Аннотация: О черном и белом в условиях Вооруженных Сил.
Командирская резолюция.
Решив служить - дверьми не хлопай, бранишь запой - тони в трудах; нельзя одной и той же жопой сидеть на встречных поездах.
(Игорь Губерман).
Да... иногда уровень звука от командирского визга, который порой возникает при наличии у подчиненных упущений по службе просто зашкаливает. Жаль не измерял никто. Интересные результаты могли бы быть получены. Перекрыл бы уровень самолета на сверхзвуке, или все же нет? Не менее интересными были бы результаты лингвистических исследований, в плане различного рода непереводимой игры слов и идиоматических выражений. Здесь вообще - кандидатскую диссертацию можно писать! Нет! Лучше - докторскую! Сразу! Вот как услышал эти трели и перезвоны - ручку в зубы и вперед! Главное - за звукорядом успевать.
Жизнь - это чередование черных и белых полос. Если Вам скажут что это "оттенки серого" и прочая дребедень - плюньте тому в морду! Во всяком случае - применительно к военнослужащему. Здесь вообще - сплошной штрих - код. Безо всякого перехода! Вот одна такая черная полоса внезапно пришла на смену полосе белой для одного незадачливого старшего лейтенанта, проходившего действительную военную службу в военно-строительных частях Северного флота.
Бедолага наломал дров в пору своей офицерской юности и мучился целых два года, стараясь повысить свой незавидный статус в глазах сослуживцев. Яркой белой полосой стало долгожданное присвоение очередного воинского звания. Наконец-то, впереди забрезжила надежда на постепенный личностный рост. Да и три звездочки на погонах - это вам не то, что какие-то две! Два года мучений послужили блестящей школой, результаты обучения в которой новоиспеченный старший лейтенант принялся применять на практике, "сев на коня" сразу же по получении молодого пополнения.
Служба вроде бы что называется "поперла", белая полоса жизни ожидалась широкой. Присвоение звания было соответствующим образом оформлено в офицерском зале столовой. Заветные третьи звездочки были выловлены губами из запотевшего стакана водки под пожелания успехов и дальнейшего служебного роста и помещены на свое место на погонах. "Теперь ты уже не лейтенант - теперь ты, надеюсь, офицер!" - сказал ему ротный.
Все хорошее однако, заканчивается. Внезапно причем. Вот херак по башке - и все! Еще недавно ты был почти что король, к твоим ногам сыпались цветы и свет софитов был направлен только на тебя и вот, ты уже хуже говна! А чтобы не расслаблялся. Расслабился - и вот тебе влетело нечто. Прямо в зад! Оттуда, откуда ты не ожидал. И туда, куда не очень хотелось.
На Руси, в строгом соответствии с самыми передовыми мировыми технологиями, рубероидный настил школьной крыши например, никто не делает летом, когда ничто не льет с неба. Согласитесь, так и дурак сможет. Так - уныло и неинтересно. В отличие от всего остального мира, у нас, в условиях Крайнего Севера и военно - строительного производства, крышу начинают стелить за неделю до "Дня знаний". Чтобы дождевая вода, если вдруг по причине изменчивой северной погоды пойдет северный противный дождик, лилась прямо на головы ученикам. А чтоб не спали! Чтобы не скучно было на уроках! Химия... физика... учебное пособие нужно? А вот оно! Прямо с потолка.
И знаете, что примечательно? В тех местах, где крышу стелили под дождем, или с большим трудом проковырявшись сквозь слой слежавшегося снега, на морозе, крыша впоследствии не текла еще несколько лет! В отличие от тех мест, где ее делали при хорошей погоде. Один из парадоксов нашей действительности, но это так.
Итак, до школьной линейки оставалось дней десять. "Уж небо осенью дышало", поэтому работы на крыше школы велись практически в три смены. "Целое лето страдали херней и вот, здравствуйте трудовые подвиги!" - между собой ворчали военные строители. У здания школы круглосуточно чадила битумоварка, малыш - кран "Пионер" не знал покоя, перемещая вверх-вниз емкости с расплавленным битумом и особо ретивых военных строителей, хватавшихся за гак и таким образом поднимавшихся на крышу вместо того, чтобы идти по лестнице, как все нормальные люди.
*****
К слову сказать, отношения между командным составом части и инженерно-техническими работниками из местного УНРа не были простыми, хотя многие офицеры общались между собой и вне службы. В том числе и семьями. Инженеры частенько заносились, поскольку считали себя эдакой "белой костью" офицерского корпуса, считая не царским делом хотя бы малейший намек на работу с военными строителями, пусть бы и в рамках производства. Да что и говорить, с некоторыми инженерами, особо борзые строители старших призывов, запросто разговаривали на "Ты", не особо считаясь со званиями и должностями.
Военно-строительный командир, за свою долгую службу прошедший все ступени служебной лестницы в различных отрядах, начиная от рядового, сержанта, прапорщика, курсанта военного училища и так - до подполковника, не мог об этом не узнать. Кстати сказать, каналы получения интересующей информации налажены были у него образцово - показательно.
Порой бывало, что дежурный по части, не спав всю ночь, пересчитывая по головам и контролируя в меру сил вверенный ему на ночь личный состав, встретив комбата у ворот части и доложив о том, что за время несения службы происшествий не случилось, не успевал дойти до своего помещения. Пока дежурный шел к себе, следовал звонок и дежурный по штабу, округлив глаза, говорил - "Вас вызывает командир".
Уже полусонный дежурный, спросив попутно - "Какого х.я ему еще надо!?", разворачивался и благополучно возвращался в командирский кабинет, где ему в предельно доходчивой форме доводились его упущения по службе за прошедшее время. Дежурный по части выходил от командира с задумчивым видом, зачастую с круглыми глазами и словами вроде - "Ну п.здец! Вот это барабанят!" и, если не был озадачен устранением недостатков, шел отдыхать под впечатлением от услышанного.
Быстренько "вычислив" такого рода "клевых пацанов" из числа военных инженеров, отрядный Батяня тут же переставал считать их людьми. Увидев возле КПП фигуру кого-либо из обозначенного узкого круга, пришедшего за людьми, проводя развод личного состава по местам работ, говорил во всеуслышание, что офицеры служат только в отряде, а этих "зассанцев", далее шло перечисление кого именно, дальше КПП в часть не пускать! Хотя некоторых офицеров, даже молодых, он уважал и, услышав фамилию, одобрительно кивая головой, изрекал - "Хороший офицер, хоть и ИТРовец! Ему можно доверить людей".
Иногда, командир, собрав на разводе личного состава возле себя офицеров и прапорщиков, при мысли об ИТРовцах бывало, просто впадал в неистовство. Обветренное ветрами великих строек простое, крестьянское лицо принимало воодушевленное выражение и начинало светиться мистическим огнем, как бы изнутри. Если ко всему этому прибавить вес в сто десять килограмм и рост за метр восемьдесят пять, картина получалась на загляденье. В нем оживал ораторский талант. Это был оживший памятник! Конная, блять, статуя! Его поражал настоящий "словесный понос". Как назло этот понос нападал на него почему-то чаще всего зимой и на двадцатиградусном морозе.
Тогда ранее недвижимая, парящая дыханием массовка, в виде построенных для развода по местам работ подразделений, понемногу приходила в движение, пытаясь, соблюдая дисциплину строя, одновременно запустить кровообращение в стынущих конечностях. Маленький, сутулый Начальник штаба, краснея длинным носом, постепенно принимал вид кобры с распущенным капюшоном. Кто-то из офицеров начинал мечтать о том, чтобы нарисовать НШ на спине флотской шинели знак в виде очков - для пущего сходства. Выстроенные в шеренгу перед грозными очами комбата вышеупомянутые должностные лица начинали потихоньку танцевать "степ".
В такой день производственные будни начинались как правило, с усиленного отогревания офицерами и прапорщиками ставших "пластмассовыми" ушей и носов, со словами - "Ну все, п.здец! Не чувствую!". Отрядные, встретившись на стройке в этот день с ИТРовцами из числа "авторитетных" говорили - "Из-за ваших обмороков, вроде (ФИО), чуть нахер уши и все остальное, что ниже, себе не отморозили!"
Узнавая, что кто-либо из "зассанцев" был ответственным за выполнение каких-либо серьезных работ, подполковник менялся в лице и говорил кому-либо из командиров рот фразу из армейской классики - "Поставьте туда нормального офицера! Нормального, я сказал! Где солдат - там и офицер! Чтобы и бойцов контролировал и этого... полуобморочного, блять!" Будь бы наверное на то командирская воля и требуемое количество офицеров, батя-комбат наверное бы поставил по офицеру на каждого военного строителя, чтобы всех охватить неусыпным контролем. Что ж, на то он и командир!
*****
В один прекрасный день, точнее - вечер, новоиспеченный старший лейтенант вместе со своей молодежью успешно выполнял производственное задание на здании школы. Коридоры сначала белились, потом, на определенную высоту красились стены и уже в самом конце - покрывались слоем краски полы. Военные строители к концу работы ходили как настоящие торчки, с блестящими глазами и слегка нарушенной координацией, донельзя нанюхавшиеся за день имевшихся в приличном количестве лакокрасочных материалов. Солдаты старшего призыва - как более опытные и подготовленные, возились на крыше под руководством военных инженерно - технических работников.
Когда пришло время окончания работ, старший лейтенант построил своих солдат, внимательно пересчитал и они направились в часть. Все вроде бы было нормально. Не успели военные строители улечься отдыхать, как в помещение роты зашел заместитель командира второй роты, находящейся выше этажом.
"Ты моих смотрел, когда на школе был?" - сходу спросил он. "Да, пару раз поднимался, на месте были, кровлю делали. С ними там ИТРовец был, руководил" - ответил старлей. "И ничего не заметил?" - "Нет, все были на месте". "Да то, что на месте - я знаю, я этих уродов в часть уже привел", - задумчиво сказал зам. "Так вот, они там, на крыше благополучно на.бенились", - продолжил он, - "А этот дебил увидев, что они датые, так же благополучно в УНР доложил! Завтра с утра командиру на больную башку из УНРа лопату говна - х.як! И все... Готовься брателло, завтра комбатовского визгу будет... писец всему!" - сказал замкомроты. "Хотя..." - продолжил он в задумчивости, - "П.здюлей завтра утром получим все..." Какие-либо оправдания выглядели разговорами в пользу бедных, оставалось долго и мучительно ждать впечатляющей развязки.
*****
Командир с утра был зол. Плохо их благородию с утра было. Но жизненная закалка давала себя знать - несмотря ни на что, подполковник был отглажен и чисто выбрит. От него исходил запах приличного одеколона. Вчера допоздна они отмечали в бане санчасти какой-то праздник, содержание которого было известно лишь посвященным, и судя по всему вчера им было значительно лучше. Барин изволили гуляти вчерась! Прямо как в песне - "Как упоительны в России вечера..." Что да - то да... упились они вчера знатно!
В конце концов, помещение массажного кабинета санчасти показалось командиру бальным залом офицерского собрания в праздничном убранстве. Свечи медленно оплывали в хрустальных подсвечниках, отражаясь на отполированном вощеном паркете. Дамы в вечерних платьях, с глубокими декольте, танцевали Мазурку с галантными господами - офицерами. Вышколенные лакеи в мундирах и киверах разносили шампанское в высоких бокалах, на блестящих подносах. Увидев эту картину, все присутствовавшие дружно решили, что нужно подышать свежим воздухом.
Комбат, видимо вообразивший себя гусаром, образца времен Отечественной войны 1812 года, вышел на плац и заорал на всю окружающую местность: - "Поручик! Коня мне! Где мой верный конь, поручик???" При этом он оглядел пошатываясь, свои плечи, словно пытаясь найти там как минимум фельдмаршальские эполеты, но увидев лишь свои подполковничьи погоны, с досадой плюнул в сугроб.
"Товарищ подполковник, на машине доктор в гарнизон уехал, скоро назад приедет!" - успокаивал подгулявшего батяню, новоиспеченный капитан - командир второй роты, стоявший дежурным по части, расстроенного командира. "Ах этот лекарь... стервец! Надо же! Командирского коня увел..." Сказав это, командир звучно икнул, внимательно, с прищуром, посмотрел на дежурного и продолжил - "Тогда проводи своего усталого командира поручик, до парадной! Без коня сегодня командир... без коня... пешком пойдет". Второй ротный подхватив под локоток пошатывающего подполковника, побрел к КПП.
Поскольку командир весил раза в полтора больше ротного и был на полголовы выше, их совместная траектория тоже была далека от прямой линии. Дежурный по КПП выскочил было на улицу для того, чтобы выполнить воинское приветствие и проводить военачальника. Но поскольку он был без кивера, гусарского мундира и сабли, а о шампанском в присутствии командира и думать боялся, то был тут же услан обратно, со словами - "Пшел нахер, холоп! Командир сам с поручиком в ворота пойдет!" - после чего театральным жестом распахнул ворота и, сопровождаемый и поддерживаемый дежурным по части пошел по дороге...
Это было вчера... а сегодня - командир был зол. "Лопата говна" со стороны вышестоящей, хотя и глубоко презираемой организации, с утра пораньше прилетела на больную голову, характерно чавкнув и, при этом - забрызгав всех окружающих в пределах досягаемости. Он жаждал свежей крови, а так же испытывал непреодолимое желание перекусить кому-нибудь спинной хребет своими зубами. И такой шанс у него появился.
Суету утреннего распорядка дня роты прорезал истошный вопль дневального - "Товарищ старший лейтенант, Вас к командиру части!" "Блять... начинается..." - поморщась подумал старлей, выходя за дверь помещения роты.
*****
Возле дверей штаба уже стояли в предвкушении беспощадной расправы командир и начальник штаба. По втянутой в плечи голове и растопыренным локтям комбата, старлей понял, что разговор предстоит односторонний, но при этом - весьма содержательный.
"Ну ты бля, обморок!" - вместо приветствия начал командир части. Далее началась красочная тирада относительно того, что звание старшего лейтенанта не присвоено, а "шлепнуто не за х.й", он вообще не офицер, а "х.ета из-под ногтей" и прочие милые штучки. Молодой офицер стоял и думал - "Лучше бы уж в табло зарядил, чем эту херню выслушивать!" Через некоторое время тирада, примерно в таком же виде была повторена и на утреннем разводе.
После такого душевного общения, старший лейтенант поднялся в помещение своей роты, закурил и немного подумал о чем-то своем. Нет, вешаться, или чем-нибудь травиться он не собирался, бывали времена и похуже. Он сказал себе - "Да ну его нахер!", злобно швырнул затушенный окурок в урну, взял лист формата А-4 и написал рапорт, с просьбой уволить его из рядов Вооруженных Сил. Затем спустился в штаб, молча сунул бумаженцию начальнице строевой части и пошел домой, чтобы потом взять пива и после обеда в часть уже не приходить. Ротный оказался неплохим психологом и вызывать его в часть не стал. Пусть придет в себя.
Старлей взял в ближайшем ларьке пару двухлитровых емкостей с английским пивом и еще - всякой дребедени к нему. В середине девяностых годов неплохое английское пиво вообще продавалось в каждом уличном ларьке, наряду с ликером "Амаретто" и прочей ерундой, ставшей впоследствии элитным алкоголем. Первая кружка ушла залпом. За ней, под норвежские крабовые палочки - вторая. Через некоторое время нервное напряжение стало понемногу отступать. Алкоголь начал оказывать свое знаменитое эйфорическое воздействие. Учитывая практически бессонную ночь, расслабление стало переходить в сонливость. После третьей - в уже засыпающем мозгу напоследок промелькнуло горячее желание "забить на все", лечь спать и закончить на сегодня свою мыслительную деятельность - "Пошло оно все в жопу!"
*****
С момента написания рапорта прошла неделя. Служебные будни снова поглотили старшего лейтенанта с головой. В один из дней снова раздался крик дневального по роте - "Товарищ старший лейтенант, вас к командиру части!" Офицер морщиться уже не стал - уже неделю как, все как-то стало абсолютно "по барабану". В состоянии полнейшего пофигизма, он вышел из помещения роты и спустился в штаб части.
В дверях штаба снова стоял командир, вместе с начальником штаба. Оба пребывали явно в неплохом настроении. Старший лейтенант представился и доложил о прибытии. Офицеры поздоровались. Командир держал в руках какой-то лист бумаги.
"Ну так вот..." - начал командир, - "Ты болеешь за свое дело, хоть и наломал в свое время дров, но офицером постепенно становишься. Мы подумали над твоим рапортом... Короче... На!" С этими словами комбат протянул старлею его рапорт. На пол-листа красовалась командирская резолюция, завершавшаяся парой строк, написанных огромными буквами и шикарным вензелем подполковника.
Старший лейтенант нахмурился, взял листок и углубился в чтение. Потом улыбнулся сквозь хмурое выражение лица и поглядел на командиров. Они тоже улыбались. "У тебя вопросы есть?" - спросил комбат. "Никак нет" - все еще хмурясь ответил старший лейтенант и отдал свой рапорт обратно. "Возьми себе. На память" - ответил подполковник, возвращая его автору, после чего отпустил молодого офицера с миром.
Выйдя на улицу, старший лейтенант сел на лавочку в курилке, достал сигарету, закурил и снова, улыбаясь, перечитал комбатовскую визу - "Уважаемый старший лейтенант (ФИО), у Вас пока еще не все получается, но Вы стараетесь повышать свой уровень и это видно. У Вас имеется большой потенциал. Время сейчас нелегкое и трудно всем. Поэтому наш тебе совет - НЕ ЕБИ МОЗГИ НИ СЕБЕ НИ ДРУГИМ - СЛУЖИ!"