На голубой планете,
Где ветер, песок и вода.
В стране, где живут муссоны,
Где людные города.

В стране бесконечно далёкой,
Под пенье нездешних птах,
В долине реки широкой,
Отшельником жил монах.

С ним был смышлёный мальчик -
Послушник его и сын.
От матери сыну досталось
Одно только имя - Навин.

Она хороша собою,
Как вешний цветок была.
Но жалости смерть не знает
И рано её забрала.

Отринув земные блага,
В охры цвета облачась,
С ребёнком за дальние горы
Мужчина ушёл, торопясь.

На берегу Брамапутры
Двое приют нашли.
В раздумьях и созерцании
Их проходили дни.

Они изучали Веды,
Молились своим богам,
Отец обучал мальчишку
Всему, что умеет сам.

Навина спасти желая
От тяжести естества,
Однажды в лучах заката
Отец произнёс слова:

"Жизнь человека страдание
И смерть ему не конец.
Я тоже узнал горе,
Покойнице плёл венец.

Так было всегда и будет
Не наша в этом вина,
Но ты, Навин, не обязан
Страдание пить до дна.

Один существует выход -
Будь выше людских страстей.
Чтоб вещи тобой не владели
И ты ими не владей.

Отдай своё сердце Богу,
Ведом будь Его рукой,
И, может быть, после смерти,
Ты обретёшь покой".

Годы шли незаметно,
Мальчишка мужчиной стал
И только любви женщин
Он никогда не знал.

Стояло жаркое лето,
Москитов гудел рой.
Навин, предаваясь думам,
Гулял у реки босой.

От зноя желая скрыться
На дерево он залез.
Отец его в этом время
За манго ушёл в лес.

К стволу прислонившись грудью
Он стал погружаться в сон.
И вдруг средь пустого леса
Раздался нездешний звон.

То девушки из селенья,
Что между высоких гор,
Спустились к реке купаться,
Весёлый вели разговор.

И раньше их юноша видел
И очень узнать хотел,
Но подойти боялся,
К тому же отец не велел.

Девушки всё приближались
Он лица стал различать
И поспешил спуститься,
Чтоб девушек не напугать.

Но, перед тем как скрыться,
Ещё раз решил взглянуть,
Взглядом одним навеки
Избрал он себе путь.

В платке цвета спелой клюквы
Была среди них одна.
Вид её смуглой кожи
Лишил бы любого сна.

И, позабыв про робость
И про отца завет
Из непроглядной тени
Юноша вышел на свет.

Девушки испугались,
Раздался, уж было, крик.
Однако хорош собою
Навин был и крик сник.

"Да это ведь сын садху -
Отшельника у реки!
Смотрите как чёрен волос,
Как члены его легки.

Какие широкие плечи
Хороший помощник отцу...
Да только вот не научен
Манерам в своём лесу".

Так девушки говорили
Все ждали его ответ,
Но взгляд его к той прикован
Красивей которой нет.

Подобно ручья пенью
Раздался её голосок:
"Ну что ты стоишь, садху?" -
Поправила красный платок.

"Сегодня большой праздник -
Шивы великая ночь.
Можешь пойти с нами,
Если отец не прочь..."

Скоро отец вернулся,
Спелых принёс плодов.
Долго бродил в долине
Встревоженный его зов.

Четверо суток Солнце
Чертило свои круги,
Прежде чем у порога
Навина раздались шаги.

В старенькой их лачуге
Отца он за книгой застал
И, поклонившись низко,
Такие слова сказал:

"Я ухожу, папа,
Я женщину полюбил.
Дороже твоих обещаний
Объятий её пыл.

И ты, коль её увидишь,
Не станешь судить меня...".
"Довольно" - сказал старец -
"Поздно судьбу менять.

Жизнь человека страдание,
Не наша в этом вина.
Чтобы узнать правду -
Выпей его до дна.

А в дом мой забудь дорогу.
Мне нужно быть одному.
Ты знаешь закон садху,
Я верен останусь ему.

Смотрел Навин с болью
В глаза своему отцу
И плакал, когда прощаясь
Кланялся гордецу

С этой короткой встречи
Минуло много лет.
Дом старого садху
В безмолвие был одет.

Но в один день погожий,
Похожий на тот день,
Встревожила сон долины
Странников двух тень.

Они подошли к лачуге,
В ней ветер лихой свистел.
На земляном уступе
Огрызок свечи белел.

Под деревом, возле дома,
Странный блестел предмет.
Пришелец пошёл проверить -
То был человека скелет.

Желтеющие кости
Обглоданы были зверьми;
Мужчина, до жгучей боли,
Пальцы свои заломил.

Глядел он в траву молча,
Ком в горле его душил.
Он больше не мог плакать,
Он слёз слишком много лил.