Аннотация: Великан Локи, прославленный своей проницательностью, хитроумием и изворотливостью, прощен богами Асгарда и освобожден ими для борьбы со страшной опасностью, надвигающейся на северные земли.
Мария Гинзбург.
Яблоки Идун.
И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле]. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.
И так же Локи по приказу богов поступил со своим братом Бюлейстом. Локи не был человеком; но в глубине своей нечеловеческой души он страдал и мучился так же, как мы, люди.
Если не больше.
(Первый список Библии на старонорвежском языке, датируемый приблизительно началом XI века, обнаружен в 1896 г. в Осло, Бытие 5:8)
В том году осень была ранней. И очень холодной. Штормы неистово терзали побережье. Старики качали головами и говорили, что это свирепствует Ёрмунганд, великий змей, сын Локи, опоясывающий всю землю. Да и солнце гаснет. А значит, и Рагнаради недалеко. Слухи эти не оправдались, но жуткий шторм, что случился в день осеннего равноденствия, перевернул не только с десяток торговых и пиратских судов, но и всю жизнь Свена Ильвинга.
Очередной набег ярла Хальвдана начинался вполне заурядно, и ничто не предвещало, что их родственники так никогда и не смогут найти тела викингов. Особенно это огорчило младшего брата ярла, у которого был уже заготовлен на случай неожиданной гибели Хальвдана достойный могильный камень. Но братьев у Хальвдана было много, и украшенная рунами и изображением мирового змея стелла не долго пылилась в подвале. Следующей весной она уже стояла на кургане того самого брата, который оплатил работу резчика.
Единственным человеком, который вернулся домой из того рейда, оказался молодой викинг Свен Ильвинг, и о нем и пойдет речь. До своего чудесного спасения Свен не мог пожаловаться на излишнюю благосклонность судьбы к своей скромной особе. Молодой викинг был не из датских, а из норвежских Ильвингов, многочисленного рода, известного своей смекалкой и храбростью так же, как и бедностью. Густые пепельно-серые волосы викинга, и хищный взгляд серых, как сталь клинка, глаз и впрямь наводили на мысли о волке.
Прошлый год был неудачным для ярла Хальвдана и его викингов. Он потерял в набеге на земли русов два из трех своих драккаров. В фиорде с трудом пережили зиму. Речь о том, чтобы повезти на юг соболиные или песцовые меха, идти не могла. Хальвдану просто не на что было купить шкурки. Разве что продать носовую фигуру с последнего драккара, изображавшую уродливую голову акулы с распахнутой пастью. Почерневшую от времени фигуру кое-где ее покрывали остатки красной краски, что позволяло ярлу называть свой драккар "Красной акулой". Но вряд ли бы за нее много дали, и ярл решил свои трудности гораздо проще. Рабы всегда были хорошим товаром, и в последние годы спрос на них только повышался. А для того, чтобы приобрести сотню-другую рабов, деньги вовсе не требовались. Требовалась дерзость в сочетании с расчетливостью да умелая дружина. В перевозке же люди менее капризны, чем шкурки соболя и песца или шерсть, которые легко портились от соленой морской воды.
Англы из прибрежной деревушки, все сто пятьдесят человек, проданные Хальвданом на невольничьем рынке в Миклагарде, видели черную голову акулы еще годы спустя в своих кошмарных снах. На выручку от продажи рабов Хальвдан накупил Миклагарде роскошных тонких тканей, вина, пряностей и много других полезных вещей. Свен с другими викингами побродил по огромному городу, изумляясь и прикидывая, сколько же надо человек, чтобы взять такую крепость. Довелось ему послушать и проповедь маленького человечка в черном платье, который с пеной у рта утверждал и доказывал, что нет ни валькирий, ни Одина, ни прочих богов, а есть лишь единственный бог Христос, смиренный и кроткий. Монах пугал скорым концом света, призывал всех принять свет истинной веры и стать рабами Божьими. Интереса у викингов он не вызвал. Про то, что людям и богам предстоит погибнуть в схватке с ётунами, норвежцам было известно с малых лет. Что же до предложения принять христианство, то смешно предполагать, что работорговец захочет по своей воле стать рабом, хотя бы и Божьим. Кормчий Эрик, гулявший вместе с викингами, сказал тогда, что Улав, конунг Норвегии, пленился россказнями проповедников и хочет отринуть старых богов. Свена это удивило больше, чем все роскошные дворцы Миклагарда.
На обратном пути викинги без особых сложностей прошли весь путь по северным рекам, а в родном море попали в жестокий шторм. Ладью занесло к неизвестным берегам, где драккар напоролся на риф. Свену и многим его товарищам удалось спастись. Викинги смогли так же вытащить на берег большую часть груза до того, как прилив погубил драккар окончательно, хотя работать пришлось по пояс в ледяной воде. Но никому из них не было суждено умереть от воспаления легких. Едва драккар исчез под водой, из-за прибрежных скал показались ужасные существа. На людей эти косматые свирепые чудовища походили только тем, что передвигались на двух ногах. Часть из них восседала верхом на резвых лошадях. Больше всего хозяева берега напоминали троллей из сказок. Суковатые дубины, которыми существа энергично размахивали, не позволяли двояко истолковать их намерения. Но викинги никому не намеревались уступать свою добычу, ни людям, ни троллям, ни самим богам. В начавшейся схватке очень быстро выяснилось, что нападающие не носят доспехов исключительно потому, что разрубить их тело практически невозможно. А длинные руки давали троллям еще одно преимущество. Норвежцы, стоя плечом к плечу, бились методично, хотя и отчаянно. В первые мгновения боя стало ясно, что эта битва будет для викингов последней. Но северянам и в голову не пришло обменять жизнь на свободу.
Свен быстро понял, что бить троллей по телу - только меч тупить, и сменил тактику. Ильвинг крутился на месте, как детский волчок, стараясь кольнуть неуклюжих противников в пах, подмышку, разрубить лицо. Когда ему удалось перевести дух, молодой викинг вдруг понял, что бьется уже один. Все остальные его товарищи лежали, кто с пробитой головой, кто с раздавленной грудной клеткой. Огромный тролль, урча от наслаждения, как раз отрывал зубами руку мертвому Хальвдану. Кольчуга трещала, а чудовище выплевывало стальные колечки, словно рыбью чешую. В этот момент Свена со страшной силой ударили по голове. Мир взорвался белым светом и болью, а затем викинг вдруг почувствовал странную легкость во всем теле. Свена потянуло вверх, словно он был воздушным змеем, а запускающий его мальчишка все разматывал и разматывал веревку, запустив его в поток восходящего воздуха. Викинг услышал громкое ржание невидимой лошади. Боль не исчезла совсем, но словно отошла на задний план. Свен осторожно открыл глаза.
Викинг обнаружил себя сидящим на мощной белой лошади лицом к хвосту. Свена заворожил вид огромных белых крыльев, размеренно опускавшихся и поднимавшихся прямо перед ним. Викинг закрутил головой, ища валькирию, и неожиданно понял, что все это время упирался носом ей в крутое плечо, а руками обнимал за талию. Дочь Одина одной рукой прижимала раненного к себе, а второй держала поводья. Лица ее Свен не видел. Кольчуга воинственной девы и высокий шлем с гребнем были украшены серебряной насечкой. Доспехи сияли в солнечных лучах так, что глазам было больно. Белокурая коса валькирии толщиной с руку воина была закинута за спину. Дочь Одина защелкала языком, посылая лошадь в галоп. Викинга качнуло. Свен вовсе не горел желанием выяснить, сколько времени займет падение обратно, на головы обрадованным троллям. Он крепко сжал талию валькирии. Та повернула голову, и они с викингом столкнулись буквально нос к носу. Свен видел только высокую скулу, полуулыбку рта и насмешливый синий глаз. Валькирия увидела, что он очнулся, и улыбнулась Свену. По спине у викинга прошел холодок. Это было совершенно новое ощущение, пронзительно-приятное и в тоже время болезненное.
- Извини, поторопилась я немного, - очень мягко сказала валькирия. - Тебе ведь еще больно, наверное. Ну да ничего, сейчас я тебя поцелую, и все пройдет...
У Свена от этих слов закружилась голова. Викинг облизал пересохшие губы. Валькирия усмехнулась и чуть наклонилась вперед, но коснуться губ Свена своими не успела. От оглушительного, крайне заунывного звука у Свена свело челюсти. Валькирия с досадой посмотрела вверх, затем с виноватой гримасой развела руками. Викинг догадался, что ему довелось услышать рог Одина.
- Я очень сильно поторопилась, - сказала валькирия с сожалением, и резким движением столкнула ошеломленного викинга со своей лошади. Свен в ужасе задергался, пытаясь вцепиться хоть в стремя небесного коня, но только разодрал себе ладонь. Воздух засвистел у него в ушах.
- Не грусти! - звонко крикнула валькирия. - Мы с тобой скоро свидимся!
Свен падал, падал и падал, и от предчувствия неминуемой встречи с землей у него сжимались кишки. А затем от невыносимого ужаса он потерял сознание.
Викинга привело в чувство громкое ржание лошади.
Убитый всадник запутался в стременах. Лошадь металась среди трупов и тюков с товарами, возмущенно ржала, но освободиться от тела не могла. Кроме них двоих, как убедился Свен, живых на берегу не осталось никого. Это убедило викинга в истинности видения гораздо больше, чем собственная разодранная до мяса ладонь. Голова Свена горела, словно под отрубленную часть кожи напихали раскаленных углей, мысли викинга путались. Ослабевший от потери крови, ошеломленный видением, Свен долго не мог заставить себя подняться. Наконец он, шатаясь, встал на ноги. Не вполне понимая, что делает, викинг подобрал пару небольших тюков и свистом подозвал лошадь. Освободив ее от трупа, Свен приторочил тюки к седлу и взгромоздился сам, дрожа от озноба. Пронизывающий холод становился все сильнее, в глазах у него все поплыло, а когда Свен снова пришел в себя, то чуть не застонал от отчаяния. Лошадь стояла рядом с ним и грустно смотрела на викинга. Всадник по-прежнему волочился за ней, а солнце тем временем уже коснулось краем воды залива. Свен понял, что если не встанет сейчас, то восхода уже не увидит. Сжав зубы, викинг вцепился в висевший до самой земли повод и поднялся на ноги, молясь про себя, чтобы это было наяву.
Уже совсем стемнело, когда викинг увидел впереди огонек. Живой огонек человеческого жилья. Вскоре Свен оказался около дома, сложенного из крепких бревен и окруженного хозяйственными постройками. Подъехав к воротам, он постучался в них. Хотя на этой земле Свена и его товарищей встретили так, что прибрежная галька почернела от крови, у молодого викинга не было выбора. Ему нужна была помощь. Верховая езда вообще не была сильной стороной викингов, а Свен был еще и ранен. Свен чувствовал, что свалится с лошади, если ему придется проехать еще хоть половину лиги. А другого жилья в округе могло вообще не оказаться. Викинг с тупым удивлением уставился на россыпь кровавых брызг, украсивших ворота. От энергичного движения рана на ладони раскрылась.
Как ему открыли, Свен уже не помнил. Не помнил, как снимали с лошади, как переносили в дом.
Он снова видел насмешливое лицо валькирии, удаляющееся в высоте, слышал ее звонкий голос, и тянул к ней руки.
Скульд Ганградссон сидел в главной зале своего дома около камина, сложенного из грубо отесанных камней. Массивное кресло с высокой спинкой и резными подлокотниками было самым любимым местом отдыха Скульда. Сейчас камин был уже набит дровами для вечерней топки, но огня в нем Скульд еще не разводил. На каминную полку был пристроен трехдюймовый огарок толстой сальной свечи. Она сильно коптила и воняла, но и света давала вполне достаточно. Ноги хозяин дома положил на сундук рядом с камином. По полу сильно тянуло холодом от дверей. На вид Ганградссону не давали больше тридцати лет, а добродушное лицо Скульда располагало к себе с первого взгляда. Но в этом случае первое впечатление было ошибочным. Это про таких, как Ганградссон, говорят: "мягко стелет, да жестко спать".
Сейчас хозяин дома тихонько наигрывал на гуслях. Для Скульда гусли были тем же, чем для воина - его меч. Источником дохода. И хотя свои роскошные кудри Скульд перехватывал надо лбом скромной льняной лентой, на шее он носил толстой золотой ошейник. А перстней с драгоценными камнями из потайной шкатулки Скульда хватило бы на пальцы обеих рук, если бы Ганградссон вдруг захотел бы надеть их все сразу. Но Скульд не любил отягощать руки. Руки, принесшие их хозяину все эти драгоценности и не только. Свой крепкий дом и землю вокруг Скульд приобрел в обмен на золотую фибулу, которой конунг Дании одарил его всего за одну лишь песню. Вспомнив, что своему случайному гостю он представился зажиточным пожилым бондэром, Скульд хмыкнул. Но вряд ли стоило всерьез опасаться, что викинг обратит внимание на несообразность манер Скульда роли, на которую тот претендовал. Свену сейчас было очень "жестко спать", хотя на этот раз это не было виной Скульда.
Три дня назад, в день осеннего равноденствия, Скульд ожидал возвращения жены, а вместо Идун в ворота дома Ганградссона окровавленной рукой постучал раненный викинг. К слову сказать, Ганградссон впервые за все то время, что жил здесь, встретил живого человека, хотя Свен был уже скорее мертв, чем жив. Скульд промыл и зашил раны на голове Свена и на руке, но викинг был еще очень слаб. Половина кожи на голове Свена была оторвана от черепа, и Скульд про себя удивлялся, как с такой раной Свен вообще смог добраться до его дома. Ганрадссон думал, что знает, как Свен ее заработал. В тот день утром на море была такая буря, какой не мог припомнить даже Скульд. А тролли, жившие на берегу, относились к потерпевшим кораблекрушение весьма потребительски. Возражения живых обедов отсекались, иногда вместе с головами, а иногда только с частью скальпа. Вчера вечером его гость метался в бреду, кричал и порывался встать. Скульд знал, что горячка бьет викинга оттого, что в рану попала грязь. В доме Ганградссона было полным -полно сушеных трав. Скульд знал лекарственное применение только некоторых, но и этого оказалось вполне достаточно. Весь вечер Скульд провел у постели Свена, прикладывая теплые влажные примочки на шов, подавая целебное питье. Молодой викинг отталкивал его руки, а Скульд тосковал по Идун, которая могла уговорить самого неуступчивого больного принять самое отвратительное на вкус лекарство. Целебный настой был ужасно горьким. И бесполезным. Свен знал, что на этот раз хозяин ошибается, и никакие примочки и настои не помогут. Викинг не рассказал Скульду о своей встрече с валькирией, но подозревал, что хозяин уже все знает из его бреда. Кричать и метаться Свена заставлял зов всадницы, ее образ, манящий и недостижимый. Скульду все же удалось уговорить его сделать пару глотков. Свен застучал зубами по кружке так, что половину настоя расплескал. Чуть позже викинг попросил его спеть, и отказать раненному, а возможно, умирающему Скульд не смог. Однако Скульда скорее радовало, что гость его сейчас находится в таком состоянии. Иначе Свен бы обратил внимание на отсутствие хозяйки, а объясняться Скульду не хотелось. Ухаживать за раненными было обязанностью женщин, но за все три дня ни одной женщины Свен в доме не видел. Да и уют в доме Скульда не мог быть создан мужскими руками. Сегодня Свену немного полегчало, и почти весь день молодой викинг проспал.
Скульд решил разжечь огонь в камине. Ганградссон надеялся, что это отвлечет его от мрачных раздумий о судьбе жены. Идун уже должна была вернуться, но до сих пор о жене не было ни слуху, ни духу. Ржание коня у ворот дома заставило Ганградссона встрепенуться. "Ну наконец-то!" обрадовано подумал Скульд. Он поспешно накинул свой кожаный жилет и решительно направился к дверям, но на полдороге вспомнил о чем-то и передумал. Обойдя сколоченный из добротных дубовых досок длинный стол, Скульд заглянул в небольшой закуток, куда он и поместил раненного викинга. Скульду Свен даже нравился, но Ганградссон не мог допустить, чтобы случайный человек оказался замешан в его дела или хотя бы понял, под чьей крышей нашел себе пристанище. Убедившись, что Свен спит, разметавшись в жару и беспокойно шевеля губами, Скульд наконец открыл дверь. Не пожалев чудесные домашние туфли из дубленой кожи и новые коричневые шерстяные штаны, он вышел во двор, представлявший собой в тот вечер грязную кашу из снега и раскисшей глины. Несмотря на некоторую полноту, Ганградссон умел двигаться очень быстро, когда этого хотел. В следующий миг он уже поднимал тяжелую щеколду засова на воротах.
- Где же твоя храбрая всадница? - изумленно спросил Скульд у огромного белого крылатого коня с серебряной гривой. Липкая осенняя грязь по колено облепляла его ноги, словно конь носил невиданные сапоги. Богато отделанное седло с высокой передней лукой пустовало. Конь печально заржал и мотнул головой.
- Ну что ж, пойдем, ты заслужил отдых, - пробормотал Скульд.
Ганградссон отвел его в свою конюшню, осмотрел коня и убедился, что тот нуждается только в мешке овса и ведре воды. Обеспечив все необходимое, он вернулся в дом. Погода за этот короткий промежуток времени испортилась совсем. Вдобавок к сырому пронизывающему ветру хлопьями пошел мокрый снег.
Спустя недолгое в дверь постучали, но так слабо, словно это стучался трехлетний ребенок. Скульд вспомнил, что забыл запереть ворота. Но в данной ситуации это оказалось даже к лучшему, за воем ветра он бы не услышал тихого стука. Ганградссон поспешно отворил дверь.
Бесчувственное тело медленно сползло к его ногам. Хозяин ловко схватил его подмышки и перенес на покрытую резьбой высокую скамью около стола. Железные набивки на каблуках сапог нового гостя загремели по полу. Над его роскошным пурпурным плащом с неярко блеснувшей золотой фибулой метель потрудилась от души, превратив в жалкую мокрую тряпку. Это был невысокий мужчина изящного, даже хрупкого телосложения, весь залепленный снегом и грязью. Будучи извлеченными на свет из-под маски льда и грязи, черты его лица удивили редкостной красотой. Ни меч, ни кулак, ни время, ни пороки еще не оставили своего неизбежного отпечатка на этой светлой коже. Золотом и серебром сверкнули шея и запястья. Но для настоящего воина они были слишком тонкими. По всему пришельца можно было принять за юного принца, который еще ни разу не бывал в настоящей сече. Хозяин влил в него полпинты эля, в ответ мужчина слабо застонал.
- Браги... - придя в себя, тихо произнес гость. От эля ему явно стало лучше, на щеках заиграл румянец.
- Бальдр, что случилось? - откликнулся тот, покосившись на закуток с викингом. - Где Идун и Гейр? Ее конь только что прибрел к моему дому с пустым седлом!
- Неподалеку от Бильреста, в пограничной долине.... знаешь, той, заросшей маками, на нас напал ётун, - начал рассказывать Бальдр. Браги меж тем достал из сундука, стоявшего около камина, чистую сухую одежду и протянул Бальдру. Без лишних церемоний Бальдр скинул мокрую одежду и с видимым наслаждением стал переодеваться в сухое. Браги взял кремень и огниво. Одежду брата вполне можно было высушить на горячей каминной решетке, но для этого нужно было затопить камин.
- Этот ётун забросал выход из долины камнями, - продолжал Бальдр. - Гейр вступила в схватку, и я их потерял. Пыль до неба столбом стояла... Я сбился с пути и брел наудачу.
Браги выронил огниво.
- Так значит, она... - голос Браги дрогнул.
- Как ни ужасно так думать, я полагаю, да, - отвечал Бальдр с сочувствием. - Скорее всего, великан взял их обоих в плен. Наверное, из-за молодильных яблок. Ларец ведь был при Идун?
- Ларец всегда при Идун... Ладно, дела потом, - сказал Браги. На лице его отражалось мучительное раздумье. Ас красноречия хлопнул в ладоши. На столе появилось жареное и вареное, печеное и настоянное, гуси и утки с болот, щуки и миноги из речек, и все с пылу с жару.
- А ты силен, брат, - сказал Бальдр чуть насмешливо. Он уже вполне пришел в себя. - Я уже забыл про такие штучки.
Он имел в виду магию, при помощи которой Браги развернул на столе скатерть-самобранку. Но брат не преминул воспользоваться случаем. Бальдр забыл еще кое-что важное, а именно, что Браги называли асом с самым острым языком. После проклятого ётуна Локи, конечно
- Ничего удивительного, брат, - сказал Браги, тоже улыбаясь. - Несколько тысяч лет пить пыль и заедать прахом... Я надеюсь, ласки Хель искупали недостатки кушаний?
Бальдра перекосило. Не давая брату ответить, Браги вполне гостеприимно улыбнулся и сделал широкий приглашающий жест. Бальдр проглотил обиду, закусил ее с миской жареных угрей. Кушанье было поперчено на славу. Бальдр протянул руку к высокому кувшину с элем. Браги, решив подогреть для брата эль с пряностями да и наконец затопить камин, взял другой. Подойдя к камину, Браги поставил кувшин рядом и наклонился, чтобы разжечь дрова.
В этот момент в дверь распахнули без единого стука. Свеча на камине от порыва ветра затрещала и вспыхнула очень ярко. Так ярко, как никогда не горят свечи из прогорклого сала. Браги выпрямился, вскинул руки перед собой. В пляшущем пламени свечи он узнал вошедшего, и лицо Браги исказила самая настоящая ненависть. Бальдр издал яростный вопль и швырнул кувшин с элем, целясь в рыжие кудри путника. Тот повернул голову лишь на те три дюйма, которые были необходимы для того, чтобы кувшин угодил в стену, и выражение его бледного лица при этом не изменилось. Браги подскочил к пришельцу, схватил за грудки и прижал к стене.
- Будь проклят тот день, когда мы решили отпустить тебя! - прорычал Браги, встряхивая противника, как мешок с соломой. Тот, хотя был на голову выше его и шире в плечах, не сопротивлялся. Возможно, от неожиданности. - Опять взялся за старое? Пришел поглумиться и поторговаться?
- Отпусти его, Браги! - раздался голос, который Свен сразу бы узнал. Именно он и вырвал викинга из горячечного беспамятства. Свен с трудом сел на лавке, служившей ему кроватью, и так и замер.
Валькирия вошла в залу вслед за странником. Сейчас вид у нее был совсем замученный. Роскошный плащ, подбитый горностаем, побурел и набух от влаги, шлем она где-то потеряла. Кольчуга воинственной девы, похожая на кокетливое короткое платье из стальных колечек, была грубо разорвана на плече. Кожаные штаны выше колен забрызганы грязью. Длинный меч в роскошных ножнах уныло волочился за ней по земле. Свен решил, что все это - продолжение бреда, нещадно терзавшего его все эти три дня, но продолжал наблюдать с интересом.
Браги же не обратил на ее слова никакого внимания и снова встряхнул гостя. Валькирия, привыкшая в бою действовать решительно, выступила вперед, оторвала хозяина от своего спутника и закатила такую оплеуху, что Браги присел. Несколько мгновений ас тупо рассматривал высокие черные в красную полоску гетры гостя, торчавшие из тяжелых деревянных башмаков. Башмаки изобличали бывалого пешехода, экономного и рачительного. Деревянную заготовку заботливый хозяин обтянул кожей и подбил каблуки железом.
- Если бы не он, я бы отдала концы в той проклятой пограничной долине! - воскликнула валькирия. - Вас никто не назовет друзьями, но Локи твой гость и спаситель твоей сестры!
"Локи?!", изумленно подумал Свен. Тут он заметил свечу, пылающую, словно звезда. - "Локи!!". Голова викинга немедленно заболела от вихря мыслей. "Как он вырвался? А, Скульд... Браги... сказал, что асы отпустили его... Зачем? Что же случилось? И почему ётун пришел вместе с Гейр?"
Браги отвел взгляд от прилипшего к башмаку Локи цветка мака и выпрямился во весь рост.
- А моя жена? - воскликнул Браги, но уже более спокойно. - Что он сделал с моей женой?
Валькирия открыла рот, чтобы ответить, но тут из носа у нее хлынула кровь, глаза закатились, и она упала прямо на брата.
- Гейр! - воскликнул Бальдр и, оставив ужин, вместе с братом засуетился вокруг валькирии.
По хлопку Браги часть кушаний исчезла со стола, и на освободившееся место они с Бальдром положили Гейр. Вдвоем они быстро стащили с бесчувственной валькирии кольчугу и разорвали исподнюю рубашку, чтобы добраться до раны. Бальдр небрежно отбросил лоскуты на пол. В тот самый момент, когда Свен увидел эти полотняные полосы, посеревшие от пота, в бурых пятнах засохшей крови, он отчетливо понял, что все это происходит на самом деле.
Браги как-то странно вздохнул. Свен с трудом оторвал глаза от остатков рубашки, но из своего закутка он мог видеть только спины асов и небольшой кусочек крепкого мускулистого бока Гейр. Асы смотрели на тело валькирии, и молчали. Свен почувствовал, как все внутри у него сжимается.
- Как же ты так, сестренка... - дрожащим голосом произнес Браги. - И Идун нет...
- Но я же здесь, - сказал Бальдр, и Свена покоробило от самодовольства в его тоне. Бальдр положил руки на тело Гейр. Ас не произнес ни звука, но Свен просто физически ощутил, как пространство вокруг начинает дрожать, насыщаясь его магией.
Браги не предложил ётуну сухой одежды, как брату, хотя видел, что с промокшей насквозь войлочной безрукавки Локи вода стекает просто ручьями. Но ётун не растерялся. Пока асы хлопотали вокруг раненной валькирии, Локи разделся и повесил безрукавку на каминную решетку. Кожаную рубаху, изрезанную на рукавах и в талии так, чтобы подчеркивалась статность его фигуры, Локи тоже снял и закинул ее сохнуть на спинку кресла. Когда Свен посмотрел на него, Локи остался уже в одних шерстяных шароварах. Они были зеленого цвета и выгодно подчеркивали цвет волос ётуна. Викинга удивило мужское тщеславие Локи. Обнаженный торс ётуна, хоть и не поражал своей мощью, казался старательно и гладко вытесанным из плотного камня. На запястье Локи тускло блестел массивный серебряный браслет, сделанный в форме свернувшейся в кольцо змеи с аметистовыми глазками. Кожаный пояс был богато и ярко расшит, но оружия у ётуна не было, к недоумению Свена. Локи поставил кувшин с элем на решетку рядом с безрукавкой, видимо, решив приготовить грог, про который сам хозяин начисто позабыл. Закончив приготовления, Локи сел в кресло. В жесте, которым он откинул голову на спинку, была огромная, нечеловеческая усталость. Ётун полуприкрыл глаза тяжелыми веками, и Свен с удивлением заметил, что ресницы у Локи не рыжие, а черные, густые и очень длинные, словно у девушки. На бледном лице ётуна эти два черных полукруга смотрелись, как траурное опахало над каменной гробницей.
- Вот и все, - гордо сказал Бальдр, отнимая руки от тела Гейр.
Локи словно именно этого и ждал. Он наклонился вперед, к сложенным шалашиком дровам, коснулся их рукой и произнес несколько ласковых слов. Веселый треск вспыхнувшего огонька был ему ответом. Холодный пот пробил Свена. "Ну, а чего ты ждал от бога огня?", пытаясь успокоить себя, подумал викинг.
- Это просто чудо, - сказал Браги. Огня в камине он еще не заметил, и имел в виду исцеление Гейр.
- Ты, я смотрю, тоже многое позабыл, братец, - с нескрываемым наслаждением сказал Бальдр. - Это не чудо, а так, обычная работенка.
- Благодарю тебя, Бальдр, - слабым голосом сказала валькирия. Тот кивнул и уселся за стол.
- Браги, - сказала Гейр. - Воды дай...
- Да и я бы чего-нибудь выпил, - сказал Бальдр утомленно. - Горячего эля, например...
- Подожди, не до тебя сейчас, - сказал ему Браги. Достав из сундука шерстяной плед, ас укутал сестру, помог сесть за стол и подвинул к валькирии кувшин, миски с жареной птицей и лепешками. Гейр жадно напилась прямо из кувшина, обмакнула в масло свежую и мягкую лепешку с хрустящей корочкой и с наслаждением запустила в нее зубы. Второй рукой она, чтобы не терять времени, отломала мясистую ногу у жареной курицы. Браги терпеливо ждал, пока валькирия насытится, и не начинал расспросов.
- Можно мне грога, Локи? - спросила Гейр, когда блюдо с лепешками опустело, а от курицы остался один скелетик.
- Можно ей грог? - спросил Браги у Бальдра. Тот кивнул.
- Локи, подай кувшин с элем, - сказал Браги.
Ётун молча подал кувшин Браги, не вставая с кресла. Бальдр мигом подвинул кружку, чтобы брат, наливая Гейр, плеснул грога и ему. Свен подумал, что на месте Локи он тоже не отказался бы от горячего эля. Но ётун не просил, а асы не предлагали.
- За встречу! - сказал Браги, поднимая чашу. Он тоже решил выпить, за компанию с братом и валькирией. Бальдр чокнулся с Браги, но Гейр даже руки не протянула к своей. Браги осушил чашу почти до половины, когда заметил, что Гейр не пьет.
- Ты чего? - спросил хозяин удивленно. - Грог же стынет...
Гейр с крайне неприятным выражением лица посмотрела на брата. Тот вздохнул, поставил недопитую чашу на стол. Повернувшись к ётуну, Браги сухо спросил:
- Не желаешь ли выпить с нами, Локи?
Тот кивнул. Браги долил свою чашу до верха, чтобы ётун не думал, что его хотят отравить, и подал Локи.
- Я не буду с ним пить! - рассердился Бальдр. - Он отправил меня в Нильфхель!
Локи выпил, со стуком поставил пустую кружку на пол и вытер губы.
- Благодарю, Браги, - сказал он. Это было первое слово, которое Локи произнес с тех пор, как вошел в дом Браги. У него оказался глуховатый, но приятный голос. Почему-то Свен подумал в этот момент, что Локи мог бы петь ничуть не хуже хозяина дома. - А тебе, Бальдр, я хочу сказать, что тоже не очень-то веселился, пока Хель ублажала тебя.
Бальдр покраснел и вскочил, сжимая в руке кружку.
- Сядь! - сурово сказал Бальдр.
- Я не позволю проклятому ётуну оскорблять меня! - закричал Бальдр. - Меня никто не ублажал!
- Ты остался с Хель по своей доброй воле, - сказал Браги. - Сказать правду не значит оскорбить. Сядь и успокойся.
Бальдр переменился в лице и сел.
- Что же случилось в той долине, Гейр? - спросил хозяин дома.
- Ты ведь знаешь, что после того, как Один отпустил Локи, ётуны заключили с нами перемирие, - охотно начала рассказывать Гейр. Валькирии тоже хотелось уйти от неприятной темы. Хотя в глубине души ей очень понравилось, как Браги осадил брата. Бальдр до тошноты надоел Гейр своим самолюбованием и занудством еще в пути. - И сопровождать Идун и Бальдром через Ётунхейм послали только меня одну.
- Ты одна всего эйхеньяра стоишь, - заметил Браги.
- Ой, не подлизывайся, - усмехнулась Гейр. - Бюлейст все же смог отбить у меня Идун...
- Бюлейст? - воскликнули асы хором. Бюлейст был старшим братом Локи.
Гейр пожала плечами:
- Уж эту рыжую морду я ни с кем не перепутаю, поверь мне!
Браги покосился на молчаливую фигуру у огня.
- Мы уже почти дошли до Бильреста, - продолжала Гейр. - Идун сидела на Сильвринтоп, я вела его под уздцы, а Бальдр шел рядом. Бюлейст выскочил словно из-под земли, и стал швырять в нас камнями. Сильвринтоп вырвался, скинул Идун и убежал. Бальдр тоже куда-то скрылся.
Гейр покосилась на брата, но тот промолчал.
- Твой конь здесь, - сказал Браги.
- И то хорошо, - вздохнула валькирия. - Я сразилась с Бюлейстом, но неудачно. Я валялась там, среди маков, когда Локи нашел меня. Эти ядовитые цветочки кита усыпят за то время, что понадобится викингу при побудке, чтобы схватить свой меч. Я так и не проснулась бы, если бы не Локи. Он разбудил меня и проводил сюда, одна бы я не дошла.
- Что же нам теперь делать? - сказал Браги. Все примолкли, задумавшись. Даже Свен понимал, что без молодильных яблок Идун богам долго не протянуть, а особенно если великаны этим воспользуются и нападут на Асгард. - Надо спасти Идун, но как? Ни я, ни ты, Бальдр - мы не воины, а Гейр, даже если бы не была ранена, не справилась бы с полчищем ётунов.
- Может, ты что скажешь? - обратился он к гостю.
- Я бы поел, - нехотя, словно с трудом разлепив губы, ответил тот.
- Прислуживать тебе - долг твоей жены! - кряхтя, Браги поднялся, переставил на сундук рядом с ним блюдо с маслом, лепешками и кровяной колбасой. - Где ты оставил Сигун?
- Она осталась дома, в Ётунхейме, - безразлично ответил Локи и принялся за еду.
- Только ты мог бросить женщину, так преданную тебе, после всего того, что она для тебя сделала! - презрительно заметил Бальдр. Ётун поднял веки, взмахнув черными ресницами. Они казались единственным живым предметом на его застывшем лице.
- Да, только я... - бесцветным голосом сказал он, и, снова опустив глаза, склонился над миской так, что лица его окончательно стало не видно.
Свен, как завороженный, следил за ним. Неожиданно Локи вскинул взгляд и в упор посмотрел на притаившегося в своем закутке Свена. Головокружительное чувство падения в бездонную пропасть охватило викинга. Он падал, и падал, предчувствуя мучительный и отвратительный конец, не в силах ни вскрикнуть, ни сдержать подступающую к горлу тошноту. Локи отвел глаза. Свен глубоко вздохнул.
- Да что его спрашивать! - кривя губы, заметил Бальдр. - Я не знаю, почему его освободили, но за эту глупость он уже отплатил нам сполна. Пусть Гейр отдохнет и скачет к Тору, за помощью. Это единственный выход.
- Я уже сказала тебе, что к похищению он непричастен! - возмутилась Гейр.
Браги успокаивающе поднял руки:
- Не горячитесь. Замешан наш названый брат в этом гнусном деле или нет, он должен помочь нам освободить Идун. Таким образом Локи докажет свою верность нам, асам. Кто еще может сделать это, кроме него? Кто может тягаться с Бюлейстом в злобном хитроумии, кроме его родного брата?
Гейр кивнула, соглашаясь; но Бальдр не был убежден.
- Я давно здесь не был и могу чего-то не понимать, - сказал он. - Но я не верю в то, что он поможет нам. Пусть поклянется, что освободит Идун, тогда, может быть, поверю.
- Тебе придется поклясться, чтобы мы поверили, что ты сам не подстроил похищение Идун, - обратился к гостю Браги. - И тебе придется спасти ее из лап Бюлейста. Иначе же тебя вернут на ту скалу, где ты провел столько мучительных дней. Если ты нарушишь слово, то я, бог, карающий клятвопреступников, лично прослежу за тем, как Нидхегг будет терзать твои внутренности.
Их взгляды встретились. Браги первым отвел глаза.
Локи подкатил к себе один из приготовленных к растопке березовых чурбачков, лежавших рядом с камином. Затем поставил на него ногу, как этого требовал обряд принесения клятвы и спросил с убийственной иронией:
- Чем же ты хочешь, чтобы я поклялся?
"Да уж", подумал Свен. Обычно клялись презрением собственных предков, но оно обрушилось бы на ётуна именно в том случае, если бы он свою клятву сдержал. Иногда в формуле использовали гнев асов. Но и этим можно было напугать Локи меньше всего.
- Клянись свои именем, - подумав, сказал Браги. Свен содрогнулся. Если от соблюдения клятвы, принесенной во имя кого - либо из богов этот же бог мог и освободить в исключительном случае, то человек, поклявшийся собственным именем, и не сдержавший клятву, в любом случае становился клятвопреступником. В придачу клятвопреступник больше уже не мог носить свое имя.
- Клянусь освободить богиню плодородия Идун, мою названную сестру, похищенную моим братом Бюлейстом, и вернуть ее асам вместе с ее волшебным ларцом и молодильными яблоками, - откликнулся Локи. - Если же я отступлю от своего слова, пусть будет проклято мое имя вовеки веков и пусть исчезнет из мира.
- И все равно надо послать за Тором! - не унимался Бальдр. - Проклятый ётун всегда дурачил нас.
Скривившись, Локи встал и начал натягивать непросохшую безрукавку, направляясь к выходу.
- Куда ты? - хором воскликнули боги.
- С Тором мы пойдем вместе только разве в Нильфхель, - оборачиваясь, процедил ётун сквозь зубы. - Он, кажется, до сих пор думает, что его козел захромал по моей вине!
- Одного ётуна отпускать нельзя, - дергая лицом, сказал Бальдр.
- Возьми меня с собой, - сказал Браги неожиданно.
Локи пристально посмотрел на него и сказал:
- Нет, ни одного из вас не возьму. Но и один не пойду.
- Опять начались твои знаменитые загадки? Не с нами, но и не один? Так с кем же ты пойдешь? - спросила Гейр.
- Вот с ним, - ответил ётун. Повернувшись к закутку Свена, Локи поманил его рукой. - Иди сюда, волчонок...
Свен поднялся и на неверных ногах вышел в залу. Гейр улыбнулась.
- Я же обещала тебе, что мы еще встретимся, - сказала она. - Правда, не думала, что это будет так скоро...
Браги досадливо сморщился и спросил:
- Ты, конечно, все слышал?
- Все - не все, но мне хватило, - ответил Свен.
- Это еще кто? - неприязненно спросил Бальдр.
- Это еще один мой гость, Свен Ильвинг. Викинг, которого последним штормом занесло в Ванахейм, - пояснил Браги.
Свен остановился как вкопанный.
- Волной сорвало с драккара, что ли? - спросил Бальдр, бесцеремонно рассматривая шрам викинга. - Так почему он не в Асгарде? Куда смотрят твои сестры, Гейр?
Браги не дал разгореться ссоре.
- Валькирии здесь ни при чем, - поспешно сказал он. - Драккар закинуло сюда целиком, а Ванахейм Гейр и ее сестры не патрулируют.
- Ты говоришь, что в окрестностях бродит еще целая банда его дружков? - изумился Бальдр.
Браги отрицательно покачал головой.
- Я вчера ездил на берег, проверил. Всех остальных его товарищей сожрали тролли. Я думаю, что люди прошли Бильрест очень быстро, и даже не заметили, что вокруг их драккара уже совсем другие берега.
- Так это Ванахейм? - медленно переспросил Свен. Хотя, действительно, что тут было спрашивать. Идун была ваной, а муж богини стоял перед ним.
- Ты, я смотрю, туповат, - усмехнулся Бальдр. - Ты видишь перед собой двух асов, валькирию и ётуна. Ты слышал почти весь наш разговор. И ты до сих думаешь, что мы находимся в Дании, что ли? А, прости, в Норвегии?
- Не ори на него, с такой дыркой в голове быстро соображать не будешь, - заступился за викинга Браги.
Свен молча посмотрел на Гейр.
- Ты жив, нечего так смотреть, - сказала валькирия. - Я как раз летела за Бальдром и Идун, когда заметила тебя там, на берегу. Я подумала, что ты сбежал из эйхеньяра и заблудился. Эйхенрии все немного... того. Я решила отнести тебя обратно. Я очень удивилась, когда поняла, что ты еще жив. А потом Один приказал бросить тебя и лететь дальше.
- Ты, я думаю, первый человек, который попал сюда живым, - поддержал сестру Браги. - Я так с тобой намучился, пока выходил, что мне будет очень обидно, если после всего этого ты все-таки помрешь. Да и к боевым действиям ты будешь пригоден не раньше, чем через месяц. Так что, Локи, идти в Ётунхейм за Идун тебе все-таки придется со мной.
- Пусть Бальдр излечит викинга так же, как сестру, - спокойно сказал Локи. - Или я пойду один.
Бальдр скривился.
- Я очень устал сегодня, - сказал он. - И вообще, уже поздно. Завтра, может быть.
- Тогда и за Идун мы пойдем завтра, - сказал Локи, и добавил таким тоном, что все, кроме Бальдра, почувствовали сарказм: - Я тоже немного устал...
- Я свободный человек, - сказал Свен, обращаясь к ётуну. - Ты можешь убить меня, Локи, но приказать мне ты не можешь.
Бальдр даже рот открыл от таких его слов, а в глазах Браги промелькнуло что-то очень опасное. Ётун же тихо засмеялся. Слушая этот смех, Свен испытал ни с чем не сравнимый ужас.
- Так я прошу тебя, Свен Ильвинг! - отсмеявшись, воскликнул Локи. - Составь мне компанию в этой рискованной затее!
- Каков здесь мой интерес? - хладнокровно спросил Свен.
Асы презрительно нахмурились. Локи в первый раз посмотрел на викинга, и тот увидел, что глаза у ётуна серо-зеленые. И холодные, как зимнее море.
-Ты, как я понимаю, очень хочешь вернуться домой, Свен Ильвинг, - сказал Локи. - Но здесь я тебе ничем помочь не могу. Об этом договаривайся с асами.
Гейр чуть шевельнулась, и Свен понял, что с возвращением в Митгард у него сложностей не возникнет.
- Бюлейст погибнет, - продолжал Локи.- Его сокровища достанутся тебе, Свен Ильвинг. Согласен ты теперь?
Ётун и викинг молча ударили по рукам.
- Смотрите, асы! - насмешливо обратился к богам Локи. - Конец всему этому миру придет не тогда, когда ётуны захватят вашу твердыню. Конец этому миру придет тогда, когда за деньги люди будут согласны на все.
Ётун так и остался в кресле у камина, когда викинг улегся в своем закутке. Огненные блики от прогоравших дров освещали неподвижное лицо Локи с закрытыми глазами. Если бы движения губ, могло показаться, что он заснул. Ётун бормотал себе под нос старинную считалку. Мальчишкой он тоже играл в бабки.
Уже знают звезды, где им сиять,
Знает и месяц, когда ему вставать;
А вот нас всех клонит в сон.
Альврёдуль, Альврёдуль, нашел ты свой дом?
Но скрипа двери из внутренних покоев и осторожных босых шагов Локи уже не услышал.
Гейр села на широкий подлокотник кресла, в котором спал ётун. Коротко треснула сорочка, которой она зацепилась за острый угол. Гейр посмотрела на свежую дырку с мрачной радостью. Браги заставил ее одеть кружева, которые ничего не скрывали и вообще не грели. Валькирию, привыкшую к полотняным рубахам и кольчуге, этот наряд приводил просто в бешенство. Если бы сорочка не порвалась случайно, Гейр сделала бы это сама. Валькирия покосилась на Локи, вздохнула и смачно сплюнула в камин. Угли зашипели. Затем Гейр решительно склонилась к лицу ётуна и мягко поцеловала его в губы. Локи ответил так, что у Гейр ослабели колени. Валькирия обрадовалась тому, что и так сидит... нет, уже лежит на коленях ётуна. Локи, целуя грудь Гейр, положил руку на живот валькирии. Чувствуя, как ползет вниз его тяжелая горячая рука, Гейр закрыла глаза и стиснула зубы. "Ну погоди, Браги, я тебе еще это припомню", подумала она.
Локи почувствовал, как напряглось тело женщины, открыл глаза и остановился. Затем он встал, держа Гейр на руках. Валькирии открыла глаза посмотреть, куда это ее несут, и к своему крайнему удивлению она обнаружила себя сидящей в кресле. Когда удивление и облегчение валькирии дошли до высшей точки, Локи вернулся с пледом. Гейр благодарно кивнула и закуталась в плед. Локи подбросил дров, дунул на угли и сел рядом с валькирией на сундук. Сняв браслет, ётун все так же молча протянул его Гейр.
- Знаешь что... - начала валькирия, краснея.
- Покажешь Браги, - сказал Локи спокойно. Гейр молча приняла браслет.
- Мне показалось, что ты больше имеешь в виду этого мальчика, - сказал ётун, глядя на угли. - И ты смогла бы со мной?
- Я решила думать, что ты - это он, - сказала Гейр после некоторой паузы.
- Можешь разбудить его, - сказал Локи. - Мне как раз надо во двор.
- Он слишком слаб для этого сейчас, - сказала валькирия. - Но все равно, благодарю тебя. Я еще немного с тобой посижу, хорошо?
- Посиди, что же.
- А нельзя ли и мне посидеть с вами? - спросил Свен, появляясь из своего закутка. Гейр смутилась и ничего не ответила. Локи подвинулся на сундуке, чтобы Свен смог сесть рядом с ним.
- Я могу дать тебе свою силу, - сказал ётун. - Ненадолго.
Гейр толкнула Свена ногой.
- А что взамен? - спросил викинг осторожно.
Локи усмехнулся.
- Ты перестанешь думать, что доломаю твою голову и брошу тебя в придорожных кустах, едва дом Браги скроется из виду.
Голова Гейр лежала на груди викинга.
- Послушай, у меня так все перемешалось в голове, - сказал Свен. - Эта ранняя осень... Да и Бальдр с Локи тоже здесь. Это Фимбул-зима? Значит, близок Рагнарек? Гибель нашего мира?
- Вам ничего не грозит, - проворчала валькирия.
Вдруг тело Гейр напряглось. Она приподнялась на локте и спросила с неподдельным ужасом:
- Ты не христианин?
- Нет, я чту наших богов, - успокоил ее Свен.
Он считал недостойным человека изменять богам своих предков. Но и в значительной степени, конечно, на верность викинга богам Асгарда повлияла необходимость платить десятину христианским священникам.
Гейр села на постели рядом с ним. Ее серебряные волосы рассыпались по плечам, скрыв тело, словно плащ.
- Мой отец в своем волшебном зеркале показал мне будущее этого мира, - сказала она, и голос ее дрогнул. - Будущее, которое наступит, если Христос воцарится во всем мире. Это было отвратительно и ужасно! Там, где водружается крест - символ этого бога - люди превращаются в жалких, дрожащих червяков. Я видела, как на кострах горели люди - мужчины и женщины, те, кто сохранил в своих жилах хоть каплю крови героев и богов. Те, кто не хотел служить Христу. Люди превратятся в рабов - его рабов. Женщин лишат радости быть женщиной. Величайшее наслаждение нашей жизни объявят мерзостью и грехом. Мужчины будут сочетаться с дочерьми Гулльвейг, род человеческий измельчает и выродится.
Дразня валькирию, Свен провел рукой по груди Гейр. Ётун оказался щедр. Гейр уже увидела звезды самого дальнего неба, но Свен охотно полетал бы еще.
Гейр мягким шлепком отбросила его руку и продолжала:
- Люди забудут, что они свободны по праву рождения и, как боги и великаны, свободны в выборе своей судьбы - забудут, потому что Христос утверждает, что он один владеет истиной. И его истина - рабское служение...
- Владеть истиной... - словно пробуя на вкус, повторил Свен, играя ее волосами. - Даже если истина действительно одна - по-моему, владеть ею безнравственно.
- Возможно, - согласилась Гейр. - Но везде, куда он приходит, люди забывают своих богов ради унылого служению Христу. А боги слабеют и постепенно умирают, когда люди забывают о них. Боги далекой южной страны Греции погибли первыми от руки ужасных крылатых людей, посланников Христа - они зовутся ангелами. Перед лицом столь грозной опасности мы все, асы, ётуны и ваны, помирились. Правда, великаны стали тише воды и ниже травы только после того, как Один пообещал отпустить Локи. Отец хочет воспользоваться мудростью ётуна в предстоящей схватке с Христом. Его проповедники уже пришли и в ваши земли. Да и к тому же - все блекнет, даже солнце, а Локи, как-никак, бог огня. Хель согласилась отпустить Бальдра, чтобы они вместе с Идун попытались вернуть этому миру всю чистоту и яркость. Меня послали сопровождать их, а остальное ты знаешь.
Закончив рассказ, Гейр уютно угнездилась под рукой Свена и натянула на себя одеяло.
- Удивительно, почему Локи оказался так близко от места вашей стычки с великаном, - задумчиво сказал Свен.
- Он шел из Ётунхейма в Асгард, - пожала плечами валькирия. - Повидаться с Одином, узнать последние новости. Локи ведь предстоит отправиться на Олимп, где жили греческие боги, и разузнать все на месте. По крайней мере, Локи так сказал мне, и я ему верю.
- Ему можно верить? - с интересом спросил Свен.
Гейр провела рукой по его груди.
- В свете вашей предстоящей затеи... - сказала Гейр задумчиво. - Видишь ли, Локи лучше, чем хочет казаться. Помыслы и поступки его подобны черной грозовой туче, которая несет живительный дождь, а, рассеиваясь, являет миру яркое солнце. Но глубина его мыслей и знаний и причины его поступков неведомы никому, кроме самого Локи. Ты ему нравишься.
- Да? - ухмыльнулся Свен, не зная, радоваться ему или печалиться. - Чем же?
Гейр усмехнулась.
- Тем же, чем и мне, и за что христианские священники убьют тебя первым. Ты не боишься богов, и это видно. Так что вряд ли Локи убьет тебя. Но такая вероятность все же есть. У старого Фарбаути было много детей. Но в живых до настоящего времени остались только Бюлейст и Локи. Они очень дружны. Бюлейст - настоящий ётун, он ненавидит богов и сделает все, чтобы уничтожить Асгард. Бюлейст никогда не отдаст Идун по доброй воле. Даже если предположить, что это не сам Локи уговорил брата похитить ее. Ты слышал, как он сказал: "Бюлейст погибнет"? Если бы речь шла о ком-то другом, можно было бы считать, что названный уже мертв. Но здесь... Не знаю, не знаю. Будь осторожен, Свен.
Гейр нежно поцеловала его.
- В любом случае, знай, - продолжала она, когда ее губы освободились. - Завтра, как только вы уйдете, мы втроем вернемся в Асгард. Один почти наверняка прислушается к Бальдру и пошлет Тора на выручку Идун. Скорее всего, я думаю, он направит Тора к твоим родичам - сообщить, что ты захвачен великанами. Тор поведет их спасать тебя. А за ним люди пойдут куда угодно. Если понадобится, я сама пойду за тобой в Ётунхейм.Так что продолжай в том же духе и ничего не бойся... Ладно, пойду я.
Гейр выскользнула из объятий Свена. Викинг сердито заворчал.
- Братья будут волноваться, - сказала она мягко.
Свен сел и подал ей сорочку. Викинг обхватил бедра валькирии и прижался лицом к ее животу. Гейр оделась и ласково погладила его по голове.
- Пора, - сказала она.
- Гейр... - мягко спросил Свен. - Ты говоришь о Локи с таким восхищением. Почему же ты не...?
Валькирия усмехнулась, взъерошила волосы викинга и ответила:
- Мудрость Локи вызывает восхищение, это верно. Но это не бесхитростная, лукавая и практическая мудрость асов. Это - холодная и жестокая мудрость ётунов. Жестоких, как правило, уважают и даже восхищаются ими; но любят таких редко.
- Но, говорят, его жена Сигун нежно любит его? Она ведь была с Локи все это время, держала над его лицом чашу с ядом?
- Да, но это совсем другое, - пожала плечами Гейр. - Сигун сама ётун.
"Так, значит, Локи все-таки можно любить...", - подумал Свен. Сила, которую ему дал ётун, понемногу оставляла викинга. Свен почувствовал, как голова снова начинает болеть. А завтра предстоял целый день скачки. Викинг заснул как убитый.
Впрочем, ему не суждено было выспаться той ночью.
Браги заглянул в дверной проем.
Ас не верил Локи. Браги сам хотел пойти в Ётунхейм. Ему было даже немного жаль викинга. Браги потратил немало сил, чтобы выходить Свена. Но остаться дома Браги не мог.
Увидев отблеск огня на мече, который Локи как раз занес над головой Свена, ас отпрянул назад. На лице его мелькнула удовлетворенная улыбка. Локи решил убить викинга сам. Несомненно, для того, чтобы сбежать, несмотря на данную клятву. Но сейчас это было Браги только на руку. После смерти викинга у ётуна не останется другого выбора, как взять с собой одного из асов.
- Ты видел, как я плакал, - сказал Локи. В его голосе Браги услышал холодную ярость и злобу такой силы, что невольно вздрогнул. Он только раз слышал, чтобы Локи говорил таким голосом, но это было очень давно. Тогда Локи обвинили в том, что он прикинулся великаншей Текк, чтобы Бальдр не смог вернуться из Нильфхеля.
- Но почему? - задыхаясь, спросил Свен. - Что заставило плакать тебя, самого хладнокровного из ётунов?
Локи ответил, но голос его так изменился, что Браги в первый миг не поверил, что это говорит именно ётун.
- За те века, что я был прикован, я пропитался ядом и не могу больше расти. А Сигун выросла. Она выбросила меня из дома, когда поняла, что не сможет жить со мной вместе.
- Да, верно говорят - жен хвали на костре, - сказал Свен. - Пощади меня, Локи Я никому не скажу о том, что видел. Клянусь.
- Это не имеет значения, скажешь ты кому-нибудь или нет, - сказал Локи. - Я не могу оставить в живых человека, который посмеялся надо мной.
- Но я не смеялся! - воскликнул Свен отчаянно. - Я хотел помочь тебе! Я услышал, как ты стонешь во сне, и подумал, что тебя убивают! Воин не должен плакать, это верно, но, как поют у нас дома: "Никто за любовь никогда осуждать другого не должен; часто мудрец опутан любовью, глупцу непонятной".
Локи усмехнулся.
- Ты хотел спасти меня? Почему? Разве люди не ненавидят меня так же, как асы?
- Нет, - сказал Свен. - Тебя боятся, это верно. Но в конце концов, именно ты принес нам огонь.
- Ладно, поживи еще, - сказал ётун. Браги услышал, как викинг перевел дух. Затем раздались поспешные шаги - Свен ушел в свой закуток.
Ас красноречия надеялся, что Локи тоже ляжет спать. Браги не мог отойти от двери, пока ётун не заснет - Локи услышал бы его. Но Локи поворошил угли в камине и подбросил пару чурок. Ётун опять уселся в кресло и стал смотреть на огонь. Судя по всему, спать он не собирался. Браги боялся даже пошевелиться.
Когда у аса начало неприятно покалывать в ногах от неподвижности, Локи сказал негромко:
- Отчего бы тебе не присесть рядом со мной, Браги? Выпьем эля.
Ас вздрогнул и неохотно вышел из укрытия.
- Давно ты понял, что я здесь? - спросил Браги, останавливаясь на порядочном расстоянии от ётуна.
- Когда Свен вспомнил ту старую песню, - сказал Локи. - В твоем присутствии каждому хочется петь.
Ас молча подошел к камину и сел на сундук. Локи покосился на меч на боку Браги и сказал:
- А Свен, оказывается, провидец.
Браги некрасиво оскалился.
- Я еще не потерял рассудок, - сказал он. - Я знаю, что убить тебя мне не под силу.
- Значит, ты пришел за его жизнью?
Ас красноречия на этот раз ограничился только кивком. Локи тоже молчал. Наконец Браги сказал:
- Возьми нас обоих, если он зачем-то тебе нужен. Но я не могу сидеть здесь и просто ждать ее!
![[К. Васильев]](/img/k/kuznecowa_m_a/apples2txt/dljaswena2.jpg)