Джонни Кальвин сидел перед монитором, потягивая крепчайший кофе. Это была уже пятая кружка, которую он осушил со вчерашнего вечера... Или с сегодняшнего утра? Впрочем, какая разница? Он четверо суток сидел за заданием: одного интересного малого, скажем так. Небольшая прибавка к жалким подачкам, которые подкидывали ему родители. Для семнадцатилетнего чернокожего паренька, заканчивающего школу, несколько тысяч зеленых раз в два-три месяца - весьма неплохо. Нужно всего лишь иметь талант программиста и ма-аленькую такую хулиганскую жилку настоящего хакера. Можно позволить себе машину чуть лучше, чем та, которую подарили родители, ходить в немного лучшие заведения, чем твои сверстники, дарить своей девчонке более дорогие подарки. Америка - страна равных возможностей. Только для кого-то они чуть более равные.
Джонни сладко потянулся и взглянул на затянутые плотными шторами окна. Было раннее утро: или поздний вечер. Впрочем, не важно, все равно он сегодня не собирался выходить на улицу. Джонни порылся в стопке компакт-дисков на столе и вытащил одну коробку. Эту игрушку ему вчера занес соседский парнишка, сопроводив массой восклицательных знаков. Честно говоря, он не очень любил компьютерные игры, считая их всего лишь напрасным времяпровождением. Но иногда они помогали оттянуться, забыть на какое-то время о том, что происходит за пределами монитора, представить себя то крутым парнем, вроде Сидди с соседнего квартала, то гениальным полководцем или пилотом космического корабля. На коробке были нарисованы серьезные ребята в серых мундирах, отстреливающиеся от наседавшей толпы ребят в синем. Все это венчала надпись 'Север против Юга'.
Не так давно Джонни прошел одну игру производства великого Мэйера на ту же тему. Он уважал этого мужика, как программиста. А игры: ну что игры, тоже способ показать себя. Он сунул диск в жадно распахнутую пасть 'подставки для кофе' и легким движением 'мыши' запустил игру. Лениво пощелкал клавишами, потом еще, потом еще. И понесло. Через несколько часов Джонни с трудом оторвался от компьютера и снова взглянул на шторы.
За окном мало что изменилось, все то же раннее утро или поздний вечер. На экране войска Соединенных Штатов наголову разгромили Конфедератов. Джонни не понимал байкеров, носящихся как угорелые с конфедеративными флагами, поскольку всей душой сочувствовал северянам. Как никак эти ребята воевали и за его свободу тоже, за право избираться и быть избранным. Представляете, Джонни Кальвин - первый черный президент! Звучит. Поэтому он всегда играл за северян, с успехом громя армии южан. Но сегодня, наверно из-за отлично выполненной работы, на него напало добродушие, и Джонни решил сыграть пару битв за Конфедератов. Хуже от этого не будет. Он перезагрузил игру, покликал 'мышкой' и снова погрузился в пучину порохового дыма, ржанья лошадей и криков раненых.
А где-то далеко-далеко, куда никогда не залететь самому мощному космическому крейсеру, пробудилась и защелкала Великая Машина. Мигание индикаторов и щелчки реле учащались, пока не превратились сумасшедшую круговерть света и звука.
Что-то неуловимо изменилось. Джонни сидел перед трюмо с огромным зеркалом с тряпкой в руке и тупо разглядывал свою удивленную физиономию. Только что здесь, на этом месте стоял его любимый компьютер, который он собрал буквально по винтику. Вот здесь, на полу, находилась кофеварка, а там, в углу - телевизор и кровать. И шторы были не такие, какие-то кисейные с финтифлюшками, плакаты висели так, что не видно было обоев, а тут какие-то другие, в полоску. Джонни потянулся пощупать эти странные обои, но был остановлен криком, раздавшимся над самым ухом:
- Ах ты чертов черный паршивец! Тебе велели протереть зеркало, а ты лапаешь своими грязными руками мои чудесные шелковые обои. Грязная скотина, пошел вон.
Джонни обернулся так резко, что чуть не упал со стула. Над ним нависал здоровенный белый мужик, с волосатым пузом, вываливающимся из семейных трусов и всклокоченными волосами. Он напоминал... напоминал... нет, это точно был Нед Бриджис, управляющий домом, где они снимали квартиру.
- Что мистер Бриджис? - орал мужчина. - Я уже сорок шесть лет мистер Бриджис и будь я проклят, если позволю какому-то черному лапать мои новые обои. Пошел вон паршивец и больше тут не появляйся.
Через несколько минут Джонни оказался на улице, потирая рукой ноющий от сильного пинка зад и размышляя о бренности всего сущего. Под сущим в данном случае понимался этот чертов домовладелец, а бренность... бренность его Джонни с удовольствием обеспечился бы с помощью того никелированного 'сорок пятого', который он как-то видел у Сидди. Он вяло поплелся по знакомой с детства улице, то и дело находя некоторые отличия от того, что привык видеть. Он еще долго бродил бы среди домов, если бы встреченный мальчишка не указал дорогу к родителям. Теперь вместо небольшой, но очень уютной квартирки, они ютились в одной комнате здоровенного двухэтажного барака.
Его отец вместо адвокатской практики работал сборщиком на радиоламповом заводе, а мама вечерами подрабатывала в прачечной на углу. Единственной радостью было то, что в школе он тут не учился. Через пару недель Джонни утвердился во мнении, что все происходящее вокруг это или плод больного воображения, возможно, одурманенного каким-то наркотиком, случайно попавшим в широко разрекламированный кофе, с осложнением от прогрессирующей мозговой усталости. Ведь, как не крути, а, делая заказанную программу, он практически не спал четыре дня. Или, а поверить в это было еще сложнее, каким-то неведомым образом он перенесся в параллельный мир, где чернокожее население никогда не имело равных с белыми прав, вынужденно занимая самые низкие ступеньки социальной лестницы, где никто и никогда не видел компьютеров, а самым великим достижением цивилизации был двигатель внутреннего сгорания.
Поскольку с этими двигателя Джонни не имел и не хотел иметь ничего общего, то ему тоже волей-неволей приходилось заниматься самой черной работой: мыть полы и окна, чистить туалеты, приносить пиво веселящимся белым джентельменам. Черных даже в бары иначе как в виде прислуги не пускали. Лишь через месяц, когда его бедная голова уже ломилась под напором невеселых мыслей, Джонни наконец понял, что послужило отправной точкой его нынешнего состояния. Эта игра, 'Север против Юга'. Он тогда решил сыграть за Южан и: победил. Да, победил дважды или трижды. Вот тогда все и произошло. Что-то где-то заклинило в мироздании и наступление Севера на Юг было остановлено, многочисленные армии Соединенных Штатов наголову разбиты и победоносные войска Конфедератов понесли свое знамя в сторону Канады. Причем самой Канады тут не было, как и Мексики. Так уж получилось.
И 'страна равных возможностей' простиралась от Аляски до Панамского канала. Единственное, что получили от этого черные, так это отмену рабства, но расовая дискриминация никуда не делась и стало еще хуже, чем в 50-х. Никто не надевал неграм ошейника, но за людей их все равно не считали, лишь из лени держа при себе. Ведь кто-то должен работать. Нужно было что-то менять и менять самым срочным образом. И Джонни даже знал, как. Нужно было всего лишь не поспать четверо суток, напряженно решая программистскую задачу, выпить несколько чашек крепкого кофе и сыграть за северян в 'Север против Юга'. Но на этом пути стояло одно небольшое, зато непреодолимое препятствие. Во всем обозримом пространстве не было ни одного компьютера, ни одного дисковода, в который можно было бы зарядить несуществующую игру, приведшую его к столь плачевному положению.
Оставалось только стащить у отца его большой облезлый револьвер, сохраненный им еще с войны в Корее, и разнести свою голову. Его сверстникам было куда легче, ведь у них не было воспоминаний о том чудесном мире, где он ездил на красивом красном автомобиле, запросто мог посидеть с девушкой в любом кафе, где деньги зарабатывались не ломовым трудом, а 'игрой на пианино'.
Наконец, когда он мог уже отметить второй месяц своего жалкого существования в этом Богом оставленном мире, Джонни нащупал решение проблемы. Как уже говорилось выше, отец его трудился в сборочном цеху радиолампового завода, где из различных комплектующих собирали массивные радиоприемники, проигрыватели и громоздкие телевизоры. И он частенько рассказывал о том, какие 'прекрасные' вещи он изготавливает своими мозолистыми руками. Джонни с матерью слушали эти рассказы, только мама охала и ахала, а он мотал на ус. И, когда однажды он попросил отца сводить
его на производство, того совершенно не удивила просьба сына. Не удивило его и решение отпрыска устроиться туда на работу, ведь это так захватывающе - находиться в святая святых огромной машины по производству будущего. А именно за телевидением, считал отец, было будущее.
Но у Джонни было свое собственное мнение по этому вопросу. Не известно, как там сложится все у телевидения, а вот то, что будущего здесь для него нет, это он знал точно. А когда задача поставлена, добиться результата - это дело времени и терпения.
Через месяц Джонни уже работал уборщиком на радиоламповом заводе. Отец обещал, что, если он хорошо себя покажет, то его переведут в цех сборки. Но работа уборщика устраивала парня куда больше, ведь именно так он имел доступ практически во все помещения завода, убирал остающиеся материалы и комплектующие, собирал инструменты и чистил станки. А, когда имеешь доступ ко всему этому, грех не воспользоваться. Все пользовались, говорили, что у некоторых работников дома есть даже телевизоры, собственноручно собранные из ворованных деталей. А у Джонни под кроватью стояла большая коробка, в которой со временем становилось все больше ламп, реле, бабин с пленкой и
другой механической и электрической ерунды, назначение которой с первого взгляда и понять то было сложно.
Еще через несколько месяцев Джонни на заработанные деньги снял маленькую комнату в соседнем с родительским бараке и приступил ко второму этапу своей грандиозной и безумной затеи. Теперь из множества деталей, уворованных им с завода, нужно было собрать простенькую, по образу и
подобию самых первых персональных компьютеров, машину. Все- таки недаром его любимым предметом в школе были не только основы программирования, но прикладная электроника. Задуманный им компьютер состоял из практически собранного телевизора, бобинного магнитофона и декодера. Весьма жалкое
подобие, с помощью которого он надеялся перевернуть мир. Конечно, можно было дождаться, пока и здесь изобретут компьютер, но Джонни не был уверен, что это произойдет при его жизни.
Полная сборка и наладка техники заняли у него еще месяц. До поры до времени он упрятал свое детище в шкаф и засел над не менее важной проблемой - написанием программы. За прошедшее время без постоянных тренировок мозги его несколько поразмякли, но написать простенькую
текстовую стратегия он был еще в состоянии. Да не так уж это и сложно. Тем более, что в графике Джонни никогда силен не был, да и глупо стараться, зная, что на черно-белом экране с пикселями размером с хорошую лошадь все это будет выглядеть весьма пошло.
Когда он, наконец, решил, что готов к созданию ИГРЫ КОТОРАЯ ПЕРЕВЕРНЕТ МИР, оказалось, что не все так просто. Для того, чтобы написать программу, не достаточно мозгов и компьютера. Нужно еще иметь операционную среду, средства программирования, всякие там разные компиляторы, дебаггеры, и прочую дребедень. Пришлось Джонни поскрипеть зубами и отложить возвращение в родные пенаты еще на некоторое время.
Наконец, через полгода все составляющие были отлажены и работали как часы. Джонни четыре дня, не отрываясь от полуслепого монитора и чашки кофе работал, занося коды игры на магнитную ленту. Наконец настал тот долгожданный момент, когда все было окончено и можно было наконец: нет, не отдохнуть, не вздремнуть на продавленном тюфяке. Можно было запустить
машину и вернуться туда, где тебя ждут пирожные с кремом, кока-кола и девушки. С внутренней дрожью Джонни включил свое творение, залпом осушил еще одну кружку крепкого кофе и запустил игру. Под победное скрипение и свист магнитофонного динамика на экране появилась корявая начальная
надпись 'Юг против Севера'. Джонни быстро пробежался пальцами по сделанной из множества переключателей клавиатуре и начал новую игру, выбрав, естественно, северян.
Монитор мигнул и вывел вопрос: 'К вашим позициям с северо-запада приближается большая группа войск под командованием генерала Ли.' Дальше приводилось множество статистических данных, почерпнутых им из украденной в библиотеке книги по истории. Конечно, данные эти могли быть не верны, но Джонни, как истинный разработчик, все равно знал правильный ответ. Недрогнувшей рукой он выбрал второй вариант ответа и двинулся дальше.
Через четыре или пять часов, когда войска Соединенных Штатов получили многократное превосходство в живой силе и технике, когда противник жался в уголках Флориды и Калифорнии, Джонни сделал последний шаг, и с удовольствием полюбовался на не менее корявую финальную строку 'Север -
победитель'. Потом подошел к занавешенному одеялом окну и сдернул его на пол. На улице ничего не изменилось. Было действительно раннее утро и на улице еще не совсем рассвело. Но вид серых мрачных бараков прекрасно давал понять, что попытка провалилась. Джонни с надеждой обернулся, но и тут его
ожидания не оправдались. На кособоком столе стоял чудовищный ансамбль из полусобранного телевизора, полуразобранного магнитофона и кучи инородных деталей. Его любимый 'Пентиум' так и не появился.
Опустив голову, Джонни сел на скрипнувшую под ним кровать и задремал. Через несколько часов он проснулся, вновь оглядел свое творение и, хорошенько пнув его ногой, так
что реле и транзисторы разлетелись в разные стороны, а кинескоп упал на пол и взорвался, вышел в коридор.
На улице его ждало нечто неожиданное. Во первых, как только Джонни выбрался на узкую улочку между двумя бараками, мимо него, мягко шелестя шинами прокатился сверкающий лаком автомобиль. Не та дымящая развалюха, к которым он уже привык, а настоящий, современный, комфортабельный автомобиль. Может не самой последней модели, но для Джонни он был самым лучшим, самым радостным, самым красивым. Он проводил его взглядом и замер, когда из остановившейся машины выбрался негр в костюме с галстуком. Негр, держащий в руке кожаный дипломат. Джонни бегом кинулся к нему, схватил за плечи, трясясь в порыве любви и нежности ко всему окружающему миру, принялся истерически плакать. А обалдевший от такого неожиданного нападения клерк, приехавший на склады своей фирмы, располагавшиеся в этих самых бараках, только и мог, что махать руками и да говорить:
'Брат! Ты что, брат? Ты чего накурился, брат?' Наконец, когда он уже твердо решил
съездить ополоумевшему пацану в обносках в челюсть, тот зашатался и, закатив глаза, рухнул в обморок. Но губы его растягивала радостная улыбка.
А где-то далеко-далеко, куда никогда не залететь самому мощному космическому крейсеру, вспышки и щелчки Великой Машины начали замедляться. Потом что-то мигнуло, щелкнуло в последний раз, и творение неведомого Разума снова погрузилось в долгую дремоту, которая может длиться вечность, а может и всего один миг.