20 декабря 7208 г. Петр I издал указ, которым ввел новое летоисчисление - от Рождества Христова, а не от сотворения мира. При этом дату Рождества Христова перенес с 5500 на 5508 год от сотворения мира, а значит по новому летоисчислению 1708 год стал 1700 годом.

  

   "7208 году декабря в 20 день великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России указал сказать: Известно ему великому государю стало, не только что во многих европейских христианских странах, но и в народах словенских, которые с восточною православною нашею церковью во всем согласны, как: волохи, молдавы, сербы, долматы, болгары, и самые его великого государя подданные черкасы и все греки, от которых вера наша православная принята, все те народы согласно лета свои счисляют от Рождества Христова в восьмой день спустя, то есть, генваря с 1 числа, а не от создания мира, за многую рознь и считание в тех летах, и ныне от Рождества Христова доходит 1699 год, а будущего генваря с 1 числа настает новый 1700 год, купно и новый столетний век; и для того доброго и полезного дела указал впредь лета счислять в приказах, и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего генваря с 1 числа от Рождества Христова 1700 года. А в знак того доброго начинания и нового столетнего века, в царствующем граде Москве после должного благодарения к Богу и молебного пения в церкви, и кому случится и в дому своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям, и у домов нарочитых духовного и мирского чину, перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых, против образцов, каковы сделаны на Гостине дворе и у нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно, а людям скудным комуждо хотя по древцу или ветви на вороты, или над хороминою своею поставить, и чтоб то поспело ныне будущего генваря к 1 числу сего года, а стоять тому украшению генваря по 7 день того ж 1700 года. Да генваря ж в 1 день, в знак веселия; друг друга поздравляя новым годом и столетним веком, учинить сие: когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет, потом по знатным дворам, боярам, и окольничим, и думным и ближним, и знатным людям, полатного, воинского и купецкого чина знаменитым людям, каждому на своем дворе, из небольших пушечек, буде у кого есть, и из нескольких мушкетов, или иного мелкого ружья, учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится, и по улицам большим, где пространство есть, генваря с 1 по 7 число, по ночам огни зажигать из дров, или хворосту, или соломы, а где мелкие дворы, собрався пять или шесть дворов, такой огонь класть, или, кто похочет, на столбиках поставить по одной, по две, или по три смоляные и худые бочки, и наполня соломою или хворостом, зажигать, перед бурмистрскою ратушею стрельбе и таким огням и украшению, по их рассмотрению быть же".

  

  Но новогодняя елка тогда в России не прижилась. Ведь по традиции россияне еловыми ветвями устилали путь, по которому несли покойника на кладбище. Так что ель никак не создавала у людей праздничного настроя.

  

  Первая рождественская елка была установлена 200 лет назад - 24 декабря 1817 года в Москве. В том году Рождество семья великого князя (будущего императора) Николая Павловича встречала в Кремле. Николай Павлович незадолго до этого - в июле 1817-го - обвенчался с дочерью прусского короля Фридриха-Вильгельма III Фридерикой Луизой Шарлоттой Вильгельминой, которая приняла имя Александры Федоровны. Она-то и стала инициатором установки рождественской елки, как это было заведено на ее родине в Пруссии.

  

   Д. Доу. Портрет Александры Федоровны с детьми.

  

   Со следующего года елку стали устанавливать в Аничковом дворце в Петербурге, а после вступления Николая Павловича на императорский престол - в Зимнем дворце. На первых порах праздник с елкой Александра Федоровна устраивала только для детей.

  

  Баронесса Мария Петровна Фредерикс вспоминала: "Накануне Рождества Христова, в сочельник, после всенощной, у императрицы всегда была елка [этот обычай ввезен в Россию из Пруссии в бозе почившей императрицей Александрой Федоровной] для августейших детей, и вся свита приглашалась на этот семейный праздник. Государь и все царские дети имели каждый свой стол с елкой, убранною разными подарками, а когда кончалась раздача подарков самой императрицей, тогда входили в другую залу, где был приготовлен большой, длинный стол, украшенный разными фарфоровыми изящными вещами с императорской Александровской мануфактуры [речь идет об Императорском фарфоровом заводе, который тогда работал на полошковской глине, добывавшейся на Глуховщине]. Тут разыгрывалась лотерея между всей свитой, государь обыкновенно выкрикивал карту, выигравший подходил к ее величеству и получал свой выигрыш-подарок из ее рук. С тех пор, что я себя помню, с моих самых юных лет, я всегда присутствовала на этой елке и имела тоже свой стол, свою елку и свои подарки, эти подарки состояли из разных вещей соответственно летам; в детстве мы получали игрушки, в юношестве - книги, платья, серебро; позже - брильянты и т. п. У меня до сих пор хранится с одной из царских елок: письменный стол со стулом к нему, на коем и сижу в эту минуту; сочинения Пушкина и Жуковского, серебро и разные другие вещи. Елку со всеми подарками мне потом привозили домой, и я долго потешалась и угощалась с нее. Нас всегда собирали сперва во внутренние покои ее величества; там мы около закрытых дверей концертного зала или ротонды в Зимнем дворце, в которых обыкновенно происходила елка, боролись и толкались все дети между собою, царские включительно, кто первый попадет в заветный зал. Императрица уходила вперед, чтоб осмотреть еще раз все столы, а у нас так и бились сердца радостью и любопытством ожидания. Вдруг слышался звонок, двери растворялись, и мы вбегали с шумом и гамом в освещенный тысячью свечами зал. Императрица сама каждого подводила к назначенному столу и давала подарки. ...примерно за неделю до Рождества и "большой елки", как мы ее называли в детстве, у великих княжен Марии, Ольги и Александры Николаевн, в какой-нибудь выбранный день, делалась называемая нами "маленькая елка": тут юные великие княжны и малолетние великие князья дарили друг другу маленькие безделушки" (с. 64 - 66).

  

  В 1837 году это было 17 декабря. И той ночью случился пожар в Зимнем дворце.

  

   Пьер-Мари Жерлье. Пожар в Зимнем Дворце.

  

   Дочь Александры Федоровны и Николая I, великая княжна Ольга Николаевна, королева Вюртембергская, в своих воспоминаниях "Сон юности" так рассказывает об этом пожаре: "10 декабря мы прибыли в Петербург. 17 декабря был пожар в Зимнем дворце. Это случилось вечером. У нас была зажжена по обыкновению елка в Малом зале, где мы одаривали друг друга мелочами, купленными на наши карманные деньги. Родители были в театре, где давали "Бог и баядерка" с Тальони. В половине десятого, когда мы как раз собирались ложиться спать, Папа [Николай I] неожиданно появился у нас с каской на голове и с саблей, вынутой из ножен. "Одевайтесь скорей, вы едете в Аничков", - сказал он поспешно. В то же время взволнованный камер-лакей застучал в дверь и закричал: "Горит!.. Горит!.." Мы раздвинули портьеры и увидели, что как раз против нас клубы дыма и пламени вырываются из Петровского зала. В несколько минут мы оделись, и сани были поданы. Я еще побежала в мою классную, чтобы бросить прощальный взгляд на все, что мне было дорого. С собою я захватила фарфоровую собаку, которую спрятала в шубу, и бросилась на улицу. Там меня впихнули в сани вместе с маленькими братьями, и мы понеслись в Аничков. Нас устроили там наспех, где придется. О том, чтобы спать, не могло быть и речи. Между часом и двумя приехала Мама [императрица Александра Федоровна] и рассказала, что есть надежда спасти флигель с покоями Их Величеств. Когда Мама приехала из театра, ей сказали, что мы в безопасности. Тогда она сейчас же прошла к несчастной Софи Кутузовой (дочь петербургского генерал-губернатора, которая была очень слаба после несчастного случая) и очень осторожно сказала ей, что ей придется переехать. Она оставалась при ней, пока та перенесла вызванный этой новостью нервный припадок, и не оставила ее, пока не приехал доктор. Только после этого она прошла к себе, где Папа уже распорядился всем. Книги и бумаги запаковывались, и старая камер-фрау Клюгель заботилась о том, чтобы не оставить безделушек и драгоценностей. Отсюда Мама поехала к Нессельроде, где был приемный день и где весь петербургский свет столпился у окон, чтобы видеть пламя пожара. ...Папа всю ночь пробыл на пожаре. Утром нам сказали, что сгорел весь дворец. В обеденное время мы поехали туда и увидели, что огонь вырывается вдоль крыши, как раз над комнатами Папа. Окна лопнули, и посреди пламени виден был темный силуэт статуи Мама - единственной вещи, которую не смогли спасти, так как она придерживалась железной скобой, замурованной в стене. Когда Папа в театре узнал о пожаре, он сначала подумал, что горит на нашей половине, - он всегда был против елок. Когда же он увидел размер пожара, то сейчас же понял опасность. Со своим никогда не изменявшим ему присутствием духа он вызвал Преображенский полк, казармы которого расположены ближе всех к Зимнему дворцу, чтобы они помогли дворцовым служащим спасти картины из галерей. Великому князю Михаилу Павловичу он отдал распоряжение следить за Эрмитажем, и, чтобы уберечь последний, в несколько часов была сооружена стена, единственное, что можно было сделать, чтобы спасти сокровища, так как нельзя было и думать о том, чтобы выносить их. В это время пришло известие о другом пожаре, в отдаленной части города. Пана послал туда Сашу с частью пожарных, чтобы немедленно помочь несчастным. В это время уже прибывали полки из других казарм. Пришлось поставить заставы, чтобы сдержать толпу. Папа сам назначил генералов, которые должны были на разных этажах и в квартирах следить за спасением инвентаря. В необычайном порядке, безо всякой спешки, как будто речь шла о переезде, солдаты опустошали одно за другим все помещения от мебели, ковров и картин и превосходили себя в проявлениях доблести и ловкости при переноске тяжелых вещей. Можно было бы до бесконечности рассказывать об этом, так же как и о многом смешном и трогательном, но это завело бы нас в дебри... К Рождеству я получила свою первую обстановку: письменный стол с креслом (оно еще существует до сих пор; мой муж употребляет его в своей туалетной, и подобные ему он заказал для всех своих комнат)".

  

  Пожар не помешал рождественскому празднику с елкой, но ее поставили уже не в Зимнем, а в Аничковом дворце. По воспоминаниям баронессы Фредерикс, "...этот раз елка была грустная. Государь был ужасно нервный после пожара и все приказывал тушить свечи; ему был очень неприятен вид огня" (с. 69).

  

  Хотя император Николай Павлович к устройству елок относился с опаской, он все же уступал желанию свой жены Александры Федоровны, да и детям такие празднества полюбились. А вскоре елкой стали украшать рождественские балы и для взрослых. В следующем веке на рождественско-новогодние праздники елка пришла в каждый дом.

  

   А.Ф. Чернышев. Рождественская ёлка в Аничковом дворце. 1848 г.

  

   ИСТОЧНИКИ

  

   1.Душечкина Е. В. Русская елка: История, мифология, литература / СПб., 2002. 2.Дараган П. М. Воспоминания первого камер-пажа великой княгини Александры Феодоровны. 1817-1819 // Русская старина, 1875. - Т. 12. - № 4. - С. 769-796; Т. 13. - № 5. - С. 1-19. 3.Из воспоминаний баронессы М. П. Фредерикс // Исторический вестник. - 1898. - Январь. - С. 52 - 87. 4.Николай Первый и его время: Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков. Т. 2: Сост., вступ. ст. и коммент. Б. Н. Тарасова / М., 2000. 5.Русские императоры, немецкие принцессы: Династические связи, человеческие судьбы: Ред.-сост. А. М. Данилова / М., 2007. 6.Сон юности: Записки дочери имп. Николая I, вел. кн. Ольги Николаевны, королевы Вюртембергской // Николай I: Муж. Отец. Император / М., 2000.