Стефан Цвейг был книгой в библиотеке отца школьного приятеля. Поблизости от Блока в Шиповнике. Пыль не менее драгоценная. Немецкая приправа к не совсем русскому поэту. Изящный стройный том, осторожно читанные страницы. Цвейг на полке в шкафу, под защитой толстого чистого стекла.
Да, оделись, как на светский прием, и легли в постель.
Взял литературную секретаршу с собой.
Через три года так поступит его бывший сосед и антагонист.
В очередной раз надругавшись с превосходством.
Графоман sui generis.
Который из них?
Второй после Томаса Манна, он никогда не был уверен в себе, как писатель, по меньшей мере.
Всю жизнь остро занимали великие, значительные.
Собрал коллекцию артефактов, предметов, манускриптов известнейших в истории, культуре.
Хранил купленную в 1933 году рукопись А.Шикльгрубера.
(Современные почитатели культурных фигур, как Сталин или Андропов. Из исследовательских соображений, конечно.)
Мучительная улыбка-гримаса Цвейга, в длительном повторе.
Из иллюстраций к статье "Артист побега" Leo Carey 2012 года в ж-ле New Yorker.