После того, как Серж ушел, не взирая на уговоры остаться и ждать утра, мы еще посидели, попили хорошо, и легли спать. Жалко, что ни Серж, ни Вовка не рассказали мне о своих ночных кошмарах, я бы тогда лучше ориентировался в том, что произошло в дальнейшем. Меньше бы дров наломал, как мне кажется. Хотя сказать однозначно трудно... Может быть, вообще ничего бы тогда не понял из происходящего. Рассказанный кошмар, даже самому потерпевшему, часто кажется смешным. Что же говорить о постороннем человеке, в котором чужие подсознательные страхи совсем никак не отзываются, потому, что у него свои и другие. Но все равно, мне кажется, что лучше бы мы меньше пьянство-вали, и больше общались по-человечески...
С другой, опять же, стороны, - какое человеческое общение без водки? Но как бы то ни было, а все совпало так, как совпало. И ничего с этим поделать уже нельзя. Прилегли мы под аккомпанемент одной из Вовкиных историй о том, как в их театре "давали Онегина". Я, кстати, на месте Чайковского никак не выбросил бы из романа сон Татьяны, особенно теперь, после того, что с нами случилось. Помните? Ага. Уже ставшая родной медвежья тематика.
- Не стреляй в меня, добрый человек, - сказал медведь.
Не могу сказать, что просьба на меня подействовала правильным образом, но подействовала - я немного опешил, но оружия не опустил.
- Фигушки, - ответил я, как мог бодро. - У меня лицензия.
Еще через мгновение я понял, что медведь, как это говорилось в сказках, вещает человеческим голосом. Дошло до меня. Но такая уж у меня натура, что если решение принято, даже если это совершенно идиотское решение, мне труднее признать себя дураком и отказаться от него, чем идти до конца, чтобы пожалеть о содеянном по настоящему.
- Я уже знаю, о чем ты думаешь, - сказал медведь авторитетно. - Так что не следует проявлять большую глупость, чем уже...
Ему не хватило слов, и в моем мозгу промчались яркие картины - дуло ружья, палец нажимающий на спуск, поворот барабана, сноп искр, как в замедленной съемке. Следом сноп кровавых ошметков вылетающих из медвежьей головы, клочья кровавой шерсти на белой стене, моя голова (я не сразу узнал со стороны), разваливающаяся под ударом четырех длинных, как у Фредди Крюгера, когтей, а потом запели ангелы под замедленные кадры разлетающегося по паркету мозга...
Но лучше по порядку!
Я так и не знаю, что мне снилось в ту ночь, а что нет. Удары тараном в бревна стены были? Морда медвежья в окне была? Стрельба и запах гари, после которого Вовка решил, что нас обложили хворостом и подожгли. Это было или нет? Я так этого и не знаю. Но надеюсь, что нам это все приснилось. Именно нам, потому что если это и был сон, то он был у всех одинаковый, правда, только в канве, основном сюжете, а в деталях разительно отличался. Возможно, это было проникновение в сознание, как говорил Отделенный. Сюжет нам дали общий, а прочел и "режиссировал" его каждый сам как хотел, или наоборот, так вернее, "как не хотел", и видел то, чего более всего НЕ ХОТЕЛ!
Это могла бы быть очень содержательная глава, или даже целая батальная повесть с экологическим уклоном, в духе Фенимора Купера. В которой охотники держали оборону избушки, только не от индейцев, а от осадивших ее медведей-мутантов. От пришедших из темного лесу наказать нас, несчастных, за то, что мы натворили с нашей родной и любимой, да видимо, странною любовью, экологией. Где там! Проза жизни, - как справедливо заметил как-то Кольцов, - оказалась куда экспансивнее! Она ворвалась в реальность сминая хрупкую ширму сна, за которой мы пытались, так опрометчиво укрыться, оглушительным ревом. Это я, понятно не сам придумал. Кольцова цитирую. Он ведь мастер в плане гиперболы, метафоры, эпитета. Он даже знает, что это такое.
Разбудил нас жуткий рев, раздавшийся, казалось прямо в доме. Так уже было. И первой мыслью было, что это снегоход Белого в пристройке, и черт бы с ним с ревом раз так, если он - егерь - нашелся и вернулся. А то мы без него очень скучали. Так не вышло - ревело в доме, или почти в доме - за стеной. Ревел не "Буран", ревел зверь, и судя по подголоскам не один, а несколько. И оно, конечно, понятно - медведей была целая банда. А значит, явились они по нашу душу. От этого сразу стало нехорошо. Мы разом повскакали с мест. Принялись искать для себя укрытия. Это было первым порывом. Потом пытались организовать оборону, как в мультике "Остров Сокровищ". Только, пожалуй, еще смешнее. Но весело не было. Было страшно. Очень.
Повскакали мы от этого рева весьма энергично, сметая и круша все на своем пути. Помню как Серж в своей тельняшке и с винтовкой в руке, кажется, собирался "упасть, перекатиться и занять оборону" - это Кольцов его подколол. Но то было еще до охоты. В этот раз Отделенного с нами не было, и организация боевых действий оставляла желать лучшего. Ее вовсе не было. Была паника. Самая настоящая. Которой нет оправданий. Медведи метались вокруг избы в темноте, черными тенями, призраками из ночного кошмара, заглядывали в окна. Я как безумный (хотя почему "как"?), рвался во все стороны сразу. Жуть напала такая, что удивляюсь, как мы друг друга не перестреляли. Палили в окна. Выбивая стекла и рамы. Загуляли сквозняки... Холодно стало сразу. И холод был не нормальный. Жуткий холод. Избенка, в сером серебряном лунном свете, падавшем из окон, выглядела как могильник - холодно и страшно. Нереально.
Гипотезы, домыслы, ужасы вчерашние - все отступило перед реальным ликом неодолимого врага и ужасом смерти близкой и неминучей. Сердце в горле застряло. Мозговая атака урзусов - вот что это было. Теперь я это понимаю. Но даже когда понимаешь, то вспоминается именно дикий ужас. И охватывает вновь. Так что знанию этому - грош цена. Я завопил:
- В атаку! - и бросился на улицу, с револьверной пушкой наперевес. И тут-то началось самое нелепое. И самое жуткое. Выскочил я за дверь и очутился на лестничной клетке перед мо-ей квартирой. А дверь за мной захлопнулась с кровожадным лязгом замка. Я понял, что попался. Это была ловушка. Весь мир был ловушкой. И я был в этом мире пойманной дичью. Зверь ревел на улице. Поскольку я за дверь рванулся в атаку и с ружьем на перевес, то пути назад никак не собирался искать, спустился вниз. Это было ошибкой. Я все время делал ошибки, понимал, что поступаю неправильно, и опять чудил только больше и больше. Так я рванул вниз. На улицу, на воздух.
Бегом. Лифта ждать не стал, хотя от нажатия кнопки что-то в шахте заурчало и заворчало. На лифт, честно говоря, не очень похоже. В почтовом ящике - два глаза. Обычно в них черным-черно - пустые глазницы. А сегодня ящик окривел - в одном глазке - появился желтоватый катарактный белок со зрачком - буквицей. Письмо не иначе. Проклятое письмо! А кто мне может писать? Никто. И адреса-то никто не знает. "Письмо!" - догадался я, как Штирлиц, увидевший лыжников. Подумал, но не успел осознать, что кручу повторное кино. Но только вот ведь незадача - ключа-то я не прихватил с собой. Ну да ничего. Первый раз что ли? Открою ногой. Весь блок ящиков. Это не сложно, если правильно вдарить. Повторное кино. Вот она - ключевая ошибка, развилка моей судьбы. Все могло быть как прежде, не заметь я до завтра письмо, а так нет, так все пошло кувырком.
Но вдруг, ох уж это "вдруг", почтовый ящик превратился в медвежью голову, висящую на стене, наподобие тех, что были в "Доме охотника", только эта голова была живая. Я направил на нее ружье. И собрался пальнуть непременно. И голова сказала мне человеческим голосом:
- Не стреляй в меня, добрый человек.
Ласково так. Мирно. Не могу сказать, что просьба на меня подействовала правильным образом, но подействовала - я немного опешил, но оружия не опустил. Наоборот - вскинул ствол угрожающе.
- Фигушки, - ответил я, самое глупое, что мог сказать, как мог бодро. - У меня лицензия.
Какая такая лицензия? На убийство? Я до сей поры этого не знаю. Бред. Бред и бред!
И почему-то вспомнил убийство Куилти в "Лолите". И понял, что при всей моей уверенности, едва ли убью даже этого фантасмагорического медведя. Ну не по мне это! Еще через мгновение до меня, наконец, дошло, что медведь, разговаривает. А этого не может быть. И значит... Но додумать я не успел.
- Я уже знаю, о чем ты думаешь, - сказал медведь авторитетно, - так что не следует проявлять большую глупость, чем уже...
Ему, явно, не хватило слов, и в моем мозгу промчались яркие картины - дуло ружья, палец нажимающий на спуск, поворот барабана, сноп искр, как в замедленной съемке. Следом сноп кровавых ошметков вылетающих из медвежьей головы, клочья кровавой шерсти на белой стене, моя голова (я не сразу узнал со стороны), разваливающаяся под ударом четырех длинных как у Фредди Крюгера когтей, а потом запели ангелы под замедленные кадры разлетающегося по паркету мозга...
И медведь вышел из стены целиком. То был очень крупный экземпляр. Прямо-таки огромный. Нет! Только не это! За что!? И тут медведь превратился в егеря - Белого. Он как никогда со-ответствовал своей фамилии: сам весь иссиня-белый, глаза квадратные. Такое же видение, как в лесу. В точности. Повторное кино.
- Привет, - с ласковой улыбкой Дракулы сказал он.
- !!! - ответил я.
- А где все? - вкрадчиво поинтересовался он, как призрак невинной жертвы, вопрошающий своего губителя. Когда дыхание мое восстановилось настолько, что я мог говорить, то я незамедлительно воспользовался этой возможностью и произнес, как мне казалось:
- Повсюду!
Дальше - все в бреду. Повторное кино не ограничивалось звуком, изображением и неестественным даже для реальности ярким цветом, оно включало в себя и переживания, повторенные в точности и от этого усиленные, словно для проверки запаса прочности моего рассудка.
Очутившись в заснеженном лесу, я пустился в круговорот нелепых метаний. Я понимал только одно и все сильнее с течением времени, что мне необходимо вернуться к снегоходу. Другого пути попросту не было. И чем дальше, тем больше я вопреки этому пониманию мотался по лесу, тем явственнее осознавал, что вернуться все меньше шансов. Блуждания по лесу происходили в ускоренном темпе, словно пленка проматывалась, отыскивая ключевой эпизод фильма, и переживания проматывались так же ускорено. Призрак Белого что-то определенно хотел мне сказать. Я теперь уже уверен, что это был призрак, это был медведь, хотя и трудно рассказать, почему я так думаю, практически невозможно. В моем воспаленном сознании калейдоскопом пронеслись образы страшных мета-морфантов - принимающих любую форму чудовищ из множества фильмов ужасов.
Призрак Белого что-то определенно хотел мне сказать. Он преследовал меня в этом лесу ужасов. Мне кажется, что я встречал его еще несколько раз, только видел издали. Я кричал ему, но он прятался. Призрак и есть призрак. Теперь меня преследовали и другие призраки. Но я не готов все подряд описать. Не трактат же это о привидениях. Они как блуждающие болотные огоньки вели меня все дальше и дальше... В чащу? Чтобы я потерялся совсем и замерз? Призраки очень мстительны... Но только что я им сделал? Это несправедливо! И еще я видел медведей. Не ясно. Призраки медведей. Сколько их? Не могу сказать. Их было несть числа, и имя им - легион. Яснее - не могу. То тут то там я видел лапу или лохматый бок, торчащий из-за дерева, а когда темнеть начало, то только медведей и видел! Все стало - медведь. Урзусами я их назвал про себя, сам не знаю откуда такое слово взялось!
В конце концов я так устал, что просто потерял интерес к жизни и смерти. Устал пугаться и бояться. Исчерпал лимит. Видимо этого от меня и добивались. Когда же они, урзусы, все мне встретились... Все призраки одновременно. Оказалось, что снегоход у них угнали. И у них? Вот так с ума и сходят. И я подумал, что и я призрак, потому что и у меня угнали снегоход. И дальше было легче. Призраки медведей оставили меня в покое, когда узнали, что мы собратья по несчастью, и я ни в чем перед ними не виноват.
Снег растаял. Деревья втянулись в землю, словно были ветвистыми хвостами огромных крыс, торчащими из песка. Зачем огромные крысы высовывают из песка хвосты? Ну, для теплообмена, наверное. Сначала ветви втянулись в стволы, а потом и сами стволы в землю. Засияло солнышко, и я нашел себя посреди пустыни. Ветер гнал по пустыне песок легкостью похожий на пепел. Тихо-тихо пел песок цвета непривычного - горчичного - свою унылую песню. Тихо-тихо, на границе слышимости, заставляя невольно напрягать слух. Других звуков не было. Я стоял и слушал.
Знойное небо калило песок. Я чувствовал себя туркой в которой варят кофе. Знойное небо калило песок, посылая снопы лучей на эту грешную землю. Кофе во мне закипал. По бесконечной дороге, по дороге из бесконечности в бесконечность, стремился одинокий путник, отодвигающий взглядом гори-зонт. Стоял и смотрел в никуда. И слушал и ждал. При всем безумии происходящего я был осторожен. Тяжелое ружье вселяло уверенность. Кожа куртки мгновенно раскалилась. Но даже в ней я чувствовал себя голым и незащищенным.
Глазу не за что зацепиться. Первое, на что я обратил внимание, так это очень далекий горизонт. Совершенно плоская равнина, покрытая песком. Похожим на горчицу. Возможно, это и был горчичный порошок. При попадании в глаза - промыть водой. Ага! Только где же ее взять, воду-то? Не песок даже, а мелкая тонкая пыль. Что-то знакомое. Откуда только не знаю. Но знакомое точно. Горизонт немыслимо далекий. Жара. До горизонта чудовищно далеко, а тяжесть нормальная. Никаких ориентиров окрест. Солнце почти в зените. Белое, большое... Больно смотреть. И небо тоже белесое, у горизонта сгущающееся в ту-манный ультрамарин. Дикое сочетание цветов! Злобное. Зеленая пустыня, словно море. Море песка. Тону. Мыслей было маловато.
Сначала я никуда не шел, а стоял, двигался взгляд, на песке посреди пустыни, пытаясь превозмочь даль. И после меня не покидала уверенность, что все встречаемое на пути я вижу впервые, однако имею относительно этого не только знания, но и навыки. И это утешало.
Теперь-то я понимаю, что самым удивительным во всем этом было мое спокойствие. Но это теперь. С другой стороны, я ведь уже говорил, что, видимо, исчерпал лимит переживаний. Но все равно - странно. Я не фаталист. И не пофигист. Вокруг - песок - только песок, ничего кроме песка, и никаких предметов. Ничего. Ни одной подсказки. Ни единого намека на что-либо. Хоть какой кактус или, как там его... Саксаул..., аксакал...
Вдруг я ощутил потребность идти. Словно кто-то хотел посмотреть, как я это делаю. Я и умом понимал, что это нужно сделать, но импульс был сильным и бессознательным, как рвотный спазм. И если первый позыв я переборол, пытаясь разобраться в происходящем, то второй повел меня, словно марионетку на ниточках. Мне ничего другого не оставалось. Я лишь оглянулся в поисках следов. Своих или чужих - ведь как-то же я здесь очутился? Но и следов не оказалось. И я пошел просто вперед, прикидывая направление по коротенькой тени у меня под ногами. Часов при мне не нашлось. Нашлись сигареты. Захотелось курить, но во рту так пересохло, что лучше было воздержаться. Нашлась зажигалка. Но бензин из нее выпарился. Остался только запах.
Долго ли, коротко ли шагал я по этой пустыне, но горизонт не менялся и не приближался. Не менялось вообще ничего. Эта пытка, изводящая своей монотонностью, никак не собиралась прекращаться. Я осознавал, вполне отчетливо, что жажда, жара и горячий песок под ногами - вполне могут стать последними впечатлениями в моей бес-путной жизни. Но у меня еще была надежда. Меня беспокоил и обнадеживал тот странный бессознательный импульс, что заставил меня подняться и идти. Казалось, что мои ноги лучше моей головы знают, куда мне нужно, а куда, наоборот, ненужно.
Я убедился в этом после эксперимента с направлением. Попытки отклониться от, казалось бы, произвольно выбранного курса, окончились ничем. Ничего не происходило. Я начал думать о разном. В первую очередь о том, как там Кольцов и Чудик без меня отражают атаку. Надеюсь, успешно. Хотя у меня возникло подозрение, что атака прекратилась с моим похищением. В том, что меня похитили, не оставалось сомнений. Сомнения и вопросы без ответов оставались - куда это сюда, зачем, и как. Между тем, казалось, что прошла целая вечность.
На Земле пустыни не бывают такими плоскими. Постоянно приходится то взбираться на склон по сыпучему песку, то спускаться. Еще в пустыне бывают скалы и камни, колючие кустарники, а так же непреодолимые ущелья и прочее, что рано или поздно приведет путника в отчаяние. То ли дело здесь! Я шел размашисто и, надеюсь, быстро. Сосредоточился на ходьбе и старался сберечь немного сил, на будущее. Ведь что меня ждет впереди, я не знал. Было очень и очень жарко. Я обливался потом. Весь промок, словно был под проливным дождем.
Позади меня тянулся след. Даже два... Один - холмики с ямкой наверху, из которой курится тоненькая струйка пыли, такими маленькими вулканчиками отмечает эта пустыня человеческий шаг. Другой - неверный и еще менее долговечный - шлейф красноватой пыли висящий над океаном песка, медленно отклоняющийся к... западу, кажется, если, конечно, я иду на север..., и если такие вещи, как запад и север, имеют здесь место. Пустыни бывают разными, но есть между ними немного общего - непригодность для жизни.
"Если ситуация не изменится..." - подумал я, но с продолжением не нашелся. И тогда что-то начало происходить. Ничего конкретно-го, однако... Во-первых, меня покинула надежда на благополучный исход. Надежда - прекрасное чувство, если оно чем-то подкреплено, я же все более понимал, что никакой рефлекс меня не вынесет, если тело даст отбой. Но паники не было. Просто безразличное осознание конца. Во-вторых, вокруг меня начали сгущаться тени. То тут, то там воздух темнел и уплотнялся, и сгустки мрака сопровождали меня в бесконечном пути. Вернулись призраки. Они закончили свои дела где-то там и вот вспомнили обо мне.
Это внесло разнообразие в структуру момента. Но я по-прежнему чувствовал незримую путеводную нить. Я очень устал и не хотел уже даже спасения. Но что-то должно было вот-вот перемениться. И ситуация изменилась уже когда я был близок к маразму.
- Позвольте полюбопытствовать? - сказал медведь, чудесным образом оказавшийся подле меня. Он показывал на ружье.
- Позвольте вам не позволить...
Некоторое время мы следовали параллельными курсами. Я украдкой рассматривал медведя и, чем дольше, тем больше замечал в нем странности. Я не очень помню, какие у нормального медведя глаза. Но этого и не потребовалось для того, чтобы заметить не медвежьи глаза у моего попутчика. Это были очень странные глаза! Представьте себе узкие насупленные щелки, внутри которых поблескивали какие-то ячейки. Взгляда как бы и нет. Как за зеркальными очками - вроде бы на тебя смотрит, но куда на самом деле неизвестно.
- До моря далеко? - почему-то спросил я.
- What is daleko?
- Далеко или близко? Полиглот хренов.
- What is blisko?
- Издеваешься?
- Прошу... - медведь развернул меня за локоть на 180 градусов, и выяснилось, что море позади в двух шагах.
- Это что же получается, мы идем, а море за нами следует?
На самой линии прибоя стояли стол и два стула. Мне это на-помнило какой-то фильм Феллини, но не помню какой. Ну да, стол был очень старый, и явно со свалки, потому что по всей поверхности столешницы и ножек отслоилась и висела лохмотьями фанеровка. "Видимо, от сырости", - подумал я. Мы присели к столу. На нем лежала стопа белой бумаги, край верхнего листка приподнимал ветер. Бумага ослепительно отсвечивала на ярком солнце.
- Нельзя ли еще и свет убавить? - поинтересовался я.
- Мешает? - посочувствовал медведь. Солнце тут же словно за облако зашло. Море до того вело себя совсем тихо, однако теперь появился не-громкий шум прибоя. Стало прохладнее.
- Вот эти понятия вы мне и разъясните, - сказал медведь, - иначе мы никогда не разберемся.
- Какие?
- What is daleko and what is blisko?
- Гм... Это безразмерные понятия, которыми обозначаются большое расстояние, и маленькое расстояние.
- Расстояние?
- Ну да, расстояние между точками, между пунктами, между городами...
- Между точками? Я полагал, что в такой системе расстояния измеряются как раз точками. Какое расстояние может быть между вся-кими двумя точками, иначе как две точки?
Я молча взял бумагу и фломастер лежавший здесь же. На фло-мастере было написано: "STAEDTLER / WHINTEBOARD / MARKER / 351 alcohol-based". Это обстоятельство меня так удивило, уж и не знаю чем, что надписи врезались в память как обойные гвозди с блестящими шляпками. Я нарисовал две жирных красных точки.
- Вот, - говорю, уже не испытывая уверенности в своей правоте. - Это две точки. Они близко (расстояние было сантиметра полтора), а вот (рисую еще точку на краю листа) эта точка от них далеко. Уразумел?
- Нет, - строго ответил медведь. Он взял лист и перегнул его, совместив две очки вместе. Продемонстрировал мне и проткнул обе точки когтем.
- Вот, - сказал он. - Расстояние между любыми двумя видимыми точками равно двум точкам. Только это не верно, потому что расстояние есть по-вашему, а по-нашему - нет. Просто две точки и все.
Я почувствовал в его словах академическую оговорку, выудил ее и взвесил.
- А если точки невидимые?
- Тогда их нет в сейчас.
- Нет в сейчас?
- Нет в сейчас. Одна точка всегда видимая. Иначе и тебя нет в сейчас. - Он осекся, и промедлив добавил сокрушенно: - Нет, не верно! Так нельзя. Неправильные слова.
И все окружающее исчезло. Закрутила бешеная карусель. Нет, не возьмусь я описывать сонмища калейдоскопических меняющихся образов, что вломились в мой мозг, и пронеслись перед взором. Только намекнуть могу. Представьте картины Дантова ада, показанные не от лица наблюдателя, а наоборот, изнутри, от лица "потерпевшего", переживающего все это в натуралистической манере современного ужастика, только еще и в объеме, и со всем комплексом ощущений, и с дидактической составляющей, призванной на примерах разъяснить мне основные принципы мироздания в представлении урзусов. И это, скажу я вам, был очень странный мир. Вывернутый наизнанку.
Начать с того, что в отличие от нас, живущих в трехмерном пространстве, они живут в трехмерном времени. Точнее - многомерном, изменчивом, где три координаты основные, но есть и какие-то дополнительные. Не уверен, что правильно понял. Но это так, как я понял. Пространство для них линейно. Это движение точки, порождающее линию. Они не понимают расстояний. Понимают время в пути как время пребывания в точке. Расстояние между точками они понимают как мгновенное изменение места пребывания. А движение происходит мгновенно от одной видимой точки к другой. В точке есть только он - урзус, аз есмь в сейчас, а больше ничего кроме времени. Это не очень понятно, зато удобно. Они чувствуют время физически. Но не чувствуют пространства.
Есть взаимодействие самостей, личностей и безличных явлений во времени. Есть "цветок" координатных осей времени в каждой точке на бесконечной линии пространства. Поле и ландшафт они понимают как совокупность линий, состоящих из точек. Выбирая течение времени по своему усмотрению, любое кроме "вспять", можно оказываться на любой произвольно выбранной точке. Поэтому пространства для них и нет. Оно не просто не нужно, оно отсутствует в модели, где доминирует время. Оно, как у нас время, координата, по которой размеренно движется пространство, координата, по которой движется многомерное время.
Пространству отпущено только одно направление. Космос - чистая линейность. С планеты на планету они перешагивают в один шаг. Планеты и звезды - узлы пространства. Сгустки. Здесь можно двигаться только в пределах прямой видимости. Здесь время сковано сплетением линий. Как человек чувствовал бы себя во временной аномалии, где на как угодно малой окрестности пространства время текло бы в любом направлении. Жуть. Невозможно себе представить такой перевертыш. Их главные способности, на которых строится цивилизация - телепортация, телепатия, телекинез, точнее их аналоги этих наших гипотетических понятий.
Они так по-хозяйски используют все их окружающее, что им не требуются ни машины, ни орудия труда. Их главные занятия в жизни - изощренное зодчество, любовь и война. А еще они путешествуют пешком, через космос, с чем-то вроде легкой "надувной палатки". Эта палатка служит им укрытием на непригодных для жизни планетах, жилищем и транспортным средством в планетарных условиях.
Эта "палатка" - хитрая штучка. Она как бы есть, и как бы ее нет. Она существует только внутри себя. И у нее есть дверь. Эта дверь может помещаться где угодно. В любой точке. Это как бы метка той точки, в которой стоит "палатка". И еще они ведут войну. Это долгая и мучительная, как бесконечно затянувшаяся шахматная партия, война между кем-то и кем-то.
Я не знал, что и думать. Вообще, что это было? Бред, подселенный в мое сознание? Почем я должен верить тому, что сообщенное мне, не игра какого-то маньяка, управляющего аппаратом для промывки мозгов, вроде того, о чем рассказывал Отделенный?
Урзусов было всего пятеро, как они мне объяснили. И они что-то вроде космического спецназа некоей могущественной космической олигархии Великих Зодчих. Я так перевел образ какого-то вселенского строителя, возглавляющего олигархию или империю, как я поначалу воспринял символ власти.
Спецназовцы в отпуске решили совершить "большой пеший переход" по окраинам Галактики. Что-то вроде экспедиции на лыжах к полюсу по нашим меркам. И одним из пунктов была Земля. Здесь они решили сделать привал. А мы их подняли как настоящих медведей из берлоги. Смех!
Урзусы полагались на встроенные атласы, согласно которым в этих местах нет никакой разумной жизни. Да и неразумной тоже. Что мы такое, они поначалу вообще не поняли. Для них ведь применение орудий труда и оружия не является критерием разумности. Только внедрившись в разум Отделенного, они восприняли главное для себя - что оказывается любовь и война для нас - людей, так же как и для них - урзусов - на первом месте в жизни. Оставалось только разобраться насчет нашего зодчества...
Это слишком ирреально, чтобы быть правдой. Я не настолько давно закончил университет, и не так еще пропил, как может показаться, свои мозги, чтобы принять все это за истину. В американских триллерах проблема доверия решается наитием: "не знаю почему, но я ему верю!"
Как просто! Я так бы рад был произнести нечто подобное... Но, нет, не могу. Не верю. Хоть убей.
- Это можно... - заявил Бор.
- Нет, - говорю. - Не надо этого. Есть у нас еще дома дела.
- ... - он передал мне некое эмоциональное послание, которое можно было расшифровать, как обиженное: "Мы к тебе со всей, можно сказать душой, а ты вот значит как!"
- Имею право! - заявил я. - Вы плохо себя ведете. Зачем устраивать спектакли?
- Спектакль? Знаю... - и Бор поделился со мной честолюбивыми "мыслеобразами", выуженными из сознания Чудика - великого режиссера в латентной фазе.
И Чудик, пардон, Владимир Чуднов, предстал передо мной с неожиданной стороны. Похоже, в нем дремал, в ожидании своего часа, действительно незаурядный художник. Но это совершенно другая история... Во всяком случае, трактовка Ричарда III - горбатого злодея в стилистике Гамлета и как Гамлета, мне показалась красочной и дерзкой. Скрестить две пьесы на одной идее - забавно. Хотя, что я в этом понимаю? Или только теперь, что-то начал понимать.
- Так вот, - сказал я. - Неужели нельзя было сразу объясниться? Понадобилось спектакли устраивать, голову морочить. Нет бы, сразу пришли и сказали, что мы де пришельцы, туристы межпланетные и так далее. А?
- Нет, - говорит Бор. - Нельзя. Мы сказать не можем. Слова неправильные. Мы не умеем. Мы можем только заставить говорить мыслеобразы, фантомы, тени, которыми вы сами можете себе сказать. А для этого нужно понять, какие у вас мыслеобразы. Вот мы и пытались понять.
- Значит, это не ты мне сейчас говоришь? Это я сам себе говорю?
- Через мой фантом в твоем сознании. Я - настоящий - не умею.
- А вы взаправду медведи? Или прикидываетесь?
- Это редкое, феноменальное, уникальное, невозможное, умопомрачительное, удивительное, из ряда вон выходящее, поражающее воображение, не оставляющее камня на камне от сложившихся представлений, унизительное и омерзительное совпадение формы разумного с неразумным! - выдал Бор.
- То есть ваш облик именно такой, каким мы его видим? - уточнил я, - это не маскировка? Вы не специально приняли форму медведей? Вы такие и есть?
- Мы не знаем, как ответить...
- Чего же тут не знать? Да или нет? - удивился я.
- Нам видится, что это скорее ваши медведи приняли нашу форму, как оптимальную, для внеэкологического существа!
Вот те раз!
- Вот те два, - сказал Бор.
- А Бор, - говорю, - это имя или фамилия?
- По вашему - позывной. - Ответ слился с вдруг возникшим образом Отделенного.
- У нас проблема, - сказал Бор без перехода. - Нам нужно возвращаться. Ваш один и ваш другой заняли наше убежище. Их вам нужно забрать. Тогда мы сможем идти дальше. Скорее...
Вслед за этим возникла презабавная картина. Белый и Серж сидели за столом и пили "Боржоми". При этом Белый был явно пьян в стельку. Что касается Отделенного, то тут не поймешь. По нему вообще невозможно сказать однозначно, как сильно он пьян. Только качественная оценка возможна. Их окружала довольно странная, даже после всего виденного мною уже, и даже для инопланетян обстановка. Потолки в комнате, если только это была комната и если это были потолки, превышали все разумные горизонты. Возможно, такое ощущение пространства возникает в готическом соборе - настоящий лифт на небеса или, вернее, лифтовая шахта. Ну, очень высоко. Сама по себе комната размерами была вроде Красной площади. Металл, или какой пластик, равно как окна и двери, отсутствовали напрочь, и масса режущего своей чистотой воздуха ощущалась почти физически. Стены напоминали... Так, наверное, должен себя чувствовать муравей внутри матовой газоразрядной лампы, той что "дневного света" называется... Только цвет не белый, а синеватый, мягкий. Красиво? Наверное. Воздух же - ароматный, но чужой, неземной, хотя и приятный.
Кроме Отделенного и Белого, никаких предметов. Думаю, что-то там было, но не явно. Или нет... Не было ничего. Синие стены, легкое теплое мерцание. Инопланетный интерьер, блин. Ничего особенного. Однако нечто стало проявляться. Бордовый ковер на полу. Посреди комнаты, там, где сходились края синего мерцания и бордовой шерсти, стоял небольшой журнальный столик, бутылки минеральной воды и стаканы. За столом полулежали прямо в воздухе, словно в невидимых шезлонгах Белый и Отделенный. Картинка пропала.
- Они сидят там, - уныло сказал Бор. - И не пускают нас.
Понятно... Хотя, что тут, к чертям собачьим, понятного?
Сергей Отделенный
Вся эта история начала меня утомлять. Я уже хорошо уразумел, что славные парни могут только помешать разобраться в происходящем! Весь этот балаган и рассчитан на то, что мы будем мешать друг другу и пугать друг друга. Не более, не менее. Нужно отыскать Белого! Я по-прежнему на семьдесят процентов уверен, что в нем ключ к разгадке. Честно говоря, как скажет Чудик, мне не очень верится, что такой умник и "ботаник", как Сашка, мог докатиться до работы в охотничьем хозяйстве. Он всегда увлекался биологией. Не исключено, что он сделал карьеру в этой области, и на нас проводят какой-то чудовищный эксперимент. Не хочется так думать. Но необходимо проверить всякую возможность даже тень возможности.
Решаем и постановляем, что имеет место действительно эксперимент. Что это может быть? Какова степень опасности? Где источник воздействия, и каков его механизм? А может все совершенно не так, и мы имеем дело с действительно загадочными существами?
Медведи царили на земле. Запало мне это в голову. Вот я и подумал... А что если мы имеем дело с чем-то подобным? Что если это действительно медведи, только реликтовые, Предтечи, так сказать, наших мишек? Все может быть. Вот я и решил отправиться на ночную охоту. Ноктовизор в этом деле весьма полезная и надежная вещь. Без него ночью, как без рук. Правда, пришлось выдержать атаку товарищей, решивших во чтобы то ни стало не выпустить меня из избушки. Надо сказать, им это не удалось. Минут сорок я объяснял им, как правильно организовать оборону в условиях дома, на какие моменты концентрировать внимание и что делать в случае невозможности дальнейшего сопротивления. А также персональной моральной ответственности за безопасность тыла. Судя по лицам ребят, мораль моя до мозга не дошла, остановившись где-то в районе среднего уха. Ну да ладно, скорее всего, на них и нападать-то никто не станет. Мысленно перекрестившись и оприходо-вав на дорожку пятьдесят грамм, я отправился в путь.
Но первым делом решил-таки завернуть в избушку с заветным сундучком. Там все осталось, как и было после нашего с Чудиком посещения. Сундук был вскрыт, граната обезврежена и более никто не пытался проникнуть к содержимому. Я вытащил свертки и сложил их в свой рюкзак. Никогда не знаешь, что и где в этой жизни пригодится. Конечно, брать чужое - грешно. Но оставлять такие вещи в месте, где они не тобой положены - грешно вдвойне. Потом прикрыл крышку и восстановил видимость закрытого сундука. Сделать это было проще простого - сунул ушки на место и вроде как так и было. А вот восстановить минирование оказалось несколько сложнее - надо было чтобы разрез шнурка не был заметен. Ну да минное дело нам не в новинку. Правда, неожиданным посетителям я оставил небольшой сюрприз - протянул свою леску через крышку к гранате. Так что, как говорится, добро пожаловать, хозяева дорогие. Дело оставалось за малым - вбить на место оторванные нами доски и сделать вид, что все тут так и было.
Дальнейший мой путь пролегал через снежную целину в сторону леса. Эх, как тут было не пожалеть об угнанном снегоходе? Хорошо еще я в тот раз, когда мы на охоту выдвигались, успел ориентиры и азимут запомнить. Но ноги в лыжах все одно побить пришлось. Пока добирался до леса, ноктовизор мне особо и не требовался, благо луна светила в полную силу, снег отражал свет и было все видно если не как днем, то вполне приемлемо. А вот в лесу пришлось натянуть на нос маску. Высокие деревья закрывали луну, отбрасывали тени, качаясь, возбуждали ужасы подсознания. Будь на моем месте кто другой и без допинга - уже наверняка нес бы полные штаны в химчистку. А я так ничего, только не забывал регулярно дозаправляться из заветной фляжки.
Вот, наконец, и искомое место. Где щит с ушами. Опа-на, а это что за фокусы? Посреди поляны, примерно на том месте, где мы его и оставили, стоял оранжевый снегоход. То есть я, конечно, через ноктовизор цвета не различал, но откуда тут взяться другому снегоходу? Да и этому откуда? Блин, одни вопросы. Следов, кстати, кроме наших прошлых, не добавилось. Судя по цвету в приборе, снегоход был хо-лодный, словно простоял тут все время с момента прибытия. Как будто мы, истоптав всю поляну, просто его не заметили. Нет, тут дело не чисто, явное воздействие на организмы прослеживается. Решив от греха не трогать технику, я отправился дальше по нашим отчетливо видным следам.
Добрел, наконец, до знакомой опушки. Все на месте. Поваленное дерево, огромная поляна позади, даже окопчик, который Димка отрыл - и тот на месте. И по прежнему столбик пара выходит из поло-женного места. Вот только что удивительно - вместо красно-желтой ауры, которая должна была образоваться от теплого дыхания медведей, над паром висит голубое свечение. М-дя, такая графика инструкцией не обусловлена. И еще одно голубое пятно висело там, где тогда испарился Белый. Угу, вот это уже интересно. Значит, оба места из одной категории. Будем посмотреть, как говорится.
Я направил свои лыжи к столбику пара.. Нельзя, сказать, что ничего не опасался, где-то внутри жилка подрагивала, но... Дело есть дело. Тем более колотить туда я не собирался. Хоть и говорил кто-то умный - стучите и вам откроют, но мы лучше по тихому, без шума. Куда нам надо, мы сами пролезем. Ничего интересного и необычного на месте испарения не оказалось. Я даже специально лыжей снег разгреб. Такое ощущение, что струйка пара образовывалась на глубине полметра, постепенно растапливая снег. Хотя нет, холодный пар вряд ли мог его топить, скорее испарял. Короче, на глубине полметра отверстие заканчивалось и пар образовывался из какой-то неопределенной точки. В общем, задачка для ученых, а мне тут делать нечего. Поглядим, что под вторым свечением залегает.
Я одел лыжи и осторожно подобрался к границе ауры. А вот интересно... Я снял ноктовизор. Гм, ничего. Странно. Хотя тут вообще много странного - пропажа Белого, медведи, снегоходы, джипы... Будем изучать опытным путем. Я шагнул вперед и неожиданно рванул порыв ветра. Только что его не было, и вот уже локальная пурга засыпает мне глаза мелким снегом. Оба-на, пора начинать тактическое отступление. Мысль правильная, своевременная, но оказалась несколько запоздавшей. Хоть и ненадежное, нетвердое, снежное покрытие у меня под ногами неожиданно растворилось в небытии, и я полетел вниз с диким воплем. Правда, винтовку так и не выпустил. Вокруг не было видно ни зги, метались какие-то фиолетово-голубые сполохи. Вот так угораздило. Интересно, что меня не болтало и не крутило, летел я строго в вертикальном положении. Главное ноги не сломать, когда приземлюсь. Несмотря на то, что в голове билась, дрожала и бешено вибрировала пелена ужаса, она мне думать особо не мешала. Интерес-но, скоро посадка? Что-то коснулось моих пяток и тренированное тело мгновенно отозвалось - отклонение, перекат, торможение. Приземление состоялось.
Дмитрий Кольцов
- Не стреляй в меня, добрый человек, - сказал медведь. Я чуть ружье не выронил. Но не выронил.
- Это мы уже проходили. - Весело сказал Пеньков.
Собственно, медведь, стоявший на пороге избушки, ничего не говорил. Это у меня в мозгу всплыла фраза. Вот Пеньков, сидящий на матрасе, говорил, как полагается, и лыбился как дурак.
Мы-то с Вовкой за ружья схватились, а этот сидит и лыбится.
- Значит, мне это все приснилось, - говорит он вдруг. А медведь, скотина, приветливо так ему кивает косматой головой. А Пеньков:
- И окна на месте.
Рехнулся парень от страха.
- Ты Бор? - спрашивает Пеньков. Медведь кивает.
- Познакомьтесь ребята, - говорит Пеньков, - этого урзуса зовут Бор. Стрелять в него не надо. Да и бесполезно. Он телепортирует.
- Телечто? - не понял его Чудик.
- Телепортирует. - говорит Пеньков. - Так что ружья можно отложить. Мы ему все равно ничего сделать не сможем.
Медведь кивает. Какой геморрой!
- Бор что-то вроде командира в отряде космического спецназа. Они к нам в отпуск при... пришли. - Продолжает свою пропаганду Пеньков.
- Пришли? - переспрашиваю.
- Ну, считай, прилетели, - поправляется Пеньков. - А наши орлы... Сначала Белый, а потом Отделенный захватили их тарелку и хозяев домой не пускают.
Ну, точно свихнулся парень!
Владимир Чуднов
Я был уже на все согласен. Это козни злых духов! Это розовая пантера, страшила Вуду, призрак оперы и Фредди Крюгер в одном лице. Это то, чего не может быть. Это нелепо в конце концов! Только пришельцев в тарелочках нам тут не хватало. Возмутительно. Так я думал сначала. И, если честно, то сейчас думаю почти так же. Пришельцы и близкие контакты какого-то там рода хороши в кино. В реальности это дело совсем другой руки. Мы мечтаем о контакте вприглядку. Но, когда дело доходит до дела - нам его не надобно. Столько интересного о себе выясняешь.
И самое-то главное, что если бы тарелка во-о-о-о-о-от такая, и вся в огнях сверкающих и эти зеленые поганцы, или же какие ни есть светящиеся сущности, или, опять же, жукоглазые чудовища... Тогда понятно. Тогда это контакт! Это достойно интеллигентного человека. А когда медведь входит в дверь избушки и говорит: "Здрасте, я при-шелец!" Ну не верю.
НЕ! ВЕ! РЮ!
А там, черт его знает... Может вот такой он контакт и должен быть? Зачем лишние спецэффекты? И ведь, действительно, самое-то главное, что если бы тарелка во-о-о-о-о-от такая, и в огнях, то мы бы никуда не побежали. Стояли бы и пялились на эту люстру. Потому, что красиво. И не вызвал бы такой контакт протеста. Или же эти зеленые поганцы... С одной стороны вроде бы рукой подать до реального контакта с братьями по разуму: вот же они обломки неизвестного происхождения, вот же он - таинственный пришелец на операционном столе. Фильм такой показывали. С другой стороны - обломки действительно происхождения туманного и очень может быть вовсе не космического, а кто там, на столе, или что, вообще не ясно. Поэтому нам интересно, так что, как скажет Пеньков: "жуть забирает". Но это все. Чисто интересно, и все.
Я всегда верил в пришельцев, точно также как в конец опустившийся бомж в глубине души продолжает верить в свою исключительность "удивляясь, что нет подтвержденья тому". Теперь же, хоть и не скажу, что не верю больше, ибо веры от меня теперь не требуется, теперь я уже знаю, но все изменилось. Тайна раскрыта. И в этом есть какая-то горечь. Честное слово. Как, оказывается, трудно в себе разобраться! Иного хочется! Не самого контакта. Не ясности его осознания. Пусть все будет ясно, но пусть так тайной и останется. Пусть это будет не просто. Пусть при встрече выяснится, что - вот они есть - инопланетяне, но контакт невозможен. Или же, какие ни есть светящиеся сущности, или жукоглазые чудовища... чтобы было непонятно. Тогда понятно. Тогда это контакт! Это достойно интеллигентного человека. А когда медведь... Нет, не согласен.
Ощущение таинственности. Самое сильное из известных переживаний. Вот что нам нужно. А разрешение загадки - нет. И когда это ощущение у нас отбирают - становится нехорошо, как скажет Пеньков. Он, кстати, что-то там себе особенное понял. И у него - порядок. Он пережил момент осознания невозможности осознать. А мы получили пришельцев на блюде. И нет. Не хочется. Я и по Кольцову вижу, что он согласился, чтобы это оказалась галлюцинация по версии Отделенного. Или чтобы пришли люди в черном и сказали, что все это страшная тайна государственная. И тогда мы бы все с радостью согласились, выпили бы водочки, посетовали бы на спецслужбы и пощекотали бы друг другу сладкое ощущение сопричастности чему-то опасному, да и поехали бы домой, усталые, но довольные.
Один из законов Мерфи гласит: серьезные проблемы всегда имеют легкие и простые для понимания неправильные решения. Объяснения непонятного и таинственного с помощью инопланетян как раз и есть этим самым легким, но неправильным решением.
- Скажи, Ванечка, сколько будет одно яблоко и одно яблоко?
- Пять яблоков....
- Как же пять? Подумай.
Но Ванечка смотрел "Черепашек-ниндзя" и думать не хочет. Он знает точно!
- Это яблоки волшебные. Они мутанты с другой планеты....
Простое и неправильное решение.
Сергей Пеньков
Оборотни. Черти. Мутанты, наконец! Психооружие. Просто - психо... какая теперь разница? Вот Чудик распинался все: "Не верю! Не верю!" А толку? Вот оно - есть. И все. Для того чтобы поверить, надо сжиться с этим. Привыкнуть. А так, кричи - не кричи. Объективная, мать ее, реальность. И если эта объективная реальность, данная нам в ощущениях, утверждает, что они - инопланетяне, то приходится если и не верить беспрекословно, то принять это как рабочую гипотезу.
Я так думаю. И с этим приходится жить.
В принципе наплевать, но вот Белого с Отделенным выручать надо. Или не выручать? Ведь, если судить по переданному мне урзусами видению, они там сидят и в ус не дуют. Может, это урзусов выручать надо от земных агрессоров? Вот ведь прикол опять же - инопланетяне, спецназ, круты до безобразия, а пару алкашей из своего корабля или как его - палатки, выкинуть не могут. Что ни говори, а медведи - наши меньшие братья. Помочь им надо.