- И потому можно сказать, что движущей силой Ноябрьской революции 1919 года была буржуазная демократия. Последовавшее же установление на кратковременный срок Советской власти в Баварии служит убедительным доказательством как прямой, так и обратной взаимосвязи и наличия двусторонних контактов между Германией и большевиками. У меня всё, - сказала Мишура.
- Хорошо, но это ты уже далеко залезла, а, во-вторых, не по сути вопроса. Как вопрос звучит? - сказал Бельдюгин.
- Причины, характер и периодизация, - сказала Мишура.
- Вот. Так какие же были причины? - спросил Бельдюгин.
- Я... не знаю... - сказала Мишура.
- Ладно, садись. - сказал Бельдюгин. - Непонятно, что. Четвёртый курс, а не только не готовитесь, а и не можете раскрыть элементарного вопроса. Кто следующий?
- Давайте я? - послышался голос с какого-то заднего ряда.
- Иди. Как фамилия?
- Радионова, - сказала Радионова.
- Так, подожди минуту. Ко всем вопрос. Почему всё-таки Ноябрьскую революцию можно назвать революцией? Что такое вообще революция?
- Оранжевая... - расплылся в улыбке Пономарёв.
- Ну, оранжевая - это не революция... - сказал Бельдюгин.
- Свезли со всей Украины бомжей, наркоманов, проституток! - донёсся голос Рындыча, вызвавшего, как обычно, смех остальных присутствующих.
За четыре года обучения Миша, как ни странно, до сих пор не понял, специально ли Рындыч "косит" под Жириновского, или это у него просто такая манера общения, с Владимиром Вольфовичем не связанная.
- Ничего подобного. Это была именно что революция. Самая выдающаяся. - сказал Миша, обращаясь в сторону Рындыча.
- Какая революция! Это дурдом полный! - начал было Рындыч, но Бельдюгин его оборвал:
- Давайте вернёмся к теме семинара и, в конце концов, дадим высказаться Даше.
- Самая выдающаяся, потому что бескровная. Кучму свергли... - пробормотал Миша.
Даша раскрыла конспект с торчащими оттуда ксерокопиями и начала читать:
- 3 ноября 1919 года моряки немецких городов Киль и Вильгельмсхафен отказались выполнять приказ имперского командования выйти в последний бой, учитывая предсказуемый его исход и общее поражение Германии в Первой мировой войне, на результат которой этот бой повлиять уже не мог. Восстание моряков вызвало цепную реакцию протестов во всей Германии...
Миша сидел за первой партой в крайнем от кафедры ряду. Вполуха слушая и не особенно вникая в говоримое, точнее, читаемое Радионовой, он смотрел прямо перед собой в лимонно-штукатуренную стену, и думал. Не знаю я, о чём он там думал, но, что ни говори, а очень он удивился, увидев то, как даже не встал, а вскочил Бельдюгин через какое-то мгновение после откровенного скрипа двери, и, не успев представить себе, кто бы это мог войти, автоматически вслед за Бельдюгиным и наравне с остальной группой, встал сам.
В полной тишине на середину аудитории быстро вышел и занял место между доской, кафедрой, за которой стояла оторопевше улыбающаяся Радионова, и столом, за которым стоял не менее ошеломлённый Бельдюгин, Виктор Андреевич Ющенко. Действующий и планируемый на следующую каденцию Президент Украины.
- Да вы сидите, сидите... - тихо сказал он студентам. Те как-то вразброд сели.
- Простите, пожалуйста, я не знаю, как вас по имени-отчеству, но можно ли занять пять минут вашего рабочего времени? - обратился он уже к Бельдюгину. Тот, что-то промямлив, кивнул.
Все молчали и смотрели на Ющенко.
- Ребята. - полуопустив голову, начал медленно говорить Ющенко приглушённым голосом. - Я знаю, вы меня не любите. Но я вам хочу сказать, что... я такой же человек. И я хочу сказать вам, не как Президент, а как человек вот этот...
В аудитории стояла кромешная тишина. Казалось, можно было слышать, как от слов Ющенко от потолка и стен откалывается штукатурка.
- Ведь у меня, ребята, была, как и у вас, тяжёлая жизнь. Очень непростая. Я ничего не знал, не видел, кроме своей Хоружевки. Но я мечтал... У меня была мечта... Понимаете?
Он обвёл глазами сидящих и, вздохнув, махнул рукой.
- Ничего... Поймёте, - он помолчал, вглядываясь в неведомые дали сквозь заднюю стену. - Было, всё было. А теперь... Простите меня, ребята.
Миша, который, как и все, неотрывно следивший за главой государства, заметил, как у того выступили слёзы.
- Простите меня... - повторил Ющенко и, пройдя между ближними к окну рядами парт, покинул аудиторию. Миша успел увидеть мелькнувший чёрный крупногабаритный силуэт, видимо, стоявшего у двери охранника.
Прошло ещё несколько мгновений всеобщего молчания.
- Что ж... - наконец сказал отошедший первым Бельдюгин, особенно ни к кому не обращаясь. - Вернёмся к семинару. Продолжай, Даша.
- Правительство Фридриха Эберта, заручившись поддержкой Независимой Социал-Демократической Партии Германии, выступило решительно против действий коммунистов-спартаковцев во главе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. В свою очередь, Шейдман и Штреземан, подписавшие договор о капитуляции, заявили о недопустимости прохождения Баварской Советской Республики в общем фарватере третьего Коминтерна, - обратившись к тетради, стала читать Радионова.
Как-то неожиданно прозвенел звонок. Студенты оживились.
- Продолжим через неделю, - сказал Бельдюгин. - Надеюсь, вы подготовитесь лучше.
- Конечно, подготовимся! - заулыбались девушки, сидевшие прямо перед ним.
- Ющенко - придурок! - крикнул уходящий Рындыч.
Аудитория опустела.
9, 11 октября 2009 года, по дороге в Петербург - туда и обратно