Аннотация: На этот раз довольно большой отрывок. О повседневной работе, о начале апокалипсиса и о детях.)
Мы попались в легенды, как в сети - у таких не бывает могил...
Джем
Рин.
- Не скучаете? - спрашивает Стэн, отставляя в сторону кружку с чаем.
- Есть немного.
- В школу сходить не хотите?
- Куда?! - от неожиданности подавшийся вперёд Дэй едва не сверзился с подоконника.
Школ в городе было две, одна у бывшего железнодорожного вокзала, в здании, которое раньше занимало какое-то училище, другая - в центре, возле администрации.
- В школу, - повторил Стэн, - Профилактические беседы с детишками, пропагандистская работа, сборка-разборка учебного автомата...
- ...Возможность потрогать живого чистильщика, - закончила я за него.
- И это тоже, - кивнул командир, - Здесь-то ещё ладно, но, если про вашу работу не рассказывать людям, в более благополучных регионах лет через пятьдесят вы рискуете стать городской легендой. Ну что, берётесь?
- Какие детки? - обречённо поинтересовалась я. Была ведь когда-то шальная мысль поступать не в медицинский, а в педагогический.
- От четырнадцати до шестнадцати, нормальный возраст. Шумят, галдят, но слушают потом с интересом. На сувениры уж точно не разберут.
- Я слышу в твоём голосе сомнение, - произнёс Дэй, с видом аристократа жестикулируя кружкой с чаем. Эффект оказался несколько смазан из-за малого сходства кружки с хрустальным бокалом, - В чём подвох?
- Ни в чём. Мы, когда на старших курсах училища были, тоже ходили в школы, когда приглашали. Чтобы там помнили, что мы их защищаем, заботимся и будем рады видеть в рядах своих товарищей, когда подрастут. Правда, спички тянули всей подгруппой, чтоб определить, кто пойдёт.
- Курсанты военного училища, - драматически продекламировал мой любимый, - Тянут жребий, чтобы выяснить, кого отправить на опасную вылазку в логово цветов жизни. Потом те, кому не повезло, скупо, по-деловому прощаются с товарищами, берут сумки с горой учебного барахла и перебежками, по узким переулочкам, в которых в обычное время гуляет только ветер да редкие тёмные личности, устремляются к школе. Незамеченными перемахивают через забор и проникают в здание с чёрного хода, где их ждут директор и классный руководитель - единственные союзники в предстоящей битве, не считая начальника училища, который перед выходом лично пожал каждому из них руку и сказал, что родные стены их подвига не забудут.
- Ага, примерно так всё и было, - сквозь смех выдавил Стэн, - И ту самую гору учебного барахла по десять раз проверяли, чтобы кто-нибудь из детишек случайно, скажем, пустую обойму не унёс.
- Что ж вы так? - я укоризненно покачала головой, - Надо было гильзы с собой прихватить, пару коробок. В качестве подарков, чтоб суровые туземцы отпустили с миром.
- Там не пару коробок, там пару грузовиков - с учётом того, чтобы хватило младшим братьям и дворовым товарищам, - Стэн по-прежнему улыбался, но его тон уже стал серьёзным, - На самом деле у меня есть достаточно серьёзные причины просить об этом именно вас. Вы меньше всего похожи на плакатных героев. Не хочу, чтобы через те же самые пятьдесят лет люди рассказывали, что чистильщики были секретным проектом министерства обороны, и пули у них ото лба отскакивали.
Утренние сборы заняли несколько больше времени, чем обычная подготовка к выходу на работу. Конечно, никакой парадной одежды у нас не было, да и сама встреча располагала к тому, чтобы идти в форме, пусть она и без знаков различия.
- Радуйся, что она у нас только полевая, - пошутил Дэй, - Меньше всего мне бы сейчас хотелось отглаживать стрелочки на брюках.
- При виде тебя в парадном кителе и брюках со стрелочками скончались бы в муках авторы уставов всего мира, - не выдержала я. Нет, всё-таки фантазия у меня не настолько богатая.
- Надо было тебе две косы заплести, - не остался в долгу любимый, - С лентами, чтобы дёргать.
- Ты только не забывай, что тебе можно отплатить той же монетой.
Так, перешучиваясь, мы вывалились на лестничную клетку. Пару учебных автоматов, запакованных в старые спортивные сумки, Стэн забросил нам ещё с вечера. Что делать, когда мы доберёмся до школы, мы совершенно не представляли. Нет, конечно, я помнила, как к нам в класс приходили спасатели и пожарные, рассказывали о своей работе, объясняли, как оказать пострадавшему первую помощь. Оставалось только одно "но": работа чистильщика отличается от работы спасателя примерно как... Проклятье, и ведь так сразу и не сформулируешь. Слишком много отдано на откуп интуиции, смутным ассоциациям. Зачастую ты и сам не можешь объяснить, почему поступил так, а не иначе. Почувствовал - и всё.
- Что мы будем им рассказывать? - спросила я вслух.
- Про подготовку. Тренировки, стрельбу. Про кодекс. А потом подождём, пока они начнут задавать вопросы, - Дэй осторожно взял меня за руку, и это прикосновение, как обычно, сказало несколько больше, чем слова.
Улица встретила нас холодным ветром, швырнувшим в лицо редкие капли дождя. Прохожих было немного - почти все уходят на работу раньше. Пробуждающийся город распахнулся перед нами, как детская книжка с объёмными картинками - если, конечно, кто-то стал бы рисовать для детских книжек фабричные здания, редкое золотистое от электрического света окошко на фоне предрассветных сумерек и синевато-серое небо в переплетениях проводов. Но, пожалуй, я бы не отказалась придумать сказку, у которой могли быть такие иллюстрации.
Мысленно я готовилась к тому, что школьное начальство будет реагировать на нас так же, как и командиры подразделений и коменданты отдалённых городков. С тех пор, как впервые прозвучало слово "чистильщик", эта реакция не сильно изменилась. Когда нам было по семнадцать, измученные неизвестностью и полным непониманием ситуации мужчины мрачно смотрели на взъерошенных парня и девушку в форме и обречённо бросали в сторону: "И где они только этих детей понабрали!". В девятнадцать или двадцать эта фраза сменилась недоумевающим: "А постарше никого не нашлось?". А теперь, выбираясь за пределы района, мы частенько слышим, предъявляя документы очередному офицеру: "Как долго вы работаете?".
Дэя, кстати, подобные реплики бесили не так уж и долго. Всего первые года два. Я очень хорошо помню ту историю - такое забудешь! - с исчезнувшим грузовиком на одном из отрезков дороги. В какой-то момент с ним пропала связь - и всё, больше никто не видел ни машины, ни шофёра, ни груза. Самое странное, что с лагерем, к которому шёл пропавший грузовик, связь была - и, разумеется, не дождавшись прихода машины в срок, там решили поинтересоваться, что случилось.
Нет, тогда ещё никто не забеспокоился, слишком часто приходилось давать отпор бандам, поэтому на место предполагаемой пропажи отправилась боевая группа. И с ними связь тоже прервалась внезапно, как отрезало. Не было ни ворвавшихся в эфир звуков перестрелки, ни панических сообщений. Секунду назад радист ещё слышал в наушниках рутинный доклад командира группы - и всё. И вот тогда-то к нам на базу полетело сообщение: нужна парочка ваших ребят, умеющих обращаться со всяким странным. О таких, как мы, знали мало, но щедро прибавляли от себя - земля слухами полнится. Наверное, кто-то решил, что часть выживших просто рехнулась, и теперь палит по глюкам. Хотя наверняка были и те, кто считал, что нас готовили задолго до Ржавчины, по специальной программе. Людям всегда хочется верить, что где-то наверху есть тот, у кого предусмотрен план на любую, самую безвыходную ситуацию. А боги это или правительство - не так уж и важно. И не сказать, чтобы жрецы и политики сильно стремились кого-то разубеждать.
В любом случае, тогда у штабной палатки, когда мы лицом к лицу столкнулись с мрачным офицером лет сорока, и он, услышав, что именно нас прислали ему на помощь, тихо взорвался, дав выход нервному напряжению последних дней:
- Я похож на вожатого из летнего лагеря? Сопли вам утирать должен, да? Что, взрослые обученные солдаты в этой стране закончились?
И непривычно холодный тон Дэя:
- И сколько же взрослых обученных солдат пропало на той дороге?
На миг мне показалось, что мужчина его ударит. Сгребёт худого невысокого юношу за воротник мешковатой куртки и хорошенько приложит о ближайшее дерево. Наверное, будь я на его месте, точно ударила бы. Не каждый сдержится, когда какой-то сопляк упрекает тебя в гибели твоих подчинённых. Но он застыл, словно налетев на стену, а потом спокойно поинтересовался, какую помощь он должен нам оказать.
Об этом... Да, наверное, об этом стоит рассказать.
Дэй.
Вопреки опасениям Рин, наша несхожесть с плакатными героями ничуть не удивила директора школы и нескольких учителей, спустившихся нас встретить. Думаю, они не удивились бы даже шаманам древности, явившимся в расшитых алыми и чёрными нитками одеяниях и с вплетёнными в волосы костяными амулетами. Они ждали кого-то, не похожего ни на военных, ни на гражданских - и их ожидания полностью оправдались. Ещё одно занятное свойство человеческой психики.
У нас проверили документы и повели по лестнице на второй этаж. В коридорах было тихо, только из-за дверей кабинетов слышались негромкие голоса. Умное решение - пригласить нас до конца урока. Не будет удивлённых взглядов и толпы школьников - до поры до времени. В конце коридора обнаружились широкие двери - за ними оказался актовый зал. Невысокая сцена, несколько рядов скамеек. Копаюсь в памяти, пытаясь найти похожую картинку из детства, но там пусто. Ну не помню я, какой был актовый зал в школе, где учился я, и был ли вообще.
К нашему приходу уже подготовились: у сцены поставили два стола - для того, чтобы разложить автоматы. На сцене - старая кафедра с гербом, то ли государственным, то ли школьным, уже не понять. Я представил, как стою там, наверху, и что-то вещаю собравшимся подросткам. Передёрнуло.
- Вам что-нибудь ещё нужно? - спросил директор.
- Нет, - я поставил сумку на один из столов, - А когда дети придут?
- Минут через двадцать, у них ещё урок не кончился.
Ага, значит, чтобы собрать и привести народ из разных классов сюда, уйдёт минут двадцать пять-тридцать. Директор вышел за дверь, и Рин помогла мне выпутать второй автомат из смятой сумки - загипсованная рука по-прежнему была мне плохой помощницей.
- Волнуешься?
- Нет, - она покачала головой, - Просто пытаюсь вспомнить себя в этом возрасте, чтобы получилось рассказать поинтереснее.
- И какой ты была в пятнадцать?
- Я ведь говорила. Замкнутой. Любила книги, не ладила с одноклассниками. Им почему-то казалось, что я их презираю, раз не хочу ходить с ними на танцы. Они считали меня беспомощной, пока я не облила грязной водой из ведра парня, который вклеил мне жвачку в волосы. Представляешь, белая рубашка, синие брюки - и вода, которой перед этим уборщица отмыла весь кабинет, но ещё не успела вылить. Чёрная-чёрная.
- Жаль, что я не знал тебя в пятнадцать, - я легонько поцеловал её в висок. Сейчас это была не столько нежность к любимой женщине, сколько попытка согреть до сих пор живущую в её душе нескладную девочку в синем форменном платье, которую я знал только по фотографиям. - Хотя для начала пришлось бы выбить несколько зубов и выкрутить пару рук. В элитных школах это полезно.
Прозвенел звонок, и через пару минут начали подтягиваться самые дисциплинированные из школьников. Некоторые смущённо здоровались, мы отвечали им. Другие просто проходили в зал и рассаживались на скамейках, пристроив на пол сумки и рюкзаки. Когда, наконец, собрались все, мы с Рин поднялись на сцену. Слово взяла худая дама средних лет с убранными в тугой узел русыми волосами.
- Дети, - откашлявшись, начала она, - Сегодня мы пригласили в гости специалистов, занимающихся зачисткой неисследованных территорий. Они расскажут о своей работе...
Я прошёлся по сцене, с расстояния двух шагов изучил кафедру. Так она мне нравилась ещё меньше. Тогда я уселся на край сцены, Рин последовала моему примеру.
- Привет. Мою напарницу зовут Рин, меня - Дэй. О чём вы хотели бы услышать?
Поначалу поднялся тот ещё гвалт. Всё-таки целый зал детей и подростков - достаточно шумное сборище. Сквозь общий гам прорывались отдельные вопросы тех, кого природа не обделила лужёными глотками.
- А какое у вас звание? - это мальчишка в клетчатой рубашке, он всё никак не мог усидеть на месте, то оборачиваясь к сидящим сзади него товарищам, то поминутно переставляя сумку.
- Ты что, с дуба рухнул? У чистильщиков не бывает званий. - Худенькая девчонка с толстой пепельной косой. Наверное, отличница.
- А как вас готовят? К вам можно попасть?
- Тихо! - а это из последних сил надрывается та учительница со строгой причёской. И чувствуется, что голос у неё натруженный - вон, на кашель сорвалась. Тогда я привстал и рявкнул. До Стэна мне, конечно, далековато, он шёпотом иногда как скажет - рысью рванёшь выполнять, но послушались. Замолчали. Не потому, конечно, что я такой замечательный педагог, просто интересно им.
- Народ, вопросы лучше по очереди. А то к следующей вылазке мы с Рин без слуха останемся.
По залу расползлись неуверенные смешки. Рин улыбнулась.
- Вы правы. Воинских званий у чистильщиков действительно нет.
Кто-то из самых дисциплинированных вскинул руку. Я кивнул, и мальчишка спросил:
- А вы всегда работаете в паре?
Снова ответила Рин:
- Работать в одиночку запрещено, тебя всегда должен кто-то прикрывать. Обычно чистильщики работают устоявшимися двойками или тройками. Но, если объект слишком велик или степень опасности высокая, могут собрать и большую группу. Мы с Дэем вместе с семнадцати лет.
Она пропустила слово "работаем", но едва ли заметила это. Если честно, я ждал дежурного вопроса о нашем родстве, но школьники неожиданно оказались проницательнее взрослых.
- А как вы работаете? - снова встрял обладатель клетчатой рубашки.
- Выходим на зачистку в заданный квадрат. Степень важности района определяет глава базы, это зависит от того, что там было раньше и как мы можем использовать эту территорию. Обычно это сутки или трое.
- И что там происходит? - вопрос от девочки с каштановыми хвостиками.
- Иногда ничего, - не стала умалчивать Рин, - И это повод порадоваться - если там оказываются только развалины и кости. Погибших хоронят, мы составляем отчёт о степени пригодности домов для жилья: что ещё можно восстановить, что лучше снести.
- А иногда?..
- А иногда - всё что угодно.
- Может, расскажете пару случаев из практики? - перехватывает инициативу учительница. И Рин рассказывает - про светловолосого юношу из коттеджного посёлка.
- И что это было? - подростки окончательно перестали стесняться, выстреливают вопросами с пулемётной скоростью.
- Не знаю, - пожал плечами я, - Есть целая куча объяснений, научных и мистических. Обитатели параллельных миров, совсем не похожих на наш. Призраки. А, может, мы просто позабыли свои собственные легенды, и потому не можем вспомнить, как называются эти существа и явления. Мы знаем только, что после нас они уже не возвращаются.
Невысказанные вопросы теснились, словно забивая пространство. И где-то среди них прятался один, как единственный нужный ключ в глухо звенящей связке. Остальные - как ключи от комнат, но этот открывал входную дверь. И он всё же прозвучал.
- Расскажите, как всё началось.
Шесть лет назад.
Дэй.
Проснулся я от того, что начал рассыпаться потолок. Мы спали на первом этаже почти достроенного здания. Там уже были стёкла в окнах, нормальные двери и вообще было теплее, чем в вагончиках.
Ползущая по стене трещина не добавила оптимизма. Рядом зашевелились другие рабочие.
- Подъём! - заорал я не своим голосом. Выскочить мы успели в тот момент, когда со стен и потолка крупными кусками посыпалась штукатурка.
Первая мысль была - землетрясение. Но, оказавшись во дворе, я понял, что почва из-под ног не уходит.
А дом, который мы строили, продолжал потихоньку так складываться внутрь. В свете одинокого фонаря картина получалась нереальная, но в чём-то даже красивая.
- Что это? - спросил кто-то.
- Заказчик на материалах сэкономил.
Я не отвечал. Я смотрел на стоявший рядом экскаватор и не понимал, чем же он мне так не нравится. Пятно ржавчины на ковше. Что-то я его не помню.
Мне не почудилось: ржавчина постепенно разрасталась, охватывая всё новые детали машины. Вот уже зияет дырами ковш, будто экскаватор простоял под открытым небом без ухода и пользы не один год, вот трескается и осыпается стекло в кабине, предварительно помутнев. Рядом так же складывался и оседал трухой строительный вагончик. Получается, что всё вокруг... стремительно стареет?!
Каюсь, первым делом я схватился за лицо - убедиться, что на живую материю эта штука не действует.
Впрочем, иначе мы все уже были бы дряхлыми стариками.
Моя и без того потрёпанная куртка тоже не обрела новых повреждений.
А потом меня как молнией ударило: там, за бетонным забором стройки - целый город. Мирно спящие люди, которых просто погребёт под завалами. И Рин.
Проржавевшая решётка ворот сорвалась с петель, стоило мне её толкнуть.
- Здесь сейчас всё рухнет. Собирайте всех, кого можете, и уходите из города. Чем дальше от многоэтажек, тем лучше.
...Когда я бежал по тёмной улице, я почти физически ощущал, как трескается и крошится асфальт под моими ногами.
Мне повезло. В любом новом для себя городе я всегда старался облазить все закоулки и сейчас отчаянно срезал путь через дворы, щели в заборах и гаражи.
Приметы непонятного катаклизма попадались тут и там: проржавевший насквозь остов автомобиля, припаркованного у подъезда, пятна сырости и расползающиеся на глазах трещины на стекле новостройки. Один раз в двух шагах впереди меня обрушился декоративный балкон старинного здания. На другой стороне улицы застыл с открытым ртом молодой патрульный. Я рванулся к нему, встряхнул за воротник.
- Город рушится. Всё стареет. Надо выводить людей. Понимаешь?
Вряд ли он понял, но схватился за рацию. Не знаю, мог ли я сделать больше тогда.
Уже подбегая к дому Рин, я слышал на соседней улице отрывистые команды и шум машин. Быстро военные среагировали... Молодцы. Интересно, а если армейский грузовик заполнить людьми, сожрёт его эта пакость или нет?
И тут я остановился. Потому что дома не было. Совсем. Большая куча битого, растрескавшегося кирпича. Не знай я, что тут произошло, решил бы, что это заброшенное лет пять пожарище.
Хотелось выть, рвать ткань мироздания в куски и орать: "Верните её! Чем она заслужила?"
А чем заслужили ещё несколько тысяч, каждый из них?
- Что стоишь? - рявкнули мне на ухо, - Тут в соседнем доме ребёнок маленький, а мать в ночную смену ушла. Дверь снести не можем.
И я пошёл, механически переставляя ноги, потом побежал. Дверь высаживали с какими-то незнакомыми мужиками, стараясь не слушать испуганный плач за ней. Этаж был не то второй, не то третий, и кто-то всё время боялся, что пол под ногами рухнет до того, как мы закончим. Но мы успели.
Меня затянуло в человеческий поток, выплёскивающийся с боковых улиц на главную, самую широкую. Правильно, там меньше риска, что какая-нибудь высотка обрушится на толпу. Я отупел от ходьбы и пережитого горя. Если б споткнулся с риском быть затоптанным - вряд ли попытался подняться.
Показалось, что впереди мелькнул серый плащ. Я рванулся, протискиваясь между людьми. Только бы не показалось, только бы не... Рин ковыляла рядом с группой военных, подставив плечо высокому парню в камуфляже. Его правая нога было наспех замотана бинтами, он избегал на неё наступать и тяжело наваливался на девичье плечо. Я поспешил подменить девушку. Рин подняла голову, словно проснувшись.
- Дэй... - на другие слова сил уже не осталось, тень улыбки скользнула по губам. Я должен был сказать ей.
- Твои родители...
- Я знаю. У них рация, - слабый кивок в сторону военных, - Передавали сообщения о разрушениях. Улицы, дома. Я у сокурсницы ночевала. Не спали, к зачёту готовились. Услышали, выскочили. Она с родителями к окраине, а я своих искать. Только нашла раньше этих. А узнала... потом.
Я промолчал. Только стиснул её руку своей свободной рукой - той, что не поддерживала солдата.
Рин сильнее, чем кажется. Но всё равно пугающе хрупкая.
Мы уходили из города. Уходили, оставляя за собой обглоданные взбесившимся временем остовы домов, продолжающие рассыпаться в пыль. То, что уцелело, быстро уничтожит наступающий лес.
Мы уходили в никуда.
Позади нас рассыпался в пыль привычный мир.
Сейчас.
Рин.
- Вы уже тогда поняли, что это надолго? - я с трудом различаю мальчишку в третьем ряду - перед глазами всё ещё стоит умирающий город. И лица родителей. Это не похоже на чувство вины: случись мне повернуть время вспять, я бы и тогда не отступилась от Дэя. Но то давнее непонимание осталось между нами навеки. Одна из тех ран, что ноют до сих пор. Их нет. И больше не будет. Мы с отцом никогда не закончим наш спор. Мама никогда не допишет статью в институтский еженедельник. Они не придут на церемонию моего выпуска. Да и самой церемонии не будет. Знали бы мои преподаватели, что практику мне придётся начать несколько раньше, чем предписывали правила...
- Конечно, поначалу все надеялись, что ситуация под контролем, - мне наконец-то удаётся обуздать собственные воспоминания, - Потом выяснилось, что военные не могут связаться ни с командованием, ни с властями. К нашему лагерю начали прибиваться беженцы из других городов. Где-то время сходило с ума, где-то из тёмных углов и подвалов приходили существа, смутно знакомые по детским кошмарам - и убивали. Впрочем, были и люди, которые рассказывали о раздваивающихся тенях, готовых броситься на любого, о том, как за дверью родного дома вдруг открывались бескрайние пустыни или улицы неизвестных городов - давно мёртвых городов. Сколько заплутало в этих слоях реальности, сколько сгинуло навсегда, сделав роковой шаг, мы наверное, никогда не узнаем. Рассказчикам не верили... До поры до времени. Цеплялись хоть за какое-то логичное объяснение происходящего. Сначала мы просто пытались выжить, разыскать склады, где можно было добыть еду, оружие. Подбирали выживших. Потом зачищали и отстраивали города.
А потом кто-то произнёс это слово - "Ржавчина". Эпоха получила имя. Теперь я понимаю, что тот, первый год был переломным. Маятник раскачивался, от слишком многих причин зависело, утонут ли остатки страны в анархии, когда каждый сражается только за себя, или у нас получится спасти хоть что-нибудь.
- У нас за дверью кладовки что-то пряталось, дня за два до начала, - серьёзно сказал какой-то парень, - Мать не верила, говорила, мне всё приснилось. А какое там "приснилось", если за дверью что-то стояло, будто там полок нет, просто ещё одна дверь. Кошка, конечно, могла бы шуршать, но наша кошка умерла две недели назад.
- У меня не было животных, - я покачала головой, - А вот у подруги кот тоже умер за неделю или две. Я ещё тогда подумала: многовато смертей. И у преподавательницы - кошка, и из подвала дворник нескольких вынес. Тогда все думали - вирус. Наверное, они как-то предчувствовали, а то и пытались сдержать то, что на нас надвигалось. Недаром раньше говорилось, что кошки - стражи границ.
Кошки не сразу вернулись в наши города. Бывало и так, что из поездок в Столицу или из дальних рейдов люди приносили свёртки, из которых высовывалась любопытная усатая мордочка и острые уши. Когда одна из привёзённых на базу кошек оказалась беременной и спустя несколько дней окотилась, это стало ещё одним знаком: осколки мира понемногу становятся на место.
Когда всё началось, самым старшим из этих ребят было лет по девять. Может, им даже пришлось проще, чем взрослым - детская психика более гибкая - но нехватку продуктов и лекарств сложно назвать благом. Им и сейчас нелегко: в шестнадцать-семнадцать лет они уже работают, на заводах их пристраивают к какому-нибудь делу и обучают одновременно.
Интересно, сколько лет будет нам с Дэем, когда подрастут другие семнадцатилетние, похожие на нас прежних?
Шесть лет назад.
Дэй.
На колонну грузовиков мы натолкнулись случайно. Нас спросили только:
- У вас тоже?..
Ответа не требовалось.
У дороги стихийно вырос лагерь беженцев. Две-три палатки для раненых. Костры. Военные раздавали одеяла и сухпайки. Значит, хоть где-то успели эвакуироваться организованно.
Наш подопечный оказался в руках медиков.
Быстро темнело. Я с сомнением смотрел на Рин. Как она перенесёт ночёвку почти на голой земле? Погода сейчас тёплая, но осень есть осень, и ночью холодает.
Рин бросала в висящий над костром армейский котелок какие-то травы. Рядом сидела уже виденная мною женщина с тремя детьми. Мелкие, которым полагалось быть шустрыми и непоседливыми, устало жались к матери.
- Простудился, - кивнула Рин на одного из детей, мальчика лет пяти, - А тут ни лекарств, ничего. Не знаю, что делать.
- Ничего, что-нибудь придумаем. У военных-то наверняка аптечки есть.
Я успокаивающе коснулся её плеча и пошёл дальше, туда, где лежали раненые. Там человек в камуфляже, встав на какой-то ящик, обращался к группе беженцев, преимущественно мужчин.
- Мы сейчас пытаемся связаться с другими городами. Нам нужен бензин, чтобы двигаться дальше. Переночевать придётся здесь.
- Раненых и ребятишек в грузовики бы на ночь, - подал голос худой, рабочего вида, мужчина.
- Обязательно, - кивнул военный, - Мы не знаем, какие объекты уцелели. У меня не хватает людей, нужна ваша помощь, - как-то буднично закончил он.
- Не вопрос, поможем, - сказал я. Кажется, громче, чем следовало - половина присутствующих обернулась в мою сторону. Я вдруг смутился - впервые за последние несколько лет, - Вы только скажите, что делать.
- Конечно, - отозвался военный, - Нужен бензин. У нас есть карта района, но мы не знаем, уцелели ли хоть какие-нибудь заправки. Так что надо взять несколько легковых машин и выбраться на разведку.
- Ну, у меня машина на ходу, даже на бензин вас не придётся грабить, - отозвался парень в потёртом джинсовом костюме, - На подъездах к городу понял, что что-то не то творится. Когда ехать?
- Сейчас.
На багажнике какого-то автомобиля расстелили карту и несколько мужчин сразу же склонились над ней. Я протолкался вперёд.
- Парень, а тебе чего? - раздражённо спросил кто-то.
- С вами поеду.
- Без детей разберёмся, - пробормотал мужчина в водительском комбинезоне с эмблемой какого-то супермаркета. Можно подумать, я не знаю, что дело не в возрасте, а в моём уличном виде. Ну не вызываю я доверия, что тут поделаешь.
Не успел я додумать эту мысль, как на плечо мне опустилась тяжёлая рука.
- Со мной поедешь, - за спиной стоял тот самый парень в джинсе. Теперь я разглядел его получше. На вид - лет двадцать пять-тридцать, но светлые короткие волосы густо пересыпаны сединой, и потому кажутся почти белыми. Может, жизнь была неласкова, может, просто фамильное. Такое тоже бывает, нечасто, но бывает. Глаза - зеленовато-серые, насмешливые. Абсолютно не вяжущийся с осенью загар. - Какая там трасса?
- Вот эта, - красный карандаш прочертил линию в извилистой паутине дорог - так ребёнок, разгадывающий головоломку в журнале, вычерчивает выход из лабиринта. Карта, кстати, не армейская, обычный автомобильный атлас, такие в любой придорожной забегаловке продаются.
- Замётано, - кивнул парень и обернулся ко мне, - Время на сборы нужно?
- Только девушку предупредить.
Машина у этого типа оказалась самой обычной, серый "айлерн", не слишком новый, но ухоженный. Когда я разыскал её на обочине, парень как раз укладывал в багажник канистры. Вот он, основной плюс "айлерна", помимо неприхотливости - увезти на нём действительно можно много. Хотя вообще-то в машинах я разбираюсь плохо.
- Забыл спросить, как тебя зовут, - честно выпалил я.
- Стэн Анхарт. А ты?
- Дэй.
- Дэй - и всё?
- И всё. - Я прошёл к передней дверце и забрался на сиденье рядом с водительским. - Едем?
- Пристегнись, - дружелюбно посоветовал Стэн с интонацией бывалого гонщика.
Гонки по опустевшим дорогам, правда, не получилось, получился заезд с препятствиями: мы останавливались, чтобы оттащить с пути сломанные ветки, а один раз пришлось объезжать по обочине пробку, в прямом смысле слова запечатавшую дорогу. Естественно, правила дорожного движения это, мягко говоря, не одобряли, но Стэн здраво рассудил, что в такой ситуации на правила можно и наплевать.
Пробка пострадала от того же, от чего и город Рин, и больше походила на давным-давно брошенную автосвалку. Ясно, что машины бросали в спешке, ни одну из них даже не попытались хоть сколько-нибудь аккуратно припарковать на обочине - лишь бы скорее покинуть опасное место. Тел мы, хвала богам, не нашли, но о судьбе людей, спешно покинувших свои машины, можно было только гадать. Хотя, возможно, тела погибших просто рассыпались в пыль.
- Сейчас начнётся, - мрачно предрёк Стэн, - Пустые магазины, пустые дома, пустые машины.
- Что начнётся? - не понял я.
- Нашествие любителей поживиться, естественно. Знаешь, я верю в человечество. Правда, верю, сам видел, на какое благородство люди способны. Вот только в человечестве есть своя доля дерьма. И когда случается хоть какая-то встряска - гражданские волнения, война, катастрофы - дерьмо, как ему и положено выплывает наверх. Перестаёт прятаться за приличиями, законами, общественным мнением. А для кого-то это ещё и шикарный способ поквитаться с соседом или коллегой. Вдруг у него зарплата больше или жена красивая, так почему бы не оторваться напоследок?
- И что будем делать?
- Сначала - много стрелять, - невесело усмехнулся Стэн, - Подбирать выживших, кормить, лечить. Вот только самые главные проблемы начинаются после стрельбы. Если бы пули все беды решали - мир был бы идеален, а политики вообще остались не у дел.
- Далеко нам ещё ехать? - нелегко всё-таки пустить в себя осознание того, что мир изменился сразу и навсегда, и, даже если мы найдём способ подняться из той ямы, в которую стремительно покатились, прежним он не станет. Нет, так и с ума сойти недолго.
- Судя по карте, ещё полчаса, - Стэн сверился с красной карандашной линией, петлявшей в лабиринте автодорог. Я заметил на приборной панели наклейку с телефоном проката автомобилей - значит, машина не его, - Главное, чтоб хоть эта заправка была цела.
За спиной уже осталось несколько штук пустых коробок, оставшихся от невысоких зданий заправок, придорожных магазинчиков, гостиниц для дальнобойщиков - и ещё несколько объектов, отмеченных на карте просто исчезли в никуда.
- Как ты думаешь, что случилось?
- Не знаю. Но не рассчитываю, что это быстро закончится.
Заправка, каких я много перевидал за четыре года. С магазинчиком и небольшой гостиницей для дальнобойщиков. Я толкнул дверцу машины.
- Идём?
- Погоди, - остановил меня Стэн, - Что-то мне тут не нравится. Вон внедорожник стоит, такую машину просто так не бросят.
- Что делать будем?
- Бардачок открой.
Под кучкой каких-то бумаг обнаружились два пистолета.
- Знаешь, как пользоваться? - Вот интересно, кем он меня считает? Юным налётчиком из подростковой банды? Ладно, не буду разочаровывать.
Я снял оружие с предохранителя, дослал патрон в ствол и осведомился:
- Это ведь армейский образец, его гражданскому населению не продают?
Канистры мы наполнили быстро, на заправке никого не оказалось.
- Проверим гостиницу? Вдруг здесь люди остались?
- Давай.
За стойкой регистрации было пусто. Я обошёл её и чуть не споткнулся о труп старика в потёртых брюках и клетчатой рубашке. В том, что человек мёртв, сомнений не было - сложно не заметить на затылке выходное отверстие от пули. Я перевернул мертвеца и закрыл ему глаза.
- Стэн! Мы тут не одни.
- Ясно, - ни следа эмоций в голосе, - Надо обыскать дом. Я иду впереди, ты прикрываешь спину.
На первом этаже были только хозяйственные помещения - кладовки и кухня. Мы поднялись на второй, к номерам. И тут Стэн остановился, да так резко, что я едва не врезался в его спину.
- Что?
- Тише. Не слышишь? - Стэн прошёл к четвёртой от начала коридора двери. Хриплый, сорванный женский голос, словно его обладательница уже устала кричать.
Впрочем, первое было лишним. Пистолет лежал на тумбочке в изголовье кровати. Парень - глаза в пол-лица, белый как простыня - тщетно пытался трясущимися руками натянуть штаны. На кровати скорчилась девчонка младше меня года на два. Синяк под глазом и изодранное платье.
- Дэй, возьми его ствол.
Я засунул второй пистолет за ремень джинсов и подошёл к девочке. Она отшатнулась, готовая увидеть врага в каждом.
- Тс-с, тише, - ох, не умею я с детьми обращаться, - Никто тебя не тронет. Как тебя зовут?
Я набросил на худенькие плечи мятое покрывало.
- Как твоё имя?
- Лита.
- Лита. А я Дэй. Это Стэн. Ничего не бойся. Мы друзья.
- Много вас тут? - Стэн. Так и не успевший надеть штаны насильник стоит перед ним на коленях. Никогда не думал, что можно соединить шёпот с такими интонациями.
- М-мы... Ааа... - кажется, человека очень нервирует дуло пистолета под самым носом.
- Не слышу, - Стэн наотмашь ударил его по лицу, и парень отлетел в угол, сбив по пути табуретку, - Сколько вас тут?
- Чет-четверо.
- С тобой?
- Б-без.
- Подъём, - Стэн взмахнул пистолетом, - Вставай, говорю. Штаны не забудь застегнуть. Лита, закройся и никого не пускай. Мы постучим вот так, - он трижды стучит по тумбочке и через небольшой промежуток - в четвёртый раз, - Всё поняла?
Литы хватило только на слабый кивок.
- А ты, - это уже пленнику, - Иди, покажешь, где твои друзья. И учти: пикнешь - мозги вышибу, - ствол упирается парню в затылок.
Мы вышли, замок за нашими спинами щёлкнул - Лита заперлась. Мы осторожно двинулись к центру коридора. Там, насколько я знаю, обычно бывает что-то вроде комнаты отдыха с телевизором и видаком. Похоже, я не ошибся. Из-за приоткрытой двери слышались голоса и пьяный смех.
Стэн подтолкнул парня стволом в спину.
- Открывай дверь.
Мы заняли позиции по обе стороны двери, как полицейские в фильмах. Наш пленник шагнул в комнату...
- О, Раккар! А мы заждались, когда наша очередь.
На этот раз Стэн не стал ничего говорить. Он просто пинком отправил Раккара на пол и пристрелил сидящих на диване мужчин. Троих.
- Недостача, - Стэн за вихры приподнял голову лежащего на полу Раккара, - Где ещё один?
Где бы ни был, наверняка уже услышал выстрелы.
- Где, падаль?!
- Что... Ах вы, ...!.. - четвёртый появился на пороге, вытаскивая пистолет из-за пояса брюк.
- Стэн! - выкрикнул я и неожиданно для себя самого спустил курок. Мне казалось, я делаю это слишком медленно, что я не успею. Удар сердца. Расширившиеся зрачки человека на пороге. Отдача. И ещё раз.
- А ты молодец, сразу среагировал. Только в следующий раз лучше не в грудь, а в голову.
- В следующий раз?!
- Ладно, иди. Выпусти девочку, я тут закончу.
Только выйдя за дверь, я понял, что имел в виду Стэн, говоря "закончить". Выстрел. Один. Второй - это он решил подстраховаться с тем, кого убил я? Стэн нагнал меня у двери номера, где мы оставили Литу.
- Это было обязательно?
- А что с ним было делать? В лагерь тащить? Кто там за ним следить будет? А вдруг он что-то подобное решит вытворить? У тебя ведь девушка есть.
- Ладно, закрыли тему.
Я постучал, как условлено.
- Лита, это мы.
Ещё около часа ушло на то, чтобы помочь Лите найти хоть какие-то вещи - видимо, она часто оставалась здесь на ночь, чтобы помогать старшим, и поэтому небольшой шкаф с одеждой у неё здесь был. Сама она оказалась не в состоянии справиться с несложной вроде бы задачей, и я нашёл спортивную сумку и быстро начал перекладывать в неё джинсы, футболки, полиэтиленовый пакет с бельем. Сама девочка молчаливой тенью стояла за спиной, наблюдая за сборами. Хорошо бы отправить её в душ, пока есть время, но воды нет, водопровод повреждён - я проверял.
- Одевайся, - я постарался вложить в слова побольше тепла, - Я подожду за дверью.
Вот что в таких случаях полагается делать? Психолог нужен. И тест на беременность. В самое ближайшее время. И... Со злостью я саданул кулаком по дверному косяку - боль несколько отрезвила. Если бы застреленный парень появился сейчас передо мной, я бы с удовольствием убил его ещё раз. И ещё. Странно, что волна ненависти нахлынула уже после перестрелки - если, конечно, её можно было так назвать. В фильмах на то, чтобы перебить всех противников, уходило чуть ли не полчаса, гильзы сыпались веером, а патроны всё не кончались и не кончались. У нас же на всё ушло от силы несколько минут. Наверное, именно поэтому эмоции пришли с опозданием. Интересно, так всегда? Надо Стэна спросить, похоже, для него такие ситуации в порядке вещей.