Строго говоря, констебль лондонской полиции Грант Шаппс, мог и не просыпаться сегодня - он был в отпуске. Но привычка - дело серьезное, и пренебречь утренней зарядкой, овсянкой и прочими атрибутами истинно британского утра он не мог. Что уж тут скрывать: Грант Шаппс терпеть не мог иммигрантов, которые, по его определению относились к неевропецам. Быть может потому, что в детстве у него не сложились отношения с Муслимом, лидером банды хулиганов, состоявших из турок, арабов и пакистанцев? Или потому, что красавица Мэй Хуа, в которую он был влюблен во время обучения в полицейской школе, как-то снисходительно объяснила ему, что азиаты - более чистая и высокая раса, чем белые? В общем, не желая вдаваться в межрасовую теорию и кросс-культурные отношения, Грант Шаппс держался за то, что было ему близко и дорого - английские традиции. Он-то как раз был одним из тех немногих англичан, которые могли похвастаться длинной родословной, пестревшей валлийцами, ирландцами, шотландцами и жителями Фолклендских островов - но и только. Рыжий, с розовой кожей и голубыми глазами, он был воплощением британских ценностей. Грант Шаппс, констебль.
Овсянка была хороша. Констебль вообще неплохо готовил: немного изюма "джамбо", кураги, калифорнийского чернослива. Первосортные сливки, ложка сливочного масла высшей пробы и ни грамма сахара. Грант только поднес первую ложку ко рту, как зазвонил мобильник.
- Мням-кхам-м-м... блоп! Констебль Шаппс у телефона! - с трудом сглотнув вязкий комок коричневато-серой массы, сказал Грант. Он вообще всегда брал телефон - днем и ночью, как и полагается по инструкции. Чем нещадно пользовались мобильные хулиганы. На сей раз административным нарушением и не пахло.
- Констебль! - по привычке рявкнул в трубку старший инспектор Мергель, но потом спохватился - каким бы ни был сложным случай, Шаппс - в отпуске, а с этими чертовыми правами человека он может отказаться от любого задания и будет прав. - Констебль, - смягчил до вкрадчивого мурлыкания свой хриплый голос старший инспектор, - не хотите ли подъехать в участок?
Обычно Шаппс ответил бы только: "Есть, сэр!", взял фуражку и вывел велосипед из гаража. Но на столе стыла вкуснейшая овсянка, кофейный пар над туркой начинал приобретать очертания Тадж-Махала, а вылезать из пижамы не хотелось до смерти. Если тебе за тридцать - фланелевая пижама становится лучшим другом. И потому из горла Шаппса, помимо его воли, вырвалось:
- Зачем, сэр?
Опешив от такой наглости, молча проклиная ООН, толерантность и невинных, в общем-то, луддитов, старший инспектор Мергель (для друзей - Винни, а по паспорту - Винсент Адольф), пояснил:
- Пропал Рафаэль Хосров. Твой напарник. Вчера днем ушел из дома безо всяких объяснений, и до сих пор не появлялся. Мобильный телефон отключен, жена - в истерике, Жаннин из экспертной лаборатории - тоже.
Шаппс терпеть не мог Рафаэля: за претенциозное имя, сербскую невыговариваемую фамилию, мерзкую интрижку с 19-летней Жаннин - при том, что жена Рафаэля вот-вот должна была родить четвертого ребенка. Тем не менее, прежде всего Раф был копом - и копом отличным. Когда они вдвоем с Шаппсом брали наркоторговца в здании заброшенной пивоварни, именно Косрави словил пулю, которая должна была прошить Гранта в районе желудка. И потому, буквально вырвав у Мергеля часовую отсрочку, Грант не спеша доел овсянку, запил ее травяным чаем (поставщик - уилтширская бабушка Агата: древняя как тамошний Стоунхендж и почти наверняка - ведьма), тщательно оделся в гражданское и вывел велосипед.
- Эй, Грант, собрался в Клапам? - окликнул его сосед, Оуэн Дитрих, то ли немец, то ли поляк. - Вроде, вместе договаривались?
- Да нет, на работе забыл записную книжку, съезжу туда, поболтаю с ребятами... У Жаннин сегодня день рождения, - зачем-то соврал он.
- Ну, желаю повеселиться! - Дитрих повернул кран допотопной поливалки, поправил ее так, чтобы она брызгала строго на центр газона и ушел в дом. Сосед был неплохим малым, но никогда не выходил за пределы двора. Объясняя это агорафобией, он вроде бы и забывал о своих четырехстах фунтах веса, которые мешали ему проходить больше десяти шагов подряд. Шаппс пожал плечами: странный человек этот Дитрих - постоянно куда-то собирается, обманывает себя, чтобы потом утешиться парой тако или пицц. Такие долго не живут, сердце не выдерживает. Но лучше бы он протянул подольше: на место Дитриха в дом на Буковой аллее наверняка въедет его склочная сестрица со своей подружкой, или как это сейчас называется? Обе - фрики, волосы - фиолетовые, музыка - на всю улицу и постоянные вечеринки... Шаппс постарался выкинуть из головы страшное видение и нажал на педали.