..." - с этими словами, он, несколько прикрыв дверь за собой, исчез за ней.

Больше он ничего сказать не смог. Мощный рев сирены заполнил все гулкое пространство необжитого помещения. Мы, озадаченные развитием событий, открыли тяжеленную дверь и заглянули вовнутрь. Рев стоял такой, что от него стали болеть уши. Капитан стоял посередине помещения и, вытаращив глаза, смотрел на нас, закрыв уши руками. "Ёб твою мать!!!" - так говорила его артикуляция.

Мы заметили на стене проема ворот рычажок "лягушки" и слегка его приподняли. Сирена, взвыв на прощание еще раз, наконец, успокоилась. "Ну пиздец!" - взводный засунул оба указательных пальца в уши - "Так и оглохнуть можно!" Он внимательно осмотрел помещение - "Нужно будет осмотреть более детально!" Видимо, решив более серьезно заняться осмотром в следующий свой приезд, он вышел на улицу, - "Вы тут давайте, без особого фанатизма, еще раз говорю... Но главное, чтобы был виден результат! Учитесь совмещать!" Мы стали учиться. Работа понеслась.

Мы, срезав сваркой часть металлического ограждения, а затем, методично, секция за секцией, переносили его на другое место, вызывая одобрительное кивание головой фабричного начальства. Вместе с этим мы обустраивали кровлю, рискуя каждый раз шлепнуться на землю, с высоты метров эдак в пять, вместе с маской и держаком для электродов. Причем отдельные следы нашей работы остались заметны даже спустя двадцать с лишним лет, после окончания нашей Альма-матер.

Никогда не думал, что довольно быстро научусь варить металл... Сам! Когда с непривычки и без сноровки в конце дня, как будто кто-то песка в глаза накидал, не смертельно. Подумаешь, ерунда какая! А ведь меня предупреждали! Мой дружок Юрка предупреждал, это с которым мы вместе жили на хате, а он - сварщик четвертого разряда... Но - научился сам, причем достаточно сносно, делать горизонтальные швы, даже иногда пытаясь делать вертикальные и потолочные.

К тому же было просто интересно - очень хорошо сквозь маску было видно, как металл с электрода по "силовым линиям магнитного поля" перетекает на место сварки. Узнал так же, как отличить шлак от металла, через стекло. Шлак светится гораздо ярче. Короче говоря - в довольно короткое время, узнал для себя массу интересного. Вот они, плюсы военного образования - раскрываешь в себе ранее никогда не проявляющиеся таланты!

Попутно мы пополняли запасы разного рода строительных материалов, за которыми должен был приехать "спонсор", наш командир взвода. А именно - деревянного бруса, швеллера, мебельного крепежа и прочих "вкусняшек", на которые был, есть и будет спрос во все времена, пока человечество занимается строительством. Пусть даже это будет собачья конура, или обычный сарай. Что там имело от этого более вышележащее командование, нам то было неведомо. Главное, что наши учебные вопросы в родном училище решались исправно и вовремя. Взводный иногда приезжал, одобрительно кивал головой и говорил, что скоро приедет с "группой захвата" для вывоза честно запасенного.

Фабула, которая могла бы стать финалом. Но - не стала.

Итак, наступил этот "один прекрасный день". Все, что предназначалось для вывоза, уже было уложено в наиболее удобном для погрузки месте. Мы, как обычно увлеченно орудовали сваркой, периодически поглядывая на дорогу в сторону КПП, дело успешно продвигалось. Вот, на ней показался грузовичок с синей кабиной. "Наши едут!" - сказал наш сварщик, глядя вдаль с высоты навеса.

Грузовичок, переваливаясь на ухабах дороги, не торопясь подъехал к нашему "специальному фортсооружению". За рулем - улыбающийся взводный. Он остановил машину и заглушил мотор, а из кузова посыпалась специально отобранная из доверенных лиц "группа захвата". Мы поздоровались с парнями, обсудили различные училищные и около училищные новости и принялись за дело - мы за свое, а они - за свое. В конце концов, материалы были закинуты в кузов, а мы успешно повалили еще одну секцию и стали отрезать лишнее, предварительно накрутив на максимум ток в сварочном аппарате.

"Чуваки, дайте немного поварить!" - приехавшие из Училища парни изъявили желание нам помочь в этом нелегком деле. Тем более, что в своей массе, они тоже понятия никакого не имели о сварке, а тут надо же, подоспела такая развлекуха, грех упускать такой случай - "Дайте попробовать, только покажите, как и что делать!"

Нам - то что, жалко что ли, - "Вот тебе держак, вот маска, извини, она на голову не одевается, в руках подержишь! Вот линия мелом нарисована, электродом туда ткнул и маску быстрее, чтобы не смотреть на вспышку... Вот собственно и все! Там, через стекло потом все видно будет прекрасно!" Ну а что, работы у нас еще валом. Мы еще успеем, наваримся по самое "не хочу", хотите поразвлечься? На, режь себе металл на здоровье, здесь много ума не нужно, главное - криво не сделать.

Образовалась даже небольшая очередь. "Парни, вы еще погадайте типа "камень - ножницы - бумага", чтобы до драки, чего доброго, не дошло!" - посоветовал мой приятель Костян. В конце концов, все разобрались. Каждый, прорезав некоторое расстояние, восторженно крутил головой и передавал сварочные принадлежности следующему желающему. Постепенно очередь дошла и до нашего философа - Геннадия. Гена, наблюдая за процессом, уже в нетерпении переминался с ноги на ногу, неподалеку, - "Бля, пацаны, давайте быстрее!". "Гена, главное - не ссать! Успеем все!" - успокаивали его уже попробовавшие. И вот он, счастливый миг... держак в одной руке, маска в другой.

Гена покачал держак в руке, - "У, бля... тяжелый..." Потом покрутил в руках маску, недовольно цыкнув сквозь зубы в сторону. Он скептически посмотрел на забрызганное окалиной темное стекло светофильтра спереди и сзади. "Как вы через это говно смотрите, через него же не видно нихера!" - спросил он, недоверчиво разглядывая тёмное стекло.

"Гена, не еби нам пожалуйста мозг! Торопил громче всех! Теперь стоит, тупит..." - закричала слегка озадаченная таким поведением, публика, - "Одевай маску на морду и - вперед, варить, публика ждет!" "Идите все в жопу, я сам знаю, что делать!" - сказал собравшись с мыслями Гена и, сделав умное лицо, отбросил в сторону намордник, - "Как вы через него смотрите, не понимаю, хоть убей!". "Я буду так!", - провозгласил он, - "Так хоть видно, что я делаю!"

Он опустился на колено и, хорошенько прищурив глаза, ровненько, по линии, шестисотамперной дугой прорезал примерно с полметра листа под мелодичный скрип отвисавших челюстей у собравшейся вокруг публики. Челюсти отвисая. в конце концов, падали и стукались о грудь у собравшихся зрителей. Зрители, в свою очередь, совершенно забыли о том, что и сами смотрят на сварку почти в упор, наблюдая за действиями нашего товарища.

"Эх, заебись!" - встав и немного поморгав, сказал Генка. Он расправил грудь и широкие плечи простого крестьянского парня, - "Ну, бля... Ну почему я не сварщик? Занятно! Если бы сегодня не в караул, попросился бы остаться с вами!" "Ну-ну... Геныч, ты крут просто невероятно..." - восторженно глядя на Геннадия, после некоторой паузы проронил кто-то из "группы захвата", - "А арматуру ты не пытался откусывать зубами?" "Не... пока еще нет...", - Гена был благодушен и доволен, как слон.

"Ай да Гена... Убил, что называется, наповал...", - публика, тихо переговариваясь между собой и вращая все еще большими от полученного впечатления глазами, расходилась без лишних слов. Попрощались тепло, но немногословно, все находились под впечатлением от увиденного. Мы пожали руку взводному, парни попрыгали в кузов, помахав нам на прощание. Мы в свою очередь, поделали им удачи и спокойного наряда. Синий грузовичок, просигналив напоследок, укатил по направлению к проходной. Впереди у парней был "большой наряд" по училищу и караул, в который должен был заступать и наш друг Геннадий.

Апогей и катарсис...

Наступил вечер и наши братья по оружию заступили в караул. К слову сказать, несмотря на кажущееся раздолбайство, к своим служебным обязанностям Генка относился исключительно добросовестно. "Я хоть и редкий еблан от природы, но в Камышине нас кое чему научили...", - говорил он. Добросовестно отстоял свои два часа на посту, так же добросовестно отсидел в караулке свои два часа бодрствующей смены. Наконец наступил тот волнующий момент, которого ждут с вожделением все, кто когда-нибудь нес караульную службу. Пришла с постов очередная смена, доведен боевой расчет на случаи неприятностей. Наконец-то можно, ослабив ремень и, в чем был, лишь сняв надоевшие хуже горькой редьки сапоги, накрывшись шинелью, немного вздремнуть.

Генка, расслабив крючок на пэ-ша и накинув на плечи шинель, улыбаясь в предвкушении недолгого сна, скрылся за дверью комнаты отдыхающей смены. В караулке снова воцарилась тишина. Начальник караула сидел в своей комнате и заполнял постовую ведомость, разводящий, с разрешения капитана тоже ушел спать, а трое караульных пили чай в столовой, отогреваясь после двух часов нахождения на постах. Полтора часа прошли быстро.

"Поднимаемся, отдыхающая смена!" - негромко сказал начальник караула, приоткрывая дверь в комнату. Привычная к караульному быту, отдыхающая смена глубоко не заснув, проснулась от того, что в темную комнату ударила полоска света. Народ, негромко чертыхаясь, еще полусонно, завозился. Они одевались с еще закрытыми глазами. Потом выходили в общее помещение вынимая оружие из пирамиды, собираясь на выходить на посты. Вышел, щурясь на свет, первый, за ним второй... Третьего караульного все еще не было. Из-за полузакрытой двери послышалась какая-то неясная возня.

"Эй, ты там что, сдох что ли?" - обернувшись на полузакрытую дверь, недовольно пробурчал в темноту сержант - разводящий, успевший собраться быстрее остальных. Через некоторое время караулку огласил истерический вопль, переходящий временами в ультразвук - "Я ослеп, бля!!!" "Что за херня!" - сна как не бывало у всех. Затем дверь в комнату отдыхающей смены открылась от довольно сильного толчка и в проёме появился недостающий караульный. Его глаза были закрыты, а по лицу градом катились слезы. Зрелище наощупь выходящего из комнаты отдыхающей смены, ищущего точку опоры растопыренными руками и с крепко зажмуренными глазами, плачущего Гены потрясло всех до глубины души.

"Так... Начинается херня...", - увидев эту картину, процедил сквозь зубы начальник караула, обращаясь к одному из караульных бодрствующей смены, - "Давай, короче, собирайся на пост, постоишь еще два часа, потом я тебе дам время отдохнуть!" "Понятно! Хорошо...", - ответил он без лишних условностей, все-таки, четвертый курс и, вместе с новой сменой убыл на пост, вместо внезапно "ослепшего" Геннадия. Капитан, начальник караула, сморщившись, как от зубной боли, доложил дежурному по училищу о том, что заболел караульный и требуется замена.

"Бля, пацаны, может, мы еще сможем ему глаза открыть?" - предложил один из бодрствующих. Отдыхать, в предвкушении грядущего представления, никто не пошел. Неравнодушные сослуживцы приступили к реабилитации пострадавшего. Гена лежал на кушетке и тихонько подвывал, слушая обмен мнениями на импровизированном консилиуме. "Я слышал, в таких случаях помогает чай!" - предложил один из курсантов. "А можно просто - яйца ему в дверной косяк зажать! Тогда глаза сами откроются. Останется только вовремя их поймать!", - предложил второй.

"Свои зажми лучше!" - заныл Гена, - "Дать бы тебе пиздюлей за такие слова!" "Хорош ныть, тяпка!", - прозвучал беспощадный ответ, - "Сейчас умываться пойдем. Вставай давай, даватель пиздюлей!" Гену взяли под руки и, без особых церемоний, поволокли в умывальник, где принялись умывать еще теплой заваркой. Наконец, плеск заварки затих, но завывания остались. "Ну, что там?", - поинтересовался сержант, - "Глаза открылись или нет?" "Бесполезно! Одни "нифиля" остались!" - со злостью в голосе ответил второй бодрствующий, - "Весь чайник ему на ебальник вылили, хоть бы что!"

"Хорошо...", - без особой уверенности в голосе произнес разводящий, - "Что еще мы сможем сделать?" Кто-то сказал, что хорошо помогают отходы от чая... "Чайник, надеюсь, не вымыли еще? Нифиля остались?" - поинтересовался сержант. "Нет! Не мыли!", - снова сбегали за чайником. "Положите ему заварку на глаза. И пусть полежит!" - капитан тоже подключился к процессу спасения и теперь, в силу своего служебного положения, руководил процессом, восполняя недостатки в медицинских познаниях. Гену снова схватили под руки, отволокли на кушетку и, на умытую караульным чаем морду, в виде маски нанесли слой чайных ошметков.

"Чего вы ему салон красоты устроили? У него глаза болят, а вы ему маску сделали, морщины на роже разглаживать! Он не шлюха, а караульный!" - оглядев Гену, ставшего похожим неизвестно на кого, задумчиво изрек начкар. "Гы...", - сказали "знахари", после чего быстро смахнули с Гениного лица косметическую маску и, скомкав её, сделали две горки в районе глаз. "Блять...", - капитан криво усмехнулся и посмотрел на лежащего и воющего Геннадия, - "Вы еще в эти горки воткните две ручки, чтобы на улитку был похож! С глазами на стебельках!"

"Раковина уже есть" - он ткнул пальцем на шинель, под которой скукожился незадачливый сварщик. "Нехер в пасочки играть... Судя по всему и это бесполезно... Смахивайте у него с ебла эту жуть!", - цыкнув в сторону, сквозь сжатые зубы произнес начкар. "Вот не зря, про таких, как ты анекдоты и рассказывают!", - произнес он в сердцах. На горизонте замаячили небольшие разборки с вышестоящим командованием по прибытии.

"Я бы тебе, банку огурцов подогнал!", - продолжал язвить капитан, глядя на Гену, - "Чтобы посмотреть, как ты в нее башкой своей дурной полезешь! Это же надо! На сварку без маски смотреть! Пиздец!" "Товарищ капитан...", - заканючил Гена, - "Ну там же через это стекло не видно нихера!" "Для таких дятлов, как ты - безусловно!", - начкара уже начинало раздражать это нытьё, - "А для нормальных людей там всё видно прекрасно!" "Оно на сварку рассчитано, понятно тебе, сын молдавского народа!" - гаркнул он ему в ухо. Гена от неожиданности вздрогнул и на какое-то время перестал ныть.

Затем вспомнили, что хорошо помогает картошка... Во всяком случае, должна помочь. Сгоняли, пока суть да дело, за ней в солдатскую столовую, благо в училищном батальоне обеспечения она была, буквально под боком у караульного помещения. Ответственное за доставку картошки лицо вернулось быстро. Смахнули с Гениного заплаканного лица заварку и принялись лечить новыми методами. Не став заморачиваться на чистку, разрезали картофелину на части и приложили два кругляшка к лицу. "О! А давайте ему фломастером на картошке глаза с ресницами нарисуем, к роже приклеим и на пост выгоним!", - предложил сержант. "А....." - стонал Гена, - "Как хуёооово!".

"Херня всё это, мне кажется...", - начкар посмотрел на сержанта и почесал затылок. Картофель, уже скорее по инерции, прикладывали в резанном, тертом и едва ли не жёваном виде - не помогало ничего... Прикладывали по целой чищеной картофелине на каждый глаз и по половинке, выжимали из картофеля сок, капая им на глаза и, даже пытались нанести на лицо штукатурку из картофельного пюре... "Блять, может грохнем его? Скажем - так сдох. Сам." - в отчаянии проговорил сержант. "Пусть поживет еще немного", - ответил начкар, - "Я его, суку варить научу!" Гена, услышав кое что о своих перспективах, застонал ёщё громче, видимо, стараясь надавить на жалость, но глаза, суки такие, не хотели открываться ни в какую.

Со стороны улицы донесся приглушенный звук мотора. "Это наверное к нам...", - произнес начкар. Наконец - то, приехал дежурный ЗиЛ, вместе с дежурным по училищу и заменой нашему страдальцу. "Что тут у вас происходит? Чего это с ним?" - подполковник озадаченно посмотрел на него. "Сами в шоке, товарищ подполковник!", - начальник караула, сделав соответствующее моменту лицо, с решительным видом пожал плечами, - "На посту отстоял, а потом глаза открыть не смог!"

Плачущего Гену осторожно погрузили в кузов и сказали не дергаться, а держаться крепче за борт. "В училище тебя спасут! Глаза твои откроются!" - говорила все еще не отдыхавшая отдыхающая смена, кряхтя и заталкивая Гену в кузов. "В крайнем случае - усыпят, чтобы не мучился!", - сочувствию сослуживцев не было предела. Кто-то даже пообещал купить ему шоколадку, правда с тем условием, что фольгу он сразу есть не станет, а оставит на потом... "Сууукииии...." - донесся до провожающих масс Генин стон.

В конце концов, все вопросы были улажены. Дежурный по Училищу, сделав отметку в ведомости, о том, что "часовые на постах несут службу согласно УГиКС", попрощался, пожелал удачи и убыл к месту постоянной дислокации. Попутно он увёз зажмурившего глаза, все еще плачущего Гену, который по-видимому, уже начал смиряться со своей горькой участью, в санчасть, в заботливые руки медицинских работников.

Постскриптум. Как и полагается в таких случаях.

...он открыл глаза примерно через десять дней, как новорожденный котёнок и с удивленной улыбкой младенца, взглянул на окружающий мир, отметив про себя, насколько он удивителен и красочен. Еще через пару дней он был благополучно выписан и снова возвращен в строй. Его восторгу не было предела. Привычное ко всему эхо курсантской казармы добросовестно повторило - мать... мать... мать...

"Гена, ну что, поедешь еще металл варить?" - спрашивали у него в роте. "Да ну вас нахер, с вашей сваркой вместе!" - отвечал он, уже скорее по привычке зажмуривая глаза и отчаянно махая руками. А когда приезжал в очередной раз в составе "группы захвата", то стоял на почтительном расстоянии от места работ и лишь судорожно тряс головой при виде держака с электродом, в ответ на приглашение...

Оставить комментарий © Copyright Кулецкий Алексей Николаевич (kuletsky@rambler.ru) Размещен: 28/12/2019, изменен: 28/12/2019. 29k. Статистика. Рассказ: События Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Мужской организм к родам не приспособлен. Однако иногда случаются исключения.

Кулецкий Алексей Николаевич : другие произведения.

Роды ёжиков после ловли зайчиков