Аннотация: Попытка написать серьезный рассказ. Критика приветствуется
Огненный шар солнца почти скрылся за горизонтом. Сизые щупальца мрака с каждой секундой смыкались вокруг полузаросшей тропы, по какой-то прихоти именуемой дорогой. Эти глухие и безлюдные места, казалось, были перенесены сюда, в процветающую провинцию, откуда-то с дальнего пограничья. Причем, возможно, перенесены вместе с чудовищами и нелюдями, обычно промышляющими в подобной глухомани. Надо ли добавлять, что каждый лесной шорох, каждый скрип давно не смазанных колес заставлял державшего поводья крестьянина вздрагивать, а его домочадцев - жену и сына, устроившихся в телеге рядом с закрытым мешковиной грузом, испуганно озираться по сторонам.
Наконец, затух последний луч солнца - спустилась та особенно гнетущая тьма, хозяйничающая в краткий миг между солнечным и звездным светом. Тьма - покровительствующая самым страшным тварям и потому так чуждая людям. Впрочем, уже через мгновение крестьянин с удивлением разглядел еле заметный огонек в стороне от дороги. Это могла быть другая группа путников или, быть может, лагерь бродячих воинов, ну, или, на худой конец, разбойники, поселившиеся в местной чащобе. В любом случае, однако, это были люди - а, следовательно, с ними было куда безопаснее, чем посреди дороги, на которую вот-вот может выскочить из темноты какое-нибудь чудище. Тем более, по правде говоря, у крестьянина и взять-то было нечего - последние деньги кончились еще неделю назад, потому и пришлось тащиться в ближайший город, надеясь сбыть нехитрые плоды собственного труда на тамошней ярмарке. Так, во всяком случае, он сам пару часов назад объяснял случайному попутчику. Поэтому, разглядев в темноте, уводящую в сторону огонька тропку, крестьянин повернул на нее без малейших колебаний, уверенный, что впереди его наконец-то ждет большая удача.
Это действительно был не морок, не призрачный болотный огонь, а самый, что ни на есть настоящий, весело потрескивающий березовыми поленьями костерок. Правда, к неожиданности вновь прибывших рядом не стояли другие телеги, не ходили часовые вольного отряда, даже не шумела удалая разбойничья шайка. Лишь одинокий странник с ног до головы закутанный в бурый плащ сидел спиной к ним, уставившись на языки пламени. "Здравы будете, милсударь", - крестьянин, устав ждать, пока незнакомец хотя бы из вежливости обернется, взял инициативу на себя, спрыгнув с телеги и делая шаг к костру. "Не могу пожелать того же..." - хриплый голос, раздавшийся в ответ, неприятно резанул уши - он больше походил на звериное рычание, нежели на человечью речь. Добавьте необычную форму ответа и поймете, почему крестьянин замер на полушаге и быстро начал прикидывать успеет ли он вскочить обратно и развернуться на узкой поляне или лучше плюнуть на телегу и ломануться одному через ближайший кустарник. "Впрочем, раз вы все-таки уже здесь, окажите любезность, будьте моими гостями... Я настаиваю" - последние два слова были произнесены так, что любая мысль о бегстве тут же вылетела из головы. Здесь их максимум съедят заживо, а вот о том, что будет, если они отклонят предложение "любезного хозяина", лучше было не думать. "Благодарствуйте, милсударь. Мы с радостью у вашего костра переночуем, коли разрешаете. Я, значится, Микула Хромец буду. Это женка моя - Марфуша. И малолетка наш - Митрием кличем. А вас как по имени, да по батюшке звать-величать..." - крестьянин умолк не уверенный, что ни оскорбил своим вопросом странного чужака, тем самым, приблизив и так скорую кончину. "Рарф. Рарф-ат-Шедна. А ты смельчак, коли спросил, Микула Хромой. А может лучше Микула Никитич из Красного луга - так ты представился тому проезжему коробейнику, а? " - крестьянин побледнел: одно дело в дух шагах от толи нелюдя, толи оборотня-перекидыша стоять, и совсем другое, если он при этом твое имя настоящее, да землю родимую знает. Тут уж жизнью не отделаешься, ему, поди, душу человечью подавай. И надо ж было посередь дороги, пусть и при солнечном свете, такие вещи первому встречному-поперечному выбалтывать. Вот, что значит, наказы старших не слушать, да все по своему уму делать!
"Да вы уж и так меня насквозь видите до самого донышка, господине Рафрт Шеднович. Да разве смеем мы вам хоть словом перечить. Просто не положено вот так с ходу имя полное называть, да вперед старшего о себе рассказывать" - крестьянин склонился, чуть ли не до самой земли. Жена его, обняв сына за плечи, замерла в нескольких шагах позади, ожидая следующих слов пугающего незнакомца. "Рарф. Я сказал: Рарф, а не Рафрт, человек. А что касается ваших имен - мне это не интересно, блюдите свои обычаи на здоровье. Садитесь лучше вокруг костра, погрейтесь, да перекусите - вы же вроде весь день в дороге. Не будем нарушать обычай гостеприимства" - с этими словами незнакомец, наконец, развернулся к людям лицом и откинул капюшон плаща, обнажив блестящий в свете костра диковинный чешуйчатый шлем. После чего он широким взмахом руки, закованный в такой же чешуйчатый доспех, показал, куда именно могут присаживаться "дорогие гости". "Благодарствуйте, господине..." - крестьянин уселся первым, поднеся замерзшие руки к жизнетворному пламени: "Просим вас откушать с нами, коли не брезгуйте". Микула не стал уточнять, что именно предлагается откушать, надеясь, что чужак не соизволит на ужин "гостей в собственном соку", а обойдется черным хлебом, да остатками некогда крупного ломтя сыра, ныне не удовлетворяющими даже небрезгливых домашних мышей. Незнакомец помолчал пару секунд в ответ, а затем чуть склонил голову в знак согласия разделить пищу с гостями. Микуле и его жене стоило больших трудов сдержать вздох облегчения: раз принимает их еду, значит не убьет... хотя бы в ближайшее время. Впрочем, кто их нелюдей знает. Если он, конечно, нелюдь, а не человек из стран каких заморских - всякое на свете бывает. Мальчишка же тем временем, улегся на живот слева от костра и начал внимательно разглядывать незнакомца, сразу же приметив и выпирающую из-под плаща рукоять меча и необычную невиданную ранее форму плетения доспехов. Во всяком случае, не одна из тех броней, которые он видел сам или слышал от знакомого сына кузнеца, и рядом не лежала со странным, словно бы монолитным чешуйчатым доспехом этого Рарфа. Мальчишка пару раз повторил про себя имя, словно пробуя его на вкус, и, наконец, сочтя его каким-то колючим и жестким, вновь прислушался к беседе взрослых. Крестьянин с женой тем временем напряженно следили за тем, как Рарф, приняв хлеб и кусочек сыра, не снял шлем, дабы разделить с ними трапезу, а сунул их куда-то под плащ, добавив: "Добрая еда. Перекушу позже - ночь впереди длинная". И понимай его, как хочешь... Наконец, устав ждать еще какой-то реакции, селяне сами разобрали нехитрый ужин и умяли его после долгого дня в считанные секунды. Затем, сделав знак жене и сыну не вмешиваться, Микула снова повернулся к чужаку, надеясь ненавязчивыми вопросами хоть как-то прояснить обстановку: "Господине Рарф Шеднович, коли не таитесь, поведайте куда, да откуда путь держите, да за какой-надобностью. Мы, может, советом помочь сможем, чай не первый раз по краям здешним ездим". Незнакомец пожал плечами: "Мало знаешь - живешь дольше, так, кажется, говорят. Впрочем, коли хочешь, могу потешить вас, человече, сказку-байку старинную рассказать. Но уж, если попросишь, не обессудь..." - в хриплом голосе проступили издевательские нотки, заставив крестьянина содрогнуться. "Не обессудь..." - хорошего мало, да оскорбить хозяина отказом еще хуже - обычай не велит. "С благодарностью послушаем, господине, да на ус мотать будем..." - крестьянин замер в напряжении, но к облегчению, странный воин не начал на практическом примере объяснять, как правильно расчленять человеческое тело, а просто откинулся назад, вытянув, наконец, ноги и начал свой неторопливый рассказ.
Слышали ли вы, люди, о Хребте семи ветров? Впрочем, кто же из вашего племени о нем не слышал, не правда ли... Мифы о рыцарях и принцессах, легенды о воителях и могущественных магах, сказки о невероятных сокровищах и об их жутких хранителях - драконах... Не так ли... Молчи! Не перебивай, человек. Так о чем я... Ах, да - драконы... Открою тебе свой личный секрет - я был там недавно. Да, именно на Хребте семи ветров, даже больше - на самой Черной горе - в пещере Мертвых. Ах, легенды... Никто не возвращался живым... И ты говоришь это мне?! Так вот, Микула Хромец, запомни раз и навсегда - пещера Мертвых не потому пещера Мертвых, что оттуда живыми не возвращаются и даже не потому, что там хранятся все сокровища всех, кто был умерщвлен драконами Черной горы... О, нет - пещера Мертвых - это и есть пещера мертвых... мертвых драконов. Тысячи черепов сложены в гигантскую пирамиду, а вокруг разбросаны прочие кости - теперь, когда больше некому разложить их по порядку. Это гигантский памятник - усыпальница павших в Последней войне. В какой такой войне, спрашиваешь ты... В той, которую вы называете войной Освобождения, человече! Не дрожи так и не оглядывайся назад - сиди и слушай теперь, коль сам напросился. Память о тех днях передается из поколения в поколение вот уже тысячу лет. И ничего не было забыто или искажено, ничего! Память не врет... В особенности о Ночи Первой битвы, а вернее... как мы ее называем - Ночи Предателей... Вы добились многого в ту ночь, человече, многого... Бедные волки - сколько их выжило... половина? треть? И сколько еще погибло потом. Скажи мне, селянин, чем провинились их младенцы, а? Почему именем человечества вы уничтожили целую расу? Молчишь... молчи - ты уже человек... А ты, детеныш, слушай - много нового о себе узнаешь...
Митрий аж дернулся, когда прорези шлема, все явственнее наливающиеся багровым огнем, резко повернулись к нему. Дернулся и замер, словно загипнотизированный речью чужака-нелюдя. Теперь-то в этом сомнений не было, так что Микуле с женой оставалось лишь сидеть, замиряя от страха и ждать, что же приготовил им нелюдь. Мальчишка же напротив забыл обо всем, слушая жестокий рассказ Рарфа: заслоняя ночной лес, перед глазами вставали картины легендарных битв и сражений, образы великих героев и жутких чудовищ... только вот в интерпретации нелюдя все это звучало иначе... совсем иначе... Легендарная битва Полной луны - когда люди наголову разбили огромное войско жутких оборотней-людоедов, предстала кровавой бойней в фактически беззащитных поселках, а могучий Фарлик Волкодав - герой войны, оказался, по словам Рарфа, жестоким детоубийцей, повелевшим истреблять всех из народа Волка без различия пола и возраста... В особенности же дико выглядело в таком изложении сказание о походе Драконоборцев и о клане могучего Всеслава Воина, поклявшегося истребить всех крылатых бестий. Тут уж Рафр не поскупился на подробности: "Он нашел способ спустить драконов на землю, о да... Адские машинки - баллисты и копьеметные установки - были привезены к хребту по частям, дабы не вызвать подозрений, а затем собраны всего за одну ночь... Умейте работать, коли захотите... Драконам нечего было бояться людей в своих горах - даже, если их целая армия. А, когда с восходом солнца драконы покинули свои пещеры - их встретили стальным дождем из стрел и копий... Все закончилось за десять минут... Затем осталось лишь подняться наверх и просто массой задавить тех, кто остался в пещерах - из них ведь нет вторых выходов, считалось, что драконам-то они не понадобятся! А потом люди расчленили еще неразумных детенышей, а яйца побросали с утесов... Остались только те, кто не был в то утро на Хребте - те, кто гостил у других народов или просто летал где-то вдалеке от хребта. Выжил один из ста мужчин. Одна из трехсот женщин. И не один детеныш. Но разве люди остановились на этом..."
На плечо Митрия легла материнская рука, выводя из странного ощущения транса. Он по-прежнему слышал наполненные кровью и жестокостью слова, но они потеряли свою власть над ним, боле не терзая душу. Прикосновение матери как всегда придало уверенности, так не хватавшей в их тяжкой жизни, а заодно напомнило о ее историях - тех, где говорилось об обратном - о сотнях людей, загубленных коварными нападениями драконьего племени, о целых городах, обращенных драконами в руины...
Звезды уже поблекли, когда Рафр закончил свой рассказ. Мальчишка задремал, пригревшись у еще теплых углей, зато Микула и Марфа сидели, не шевелясь, и ловили каждое слово, словно бы сплюнутое в них воином в чешуйчатом доспехе.
"Довольно... Ну, что, Микула Хромец, позабавил тебя рассказ, а?" - крестьянин встрепенулся: "Не знаю, что и сказать, господине Рарф Шеданович, не знаю... Да только нам то вы зачем все это талдычите - мы-ть люди простые, к делам старинным не причастные. Так ведь, Марфа? " - крестьянка лишь коротко кивнула в ответ и настороженно уставилась на Рарфа, непринужденно опустившего руку на рукоять меча, теперь уже не скрытую бурой тканью плаща: "Не причастные... Не причастные!" - шипящий хриплый голос заставил птиц в ужасе подняться в воздух и мгновенно разбудил задремавшего Митрия. "И это говоришь мне ты, Микула Никитич, а может, вернее, Микула Воин - потомок в двенадцатом поколении из рода Драконоборцев, а? Мой народ чует кровь - тем более кровь старых врагов!" - теперь прорези шлема уже не светились в полутьме - они пылали ярким огнем, внушая ужас беззащитным людям. Меч воина-дракона со свистом рассек воздух, уткнувшись в грудь крестьянина. "Что же мне сделать с тобой - кровь от крови губителя моих предков! Губителя моего народа! Я сказал, что был в пещере Мертвых недавно - теперь там остались лишь мертвецы. Последняя из нашего племени умирала у меня на руках, человече. Но она успела сказать, что за нами еще охотятся, что некто крови Губителя продолжает его дело... И тут ты - какое совпадение..." - меч, качнувшись, рассек рубашку и оставил надрез на коже: алая капля тут же побежала вниз, зацепилась за травинку и, на секунду повиснув на ней, расплескалась об уголья костра. Мальчишка рванулся вперед, хватаясь за лезвие меча, прежде чем тот качнулся еще раз: "Не надо!"... Острое лезвие поранило руки... Темно-красная струйка покатилась по специальной канавке, а сам мальчишка с испугам уставился на длинные порезы на ладонях. "Детеныш..."- Рарф взмахнул мечом, сбрасывая кровь на примятую траву полян и занося его для удара: "Мы не люди... Волки - совершили насилие над собственной природой и теперь охотятся за вами в ночи, будто звери... Змеи - те прониклись вашим духом и губят ваше общество изнутри, ядом интриг и коварства... Мы сильнее и тех и других... Мы не люди..." - меч пошел вниз, рассекая воздух: "...И никогда не станем ими!" - Рафр загнал меч в ножны одним движением, носком сапога отбросив на спину, оцепеневшего от ужаса Микулу. "Мы не будем убивать вас только за то, что вы люди. Никогда. Мы не будем бить первыми, даже если от этого зависит наше выживание. Мы драконы - и ими останемся. Вы можете уничтожить наш народ - но победить нас, сломать... Никогда! А теперь убирайся, крестьянин - и не попадайся мне больше, а то у меня возникнут вполне законные подозрения..." - воин дошел почти до края поляны, когда рев прорезал воздух: бурый плащ упал на землю, обнажая меняющееся тело: стремительно растущие лапы и крылья, вытягивающуюся вверх шею и оформляющуюся драконью голову. Несколько секунд трансформации, и вот уже могучие крылья подняли в воздух массивное тело, унося его прочь от поляны - на восток, на восходящее солнце. А в вдогонку донесся крик: "Спасибо за милость, господине дракон...".
И уже тише Микула продолжил: "Спасибо за милость Рафр-ат-Шедна, Рафр от Черной горы" - и неожиданно жестким и резким голосом - "Спасибо, благородный дурак!" Он резко повернулся к домочадцам: "Митрий - снимай мешковину, Марфа доставай стрелу, быстрей! Он же сейчас уйдет!". Митрий немедленно подскочил к телеге, заботливо выведенной на открытую часть поляны, стаскивая мешковину с груза, - под ней обнаружился странного вида агрегат, имевший, похоже, в отдаленных предках баллисту, но сейчас похожий на нее меньше, чем рояль на арфу. Марфа, без разбега вскочив на телегу, вытащила из-под набросанного для вида сена длинную окованную железом стрелу, и, не дожидаясь команды, установила ее на положенное место. Сам Микула уже устроился за сложной системой рычагов и рукоятей, прильнув к планке прицеливания. Когда точка прицела почти совместилась с темным пятном дракона, хорошо видным в лучах солнца, Митрий, до этого беспрекословно выполнявший все команды, неожиданно схватил отца за руку: "Не надо... Не стреляй... Он же не убийца! Он не убивает людей!". Мать оттащила сына в сторону, удерживая его за плечи: "Ты поймешь... Когда вырастешь... Просто поверь: пока такие как он существуют, люди не могут жить без страха - он слишком силен, чтобы мы сохранили ему жизнь! Пойми же, мы делаем это во благо человечества, Митя, пойми..."
Я чувствую смерть за спиной... Они думают, я ничего не понял... Я мог бы избавиться от них... И стать таким же, как эти твари! Нет, о нет, по моей вине ребенок не увидит смерть родителей - никогда! Пусть даже они плоть от плоти убийцы моей семьи! Я знаю, что значит потерять всех - и не принесу такое другим. Ну же... Ну же... Чего ты медлишь, человече - стреляй! Стреляй! Я хочу увидеть ее снова, хочу встретиться со своей семьей после стольких лет разлуки... Я хочу уйти отсюда - последним из нашего племени... А для вас, люди, у меня есть подарок... последний урок из тех, которые мы вам преподадим. Мы дали вам огонь, мы дали вам магию... А теперь я дам вам правду - придет день и час - и другие явятся на смену вам... И то, как вы предали своих учителей, то, как вы уничтожили наши народы - все это вам вернется... И я счастлив, что не увижу тех чудовищ, что придут вам вослед... Но они придут - такова судьба...
Свист тяжелой стрелы баллисты... Предостерегающий крик ребенка, вырвавшегося из рук матери и попытавшегося помешать отцу... И два темных пятна стремительно сближающихся на фоне восходящего солнца...