Иван Васильевич Беликов, высокий, худощавого телосложения сорокапятилетний брюнет с аккуратной 'шкиперской' бородкой, энергичной походкой шёл в баню. Настроение прекрасное, под стать воскресному, морозному дню. Ярко светит рыжее, косматое солнце. На небе ни облачка. Хрустит снег под ногами. Пар от дыхания, как от работающей ТЭЦ, валит на всю улицу. Морозец пощипывает лицо, бодрит. Красота...
Ах, как хорошо, с морозца, залезть в чисто вымытую, сухую парилку. Посидеть немного, привыкнуть, а потом жахнуть на раскаленные камни ковшик кипятка с эвкалиптом.
Дух идет по парной - закачаешься. Воздух сухой, обжигает нос, уши и всё остальное. А эвкалипт бодрит, кровь бурлит!
В бане все свои - старая, проверенная компания, с который не одна цистерна пива выпита и не один вагон тарани съеден.
Кстати о рыбе. В сумке у Ивана Васильевича лежит шикарный, копченый на ольхе, лещ! Сам ловил, сам и коптил. Запах от него такой, что на улице все оглядываются, вертят носами, завидуют!
В таком прекрасном расположении духа Иван Васильевич чуть не прошел мимо мусорки. В последний момент вспомнил, что жена дала пакет с мусором, попросила выкинуть по пути.
Беликов размахнулся, и как метатель ядра, закинул пакет в ящик метров с пяти. В яблочко! Меткий бросок еще больше поднял настроение.
В баню буквально влетел. Поздоровавшись со всеми, сразу окунулся в эту непередаваемую атмосферу веселых, подчас соленых шуток, бородатых анекдотов и смешных историй...
Место нашлось около Михалыча, внимательного на глаз и меткого на слово, крепкого мужика лет шестидесяти. На груди у него, напротив друг друга, весело переглядывались Ленин со Сталиным, грубо выполненные синей краской.
Михалыч парился как слон. В парилке с ним мало кто мог усидеть, особенно когда он начинал от всей русской души подкидывать целыми тазами. Он называл это 'погреться малость'.
Раздевшись, Беликов обернулся к Михалычу:
- Леща принес, закачаешься...
- Нормально...
Иван Васильевич открыл пакет и остолбенел. Вместо банных вещей и красавца леща на него вызывающе смотрели банки из под консервов, мятый пакет их под сока, картофельная шелуха и прочая муть.
- Твою ж дивизию.., - истина медленно доходила до Беликова.
Михалыч заглянул в его сумку, мгновенно всё понял и чуть не упал на пол от хохота.
Баня моментально подхватила смех. Пунцовый от неловкости Иван Васильевич Беликов торопливо одевался. В голове вертелось одно: 'Бежать к мусорки со всех ног. Главное, леща успеть спасти!'.