Слишком длинная очередь у врача.
В ожидании Годо
сижу, мерзнут ноги, и жизнь сгоряча 
меркнет. На Страшный Суд не спешит никто.
Молча переговариваются в углах,
сумки чихают мобильниками, но не
у меня, и слышится "Вах"
от господина, живущего вне.
Ни у кого нет лиц, и лиц
на них нет, тесно мыслям
об ужине и "уже". Пились,
бревно, на сучки - все глаза зависли.
Чтобы избавиться от само-
убийства, нужно идти к врачу.
Самки, самцы, страхов Фудзи-яма,
щелкнувшее "Не хочу".
Ха-ха! Привет, соучастники судеб,
чайники, выставленные за дверь.
Что сказал, так не будет. Суть, хлеб,
зрелища - и поди не верь,
что не в этой троице. Ха-
мы, вперед, прямо в рот
открытой двери. За которой
шустрит Иоанн и берёт
на себя белый снег, Скорой
проезд в белом тумане, халат
с легкой примесью темноты тела. Бой,
мужичок-с-ноготок, Дюймовочка над
пролетают фанерой, как ангелы лет. Постой,
паровоз, нелегко кобыле.
Сгоряча можно что-то понять про врача.
Археологи, выдержав пазуху паузы, вырыли пуды были,
путы костей из горшков земли. Зуб, об зуб стуча,
забывает Око. О, как светло
на душе. И о-о-очередь медленно спит.
В мир с бесшумным грохотом входит зло.
Хо-хорош сей хор, сыт собой пиит.

И Он
беспощадно милостив.

		Февраль 2005