Девушка неспешно встала с колен, с достоинством уважающего себя ценителя, и взмахнула рукой. Ценителя смерти, процесса умирания, конечно же. Вжжж-ж-ж-ик - и бандит, окрещенный мною про себя "третьим" затих. Из глаза его так же торчала рукоять ножа. Где она ножи прячет? В рукаве? Да где их там прятать?
От вида людей, еще какую-то секунду назад бывших живыми, с посторонними предметами в истекающих кровью глазницах, макароны, съеденные мною на завтрак, запросились наружу. Я почувствовал легкое головокружение. Не такое, как в застенках гвардии, когда Катарина на моих глазах совершила первое увиденное мною в жизни убийство, но тоже неслабое. Ситуация осложнялась тем, что рядом стояла не прожженная стерва-Катарина, боевой офицер, от которой я знал, чего можно ждать, а молодая зеленая девчонка, практически моя ровесница, буквально минуту назад говорившая со мной на жизненно-философские темы. В которой я ни на секунду не мог заподозрить ничего эдакого.
"Зеленая девчонка" тем временем медленно подошла к поверженному мною "первому", забрала из его рук свой священный символ и невозмутимо воткнула вновь неизвестно откуда взявшееся в ладони лезвие ему в глотку. Да-да, вот так, лежащему, бесчувственному. И все это с некой показной неохотой, с грацией ленивой домашней кошки. После чего повернула голову ко мне и улыбнулась.
Мне стало не просто плохо, меня затрусило. Это была невинная ободряющая улыбка невинной девушки, не знающей, как правильно целоваться с мальчиками. Ничего, что ассоциировало бы ее с понятием "хладнокровный убийца" в глазах не было - лишь теплота и поддержка.
Спасло мою психику то, что в этот момент люди вокруг очнулись и начали реагировать. Это была целая лавина событий, и накрыла магазин она в течение каких-то двух-трех минут, оттого и реакция на нее оказалась такой бурной. Люди начали вскакивать с мест, орать, что-то друг у друга спрашивать, метаться туда-сюда и кричать про скорую и гвардию. Кто-то хлопнулся в обморок. Для меня же перемена фона подействовала отрезвляюще, макароны вернулись на место.
Только в этот момент в помещение со стороны выхода ворвалась та, кого я ожидал увидеть здесь с первой минуты . Вся в мыле, глаза бешеные. Перескочив турникет, не смотря в мою сторону, она оттолкнула попавшегося на пути человека и опустилась перед раненым, но судя по шевелениям, еще живым парнем, на колени. Несколько зевак, опасливо стоявших рядом, подались назад.
- Я врач! - крикнула она в воздух и принялась что-то громко говорить вслух, отдавать приказания подтягивающимся со всего магазина к ней девушкам, которых я насчитал уже четверо. Они что, всё это время были здесь? Внутри? Но где? Как я мог не видеть их? Одна из ангелочков сорвалась в сторону выхода - видимо, за аптечкой, Катарина же принялась осматривать и ощупывать парня, определяя повреждения. Видя ее довольно профессиональные движения, я не сомневался, она сделает все, что можно, чтобы он дожил до приезда скорой, которую наверняка вызвали сразу же после выстрела бандита. Но это не снимало вопроса, почему они позволили тому выстрелить.
- Пойдем, они справятся. - Девушка, которую я десять минут назад считал нормальной, хоть и экзотической диковинкой, подошла ко мне. - Не переживай, он выживет.
- А? - я поднял вопросительные глаза.
- С ним все будет в порядке, - пояснила она. - Они сделают все, что от них зависит. Все, что можно сделать в принципе, не нарушая Закона Жизни.
- Но он же... А вы...
- Я понимаю, что ты чувствуешь. - Вздох. - Но мы не властны изменить то, что изменить нельзя. О нем позаботятся, а нам с тобой нужно идти, скоро здесь будет гвардия.
- Почему вы не помешали выстрелить в него? - я почувствовал поднимающуюся изнутри волну злости.
- Потому, что мы не боги! Не вездесущи и не всемогущи! Хуан, вставай и побежали, если не хочешь оказаться в допросной гвардии! - в ее голосе появилось раздражение. Ей не нравилось отвечать на вопросы, на которые она отвечать не хотела, и в отличие от Катарины, делать это не собиралась.
Это так же подействовало отрезвляюще. Что ж, мы еще поговорим, но вот тон при разговоре с нею надо использовать совсем другой. Она - исполнитель, ее действия священны, поскольку это приказы сверху. Если мне не нравятся приказы - вопросы к отдающим их.
Проглотив ком, я начал подниматься. Действительно, в застенки гвардии, пусть даже в роли свидетеля, попадать не хотелось.
Она развернулась и быстро-быстро направилась к выходу. Я пошел следом, пытаясь не отстать, отпихнув по пути двоих зазевавшихся пожилых сеньоров, с интересом и омерзением одновременно рассматривающих трупы.
Как только мы прошли линию касс, из подсобного помещения сбоку от нас выскочили два охранника с дубинами и легкими огнестрелами. Идущая впереди девушка напряглась, но лишь на мгновение - судя по растерянным лицам, они не скоро сообразят никого отсюда не выпускать.
Есть, проскочили поворот и стеклянную дверь, отделяющую магазин от улицы. Но мою спутницу сей факт не успокоил. Наоборот, она взяла меня за локоть и потянула следом с еще большей скоростью, мы почти бежали.
- Их заперли, других охранников, - пояснила она на ходу. - Закрыли в операторской, где камеры. Обоих. Блокировали двери электронным ключом и не давали выйти. Четвертый член банды, их на самом деле было четверо, а не трое.
- И куда делся четвертый? - не понял я.
- Ушел. Но он у нас на крючке. В течение часа он умрет, можешь не переживать за это.
"В течение часа умрет". Как у них все просто! Универсальное решение любой проблемы! Я про себя усмехнулся.
- Почему? Почему четвертый тоже должен умереть?
Кажется я задал глупый вопрос. Но она ответила:
- Свидетели. Это наша операция, гвардии не нужно знать про нее ничего. Они - бандиты. Обычные классические бандиты. Их разыскивают за череду подобных ограблений в разных районах города, в том числе с двумя трупами. И этого должно быть достаточно, чтоб закрыть дело.
- А если их допросят, может всплыть ваше участие, чего бы вам не хотелось, - усмехнулся я. - Потому ты прикончила их всех, даже тех, кто не угрожал мне. Даже того, что был в отключке.
Девушка кивнула.
- Мы не боимся гвардии. Но огласка нам ни к чему. Нас и без этого не любят.
Что тут добавить? Нечего!
Вокруг шумела улица. Мы выворачивали на все более и более оживленные подкупольные магистрали, пока не вышли на одну из главных, ведущую к метро. Мы прошли уже много, очень много, но девушка, изредка опасливо оглядываясь, все равно тащила и тащила меня прочь, хотя я не понимал, почему. Своим поведением, профессиональными оценивающими взглядами вокруг, а так же тем, как держала меня за плечо, она походила на телохранителя из одного дешевого сетевого сериала, спешащего вывести охраняемый объект из опасной зоны, и от этого хотелось смеяться. Слишком явно! Я не мог поверить, как был слеп и глуп в самом начале нашего знакомства! Как можно было не признать ангела В НЕЙ?
Машины гвардии проехали мимо, две, с сиренами и мигалками, как и скорая, но темп мы все равно не сбавили. Наконец, посчитав согласно каким-то собственным критериям, что вокруг безопасно, она замедлила шаг и отпустила плечо:
- Все, можно расслабиться. Мы вне зоны.
- Вне зоны чего?
Она не ответила.
- А откуда ты знаешь про четвертого члена? - усмехнулся я, почувствовав, что отошел от шока и начинаю анализировать. - И откуда вообще...
- Весь магазин был под контролем, Хуан, - опередила она мой вопрос. - Мы решили не рисковать, перестраховались. Каждая из нас в любой момент слышала отчет о происходящем. Обо ВСЁМ происходящем, во всех частях здания. Там внутри, кроме меня, было пять человек. Пять, Хуан! - выделила она эту цифру. - Не считая тех, кто следил за операцией снаружи. Тебе ничего не угрожало!
- Тогда почему вы позволили тому ублюдку выстрелить в парня? - Я почувствовал, что меня берет зло. Действительно, если они такие крутые, как они проморгали это?
Девушка понимающе кивнула.
- Потому, что он стрелял не в тебя. У нас был один охраняемый объект, один единственный. Ты поймешь это позже, когда будешь изучать тактику.
Я аж закашлялся:
- То есть ты уверена, что я... К вам?.. И буду изучать..?
Она с истинным Восточным фатализмом пожала плечами.
- Круг Жизни не обманешь. Если тебе суждено сделать это - никуда ты не денешься.
- А если не суждено? - я ядовито усмехнулся, понимая, что это лишь бравада перед самим собой.
- Мы будем разочарованы. И немного опечалены. - Она подбадривающее улыбнулась, не уточняя, что именно за "мы".
Что мне нравилось в ее улыбке, она не была надменной, со скрытым чувством превосходства, как у Оливии, например. Эта девочка хоть и отдавала отчет, что круче меня, но никоим образом не стремилась продемонстрировать это. Я бы сказал наоборот, старалась показать равенство между нами, что мы одинаковые. И это подкупало.
- Новое всегда интересно, - закончила она. - У нас бывает очень мало нового. А нового НАСТОЛЬКО!..
Она вздохнула и покачала головой. На это я так же не нашелся, что сказать.
- Меня зовут не Пенелопа, - начала эта сеньорита назревший разговор. - Я придумала это имя в момент, когда ты спросил.
...Если честно, с момента, как узнал, кто она, чего-то подобного я ждал. Но мне было все равно. Однако ей отчего-то нет. Со страдальческим выражением она продолжила:
- Это была ложь, я выпустила ее во внешний мир, и мир стал хуже. Я раскаиваюсь за это. Мне жаль.
- Не бери в голову. - Это не стоит того. - Я пожал плечами.
- Я знаю. Но я так воспитана. Я знаю, что это плохо, и мне стыдно.
- Как же тебя зовут на самом деле?
Ее губы сжались в две тонкие ниточки.
- Называй меня Маркизой. Просто Маркизой. Так прозвали меня в приюте, и теперь это мой позывной. А настоящее имя назвать я не имею права. Извини.
Я вновь усмехнулся, но на сей раз про себя. Восточные заморочки, помноженные на заморочки корпуса. И как служба Катарины не отсеяла такую особь? Как позволила служить, принять присягу? Или я чего-то не понимаю?
- Тогда тебе должно быть стыдно не только за это. Но и за все, что ты говорила в принципе. Относительно себя. Это ведь всё ложь, не правда ли?
Она отрицательно покачала головой.
- Я не врала. Кроме имени я ни о чем не врала, мне не о чем сожалеть.
Пауза.
- Мой отец, действительно, вышел из общины. Он, действительно, смотрел на мир иначе и не ставил религию выше всего остального. Он считал, что мы можем жить в гармонии с латинос, и воспитывал нас с сестрой, всем это доказывая. И мне кажется, - она почти перешла на шепот, - если бы он был жив, он позволил бы мне одевать такие юбки...
Мне стало неловко.
- Он умер, да?
- Да. Разгерметизация. Сгорел заживо. А так же моя мать, бабушка и сестра. Тогда погибли многие из нашего района, более двухсот человек. Можешь посмотреть в сетях новости, "происшествие в Авроре" пятнадцать лет назад.
- А ты?
- А я выжила. - Она опустила голову. - Была в школе. Там сработали аварийные гермозатворы, спасли нас. Мы сидели в маленьком душном кабинете трое суток, ничего не зная, ничего не ведая, пока брешь не залатали. Но когда нас выпустили... - Ее голос дрогнул. - Лучше бы и я сгорела тогда.
- Они все погибли! ВСЕ, Хуан! Ты не представляешь, что это такое! - воскликнула она, и голос ее был полон боли.
Да, я не представлял. И мне стало стыдно. Стыдно за ту ненависть, что я испытывал и к ней, и к ее... Сослуживицам, скажем так. Тем девчонкам в магазине. Они не такие, как Катюша, не все, и мне стоит ввести эту поправку в мое уравнение представления о корпусе, как о целостной системе. Всё совсем не так просто, как казалось вначале, и тем более как казалось после пятой дорожки.
- Что-нибудь еще рассказать о себе? - спросила она, приходя в норму.
Я пожал плечами:
- Если хочешь.
Она покрутила головой.
- Не хочу.
- Тогда не надо. Расскажи лучше о корпусе.
- Тоже не могу. Не правомочна.
Mierda! А на что она вообще правомочна?
- Тогда скажи, почему, когда ты врешь, ты испытываешь неловкость за зло, которое выпускаешь во внешний мир, а когда убиваешь - нет? - нашел я другую нестыковку в ее философии.
Она улыбнулась, затем усмехнулась, потом задумалась.
- Это сложный вопрос, Хуан. Понимаешь, я не убиваю тех, кого не считаю этого достойными. Я не принадлежу к "очистителям" (N), это не является моей целью - убивать плохих. Просто... Просто...
- Просто ты все равно судишь их. Сама, как и они. Кто плохой, кто грешник - достоин смерти. Кто нет - в того ты не стреляешь. Так?
Она вымученно кивнула.
- Да, знаю, это неправильно. Но посмотри с другой стороны. Эти ребята убили двоих при прошлых своих ограблениях. И это только те, о которых мы знаем, а копали мы не глубоко. Ты сам видел, как они нажимали на курки - без сомнений, без страха, без эмоций. Они привыкли убивать, в них нет никаких тормозов. Сколько еще людей они убьют прежде, чем их поймают?
Да, я не бог, чтобы их судить. Но сужу, выливая и это во внешний мир. Это зло, но это зло - меньшее.
- "В конце концов, если боги сами не могут справиться со своими обязанностями, кто-то же должен помогать им"? - перекривил я, озвучив известную и весьма спорную цитату.
Она насупилась, но вступать в спор не стала.
- Думай что хочешь. Но когда я вижу подобного им и мой палец жмет на курок, я не чувствую ничего, кроме отдачи. Это зло, но это мое зло, и я отвечу за него на следующем витке своего Круга Жизни.
Повисло молчание. Девочка озадачила меня, и это слабо сказано. Да, вопросов к ней скопилось море, но я банально не знал, с чего начать. Наконец, отчаявшись, задал вопрос, на который не ждал получить ответа, но отчего-то получил:
- А как вам вообще удалось спланировать такую операцию? Это же сложно, подгадать столько факторов! Откуда вы знали, когда я пойду в магазин? Откуда знали, что они придут грабить его именно в это время? Откуда знали, что в одной из касс есть золото, и откуда узнали про это ОНИ?
Она мило улыбнулась, как улыбаются детям.
- Хуан, ты когда-нибудь видел фокусы? Настоящие, профессиональные?
Я покачал головой. Да, естественно, видел. И даже участвовал в одном из них, когда был ребенком. Какая-то чушь с распиливанием, обман зрения, но очень красивый и эффектный обман.
- Когда ты смотришь неискушенным взглядом, - продолжила Маркиза, - кажется, что это что-то сложноосуществимое, что-то на грани волшебства. Но когда тебе объясняют детали, показывают подробности, как делали это, ты понимаешь, что это просто. Настолько просто, что и сказать нельзя.
Здесь то же самое. Это было просто, очень просто, только нужно знать, что за чем делать. Работа с людьми, дезинформация, обещания, угроза, шантаж, немного золота и два дня на подготовку - вот и весь секрет. Все остальное спроси у Катарины, только она правомочна объяснять подробности.
Логичное объяснение. Доходчивое. И даже спрашивать что-то у Лока Идальги расхотелось. Действительно, фокусы, блин!..
- А ты, как понимаю, сейчас мой телохранитель?
Она кивнула.
- Пока. Пока там не разобрались со скорой и гвардией. Никто не знает, что может случиться с тобою, я должна быть рядом.
- Ты имеешь в виду месть Кампосов?
Она пожала плечами.
- В том числе. И пожалуйста, пока наши заняты, не пытайся от меня отделаться? Я не буду тебе мешать, обещаю, а ты не подставляй меня. Договорились?
Я громко, вслух, фыркнул:
- А с чего ты взяла, что я постараюсь от тебя избавиться?
- Мне так сказали. Ты не любишь ангелов.
Я застыл с отвиснутой челюстью.
А чего, собственно? Разве она не права? Конечно, права! Не люблю! И то, что лично она вызвала во мне симпатию, какую не смогло уничтожить даже ее участие в операции по моему оболваниванию, скорее исключение из закономерности. Ту же Катюшу я с удовольствием удавлю.
Да, удавлю, несмотря на то, что она права. Даже так: вопреки этому! Вся сегодняшняя акция всего лишь толчок, пояснение, реализация предупреждения того, о чем она говорила возле памятника три дня назад. Топорное предупреждение, слишком явное, но оттого слишком действенное.
Она продемонстрировала мне, что я беспомощен не только перед серьезными людьми, но даже перед форсмажором, перед жалкими уличными бандюками-гопстопниками. Случайность, умело сгенерированная в нужный момент в нужное время, забредшие в магазин бандиты, разнесчастный огнестрел...
...И взгляд бога, смотрящего на меня сквозь его дуло. Бога, смеющегося над моими жалкими попытками выжить и тем более стать кем-то в этой жизни.
Я понимал ее раньше, свою никчемность. Но всего лишь ПОНИМАЛ. Теперь же я ее УВИДЕЛ. Сквозь все то же самое дуло. Как увидел ножи, летящие из невозможной для метания позиции, разящие "плохих парней" направо и налево. И прикрытие, то есть организацию, слаженный механизм, противостоящий превратностям судьбы, защищающий членов этой структуры и небезразличных ей людей.
Ребенок проиграл, его истерики больше не играют для меня никакой роли. Катарина победила. Я еще не был готов разговаривать с нею, я не был готов говорить "да" и бросаться в объятия, во мне еще играла уязвленная гордость... Но я уже знал, что соглашусь. Несмотря ни на что.
Мы брели вокруг памятников космонавтам в ожидании ее начальства, что ее заберут, а со мной проведут разъяснительную беседу по поводу произошедшего. Не могли же они просто так все оставить, не для того устраивали спектакль. Разговор в любом случае должен состояться, и состояться сегодня, по горячим следам. Но не сразу, а когда эмоции стихнут, а нервы успокоятся. Подозреваю, именно с этой целью они подсунули интересную и, что скрывать, симпатичную девочку в ожидании, когда накал внутри меня сойдет на нет, и не спешили. И глядя на Маркизу, я все больше понимал, что это выигрышная тактика. У меня не получалось ее ненавидеть, наоборот, вялая поначалу беседа постепенно захватывала.
- Что? - я обернулся, следя за ее взглядом. Действительно, Хуан Карлос. Изобретатель стоял перед лавочкой, на которой сидели две прелестные "феечки" лет по шестнадцать. Они о чем-то разговаривали, и будущий конструктор активно жестикулировал. Но по его мимике, по глазам, я понял, что эти "феечки" - очередные его "просто друзья".
- Откуда ты знаешь Хуана Карлоса? - спросил я спутницу и усмехнулся. Нехорошо усмехнулся. Речь шла уже не о театральной постановке с моим участием, здесь пахло вмешательством в личную жизнь. А этого Катюше я не прощу никогда. Она не лезла в нее до этого - вот пусть не лезет и дальше.
Девушка же не обратила на мои пыхтения никакого внимания. Невозмутимо пожав плечами, ответила:
- О нем написано в твоем личном деле. Что он - твой лучший друг.
- Ты читала мое личное дело? - Я удивился.
- А что в этом такого? - не поняла она моего удивления.
Действительно, что в этом такого? Чего это я? Ее же не просто послали убить угрожавших мне бандитов в магазине, ее роль гораздо, гораздо большая! Воздействовать на меня морально, промывать мозги под видом охраны, постепенно меняя мое мировоззрение. А какое воздействие может быть, если ты не знаешь "клиента"? Чем он живет и чем дышит? Не дура же Катарина, допускать подобные ошибки?
- Нет, ничего, - замял я тему и направился к изобретателю. На душе скребли кошки. Она пошла следом, чуть сзади.
- О, а это мой друг! Здорово, Хуанито! - Хуан Карлос увидел меня первым, до того, как я его окликнул, и бросился в мою сторону, похлопав по спине. - Как дела, дружище? Куда пропал? - И не давая вставить слово, повернул к своим спутницам:
- Хуан. Мой лучший друг. Тот самый Хуан, - добавил он, стрельнув глазами и перейдя на шепот. Я понял, что в некоторых кругах моя личность известна до сих пор, и вряд ли эта известность пройдет быстро.
В глазах у девчонок я увидел восторг, желание тут же подскочить и как минимум растащить меня на сувениры, но проявить эмоции бурно не дала моя спутница, вставшая рядом с грозным видом собственницы-валькирии. И в данный момент я был ей за это благодарен: в пику виденным ТАМ малолетним убийцам такого же возраста, эти девчушки смотрелись детьми, сущими детьми. А на детей меня не тянет.
"Зажрался, Шимановский?" - вякнул внутренний голос. - Им где-то шестнадцать, тебе восемнадцать. Скажешь, раньше на подобных не смотрел?"
"Раньше много чего было..." - уклонился я от спора с самим собой. Но доля истины в этом была - я менялся, и менялся на глазах.
- А это, знакомься... - Хуан Карлос назвал мне имена "феечек", которые я даже не пытался запомнить. Вместо этого отметил взгляд, которым он буквально сожрал мою спутницу. От этого взгляда мне стало не по себе.
...Да-да, понимаю, сам такой. Сколько я рассматривал ее в магазине? Смотрел, анализировал, строил гипотезы, кто это может быть? Долго. И в итоге подошел с ней знакомиться. Но в отличие от той ситуации, теперь я ЗНАЛ кто она. И подставлять под удар не знающего это Хуана Карлоса мне не хотелось.
Выслушав приветственные щебетания "феечек", я нехотя, но все же представил девушку другу, преднамеренно сбившись на имени:
- Это Мар... Хм...
- ...Пенелопа, - пришла та на помощь и мстительно заехала мне кулаком в лопатку. Ого, а в нашей девочке сталь! Кажется, она нравится мне все больше и больше!
- Пенелопа? Да, дружище, это Пенелопа. Красивое имя, правда? - одарил я ангелочка убийственной улыбкой, давая понять, что не буду рад, если ее действия превысят необходимые для обеспечения моей безопасности. Особенно в отношении моих друзей.
Она намек поняла, и глаза ее в ответ ехидно сверкнули - ага, так она и будет меня слушаться! Кажется, я сам того не ведая только подставил Хуана Карлоса - теперь она будет заигрывать с ним назло мне. Этого нет в ее приказе, этого нет в ее обязанностях, ей просто интересно сразиться с мальчиком. В корпусе с мальчиками напряженка, а я особый случай, поскольку сам претендую на то, чтобы стать частью корпуса.
"Тем более, что это не противоречит приказам Катюши, а наоборот..." - добавил внутренний голос.
- Великолепное! - Рад приветствовать вас, сеньорита!.. - Изобретатель ничего не понял из наших гляделок кроме того, что что-то не так, но не подал вида. Поклонился, поцеловал кончики ее пальцев. Да с такой грацией, что на мгновение я даже почувствовал укол ревности - все-таки эта девушка была условно "моя". И только после этого мне был послан невербальный сигнал, мимикой лица, означающий: "Кто это? У вас что-то есть?"
Врать не было смысла. Я еле заметно отрицательно мотнул головой, скривив губы. "Нет, мы просто друзья".
Его вздох облегчения, наверное, слышно было на противоположной стороне монумента. Что не понравилось мне совсем.
Следующие пять минут подтвердили самые нехорошие мои предположения. Беседа шла в основном в направлении "Хуан Карлос" - "моя знакомая", и я никак не мог повлиять на это. Мы с "феечками" просто выпали из разговора, несмотря на то, что они всячески пытались переводить его на нужные им рельсы, то есть на разговор обо мне и происшествии в школе.
Говорить о том, что произошло тогда, я не хотел, и тем более не хотел говорить о себе. "Феечек" вообще считал детьми, и не видя вариантов дальнейшей действий, принял решение как можно скорее разговор закончить, утащив эту дрянь от Хуана Карлоса подальше. Мне показалось это самой разумной стратегией.
- Ладно, давай, дружище! Нам надо идти! - оборвал я заливающегося соловьем перед девушкой друга на полуслове. Улыбка с его лица моментально слетела:
- Как идти? Куда-то спешите? Я думал, вы просто гуляете?
Его глаза пронзили меня гневным взглядом: "Хуанито, ты чего? Зачем ломаешь кайф?"
Я не стал отвечать, скосив, будто не понял:
- Да, спешим, извини. - И мило-мило улыбнулся, протянув руку для пожатия.
- Может, вас проводить? - пробовал он зацепиться за лазейку, одновременно пытаясь понять мое поведение. - Вы вообще в какую сторону идете?
- Мы...
И тут моя спутница показала зубки:
- Мы хотели бы немного пообедать. Я не ела со вчерашнего вечера. Сеньор не подскажет хорошие и недорогие места, где можно это сделать?
Ее глаза стрельнули, а брови выразительно выгнулись. У Хуана Карлоса, как у какого-то сопливого мальчишки, отвисла челюсть от восторга, он несколько секунд не мог ничего сказать. Я же про себя поклялся, что к концу вечера удавлю эту дрянь.
"М-да, а кто говорил, что будет легко?" - рассмеялся я про себя.
- Конечно! Конечно, сеньорита! Сеньорита Пенелопа не будет так любезна последовать за мною в кафе к старому Хезусу? Тут рядом? Я угощаю? - Хуан Карлос бросил на меня уничтожающий взгляд. Я понял, что попал меж двух огней: кажется, я переоценил силы, мне не справиться. Ладно, оставался последний аргумент, встать и уйти. Она не сможет остаться, ей надо быть рядом, и она помчится следом, оставив бедного изобретателя в покое. Но это крайний, резервный вариант, ибо кроме своей слабости покажу этим, какая я свинья, а этого бы не хотелось.
Мое молчание тактичной Маркизой, соблюдающей все внешние правила приличия, было воспринято как подтверждение, и она кивнула, не забыв одарить конструктора очередной сногсшибательной улыбкой:
- Конечно, сеньор! С большим удовольствием!
Мне не осталось ничего иного, кроме как скрипнуть зубами.
Лишь позже, фактически плетясь вслед за другом, ведущим мою спутницу в кафе, расположенное недалеко, через дорогу, со стороны улицы Пионеров Марса, я поймал себя на мысли, что я тот еще кабальеро. Я что, не мог сам предложить ей где-нибудь перекусить до этого? Пускай она ангелок, но она девушка! А обычную девушку я в первую очередь повел бы именно в кафе, даже не зная, голодна она или не голодна. Просто потому, что она девушка. Да уж!
* * *
Это было похоже на поединок. Он флиртовал с нею всю дорогу. И когда пришли и сели за столик - тоже. Я же активно "отбивал" ее, заявляя на эту девушку какие-то мифические права. Сама же "Пенелопа" удивленно смотрела то на меня, то на него, получая от игры удовольствие и не вмешиваясь. Впрочем, буду честным, потакать его ухаживаниям она не собиралась, разыгрывая роль то ли дурочки, то ли девочки, скованной обычаями своей культуры, но ухаживания принимала, а на его достаточно специфичные шутки с научным уклоном смеялась и улыбалась.
Хуана Карлоса такая ситуация выводила из себя. И когда принесли, наконец, заказ, и моя спутница набросилась на еду (похоже, правда, долго не ела), взял меня за локоток и попросил отойти. Маркиза проводила нас понимающим взглядом, но ничего не сказала. Лишь голова ее, когда я многозначительно посмотрел в упор, легонько качнулась влево и вправо.
- Слушай, старик! Что происходит? - вспыхнул Хуан Карлос. - Я не придумал в ответ ничего более умного, чем валять дурака:
- А что такое?
- Что такое? - он потерял дар речи от возмущения. - Это ты меня спрашиваешь что такое? Если что-то не так - скажи! Возьми и скажи! "У нас с нею ничего нет, но она мне нравится!" И я уйду! Развернусь и уйду!
Я опустил глаза - мне было неловко.
- Это твоя девочка, ты ее привел - тебе и рулить. Чай, не маленькие, понимаю всё. Ты же мутишь что-то непонятное: то ли хочешь с ней зажечь, то ли не хочешь.Ты определись, Хуанито! Определись, старина! И скажи честно, как есть! Я же говорю, не буду мешать!
Из моей груди вырвался обреченный вздох. Я не знал, что говорить, банально не мог придумать слова.
- Прости, дружище. У нас с ней ничего нет, и у меня нет на нее планов. Просто я...
- Ну, так не веди себя, как мудак, Хуанито! - перебил изобретатель, вновь вспыхнув. - Не будь уродом!
Он рванулся назад, но я схватил его за руку:
- Дружище, поверь, тебе не стоит зажигать с нею.
Он хотел вырваться, оскорбить, надерзить, но видимо у меня был такой взгляд, и такой тон, что осекся.
- Это не тот человек, которого можно крутить, - продолжил я похоронным голосом. - Не связывайся с нею.
- Почему? - выдавил он. - Что в ней такого?
- Я не могу сказать. Просто поверь.
Он задумался, и думал долго. Затем посмотрел на меня со смесью удивления, тревоги и превосходства:
- Ты не прав! Она не такая!
- Я... - Я вновь не знал, что ему ответить. Уж к чему, но к аргументу, на который он намекнул, готов не был.
- Она и правда странная, дружище, но не шлюха. Я все свои модели готов поставить, не было у нее никаких контрактов, ни одного. Хочешь, докажу тебе?
- Я не это имел в виду... Не совсем это... - попытался поправиться я, но без успеха.
- Старик, давай договоримся? - усмехнулся он. Не зло, но с железом в голосе. - Если у тебя на нее ничего нет - ты не лезешь и не мешаешь мне. Я вижу их, всех их, насквозь. У нее есть свои заморочки, да, но это ерунда. И я докажу тебе это.
- Но...
Я снова попробовал возразить, но он не стал меня слушать, развернулся и пошел на место.
- Так вы говорите, сеньорита...
- Пенелопа. И можно на ты. - Маркиза улыбнулась, и ему, и мне.
- Пенелопа... - расцвел изобретатель. А во мне все больше и больше росло чувство, что я опоздал. Безнадежно опоздал. Лучше бы мы не подходили к ним совсем. Надежда оставалась одна, только на ее благоразумие. Что выиграв поединок со мной, она не станет разбивать ему сердце, играться. Потому я занял выжидательную позицию, принялся наблюдать за происходящим, получая от этого, если честно, некое удовольствие. Потому, что читать в людях что-то - всегда удовольствие, особенно, если видишь, что эти люди не врут. Нет, врать пытался, но Хуан Карлос - преувеличить, пустить пыль в глаза. Но следил я не за его ужимками. Она же, с поправкой на секреты собственной организации, не соврала за весь разговор ни разу. Более того, намеренно открывалась, как бы демонстрируя мне, что честна.
- ...Конечно подрабатываю! Как студенту прожить здесь, в Альфе, не работая? - разводила она руками.
- И кем, если не секрет? - Конструктор честно выполнял обещание и "разводил" ее на эмоции, которые я смогу прочитать. Да и он в общем тоже - у него схожий талант, но в отличие от меня, читать он умеет только девчонок. И только в такой вот беседе.
- Да так, в одной охранной фирме... - Взгляд на меня. Полный мольбы, просьбы о помощи.
- И кем? -Хуан Карлос заинтересовался.
- А кем девушка может работать в охранной фирме? - попыталась уйти она от ответа. Не вышло:
- За пультом связи что ли сидишь?
- Да нет, киллер она! Боевик! Ходит и людей мочит! - встрял я, внимая. Не тот случай, не стоит пользоваться ТАКИМИ моментами и топить человека, даже если речь идет о благе друга. Иногда лекарство бывает хуже болезни.
Хуан Карлос, как я и ожидал, покатился со смеху. Ее же глаза наполнились благодарностью: я не соврал, не выпустил зло в мир, и не дал соврать ей.
- ...Да, Санта Фе. Это в Авроре. Но сейчас живу у родственников здесь, в Альфе, - продолжала рассказывать она о себе. Спокойно, неторопливо, изредка бросая на меня контрольные взгляды - не бросил ли я следить за ней? "Если совру - говори" - читалось в них с вызовом. Я пропустил про "родственников" - если корпус - семья, то в каком-то смысле они и есть ее родственники.
- Значит родители...
- Да, погибли. Все. Я осталась одна.
- Соболезную... - В голосе Хуана Карлоса появилась горечь. Еще одно очко в ее копилку...
- ...А учишься где? И на кого? - не отставал изобретатель, выжимая из нее все соки, все подробности. Да, такого напора от него я не ожидал.
- В Государственном техническом. Имени Евы Веласкес. - Девушка улыбнулась.
Конструктор от услышанного названия присвистнул, и правильно: техника - его стезя.
- И кем будешь?
- Инженером купольных систем и коммуникаций жизнеобеспечения. - Ее улыбка стала почти от уха до уха. Глаза же у конструктора полезли на лоб:
- Ничего себе!!! И как там?
- Хорошо.
Далее из уст моего ангелочка полился такой поток научной терминологии, что я понял, что она действительно там учится, это не легенда. Это ТОЖЕ не легенда. М-да, ангелочек - и инженер купольных систем? И такое бывает?Моя челюсть заметно приблизилась к полу.
...Ничто в ее словах не было легендой, либо легенды слишком хорошо переплетались с правдой, были частью правды. Она не соврала ни разу. НИ РАЗУ!!! Конечно, я мог предположить, что ангелочков учат владеть собой в любой ситуации, что она такой специалист по втиранию очков, что заткнет за пояс даже мою интуицию, но все-таки склонялся к мысли, что учат в корпусе немного иному. Они не суперагенты, они бойцы, мясо, а мясу этого не требуется. Читать же чувства у меня получалось даже у всемогущей Катарины, имеющей богатый-пребогатый жизненный опыт - вряд ли сопливая девчонка подготовлена лучше боевого офицера.
Под конец допроса, ибо все мы понимали, все трое, что это допрос, она купила Хуна Карлоса настолько, что заикнись, наверное, о свадьбе, он мигом потащил бы ее в брачную контору. Шучу, конечно, но под конец беседы он смотрел на нее откровенно влюбленными глазами. На меня же бросал взгляды, в которых не скрывал превосходства: "Я же тебе говорил, старик! Я же говорил!"
Я... Мне было тошно. Так тошно, что когда на горизонте появилась розовая "Эсперанса", я вздохнул с облегчением, хотя какой-то час назад хотел порвать на куски ее владелицу. Потому, что за показной честностью Маркизы я прочитал нечто, что не просто не понравилось - меня это убило. Разорвало, уничтожило, втоптало в землю. Она открывалась, видя, что я ее сканирую, открывалась намеренно, но это был запрос. Запрос разрешения. На то, чтобы встречаться с моим другом.
"Запрос разрешения", - медленно проговорил я про себя. Она спрашивала меня, зная, что я могу отнестись к этому плохо, зная, кто она такая. И демонстрировала открытость, честность. Порядочность. И моя интуиция, мое умение читать у людей в душах не нашло ни одной зацепки, ни одного конфликта - ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы послать ее подальше. Послать, ибо я понял, что пошли я ее сейчас - она пойдет. Потому, что я "свой", а эта зависимость обоюдная. Во всяком случае, в данный момент пойдет, а что будет потом - ведомо одному всевышнему.
- Кажется, твоя знакомая, - нахмурился конструктор, кивая на "Эсперансу", вставшую напротив кафе возле дороги. Он недолюбливал Катарину, но как я подозревал, лишь за баснословно дорогую машину.
- Да, это за мной, - согласился я.
- Она "красноперая", - проговорил вдруг он, отвернувшись в сторону, ни к кому не обращаясь.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл, скрытый за этими словами. Он копал под нее. Копал, чтоб предупредить. И нашел какое-то ее дно, не скажу какое. Маркиза же, услышав эти слова, закашлялась от неожиданности.
- Я знаю. Я пожал плечами, так же ни к кому не обращаясь.
- Будь осторожен. - В голосе изобретателя слышалось неодобрение. Но он понимал, что большего сделать не может.
- Хорошо.
Бросив взгляд на ловящую каждое слово девушку, я улыбнулся и поднялся:
- Давайте, ребята! Удачи!
Хуан Карлос пожал мне руку, на мгновение задержав ее:
- Точно все нормально?
В глазах его было полно тревоги. Я бросил взгляд на теперь уже его спутницу и выдавил вымученную улыбку:
- Да. Все нормально. Удачи!
- Хуан!
Я обернулся. Глаза Маркизы-Пенелопы были полны благодарности. - Спасибо, Хуан. Ты знаешь, за что.
Я снова улыбнулся, на сей раз более искренно.
- Это тебе спасибо. И ты тоже знаешь, за что.
И медленно, никуда не торопясь, побрел к машине, к ждущей внутри женщине. Я не ненавидел ее, больше нет. Я был разбит, убит, а какая в таком состоянии может быть ненависть?
* * *
Я до сих пор не знаю, что произвело на меня большее впечатление: сцена плачущего Бенито, стоящего со скованными за спиной руками рядом с бойцами в черно-синих доспехах, вид угрозы, смотрящей на меня сквозь дуло пистолета, или она, простая девочка-убийца, сидящая за столиком с моим лучшим другом и воркующая с ним, будто самая обычная девчонка самого обычного района. Возможно, она стала соломинкой, перешибающей спину донельзя груженого верблюда, всего лишь. Но грешу я на то, что несмотря на все силовые выкладки Катарины, на организованные ею погони и стрельбы, ножи и залпы деструкторов, именно вид этой парочки с панели задней камеры машины-трансформера и заставил меня сказать это пресловутое "да".