Источник фото: Горно-заводское дело. 1915. № 5 (6 февраля)

  

  В ночь на 29 января (11 февраля по новому стилю) 1915 года перестало биться сердце Федора Егоровича Енакиева, долгие годы не знавшего отдыха и покоя. Скончался он в одном из подмосковных санаториев [Приложение 1].

  В среду 28 января в Москве и Подмосковье с самого утра повалил большой снег, и к утру следующего дня снежный покров достиг одного фута (более 30 сантиметров). За окнами завывала вьюга, сразу же заметая следы одиноких прохожих. В четверг дороги стали приводить в порядок: городская власть распорядилась с утра расставить во многих местах снеготаялки − неуклюжие деревянные сооружения с железной печью посередине, а подрядчики по уборке улиц спешно наняли москвичей, которые за мизерную плату набрасывали снег на сани, запряженные ломовыми лошадьми, и отвозили его на загородные свалки.

  По заснеженным московским дорогам прах с телом Федора Егоровича доставили в Никитский женский монастырь. (Ныне его нет, он был закрыт еще в 20-е годы прошлого века, в 1935 году на том месте построено здание Никитской электроподстанции).

  

  

   Никитский женский монастырь. 1881.

  

   Церковь Вмч. Никиты (справа) и церковь Вмч. Димитрия в Московском Никитском девичьем монастыре. 1882.

   Источник: Москва. Соборы, монастыри и церкви. Вып. II. Белый город / Предисл. Н. А. Н[айдено]в. М.: Типо-Литография И. Н. Кушнерева и Ко, 1882. № 6 и № 6а.

  

  В Никитском монастыре и решено было организовать прощание с Ф. Е. Енакиевым. Видимо, Никитский монастырь выбран не случайно. Размещался он на Большой Никитской улице, а невдалеке − в доме № 12 по Никитскому бульвару − проживал брат Анны Федоровны Енакиевой (жены Федора Егоровича) статский советник Георгий Федорович Винберг, занимавший должность директора Московской конторы Государственного банка Российской империи [1]. Его жена Марта Генриховна (в девичестве Капп - француженка, родившаяся в Швейцарии и приехавшая в 18-летнем возрасте в Россию) одно время была гувернанткой детей Федора Егоровича и Анны Федоровны, а позже вышла замуж за брата Анны Федоровны Георгия Федоровича. У Марты Генриховны было много фотографий Енакиевых, возможно и писем, и других документов, но архив был потерян. Сохранились лишь фото младшей дочери Енакиевых Ольги и характеристика М. Г. Капп, написанная рукой Ф. Е. Енакиева [Приложение 2]. В квартире Винбергов и остановилась Анна Федоровна, сюда же прибыли из Петрограда другие родственники Ф. Е. Енакиева.

  Недавно в метрической книге Никитской церкви при Никитском женском монастыре г. Москвы мне удалось найти запись о смерти и погребении Федора Егоровича Енакиева.

  

  

   Источник: ЦГА г. Москвы. Ф. 2124. Оп. 2. Ед. хр. 163. К. 236.

  

  В части третьей ("о умерших") метрической книги Никитской церкви Никитского женского монастыря за январь 1915 г. записано, что 29 января 63-х лет от роду умер отставной статский советник, инженер путей сообщения Федор Егорович Енакиев. Умер он "от ослабления сердечной деятельности и перерождения сосудов". Погребение совершено 31 января монастырским причтом. Погребен Федор Егорович "на местном кладбище местечка Енакиева, Бахмутского уезда, Екатеринославской губернии". Указан и номер открытого листа на перевозку тела покойного - № 21499 [2].

  Федор Енакиев завещал похоронить его в поселке, названном его именем. Близкие исполнили волю покойного. К сожалению, пока не удалось найти сведений о том, когда и как перевезли прах Федора Егоровича в Енакиево. Думалось, что запись в метрической книге Никитской церкви Никитского женского монастыря прояснит некоторые вопросы, но она лишь добавила новые. В метрической книге сказано, что погребение совершено 31 января на кладбище в поселке Енакиево Бахмутского уезда Екатеринославской губернии, но в некрологе, напечатанном 4 февраля в газете "Коммерсант", читаем: "Сейчас [то есть, 4 февраля?] тело Ф. Е. находится в Никитском монастыре. Поклониться праху покойного приходит множество сослуживцев, друзей и почитателей светлой памяти Ф. Е. Енакиева" [3]. Судя по метрической записи, прах с телом Федора Егоровича должны были отправить в Енакиево поездом уже на следующий день после его смерти, чтобы 31 января провести погребение в далеком от Москвы, за 1033 версты от неё, поселке Енакиево Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. Не нашел я никаких сведений о погребении Федора Егоровича и в архивных материалах по енакиевской Николаевской церкви при Петровских заводах, где на церковном погосте был похоронен Ф. Е. Енакиев.

  

  

   Николаевская церковь

  

  По воспоминаниям современников тех событий известно, что на похороны собрались тысячи людей, приехали представители уездного и губернского земств, присутствовали руководители завода и рудников. Заводчане установили на могиле добротную кованую ограду, из чугуна отлили памятник, тумбу и плиту, а надгробие сделали из серого бетона. Позже на верхней планке креста крупными выпуклыми буквами сделали надпись: "Инженеру Енакиеву - основателю города". Сказано кратко и ёмко. Но разве этого мало, чтобы считать жизнь не напрасно прожитой?

  В 1930-е годы на месте разрушенной Николаевской церкви построили аглофабрику. Детище Енакиева поглотило его могилу [Приложение 3].

  Многие центральные и региональные газеты и журналы на своих страницах поместили сообщения о кончине Федора Егоровича и некрологи на смерть Ф. Е. Енакиева [4].

  31 января в газете "Южный край" от имени семьи Ф. Е. Енакиева было опубликовано сообщение: "После продолжительной и тяжелой болезни скончался в Москве, в четверг, 29 января с. г., в 4 часа дня, инженер путей сообщения Федор Егорович Енакиев, о чем с глубоким прискорбием извещают ЖЕНА и ДЕТИ" [5]. "...в 4 часа дня" - это, скорее всего, ошибка, допущенная редакцией при публикации этого сообщения, полученного от семьи Енакиева; видимо, надо было написать: "...в 4 часа утра". Но уже на следующий день в некрологе, напечатанном в этой же газете, было исправлено: "В ночь на 29-е января в одной из московских санаторий скончался инженер путей сообщения Федор Егорович Енакиев..." [6]. Из этого же некролога мы узнаем и подробности о болезни, ставшей причиной смерти Федора Егоровича: умер он "от крупозного воспаления легких, осложненного болезнью сердца" [7].

  Газеты писали о Федоре Егоровиче как о фигуре не только российского, но и общеевропейского и даже мирового уровня. "Горнопромышленный и железнодорожный мир понес тяжелую утрату в лице скончавшегося в Москве инженера путей сообщения Федора Егоровича Енакиева", - отмечала газета "Коммерсант" [8].

  Пятый номер журнала "Горно-заводское дело" за 1915 год открылся траурными страницами, на которых помещены портрет покойного и извещение совета Съезда горнопромышленников юга России о кончине почетного члена совета Съезда, инженера путей сообщения Федора Егоровича Енакиева. "Живой ум покойного Федора Егоровича, его открытый характер делали его привлекательным и интересным собеседником. Его доброта и отзывчивость, несмотря на вспыльчивость и впечатлительность его, оставили о нем светлое воспоминание у всех тех, с кем он сталкивался в своей деятельности, − отмечалось в некрологе журнала "Горно-заводское дело". − Отошел в лучший мир прекрасный человек и неутомимый промышленный деятель. Мир его праху!" [9].

   "В скорбный лист отошедших в лучший мир южнорусских горнопромышленных деятелей безжалостная смерть внесла еще одно крупное и популярное имя. Не стало Федора Егоровича Енакиева, − писал Е. Могиленский. − Трудно назвать человека на юге России и в Петрограде, который не знал бы его, если не лично, то по имени. Это была одна из тех фигур, которая привлекала к себе всеобщее внимание, о которой думали, говорили и писали, как о таком, коих у нас мало.

  Богато одаренная личность, живая и талантливая натура, не знавшая отдыха и покоя, он вечно носился с проектами широкого размаха, изобретая свои и осуществляя чужие. Человек американской складки, недюжинного ума и образования − он соединял в своем характере пламенную живость и деловую осторожность − качества весьма ценные для промышленного деятеля. Одновременно в нем жила и общественная жилка. Владея основательно несколькими европейскими языками и даром слова, он по праву считался искусным оратором...

  Его бойкий ум всегда волновали все новые и новые мысли и идеи, и ни высота полета, ни недоверчивые улыбки слушателей и неудачи не останавливали его...

  В наши дни, когда гибнут не только миллионы людей, но и созданные трудами целых поколений богатства, над воссозданием коих предстоит впереди такая колоссальная работа, − потеря таких работников-созидателей, как Федор Егорович, должна быть оплакиваема всеми, дорожащими экономическим преуспеянием своей родины" [10].

  Е. М. Бабецкий в газете "Южный край" так характеризовал покойного Ф. Е. Енакиева: "Умер яркий, оригинальный человек, сошел со сцены талантливый и энергичный деятель в области железнодорожного строительства и горнозаводской промышленности, человек широких перспектив и смелых начертаний, большой практик и утилитарист, несмотря на кажущуюся экспансивность и фантастичность своих планов и проектов.

  Смерть эта - крупная утрата для Донецкого бассейна.

  Федор Егорович был во многих отношениях тем, что принято у нас называть, американцем. Натура чрезвычайно подвижная, живая, деятельная, человек неиссякаемой изобретательности, он постоянно увлекался какой-нибудь идеей и всячески стремился претворить ее в плоть и кровь, проявляя ему одному свойственную настойчивость...

  Покойный был умный человек и притом обладал бесспорным ораторским даром...

  Человек сердечный, добрый и простой, отзывчивый на всякое горе, Ф. Е. был любим в своей товарищеской среде и искренно почитаем своими многочисленными подчиненными, а в частном обиходе это был очаровательно милый человек, веселый и остроумный собеседник, хорошо образованный, много видевший, не угашавший духа в себе самом и никогда не угашавший его в других!..

  Глядя на одухотворенное и энергичное лицо Ф. Е. с густой серебряной сединой на характерной голове, казалось, что ему жить бы да жить еще многие годы, - таким молодым и сильным он казался; а между тем смерть, оказывается, сторожила его уже давно, - сердце не вынесло сорокалетней напряженной работы - ведь человек этот всегда горел - и сгорел раньше срока..." [11].

   "Имя инженера путей сообщения Федора Егоровича Енакиева тесно связано с развитием горной и горнозаводской деятельности Донецкого бассейна.

  Энергичный деятель в области промышленности Ф. Е. Енакиев являлся вдохновителем самых широких и смелых планов в области устроения горного юга и его расцвета", - писал Г. Углев в газете "Утро". - Горячий защитник железнодорожного строительства, знаток гидротехнического искусства и "путеец" Ф. Е., благодаря своей редчайшей настойчивости в осуществлении намеченных проектов, был одним из главнейших созидателей Северо-Донецкой жел. дор.

  В ярких речах Ф. Е. Енакиев доказывал на съездах горнопромышленников юга России насущную необходимость Северо-Донецкой жел. дор. как углевозной дороги в России.

  Ф. Е. быстро добился осуществления этой дороги, являясь одним из директоров-учредителей общества Северо-Донецкой жел. дор.

  Человек большого ума, талантливый, с громадной инициативой и широким размахом Ф. Е. Енакиев почти полвека отдал горнозаводскому делу, стоя во главе многих предприятий.

  Горнопромышленники оценили заслуги Ф. Е.: он был избран почетным членом совета съезда горнопромышленников, где он проявил себя одним из руководителей нашей горной промышленности.

  Ф. Е. Енакиев скончался в Москве на 64-м году жизни от крупозного воспаления легких, осложненного болезнью сердца.

  Смерть Ф. Е. - незаменимая утрата для Донецкого бассейна" [12].

  Плотного телосложения, немного выше среднего роста, с седыми усами и бородкой - такой скупой словесный портрет оставили о Ф. Енакиеве его современники. Чопорный, ибо знал себе цену, подчас даже надменный, не терпящий возражений, вспыльчивый и впечатлительный, Федор Егорович был в то же время человеком необыкновенной доброты и отзывчивости.

  31 января, в 1 час дня, панихиду об усопшем "незабвенном учредителе и директоре правления Общества Северо-Донецкой железной дороги" отслужили в управлении Северо-Донецкой железной дороги в Харькове на Вознесенской площади. А 2 февраля в 1 час дня панихида об усопшем почетном члене совета Съезда горнопромышленников Юга России Ф. Е. Енакиеве была отслужена в большом зале совета съезда (Харьков, Сумская ул., 18/20). Память члена президиума совета съездов промышленности и торговли Российской империи Ф. Е. Енакиева почтили на заседании этого совета, состоявшемся 3 февраля, а также 7 февраля на общем собрании акционеров общества Северо-Донецкой железной дороги, одним из учредителей которого был Федор Егорович. (К слову, на том собрании акционеры единогласно одобрили предложение, которое незадолго до смерти отстаивал Федор Енакиев, − об ассигновании денежных средств на развитие курортов Славянска и Святых Гор. На эти цели выделили один миллион рублей из дополнительных облигационных капиталов общества). Решение об увековечении памяти Ф. Е. Енакиева принял и XL съезд горнопромышленников Юга России, состоявшийся 21 - 29 ноября 1915 г. в Харькове [13].

  

  ***

  

  Для многих смерть Ф. Е. Енакиева стала трагической неожиданностью. Федор Егорович никогда не жаловался на нездоровье, всех удивляла его необычная трудоспособность, он постоянно разрабатывал бесчисленные проекты, настойчиво "пробивал" их в чиновничьих кабинетах, вел различные переговоры, руководил несколькими промышленными обществами, скрупулезно вникая в их дела, сам брался за осуществление своих идей, а для этого непрестанно ездил по стране и по загранице, да еще находил время для научной и общественной работы. Казалось, у этого человека неиссякаемый запас прочности. Менее чем за три недели до кончины ему исполнилось всего 63 года. Возраст, когда опыт и мудрость дают "второе дыхание"...

  И лишь близкие люди знали, что же так вдруг подкосило здоровье Федора Енакиева и подорвало его силы. В последние годы его сердце начало давать сбои. А события лета 1914 года под конец разладили его здоровье. Связано это было с пленом Федора Егоровича в Германии в самом начале Первой мировой войны.

  Впервые о плене Енакиева я услышал от его внучатой племянницы Софии Юнкене. Вначале этот факт, не скрою, вызвал недоверие. Я всегда критически отношусь к любым воспоминаниям, если они не подкреплены документальными источниками. Ведь сведения эти г-жа Юнкене узнала от своей матери, а та - от своей мамы и сестры Федора Егоровича Марии Егоровны Клевщинской (в девичестве Енакиевой), умершей еще в 1939 году. Но спустя некоторое время нашел факт о плене Федора Егоровича в некрологе, напечатанном в газете "Коммерсант" [14], о чем и написал в статье, опубликованной семь лет назад. Однако в последние годы удалось познакомиться с другими источниками, которые помогли дополнить эти сведения, а кое-что и уточнить.

  В начале лета 1914 года, как и десятки тысяч российских подданных, Анна Федоровна Енакиева отправилась на курорт в Германию. Федор Егорович, занятый работой, редко разделял ежегодные курортные выезды супруги. Выезжала Анна Федоровна туда с прислугой. Когда дети были маленькие, то брала и их с собой. С Анной Федоровной на отдых иногда отбывали сестры Ф. Енакиева - Софья Егоровна и бабушка Софии Юнкене Мария Егоровна. В тот год с Анной Федоровной, видимо, была на германском курорте и ее несовершеннолетняя дочь Ольга (ей еще не исполнилось и 14-ти лет). Но в 1914 году летний отдых Енакиевых прервался мировой войной.

  Как только началась война, Анна Федоровна Енакиева попыталась выехать в Россию. В первые два-три дня еще можно было (хотя и с большим трудом) покинуть Германию. Но Анна Федоровна, как и многие другие российские подданные, не успела. Пришлось остаться в стране, которая вдруг стала вражеской.

  В Германии и Австро-Венгрии после объявления войны оказались десятки тысяч российских подданных: курортники, экскурсанты, гастролировавшие артисты, спортсмены, принимавшие участие в соревнованиях, студенты, обучавшиеся в тамошних вузах, писатели и ученые, а также специалисты, командированные на немецкие и австрийские предприятия. Историк Н. И. Кареев, сам оказавшийся в начале войны в Германии, писал: "Сколько русских застряло в Германии, мы с точностью не знали, да так и не могли узнать. Предположительно говорилось о 15-20-ти тысячах в одном Берлине, о 40-45-ти тысячах - во всей Германии, но кто и как их считал?" [15]. А еще, по приблизительным данным, к 1 августа 1914 г., в Германии находились около 250 тысяч сезонных рабочих, прибывших из России (по другим оценкам их было более 350 тысяч) [16]. Все они стали заложниками начавшегося военного противостояния.

  В Германии разгорелась антироссийская истерия, нагнеталась шпиономания. Одна местная немецкая газета писала в те дни: "...народ в нашем городе сходит с ума. На улицах толпятся старые бабы... и ведут себя самым постыдным образом. Каждый видит в своем соседе русского и французского шпиона и считает себя призванным бить его без рассуждения... Облака принимают за аэропланы, звезды − за воздушные корабли, свертки у велосипедистов − за бомбы. Распускают слухи, будто телеграфные и телефонные провода... перерезаны, мосты взорваны, будто каждый день ловят и расстреливают шпионов, а водопроводы отравлены... Можно подумать, что мы в сумасшедшем доме..." Да и многие газеты такие настроения еще больше подпитывали своими публикациями. (Правда, и в России с каждым днем тоже нарастала антигерманская и антиавстрийская истерия. С обеих сторон люди, отравленные военной пропагандой, переставали думать и анализировать, не хотели видеть очевидное, а слухи и домыслы принимали за реальность. Что ж, это беда всех войн в истории).

  В российских газетах ежедневно печатали материалы, в которых рассказывали об обысках, которым подвергались российские подданные, глумлении над ними, о жестоком с ними обращении, избиениях, конфискации их личного имущества, арестах не только мужчин призывного возраста, но даже женщин и стариков. Писали о том, что российским подданным отказывали в медицинском обслуживании, что перевозили их в товарных вагонах, подвергали утомительным и унизительным процедурам построений и перекличек. К тому же многие российские подданные оказались без денег, не могли использовать свои аккредитивы, так немецкие банки отказывались обслуживать их счета и производить валютный обмен [17].

  Обо всех этих фактах говорилось и в правительственном сообщении "О русских за границей", опубликованном практически во всех российских газетах [18]. Правда, были и другие мнения: к примеру, М. М. Пришвин 1 августа 1914 г. сделал запись в дневнике, что приехавший из Германии русский философ Лев Шестов подтвердил все его "соображения и предчувствия": "И о "зверствах", что никаких особенных зверств нет, просто тяжелое путешествие в военное время" [19]. Н. Кареев вспоминал, что "от многих пришлось слышать об их злоключениях, арестах, дурном обращении. Всё это было однако только в первые дни..." [20].

  Федор Енакиев, как только узнал о злоключениях своей жены в Германии, немедленно выехал туда. Редко кто из мужей решался тогда на такой поступок, большинство хлопотало о своих родственниках на расстоянии. Федор Егорович, возможно, надеялся на свои знакомства с влиятельными деловыми людьми Германии, но просчитался. В Германии его сразу же задержали. Об обстоятельствах задержания Енакиева, к сожалению, ничего узнать не удалось. Известно лишь, что он оказался в германском плену [21].

  В данном случае о плене можно говорить условно. И вот почему. По мнению Н. В. Ростиславлевой, "всех задержанных в Германии в годы войны гражданских лиц российского подданства можно условно разделить на три категории. К первой категории можно отнести тех задержанных российских граждан, которые в первые месяцы войны были репатриированы на родину. Ко второй категории, на наш взгляд, следует относить российских граждан, оказавшихся в Германии на положении конфинированных. А к третьей категории - собственно интернированных лиц. Что касается первой категории, то она наиболее изучена в исторической литературе. Насколько корректно называть их гражданскими пленными - вопрос спорный. В источниках личного происхождения временное задержание воспринималось как гражданский плен. Например, Н. И. Кареев, которому на момент его задержания в Германии было уже 64 года, осмысливал его именно как плен [22].

  Какие характерные особенности положения присущи этой категории граждан? Как уже отмечалось, все они по разным причинам оказались летом 1914 г. в Германии и практически все столкнулись с недоброжелательным и нередко враждебным отношением. Важнейшая особенность Первой мировой войны - появление вражды между гражданами воюющих стран. Эмоции граждан нередко ускользали из-под контроля властей и были направлены на "враждебных иностранцев"... Большинство задержанных мужчин и женщин могли передвигаться в пределах определенного населенного пункта... [У кое-кого из них] забрали паспорта, без которых в военное время передвижение также было невозможно... в некоторых пансионах стоял караул солдат, а в квартиры к русским наведывалась полиция... Задержанные проживали в отелях, пансионах, снимали комнаты. Оплачивали апартаменты они сами, нередко с большими трудностями... Хотя свобода задержанных российских граждан и была ограничена, но они выходили в магазины, на ужин... нередко свободно передвигались по городу... Главные задачи, которые стояли перед задержанными, - получить право на выезд, получить деньги для этого через посольство Испании, которое представляло интересы России после начала войны, и достать билеты. Все эти задержанные российские подданные - кто через пять недель, кто через семь - покинули Германию... Да, на короткое время их свобода была ограничена. Но все подпадающие под обозначение временно задержанных в итоге до конца 1914 г. были репатриированы. Путь возвращения на родину российских подданных пролегал или через Данию, или через Швецию" [23].

  Сам Н. Кареев так описывал условия своего "плена" в Берлине: прибыв в немецкую столицу, ему надо было "исполнить полицейские формальности для получения разрешения жить в Берлине", после чего он снял номер в одном из пансионов; "без разрешения полиции не имел права даже переменить квартиру и обязан был являться в полицейский участок каждые три дня и т. п." [24]. В таком же положении, как и Н. Кареев, оказался в Берлине и задержанный после приезда туда Ф. Енакиев. Поэтому его статус в Германии точнее было бы определить как временное ограничение свободы, но вовсе не плен в буквальном понимании этого слова.

  Историк Николай Кареев, оказавшийся в Дрездене в военное время, обратился к своему немецкому коллеге профессору Теодору Шиману, который пользовался "личным расположением германского императора". Кареев просил его оказать помощь в возвращении российских подданных на родину. По поводу этого обращения Шиман написал письмо заместителю германского канцлера. И 8 августа Шиман вызвал Кареева из Дрездена в Берлин. А на следующий день началась интенсивная деятельность по подготовке репатриации российских подданных, к которой Н. Кареев привлек и Ф. Енакиева. Федор Егорович со свойственной ему энергией и настойчивостью занялся этим делом.

  9 августа в Deutsche Bank с разрешения немецкого правительства и в присутствии его представителей "состоялось собрание человек 30-ти немцев и русских, решивших создать два комитета: один - для собирания средств, другой - для раздачи денег нуждающимся русским подданным". Первый комитет из девяти человек возглавил проф. Т. Шиман, "наиболее же деятельными его членами из русских" были Федор Егорович Енакиев, член Государственной думы Российской империи, юрист, один из лидеров партии меньшевиков Акакий Иванович Чхенкели, известный издатель энциклопедий Илья Абрамович Ефрон и присяжный поверенный Поленовский. Илья Ефрон был главным посредником между комитетом и Deutsche Bank. Благодаря работе этого комитета был создан фонд в 16-17 тыс. марок из пожертвований и отчислений при оплате банком русских аккредитивов. В комитет также поступило еще 20 тыс. марок, переданных Ф. Е. Енакиеву испанским послом Луисом Поло де Бернабе для оказания помощи нуждающимся российским подданным. Луис Поло де Бернабе обещал Федору Егоровичу и впредь делать такие же взносы (после разрыва российско-немецких дипломатических отношений интересы российских подданных в Германии представлял испанский посол в Берлине).

  Оба комитета образовали особую комиссию для составления списков отъезжающих. От немецкой стороны в нее вошли доктор права Бернгард Кан, историк и писатель Эдвард Фукс и историк Гуго Симон, а от российской - Н. И. Кареев и Ф. Е. Енакиев. Впоследствии немецкие представители в комиссии продолжили работу в берлинской комендатуре, согласовывая там составленные списки, но Кареева и Енакиева туда уже не пускали. Наконец-то, 20 августа, состоялось расширенное заседание комиссии, где присутствовали представители министерств внутренних дел и путей сообщения, генерального штаба Германской империи, берлинской комендатуры, шведского бюро путешествий и др. На это заседание пригласили Н. Кареева и Ф. Енакиева. "Наша маленькая комиссия, - писал Н. Кареев, - выработала общие принципы отправления на родину и составила списки, послужившие для комендатуры только материалом, которым они воспользовались лишь отчасти".

  С самого начала работы комитетов, вспоминал Н. Кареев, было объявлено, что все русские подданные будут выпущены из Германии, кроме лиц мужского пола в возрасте от 17 до 45 лет, но "срока нам не говорили или, указав на срок, потом его откладывали". Каждый поезд должен был состоять из вагонов трех классов, на 400 мест в первом и втором классах и на 800 - в третьем классе. Каждый пассажир первого класса должен был оплатить проезд двух пассажиров третьего класса, а каждый пассажир второго класса - проезд одного пассажира третьего класса. Билеты же для третьего класса должны выдаваться бесплатно. С первыми же поездами (а их было по два в день) должны были выехать преимущественно больные, женщины, дети и старики. Однако, по воспоминаниям Н. Кареева, "комендатура, раздавая билеты, строго этого порядка не держалась, и многое в наших очередях было спутано". (Разрешение на выезд можно было купить и у посредников, которые на этом делали бизнес. Наживались также чины в немецкой комендатуре, которые давали разрешения в обход списка, подготовленного комиссией, и билеты по завышенной цене. Так, билет до Стокгольма стоил около 50 марок, но комендатура взимала 160, а то и больше марок).

  Ф. Енакиев и Н. Кареев разделили между собой в списках "богатых" и "бедных". На долю Енакиева выпали первые, а Карееву достались вторые. Особенно пришлось хлопотать об учительницах, участвовавших в заграничных образовательных экскурсиях и очутившихся тоже в "плену" без денежных средств. Срочно нашли деньги для оплаты их проживания в пансионе: комитет выделил 500 марок, еще столько же собрали Ф. Енакиев и И. Ефрон, помогло и испанское посольство. Группу учительниц отправили первым поездом, их сопровождал Н. Кареев [25].

  22 августа 1914 г. между российским и германским правительствами "состоялось соглашение, в силу коего разрешается выезд русским подданным из Германии и германских из России, за исключением офицеров, как состоящих на службе, так и числящихся в отставке, лиц от 17 до 40 лет, а также лиц подозрительных" [26]. 23 августа первый поезд с российскими подданными отправился с берлинского Штеттинского вокзала, проводить пассажиров приехали некоторые члены комитетов и особой комиссии от немецкой стороны и советник испанского посольства в Германии Гильцельгадо. "С собой запрещалось провозить фотоаппараты, любые бумаги и письма. Позднее специальные составы с русскими стали уходить и из других городов Германии. К середине осени 1914 г. большая часть русских подданных - женщин, детей и мужчин, не подлежавших призыву, - выехала с территории Германии и Австро-Венгрии".[27].

  В НИОР РГБ сохранились телеграммы и повестки заседаний объединенного немецко-российского комитета (в подлиннике на немецком языке), телеграмма жены Н. И. Кареева С.А. Кареевой (написанная по-немецки) и телеграмма Н. И. Кареева жене, письмо Н. И. Кареева к министру финансов П. Л. Барку (сентябрь 1914 г.). Последний документ - своеобразный финансовый отчет, в котором автор сообщал и о настроениях русских подданных в Берлине, освещал особенности их положения, характеризовал работу комитета по возвращению интернированных в Россию. Письма были опубликованы Е. А. Долговой в "Историческом архиве" [28].

  Е. А. Долгова и В. А. Филимонов на основании документов восстановили хронологию пребывания Н. И. Кареева в Германии и его проезда из Берлина в Петроград. Согласно этим данным, 23 августа Н. И. Кареев выехал из Берлина. Путь пролегал в Швецию через германский город Засниц, оттуда пароходом-паромом в шведский город Треллеборг, далее поездом в торговый порт на востоке центральной Швеции Гефле (совр. Евле), а оттуда пароходом в Финляндию. Прибыл Н. И. Кареев в Петроград 28 августа [29]. Почти неделя ушла на то, чтобы добраться из Берлина в Петроград. Тогда как путешествие между двумя столицами в мирное время совершалось тогда за 22 часа. Не известно, когда отбыли из Берлина Енакиевы: в тот же день, что и Кареев (первым или вторым поездом), или в последующие дни. Но зная характер Федора Егоровича, можно предположить, что он стремился вывезти свою семью на родину как можно скорее.

  Напряженная работа по организации помощи российским подданным и их отъезду на родину, оскорбительные ограничения, которые испытал Федор Егорович в Берлине, и чувство беспомощности для впечатлительного Федора Енакиева, человека с гордым характером, не терпящего унижений, стало настоящим ударом и по самолюбию, и по здоровью. Ударом, который приблизил его смерть.

  

  ***

  

  Мне не хотелось бы идеализировать Федора Енакиева, делать из него икону. Он был сыном своего времени и, как говорят марксисты, сыном своего класса. Скуповатый, он не привык впустую разбрасываться накопленным капиталом, но никогда не отказывал в помощи нуждающимся, тратил значительные средства на значимые с его точки зрения проекты, помогал родственникам, обеспечил богатым приданым сестер. Крупный акционер многих промышленных и транспортных компаний, он оставил жене и детям немалое наследство [Приложение 4].

  В студенческие годы Енакиев терпел большую нужду и жил только уроками. Поэтому поставил цель вырваться из круга бедности. Ему это удалось. В 1885 году он удачно женился, взяв в жены Анну Федоровну - дочь тайного советника Ф. Ф. Винберга [30], возглавлявшего Экспедицию заготовления государственных бумаг, которая печатала бумажные денежные знаки, кредитные билеты и почтовые марки Российской империи. После венчания с Анной Федоровной начался стремительный рост карьеры Федора Егоровича в промышленном мире. Но успехов и в бизнесе, и в науке, и в общественной деятельности Федор Егорович добивался своими способностями, огромным талантом и знаниями, хотя связи, поддержка влиятельных людей и, конечно, капитал, в то время многое значили. Енакиев не прекращал учиться всю свою жизнь, следил за всеми техническими новинками, знакомился с достижениями во всех областях знаний, поэтому и поражал окружающих своей образованностью и эрудицией. Овладевший еще в молодости четырьмя иностранными языками (немецким, французским, итальянским и польским − и это не считая латыни), он уже в зрелом возрасте взялся за изучение английского и персидского.

  

  Наследие Федора Енакиева многогранно: это его дела и идеи, это его бесчисленные проекты - как воплощенные, так и нереализованные. Но среди всех этих дел и проектов сам он считал главным создание Русско-Бельгийского металлургического общества, строительство Петровского (ныне Енакиевского) завода и угольных рудников, вокруг которых возник поселок, названный в 1898 году его именем. Здесь, в донецкой степи, он лично руководил постройкой завода и железной дороги, подыскивал кадры для нового предприятия, занимался его финансовыми делами, поставками оборудования и материалов. После пуска завода Ф.Е. Енакиев не часто бывал на заводе, но в каждый свой приезд он не только интересовался производственными вопросами, но и заботился о развитии поселка.

  

  

   Енакиево Бахмутского уезда. Общий вид Петровских заводов РБМО

  

   "Заслуги мои, как общественного деятеля юга России, запечатлены постановлениями Бахмутского уездного и Екатеринославского губернского земских собраний 1898 г., почтивших меня отличием, редко выпадающим на долю гражданина, связав мое имя с названием той местности, где я трудился над созданием металлургических заводов и угольных копей, столь значительных по своей производительности, что в безводную степь ныне привлечено, нашедшее там средства к существованию, население в 40.000 душ", − с гордостью заявил он в "Отповеди члену Государственной думы третьего созыва инженеру путей сообщения Николаю Львовичу Маркову..." [31]. В год кончины Енакиева население поселка, по некоторым источникам, составляло уже более 50 тысяч, а на заводах и рудниках работали около 20 тысяч человек [Приложение 5].

  

  Много энергии и финансовых средств Федор Егорович Енакиев вложил в Русско-Персидское горнопромышленное общество, учрежденное им совместно с горным инженером, видным металлургом, директором Александровского завода Брянского общества Алексеем Михайловичем Горяиновым (Горяйновым). Для переговоров с персидским правительством они послали горного инженера Николая Николаевича Курмакова и Станислава Юльевича Ломницкого (Рэджэпа), которые позже провели исследования рудных богатств в персидской Азербайджанской провинции. 23 сентября 1898 года при содействии русского правительства А. М. Горяинову и Ф. Е. Енакиеву персидским правительством была предоставлена на 70 лет концессия на изыскание и эксплуатацию медных, серебряных и свинцовых рудников в Азербайджанской провинции.

  Для изыскания руд и образования торговых и промышленных предприятий в этой провинции 12 мая 1900 г. было учреждено товарищество на паях "Инженеры А. М. Горяйнов и Ф. Е. Енакиев". В 1903 году товарищество стало называться Русско-Персидским горнопромышленным товариществом, а с 1906 года - Русско-Персидским горнопромышленным обществом. В состав общества входили рудники и копи в районе Карадага, медные рудники в бассейне реки Чорох, концессии в Мезандерской провинции (Мазендеране). Основной капитал общества составлял 630 тыс. руб. Стоимость карадагской концессии в 1912 г. превышала 378 тыс. руб., а в 1915 г. уже увеличилась до 472,6 тыс. руб.

  За свою деятельность на посту директора общества Федор Енакиев был отмечен персидским шахом одной из высших наград страны − орденом Льва и Солнца второй степени с Зеленой лентой. Но предприятие столкнулось с трудностями, поэтому долгие годы Енакиеву пришлось вести переписку с персидским правительством и российским Министерством финансов и организовывать переговоры с различными иностранными и отечественными банками и компаниями, чтобы сдвинуть дело с места. Сложности возникли с финансированием этого проекта, да и не все экспедиции по разведке месторождений оказались удачными. Лишь незадолго до смерти Федору Егоровичу удалось привлечь значительный французский капитал на развитие Карадагских рудников. [32].

  

  Немало труда потребовала от Енакиева и организация общества Северо-Донецкой железной дороги. С такой идеей он впервые явился в петербургский Северный банк еще в августе 1905 года, а вскоре выехал в Брюссель и Париж, чтобы познакомить тамошних банкиров со своим планом. Проект Федора Егоровича их заинтересовал, но его рассмотрение затянулось на длительные месяцы. Все это время имя Енакиева звучало в правительствах России и Франции, его предложения живо обсуждали в кабинетах министров финансов этих стран графа В. Н. Коковцова и Жозефа Кайо, на заседаниях правлений крупнейших банков. У Енакиева появился и влиятельный оппонент в Государственной думе − ее депутат, председатель "комиссии о путях сообщения" Н. Л. Марков, который отстаивал интересы частных железных дорог. Жаркие споры между ними продолжались не один год. Но все-таки Северо-Донецкую железную дорогу решено было строить по проекту Енакиева − от станции Лихая до Льгова через Лиман и Харьков. В этом помогло Федору Егоровичу и то, что он привлек на свою сторону председателя правления Петербургского международного банка С. С. Хрулёва, который вместе с Ф. Е. Енакиевым и А. А. Бунге стал одним из учредителей созданного в 1908 году Общества Северо-Донецкой железной дороги. Ф. Е. Енакиев был одним из крупных акционеров Общества Северо-Донецкой железной дороги (владел 2000 акций).

   "Ф. Енакиев сразу схватил со свойственной ему быстротою сообразительности все значение этого проекта для отечественной промышленности вообще и горной в частности и, вложив всю свою колоссальную энергию в осуществление сего дела, блестяще осуществил его, − отмечал Е. Могиленский в статье "Памяти Ф. Е. Енакиева". − Помимо непосредственного факта создания данной углевозной дороги, заслуга покойного состояла в том, что он является первым, после длинного затишья в концессионном железнодорожном строительстве России, вновь проложившим путь иностранным капиталам в русское железнодорожное дело, и по его стопам уже пошли без особенного труда десятки других учредителей, обогативших нашу сеть новыми, весьма полезными дорогами". Но осуществление проекта гладко не шло, каждый его шаг требовал огромных усилий со стороны Ф.Е. Енакиева вплоть до его кончины [33].

  

  Неугомонная натура Федора Егоровича требовала всё новых и новых дел. Вместе с горным инженером-геологом Людвигом Ипполитовичем Подгаецким он готовит научный труд "Антрацит, его настоящее и будущее на юге России". И совместно же с Л. И. Подгаецким разрабатывает проекты расширения и переустройства Мариупольского порта и строительства железнодорожной линии Штеровка − Мариуполь. Это должно было способствовать вывозу донецкого минерального топлива морским путем за границу и в Балтийское море. Проект реконструкции Мариупольского порта был полностью одобрен технической комиссией отдела торговых портов Министерства торговли и промышленности, что помогло Енакиеву выбить кредит на его осуществление. Перед началом мировой войны на расширение и переустройство порта уже поступило 11 миллионов рублей. Енакиев постоянно следил за началом работ в Мариуполе, пока смерть не прервала его участие в реализации этого проекта. Журнал "Горно-заводское дело" в номере № 24 за 1913 г. отмечал, что "в этом превращении Мариупольского порта в порт, удовлетворяющий требованиям южной горной промышленности, значительная доля заслуг принадлежит Ф. Е. Енакиеву как по инициативе, так и по затрате нужных средств на составление проекта" [34]. [Приложение 6].

  

  В 1889 г. Ф. Е. Енакиев вошел в состав Петербургского элеваторного акционерного общества, оставаясь там до 1901 г. Но его членство в обществе не ограничивалось лишь получением дивидендов по акциям, здесь он развернул кипучую деятельность. У Федора Егоровича возникла идея создать в Ревеле (ныне Таллинне) самый большой в империи и один из крупнейших в мире элеваторов. К этому проекту он привлек академика архитектуры Антона Антоновича Клевщинского, который позже станет свекром сестры Ф. Е. Енакиева Марии Егоровны. Архитектурную часть проекта Ревельского элеватора подготовил Антон Клевщинский, а инженерно-техническую - Федор Енакиев, который непосредственно и руководил строительством на месте. Сооружение элеватора было закончено 20 апреля 1893 г.

  Так в эстляндской столице появился увенчанный тридцатиметровой башней шестиэтажный "небоскреб", как его тут же назвали. Это был самый мощный в стране и крупнейший в то время в мире зерновой склад - объемом свыше 4 млн. пудов. Элеватором восхищались на Парижской всемирной выставке, для экспонирования на которой специально изготовили макет. Ревельскому элеватору была посвящена статья Антона Клевщинского, напечатанная в пяти номерах ведущего архитектурного журнала Российской империи - петербургского "Зодчего" за 1893 год. В этой статье он отметил особую роль Ф. Е. Енакиева в реализации элеваторного проекта. А сам Федор Егорович опубликовал несколько печатных работ, в которых определил основные направления элеваторной торговли в России на перспективу [35].

  

  Начав в 1876 г. службу на Николаевской железной дороге, Федор Егорович спустя десять лет стал директором Общества Балтийской железной дороги. По его инициативе в 1888 г. впервые в России введены пониженные поясные тарифы на пригородном железнодорожном сообщении. В 1892 г. он стал одним из учредителей Первого общества подъездных железных путей России. С 1911 года Ф. Е. Енакиев активно участвовал в учреждении и дальнейшей деятельности Русского судостроительного общества. Более 20 лет Федор Егорович был директором правления Петербургского (Петроградского) металлического завода, постоянно добиваясь значительных казенных заказов для предприятия, что способствовало его расширению и реконструкции. Благодаря Енакиеву коренным образом был преобразован и Черноморский цементный завод. Многие годы он состоял членом правления Русского паровозостроительного и механического общества [36].

  

  В работе съездов горнопромышленников юга России Федор Егорович стал принимать еще со времени постройки Петровских заводов. А в 1904 г. его избрали уполномоченным съездов, обязанности которого он исполнял до 1910 года. К каждому слову, к каждому предложению Енакиева здесь прислушивались, его мнение было авторитетным. Поэтому в 1912 году на XXXVII съезде горнопромышленников юга России Ф. Е. Енакиев единогласно избран почетным членом Совета съезда [Приложение 7]. С середины 1890-х годов Енакиев принимал участие в деятельности Общества для содействия русской промышленности и торговли, а потом и в съездах представителей промышленности и торговли, избирался членом президиума совета этого съезда [37].

  

  Федор Егорович был одним из учредителей Русско-Итальянской торговой палаты, созданной в 1910−1911 г.г., избран членом ее комитета, возглавил горный, металлургический и механический отдел палаты. Ему принадлежит огромная роль в укреплении торгового сотрудничества между Россией и Италией накануне Первой мировой войны [38].

  

  Неутомимая энергия Ф. Е. Енакиева не давала ему замкнуться в рамки лишь торгово-промышленной деятельности. Крепкий хозяйственник, преуспевающий промышленник, Федор Егорович развил и кипучую общественную деятельность. Он заботился о детских приютах, с 1896 г. был почетным членом попечительства детских приютов Новгородской губернии, а в 1899 г. был утвержден почетным членом Главного комитета по сбору пожертвований в пользу детских приютов при Ведомстве учреждений императрицы Марии [39].

  Ф. Е. Енакиев также выступал с различными общественными инициативами по расширению прав местного самоуправления. Летом 1905 года он вошел в состав специального бюро, которое разрабатывало программу политических и экономических преобразований в Российской империи. А в ноябре того же года Федор Егорович стал одним из учредителей партии октябристов: его подпись, наряду с именами А. Гучкова, М. Родзянко, Ю. Милютина и других деятелей русского консервативного либерализма, стоит под программным воззванием партии "Союз 17 октября". Ф. Е. Енакиев вошел в состав ЦК партии октябристов и активно занимался подготовкой первого съезда "Союза 17 октября". На съезде Федор Егорович возглавил окраинную (национальную) комиссию и выступил с докладом по этому вопросу [40].

  В 1906 году он пытался баллотироваться в Государственную думу от Екатеринославской губернии, но, возмущенный фальсификациями со стороны бахмутских властей и невозможностью проводить полноценные предвыборные встречи с населением, снял свою кандидатуру. Об этом он заявил в "Открытом письме к избирателям Бахмутского уезда", написанном им 29 марта 1906 года на станции Енакиево. "... самое горячее мое желание послужить населению уезда, для которого, смею думать, в течение многих лет я трудился не без пользы... Истинный патриотизм требует подчинения не только личных, но и партийных интересов великому служению общенародного блага", − писал Ф. Енакиев [41].

  

  С 1909 года Федор Енакиев совместно с выдающимся архитектором Л. Н. Бенуа усиленно работал над проектом преобразования северной столицы Вот как сам Леонтий Бенуа вспоминал о начале их совместной работы: Ф. Е. Енакиев "... очень много читал, изучал городское дело и зная, что я страшно этим интересуюсь, предложил мне и М. М. Перетятковичу принять участие в его трудах. Я ничего лучшего не мог себе представить, как сотрудничать с ним, так как вопросы путей сообщения были ему близки и знакомы... Почти целый год до 1910 года мы были заняты этим делом" (цит. по: Лисовский В. Г., с. 278). Позже к ним присоединился и Н. Е. Лансере.

  Их общие наработки Ф. Е. Енакиев, в присутствии Августейшего Президента Академии художеств, Ее Императорского Высочества великой княгини Марии Павловны (тети Николая II), изложил 7 января 1911 года на IV съезде русских зодчих в докладе "Основы развития современных городов". Съезд постановил ходатайствовать об образовании особой комиссии с участием представителей Академии художеств и городской думы для рассмотрения предложений докладчика.

   "В 1912 году Енакиев развил свой план... спроектировав целый новый город для полумиллионного населения" (Л. Н. Бенуа; цит. по: Лисовский В. Г., с. 280). В том же году Федор Егорович опубликовал серьезное научное исследование "Задачи преобразования С.-Петербурга" − книгу, по которой учились многие поколения российских градостроителей. Перспективы и планы к проекту исполнили Л. Н. Бенуа, Н. Е. Лансере и М. М. Перетяткович. К слову, этот проект предусматривал не только расширение и реконструкцию столицы, но и строительство в ней метрополитена возвышенного типа на железобетонных эстакадах (магистральную линию будущего метрополитена спроектировал М. М. Перетяткович).

  Федор Егорович не только разрабатывал свой план преобразования Петербурга, но уже и пытался воплотить некоторые его идеи в жизнь. Еще в 1910 г. он стремился вовлечь французских инвесторов в проект строительного общества, которое должно было заняться возведением на Михайловской площади нового здания городской думы. Но против этой идеи выступила сама городская дума. Спустя два года Енакиев предложил французским банкам инвестировать строительство наземной лини метро между Выборгской стороной и центром города, но, узнав, что строительными работами будут заниматься немецкие фирмы, французы дали отказ (Берар Ева, с. 249).

  С присущей ему настойчивостью Федор Егорович пытался реализовать свои замыслы. В феврале 1913 г. Ф. Е. Енакиев письмом обратился к графу П. Ю. Сюзору, который был председателем оргкомитета IV съезда русских зодчих. С помощью графа Сюзора и Л. Н. Бенуа ему удалось заручиться поддержкой великой княгини Марии Павловны. Она "предложила у себя во дворце выставку рисунков и таблиц и обещала пригласить Государя, чтобы познакомить с этим делом, а главное заинтересовать (это самое трудное!) его" (Л. Н. Бенуа; цит. по: Лисовский В. Г., с. 281). 25 марта в Аничковом дворце состоялась аудиенция Ф. Е. Енакиева и Л. Н. Бенуа с императором Николаем II. "Давал пояснения Енакиев, в том числе о своем проекте части города на Выборгской стороне, чем чрезвычайно заинтересовал Государя" (Л. Н. Бенуа; цит. по: Лисовский В. Г., с. 281). "Подробно об этой встрече рассказывают докладные записки Л. Н. Бенуа... и Ф. Е. Енакиева в день встречи. Царя к себе фактически заманила в гости великая княгиня Мария Павловна, августейший президент Академии художеств и тетя Николая, которая жила в Аничковом дворце и устроила так, чтобы приехавший в гости царь ознакомился с проектами.

  По мнению Бенуа и Енакиева, изложенному в записках, царь проявил интерес к проекту, отметил, что стадион на Выборгской стороне очень бы подошел для проведения Олимпийских игр через три года после Берлина. Заинтересовался Николай II и вопросом средств, на которые должен был быть осуществлен проект. Ф. Е. Енакиев ответил, что МВД необходимо разработать проект обложения оценочным сбором казенных и железнодорожных имуществ - этот сбор и покроет все расходы по проекту. Николай II сказал, чтобы авторы обратились с этим к министру внутренних дел и министру путей сообщения. Час спустя после начала осмотра Николай II сказал, указывая на проекты: "Это великолепно", и покинул галерею Аничкова дворца, где происходила встреча" (А. С. Сухорукова. Дело об урегулировании Петербурга, с. 14).

  Хотя в докладных записках Ф. Е. Енакиева и Л. Н. Бенуа говорится, что император заинтересовался проектом, но это впечатление было обманчивым. В своем дневнике за 25 марта 1913 года Николай II записал:

   "25-го марта Благовещение.

  В 10.20 поехал в город с дочками; две младшие отправились в Аничков, а я с Ольгой в Конногвардейский манеж на традиционный парад в пешем строю. Конная гвардия представилась блестяще. После относа штандарта пошел в казармы полка, где пил здоровье. Завтракал в Зимнем Дв[орце]. Назначил Козлянинова флиг[ель]-адъют[антом]. Посетил т. Михень, столп семейства, заехал к Мама и вернулся в Царское] С[ело] в 4 часа. Был серый холодный день. Погулял. В 8.20 снова поехал в Питер - на концерт инвалидов. Он прошел хорошо, особенно отделение балалаечников. Переоделся в театре и в 11 ½ поехал на ужин в полк. Время прошло быстро и весело. После песенников были цыгане". О посещении Аничкова дворца всего несколько слов: "Посетил т. Михень, столп семейства..." (т. Михень - тетя императора великая княгиня Мария Павловна). А о проекте Енакиева и Бенуа - ни слова.

  В апреле 1913 г. великая княгиня Мария Павловна сообщила, что "Его Величеством будут преподаны указания о дальнейшем направлении этого дела". Но, как с горькой иронией отмечал Л. Н. Бенуа, "Государь никаких указаний не преподал, предоставляя своим энергичным и умным министрам положить все под сукно!" (цит. по: Лисовский В. Г., с. 281).

  Федор Енакиев стучался во все двери местных чиновничьих кабинетов. Было много надежд на встречу с Петербургским городским головой графом Иваном Ивановичем Толстым. Один из образованнейших людей империи, бывший министр народного просвещения, нумизмат и археолог, граф И. И. Толстой заинтересовался проектом Енакиева и Бенуа. Но и центральная, и городская власти посчитали его пока преждевременным, так как он требовал огромных затрат. Характерен в связи с этим отказ Совета Министров финансировать предложенное Ф. Е. Енакиевым строительство нового объединенного железнодорожного вокзала в столице, а это была основная идея Федора Егоровича, причем, по словам Л. Н. Бенуа, "прекрасная идея" [Приложение 8].

  И все же Федор Егорович не опускал рук. Он начал писать вторую часть своего научного труда о преобразовании северной столицы. По словам Л. Бенуа, "в 1914 году Ф. Е. Енакиев полностью закончил свое сочинение, но в начале 1915 года смерть унесла этого энергичного талантливого деятеля. Он оставил обширные материалы, которые, несомненно, должны будут дать ценные указания при составлении плана города" (цит. по: Лисовский В. Г., с. 281). В 1916 г. городской голова обратился к сыну Ф. Е. Енакиева Борису с просьбой предоставить, с дальнейшей передачей в городской музей, материалы и исследования покойного Федора Егоровича, относящиеся к проекту преобразования Петербурга, а также вторую часть этого труда "Исторический очерк планирования Петербурга". Борис Федорович Енакиев дал на это согласие [42].

  

  ИСТОЧНИКИ

  

  1. Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1915 год / Издание Т-ва А. С. Суворина - "Новое время". М.: Гор. Типография, 1915. Третий отдел. С. 82.

  2. ЦГА г. Москвы. Ф. 2124. Оп. 2. Ед. хр. 163. К. 236.

  3. Ф. Е. Енакиев (некролог) // Коммерсант. 1915. № 27 (4 (17) февраля. С. 3.

  4. Енакиев Ф. Е. Некролог // Новое время. 1915. № 13988. С. 7, ст. 1; Ф. Е. Енакиев (некролог) // Коммерсант. 1915. № 27 (4 (17) февраля). С. 3; Федор Егорович Енакиев. Почетный член Совета Съезда горнопромышленников юга России. (Некролог) // Горно-заводское дело. 1915. № 5 (8 февраля). С. 10364 - 10365; Могиленский Е. Памяти Ф. Е. Енакиева // Горно-заводское дело. 1915. № 10 (15 марта). С. 10639 - 10640; Южный край. 1915. № 12520 (31 января). С. 1; Южный край. 1915. № 12522 (1 февраля). С. 1; Бабецкий Е. М. Ф. Е. Енакиев. (Некролог) // Южный край. 1915. № 12522 (1 февраля). С. 7, ст. 3 - 4; Южный край. 1915. № 12531 (6 февраля). С. 5; Утро. 1915. № 2564 (1 февраля). С. 1; Углев Григорий. Памяти Ф. Е. Енакиева // Утро. 1915. № 2566 (4 февраля). С. 5 и др.

  5. Южный край. 1915. № 12520 (31 января). С. 1.

  6. Южный край. 1915. № 12522 (1 февраля). С. 7, ст. 3.

  7. Там же.

  8. Ф. Е. Енакиев (некролог) // Коммерсант. 1915. № 27 (4 (17) февраля). С.3.

  9. Федор Егорович Енакиев. Почетный член Совета Съезда горнопромышленников юга России. (Некролог) // Горно-заводское дело. 1915. № 5 (8 февраля). С. 10365.

  10. Могиленский Е. Памяти Ф. Е. Енакиева // Горно-заводское дело. 1915. № 10 (15 марта). С. 10639 - 10640.

  11. Бабецкий Е. М. Ф. Е. Енакиев. (Некролог) // Южный край. 1915. № 12522 (1 февраля). С. 7, ст. 3 - 4.

  12. Углев Григорий. Памяти Ф. Е. Енакиева // Утро. 1915. № 2566 (4 февраля). С. 5.

  13. Южный край. 1915. № 12520 (31 января). С. 1; Южный край. 1915. № 12522 (1 февраля). С. 1; Труды XL Съезда горнопромышленников Юга России (21 - 29 ноября 1915 года). Том I. Харьков: Тип. Б. Бенгис, 1916. С. 7; Торгово-промышленный мир России. Пг., 1915. Отд. 1. С. 24; Хроника Совета Съезда горнопромышленников юга России // Горно-заводское дело. 1913. № 17. С. 7210; Утро. 1915. № 2564 (1 февраля). С. 1; Углев Григорий. Памяти Ф. Е. Енакиева // Утро. 1915. № 2566 (4 февраля). С. 5.

  14. Ф. Е. Енакиев (некролог) // Коммерсант. 1915. № 27 (4 (17) февраля). С.3.

  15. Кареев Н. И. Пять недель в германском плену // В немецком плену. М., 1915. С. 17.

  16. Богомолов И. К. Русские подданные в Австро-Венгрии и Германии в июле - октябре 1914 г. // Россия и современный мир. 2017. № 2 (95). С. 145; Абдрашитов Э. Е. Российские подданные в Германии в августе 1914 г. и формирование образа германского врага в годы Первой мировой войны // Научные ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. Экономика. Информатика. 2012. № 1 (120), вып. 21. С. 170; Ростиславлева Н. В. "Был все эти незабываемые годы гражданским пленным № 52": о статусе русских в Германии в годы Первой мировой войны // Новый исторический вестник. 2020. № 3 (65). С. 79 - 80.

  17. Возвратившиеся // В немецком плену. М., 1915. С. 45 - 47; Абдрашитов Э. Е., Крючков И. В. Положение россиян в Германии в августе 1914 года (по материалам отечественной публицистики) // История и историческая память. 2011. № 4. С. 66 - 86; Абдрашитов Э. Е. Российские подданные в Германии в августе 1914 г. и формирование образа германского врага в годы Первой мировой войны // Научные ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. Экономика. Информатика. 2012. № 1 (120), вып. 21. С. 170 - 177; Паликова Т. В. М. В. Танский о пребывании русских в Германии в начале Первой мировой войны // Вестник Бурятского государственного университета. 2014. № 7. С. 74 - 77; Плохотнюк Т. Н. Регламентация положения российских подданных в Германии после начала Первой мировой войны // Гуманитарные и юридические исследования. История и археология. 2018. № 4. С. 94, а также газеты "Московские ведомости", "Коммерсант", "Новое время", "Наш край", "Утро" за август - сентябрь 1914 г.

  18. О русских за границей (Правительственное сообщение) // Московские ведомости. 1914. № 199 (28 августа). С. 2 - 3.

  19. Пришвин М. М. Дневники. 1914-1917 / Подгот. текста Л. А. Рязановой, Я. З. Гришиной. СПб.: Изд-во "Росток", 2007. С. 84.

  20. Кареев Н. И. Указ. соч. С. 18.

  21. Ф. Е. Енакиев (некролог) // Коммерсант. 1915. № 27 (4 (17) февраля). С. 3.

  22. Кареев Н. И. Указ. соч. С. 11 - 20; Кареев Н. И. В недавнем плену у немцев // Русские записки. 1914. № 1. С. 89 - 103.

  23. Ростиславлева Н. В. Указ. соч. С. 81 - 83]. Е. А. Долгова, Н. А. Дмитриева и Ю. Штольценберг также считают, что речь шла скорее не о "плене": Долгова Е. А., Дмитриева Н. А., Штольценберг Ю. "Я в вашем распоряжении". Письмо Карла Лампрехта Николаю Карееву, 1914 г. // Диалог со временем. 2021. № 77. С. 368.

  24. Кареев Н. И. Пять недель в германском плену. С. 15.

  25. Кареев Н. И. Указ. соч. С. 14 - 19.

  26. Московские ведомости. 1914. № 195 (23 августа). С. 2.

  27. Кареев Н. И. Указ. соч. С. 19; Богомолов И. К. Русские подданные в Австро-Венгрии и Германии в июле - октябре 1914 г. // Россия и современный мир. 2017. № 2 (95). С. 154 - 155.

  28. "Свое право писать... я обосновал на нашем товариществе по науке": Деятельность Н. И. Кареева в Комитете по оказанию помощи русским в Германии. 1914 г. / Текст к публ. подг. Е. А. Долгова // Исторический архив. 2013. № 3. С. 126 - 136.

  29. Долгова Е. А., Дмитриева Н. А., Штольценберг Ю. Указ. соч. С. 369 - 370; Филимонов В. А. Н. И. Кареев и Первая мировая война: взгляд очевидца и рефлексия историка // Вестник Нижегородского ун-та им. Н. И. Лобачевского. 2015. № 1. С. 107.

  30. ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 125. Д. 477. К. 58.

  31. К вопросу о предприятии Северо-Донецкой железной дороги. Отповедь члену Государственной Думы третьего созыва Инженеру Путей Сообщения Ник. Льв. Маркову Инженера Путей Сообщения Ф. Енакиева. СПб.: Типо-Литография Н. И. Евстифеева. 1908. С. 51.

  32 Акционерно-паевые предприятия России. M., 1912. С. 180; Акционерно-паевые предприятия России. M., 1915. С. 218; Акционерно-паевые предприятия России. М., 1917. С. 270; Енакиев Ф. Е. Торговые и промышленные интересы России в Азербайджане. (В связи с учреждением о-ва Тавриз. и Юж.-Кавк. ж. д.). СПб., 1908: Ломницкий С. (Рэджэп). Персия и персы: Эскизы и очерки. 1898-1899-1900 гг. СПб.: Изд. А. С. Суворина, 1901. С. 3; Курмаков Н. Н. Карадагские рудные месторождения: Отчет Н. Н. Курмакова. СПб.: Типо-лит. Н. Евстифеева, 1902; Горно-заводское дело. 1915. № 10 (15 марта). С. 10640.

  33 К вопросу о предприятии Северо-Донецкой железной дороги. Отповедь члену Государственной Думы третьего созыва Инженеру Путей Сообщения Ник. Льв. Маркову Инженера Путей Сообщения Ф. Енакиева. СПб.: Типо-Литография Н. И. Евстифеева, 1908; Горно-заводское дело. 1915. № 10 (15 марта). С. 10640; Бовыкин В. И. Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны. М.: РОССПЭН, 2001. С. 127 - 140; Утро. 1912. № 1687 (30 июня). С. 4.

  34 Енакиев Ф. Е., Подгаецкий Л. И. Антрацит, его настоящее и будущее на юге России: К проекту Азов. горнозавод. ж. д. К.: Тип. С.В. Кульженко, 1910; Горно-заводское дело. 1913. № 24 (22 июня). С. 7377; Енакиев Ф. Е., Подгаецкий Л. И. 1. Пояснительная записка к проекту нового бассейна Мариупольского порта. 2. Смета на работы по проекту расширения Мариупольского порта. 3. Чертежи. Харьков: Тип. Б. Бенгис, 1910.

  35 Енакиев Ф. Е. Об устройстве в Ревеле зернохранилищ-элеваторов. СПб.: Тип. А. М. Менделевича, 1888; Енакиев Ф. Е. Устройство и эксплуатация магазинов-элеваторов общего пользования в Германии, Австро-Венгрии и Эстонии. Отчет по загран. поездкам в 1884, 1888 и 1889 гг. инж. Ф. Енакиева. СПб.: Типо-лит. А. М. Менделевича, 1890; Енакиев Ф. Е. Общие основания устройства железными дорогами зернохранилищ и элеваторов. СПб.: Тип. И. Ефрона, 1893; Горно-заводское дело. 1913. № 24 (22 июня). С. 7376; Клевщинский А. А. Магазин-элеватор на разгрузочной площади № 1 нового бассейна Ревельского порта // Зодчий. 1893. № 8. С. 63 - 64, листы 37 - 38, Зодчий. 1893. № 9. С. 70 - 71, Зодчий. 1893. № 10. С. 78 - 80, Зодчий. 1893. № 11. С. 86 - 89, Зодчий. 1893. № 12. С. 95 - 98.

  36 Горно-заводское дело. 1913. № 24 (22 июня). С. 7376 - 7377; Горно-заводское дело. 1915. № 10 (15 марта). С. 10640; Бовыкин В. И. Финансовый капитал в России накануне Первой мировой войны. М.: РОССПЭН, 2001. С. 243 - 251.

  37 Горно-заводское дело. 1913. № 24 (22 июня). С. 7377; Хроника Совета Съезда горнопромышленников юга России // Горно-заводское дело. 1913. № 17. С. 7210; Торгово-промышленный мир России. Пг.: Типография "Т-во худож.печати", 1915. Отд. I. С. 24.

  38 Торгово-промышленный мир России. Пг.: Типография "Т-во худож.печати", 1915. Отд. VII, ч. I. С. 11.

  39 Памятная книжка Новгородской губернии на 1896 год. Новгород: Губ. Тип., 1896. С. 14; Памятная книжка Новгородской губернии на 1898 год. Новгород: Губ. Тип., 1898. С. 15; РГИА. Ф. 763. Оп. 2. Д. 1475.

  40 Партия "Союз 17 октября". Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК. В 2-х томах. Т. 1. Протоколы съездов и заседаний ЦК. 1905 - 1907 гг. М.: РОССПЭН, 1996. С. 27 - 68, 103 - 106, 136 - 142, 163 - 190, 206 - 207, 217 - 218, 261.

  41 Енакиев Федор. Открытое письмо к избирателям Бахмутского уезда. Екатеринослав: Типо-литография М. С. Копылова, 1 апреля 1906.

  42 Енакиев Ф. Е. Основы развития современных городов // Труды IV Съезда Русских Зодчих. СПб.: Гос. Типография, 1911. С. 607 - 625; Задачи преобразования С.-Петербурга. Исследование Ф. Е. Енакиева, инженера путей сообщения. СПб., 1912; XIV съезд русских зодчих // Зодчий. 1911. № 2. С. 9 - 12, № 3. С. 21 - 22, № 4. С. 36; Берар Ева. Империя и город. Николай II, 'Мир искусства" и городская дума в Санкт-Петербурге 1894 - 1914 (Пер. с франц.). М.: Новое лит. обозрение, 2016. С. 237 - 249; Вайтенс А. Г. Идеи и проектные предложения по преобразованию Санкт-Петербурга 1910 гг. (к 100-летию со времени разработки) // Интернет-вестник ВолгГАСУ. Сер.: Политематическая. 2011. Вып. 1 (15); Градостроительство России середины XIX - начала XX века. Книга третья / Под общ. ред. Е. И. Кириченко. М.: Прогресс-Традиция, 2010. С. 99 - 100; Дневники императора Николая II. 1894 - 1918. Том II. Часть 1. 1905 - 1913 / Ответ. ред. С. В. Мироненко. М.: РОССПЭН, 2013. С. 745; Лисовский В. Г. Леонтий Бенуа. СПб.: "Белое и черное", 2003. С. 277 - 285; Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909 - 1917 гг. / 1913 год. М.: РОССПЭН, 2005. С. 208 - 210; Семенов С. В. Система управления градостроительными процессами в Санкт-Петербурге начала XX века // Вестник БГТУ им. В. Г. Шухова. 2017. № 11. С. 90 - 91; Сухорукова А. С. Петербургская городская дума и проблемы градостроительства в конце XIX - начале XX века. Автореферат дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. СПб., 2000. С. 17 - 18; Сухорукова А. С. Дело об урегулировании Петербурга // Петербургские исследования. 2014. № 5. С. 7 - 22.

  

  ПРИЛОЖЕНИЯ

  

  Приложение 1. София Юнкене (внучка сестры Ф. Енакиева Марии Егоровны, в замужестве Клевщинской) рассказала мне: от своей мамы она слышала, что московские родственники Анны Федоровны Енакиевой порекомендовали Федору Егоровичу лечение в московском санатории. Что это за санаторий? То ли Грибнево (Гребнево), то ли Гриднево или Груднево. Так как сведения г-жи Юнкене о "плене" Ф. Е. Енакиева подтвердил некролог, напечатанный в газете "Коммерсант", то я предположил, что речь идет о санатории в Гребнёве, о чем и написал в статье, опубликованной семь лет назад. Однако Е. В. Антосюк сообщил мне, что известный историк, исследователь истории санатория в Гребнёве А. Ю. Послыхалин пациента с фамилией Енакиев в документах конца 1914 г. - начала 1915 г. не нашел. В 2016 г. Александр Юрьевич Послыхалин издал книгу о санатории в Гребнёве [Дневник имения-санатория Гребнево 1913-1917 гг. Подмосковная усадьба во времена Первой мировой войны и революции. Транслитерация текста, исслед. и коммент. А. Ю. Послыхалина. М., 2016]. Я просмотрел именной указатель, и там, действительно, фамилии Енакиев не нашел. Поэтому в сегодняшней статье ограничился лишь словами: "Скончался он [Енакиев] в одном из подмосковных санаториев". Хотя и здесь есть неясность: в одних некрологах и сообщениях о смерти Енакиева написано, что умер Федор Егорович в подмосковном санатории, в других извещается о его смерти в Москве. Так что поиски санатория, где провел свои последние дни жизни Ф. Е. Енакиев, продолжаются. Без сомнения, это должен быть санаторий, популярный среди богатых и именитых пациентов (такой, как в Гребнёве или в Надеждине). И это должен быть санаторий, где лечили воспаление легких и сердечные болезни. Возможно, название санатория, о котором говорила г-жа Юнкене, связано не с местностью, а с именем главного врача? "Груднево" похоже на "Руднево", в Москве тогда была лечебница знаменитого доктора С. М. Руднева, но то была хирургическая больница, а не санаторий.

  Приложение 2. Фотография Ольги Енакиевой и характеристика Марты Капп, написанная рукой Федора Енакиева, хранятся в семейном архиве внучатого племянника Анны Федоровны Енакиевой (урожденной Винберг), видного ученого-математика профессора Эрнеста Борисовича Винберга (родился в 1937 г. - умер в мае 2020 г. от коронавирусной пневмонии).

  

  

  

  

  Приложение 3. О закрытии Николаевской церкви я не однажды беседовал в конце 1980-х годов с участницей тех событий Цилей Моисеевной Скибинской. В 1925 году она вступила в партию большевиков, одно время возглавляла женское движение в городе. Была одним из руководителей городской организации "Союза воинствующих безбожников". Циля Мосеевна мне рассказывала, как участвовала в разрушении Николаевской церкви, которая располагалась на территории нынешнего металлургического завода (на том месте потом была сооружена аглофабрика). На ее глазах уничтожалась и могила Ф. Е. Енакиева, которая находилась возле Николаевского храма. Кстати, Циля Моисеевна говорила, что прах Енакиева был перезахоронен на Божковском кладбище. Но в своих рассказах постоянно путалась, другим людям говорила совсем иные версии о судьбе могилы Енакиева (якобы были разрушены лишь ограда и надгробие, а останки Федора Егоровича так и остались лежать в земле), поэтому у меня ее рассказы особого доверия не вызывали. Но все-таки я внимательно осмотрел старую часть Божковского кладбища, но никаких признаков перезахоронения Ф. Е. Енакиева там не нашел. Слышал я и молву о том, что могилу Федора Енакиева после разрушения храма вскрыли вандалы, искавшие там ценности, которые, по их мнению, должны были обязательно положить в захоронение такого богатого человека. Но так ли это было, сегодня никто достоверно не может подтвердить. Одно только точно: на месте могилы Федора Енакиева теперь стоит аглофабрика Енакиевского металлургического завода.

  Приложение 4. У Федора Егоровича и Анны Федоровны Енакиевых были три сына: Федор (1886 г. р.), Георгий (1888 г. р.) и Борис (1893 г. р.) и две дочери: Елизавета (1890 г. р.) и Ольга (1900 г. р.).

  Георгий (Юрий) Федорович выбрал военную карьеру, в 1908 г. окончил Михайловское артиллерийское училище. Служил он в гвардейской конно-артиллерийской бригаде, которой одно время командовал его дядя генерал-майор Василий Федорович Винберг. По сведениям за 1 января 1910 г. он подпоручик, по данным на август 1916 г. - штабс-капитан, в том же году ему пожалован чин гвардии капитана. В 1916 г. женился, вместе с женой Валентиной Михайловной проживал на Каменноостровском проспекте в том же доме, что и его мама Анна Федоровна. Полковник лейб-гвардии конной артиллерии Г. Ф. Енакиев принимал участие в Белом движении, эмигрировал в Германию. Умер 6 августа 1960 года в Голландии. Похоронен на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа [Общий список офицерским чинам Русской Императорской Армии. Сост. по 1-е января 1910 г. СПб.: Военная типография, 1910. С. 162; РГВИА. Ф. 2177. Оп. 7. Д. 349; Волков С. В. Офицеры российской гвардии. Опыт мартиролога. М.: Русский путь, 2002. С. 183; Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917 - 1997. В шести томах / Сост. В. Н. Чуваков. Т. 2. М.: Российская государственная библиотека, 1999. С. 492; Grezine, Ivan. Inventaire nominatif des sepultures russes du cimetiere de Ste-Genevieve-des-Bois. Paris, 1995. P. 130].

  Федор и Борис продолжали дело отца. Федор Федорович Енакиев окончил Институт инженеров путей сообщения. Сначала жил с родителями на Мойке, 16, работал в службе движения Петербургской сети Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, с 1915 года проживал отдельно от родителей в доме № 21 на Гатчинской площади (некоторое время до женитьбы по этому адресу жил и брат Георгий), работал в управлении по сооружению Копорской железной дороги, а год спустя - в управлении службы пути Северо-Западной железной дороги. Борис после смерти отца тоже проживал вместе с мамой Анной Федоровной на Каменноостровском проспекте, в 1916-1917 годах был членом ревизионной комиссии в Русско-Персидском горнопромышленном обществе, одним из учредителей и директором-распорядителем которого был его отец [Весь Петроград на 1916 год. Адресная и справочная книга г. Петрограда. Пг., 1916. Второй отдел, с. 1325. Третий отдел, с. 231; Весь Петроград на 1917 год. Адресная и справочная книга г. Петрограда. Пг., 1917. Второй отдел, с. 1417. Третий отдел, с. 234].

  Елизавета, как только началась мировая война, вступила в Петроградскую Святого Георгия общину Красного Креста. В статусе медсестры военного времени она была причислена к лазарету имени великой княгини Милицы Николаевны при управлении генерал-инспектора по инженерной части. После революции эмигрировала, вышла замуж за полковника 12-го драгунского Стародубовского полка Константина Константиновича Зандера, скончавшегося после тяжелой болезни 15 июля 1930 года во Франции, в Русском доме в Сент-Женевьев-де-Буа и похороненного там же на местном кладбище. Елизавета Федоровна Зандер (Енакиева) умерла 19 октября 1969 года в Белграде [Список сестер милосердия Российского общества Красного Креста, назначенных для ухода за ранеными и больными воинами в лечебных учреждениях Красного Креста, военного ведомства, общественных организаций и частных лиц: составлен по сведениям, имеющимся в Канцелярии Главнаго управления Российскаго общества Краснаго Креста к 1-му августа 1915 года. Пг.: Государственная типография, 1915. С. 434; Незабытые могилы. Российское зарубежье: некрологи 1917 - 1997. В шести томах / Сост. В. Н. Чуваков. Т. 2. М.: Российская государственная библиотека, 1999. С. 579; Grezine, Ivan. Inventaire nominatif des sepultures russes du cimetiere de Ste-Genevieve-des-Bois. Paris, 1995. P. 142]

  Как, кроме Георгия и Елизаветы, сложились после революции судьбы вдовы и детей Федора Егоровича, не известно. Скорее всего, путь у них был один - эмиграция, а по кому-то, может быть, прошлись и большевистские репрессии.

  Приложение 5. В краеведческой литературе можно прочитать, что в середине второго десятилетия XX века в местности вокруг Петровских заводов проживали лишь более 16 тысяч человек. Но как тогда быть с утверждением Ф. Е. Енакиева о том, что "в безводную степь... привлечено нашедшее там средства к существованию население в 40000 душ" [К вопросу о предприятии Северо-Донецкой железной дороги. Отповедь члену Государственной Думы третьего созыва Инженеру Путей Сообщения Ник. Льв. Маркову Инженера Путей Сообщения Ф. Енакиева. СПб.: Типо-Литография Н. И. Евстифеева. 1908. С. 51]. И это сказано еще в 1908 году! Преувеличил Федор Егорович? Но и Вим Пеетерс, на основании данных бельгийских архивов, пишет, что Енакиево насчитывало в 1914 году не менее 25 тысяч жителей и еще 50 тысяч временных работников [Пеетерс Вiм. Сталь у степу. К., 2000. С. 37]. Вопрос этот заставил меня изучить несколько десятков документов, чтобы найти на него ответ. О своих изысканиях я написал в статье "Сколько нас было?" [Купцов Александр. Именем Енакиева. Сколько нас было? // ЕР. 2014. 11 января. № 2 (13680). С. 8 - 9]. Приведу эту статью в несколько совращенном варианте.

  Статистика свидетельствует, что в конце XIX в. - начале XX в. Центральный Донбасс переживал настоящий демографический бум. Но еще в 80-е годы XIX века это была малолюдная местность. На всю Веровскую волость, которая занимала большую часть современного Енакиева, в 1886 году было всего 790 дворов, в которых проживали лишь 2229 душ мужского пола и 1831 женского. Даже в волостном центре - Веровке (Верещагина) - числилось только 120 дворов и 651 житель, имелись паровая мельница и пять лавок. В шести верстах от Веровки находилась небольшая железнодорожная станция Петровская, в 12 верстах - станция Волынцево. Самым крупным селом в волости считалась Ильинка (Дебальцева) при речке Булавин Колодезь, где было 192 двора и 930 жителей, действовала одна лавка, в год проводились две ярмарки. При протоке Меченском располагалась Еленовка (Волынцева, Афанасьевка) со 104 дворами и 530 жителями. Елизаветовка (Барановка, Хоботова) насчитывала 55 дворов и 335 жителей, там действовал винокуренный завод. Ольховатка входила в состав Чернухинской волости Славяносербского уезда. В 402 дворах в селе проживали 2848 человек, действовали две лавки и ренский погреб (магазин, торгующий виноградными винами), ежегодно проводились три ярмарки. Корсунь был в составе Скотоватской волости Бахмутского уезда: в 479 дворах здесь проживали 3054 жителя, имелись арестантский двор и восемь лавок, в год организовывались две ярмарки [Волости и важнейшие селения Европейской России: Издание Центрального статистического комитета / Выпуск VIII. Губернии Новороссийской группы. СПб., 1886. С. 25, 27, 40].

  С вводом в действие Петровского завода численность населения здесь резко выросла. По данным переписи 1897 г. только в пос. Петровского завода (будущем Енакиевском поселке) проживали 3167 человек (2236 мужчин и 931 женщина), в 1899 г. на заводе трудились 2665 постоянных работников, были аптека, больница на 30 коек, два врача, три фельдшера, провизор, баня, заводская школа на 250 детей, отдельно школа для иностранных детей [Екатеринославская губерния. Выпуск второй. Памятная книжка и Адрес-календарь на 1901 г. Екатеринослав: Типо-Литография Губернского Правления, 1900. С. 87]. А уже в 1910 году на Петровских заводах числились 4596 работников [Список фабрик и заводов России. 1910 г. По официальным данным фабричного податного и горного надзора. М. - СПб. - Варшава, 1910. С. 279]. В 1912 году губернская управа сообщала, что численность работников Петровских заводов составляла более 7 тысяч человек [Приложения к постановлениям Екатеринославского губернского земского собрания 47-й очередной 1912 года сессии. Екатеринослав: Типография Губернского Земства, 1913. С. 1466]. В годы Первой мировой войны она превысила 8 тысяч человек. И это без учета временных и сезонных работников. К этому надо добавить три угольных рудника (Веровский, Софиевский и Бунге), на каждом из которых трудились приблизительно по две тысячи человек. Еще от 350 до 375 человек работали на Нарневском руднике П. П. Казакевича, несколько тысяч человек служили в многочисленных торговых заведениях, на мелких предприятиях, на железнодорожных станциях и в сфере услуг.

   "Поселок Енакиево с группой прилегающих поселков насчитывает свыше 30 тыс. населения, главную массу которого составляют рабочие Петровских заводов и их семьи, и подобно Юзовке является промышленным и бытовым центром целого района", - отмечалось в 1912 году на декабрьской сессии Екатеринославского губернского земского собрания [Журналы Екатеринославского губернского земского собрания 47-й очередной сессии 1912 года. Екатеринослав: Типография Губернского Управления, 1913. С. 368].

  А по данным губернской земской управы за 1915 год в поселке Енакиево проживали 16 515 человек, в остальных населенных пунктах Еленовской (бывшей Веровской) волости 30706 человек. И это лишь данные о русском и еврейском населении (русских было 46591, евреев - 630), без учета католиков, протестантов, мусульман и других "иноверцев", проживавших тогда в этой местности [Журналы заседаний Екатеринославского губернского земского собрания очередной сессии 1915 г. Екатеринослав: Типография Губернского Земства, 1916. С. 858].

  Сохранились сведения и о населении, занимавшемся в основном сельскохозяйственным трудом. "Список населенных мест Бахмутского уезда Екатеринославской губернии" содержит информацию за 1908 г.: в Корсуне Скотоватской волости проживали 5275 жителей, в селах Еленовской волости - 6512 человек [Список населенных мест Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. Екатеринослав: Типография Губернского Земства, 1911, с. 34 - 37]. В Ольховатке Чернухинской волости было 3876 жителей [Список населенных мест Славяносербского уезда Екатеринославской губернии. Екатеринослав: Типография Губернского Земства, 1911, с. 30 - 31].

  Удалось отыскать и данные, по которым можно судить о масштабах притока населения в поселки при Петровских заводах. "Горнозаводские уезды - Бахмутский и Славяносербский - ежегодно привлекали по меньшей мере около 300 тысяч пришлого рабочего люда, - сообщалось на декабрьской сессии губернского земского собрания в 1909 году, - а если принять во внимание их частую смену на рудниках, то цифру ежегодного притока рабочих в эти уезды надо считать не менее ½ миллиона... Движение горнорабочих совершалось исключительно по железным дорогам и направлялось в поселки, где сосредоточены крупные промышленные предприятия (Юзово, Мушкетово, Енакиево, Горловка, Лисичанск, Алчевское и другие), а оттуда уже распадалось на более мелкие ручьи. О количестве рабочих, направляющихся на указанные пункты, можно судить по следующим далеко не полным данным за 1908 год: на Юзове и Мушкетове высадилось около 35 тысяч рабочих, на Енакиеве - около 30 тысяч, Горловке и Никитовке - свыше 20 тысяч и т. д." [Приложения к постановлениям Екатеринославского губернского земского собрания 44-й очередной 1909 года сессии. Екатеринослав: Типография Губернского Земства, 1910. С. 1642 - 1643].

  Так что и Ф. Енакиев, и Вим Пеeтерс нисколько не преувеличили численность населения в поселках и селах вокруг Петровских заводов в начале XX века. Это был один из крупнейших промышленных центров Донбасса.

  Приложение 6. На работы по капитальному расширению Мариупольского порта выделено 11 309 500 руб. по отделу чрезвычайных расходов Государственной росписи (по законам от 25 июня 1912 г. и от 12 июля 1913 г.) [Министерство торговли и промышленности. Труды отдела торговых портов. Выпуск XLII. Описание портостроительных работ в 1913 году. Часть II. Пг.: Типо-литография Г. де-Кельш, 1916. С. 62 - 68].

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   Источник: Министерство торговли и промышленности. Труды отдела торговых портов. Выпуск XLII. Описание портостроительных работ в 1913 году. Часть II. Пг.: Типо-литография Г. де-Кельш, 1916. Приложения.

  

  Приложение 7. От Ф. Е. Енакиева, как считается, осталась всего лишь одна фотография - она помещена в начале статьи (это фото было сделано для 24-го, июньского, номера журнала "Горно-заводское дело" 1913 года; его же разместили на траурной странице № 5 этого журнала 8 февраля 1915 г.). У меня всегда вызывало удивление: неужели нет других фотографий Федора Егоровича, который принимал активное участие в промышленной и общественной жизни империи в конце XIX - начале XX веков? Ведь, если даже утерян семейный архив, должен остаться какой-то след в печати того времени. Найти же его фото, где точно указан Ф. Е. Енакиев, не удалось. Но...

  Вот фото членов совета съездов горнопромышленников юга России за 1911 г.

  

  

  Всмотритесь на этой фотографии в третьего сидящего слева (от зрителя) человека. А теперь обратимся к фотографиям участников IV съезда русских зодчих, состоявшегося в январе 1911 г. Я проанализировал состав участников съезда русских зодчих: из членов совета съезда горнопромышленников юга России только Ф. Енакиев принимал в нем участие; на съезде зодчих на пленарном, как бы мы сейчас сказали, заседании, в присутствии августейшего Президента Императорской академии художеств великой княгини Марии Павловны, Федор Егорович выступил с основным докладом. Фотографы "Нивы" и "Огонька" сделали фотографии участников и гостей съезда.

  

   Источник: Нива. 1911. № 5. С. 98.

  

  

   Со снимка фотографа журнала "Огонек" К. К. Булла. Источник: Огонек. 1911. № 3. С. 5.

  

  В центре впереди - великая княгиня Мария Павловна, справа от нее в военной форме ее сын - великий князь Андрей Владимирович, рядом с великим князем справа - соратник Ф. Енакиева по проекту преобразования Петербурга, выдающийся архитектор Леонтий Бенуа; слева от великой княгини (во втором ряду) - графиня Александра Илларионовна Шувалова, в первом ряду слева от великой княгини - председатель оргкомитета съезда зодчих, академик архитектуры, тайный советник, граф Павел Юльевич Сюзор. А слева от него (справа от зрителя) во втором ряду (у колонны) стоит человек, которого мы уже видели на фотографии совета съезда горнопромышленников юга России.

  Я склонен считать, что на всех трех фотографиях - Федор Енакиев. Но свое предположение не поместил в основную часть статьи, а вынес его в приложение. Есть все-таки некоторые сомнения: на известной всем фотографии 1913 года Федор Егорович выглядит постаревшим, болезненным по сравнению с фотографиями 1911 года. Известно, правда, что в последние годы он страдал болезнью сердца, что не могло не отразиться на его внешнем облике. Буду рад услышать мнения читателей этой статьи по поводу моего предположения.

  Приложение 8.

  

  

  

   Об утверждении строительной стоимости работ и поставок по усилению головных пассажирских станций Северо-Западных железных дорог в С.-Петербурге: ? 45. Особый журнал Совета Министров. 8 апреля 1913 года // Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909 - 1917 гг. / 1913 год. М.: РОССПЭН, 2005. С. 208 - 210.

  

  Все даты, кроме отдельно оговоренных, даны по старому стилю (юлианскому летоисчислению).

  Использованы документы и материалы из фондов Российского государственного исторического архива, Центрального государственного архива Москвы, Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга, Центральной научной библиотеки ХНУ им. В. Н. Каразина и Днепропетровской областной универсальной научной библиотеки, Российской государственной и Российской национальной библиотек. Большую помощь в сборе материалов мне оказали сотрудники Центральной городской библиотеки Новочеркасска Анна Коваленко и особенно Ирина Касаркина, за что им большая благодарность.

  

  АЛЕКСАНДР КУПЦОВ