Более-менее подросшая и вполне крепкая здоровьем, белка занималась тем же самым, чем и абсолютное большинство белок - околачивалась. Если расслушать более конкретно, она строила гнёзда, добывала корм прямо подлапным способом, раскапывала землю для ягодных кустов, деревьев и однолетней ботвы. Из одежды грызуны тут использовали в основном только шерстяные повязки, навитые из собственной шерсти, да просмолённые плащи от дождя, так что особой возни с ней не наблюдалось. Всякие же раскопки, нычки и запасные гнёзда, устроенные Вушей, располагались в далёкой, чуть не на день хода, округе - место её околачивания пересекалось с местами других грызей, что было вполне обычным делом. Хлопотливая грызунья, она с рассвета до заката что-нибудь грызла или таскала, так что корм не переводился. Впрочем, белка была не дурна и расплющить мордочку - если уж дождь, так чмуль в гнездо, набитое мхом, и пару дней как ни бывало. Кроме того, сделав что-либо, она чаще всего останавливалась, садилась и пристально осматривала, что получилось. Привычка замечать закономерности помогла ей сильно обогатить свой опыт в выращивании овощей, тыблок и грибов - например, она докумекала, что если засыпать землю слоем сухой хвои, на ней не вырастут сорняки, которые так долго выпалывать.

В лесу водились не только мягкие лапные зверьки, каковых можно покормить и почесать за ушами, но и крупные хищники, каким не составило бы особого труда зажевать белку, даже столь большую. В этом плане Волнушку настойчиво учили её отец и мать, Кудус и Мариса, и теперь она не расставалась с шипованными налапниками и ошейником, если уходила вдаль от укрытий.

Эти грызи кстати цокая были особо Поплавскими из всех Поплавских, ибо часто плавали. В море, которое раскинулось до горизонта по другую сторону береговой линии, водились исключительно крупные, до нескольких шагов в длину, хищные рыбы, называемые акулами. Поймать их не составляло никакого труда - достаточно порезать палец и капнуть кровью в воду, и вот они родимые. Повозиться приходилось с вытаскиванием огромной агрессивной рыбы - она могла и покормиться грызуном, решившим покормиться рыбой. Вуше эта кухня была несколько непонятна, но лупануть вяленого мясца она не отказывалась, заходя на огонёк к родителям. Чего она не понимала ещё больше, так это то как они ухитряются всё время возиться вместе - когда Волнушка даже сидела с ними у костра, у неё непроизвольно возникало чувство скученности и хотелось сныкаться, а родители зачастую и акул ловили напару, плавая на лодке-долблёнке.

- Вот слушайте, - цокал Кудус, распушив щёки и развалившись у костерка, - Лодка плавает хорошо, так?

- Мнэ. Вроде да, - почесала за ухом Мариса.

- А если вешаешь парус, то она ещё и быстро плавает, - продолжил грызь, - Вуш, помнишь что ты спрашивала про море такого, чего мы не знаем?

- Сколько там килошагов воды? - махнула на море Вуша.

- Именно. Так что нам мешает поплыть и послушать собственными ушами, сколько же?

- Поднимется ветер, - зевнула Мариса, - И волны. Лодку бултых и тю-тю.

- Истина! Так зададимся вопросом, белки-пуш, всё-таки нам интересно, что там, в море?

- Интересно, - цокнула Вуша, - Но не настолько, чтобы так рисковать хвостом.

- Да и вообще как-то, - фыркнула её мать, - Что там может быть такого?

- Всё что угодно. Вон пойди через лес - а там орешник. Вон залезь в пруд - а там чилима заросли.

- Хочешь цокнуть, там может быть что-то полезное?

- Может, а может и не быть. Но, я вот к чему. Если нам всё-таки приспичивает плыть далеко в море, нужна лодка, которая не боится волн.

- Каким образом?! - усомнилась Вуша.

- Зырь, - Кудус взял пол-ореха и бросил в деревянную миску с чаем, - Плавает? Пыщ волны, и тонет. А теперь смотри на целый орех. Пыщ волны, пыщ волны, пыщ волны...

- Да понятно, понятно, - Вуша смахнула разлитый чай с коленок, - А как это сделать?

- Точно так же, как орех. Выдолбить из цельной колоды, так чтобы только залезать.

- И ты видел где-нибудь такие колоды?

- Как раз цокнуть.

Примерно с такого цоканья и началась весьма далеко отлетевшая возня. Как и предупреждал Кудус, он вполне знал, где взять колоду. За утёсом, ближайшим к околотку Поплавских, росли очень крупнокалиберные ёлки - раза в три больше чем обычные, а ведь и они отнюдь не маленькие. Именно там грызь засёк ствол дерева, разбитого попаданием молнии. Причём разбитого уже настолько давно, что все прочие части уже успели почти полностью сгнить, торчал только обрубок ствола, совершенно невозможной толщины и высоты шагов в тридцать, не меньше. Тем не менее древесина выглядела ещё вполне пригодной для того, чтобы добавить в неё смолы и сделать то, что задумал Кудус. Вуша как-то зашла туда, полюбоваться на брёвнышко, и всякие сомнения в том, что внутрь этой громадины можно уместить лодку, отпали начисто. Белка посидела, глядючи на пень и прикидывая, как грызть его; конечно, грызть предстояло очень долго и нудно, выдалбливая твёрдую древесину каменными инструментами. Такие перспективы грызунью слегка испугали, так что она пока убежала от пня подальше; однако мысль о непотопляемой лодке почему-то попала ей под уши настолько прочно, что белка порой вспоминала об орехе даже ночью. Этот факт сам по себе вызывал у неё смешок, а факт смешка - уже конкретный смех... похохотать Вуша, как и всякая белка, уважала. Правда, кабаны и лоси шарахались, когда ночью из заросшего мхом гнезда раздавались такие звуки.

Кудус не бросал цоки на ветер и как только нашёл свободное время, взялся за выгрызание. В первую очередь потребовался толстый и длинный канат, дабы привязать верхушку пня, чтобы она свалилась куда нужно а не на уши. Затем грызь начал подцарапывать дерево, дабы именно свалить его. На то чтобы прогрызть дерево нужным образом, ему потребовалось аж пять дней, причём конечно не сразу, потому как возня постоянно накатывала. После того как осталось продолбить немного, округа огласилась треском и грохотом падающей дубины.

- Ох, грызаный случай. Слушайте какая кора! Тут из одной коры можно лодку сделать.

- Мдо, - посмотрела на срез Вуша, - Кора урлюлю. Но сама тупь покрепче, точно.

Тупь действительно поражала своими размерами; Кудус отметил на стволе линии разрезов и потихоньку принялся кромсать. Кромсал неспеша, так что что-то более-менее похожее на искомую колоду получилось только через год, к лету. Когда Вуша в очередной раз заглянула туда, грызь уже выдолбил в колоде углубление настолько, что влезал туда по пояс.

- Смотри пап, может помочь чего? - цокнула белка.

- Гм. Если хочешь, конечно, - улыбнулся грызь, - Но знаешь, долбить-то это нетрудно. Точнее трудно, но это уж моя Дурь. Хорошо бы достать стёкол, вот что.

- Стёкол? - округлила глаза Волнушка, - Напуха?

- Ну как. Мы же делаем полностью закрытую лодь. Если не будет стёкол, хотя бы самых маленьких, как оттуда смотреть при закрытой крышке?

- Умно, - согласилась белка, - Но где их взять?

- На цокалище, конечно.

- А сколько это может стоить?

- Буэ. Ну, вот тот кусок что у нас в гнездо вставлен, мешок репы.

- Урлюлю, - прикинула Вуша, - Тогда надо сначала посмотреть, что можно утащить туда.

Она принялась смотреть, обшаривая нычки и нежилые гнёзда, принадлежавшие семье, и набрала кой-чего полезного, что можно было бы обменять на цокалище - горшок смолы, большую пачку "рыбьего меха", то бишь акульих шкур, должным образом просушенных - из этого материала получались отличные водозащитные плащи и палатки, так что это и был основной аргумент. Цокалище, ближайшее к побережью, находилось в устье большой реки, называемой Куршор, и пилить дотудова - дней пять хода. Обычно грызи ходили по побережью, ибо удобно, или плавали, но не до самого места, ибо резонно опасались течения, создаваемого рекой - вкупе с ветром оно могло подхватить лодку и за считанные килоцоки зашвырнуть в море так, что попробуй выберись. На цокалище по сути дела были только несколько больших гнездищ, в которых складировали всяческое добро, а белконаселение приходило туда для обмена. Посмотревшись в отражение на воде, Вуша убедилась что она белконаселение, собрала рюкзак и пошлёндала в нужном направлении.

В отличие от многих грызей, она знала как определить направление и по солнцу, и по звёздам - плавая по морю, Поплавские думали о таких вопросах и путём мозговой деятельности и перецокивания со знающими пушами узнавали требуемое. Они например чётко знали осевую звезду, вокруг которой вращались все остальные звёзды на небе, и по ней определяли то, что впоследствии будет называться широтой. Вуша конечно не сверялась по звёздам, когда шла на цокалище, но ради интереса замечала и старалась хотя бы в уме рассчитать направление и расстояние. Честно цокнуть, давалось сие туговато. По крайней мере, белка вовсю радовалась возможности пройти по бережку, послушать шуршание волн, блеск солнца на воде и ловить ушами свежий морской ветер. По этим прибрежным холмам ходить одно удовольствие - с одной стороны великолепное море, с другой не менее отличная тайга. Отсюда и ходили такие цоканья, что белки это лесные рыбы, плавающие среди хвои, а рыбы соответственно - морские белки, живущие на подводных деревьях. Это сравнение Вуше жутко нравилось, и она махала лапой рыбам, плещущимся в прозрачных волнах у берега.

На цокалище Вуша проникала как и многие грызи, втихоря, дабы не мозолить друг другу уши, с раннего утречка. Цокнуть тут следовало заранее известному грызо, околачивавшемуся возле гнездища. Пухяк-пуш приветственно помахал ушами и без излишних расцокиваний спросил, зачем пожаловала. Вуша объяснила про стёкла, и чрезвычайно быстро они оказались у неё в лапах - спрос на рыбий мех не иссякал, так что и спрашивать нечего. Стёкла были не особо ровные, но зато достаточно, чтобы нагородить окошек, так что грызунья осталась довольна, и поблагодарив Пухяка, исчезла. Как оказалось, всё же пройти совсем незамеченой ей не удалось - на отходе от цокалища её догнал какой-то незнакомый молодой грызь. На самом деле, догонять само по себе у белок было не очень-то принято, так что Вуша сразу почувствовала некоторую неприязнь, да и морда грызя что-то не понравилась ей. Цокнуть так, скорее она просто Услышала, что не стоит доверять этому грызо.

- Эй, белка-пуш, постой-ка, - сказал он, чуть не бегом догоняя Вушу.

- Зач, - цокнула та, продолжая идти.

- Я сказал постой!

- А мне попуху, что ты там сказал, - спокойно ответила белка.

- Я хотел просто поговорить.

- Иди и говори.

Грызо видимо поняло, что так не пройдёт, и зашло с другого бока:

- Сумка-то тяжёлая, белка-пуш, давай помогу?

- Сумка ничего не весит, - цокнула Вуша, хотя сумка ещё как весила.

- Послушай, как тебя... - фыркнул грызь, - Как тебя зовут?

- Тебе это незачем.

- Вот дикое животное, - не удержался тот.

- Какое есть.

- Хорошо, не говори если не хочешь. Я просто живу тут недалеко от цокалища, там гнездище такое большущее, корма навалом, - затараторил грызь, - Знаешь, сколько у меня орехов?

- Судя по этому вопросу, их у тебя не хватает, - усмехнулась Вуша, - Между ушей.

- Я, я это... я ищу себе белку, понимаешь?

- Долго будешь искать.

- А ты... у тебя есть самец? - вдруг опасливо поджался грызь.

- Нет, самца у меня нет.

- Так в чём дело, белка? Пошли со мной! Да стой ты наконец!

Вуша стиснула зубы и незаметно сунула лапу за пояс шерстяной юбки, где было приколото деревянное кольцо с длинным прочным шипом. Она поняла, что отделаться от этого дурня с прогнившими мозгами может быть не так просто.

- Ыыых!! - кричал тот, - Можешь ты хотя бы потискаться со мной?!

- Не хочу.

- Зато я хочу!! - озверел грызь, хватая Вушу сзади за горло.

Белка дала ему отбросить в сторону рюкзак - вероятно, дурак предполагал что там у неё нож или ещё что такое. Также изображая истеричное сопротивление, она чуть не сама помогла ему оттащить её к ближайщим зарослям тростника; когда враг уже не чувствовал сопротивления, Вуша таки стала сопротивляться по настоящему. Натасканная на вольной беличьей жизни, она никак не уступала самцу и без особого труда остановила его лапу. Тот испугался, взглянув в зелёные глаза белки.

- Не передумал? - цокнула Вуша.

- Ах ты... - прошипел тот.

Не передумал. Грызь тут же получил сильнейший удар кулаком по морде, причём вперёд лапы торчал шип, пробивавший мясо на раз цокнуть. Появилась кровь, а в воздух стали излучаться вопли. Белка отскочила, но ярость уже ударила ей в голову настолько, что она сбила врага ногой на землю и ещё пару раз приложила когтями. Тот пытался дать дёру на карачках, но застрял в кустах, потому как плохо видел из-за заливающей глаза крови; Волнушка схватила лежащую сдесь же дубину и ухнула этим инструментом по башке. На этом тушка заскучала, позволив белке отдышаться и огядеться - она понадеялась что можно будет позвать кого-то на помощь, но берег был пуст как никогда. Вот скотина, подумала она, вытирая кровь с морды, прикончить бы тебя совсем, да и дело с хвостом! Дойдя до воды и сполоснув нос, Вуша подумала более подробно - получается, прикончить ещё как надо. Следующий раз на другую белку кинется, да и ей ещё в цокалище ходить. Фигня состояла в том, что белка могла спокойно дать шипом в морду агрессору, но не представляла себе, как убить беззащитного... Пока она раздумывала, дело решило развеяться само по себе - из леса на вопли появились три волка, и судя по бокам, отнюдь не сытые. Вуша сныкалась за валун, так что они сначала обнаружили добычу в тростнике, а большего им и не требовалось. Белка уже спокойно приложила листья к порезам и пошла себе дальше по берегу, в то время как в тростнике волки рвали тушку на пух и сало.

Некоторое время она ещё чувствовала дрожь от прежитого, но уже следующим утром это прекратилось: белку учили защищаться, и она защищалась. К тому же был повод порадоваться, что удалось избавиться от тупака без никаких потерь - он только слегка поцарапал её... корм для волков, хихикнула Волнушка. В целом волков постоянно прилапняли в плане того, чтобы они не бросались на грызей, но голодные зверьки никак не могли пропустить такую добычу, и не пропустили. Дома белка не могла не расцокать родителям о том, что случилось. Те конечно сильно порадовались, что она осталась целой; вопросов о том, туда ли дорога этому недопушненцу, даже не возникало - никто не взялся бы оправдывать его, даже родственники, и винить Вушу в превышении пределов самообороны. По крайней мере, теперь белка ещё более аккуратно хранила налапные шипы и не расставалась с ними практически никогда.

Принесённые стёкла пошли туда куда и планировалось - их вставили в прочные деревянные рамки и этими рамками остекляли небольшие ящики; их планировалось закрепить по бокам выступающей части лодки, дабы можно было из этих ящиков смотреть вперёд, вбок и назад. Эти ящики, как и всё прочее, просмаливали и законопачивали совершенно герметично, проверяя результат длительным наливанием воды. Как и раньше, более с постройкой возился Кудус, хотя дочь и помогала ему с различной погрызенью. Более того, именно с ней Кудус ходил в сборище морских грызей севернее по побережью, дабы посмотреть как они устраивают парусное хозяйство и прочие вещи, связанные с плаванием. Из грызей там оказался только один, зато имелись большие лодки, и белкач с удовольствием расцокал, что сам знал.

- А напуха парус вдоль киля? - почесал ухи Кудус.

- А, - цокнул Еруш, - Это вот зач. Когда постоянный ветер, он будет разворачивать лодку. Вот чтобы не разворачивало, натягивают эту штуку. Вот слушайте, эта верёвка для.

Вуша смотрела на этого грызя с улыбкой, потому что сдесь Слышала что грызь этот настоящий, а не всякий волчий корм. Кроме того, им было о чём цокать насчёт всяких лодок и моря. Вот сдесь уже белка начала подумывать о самцах, согрызуньщистве и подобных материях; правда, спешить она никогда не уважала, так что твёрдо решила сначала издумать появившиеся мысли вдоль и поперёк, а уж потом шевелить ушами. Ввиду этого лодке-ореху повезло, так как белкины лапы снова прилагались к ней.

- Зырь, - показывал по начерченному на песке Кудус, - Вот наша земля, сдесь море. Насколько туда воды, мы не знаем... вот и попробуем узнать. Ориентироваться можно по осевой звезде, чтобы двигаться примерно по прямой...

- Ооочень примерно, - хихикнула Вуша.

- Но лучше чем ничего. Да, это надо набрать уйму орехов в запас, - почесал уши грызь.

- А как ты думаешь, долго можно заплывать вдаль?

- Щмм. Я предполагал, дней двадцать можно.

- Оо, - округлила глаза белка, - Двадцать туда, двадцать обратно, итого сорок! Ты уверен что можно высидеть столько времени?

- Вот, - кивнул Кудус, - Зимой специально проверял, почти сто дней не отходил дальше чем десять шагов от гнезда, и ничего как видишь.

- Предусмотрительно. Но там ещё и болтать будет всё это время.

- Угу. Это уже придётся на страх и риск.

- Ыыф, - поёжилась Волнушка.

...

Ёжилась она не зря. В то время как лодку-орех доделывали и было совершенно ясно, что самое позднее к осени она будет готова, весной Кудус основательно искупался, когда вытаскивал очередную акулу - волны в это время были порядочные, ветер тоже, так что ничего удивительного. Грызь проморозился в морской воде достаточно, чтобы схватить сильнейшую простуду и получить боли в спине; хотя летом он оклемался, здоровьишко предстояло восстанавливать долго и упорно, поэтому мысли о том чтобы лезть в орех и отправляться на сорокадневный заплыв не возникало. Сдесь-то Волнушка и начала подумывать о том, чтобы забраться туда самой. Эта перспектива пугала, но белка решила не давать волю страху.

Орех же перетащили в яму, где просмаливали со всех сторон и обтёсывали поверхность таким образом, чтобы не за что было зацепиться гнили и трещинам. Таким образом лодка получалась похожа на натуральный орех, только с килем и деревянным ободом, опоясовавшим лодку посередине - этот гибкий отбойник Кудус предусмотрел ради того чтобы защитить от ударов о камни. В задней части "ореха" располагалось по сути дела гнездо, утеплённое мхом и содержащее под лапой всё необходимое - корм, запасы воды, даже глиняный горшок, используемый как печка и палочки для его растопки. Печечка была необходима на случай сильного мороза, в основном для того чтобы греться изнутри, а не снаружи; на крайняк можно было кипятить морскую воду и собирать пар. Что беспокоило грызей, так это именно вода: если дневной корм можно было уместить в большую горсть, то дневная же порция воды занимала гораздо больше места. Грызи знали, как сделать так чтобы вода не протухла, но всё же хотелось получать её, а не тащить с собой; для сбора дождевой воды использовался сам парус, натянутый на мачту высотой пять шагов - сдесь основным было натянуть его достаточно высоко, чтобы он не цеплял брызги от волн, а только дождь. В таком режиме края паруса закреплялись за горизонтальную рею, в каковой имелась достаточно глубокая выемка - по ней вода и стекала в подставленную ёмкость. Хотя мать Вуши относилась к этой затее скептически, она оценила изобретение и цокала, что даже при слабом дожде можно будет набрать достаточно воды. Может ли двадцать дней подряд и более не быть дождя, грызи не знали, так что несмотря на всё это вода предусматривалась про запас. Бочонки занимали чуть не всё оставшееся место, но с другой стороны - напуха оно, место, нужно, если не будет воды?

Всю весну Вуша и её отец периодически возвращались к лодке, стёсывая лишнее с бортов то изнутри, то снаружи, и дополняя её внутреннее оснащение; несколько раз они вытаскивали плавсредство в воду и проводили пробные заплывы, как с вёслами, так и с парусом - Вуше вообще стоило получше расслушать, как обращаться с этой погрызенью, прежде чем ломиться. Парусное вооружение вешалось на вертикальную и две горизонтальных палки, называемых мачтами, и могло управляться изнутри лодки. Сама лодка имела сверху плотно пригнанную толстую крышку, аккурат по ширине грызя, чтобы пролезть внутрь; снаружи можно было сидеть на "палубе" рядом с мачтой, но удобнее - на площадочке сзади, над рулём. Места там было как раз посадить хвост и упереть лапы, но грызи сделали так, чтобы там удобно сиделось. Несмотря на то лодка была закрыта и сверху, из-за своих размеров она оказывалась подъёмной для того, чтобы волочь её в одну пушу при помощи ворота. Вороты, на каковые наматывалась верёвка, часто применяли на лодках, но их всегда закрепляли снаружи, за бортом; сдесь же Кудус упёрся, причём вполне резонно - за много дней верёвка, если будет снаружи, может размокнуть черезмерно. По этой причине ворот разместили под закрытой частью, внутри; чтобы прицепить к нему якорь, нужно было вынуть пробку, продеть туда канат и снаружи прицепить якорь. Якори, аж три штуки, сделали из дерева, добытого на каменистых склонах утёсов - тамошние сосны, закрученные в бараний рог ветрами, принимали любые мыслимые формы и имели изумительную прочность. Эти якори, связанные вместе, грызи забрасывали с берега в воду и за них тянули лодку. На самом деле, зацепиться за сыпучий песок не так просто, но как правило если поискать, нетрудно найти коряги, камни, просто ямы наконец - для этого правда придётся искупаться, но уж. Вытащить плавсредство обратно ещё проще, зацепив якорь за что-либо на суше или просто волоча его так, чтобы он самозакапывался и тормозил об грунт. За пару килоцоков Волнушка для пробы сделала это в одну пушу, а уж в две совсем быстро и легко. Это конечно, если волны позволяют - когда они большие, дело кислое, всё время будет выбрасывать на берег.

- Осенью ветер как раз обычно туды, - цокнул Кудус, пялясь в открытое море, - Вуш, ты уверена что?

- Нет конечно, - улыбнулась она, - Ведь я даже не могу спросить кого-нибудь, как это. Но мне уже настолько интересно, что отцокать меня не удастся.

- Как знаешь, белко, - предуцокнул грызь.

- Да. Я вот что подумала... Ведь от гнезда ты не отходил всю зиму, ладно. Там у тебя было чем занять лапы, вот что. Дрова нагрызть, одёжу зашить, пух вычёсывать, то да сё. А на лодке? Да я припушнею столько время без дела сидеть.

- Хм. Умно. Возьми с собой какую-нибудь возню. Цокнем, баклуши. И выгрызай из них что-нибудь.

- Ложки? - засмеялась белка, представив себе полную лодку ложек.

- Хотя бы и. Лучше чем ничего?

- Аге. А ты потом меня представляешь? Глаз дёргается, взгляд безумный, а лапы сами режут ложки круглые сутки.

- Придумай получше.

- Попробую, куда я денусь.

Осенью Вуша никуда не делась от сбора различных урожаев - грибы, орехи, грядки в разном сочетании. Лишь законопатив до отказа набитые дупла, она посмотрела на серое от облачности небо и вспомнила про море. Однако запускать решили только после того, как Кудус ещё раз посетил цокалище и добыл карты - скорее схемы, конечно, но лучше чем ничего. На этих берестяных кусках было обозначено, что находится на побережье на север и юг, а также известные острова. Грызи, у которых Кудус срисовал схему, весьма заинтересовались идеей и просили обязательно отцокаться о результатах. Результаты не капуста, подумали Кудус с Вушей, можно и поделиться... наверное.

Ещё раз проверив всё запасённое в плаворехе, Волнушка стащила лодку в воду и стартовала. Особенных расцоков с родителями не было, они лишь пришли проводить её и махали лапами с берега - цокнуто всё было заранее. Белка взялась за весло и отодвинула лодку от самой кромки волн, стоя в открытой крышке. Волны были высотой с пол-шага, так что орех ощутимо раскачивало... хвост мой хвост, подумала Вуша, что же будет дальше? Ладно, поздно метаться. Белка вытащила из-под крышки парус, прицепила на крепления и вздёрнула на мачту - отработанными движениями, эти операции проходили быстро. Парус тут же наполнило ветром и лодку потащило с большой скоростью - накреняясь, толстобокая посуда прыгала по волнам и скользила вдоль берега. Вуша убедилась, что всё хрурно, и добавила ещё два паруса на горизонтальные растяжки; от этого скорость ещё повысилась. Парус казался вполне надёжным, так как имел большую толщину и был прошит много раз, а площадь его, ввиду невеликих размеров лодки, так себе. Это позволяло надеяться, что даже длительная трёпка на сильном ветре и намокание в солёной воде не повредят парусам. Небо было затянуто серыми тучами, моросил несильный дождь, летящий по ветру почти горизонтально, так что ориентироваться оказывалось просто не по чему. Почесав ухи, Вуша взялась за отшлифованную ручку под самой лапой - от неё поворачивался руль - и путём надавливания повернула лодку ровно кормой к берегу. Ветер норовил развернуть её так как хотелось ему, и белка остановила руль в повёрнутом положении, дабы держать выбранный курс... что было весьма условно.

Наблюдая за тем, как берег растворяется в туманной дымке, Вуша подумала о том что вполне может никогда не вернуться в родные места. Даже те схемы, что имелись у неё, показывали насколько огромен мир, и как сложно будет найти дорогу обратно, если занесёт куда-то за границу нарисованных на бересте значков и линий. Напух, цокнула себе Вуша, сама полезла. Вспушившись, она уселась в лодку и закрыла крышку. Теперь свет скудно доходил только из стёклышек, вставленных в боковые выступы "рубки" по три штуки с каждой стороны. Если всунуть туда голову, можно было смотреть в любую сторону. Правда, Вуша тут же узрела косяк: мелкие капли воды оседали на стёклах и не давали ничего видеть толком. Ничего, подумала она, времени у меня достаточно... целое море времени.

- Море времени, хыыых!!... - захохотала белка, пользуясь тем что некого пугать.

Она часто пользовалась этой возможностью, хотя и не злоупотребляла. Утерев слёзы от смеха, белка достала каменную ковырялку и стала аккуратно проделывать в рамке стекла отверстие, точно ещё не зная, что предпринять для очищения стёкол от капель. Не только от капель, но и от запотевания! Свет ещё кое-как доходил, но не видно было почти нипуха, так что приходилось то и дело высовываться. Уже очень скоро волны поднялись достаточно, чтобы хлестать по верху лодки, так что высовываться было неприятно. Зато воочию виделась польза возни - на таких волнах любая лодка с открытым верхом уже была бы залита. В плаворехе же небольшие порции воды, проливавшиеся из открытой крышки, стекали на самое дно, где в углублении находилось корытце для удаления этой самой воды. Вуша каждый раз начисто вычёрпывала воду, ибо внутри лодки было сухо, и она намеревалась сохранить это положение и дальше. Пока ветер гнал судёнышко, белка проковыряла в твёрдой древесине ровную дырку и пока заткнула куском смолы, дабы не лило. Далее она пораскинула подуховым веществом и обратилась к деревяшкам, которые действительно взяла с собой для занятия лап. Ложки подождут, подумала она, выгрызая требуемый рычажок. Примеряя деталь изнутри, белка добилась того чтобы она чётко подходила к отверстию - получилась щепка с круглой палочкой, вставленной в неё под прямым углом. К щепке Вуша примотала кусок верёвки, размочалив её до состояния щётки; круглую часть изделия она вставила в отверстие снаружи и закрепила. Дабы в неплотность не лилось ни капли, место соединения замазала салом. Теперь можно было изнутри взяться за палочку и протереть стекло снаружи! Испробовав это и получив прекрасный обзор на море, белка осталась довольна и продолжила ту же возню с оставшимися пятью стёклами.

Болтало изрядно, но Вуше просто некуда было падать - она подложила с обеих сторон мешки с мхом и оказывалась просто прижатой. Почуяв, что время, она достала корм и применила по назначению; скорлупу орехов, само собой, не выкидывала - да хотя бы сжечь можно. Если днём ещё можно было выглядывать из окошек, то ночью это было бесполезно - хоть уши закрывай, нипуха не увидишь при пасмурной погоде. Это был один из самых критичных моментов - ночью было проще всего влететь в скалы; нужно было сделать над собой некоторое усилие, чтобы всю ночь ничего не видеть и всё же сидеть спокойно, а не ожидая удара каждую секунду. У Вуши имелась и искрилка с фитилём для того чтобы при сильной надобности подсветить, но она использовала её только при необходмости - и фитиль берегла, и после зажигания придётся проветривать лодку от дыма. Сидючи в полной темноте, белка немало посмеялась над собой - настоящее ядро от ореха: нипуха не видит и несётся, куда ветер дует.

Лишь через три дня небо ночью расчистилось настолько, что Вуша увидела лунный свет и поняла, что можно смотреть. Волны сильно поунялись, хотя и плескали; белка высунулась на свежачок, и дождавшись разрыва в тучах, увидела звёзды и прикинула, как её отнесло. Откровенно цокнуть, толком этого она не поняла и решила вернуться к наблюдениям, когда небо будет чистое. По крайней мере, направление движения придерживалось примерно то, что она выбирала. Утром она ориентировалась как по ещё видной осевой звезде, так и по восходящему солнцу, и подправляла курс по отношению к ветру. Из общегрызьего опыта она знала, что ветер дует не везде в одну сторону, а следовательно можно поймать более подходящее направление. Через четыре дня белка уже проковыряла и приладила щётки на все стёкла, и естественно они стали не нужны - волнение унялось, небо расчистилось, а ветер задувал от раза к разу и весьма слабо, так что скорость явно упала ниже мха. Вуша конечно подозревала такую возможность, но несколько взволновалась: а если на таком расстоянии от берега ветер дует раз в год?! Впрочем было ещё и течение, каковое белка отсекала верёвкой с поплавком, так что на самый крайний случай можно было встать в этот поток и ждать, куда он вынесет. Хорошая погода позволила белке выбраться на верхнюю площадку, дабы размять лапы и подышать свежим воздухом; сначала она даже схватилась за весло, подталкивать лодку, но быстро бросила это занятие - не намахаешься. То есть может быть и намахаешься, но для этого надо иметь запасы корма выше ушей.

Сооружая лодку, грызи предусмотрели и стёклышко, плотно вставленное в дерево ниже уровня воды - это был совсем маленький глазок, и при болтанке там ничего не разглядишь. Когда же море относительно спокойно, через стёклышко можно было увидеть близкое дно или рыб, плавающих рядом, в десяти-двадцати шагах. Именно с этой целью Вуша пристраивалась к глазку и наблюдала: ей было весьма интересно, какие тут могут быть рыбы. Несколько раз она видела медуз, каких-то рыбёшек, креветок, но ничего из ряда вон. Попутно ковыряясь с собственной лапой, белка подковырнула старый порез, так что выступила капелька крови. Дабы не пропадать добру, она капнула кровью в воду и стала терпеливо ждать акул. Во-первых опять же хотела выяснить, есть ли тут они, во-вторых подумывала о забое рыбы на корм. Она только пару раз этим занималась, так что тащить пятишаговую ясное дело не стала бы, но акулы бывают и шаговые, и полушаговые. Вуша невольно облизнулась, вспомнив акуловое мясо. Однако рыбы так и не появились, опять заставляя ломать голову - то ли не учуяли, то ли их тут не было никогда. Оставалось рассиживаться в открытом "гнезде" на корме лодки, глазеть вокруг и действительно взяться за баклуши! Белка долго крутила деревяшку в лапах, но так ничего и не придумав, начала вырезать ложку, хохоча над этим на пол-моря.

Дабы не потерять счёт дням, Вуша отмечала их на куске бересты, причём не просто ставила чёрточки, а ещё и значки, обозначавшие погоду и ветер. В течении почти восьми дней ветер всё время отмечался исчезающе слабый, так что можно цокнуть никакой. Если бы не эти записи, белка сочла бы что торчит на одном месте уже пол-года. Ночью, под полной жёлтой луной, она частенько завывала, дабы как-то разнообразить плеск волн и вспоминать сушу, где вой можно слушать часто в оригинальном исполнении. После полосы штиля наступил сильный шторм, поднявший волны почти в три шага и устроивший основательное испытание для корабля; главное, в таких условиях Вуше надо было ухитриться задействовать дождесборник - она уже оглушила порядочную часть запасов питьевой воды и никак не хотела видеть дно последнего бочонка. Для этого пришлось поднимать на самый верх мачты небольшой кусок ткани, каковой и собирал на себя дождь; оттуда вода стекала в деревянную чашку, также подвешенную к мачте. Чтобы снять полную чашку и повесить обратно, белке приходилось высовываться из-под крышки, от чего внутрь неизбежно хлестала вода. Подопушнев вычёрпывать, она решила что лучше помокнуть, и вылезла совсем наружу, закрыв крышку. Волны то и дело захлёстывали лодчонку, норовя смыть в море, но белка просто привязала себя канатом и крепко держалась. Так дело пошло гораздо быстрее, Вуша только и успевала попробовать воду в чашке, не солёная ли, и вылить в бочонок - менее чем за килоцок целый наполнился. Ради этого стоило вымокнуть по уши, определённо! Вуша наклонилась к крышке и дёрнула - пуха с два. Заело чтоли, подумала белка, прижимая уши под очередным водопадом, и попробовала снова. Крышка не открывалась напрочь, и грызунью посетили смутные сомнения, не предвещавшие ничего хорошего. Вероятно, от удара при закрытии крышки повернулась щеколда и заперла её изнутри... Вуша зажмурилась - кто бы мог подумать о такой глупости! Тем не менее, факт наморду.

Постаравшись не паниковать, хотя и хотелось, белка припомнила, как устроена щеколда и как она могла закрыться; подумала про крышки с боков, но все они конечно тоже были закрыты. Огромные валы воды продолжали трепать её, а отнюдь не жаркий воздух заставлял уже клацать зубами. Грызанный случай, неужели придётся выламывать боковой ящик, с содраганием подумала Вуша... ещё большее содрагание было в том, что выломать его можно было только топором, какового не имелось. Так, соображать, цокнула себе белка, отфыркиваясь от воды, иначе это полный погрызец. Щеколда конечно надёжная, но не настолько чтобы не сломать её. Зацок в том, как зацепиться за плотно пригнанную крышку. Ручка сверху на ней имелась, но что сломается раньше - она или запор?... Выбора негусто, так что Вуша вынула с креплений весло, висевшее к счастью снаружи, и сунув под ручку, как рычагом стала раскачивать крышку, стараясь не сломать ручку. Через некоторое время она увидела, что крышка уже слегка поднимается - значит, запор раскачался. Теперь белка начала сильно бить кулаком по крышке в то место, где была щеколда, причём выбирая время когда лодка накренялась в нужную сторону. Она уже порядочно отбила лапу, когда наконец почувствовала, что запор открылся. Вуша юркнула внутрь лодки, захватив бочонок воды, и некоторое время пролежала без движения.

Очухавшись и порадовавшись лёгкому избавлению, белка приступила к не менее скользской операции - зажиганию огня в горшке дабы согреться и высушить внутренности. Горшок естественно следовало подвесить таким образом, чтобы он качался, а не ворочался вместе с лодкой, и вместе с тем не бился об стены. С первого слуха казалось, что сделать это в лодке, прыгающей на большущих волнах, вообще нельзя, но Вуша была настойчива - сохнуть два дня ей никак не хотелось, и так пробило на чихание. Повесив горшок, она также присандалила трубу, выводившую наружу дым, и запалила сухие палочки в горшке. Это была сущая эквилибристика, чтобы удерживать горшок от ударов и резких наклонов в то время как лодка сигала, как лось по ухабам. Тем не менее, Вуше это удалось, и она получила живительное тепло в воздух и внутрь путём испития чая - так стало несравненно лучше, и появилась возможность отсурковаться. Отдохнув, грызунья несмотря на наступление ночи решила набирать ещё воды, потому как другого случая может не быть; набрав же все ёмкости, можно уже спокойно закрывать крышку и более под непогоду не вылазить. Приняв чеснока от соплей, она для начала исправила щеколду и вставила ступор, так чтобы та не могла больше так шутить. Затем полезла в бущующую темень, практически наощупь карабкаясь по выступам - это было преимущество малюсенькой лодки, сдесь грызо наизусть знало каждую верёвку и не глядя хваталось за нужное место. Её чуть не сбрасывало, но Вуша упрямо держалась и наполняла бочонки один за одним. Лишь набив запасы до упора, она наконец спряталась внутрь и принялась основательно просушивать внутренности при помощи нагрева горшка - этот процесс занял порядочно времени, так что просушиться как следует удалось только к следующему вечеру. Зато теперь, после пятнадцати дней плавания, белка снова имела полный запас воды и довольно потирала лапы. Буря сверху её теперь не только не грызла, но и радовала, так как сильный ветер, цепляясь за полусвёрнутый парус, гнал лодку с большой скоростью.

Скорость скоростью, но днями Вуша как не наблюдала никаких признаков земли, так и не наблюдала. В своё время от Еруша она узнала, что волны имеют определённые признаки, по которым можно догадаться о близости земли; сдесь же она то ли не видела их в упор, то ли земли впереди не имелось. Поскольку потихоньку приближался двадцатый день заплыва, белка стала задумываться, что ей делать - повернуть обратно, так ничего и не увидев? Впрочем, все запасы были рассчитаны именно на это, так что именно так она и решила поступить. К этому самому двадцатому дню погода поулеглась до полушаговых волн, у Вуши под лапами были четыре готовые ложки, а в море ничего не изменилось. Белка подождала до вечера и безжалостно изменила курс, начав уходить на юг дабы поймать обратный ветер. Чтож, подумала она, неплохо прокатилась, даже если и.

С утра грызунью разбудили странные звуки, каковых она ранее не слыхала никогда. Выглянув в окно, она увидела несколько блестящих мокрых спин, покрытых гладкой серо-голубой шкурой - большие, шага три в длину рыбы плавали вокруг лодки у самой поверхности, издавая щёлканья и подвывания. Вуша отодвинула поклажу и прилипла к глазку подводного обзора, позырить поподробнее. Какое великолепие, подумала она, такие жирные рыбины! Правда, зубастые пасти рыбок не внушали желания даже высовываться из лодки, тем более через глазок их было видно куда лучше. Пользуясь светом из стёклышек, белка достала бересту и как могла зафиксировала форму этих рыб, дабы не забыть и показать другим. Рыбы же покружили у лодки, даже потолкали её носами, да и свалили. Ещё и стаей плавают, опушнеть!... Вуша отошла от радости встречи с чем-то живым и задумалась - впервые ей встретилась жизнь, также как и у своего берега - рыбы совсем другие, но они есть, а значит можно предположить что берег близко. Приняв эту гипотезу, белка стала пристальнее смотреть в воду и вокруг, и довольно скоро поняла что скорее всего права - в волнах обнаруживались то насекомые, то обрывки водорослей, то листья. Белка помотала ушами и снова повернула паруса на следование к западу. Пять дней, решила она, не больше, если ничего не случиться. Случилось - уже на следующий день на горизонтальные реи уселись штук сорок морских птиц, поднявших страшный гвалт и главное, нагадивших на лодку. Вуша сначала возмутилась, но потом подумала о том, что собранный и высушенный помёт замечательно горит. Лишь набрав немного на пробу, она расшугала птиц напух, иначе они грозили утопить лодку под горой отходов. Птички, потёрла лапы Вуша, значит ещё немного! Согласно её наблюдениям, она сместилась на два-три пальца на юг от осевой звезды, что по заверениям грызей, означало от двухсот до четырёхсот килошагов. Нормальненько, цокнула себе грызунья, укрываясь пушным хвостом и задрёмывая в своём плавучем гнезде.

На третий день так цокнуть добавленного времени Вуша, сидючи на площадке снаружи и стирая тряпочку, увидела таки берег. Она долго пялилась на туманную зелёную полоску, проступавшую на горизонте, пока не удостоверилась, что это суша.

- Вии!! - завопила белка, раскачивая лодку за мачту, - Суушшааа!!.. Распушися пуша, недалече суша!... Суша-суша-суша... почва-почва-почва...

Бросив всю возню, она схватила весло и погребла в направлении берега, ибо ветер дул более от него, чем к нему, и она под парусом могла идти только вдоль береговой линии. Поуспокоившись, Вуша цокнула себе что это близко ещё как далеко и даже отсюда догрести на одном дыхании не удастся. Снова заглядывая в нижний глазок, она видела медуз, обывки водорослей и неизвестных рыб, что подтверждало отсутствие глюков. Ночь, которую Волнушка провела в видимости берега, была самая волнующая из всех, и белка чуть не грызла когти, торопя рассвет. С рассветом она обнаружила то чего боялась - за ночь её отнесло так, что берега было не видно. Не паникуя, белка припомнила свои рассчёты, сориентировалась и снова стала помогать веслом. К полудню примерно линия берега снова показалась впереди, а затем ветер слегка поменял направление и далее лодка шла под парусами. Вуша сообразила, почему так далеко - то что она увидела, был не берег, а ровное возвышение местности, берег же был гораздо ниже. Всматриваясь туда, белка определённо различала песчаные барханы на пляже и дальше зелень, зелень! Зелёными были и заросли травы, и стена стоящего за ней леса. Вуше стоило немалых усилий грести спокойно, а не так чтобы пух во все стороны; вполне с небольшой скорстью лодка ткнулась в песчаное дно.

Надо доцокнуть что грызи, готовясь к заплыву, подробно расслушивали плавание, но не особенно подумали о том, что делать в случае обнаружения неизвестной земли. Теперь этот вопрос вскарабкался в самую высоту и сидел там, елозя хвостом. Вуша заметила, что погода сдесь значительно тепелее, чем в месте отправления; следовательно, при прочих равных условиях она оказалась сильно южнее, чем рассчётные четыреста килошагов. Это позволило по крайней мере поставить лодку на якорь и вылезти на берег, не боясь холода. Лапы чуть не заломило от твёрдой земли, и белка едва не упала. Скоро она пришла в норму и более надёжно привязав плавсредство ( не хватало остаться без него! ) подробно огляделась: в одну сторону простирался широкий песчаный пляж, в другую в общем тоже, но дополнительно торчали несколько песчаных барханов, один из которых порос травой и кустами, а бок был подмыт, образуя стенку порядочной высоты. Проверив, чтобы всякие полезные вещи вроде налапных шипов и ошейника были на месте, Вуша пошла осмотреть этот холм. Вязкий песок не способствовал ходьбе, а камней и прочего твёрдого тут не имелось - сплошная песочница от и до. Попадались мелкие ракушки, пару каковых попали в карман ради интереса, но не более. Белка оглянулась и припушнела - почти килоцок ходьбы по песку, а до лодки лапой подать! Ладно. Вуша поднялась на заросший бархан, также проваливаясь и скатываясь - где были пуки растений, ещё ничего, а на проплешинах опять песок. Забравшись наверх, она осмотрелась и ничего нового не увидела - полоса песка, потом поле и за ним лес. Следовательно, надо было посмотреть, что там есть. После этого белка обратила внимание на растения, каковые были ей неизвестны, и набрала некоторое количество семян того, что показалось ей интересным. Для этой цели у неё была загодя запасённая коробочка с кучей отсеков - тем же самым она занималась и в своём лесу. Сдесь же виднелись норы каких-то зверьков, но их Вуша трогать не собиралась в любом случае. Более того, зверьки были достаточно крупные, так что белка села невдалеке и проследила, чем они питаются - лопать что попало в неизвестном месте казалось ей стрёмно, а лопать хотелось, наконец-то сочной зелени вместо одних сушёностей. Лишь убедившись, что сочные толстые корни грызутся местными грызунами, грызунья присоединилась к ним и так решила на первое время вопрос с кормом.

После небольшого отсуркования выяснилось, что ветер усиливается. Это означало, что может грянуть сильно и лодку утащит в произвольном направлении. Дабы избежать этого, Вуше пришлось уже в сумерках цеплять якори за песок и воротом тащить лодку по пляжу, подальше от воды - собственно, до самых островков с растениями. Там она ещё не поленилась закопать все три якоря на случай резко большой волны и накидать к бортам сухой соломы, дабы лодку не было видно издали; даже мачту сняла, благо позволяли её размеры. Теперь можно было почти смело идти расслушивать поле и лес. Сурковать пусть и в лодке, но на совершенно незнакомом месте было слегка испугно, но Вуша быстро преодолела неудобство и дрыхла, как дома - стенки толстые, пуха с два пробьёшь.

Наутро было обнаружено, что похолодало - кажется, на траве даже показался иней. В тёплом гнезде этого совершенно не было заметно, так что белка вспушилась и накинула на плечи плащ от ветерка, собираясь в заход. Заход заходом, подумала она, главное не потеряться! Взявши небольшой каменный топорик и сумку, Вуша перешла с полосы песка на поле и принялась пристально расслушивать, что за ботва там произрастает. Ботва была по большей части прибитая морозцем, но вполне различимая; конечно, ничего из этого ассортимента белка не знала. Ага, сделала она попутно вывод, если не знаю, значит это действительно другая земля!... Некоторое время поопушневав от этого сознания, грызунья взмотнула ухом и вернулась к осмотру. Раскидистые кусты, составлявшие большую часть зелени на поле, показались не особо интересны - на них были только мелкие ягодки. Также немало внимания Вуша уделяла тому, чтобы увидеть возможные следы грызумной деятельности - следы, стук топора или дымок над лесом. Однако местность хранила молчание и выглядела абсолютно дикой. Нельзя точно цокнуть, обрадовалась она этому или наоборот - скорее, оба варианта Вушу вполне устраивали. После того как она обшарила немалую площадь, ей попались несколько травок, показавшихся знакомыми, и белка сорвала несколько листочков для сравнения. Когда же она увидела лапчатник синий, то сразу поняла что это именно тот синий лапчатник, заросли которого колосятся возле её гнезда. Это навело на мысли о том, что если орех за тридцать дней преодолел море, то почему его не могут преодолеть семена? Определённо, могут. Иначе я бы не видела того что вижу, цокнула себе грызунья.

Далее её внимание было привлечено разбросанными листьями и раскопанным грунтом - вероятно, тут рылись местные кабаны или что тут вместо них. Сами растения, которыми кормились зверьки, были кустистыми массивными стеблями, состоящими из вложенных друг в друга листьев, как капуста, только другой структуры и цвета. Из всех замеченных растений только пара остались целыми, остальные по большей части были съедены. Вуша обобрала пушистые кисточки, имевшиеся на этой ботве - может быть, неплохо пойдут как ворс. Поиски семян растения успехом не увенчались - белка только нашла место отрыва, где мог быть плод, ныне вероятно сожранный. Кроме этого, ничего особо опушнительного на поле обнаружено не было, и Вуша, отметив дорогу обратно, сунулась на опушку леса. Как ей показалось, это были сосны и ёлки, только не совсем такие... а может быть, это вообще были не ёлки. Посмотрев на землю и увидев слой опавшей хвои, пожелтевшей как листья, белка уверилась, что это дерево она не знает. Интересное дерево, подумала она, взяв несколько самых крупных шишек. Между деревьями на земле, кроме мусора, ничего не обнаруживалось, как скраю так и вглубь, так что гораздо большее внимание привлёк ручеёк, в каковом немудрено набрать воды. Вуша сделала это немедленно, дабы развести наконец костёр нормальных размеров и заглушить чаю по-беличьи, большущей кружкой. Остаток дня она посвятила тому, чтобы натаскать воды в лодку - кто знает, когда придётся сорваться. На самом деле, пока отплыть от берега было маловозможно, ибо ветер лопатил аккурат с моря с приличной силой и поворачивать кажется не собирался.

Подумав об обратном пути, белка также занялась приведением в порядок парусов - хоть и толстенные, они пообтрепались на креплениях и требовали прошивки. Одна из боковых рей оказалась с трещиной, пришлось искать в лесу подходящую палку и обстругивать заместо старой; придирчивая грызунья сменила и несколько верёвок, не вызывавших доверия. В остальном орех выдержал все волны на отличненько и даже нигде не протёк. Через два дня неспешной возни плавсредство было вполне готово к отправлению обратно. Обтерев лапы, Вуша снова пошла осматривать местность: она заметила и местных крупных зверьков, работавших за волков, и копытных различного калибра, но более всего охотилась за целым растением из тех, что видела в расчихвощеном виде. В целом сдесь было чего погрызть - сочные корни, ягоды, проверенные птицами на пригодность, кой-какие плоды на деревьях; уделяя поиску корма пол-дня, Вуша почти не трогала своих запасов в лодке. В частности, она обнаружила весьма интересные кусты по пояс ростом, с крупными жёлтыми плодами; правда, большая куча свободно висящих плодов смотрелась подозрительно, так что белка снова привлекла к исследованиям грызунов на бархане - как у местных, у них неизбежно должен был быть нюх на то, что можно грызть. Соразмерно этим опытам, на следующий день она набрала этих "желтянок", как обозвала растение, и слопала одну штуку - наедаться сразу всё равно поостереглась. У желтянок оказался необычный приятный вкус, хотя водянистый плод явно не блистал питательностью; Вуша разнообразила ими свой корм и наковыряла семян.

От силы за пол-килошага в сторону она увидела ещё нечто весьма интересное, а именно большие зелёные шары на плетях, с мягкими "иглами" во все стороны. Самое странное оказалось то, что при попытке оторвать шар от плети он взрывался, разбрасывая семена - лопался довольно активно, с хрустом, так что Вуша обозвала его "испужник игольчатый". Толка из этих шариков извлечь не удалось, так что семечки оказались взяты чисто позырить, что получится. Лишь через пять дней, совершая планомерное расслушивание, белка обнаружила то, что подсказывал искать хвост, как цокается. Плод растения оказался похож на горох, только жёлтые штуки торчали плотными рядами, и на одном "огрызке" их было столько, что считать опушнеешь. Весь стручок оказался с локоть длиной! Причём на каждом растении таких стручков торчало по несколько штук... Вуша сглотнула обильную слюну, представив себе высаживание этой ботвы на грядку. На что уж она считала, что потаты это жирно, сдесь жирность просто пёрла через край! Обозвав растение "перегорохом", грызунья во-первых слопала несколько стручков, а во-вторых срочно набрала ещё для того чтобы подсушить на последующий посев. Это уже была самая настоящая выгода от всего предприятия с заплывом, что снова привело к смеху среди наличных белок...

- Да что ты угораешь? - спросила сама себя Вуша.

- От радости, - не менее сама себе ответила она же, - Хрурненько, буэ. К тому же, хххых, цокать с самой собой это довольно смешно.

- Уге, оборжаться.

- Не занудствуй, белка-пуш. Не смешно не смейся, я же тебя не заставляю.

Цокая в таком ключе, белка сортировала жёлтые сплюснутые горошины и раскладывала на крышке лодки, дабы как следует просохли. Вообще это побережье, с таким похожим на родной берег лесом, всё более приходилось ей по пуше, и хотя белка вспоминала дом и родичей, сдешняя местность никак не казалась ей чужой; теперь она знала, где тут найти корм и каких зверьков опасаться. Хотя ветер вечерами вполне способствовал тому, чтобы отплывать от берега, Вуша не спешила бросаться в море. В частности ей не очень-то хотелось провести ещё тридцать дней не вылезая из лодки - не то чтобы пугало, но просто не хотелось. Вдобавок погода явно заворачивала на зиму - начало подмораживать, на небе тусовались тяжёлые тучи и задувал северные ветер. Грызунья решила набрать побольше перегороха, хвороста для топки, а также подальше изучить землю, пока не станет совсем холодно... заодно посмотреть, станет ли. Она почему-то подумала, что может быть тут пыщ и настолько холодно, что и пух не поможет, но отвергла эту версию - растения и главное зверьки есть, значит не может. По мере возможности белка продолжала обходить окрестности, стараясь замечать любые следы, но ничего особенного кроме повторения уже виденного не обнаружила. Увидев же что торчит на берегу уже двадцать дней, согласно собственным отметкам, Вуша всерьёз задумалась об отплытии. Погода поддержала её в этом вопросе, так как выпал уверенный снег и мороз стал заметен и в гнезде. На двадцать третий день, основательно проверив всё что можно было проверить, белка вспушилась, тряхнув ушами, подошла к самой кромке воды и раскрутив на верёвке якорь, запустила его в воду. Вернувшись к лодке, она стала вращать ворот, подтаскивая плаворех по песку и затем всё глубже в воду. Сделав три заброса якорем, Вуша вытащила свой корабль на достаточную глубину, так что он бодро закачался на волнах. Убрав якоря, она залезла подальше от холодного ветра под крышку и оттуда за верёвки подняла паруса и развернула их должным образом.

- Посидим немножко, - подытожила белка.

...

Ветер гнал лодчонку достаточно бодро, правда Вуша знала, что не совсем в том направлении что нужно - на обратном пути её всё время сносило на юг, и судя по главному ориентиру - осевой звезде - снесло очень изрядно. Почему на юг, раздумывала она, сидючи на мостике на корме лодки и пялясь на почти чистое голубое небо, почему именно на юг? Потому что зима, напух. А зимой ветер чаще всего северный, пух-голова...

- Сама пух-голова.

- От пух-головы слышу.

- Ухахаха...

Вопросишко состоял в том, не промахнётся ли она таким образом мимо своей земли? По схемам было видно, что земля имеет и южный берег, после которого опять неизвестно сколько моря. Так как Вуша никоим образом не могла знать расстояний, тем более точно, отвечать на этот вопрос предстояло практикой. Пока эти мысли толклись и цокали под её ушами, кое-что обнаружилось. Кое-что состояло в мокрой спине рыбы, мелькающей в волнах; белка лениво посмотрела внимательнее... и протёрла глаза, потому как выходило что рыба крупненькая. Мягко цокая. Шагов, судя по всему, двадцать, если не больше. Вуша подумала о том, что такая селёдочка заглонёт орех целиком, и не подавится! Ввиду этого белка и не подумала подплывать ближе, а напротив сидела предельно тихо, дабы не привлекать внимания такого экземпляра. Лишь когда рыба потерялась из виду, грызунья вздохнула спокойно. Ну и уши, кому расцокать так пуха с два поверят!

Вуша занималась как раз записью, точнее образной зарисовкой события, когда увидела на горизонте не иначе как парус. Урлюлю, буквально подняла она хохолок - вероятно, у этих грызей можно спросить, где земля! Белка немедленно повернула туда, и через небольшое время поняла, что с лодки её тоже заметили и повернули навстречу - погода хорошая, и грызи конечно сидели снаружи. Лодка оказалась гораздо больше вушиной ( что неудивительно, потому как меньше нельзя! ), но представляла из себя по сути просто досчатое корыто, закрытое сверху лишь тканью. В лодке имелись два грызя, белкач и белка, хотя издали Вуша усомнилась, что это грызи - цвет шерсти был жёлто-песчанным, в тёмную полоску. Лишь потом она припомнила, что это степные белки, как их погоняли песчанники. Трое грызей уставились друг на друга, как на нечто невиданное.

Дело осложнилось тем, что песчанники не цокали по-таёжному, как и Вуша не знала их цоканья; ввиду этого приходилось объясняться лапами и показывать по рисункам на бересте. Белке стоило немалого труда донести свой вопрос о том, в какую сторону земля; она показывала на воду, за неимением ничего другого, и спрашивала "Ы?". Показала на берег на схеме и ткнула пальцем в разные стороны. Наконец до грызей дошло, они зацокали и показали, как и подозревалось, на север. Таким образом Вуша выяснила, что попала хоть и к своей земле, но на самые южные её берега. Помотав ушами и пожав лапы песчанникам, она вздёрнула паруса и отправилась по возможности в нужном направлении. Она знала, что в этом районе находится прибрежное цокалище Тихое, но решила без надобности обогнуть его как можно дальше. Если каждый будет из праздного любопытства толкаться на цокалище, это будет птичий базар, цокнула себе Вуша. Через тридцать пять отмеченных дней она всё-таки увидела берег и теперь двигалась вдоль него, подубирая паруса и меняя курс на ночь, дабы не врезаться. Возник зацок, какого пуха песчанники делали так далеко в море; припомнилось, что там рядом нарисованы несколько крупных и целая гряда мелких островов. Видимо, туда и плыли, буэ.

...

Вуша с сородичами, да и многие окрестные грызи, занялись культивацией перегороха, добытого на той стороне моря. Как сразу выяснили натасканные в этом деле белки, растение не особо холодоустойчивое, так что сажать его следовало довольно поздно, и главное в тёплых местах. Это лишь на первый слух все места одинаковы - в мокрых низинах, там где в самом низу лужи и осока, значительно теплее, чем на открытом поле. Именно в таких местах по околотку летом заколосились посадки перегороха, окружённые фортификацией из сухих колючих кустов от кабанов и лосей. Помимо возни с ботвой, Вуше предстояло потрепать языком, ибо многие имели интерес выслушать, как это то что с ней случилось. Кудус и Мариса были очень довольны дочерью, хотя старались не распушать уши сверх меры.

В то время как грызунья плескалась в лесу, как рыба в воде, цоканье о её похождениях разносилось всё дальше и дальше, так что одинажды в околоток наведались два грызя, специально искавшие её.

- Гм, - цокнул один, осмотрев плаворех, - Видимо подушное вещество у грызей работает одинаково. Наш плавучий грызь сооружал точно такую же штуку!

- Дэ, но он так никуда и не доплыл, - уточнил второй, - Хотя и болтался в море по сотне дней. Понимаешь, исходя из этого считали, что море гораздо больше.

- Но, - показала жёлтую горошину Вуша.

- Вот именно. Это чрезвычайно интересно, грызо. Ты собираешься повторить заплыв?

- Мнэ, - почесала за ухом белка, - Вообще-то должен был плыть отец, просто он приболел. Так что следующий раз я думаю это будут его мешки, буэ.

- Да, но, - заметил Кудус, - Это надо выработать практически вот такенную кучу лишнего корма, причём корма первосортного.

- Грызо, раз цокнуть, - заверил белкач, - Цокнем так, если ты согласишься доподлинно выяснить, как далеко другой берег, мы позаботимся о корме. С лихвой, причём.

- Да я-то соглашусь. Но я не знаю, как замерить расстояние с запада на восток.

- Это сейчас расцокаю.

Грызи показали немало интересного: календарь, звёздную карту и таблицы, показывавшие как должны располагаться звёзды на небе в разных местах. В конечном счёте, это была технология определения долготы; широту грызи замерять уже умели. Более того, был показан прибор, сделанный из малюсенького горшка и сухой семечки какого-то растения в нём. Как уцокивалось, посаженная на ось семечка имела тенденцию всегда разворачиваться носом на юг; каким образом это происходило, никто не знал, но факт оставался, что если часто смотреть на этот компас, он показывает почти правильное направление. Видя такие мозговые сокровища, Вуша подумала о том что с такими средствами ориентировки доплыть куда надо - раз цокнуть!

- Да как раз цокнуть! - подтвердила она вслух, - Слушайте, грызо. А на кой пух вам это надо?

- Во-первых интересно. Не за этим ли ты рисковала хвостом? - белкач присмотрелся, - Кстати хвост что надо, белка-пуш! Кхм. Так вот, интересно. Кроме того, иногда требуются новые земли для того, чтобы расселять излишки белконаселения. А то нехрурно, весь лес вытопчут, правильно?

- Правильно. Тогда думаю, надо сплавать вокруг той земли, которая с другой стороны моря. Дабы знать, насколько она простирается, ну то да сё.

- Шаришь. Значит, за нами мешки, мешки, мешки корма. А за вами эт-самое.

- Эт-самое будет, - заверила белка.

В первую очередь грызи задумались над улучшениями, каковые стоило бы сделать исходя из опыта. Основное относилось к системе сбора дождевой воды - натурально, торчать в шторм наверху это сущий риск хвостом! Дабы это не пришлось повторять, Кудус и Вуша выдумали две парусиновые дождеуловилки, каковые можно было бы поднять на самый верх мачты, едва приоткрыв крышку. Главное заключалось в том, что вода с этих тряпок стекала не куда попало, а в деревянную воронку и трубку из стеблей бамбука. Трубку намертво примотали к мачте, так чтобы никуда не делась, а нижний конец вывели вниз, под крышку. Теперь у плавучего грызо была возможность собирать воду, не вылезая наружу. Кудус также придумал следующее - достав красной краски, он отметил все критичные места - щеколду, пробки и крышки, которые если забыть - нальётся воды.

К осени, когда грызо действительно подтащили корма, Кудус отправился на исследования моря уже лично. Вуше же предстояло увидеть наплыв белок, интересующихся перегорохом. Как выяснилось, не все были настолько расторопны и во многих случаях заморозили прихотливое растение. Белке пришлось менять на всевозможное добро почти весь выращенный урожай перегороха, потому как грызи приходили издалека и собирались ныть, пока не получат искомое. Вдобавок трудно отказаться от мешка сушёных грибов или железной лопаты в обмен на горсть горошин; Волнушка вполне держала себя в лапах и прямо цокала, что это очень много, но так как желающих допуха - по горсти на пушу, и точка. Таким образом хотя ей не удалось вволю налопаться вкусных семечек, в гнёздах по округе оказалось очень много всевозможнейшего добра. Ну, лопату белка конечно припрятала, а вот всё остальное лично ей было не особо к чему, так что практически всё это было раздадено по родичам и даже просто знакомым. Цокнуть так - если бы это была куча одинаковых железных болванок, пуха с два грызунья так легко рассталась бы с ней. Неоднородная же куча явных излишков именно просила "раздай меня".

Кудус существовал в отплыве всю зиму, вернувшись только к уверенной весне, причём не как Вуша с юга, а с севера. Белкач порядочно засиделся, так что первое время его слушали, пока он бегал вокруг. Грызь расцокал, что замерянное расстояние до противоположного берега моря составляет четыре тысячи килошагов. Следовательно при времени плавания сорок дней средняя скорость достигала сто килошагов в сутки или менее пяти в час. Негусто, ибо хорошим ходом лап грызун мог выдать все восемь кш\ч. Кудус немало проплавал вдоль побережья Той земли, зарисовывая на карту его изгибы и делая астрономические замеры; однако помимо всего прочего, он несколько раз ходил вглубь суши и нашёл, как ему показалось, россыпи железных минералов, а также весьма интересные, горькие на вкус ягоды с бобом внутри. Птицы их лопали, следовательно не ядовиты; пратика же подсказывала, что если ягода горькая, то годна в лечебных целях. В любом случае, было от чего поднять хохолок: большие залежи железа могли быть оценены грызями. Слушая эти расцоки, Вуша понимала, что была бы сама не прочь услышать всё это собственными ушами... так в пухе ли дело, белка-хвост, цокнула она себе. Как теперь было известно, среди причастных к морю грызей карты небезрезонно ценились, так что это было не просто интересное, но и тупо полезное дело! Хрурненько, подумала Вуша, у меня же есть перед глазами плаворех, что мне ещё нужно?

Ещё ей потребовались разнокалиберные стамески, молотки и топоры. Белка вернулась к тому самому пню, от которого отрезал свою колоду её отец, уточнила у него детали и принялась за повторение той же самой операции. Сначала кромсать необъятное дерево казалось сущим безумием, но когда через несколько дней появились углубления, сомнения отпали. поскольку Кудус уже свою лодку выдолбил, а все инструменты и приспособления остались, белка спокойно пользовалась ими. Это сильно ускоряло процесс, так что скоро она пошла на цокалище опять за стёклами. Помятуя прошлый такой раз, Вуша не пряталась, а больше внимания уделила налапным шипам и ножикам, спрятанным в обуви - бережёного хвост бережёт, буэ. Правда, на этот раз всё обошлось спокойно и стёкла белка добыла без излишних приключений. Колупаясь с лодкой, она периодически заходила на север, к рыбакам... ну, точнее - конкретно к Ерушу, каковой представлял для неё интерес, причём взаимный. Белки не только слегка тискались как самец и самка, но и изрядно повыносили друг другу мозги с темами мореплавания, картографии и тому подобным. Белкач расцокал, что собирается выгрызть свой плаворех, но не почти круглый, а раз в пять побольше, дабы туда влезало.

- Что влезало? - осведомилась Вуша.

- Предметы, - пожал плечами Еруш, - Или зверьки.

- Зач.

- Ну, слушай: просто от того что мы нарисуем остров на карте, мы не сможем доставить туда грызей.

- А, это дэ. В мою скорлупу вторую пушу просто некуда!

- Вот. А грызей доставлять наверняка понадобится. Как только где-нибудь их становится не в меру много, они стремятся расселяться. Так что ы.

- Ы то ы, - согласилась белка, - Но сначала всё же хорошо бы нарисовать берег на карте, чтобы знать куда и чего. А это, как я уже узнала, не так-то просто.

- Я вообще не понимаю, как вы меряете расстояния, - признался Еруш.

- Дыы. Я же цокала, как. Ну-ка слушай сюда!

Кое-как но ему удалось это объяснить, хотя не проверяя результаты на практике, грызь несколько сомневался, что возможно точно рассчитать положение планет и звёзд на небе. Вуша не сомневалась, но ей требовались ещё и ещё расцоки. У неё были горы вопросов...

- О, хрурненькое название для гор, - заметила она, - Горы Вопросов.

- Или Вопросские, - заржал белкач, - Поч?

- Да просто так! Хотя объяснить вполне можно. Так надо называть захолустные горы, где ничего толком не возьмёшь и делать нечего. Возникнут вопросы типа зачем я тут, зачем эти горы, зачем вообще, и так далее. Буэ?

- Буэ. У нас горы на востоке называют Горами Времени, потому как они убивают очень много времени на переход через себя.

Из-за наличествующих гор вопросов Вуша после спуска на воду своей лодчонки отправилась вовсе не на запад, а на юг, в Тихое. Как цокалось, там можно найти место сборища грызей, заинтересованных картографией и астрономией, а это-то и было нужно. Белка набила в лодку побольше орехов и направилась вдоль побережья; теперь она уже не боялась течения реки, так как могла легко сориентироваться и выбраться к земле. Через десять дней довольно быстрого движения в прибрежном ветре типа туда-сюда лодка оказалась возле цокалища. Таковое отмечалось наличием на берегу нескольких сараев для лодок - для обычных, не закрытых сверху лодок-черпаков. Остальные гнёзда были спрятаны в лесу на ближайших холмах. Вуша, пользуясь веслом, причалила к берегу; несколько возившихся с сетями песчанников округлили глазы при виде такой посуды и долго цокали и показывали пальцами. В первую очередь белка вытащила посудку на берег и цокнула ближсидящим грызям, что трогать её не следует; грызи заверили, что таковое сдесь не практикуется. Рискну лодкой, решила Вуша и рискнула лодкой, оставив её на берегу под присмотром местных.

Цокалище располагалось вдоль нескольких довольно широких песчаных троп, вившихся через лес и перепрыгивавших по мостам над маленькими прозрачными речками; гнездищ не было видать за зарослями кустов и деревьями, так что у любой белки создавалось благопушное впечатление. Искомое гнездище она нашла на вершине холма, откуда открывался хороший обзор на море и небо; за стеной крыжовника были несколько навесов и норупел, а за деревянными колодами сидели трое грызей и сосредоточенно перецокивались.

- Ы? - цокнула Вуша, подходя бочком, - Грызть вдоль, белко.

- Вам по тому же месту, - ухмыльнулся белкач, - Буэ?

- Я с зацоками, - призналась белка, - С кучей зацоков.

- Эть хорошо, тут все с зацоками. Тебя как звать, грызо?

- Волнушка Поплавская, типа Вуша.

- Оо, - цокнула белка, - Вуша Поплавская! Я про тебя слышала, грызо. Ты добралась до другой стороны моря?

- Что было то было, - созналась та.

Соответственно, грызи вцепились в неё, снабдили чаем и орехами и трепали на предмет того, как было, довольно длительное время. Поскольку это ей было не впадлу, белка протрепала языком до вечера, после чего смылась сурковать в лодку. Как и было обещано, плавсредство никто не тронул, хотя пялились часто. На следующий день собрание в гнездище прошло более в сторону уменьшения горы вопросов. Вуша узнала про угломерный инструмент для замера высоты светил над горизонтом, и даже выменяла таковой на пять Цыплят Добра. Угломер был сделан из тоненьких полосок бронзы с аккуратно нанесёнными рисками, так что изготовить такой лично у неё бы не получилось. Как поясняли грызи, металлический угломер точнее, потому как деревянный гнётся от изменения влажности воздуха. Вдобавок к инструменту Вуша исписала несколько листков бересты инструкцией о том, как этим пользоваться. Пользоваться было не так уж сложно, как некоторые себе малевали. Итак, взятый в лапы угломер направлялся точно на горизонт, осевую звезду и Червон, как называли одну из ярких звёзд, перемещавшуюся по небу отдельно от всех остальных. Как показывала практика, в одинаковое время в одном месте получающийся угол будет мало отличаться. В месте же, находящемся далеко на восток или запад, угол заметно отличается; по этой разнице и прикидывали расстояние. Чтобы пользоваться этим методом на больших расстояниях, требовалось знать, как движется Червон по небу в течении года; ну, это уже выяснили в ходе наблюдений, и Вуше оставалось переписать данные. Таким образом, она обогатилась угломером и целой кипой берестяных кусков, на которых содержались сведения по навигации.

- Отличненько, грызо. Теперь я спокойно проплыву вокруг той земли и вкорячу на карту берег!

- Ты уверена?

- Нет, конечно. Может, она настолько большая, что я припушнею плыть. Но с осени до весны как раз цокнуть.

- Ну раз так, белка-пуш, можешь приносить сюда эти карты и требовать за них много орехов.

- Учтите что может быть я так и сделаю, - предупредила она.

Впоследствии выяснилось, что эти угрозы были не пустым цоканьем. Пока же Вуша неспеша отплыла обратно к дому, дабы основательно подготовиться к длительному заплыву - по большей части, это относилось к заготавливанию корма, остальное же требовалось только проверить и подправить. Заходивший к Поплавским Еруш уцокал её немного подождать с отправлением. Белкач намеревался закончить постройку своей лодки и двинуться вместе с Вушей; он нашёл грызей, каковые были бы не прочь приобрести у него железные камни, так что в качестве нагрузки намеревался набить лодку именно этим ресурсом, наковыряв его из горы, обнаруженной Кудусом. Белка согласилась, что это хрурненько в плане того, что в такую лодь влезет гораздо больше корма, а следовательно можно будет полностью заправиться уже на том берегу и уплыть гораздо дальше... но и собирать столько предстояло долго и упорно.

Как бы не было велико стремление сделать это, на следующий год Вуша вокруг континента не проплыла: она забралась на три тысячи килошагов южнее, но так и не обнаружила поворота берега на закругление обратно. За это время она услышала многое, но в основном преобладало тоже что и всегда: песок на берегу и вода в море. Кое-где песок заменялся на камни, а вот вода как была, так и была. Логично, думала белка, что ещё может быть в море, как ни вода? По крайней мере, теперь Вуша не стремилась что-либо выискивать на местности, её добычей была сама береговая линия. Белка часто останавливалась, замеряла местоположение и наносила точки на карту; затем, глядя глазами, рисовала между этими точками линию. Кроме того, на карте отмечались реки и горы, ибо так грызям будет гораздо проще ориентироваться по этим картинкам. Ввиду такой деятельности, в лодке у белки имелся отдельно непромокаемый ящик с большущим количеством ровных листков бересты, предназначенных для расписывания картами-схемами. Но даже эти карты, не показывавшие противоположную сторону континента, в Тихом у неё отрывали чуть не вместе с лапами; ввиду этого, достать корм и прочее необходимое для дальнейших изысканий не составляло проблемы. Еруш же успешно дотащил через море полную лодку железной руды ( причём жирной, очень жирной, в отличие от той что бытовала обычно ), чем вызвал дополнительный подъём хохолков. В цокалищах обычно околачивались грызи, сорвавшиеся с мест из-за чрезмерного уплотнения белконаселения, и искали куда бы сныкаться. Расцоки о горе жирной железной руды не могли не понравиться им, так что с Ерушем появился доцок о перевозе грызей через море. Для чего он собственно и городил лодку.

В длинную колоду влезало не менее пяти пушей, располагавшихся достаточно свободно в утеплённых моховых гнёздах; этого было передостаточно, ибо редко в каком цокалище, даже в таком большом как Тихое, найдёшь более пяти грызей, собравшихся в одну сторону. Белкач намеревался регулярно совершать заплывы туда-сюда, а Вуша потирала лапки, потому как на Той земле наклёвывался опорный пункт, куда немудрено завернуть в случае чего. Хотя грызи и не занимались специально расцокиванием о своих открытиях, перецокивание сделало своё дело и поднялась довольно масштабная волна. В частности, группа грызей выяснила, что найденные Кудусом бобы очень пригодны для заваривания чего-то типа чая, только другого вкуса и ещё более отгоняющего сон. Попытки выращивания оных на месте однако результатов не дали, так что пуши решили в количестве несколько единиц попробовать поселиться там, с основной целью подвырастить чайных бобов. Это снова означало дело для Еруша, ибо этот грызь был единственным, кто плавал туда.

Правда, довольно скоро белкач подзабросил плавания, по крайней мере на некоторое время, так как они с Вушей натискались на бельчат. Грызь и напух не думал о том, чтобы оставлять свою согрызунью одну в такое время, так что отдал лодку в пользование своему знакомому грызо. Таким же образом поступила с плаворехом Вуша - белкача Хоря она встречала несколько раз в Тихом, он менял карты на первосортные орехи и учил её обращаться с навигацией, так что можно было не сомневаться, что орех в надёжных лапах. В этих лапах ему предстояло находиться довольно долго, ведь пока пуховички вырастут до осмысленного состояния, пройдёт не один год. Впрочем, белка вовсе не металась между двумя дуплами - она знала, что рано или поздно вернётся к своему любимому занятию.