Аннотация: Что же ты сделаешь, услышавшая небесный зов?...
Небо звало меня. Снова. Серебристо-серые плотные тучи прятали за спинами солнце, словно для того, чтобы мой взгляд мог беспрепятственно задержаться на высоте. Пока я, не в силах отвести глаз, смотрела на такое прекрасное, далёкое и недостижимое небо, холодный ветер, налетавший порывами и путавший мои волосы, доносил до меня слова.
Я жду тебя...Забудь обо всём и иди ко мне...Я подарю тебе то, чего ты желаешь больше всего на свете...Свободу...
Почему ты зовёшь меня? Ты же знаешь, я не могу прийти, я навеки прикована к земле, мне не под силу взлететь!
Ветер взметает мои волосы вверх, похожий на дыхание Атланта, и в этом резком выдохе только одно: Приди...
Любимое моё, родное... Я задыхаюсь и чуть не плачу. Я бы пришла, пришла, ты же знаешь, не можешь не знать, но как? Как я могу это сделать?!
Серебристо-серые тучи заплакали вместо меня, ледяными и чистыми слезами, упавшими мне на поднятое к небу лицо. Я опустила голову и пошла домой.
Небо звало меня часто. В последнее время его зов слышался постоянно. Днём ли, ночью ли, в любое время, в любую погоду я могла внезапно ощутить неизбывную тоску по небесам, услышать манящий, просящий, ласковый шёпот и начать сходить с ума от желания обрести крылья и взлететь. Один взгляд в окно, один порыв ветра, ворвавшийся в форточку − и я снова мечусь, как запертый в клетке зверь. В невидимой и неощутимой клетке, которую невозможно покинуть...
Оно приходило в каждый мой сон. Каждую проклятую, желанную ночь я видела в своих снах небо. Такое глубокое, ясное, или же наоборот, затянутое тучами или лёгкими облаками, вечное, мудрое, прекрасное... И родное. Во сне я окуналась в него с восторгом и без раздумий. Я прыгала с крыш и из окон, я сбегала от всех и ныряла в небо, как в единственное спасение и единственную отраду. И оно принимало меня, бережно и радостно, словно материнские объятья, а за спиной распахивались упругие крылья, уносившие меня вдаль. Я наслаждалась пейзажами с высоты птичьего полёта, я взмывала вверх и камнем падала вниз, закладывала виражи и ловила ветер, мчалась с ним наперегонки, с одной-единственной мыслью, от которой пела, захлёбываясь восторгом, душа: Я СВОБОДНА!
А на утро всё начиналось снова. Моя грустная и бессмысленная жизнь и сожаления об ушедших сновидениях, в которых я мечтала остаться навсегда. И зов, что невозможно не услышать, и взгляд, прикованный к необъятной синеве. И тоска по абсолютной свободе, которая была необходима, как воздух, и о которой мне твердили, что её нет, и не может быть.
Когда я смотрела на людей, я не чувствовала с ними родства. Каждый раз отрешённо слушала их пустые разговоры, изучала пустые серые лица, несмотря на любую раскраску − серые, и понимала, что они не близки мне по духу. Я была словно чужая среди своих, бесконечно одинокая внутри и ненавидящая свою жизнь. Я хотела бы быть другой, но это было не в моей власти, точно так же, как не в моей власти было откликнуться на зов, преследовавший меня изо дня в день и мучительный невозможностью следовать ему.
Иногда мне казалось, что я сумасшедшая, и я пыталась убедить себя, что тяга к небу надуманная и нелепая. Иногда я пыталась спрятаться от прохладного голоса ветра, запираясь в четырёх стенах и занавешивая окна. Иногда я пыталась следовать зову как могла: прыгала с парашютом, летала на дельтаплане... Но всё было напрасно. Тяга была такой реальной, что я вцеплялась зубами в подушку и лезла на стены, сидение взаперти без возможности видеть лазурный океан над землей было подобно пытке, и дольше пары часов я не выдерживала, а все подобия полёта на крыльях оказывались просто-напросто жалкими и нелепыми...
Однажды, гуляя с подругой, я вновь услышала бесплотный, еле уловимый, зовущий меня голос и, не в силах сопротивляться, подняла глаза к вышине, застыв как статуя, и приподнявшись на цыпочки от безумной, скручивающей меня в жгут изнутри тяги к белоснежным облакам и ветру.
− Ты чего? − с недоумением спросила подруга, касаясь моей руки.
− Небо зовёт...Ты не слышишь? − с невыразимой тоской и болью спросила я, титаническим усилием возвращая себя на землю и смотря на неё.
Лицо спутницы выразило искреннее недоумение и сомнение в моём душевном здоровье.
− Нет, я ничего не слышу. Ты уверена, что с тобой всё в порядке? Может, тебе стоит...
Дальше я перестала слушать. Развернулась и ушла, куда глаза глядят. Нашла за городом высокий холм, забралась на него и просидела, обняв колени и запрокинув голову, до самой ночи.
Это был первый и единственный раз, когда я попыталась разделить с кем-то свою ношу.
В тот день мне пришлось понять: есть вещи, которыми нельзя делиться ни с кем.
Я потерялась во времени. Часы, дни и месяцы протекали мимо, не касаясь меня, я находилась в каком-то отдельном мире, всё больше и больше уходя от реальности.
Моё возлюбленное небо заслонило собой весь мир.
У меня не осталось ни друзей, ни врагов, но меня это не печалило. Я думала лишь о том, как бы мне окунуться в безбрежное синее море над головой, как найти выход из ненавистной и тесной клетки. Я не допускала даже мысли о том, чтобы прекратить искать выход.
В конце концов, отчаявшись, измучавшись и исстрадавшись, я решилась на отчаянный шаг.
Сдирая кожу с пальцев и краску с железной двери, я неумелыми ударами лома корёжила навесной замок, мешавший выбраться на крышу многоэтажки. Судьба благоволила ко мне, и на чудовищный шум никто не сбежался, так что спустя некоторое время, когда я уже еле держалась на ногах от усталости, металлический монстр сдался и с жутким звоном упал. Бросив опостылевший лом, я наконец выбралась на крышу, цепляясь за дверной косяк негнущимися пальцами.
Тут же вокруг меня радостно закружился тёплый и игривый, как щенок, ветер, пахнущий чем-то приятным. Он вился вокруг меня, ласково прикасался к волосам и пел, словно зная, что сегодня я сделаю то, о чём меня молили уже давно.
Я подошла к краю крыши и остановилась. Внутри вдруг стало легко-легко, исчезли все страхи, сомнения, усталость. Вокруг меня было небо, здесь, на -дцатом этаже, и всё оказалось так просто, что даже смешно...
Я не смотрела вниз. Там была земля, нелюбимая мной и не любившая меня, потому что я ей не принадлежала. Я смотрела в ослепительную лазурь и счастливо улыбалась, а затем закрыла глаза и "щучкой" нырнула в неё.