- Гм, - задумался Ратыш, - Слышал про возничку, вот что. Ну и подумал, что это довольно тупо и смешно, вверх-вниз, вверх-вниз...

- Смешно? - поднял брови грызь.

- Ещё как, грызун-пуш. Мало того что самолёт взлетает с плавучего спиртзавода. Так он ещё и взлетает затем, чтобы поймать висящие в атмосфере аэростаты!

- Да, выглядит безумно, - согласился грызь и бахнул печатью по бумаге, - Зачислен!

...

Надо уцокнуть что авиационное училище имени Серых Гусей нынче раскинулось довольно широко по райцентру Катушкин; среди кусков елового леса, огородов и полос ягодных кустов возвышались несколько высоченных башен, обложенных кирпичом, и все они принадлежали училищу и подбочному авиакомбинату Љ140. Несмотря на ранний час, сдесь можно было то и дело увидеть не вслух будет цокнуто скопления белок, до десяти пушей кряду! Впрочем, эти кучки грызей как правило направлялись по делам и уши никому не мозолили. Со стороны аэродрома, который тут само собой присутствовал, доносились звуки винтовых и реактивных двигателей; иногда тренировочные машины пролетали где-то близко, показывая дюралюминиевые бока. За самолётами тут голову уже мало кто задирал, иначе опушнеешь. Ратыш, молодой рыже-серый белкач, с интересом расслушивал столь масштабное предприятие, ибо был на таковом впервые. Впрочем расслушивание никак не переходило в суеверный ужас, и ничего из того чем занимались сдесь грызи, не могло ввести его в шок. Он давно увлекался авиацией и неплохо представлял себе, как обстоят дела в отрасли, почему летает самолёт и что такое СПО. Сам он естественно дал бы такие ответы: дела в отрасли обстоят хрурно, самолёт летает по воздуху, СПО - сокращение...

После того как грызей записывали в группу подготовки, их отправляли получать кой-какую печатную продукцию, ибо читать 300-страничную галиматью с экрана компа - опушнеешь. Предполагалось что грызь напух должен заняться самообучением до того, как начнётся организованное вцокивание знаний. Как и предположил белкач, библиотека находилась на самом верху одной из башен. Это напух логично, вкорячить эту кучу целлюлозы подальше. Грызь оккупировал лифт, ездивший по внешней стене здания, и поднялся наверх. Там имелось обширное помещение с полками, вдоль коих белка каталась на столике с колёсами и набирала книжки - быстро, но аккуратно. Сдесь же толклись ещё несколько пушей - кто-то ждал, а кто-то сам копался в залежах.

- А мну это, набор 100500, - цокнул Ратыш.

- Пыщ, - немедленно выдала книжки грызунья, - Роспись тута.

- Цок, - кивнул он.

Пока Раждак запихивал штуки в пакет, он увидел некоторую белочку, сунувшуюся в дверь - ему сначала показалось, что это его сестра Фира, настолько она была похожа. Пушистые кисти на ухах, рыженькая мордочка, серебристого цвета лапки - класс! Прислушавшись, грызь понял что она пришла за тем же самым, а следовательно будет околачиваться в одной группе. Йаррр, почему-то цокнул себе грызь, и немного задержался, дабы поцокать с белушкой.

- А что белка-пуш, - прицокнул он, когда они шли по корридору от библиотеки к лифту, - Ты случайно не из 127й?

- А, да! - посмотрела на него белка, - Аккурат из. Я Тирита.

- А я Ратыш, - цокнул Ратыш, - Хотел немного потрепать тебя за ухо... ты не против?

- Я таки за, - улыбнулась она, - Потому как этот райцентр, это несколько непривычно, столько грызей! Всё время хочется сныкаться.

- Хорошо. Так, что-ж тебя занесло сюда, грызо?

- Нууээ... Слышала про возничку, вот что. Ну и подумала, что это довольно тупо и смешно, вверх-вниз, вверх-вниз... с плавучего спиртзавода к тому же.

- Хых, - засмеялся Ратыш, - Мы цокаем одно и то же!

- Так потому что, - повела ушками белка, - Ты грызь и я грызь, эт-самое.

Грызи спустились на лифте на землю и пошли к автостанции; как тут же процокнулось, Тирита обитала недалеко от Катушкина, килошагов двести, в то время как Ратыш - хоть и недалеко от магистрали, но аж за семьсот килошагов. Весений воздух и прущая отовсюду новая зелень делали Мир исключительно приятным на то чтобы в нём находиться, к тому же белки были обоюдно довольны компанией друг друга. Потому как дословное совпадение цоканья не было случайностью - они действительно думали очень одинаково. Пожалуй, она ещё больше сестра, чем сестра, подумал Ратыш.

- А ты знаешь, что наша возня опасная возня? - слегка подначил он.

- Чем это? - удивилась Тирита.

- Ну как. Отрыв крыла - ПЫЩ. Взрыв двигателя - ПЫЩ. И так далее тысячи пунктов - ПЫЩ.

- И что? - искренне не вгрызла белка, - В этом случае тебя покалечит или убьёт. Всего лишь.

- Гм, всего лишь, - почесал за ухом Ратыш, - А что тогда "опасная возня"?

- Вопрос резонен. А, вот например, слушай туда.

Туда был киоск, вдрызг обычный такой, белый пластиковый ящик с окошком и надписью "КiоскЪ"; в нём, понятное дело, сидела белка - не особо пожилая, вероятно толстоватая ( под пухом точно не определишь ) и порядочно запылённая. Всмысле, у неё был запылённый вид, а не грязная шерсть.

- Вот опасная возня, - показала Тирита, - Изо дня в день. Пиво, квас, сухари. Сухари, квас, пиво.

- А у нас самолёты, аэростаты, корабли. Изо дня в день, - улыбнулся Ратыш.

- Я не совсем про то. Когда вокруг столько пушей, ты перестаёшь воспринимать их как пушей.

- А как что?!

- Как объекты, грызо. И если перейти определённую грань, - белка зажмурилась, - Лучше этого не видеть. Белка практически перестаёт быть белкой. Потому что белка это свободный дикий зверёк, который живёт в Мире, а не в стаде.

- Да, понимаю, - кивнул грызь, - Пожалуй ты права.

От автостанции - большого навеса с будками - отправлялись скоростные автобусы, похожие на ракеты на колёсах; они с большой скоростью лопатили по магистралям, так что добраться до любой остановки можно было менее чем за три часа. Первый же подошедший оказался не в меру набитым, так что двое пропустили его и часок прошарахались вокруг, перецокиваясь. Уж со следующего автобуса попали куда нужно. Перед тем как проводить белушку на высадку, Ратыш не мог не цокнуть ей

- Ты просто зверски хрурная белка, Тира.

- Ты тоже хорошее грызо, Рат, - улыбнулась она.

- Ещё встретимся? - погладил её по шёлковому уху белкач.

- Конечно, - засмеялась она, - Куда мы денемся. Ну, я имела ввиду вообще да.

Далее Ратыш ехал, мечтательно пялясь в окно... уже через пол-часа он вспомнил про книжки, засевшие в сумке. Что за напух, спросил себя грызь, познакомиться с такой белкой, и через пол-часа! С другой стороны, ответил себе белкач, ей будет лучше от того что он просидит сколько-то времени в апухе? Пожалуй, ни в хвост. Так что же. Ратыш подтянул лапы на уступку на кресле впереди и положил на коленки "Устройство, ремонт и ТО В-162". В-162 это маленький реактивный самолётишко, на который были возложены большие задачи. Белкач задумывал трясти в училище именно затем, чтобы пилотствовать на этом самом аппарате.

Ратыш обитал в самом что ни на есть просто-лесу, в элементарном гнезде. Вероятно, точно такие же гнёзда строили сквиры за сотни и тысячи лет до этого; единственно, что доцокнул грызь - это провёл электричество для чайника и компа. В остальном это была деревянно-песочная нора над поверхностью земли; рядом соответственно яма от вынутого грунта. В этой яме белкач сделал прудик, и там обитали караси и лягушки. Семья грызей обитала в округе, причём как это всегда бывает - в довольно обширной округе, многие килошаги! Сунься в лес не зная и никогошеньки не найдёшь, а на самом деле пуха достаточно. Ратыш довольно длительное время приводил в порядок кусты, грядки и прочие сооружения после того, как оттрясал в вооружённых и невооружённых силах, теперь же оставалось только довольно мотать ушами и цокать. Это хорошо, сказал кустам грызь, ибо. Слопав орехов, он уселся под лампу и продолжил изучение "Устройства". То и дело его мысли заворачивали в сторону Тириты, и Ратыш хитро ухмылялся. Чтоже, похоже довольно дикая грызунья, что хрурно. Главный вопрос, который возникал у грызя, это то является ли для неё эта встреча столь же значимой, как и для него.

Наутро Ратыш прошёлся по известным ему одному гнёздам, где было немудрено найти родичей. Из таковых имелась пока только Фира, та самая что была похожа на Тириту. Белкач просто хотел предуцокнуть, что теперь будет по уши втянут в "возничку", так что эт-самое.

- Эт-самое это что? - уточнила белка.

- Эт-самое это просто, Фирушечка, если кто-то из наших будет меня искать.

- Понятно. Тогда удачки тебе, Ратти.

- Вас туда же, - Ратыш обернулся на кусты, - А крыжовник ты так и не пересадила?

- Буэ, не сподобилась, - зевнула Фира.

- Сподобься, - цокнул грызь, - Этот ну совсем не тянет. Высади его вон на пустырь, напух.

- Непременно, - в десятый раз мотнула ушами она, - Ты же знаешь, я ленива.

- Ты ленива? - расхохотался Ратыш, - Ну-ну. Столько времени в травмопункте трясти!

- Да, но вот к примеру ты сгрёбся на такую вознищу...

- А, так это. Пылотов, Фирище, называют самыми отъявленными лентяями во всей МЭС!

- Поч?

- Да пот что пЫлот только и делает, что контролирует и управляет. А по сути своей выполняет функции компа, - Ратыш распушил щёки и взялся за воображаемый штурвал, - Уу, йа управляю самолётом, дайте мне орехов!

- Мне кажется ты перегибаешь, - заметила белка, отхохотавшись.

- Перегибаю, но не сильно. Просто дело не совсем в этом.

- А в ч?

- Уши готовы? Ну тогда держись... Дело в том что в задачу пЫлота входит не только тупо жать на ручки и смотреть на приборы. Он должен предугадывать, в каком месте самолёт начинает разваливаться. Он должен уметь также ухитряться лететь грубо цокая сразу на нескольких машинах, через ДУ.

- Ого, - округлила глаза белка.

...

Несмотря на элементарные гнёзда, в эти гнёзда был протянут и телефон, так что Ратыша в положенное время поразило известием о, не вслух будет цокнуто, телефонограмме. В ней ведущий грызун 127й учебной группы, Кудус Кудусов ( придумали погоняльце, мать лесная! ) уцокивал, что будет правильно собраться на обцокивание кой-каких вопросов и собственно начинать деятельность в рамках вознички. Сначала Ратыш подумал про грибы и посылание напух ( он предстаавлял себе, что это за деятельность! ), но потом вспомнил про Тириту и враз побежал к автобусной остановке. Подумав, что бежать сорок килошагов тупо, вернулся и поехал на велогоне. Проехать от его леса до магистрали было вполне реально, сейчас из препядствий были разве что лужи и главное старые листья, на каковых раз цокнуть подскользнуться колесом и слетать в заботливо приготовленную лужу. Избежав этого события, Ратыш протёр номер на раме велогона и поставил транспорт в загон возле остановки - там все оставляли. И не потому, что их ну совсем никогда не пёрли оттуда. Кто мог застраховать от бельчонка, которому пух из хвоста как приспичило покататься, или грызя который напился настойки, или еще чего? Однако поскольку так делали все, даже мощнейшая оргпреступность не справилась бы с таки количеством велогонов. Оставив из вышеуцокнутых побуждений, белкач добрался до Катушкина и ныкнувшись через заросли кустов, оказался у 2го учебного корпуса. Поскольку там собирались в основном на обцокивание, имелись просторнейшие балконы, на которых в основном и сидели, если уж не колотун. Группа состояла из тридцати белкачей и белок, точнёхонько пух в пух: толпа всё-таки выглядит лучше, если состоит из круглого числа. Сунувшись к этой трясине, Ратыш сразу увидел Тириту и подсел рядом на скамейку.

- О, Ратыш-пуш, - улыбнулась она, - Ждала!

- Тоже ждал, - непроизвольно облизнулся грызь.

Особенно расцокаться друг с другом и с прочими грызо пока не удалось, ибо Кудус призвал к организованному обцокиванию насущных вопросов.

- Для начала получите спецовки, - цокал он, - После чего предстоит шевельнуть хвостами. Что нам нужно, для того чтобы оттренироваться на пЫлотов?

- Учиться, учиться и учиться? - предположил кто-то.

- Да, но не только. От этого у нас не появится электричество, керосин и прочие нужные вещи, а также будет нечем кормить преподавательский состав... да-да, меня в частности, - признался грызь, - Но нас прокормить это раз цокнуть. А вот ТРД-4 захавывает на форсаже семь литров топлива во сколько?

- В секунду! - цокнул Ратыш.

Несколько белок, в особенности, хихикнули.

- А вы зря хихикаете, потому как в секунду, - весело сказал Кудус, - Секунда и семи литров нету! Это сколько в эквиваленте?

- В тротиловом, гага...

- Сто сорок три едра, - цокнула белка.

- Умножать умеете, цены знаете, - констатировал грызь, - Уже орехи. Это я к чему? К тому, что нам надо. Много всего надо. И кроме вас, никто это нам не даст.

- Мы бы и не взяли, если бы кто давал, - заметила Тирита.

- Верно. Теперь о конкретике, - Кудус открыл маленький переносной комп в деревянном ящичке, - Все работы типа покраски стен, уборки территории и так далее уже съедены, нам осталась внешняя добыча. Имеются разнообразные зацоки, например - дополнение в смену электростанции, пять пушей. Или, дополнение на ацителеновую станцию, две пуши.

- Огласите весь список, пожалуйста!

Список оказался довольно длинный и содержал много интересных мест, как то озеленение территории общаги, укладка асфальта и даже кольцевание голубей.

- Нужно тупо выполнить план, - цокал Кудус, - На этот год он у нас составляет три тысячи семьсот едров на пушу. Совершенно не возбраняется выполнить его досрочно, а также нахалтурить себе в карман.

Не особо популярными у грызей оказались наряды в общепит; причины были те самые, что отцокивала Тирита в плане опасности возни. Однако чувство долга взбурлило, так что на эти самые разнарядки накинулись самым активным образом.

- Бросим жребий, - цокнул Кудус.

- Чё бросим?

- Пфф. Возьмём монетку, подкинем и послушаем, какой стороной упадёт. Кто угадает тот и.

В результате этой лотереи Ратыш и Тирита выиграли направление в некий 2й пищеблок ЖКХ Катушкина, чем остались достаточно довольны. После этого Кудус провёл пушей на склад за спецовками, чему те опять же порадовались по нескольким причинам. Во-первых это было довольно хрурно, пройтись по территории в составе организованного отряда...

- Пууух! А ну-ка строевую!

- Хвост пушон у нас с тобою, веселей грызун гляди! Бодро вьются кисти да на ухах, да и пушей пруд пруди!...

Во-вторых склад всегда вызывал чувство хрурности, ибо где как ни тут можно увидеть огромные штабеля одинаковых предметов! Хоть ушами мотай, честное слово. В-третьих, халявные спецовки оказались основательными, из прочного материала с подшивкой из шерсти, сине-белого цвета. Собственно, по пропечатанным на рукаве логотипам было понятно, что это стандартные спецовки МЭС ( Мировой Энерго Системы ). Внутреннее утепление снималось, как и рукава куртки. Ну и как и всякая спецовка, эта имела сто тысяч карманов. И, как не приминул заметить Ратыш, в ней Тирита выглядела замечательно. Впрочем для грызя белочка выглядела замечательно хоть в чём. Грызунья застегнула пояс поверх пушного хвоста и вспушилась, встряхнув ушами.

- Далее, жилплощадь...

- Чё?

- Жилая, грызо, площадь, - терпеливо пояснил Кудус, - Ибо вокруг город, и если каждый баклан будет сурковать и кормиться как в лесу, получится погрызец. Я советую вам снять комнатушку в общаге поближе к месту работы, ибо дёшево. У кого нет дензнаков - дам взаймы. Зацоки?

Нет зацоков. Исходя из этого двое пушей могли просто взять да и пойти в означенный пищеблок. Это оказалось довольно далеко от училища, так что воспользовались автобусом. Проходя по переулкам, между бетонных коробок зданий и линий густой зелени, белки посматривали друг на друга и никак не решались цокнуть о том, о чём придётся цокнуть. Ратыш фыркнул на себя и таки цокнул:

- Тирушка, а ящик один на двоих брать будем?

- Ну... - повела ушками она, - Если ты не против, то да.

- Я очень за, грызо, - приобнял её белкач.

- Хорошо, - цокнула Тирита, - Только не гони гусей, ладно?

- Конечно, - ласково ответил Ратыш, - Сестрёнка.

- Сестрёнка? - засмеялась белка, - Поч?

- Постоянно зеркалишь, вот поч. Ну, смотри. Как ты думаешь, что смешного можно написать на этом заборе?

- "Забор" - захохотала Тирита, облокотившись о грызя.

- И я о том же подумал.

- Правда?

- На самом деле нет. Но это просто был неудачный пример, - хихикнул белкач.

Ухахатываясь, они добрались таки до этого пищеблока, и не обнаружили ничего, напоминающего кухню. Табличка с соответствующей надписью показывала куда-то вглубь обычного панельного дома. Поднявшись на седьмой этаж, они таки нашли контору заведения, и что ещё более удачно - отловили грызуна, причастного к ней. Грызун пожал им лапы и сразу перешёл к обцокиванию обстановки.

- Вон, послушайте туда, - показал он в окно, - Машина. Это кормовоз, тобишь передвижная кухня. С холодильником, плитой и всеми такими штуками.

- Так, ясно, - цокнул Ратыш, - Хотя нет, погоди. А напуха это?

- У нас есть немалое количество бригад, каковые работают по разным объектам в городе. Территория довольно большая, ездить каждый раз в столовку опушнеешь. Поэтому считаем, что мобильные кухни - самое то что надо. С утра едем на кормобазу, запасаемся пищей, на заправку за топливом, потом по объектам. Обычно на машину по две-три точки.

- Две-три чего?

- Точки. Приезжаем на объект, кормим грызей борщом и пельменями. Цокнем, за час управились и пыщ на следующую точку.

- Звучит хрурненько, - призналась Тирита.

- А как обстоят рассчёты? - уточнил Ратыш.

- Обстоят таГ: основную плату для покрытия вашего зацока вы получите за выполнение работы. То есть по факту накормленности грызей. Для накормленности грызей существует лимит средств, на каковые вы будете приобретать пищу и топливо. Если вы ухитритесь из мешка сахара сделать два и второй продать на сторону, это ваши мешки. Если же вы ухитритесь облажаться, - Кудус показал лапой по горлу.

- Ну, схема понятна, грызо, можем приступать?

Собственно, приступили, так как грызь отцокал расположение объектов, выдал все необходимые бумаги, карту города и ключи от автомобиля, каковые оказались шестигранником на "7". Двое спустились к подъезду дома и пошли осматривать своё хозяйство. Хозяйство представляло из себя микроавтобус "ЛаЗ", раскрашенный в нейтральные серо-синие цвета с белыми дверями. Помимо кабины с креслами на две пуши, тут имелся отсек с задней дверью и двумя огромными боковыми окнами, через каковые виделось оборудование внутри - газовая плита, огромные кастрюли и аллюминиевые бидоны. На корме этой единицы было написано оранжевым "Горячий КормЪ", а на водительской двери красовались три красные звёздочки, обозначавшие пятнадцать лет эксплуатации. Соразмерно состоянию агрегата, это впечатляло - хоть местами он и был ободран, нигде не найдёшь откровенной ржавчины или неплотности дверей. То же самое грызи услышали внутри - всё было зверски старое, но аккуратно вычищенное и находилось в отличном состоянии. Огромные 40-литровые термосы в аллюминиевом корпусе наверняка были старше обоих белок вместе взятых, но по ним ( термосам ) этого никак не цокнешь.

- По вам этого никак не цокнешь, термосы-пуш, - заверила их Тирита.

- Термосы-пуш? - почесал за ухом Ратыш.

- Хм. Ну, может и не пуш. Хотя смотри, - белка показала на ручки термоса, - Вот уши, их двое.

- ТаГ, - цокнул белкач, устраивая хвост на водительском месте, - Насколько я понимаю, сдесь у нас двигатель ПеМЗ-909, тот же что на "Жабе".

- Откуда ты это знаешь?

- А. Послушай, - Ратыш нажал кнопку стартера, и тут же раздалось характерное "пыг-пыг-пыг-пыг", - Тут и цокать нечего, сразу понятно.

- Кстати, я не умею обращаться с этой штукой, - заметила Тирита.

- Кстати вот и научишься.

- Гм. А с пуха ли? - чисто риторически цокнула белка.

- Тира, ты собираешься стать пЫлотом реактивного самолёта, поэтому уж разобраться с самоходной кухней должна на раз цокнуть. Вроде логично?

- Вроде да, - вспушилась Тирита.

Откровенно цокая, Ратыш не сидел за рулём минимум год с тех пор, как бросил водить армейский самосвал, поэтому он ехал на микроавтобусе предельно аккуратно, никак не разгоняясь выше пятидесяти кэмэчэ. Да собственно, гнать быстрее было чревато попаданием в яму и рассыпанием барахла в кузове. Движение по дорогам Катушкина, как и любого другого райцентра, в такой сезон ( начало осени ) не отличалось интенсивностью - ещё зимой, можно будет увидеть много транспорта, а сейчас фигу. Это давало возможность кататься по территории спокойненько, что уже орехи. Вначале белки поехали к ближайшей общаге и пробили там себе бетонящик, как это называли - отдельное помещение для суркования в огромном доме. Это было сделано быстро, так что они немедленно отправились на кормобазу запастись всем необходимым для приготовления того, что было записано в план: крапивно-щавельные щи, гороховый супЪ с копчушками, гречка с луком и грибами, и так далее. Кормобаза была довольно большим бетонным блоком, с торца коего грузили и разгружали транспорт; вот сдесь наблюдалась некоторая скученность, так как двор шириной не отличался, а разгружали целые автопоезда длиной по десять вагонов, таскаемые тягачами размером с железнодорожные тепловозы. Помимо поездов, толклись фуры различного размера, легковые автомобили, лапные тачки... всё это создавало порядочно базарную атмосферу. По крайней мере грызям повезло, что их машина не имела прицепа и могла легко разворачиваться, в отличие от некоторых бакланов. Требовалось подъехать задней дверью поближе к терминалу и оттуда уже таскать оплаченные мешки и коробки пищи. За столь мелкими партиями груза тут следили настолько слабо, что обычно Ратыш и Тирита набивали машину, после чего ждали местного сотрудника, дабы он посмотрел что нагружено и взял дензнаки. Естественно, рентгеновским зрением он не обладал и никак не мог доподлинно увидеть, сколько всего туда напихано, но доверял нацок.

Вторым часто посещаемым пунктом была заправка, находившаяся на выезде из города на магистраль; там за вполне убогую цену можно было налить в баллоны газового конденсата, а в баки - бензина или на выбор, спирта. Как правило тяжелогрузы заправлялись спиртом, в то время как мелочь как раз бензином. Это объяснялось тем, что движки тяжёлой техники имели более тщательное регулирование и дополнительные устройства, позволявшие жечь топливо "по формуле". На разболтанном же моторчике легковушки таких блоков не поставишь, и порой пятая часть паров топлива вылетала в трубу, так и не сгорев. Если это был бензин, это было неприятно и накладно, но если это был спирт - за машиной устанавливалась невозможная вонь, к тому же замутнявшая сознание по понятным причинам. Это отцокал Тирите Ратыш, наливая в бак ни что иное как АЁ-75. Правда, бензин был дороже, но не намного, да и ездить предстояло в основном на газу, а это так, на всякий случай.

Уже к вечеру, когда небо затянуло облачностью и начал накрапывать дождик, белки вернули машину во двор дома и убедились, что завтра можно начинать кормить. Закрыв транспорт ( бережёного хвост бережёт ), они таки отправились в бетонящик. Не особо яркие фонари моргали сквозь ветки деревьев, с которых ветер слизывал остатки листвы, на улице понесло такой сыростью и холодом, что грызи распушили щёки, прижались друг к другу и подумали, что даже бетонный ящик в этом случае лучше, чем ничего. Надо зацокнуть что вид многокомнатного дома вызывал у них странное чувство, потому как грызи как правило обитали именно в гнёздах, а не в ульях. Однако утилитарность потребовала именно этого, и ей дали небольшую поблажку. Через весь дом Љ32, где находилась квартира, проходил корридор, в каковой при надобности мог заехать даже грузовик; это было удобно для подвоза чего-либо на тележках. Прямо от корридора отходили лестницы и двери лифтов; как это обычно бывает, лифты тут делали неодинаковые - от еле-еле втиснуться двоим до грузового на две тонны. Правда, это помещение почти нисколько не было озеленено, ибо жильцы общаги менялись довольно часто и не имели времени развести огород на стенах.

Сама комнатушка была обита фанерой и завешена несколькими лиственными ковриками. За перегородкой имелось место для приготовления корма и водяной кран, а также ясное дело сортир. Из остального оборудования стол, скамейки, шкаф, и сурковательный ящик, каковой можно было как сдвинуть в один, так и поставить частями к разным стенкам.

- Ну, хрурненько, - цокнула Тирита, запуская в угол свою сумку.

- Более чем, - уркнул Ратыш, обнимая её, - Тирушка. Я ни в какую ни хочу с тобой расставаться. Ты такая пушная грызунья...

- Я тоже не хочу, - потёрлась об него ушками белка, - Значит пуха с два нас что разлучит.

- Ах ты моя мягонькая, - Ратыш лизнул её в нос, - Это такое чувство, словно ты мне совсем родная!

- Да, есть такое, - хихикнула Тирита.

Два грызя очень отлично устроились в моховом ящике, так что ливень за окном и осенняя холодрыга грызли их мало как никогда. Тем не менее, утром они вскочили, помятуя о том что эт-самое.

- Может, рано? - потянулась белка, заставляя Ратыша жмуриться, - Успеем.

- Лучше переуспеть, чем недоуспеть, - резонно заметил грызь, поглаживая её хвостище, - А назавтра уже будем точно знать, когда вскакивать.

- Умно, - согласилась та, соскребаясь, - Тебе уши не жмут?

Ещё довольно серым утром, когда пожухлая трава была покрыта слоем инея, а на лужах блестел ледок, двое вывалились в свою колымагу и покатились в нужном направлении. Собственно, тут было совершенно без разницы ( однопухственно ), как сделать - сначала приехать на место и там варить суп, или сначала варить суп а потом привести его на место. Оказалось, что место это - район нескольких жилых домов, вокруг коих ввысились кучи песка и лежали бетонные плиты. Судя по наличию большого количества стройтехники, возня сдесь будет не настолько быстрой, как хотелось бы. Поставив кухню в закуток, дабы не мешала, белки приступили к процессу. Для оного годились ножи и прочее оборудование, в достатке найденное в кузове. Кроме того, им пришлось применить ремешок спецовки, предназначенный не иначе как для закрепления хвоста на спине, дабы не мешался в узком пространстве. На довольно тесной кухне мотающийся хвост был чреват попаданием пуха под горелку газовой плиты, что уж вдрызг нехрурно. Вообще, лучше было работать там в одну пушу, пока вторая отдыхала снаружи, дабы не толкаться, ибо выпрямиться во весь рост стоя можно только в одном месте кузова, остальное занято шкафами и полками. Эта малообъёмность компенсировалась тем, что в маленькую в общем-то машинку влезало невозможное количество мешков, ящиков, кульков и пакетов.

- Итак, с чего мы начали свой путь к работе в авиации МЭС, - цокала Тирита, чистя потаты, - С приготовления супа "баррак".

- Как-как? - удивился Ратыш.

- Ну да, по науке гороховый с копчушками называется "баррак".

- Та же логика, - пожал плечами грызь, нарезая мороженную тушёнку, - Если уж мы собрались летать, то и приготовить суп... пусть и баррак, раз цокнуть.

- Мда... Я представляю себе список всего того, что как раз цокнуть, - хмыкнула белка.

- А что плохого.

- Хм. Думаю, ничего. С таким списком никогда не станешь пЫлотом.

- Всмысле?

- Всмысле, никогда не станешь пЫлотом, а станешь белкой с атрибутом "пЫлот". Ибо я лично не хочу становиться никем кроме того что я есть.

- А тебе уши не жмут? - осведомился Ратыш.

Как выяснилось, жмущие уши не помешали им приготовить суп, просто варёных потатов и котлет из полуфабрикатов. Пока они возились с этим, к автобусишке подошло несколько грызей, шлёндавших мимо - надпись "горячий кормЪ" демаскировал с ушами. Один купил кило соли, другая кочан капусты, третья ещё что-то. Поскольку в запасе продуктов было с большой лихвой, Ратыш не задумываясь продавал, на десять сочедров более того, что оно стоило на кормобазе. Сочедр - сотенная часть расхожего по Миру дензнака едра ( едр - Единица Добра ); эта наценка была воистину смехотворна и на столько легко ошибиться, взвешивая капусту.

Прокармливание грызей из смены ремонтников происходило возле одного из подъездов - там и так были скамейки и столы, плюс те складные, что лежали на крыше кухни, так что все наличные хвосты разместились с удобством. Тирита и Ратыш с немалым удовольствием смотрели на плоды труда собственных лап и слушали сытую отрыжку, каковая свидетельствует о том что корм годный. Ремонтники ржали впокат, причём просто так - ведь смех без причины это веская причина для смеха. Пока пуши уничтожали пищу, двое сидели на ступеньке машины и думали насчёт того, сколько можно вытрясти финансов из продажи продуктов населению.

- Как мне слышно, два едра с кочана капусты - запросто, - цокнула Тирита.

- Он всего пятнадцать стоит. Это-ж сколько процентов?

- Допуха. Но иначе вообще не стоит даже ломать голову.

- Да, это точно, - почесал за ухом белкач, - Такая мелочь получается, хоть ушами тряси.

- Ну не цокни, - прикинула Тирита, - Смотри...

Как изобретательное грызо, они перераспределили груз по ящикам в машине таким образом, чтобы оставалось место для халтуры; обойтись без оной они сочли излишним. Тем более, подвоз продуктов был полезен для грызонаселения. Чтобы "летучка" работала эффективнее, каждого грызя оцокивали, чтобы ещё привезти. Привезти обычно наклёвывалось: макаронных изделий, муки, и прочая погрызень. Вечерами после довольно интенсивной беготни белки садились в своём бетонящике, порой смотрели телевяк по компу - в основном новости, конечно. Ибо обычно новости на "маяке" растягивались на несколько часов, перемежаемые травлением ржачных случаев. Конечно, двое грызей более интересовались друг другом и много расцокивали о том, что было до того, как они встретились.

- А я как-то самолётик из дерева вырезала, - хихикнула Тирита, - Вот такусенький. Потом ещё один... Так у меня их накопилось три десятка, пока не забросила.

- Серьёзно? - Ратыш уже не особо удивлялся, - А я их из свинца отливал.

- Это нечестно! - захохотала белка, - Так можно сразу кучу сделать!

- Ещё бы. Тридцать кило на них извёл. Правда, потом обратно переплавили в грузила.

- Мы грызи, - счастливо улыбнулась Тирита, обнимая грызя.

...

Над бетонированной площадкой аэродрома разносился оглушающий свист; казалось, на взлёт выруливает целая эскадрилья бомбардировщиков. Но это если смотреть издали. Сейчас же пуши из 127й учебной группы сидели совсем недалеко, за бетонным ограждением, специально для таких целей поставленным на площадке. Вой, заставляющий зажимать уши, издавал всего лишь один небольшой самолётишко, катавшийся туда-сюда по рулёжной дорожке. В связи с этим инструктор Хвойка показывала

- Наушники, грызо. Хотя звук может казаться терпимым, при работе на площадке использовать их необходимо! Иначе оглохнете напух.

- А, что? Гыгыгы... Да поняли, Хвойка-пуш.

- Уж поймите. Далее послушайте вон туда, - белка показала на толстый металлический щит, установленный на сваи скраю площадки, - Видите, как смят?

- Это кто-то аварийно тормозил?

- О, неет. Это всего лишь действие реактивной струи выхлопа ТРД-4.

- Данунапух!!

- С полутора сотен метров, - дополнила шок белка, - Это к вопросу о том, стоит ли стоять сзади соплова. Особенно при взлёте.

- Пожалуй нет, - сделали вывод пуши.

- Кроме того, не стоит вообще находиться на линии взлёта и посадки. От колёс например при касании полосы могут отлететь маленькие кусочки с очень большой скоростью.

Хвойка периодически приводила группу в это укрытие и наглядно показывала, почему не надо делать то-то и то-то. Дело было не в том, что недостаточно просто цокнуть. Но если грызь воочию увидит результаты, даже подсознательно это будет оказывать влияние на действия; кроме того, это позволит на слух оценить масштаб негативного воздействия, как в случае с выхлопом. Заучивать, сколько там тонн тяги и мощности малополезно для того, чтобы сразу прикинуть, достанет или нет.

После очередного продувона на аэродроме группа бегом перемещалась к тренажёру; воимя физических тренировок бегали таким образом часто, а кроме того грызи должны были таскать на себе комплект утяжеляющих браслетов, пояса и ошейника. Постепенно вес всего "шмота" увеличивали с двух аж до двадцати килограммов; назначение простое - заставить тушку таскать лишний вес и так неизбежно тренироваться. Что же до тренажёра, то эти громоздкие установки, содержавшие в качестве кабины атракциона кабину самолёта, располагались через лесополосу от аэродрома. Так что пуши могли снова послушать Лес, пробегая через него всей кучей.

- Вам не кажется что бегать в шмоте это ффф, - отдувалась Речка, пытаясь не отставать от остальных.

- Ффф иногда должно присутствовать, - сумничал Ратыш.

- Да, наслаждайся погодой, - хихикнула Тирита, смахивая пот с глаз.

- Это правильно, - кивнула Речка, - Но я боюсь таких прогрузок моё здоровьишко может не выдержать.

- Или эти прогрузки поправят его.

- На самом деле, Реч, ты здорова как лошадь, - прямо цокнул Ратыш.

С этим было довольно трудно поспорить - Речка была самая высокая грызунья в группе и выглядела исключительно небольным образом. Тем не менее, именно она отдувалась чуть не больше всех. Заверения в том что она здорова как лошадь действовали, и белка поднажимала. В корпусе тренажёров, разделённых на отсеки толстенными стенами, группе доставались несколько агрегатов. Сдесь применялась следующая фенечка: перед входом в помещение курсанту завязывали глаза и помогали забраться в кабину. Суть состояла в том, что из-за этого грызь не знал, посажен он в тренажёр или в самолёт. Экраны, поставленные на тренажёре, через стёкла шлема и кабины были совершенно неотличимы от реальной картины; звуки, запахи и механические воздействия тоже передавались на 99%. Единственное, чего не мог сделать тренажёр - это чётко сымитировать отрицательную перегрузку, когда кровь приливает к голове. Перегрузки "вниз" имитировались давлением ремней и вкупе с изображением были вдрызг реалистичны, но до небольших пределов - до 0.5 "же" шло нормально. Таким образом у грызя не было времени в испытательном полёте разбираться, находится ли он в бункере или в воздухе. Польза понятна - таким образом достигался эффект реального тренировочного полёта без траты керосина и риска.

Ратыш в очередной раз устроился в кабине, услышал щелчок крышки и снял повязку ( "дурку", как её называли ). Перед ним была приборная панель В-162; немного справа от центра располагался экран компа, а на самом видном месте - круглый прибор со стрелками, каковые показывали весьма нужные вещи: топливо и время полёта. Дело в том что В-162 имел весьма скромный запас топлива, так что следить за ним следовало постоянно и планировать полёт так, чтобы не остаться без горючки. Пилот сидел в кабине под прозрачными обтекателями, из каковых был отличный обзор; сидел в удобненьком кресле, под которым притаилась катапульта на Всякий Случай. По бокам помимо радиоаппаратуры были несколько излишеств типа термоса для чая и ящичка орехов.

- Толипятыйтолиседьмой.

- Толипятыйтолиседьмой слушает, - отцокал Ратыш.

- Запуск двигателя разрешаю.

- Понял, нулевой.

Белкач щёлкнул несколькими тумблерами и смотрел за тем, как комп сообщает о запуске этого самого двигателя. Сзади загрохотало, а потом потянулся уже знакомый свист. Грызь проверил управление колёсами и поддал газу; аппарат покатился по бетону, заруливая на начало ВПП.

- Нулевой, запрашиваю старт.

- Толипятыйтоли... Ратыш, грызун-хвост, ты мог придумать чё-нить покороче?!

- Отрицательно, нулевой, - усмехнулся белкач.

- Ыыыщ!... Толипятыйтолиседьмой, твой старт номер три.

- Ёньк! - Ратыш повернул самолёт вдоль полосы, и выкатился на третий старт, - Я Толипятыйтолиседьмой, прошу взлёту.

- Я нулевой, Толипятыйтолиседьмой, забирай взлёт.

Ратыш осторожно прибавил тяги, и полоса побежала под нос самолёта; когда грызь увидел триста на спидометре, он выпустил закрылки, и аппарат подняло в воздух. Это было исключительное ощущение - взлететь с земли в небо, как какой-нибудь гусак! Надо уцокнуть что на взлёте В-162 вёл себя не ахти, пытаясь заваливаться вбок, но стоило миновать опасную скорость - и шло куда лучше. Внизу белели и чернели перелески, не особо сильно засыпанные снегом, и выглядели они более чем натурально, так как снимались камерой с самолёта за десять минут до того, как попасть в память тренажёра. Или это я сейчас снимаю, подумал Ратыш? Впрочем, он и не хотел этого знать.

Тренировки как правило заключались либо в перелёте на другой аэродром недалеко от Катушкина, либо как цокали "профильной операции", то бишь захвате аэростата. Аэростат представлял из себя шар приличного диаметра ( от 40 до 200 метров! ) с конусным мешком снизу и тросовым якорем. Якорь представлял из себя планку на двух тросах, разведённых в стороны; самолёт-буксир совался в эту петлю носом, тросы попадали на направляющие на крыльях и защёлкивались запорами. Таким образом самолётишко превращался в мотогондолу аэростата и уже висючи на нём, тащил добычу на станцию. Аэростаты, погонявшиеся СГШ ( солнечно-газовый шар ) являлись основной единицей техники МЭС и представляли из себя автономные станции получения водорода. По крайней мере нужно было помнить об этих трёхста тоннах высоковзрывчатого газа над своими ушами, выполняя все операции. Самое простое, но неприятное что мог сделать пЫлот - ухитриться задеть шар струёй выхлопа. Получающийся огненный фейерверк в этом случае был исключительно красочен, а от аппаратов потом едва найдёшь оплавленные детали.

Ратыш набрал три тыщи и только тогда достал планшет, где было уцокнуто, куда двигаться. Навигацией приходилось заниматься постоянно, так как обычно СГШ толклись на высоте более шести тысяч метров, но там где их спускали к наземным станциям - там и поднимали, так что шансы встретить подарочек были наморду. При этом СГШ оснащались только пассивными радиоотражателями, и если не действовала аппаратура самолёта - были никак не обозначены. Днём не заметить огромные шары трудно, но в дымке или ночью - как раз цокнуть. Белкач нынче наблюдал штук пять, толкущихся на четырёх тысячах и выше - то ли нарисованные, то ли правда висят. Определив, какой из "пузырьков" ему нужен, Ратыш перевёл рычаг тяги на отметку МЭ ( максимальный экономичный ) и стал быстро набирать высоту. Само собой, кабина самолёта была герметична, вдобавок на грызе имелся почти скафандр на всякий случай, ибо таких перепадов давления тушка никак не выдержит.

- Толипятыйтолиседьмой, - лениво цокал диспетчер, - Как оно?

- Нулевой, цель слышу, иду на захват нормально. В остальном воздух хрурненький, облачка белые, - добавил от себя Ратыш.

Пылотам буксиров приходилось привыкать к столь вертикальным маневрам - без навыка пуха с два рассчитаешь, как лететь, когда надо попасть вверх на десять километров. Это Ратыш освоил. Однако после того как самолёт забрасывался резко на большую высоту, предстояла тонкая операция по стыковке с якорем. Набирая высоту, В-162 разгонялся до семисот кэмэчэ, и само собой на такой скорости влетать в петлю можно было только чисто поржать. Для того чтобы влетать медленно, на самолёте имелись три дополнительные турбины, установленные в крылья и под кабину; туда отводилась часть мощности основного двигателя, поток газа раскручивал турбины и они держали аппарат в воздухе независимо от его скорости. На самом деле едва держали, но этого хватало для того чтобы снизить скорость до 40 км\ч и уже таким образом ткнуться в якорные тросы. Следовало подлетать к якорю с запасом высоты, дабы можно было маневрировать - вверх на вентиляторах уже не поднимешься. От этого некоторое время самолёт летел носом прямо в шар, набитый водородом, постепенно сбрасывая скорость и переводя мощность на вентиляторы. Для перевода мощности имелись рычаги - две штуки, отдельно на крыльевые турбины и носовую. Ратыш включил радионавигацию, высветившую расстояние до якоря, и стал регулировать скорость, дабы выйти точно на позицию. Выкрашенная в серо-синее оболочка аэростата маячила перед глазами, но грызь сосредоточился на тросах... его стало относить в сторону от траэктории, так что белкач подруливал горизонтальным рулём. Уже в двухста метрах он слегка даванул ручку от себя, снизившись так чтобы попасть в тросы, и окончательно прицелился. Тросы мелькнули мимо кабины, послышался шелест металла... пуха с два, самолёт прошёл якорь мимо.

- Нулевой, у меня уши, - цокнул Ратыш, - Первая попытка мимо.

- Баклаан.

Белкач снова поддал тяги и ушёл на следующий разорот. Что за напух, подумал он, почему не закрылись замки? Слишком большая скорость? Они до шестидесяти закрываются. Может, просто сдохли?... А, дошло, цокнул себе грызь. Дело было в том что он подошёл к створу якоря слишком криво и одно крыло коснулось троса сильно ранее, чем второе; из-за этого электротехника не дала замкам закрыться. Это было сделано на тот случай если самолёт зацепит трос не как положено, а сбоку, одним крылом. Развернувшись, Ратыш повторил операцию, стараясь уже выравниваться пораньше. Почти шагом самолёт, задирая нос, вплыл между тросами, которые попали на направляющие на крыльях и поехали к замкам; Ратыш почувствовал, что машину уже сильно тормозит, потому как она поднимала якорь. Через секунду замки попали куда надо и с лязгом закрылись, остановив самолёт в воздухе. Теперь его нос держался силой вентилятора, а сзади он уже висел на тросах. Белкач спокойно удерживал машину в таком положении, пока автоматика подвела растяжки к передней части и лампочки засвидельствовали, что есть контакт. Теперь оставалось убедиться в этом и сбросить обороты. Убедиться следовало просто лично, выглянув из кабины - вот они, зацеплены, буэ. Иначе может выйти большущим боком. Окончательно убедившись, что самолёт повешен, белкач облегчённо вздохнул.

- Нулевой, я толипятыйтолиседьмой, цель схватил.

- Цок.

Помимо механических захватов, предстояло состыковать шланг с топливом, ибо собственных запасов В-162 не хватило бы, чтобы уволочь шар к станции. Это производилось автоматически, но также требовало внимания и осуществлялось под пристальным слухом и путём переключения тумблеров. Глядя в зеркало внутри кабины, Ратыш наблюдал за пристыковкой шланга. Хорошо пошёл. Теперь можно было сильно подрасслабиться, достать орехов и испить чаю: пока самолёт своим весом увлекал аэростат вниз, пройдёт минут десять, не меньше. В это время предстояло держать нужное направление и подрабатывать двигателем; а чтобы держать нужное, его следовало определить. Попасть на станцию не составляло никакейшего труда - две перпендикулярные полосы по километру, садись в любую точку. Сдесь уже подъёмная сила регулировалась насосами шара, выпускавшими газ из баллонов повышенного давления; слева на пульте были приборы управления этой погрызенью. Ратыш выводил значения в ноль к высоте двести метров, так чтобы подъёмная сила шара сравнялась с весом самолёта; теперь он маневрировал двигателем и турбинами, дабы в нужный момент подтащить самолёт и вместе с ним якорь шара к площадке. Надо зацокнуть что горизонтальную скорость шару придать было крайне сложно - он скорее дрейфовал по самому слабому ветерку. Ввиду этого следовало заводить его к посадке именно с подветренной стороны. Управлять громоздким аэростатом сложновато, в частности даже на полную тягу он не реагирует заметно; тем не менее, Ратыш уже знал, как разговаривать с этим моллюском. Проплывая над верхушками елового леса, стометровый шар медленно снижался, а затем пошёл вниз резче, когда внизу оказалось поле. Двигатель выл на полную катушку, сдвигая его к площадке и раскачивая самолёт на подвеске. Грызун уже видел стыковочные устройства, протянутые по бетонной площадке.

- Это толипятыйтолиседьмой. Прошу посадку.

- Это нулевой. Забирай посадку.

Самолёт усиленно потащил шар вниз, и чиркнул колёсами по бетону; Ратыш сбросил стыковочные тросы, каковые тут же попали на магниты и оказались зажаты в замках. Всю конструкцию ещё подёрнуло туда-сюда, пока шар успокаивал инерцию, и всё встало.

- Это толипятыйтолиседьмой, посадку окучил.

- Отлично, грызун-пуш, вылезай.

Экраны погасли, и грызь расхохотался, как и каждый раз когда они гасли. Он отстегнул ремни, открыл крышку и выбрался из кабины, подвешенной на штанги. Тирита, Речка и Марамак помотали ушами, ожидая его возвращения на скамейке. Ратыш подошёл к Хвойке, сидевшей за компом.

- Ну, грызун-пуш, вполне неплохо, - цокнула она, - Топлива сжёг на 14% больше оптимума, режим двигателя около 22% за оптимальным. Единственно, скорость касания площадки великовата.

- И пролёт мимо цели, - добавил Ратыш.

- Пролёт фигня, - фыркнула белка, - Главное методика, Ратыш. Следующий!

- Неплохие мешки! - цокнула Тирита, - Бодренько хапнул, Ратти.

- Ну, - устроил хвост рядом он, - Есть у кого поучиться.

- Это ладно, тут вот как, - почесала за ухом грызунья, - На полосу попасть как раз цокнуть. А вот как точно попасть на площадку авианосца? Кто-нибудь представляет?

- Неа, - помотала ушами Речка.

- Представлять может и, - цокнул Ратыш, - Но раз сажают, значит есть как это... методика?

- Логично, - согласились пуши.

После тренажёра группа тем же аврально-маршевым способом побежала к учебным корпусам, где предстояло выслушать уже просто-напросто теорию.

- А что вы думаете, грызо? - цокал на бегу Марамак, - По кораблю конечно бегать не обязательно, а если вдруг понадобится?

- Если понадобится, ты уже пуха с два убежишь, - хохотнула Тирита.

- Не, ну не обязательно это ПЫЩ, - уточнил Ратыш, - Цокнем, если вдруг срочняк какой.

- Да я не против, грызо, - белка подвысунула язык и помотала гривой.

В учебных корпусах, в сильно заставленных ящиками с ботвой кабинетах, проводились теоретические занятия а также частично - тренировки на компах. Помимо устройства реактивного самолёта как такового, пЫлоты должны были разбираться в устройстве стыковочных механизмов и аэростатов, каковые были немногих, но разных типов. Иначе к примеру Ратыш не смог бы сообразить, почему не закрылись замки, и повторил бы глупость. Собственно, учебная программа так и подразделялась на "Устройство ЛА в пользовании МЭС" и "Устройство аэростатов типа СГШ"; помимо этого была техника пилотирования, курс экономики, относящийся к теме, курс медицинских знаний, опять же прикладной, и так далее. Ратыш и Тирита всё время ходили вместе, как согрызуны... точнее, как буксир с шаром, проводили аналогию грызи.

- Это кто тут шар, напух?! - ухахатывался белкач, - Само ты шар!

Вообще ржач в училище стоял постоянный, и если не знать, то можно подумать что тут распивают или выкуривают что-то не то. На самом же деле просто пуши радовались компании друг друга ( что редко, но бывает ), и тому что они делают приятные и полезные, то бишь хрурные, вещи. В частности, периодически приходилось подметать корридоры от избытка шерсти, ибо когда в помещении толклось много грызунов, линяющие шкуры поставляли много серо-рыжего ворса. На самом деле, не только грызунов: сдесь же, возле училища, обитали барсуки, лисы, волки и много других зверьков, каковые по наступлению холодов не отказывались зайти подрыхнуть в комнаты. Белки пуховые зверьки, но минусовых температур надолго не уважают, так что помещения отапливались. Порой на парту грызей садились совы и куропатки, и начинали с клохтаньем прохаживатся туда-сюда. Им бросали на пол семечки и крошки, и птицо начинало тупо клевать.

Преподы немало потрудились, расцокивая метод точной посадки на выбранную площадку, конкретно - палубу авианосца. Делал это белкач Гуг, каковой сам налетал тысячи часов на этом самом В-162, пока не клюнул при посадке носом и получил некоторые повреждения организма, отчего решил с полётами подзавязать. Естественно, грызи просили поподробнее, как клюнул.

- Зачем вообще садиться на авианосец вплоскую?

- Нетрудно догадаЦЦо, грызо. К примеру если ты стартовал за шаром, а его почему-то отнесло дальше чем ты рассчитывал, за что зацепишься?

- Низачто.

- Вот. А фуела у тебя на пять минут, что делать? Садиться вплоскую. А тут ветер, напух. И туман до кучи, - Гуг поёжился, - Промахнулся, взял чересчур высоко, потом решил быстренько снизиться, опять промахнулся... цепанул хвостом... не своим, самолёта. Ну и потом дыщ носом, стойка сломалась и в крепление попала. Остановка с двухсот кэмэчэ до нуля за пол-секунды.

- Оо.

Сдешние грызи уже знали все, чем это чревато. Как для машины, так и для тушки - в этом случае только гибкие ремни и кресло спасают от серьёзных последствий. Даже частые посадки на аэрофинишёр, тобишь тормоз на палубе авианосца, чреваты для здоровья. При столь больших перегрузках могут возникнуть осложнения почти на любые внутренние органы, хотя в первую очередь страдает мозг и глаза. Гуг например ходил в электронных очках-усилителях, так как без них почти нипуха не видел.

Авианосцы и были теми самыми плавучими спиртзаводами, над которыми ухахатывались. Дело в том что СГШ дрейфовали в атмосфере совершенно свободно, ибо никак не привяжешь их надёжно на высоте семь километров. Следовательно, из-за перемены погоды шары могли оказываться где угодно, и ставить приёмные станции через каждые сто километров - припушнеешь. Авианесущие танкеры могли ловить добычу там, где её много, и сразу перегонять водород в полезное, как то спирт, бензин и прочие углеводороды. Надо зацокнуть что грызям 127й группы, как и всем прочим, сразу показали "их" авианосец, который ещё только строился в доках - стандартная посуда типа "Деревня". Так его погоняли за то, что сбоку была ВПП как улица, а рядом дома-надстройки. Авианесущий плавучий химзавод Љ29 погонялся "Брусника" и должен был быть готов через пол-года, то есть даже быстрее, чем туда допустили бы пЫлотов. В этом плане отцокивалась белка, ведшая экономику, о том что массуха это великое дело и построить сотню кораблей это лучше, чем три штуки.

В частности, на всех предприятиях МЭС использовались одни и те же В-162, а двигатель ТРД-4 применялся вообще везде в лёгкой реактивной авиации. Эти машины производились десятками тысяч, отчего стоимость их была вполне убогой, хотя это и не значило, что их не стоит беречь. Экономию и бережливость белки объясняли не желанием побольше набить карман ( да об этом вообще мало кто думал ! ), а соображениями сохранности Мира. Любая хозяйственная деятельность являлась возмущающим фактором, и чем меньше её, деятельности, будет, тем хрурнее. Следовательно, если бережно относиться к самолёту, это невыкопанная руда, несожжёное топливо и так далее. В частности именно по этой причине на двери кормовоза гордо стояли звёздочки.

К кормовозу Ратыш и Тирита возвращались периодически, так как требовалось доотработать свою разнарядку. Грызи были вполне довольны тем, как их кормят, так что и не возникало вопросов к тому, сколько двое нахалтурили. А нахалтурили они немало, хотя и меньше чем хотели. Например, Тирита стала печь пирожки и продавать вообще направо-налево; так как пирожки были в прямом смысле горячие, а с кухни разносился запах, в холодные зимние вечера они шли бодренько. Ратыш размешивал тесто и начинку, а белка, сидючи у плиты, лепила и пекла. Потом она таки бросила это баловство, наливала сразу протвинь, а уж потом резала огромный пирог на куски. По утрам машину нагружали сверх всякой меры, а назавтра на кормобазу привозили кучи пустых мешков.

- Вы нагружаете машину сверх меры, - даже заметил тамошний грызь, - А назавтра пустые мешки.

- Да, подловил, - заржал Ратыш, - И что такого?

- Ничего, просто странно так упираться.

- Ну, поскольку Дурь есть, - цокнула Тирита, - А вреда нет, то что? Правильно, хрурно.

- Тык не спорю. Но в таком режиме это может бочком выйти. А у вас триста литров газа в машине.

- О, тут уж неет, - помахал пальцем Ратыш, показав на нашивку на рукаве спецовки, - У нас скоро будет триста тонн газа в машине, так что всякие боковыходы исключены. Почти.

Немало ржача вызывал довольно стандартный случай, происходивший с завидной регулярностью: сев с утра за руль, Ратыш путал передачи на КПП и врубал заднюю, в результате чего въезжал бампером в мусорный бак, стоящий тут же. Иногда он вспоминал об этом, иногда успевал затормозить, но в этом месте бак оказался основательно промят.

- Что-ж ты фраер сдал назад? - подначивала белка, цитируя известную песенку, - Разгружая кирпичи, ты заехал прямо в сад! На, по морде получи!

- Хорош, а то сама будешь с утречка кататься, - предуцокнул белкач.

Белка каталась, но иногда - конечно, после освоения самолёта она никак не могла себе позволить не освоить автомобиль, тем более лёгонький и едва тянущий 60 кэмэчэ. По крайней мере, пирожки дали изрядное увеличение дохода, так что пуши ранее расквитались с экономическим планом и съездили в Лес, как в тиритовский, так и в ратышевский околоток. Несмотря на зиму, а частично и благодаря ей, грызи снова восхитилсь всем наличным великолепием, и ради расколбаса построили ледяной мост через речушку - не просто плотину, а именно мост, висевший над водой и проходимый для пушей. Заснеженные просторы, где недолго увидеть разнообразных зверьков и птиц, сверкающие в лучах солнца сугробы и валящие с неба огромные хлопья снега заставляли грызей радостно цокать и мотать ушами. Довольно часто высоко в атмосфере можно было увидеть те самые шары, медленно дрейфующие по ветру - их было не очень-то видно из-за окраски, зато на закате или восходе они давали исключительно красивое зрелище, так как освещались солнцем ещё до того, как оно появлялось над горизонтом. С тёмной ещё земли зверьки смотрели ввысь, где сверкали эти сферические штуки, похожие то на луны, то на странные цветы. Из этих цветочков вырастал и свет в гнёздах грызей, и отопление городов, и взмывающие вверх могучие космические ракеты.

...

Бетонная полоса всё быстрее прокручивалась под нос самолёта, машина начала подпрыгивать на колёсах, раздался характерный дребезг, свидетельствовавший о 270 км\ч. Тирита перевела рычаг закрылок и подала на себя основную ручку управления, по науке называвшуюся РУД. Самолёт приподнялся и начал набирать высоту; белка нажала кнопку уборки шасси. Вот тут она почувствовала несильный, но заметный толчок, отчего машину качнуло влево. Тирита прекрасно понимала, что просто так качнуть машину на скорости триста кэмэчэ не может, ибо инерции допуха. Она пробежала взглядом по приборам - вроде всё годно. Продолжая набор высоты, грызунья щёлкнула по клавиатуре компа, вызывая данные датчиков. "Отсутствует контакт с тормозными колодками правой стойки шасси. отсутствует контакт с посадочным фонарём правой стойки шасси. отсутствует..." Дальше читать было малополезно, так как вывод наклёвывался сам собой - отсутствует вся стойка, напух.

- Шестой, - цокнула Тирита, - Я ноль-сто третья. У меня какой-то косяк с шасси.

- Ноль-сто третья, это шестой... Спокойно, ноль-сто третья. У тебя отвалилась правая стойка, полностью. И да, ты в воздухе, а не на тренажёре.

Тирита нисколько не взволновалась, а просто приняла это к сведению.

- Индикатор показывает что крышки ниш закрыты.

- Они и закрыты. Но можешь поверить мне, стойка валяется на полосе. Чтоб их тридцать три раза.

- Что рекомендуешь делать?

- Садись на тормозную полосу на турбинах.

- А если использовать шар? - осенило Тириту, - Так мне эта стойка будет не особо нужна.

- Логично. Сейчас постараюсь найти тебе шар, белка-пуш. Продолжай набор высоты... Пятисотый! Немедленно отставить стыковку с целью!

- Поч?

- Поверь нацок, так надо. Возвращайся на базу, грызо. Ноль-сто третья. Курс сто семь, высота семь-триста, расстояие двадцать пять.

- Поняла, шестой, - кивнула Тирита, разворачиваясь на указанный курс.

Топливо-хронометр показывал ей, что туда дотянуть вполне можно. А раз так, так пуха ли, цокнула себе белка, прибавляя тяги. Серебристый самолётик забирался всё выше и выше, пока перед ним не выросла громада шара. Грызунья выровняла заход и сбрасывая скорость, точно повесила машину на якорь. Сотворив сие, Тирита стала проводить обычную операцию по заводке шара на стыковочную площадку. Так действительно можно было легко обойтись без стойки, так как аппарат держался на аэростате. Грызунья завела связку куда положено, выпустила оставшиеся колёса и когда якорь оказался закреплён за землю, могла спокойно вздохнуть. Шар по-прежнему не давал самолёту упасть - чтобы отцепить тросы, следовало задействовать уже другую процедуру. Подъехавшие ремонтники за пять минут вкрутили недостающую стойку, дабы освободить самолёт, а Тирите грызи сообщили, что она мозг.

- Ни царапины на аппарате, Тира! - заметил Ратыш, - А если бы ты садилась на песок, это уйй.

- Да, но это повезло что шар был, - цокнула она.

- Неудивительно, ведь сначала не повезло, что стойка упала.

Это действительно было довольно редким случаем, и хотя происшествие натурально прошло без единой царапины, оно было тщательно запротоколировано и расследовано. Взрывоопасность была просто наморду - стойка могла отвалиться не на взлёте, а при посадке, в последний момент, что имело бы куда более серьёзные последствия. Либо же диспетчер мог не быть столь внимательным и не увидеть, что деталь попала на полосу... В любом случае, следовало доподлинно выяснить, в чём. К выяснению были привлечены и грызи из группы, дабы они заодно производили самонатаскивание и слушали, как не надо делать. Все курсанты привлекались к ремонтно-обслуживательным работам в ангарах, так что знали эту кухню, а кроме того именно кто-то из них мог лично накосячить со стойкой. Кто именно, в общем выяснить нетрудно по журналу, но стояла задача вовсе не найти крайнего, а разобраться в природе косяка. Воизбежание рецидивов, как выражались.

Начали с того что осмотрели, в каком месте отвалилась стойка - как оказалось, по аммортизаторам. Одна половина оных осталась сверху, другая вместе с колесом полетела на землю. Впринципе, аммортизаторы были неразъёмные и имели нарочно прикрученные шайбы, препядствовавшие тому что случилось. Это вызвало некоторый подъём хохолков.

- Это вызывает некоторый подъём хохолков, - цокнул Ратыш.

- Поч? - пожала плечами Тирита.

- Потому что это значит, косяк не наших ремонтников, а изготовителя детали. У нас знаешь ещё никто не занимался разборкой и сборкой аммортизаторов.

- Да, но свой косяк мы могли бы устранить, а так получается пуха с два.

- Ну не цокни. Тем грызо тоже не хочется, чтобы их аммортюки разваливались.

- Мы ещё не знаем точно, поч он развалился, - заметила белка.

- Может, не так взлетала? - подначила Речка.

- Угу. Пробани повторить, отдам хвост.

- Да не, - махнул ухом Ратыш, пялясь на лежащий на верстаке кусок стали, - Что-то с аммортюком. Надо только выяснить, что.

- Ну, смотри, - цокнул Марамак, показывая пальцем, - Шайба должна быть тут. Слышишь, резьба сорвана напух.

- А где сама шайба?

- Улетела, наверное.

- Пуха с два. Пошли искать, далеко она не улетит.

Запахнув спецовки от морозца, белки в количестве четырёх пушей вывалили на ВПП, убедившись у диспетчера что стартов пока не будет. Правда, их тут же шуганул садящийся транспортник, так что пришлось отбегать и прятаться в снег.

- Твоего пня! - крикнул Ратыш к башне.

- Вы спрашивали про старты, гага... - ответили из башни через мегафон.

Как бы там ни было, для поиска достали в инструменталке металлодетектор, и обшаривали местность им, пронося длинный провод над снегом. Через час это дало результаты, и Тирита выкопала из сугроба эту самую шайбу, отлетевшую от её же самолёта два дня назад.

- Опушнеть, - цокнула она, разглядывая помятую стальную баранку, - Вот и вся причина.

- Да причина, она всегда такая, - сумничал Ратыш.

С шайбой все вещдоки оказались на месте, так что оставалось только всего ничего, понять почему её сорвало с надёжной резьбы на трубе аммортизатора. Таких изделий были выпущены сотни тысяч, и никакой грызун не мог цокнуть, что видел срыв этой самой резьбы.

- Может, тупо брак? - предположила Тирита.

- Услышь сие, - показал малюсенькую железячку Ратыш, - Ы?

- Кернышек из сплава твёрдости 700? Хочешь проверить закалку детали?

- Мнэ, грызо, - почесал за ухом Марамак, - Это у нас чисто междусобойчик, а так эти детали ещё исследовать будут Где Положено. Может, не стоит их кернышками тыкать?

- Стоит, - фыркнул Ратыш, - Дабы они потом не ломали голову, напишем акт.

- Чивоо напишем?!

- Зырьте, - белкач взял из ближайшего шкафа листок бумаги и карандаш, - Пишем: "Акт о проведении, напух, замера твёрдости материала детали методом вдавливания." И так далее.

- "Напух" обязательно? - хихикнула Тирита.

- Нет. Это вообще необязательно, если хочешь чтобы к тебе приехали в лес, схватили за уши и уволокли объяснять, кто и чем сделал выбоину в детали.

- Умно, - повела ушами Речка.

- Струбцину! - возвестил Ратыш.

Струбцина одевалась на исследуемый образец, в неё вставлялся керн, после чего оттягивалась пружина и спускалась; керн ударял в деталь с определённой силой. По глубине получившейся выбоины судили о твёрдости материала.

- Ну и сколько там? - цокнула Тирита.

- Нисколько, - фыркнул Ратыш, - Меньше чем берёт микрометр. А берёт он десятые доли мэмэ.

- Ну, кажется всё ясно? Перезакалённая труба, сломалась напух.

- А кто знает, сколько там должно быть твёрдости?

- Оно знает, - помахала "Инструкцией" Тирита.

Изучив технологические данные, грызи выяснили очевидное, а именно то что труба аммортизатора никак не должна быть закалена до 600 единиц. Сдесь следует уцокнуть, что твёрдость и прочность разные вещи. Как показывал препод по материаловедению, кусок стекла гораздо твёрже, чем дерева. Однако стекло не выдерживает удара молотка, а дерево - запросто.

- Мы расслушали истину! - забегала туда-сюда Речка, мотая ушами.

- Погодите, - махнул Ратыш, - Весьма маловероятно, что так перекалили на заводе.

- А где тогда?!

- А, вот это и стоит расслушать. Где он мог перекалиться?

- Сталь, легированная вот этим, этим и этим, - ткнула когтем в бумагу Тирита, - Почти две тыщи градусов плавление. Где напух она могла разогреться до двух тыщ?

Ратыш внимательно осмотрел лежащий на верстаке кусок аммортизатора, а именно обратил внимание на краску. Само собой, это была весьма устойчивая краска, ибо она защищала деталь от ржавчины, так как это был не дюраль и не нержавейка. Белкач провёл пальцем по краске от низа, где труба крепилась к колесу, к верху, где и была шайба.

- Слышите? - повёл он ушами.

- Нет.

- Послушайте получше.

- А. Кажется, краска подгорела на этом конце, - цокнула Тирита, - Но она не могла выдержать две тыщи градусов.

Ратыш открыл технологическую книгу и показал когтем строчку.

- Сколько?

- Три с полтинной...

- Вот. Не стоит нацок верить, что краска не может столько выдержать.

- И что из этого?

- Из этого факт, что после выхода с завода деталь одной частью нагревалась до крайне высоких температур... - Ратыша осенило и он заглянул внутрь, на чистый от краски металл, - А точнее, в районе полутора тысяч градусов.

- А это ты как узнал?! - припушнела Речка.

- Надо иногда запоминать, что слушаешь, - цокнул тот, - Цвет побежалости.

- Какой жалости?

- Побе. Теперь садись и пиши: по цвету окисной плёнки на внутренней поверхности детали установлено, что верхняя часть трубы подвергалась нагреву предположительно до полутора тысяч градусов. Подгорание краски свидетельствует о том что нагрев имел место после покраски детали на заводе... записала?

- Так точно, следователь-пуш.

- Я тем дам следователя. Так, дальше, - Ратыш вкорячил струбцину на другой конец детали и щёлкнул пружиной, - Пиши акт. По результату замера твёрдость другой части детали составляет 300 единиц.

- Что теперь, грызо мне-жмут-уши?

- Хмм... К самолёту, - цокнул тот.

Самолёт, тот самый с бортовым номером 3460, стоял недалеко в ангаре; по случаю происшествия его пока не подвергали капремонту, до полного осмотра. Белкам не стоило больших трудов определить, где старые детали, а где вкоряченная ремонтниками временная подпорка. Четверо уселись на корточки под открытой нишей шасси, подсвечивая туда фонарём.

- Из-за чего вообще может нагреться? - цокал Ратыш, который действительно чувствовал вдохновение как следует подумать, - От трения. Мимо дупла, нечему тут тереться. От электрического тока. Так, посмотрим на проводку.

Идея оказалась хорошей, но неправильной - вся проводка, имевшаяся в нише, была совершенно цела и нигде не давала тока туда, куда не следует. Грызи даже включили электропитание для проверки ( о чём, опять таки, написали документ ). После пары часов замеров они смогли достоверно цокнуть, что проводка годная.

- Есть ещё двигун, - показала на сопло Тирита, - И газы из него.

- Газы газами, но они не могут греться так сильно, - заметил Марамак, - И если бы они грели нутри самолёта на полторы тыщи, он бы расплавился.

- Придётся запустить двигло, - цокнул Ратыш.

- Ратти, тебе не кажется что это чересчур?!

- Буууэ! - отмахнулся Ратти, направляясь к дежурному ангара.

После немалых цоков договорённость была достигнута, ещё один документ написан ( пачечка уже собралась порядочная ), на топливный насос завели шланг из канистры и дали старт. Запускать ТРД в ангаре казалось сущим убийством, но на малых оборотах - сошло. Не обращая внимания на грохот и поднявшийся ветер, Ратыш внимательно наблюдал за нишей - казалось, ничего там не происходит. Настырный грызун сунул ручку швабры на место аммортизатора, и тут же от неё потянуло дымом. Деревянная ручка начала обугливаться на глазах!

- Каково? - показал вещдок Ратыш, когда двигун выключили.

- Ы, - помотали головами остальные.

- Слушаем дальше...

Дальше грызун взялся за инструмент и отвернул панель, скрывавшую внутренности крыла со стороны ниши шасси. Эта тонкая дюралевая сетка была определённо проплавлена, но из-за сетчатости этого не сразу заметишь. Речка зажмурилась и отдала вести хронику Тирите. За сеткой, никуда не деться, проходила толстая и довольно массивная труба - газоотвод от двигателя к турбинам вертикальной тяги. Пристально расслушивая сварной шов, Ратыш сначала ковырял его отвёрткой, потом шилом, и таки зацепил трещинку, практически не различимую глазом.

- Механизм понятен?

- Нет, - уверенно цокнули грызи.

- Подробно, - вздохнул Ратыш, - Это трещина. Вокруг воздух. Когда крышки ниш открываются, эта трещинка создаёт натуральный сварочный факел, который направлен аккурат по шайбе. Так она разогревается до искомых полутора тысяч.

- Допустим, - согласилась Тирита, - А как она быстро остывает?

- Этого придумать не могу. Но, знаешь, если мы имеем факел из горючей смеси, направленный на сломавшуюся деталь, значит почему она сломалась?

- Чей косяк? - цокнула Речка.

- Сварщиков. Хотя не факт...

- Дыых, - зажурилась Тирита, - Эдак он и топливный баллон мог прожечь.

- Не, все эти швы в другой плоскости, как раз поэтому.

На следующий день общими усилиями выяснили даже то, почему могла образоваться трещина - турбина вибрировала аккурат за чуть-чуть до того, как сработает датчик вибрации. В любом случае, косяк был признан редким технологическим, возникшим вероятно не по вине сварщиков; к сварке вообще относились довольно недоверчиво и удивлялись, как она что-то держит. Вдобавок через некоторое время авиационные специалисты, повторившие осмотр самолёта, пришли к тем же выводам, что и грызи...

- Специалисты, - фыркнула Тирита, - А мы кто, клоуны?

- Мы конечно клоуны, но другого жанра, - пояснил Ратыш, - Это не наши мешки, расследовать такие происшествия. Разобрались, хрурненько.

- Наихрурнейше, - поправила белка.

...

Тренировки работы с авианосцем проводились чуть подальше, на другом аэродроме, каковой был сделан так, чтобы имитировать палубу корабля. Заодно это была рабочая приёмная станция для СГШ, так что практически каждый "боевой" вылет ознаменовывался притаскиванием очередных сотен тонн газа; так как шаров в этих широтах вообще было немного ( а больше всего их было у экватора ), большая часть грызей тренировалась на тренажёрах ( логично ). ВПП "авианосца" была поднята на пять метров от земли, так что грохнуться оттуда мало не покажется; сбоку торчали все те же надстройки, что и на "Бруснике"; они были сварены просто из листов железа, и в них устраивали всякую барахолку. В частности, там делали бытовые насосы из топливонасосов самолётов, каковые уже ну никак не тянули прямую функцию. Ратыш и Тирита попали на разнарядку покраски этих самых сараев, изображавших надстройки корабля; правда, красили отнюдь не валиком. Краску лили под струю двигуна, каковая выбрасывала её на десятки метров. Чтобы фонтан, пролетающий мимо, не красил поле, с другой стороны стоял ещё один двигун, дувший вверх; таким образом дождь из краски по дуге возвращался на крышу сараев. Эту операцию было долго готовить, но быстро осуществлять - пять минут грохота и риска подорваться, и сделано. Теперь, заводя на стыковку очередной "пузырь", пуши могли любоваться делом своих лап и довольно цокать. Марамак предложил размалевать стены от души - мордами, окнами и так далее, но это прокатили так как требовалась предельная реалистичность. Никто не цокал, что авианосец будет выкрашен в штатный цвет, но наверняка рисунки не совпадут.

От стыковочных рельс на площадке, каковая находилась на корме корабля, шары за якорь утягивало подальше, на высокие фермы, где они некоторое время висели, сливая газ. После этого происходило "ЩЁЛК!" и аэростат довольно быстро взмывал в небо, на свою родную высоту в семь и более тысяч. Такая же система имелась на всех авианосцах, так что её тоже следовало запоминать. Практически одновременно с тренировками на станции грызи получали подгруз на уши о теории. Как нетрудно было догадаться, авианосец ловил шары, дрейфующие по ветру на него, отправляя буксиры навстречу им; так было гораздо легче попасть на площадку. Дело в том что несмотря на мощь двигателя, В-162 не мог двигать огромный СГШ против сильного ветра, и если в таких условиях промазывал мимо площадки - досвиданья газ. Такому баклану предстояло набрать высоту, отцепиться от шара и вернуться на корабль или к другому шару.

Что же касается привода аэростата на нужную точку, для этого существовала как методика, так и некоторые дополнительные радиотехнические приспособления, позволявшие гораздо лучше ориентироваться, а также выполнять стыковку при полном отсутствии видимости. Учитывая условия погоды в море, отсутствие могло случаться часто и надолго. Впрочем, нулевой видимости в полном смысле слова сдесь быть не могло, так как аппарат заходил на посадку на небольшой относительно скорости и даже сквозь самый сильный туман пЫлот не мог не увидеть мощные огни на палубе. Комповый симулятор давал отличную возможность испытать эти явления заранее, чем и пользовались на полную катушенцию. Надо цокнуть что в таких условиях даже опытные лётчики могли допустить косяк, как это сделал в своё время Гуг, так что грызи подходили к этому с большим вниманием. Единственное, чего не могли себя заставить делать ни Ратыш, ни Тирита - так это гонять авиасимулятор на компе в свободное время. Теперь им хватало полётов по самые уши, так что видеть знакомые приборы ещё и на экране они не желали.

- А мы долбимся, - пожала плечами Речка.

- Кто бы сомневался! - заржал Ратыш.

- Я имела ввиду в симулятор, - уточнила белка, - ИР-21, новая версия. Оч хрурно!

- Пщщ, - фыркнула Тирита, - ИР это ракетный истребитель? Вот чего я не могу понять, так это зачем нам эта погрызень, сбивающая самолёты.

- Затем же зачем вообще вооружённые силы, - цокнул Ратыш, - Охранять Мир.

- От кого.

- Хотя бы от тех тупиц из Фухянции, - напомнил белкач, - Помнишь эту бузу?

- А, да. Они сделали у себя обязательным получение паспортов и образование.

- Ну вот, белка-пуш. Им пригрозили, что если не будет разговора - будет битьё. И поскольку у нас было чем бить, разговор состоялся, а так кто знает. Теперь ясно?

- Примерно. Но мне кажется, это всё же переходит границы разумного, - призналась Тирита.

- Тогда придётся тебе услышать всё это подробно, чтоб не казалось, - предуцокнул Ратыш.

Хотя белка вяло сопротивлялась, на её уши было вылито положение дел с боевыми самолётами, а точнее истребителями. Согласно рабочей доктрине, истребители должны были выполнять роль наводчиков ракет, и лишь в крайнем случае - таскать ракеты лично. Из-за этого на ИР-21, массовом истребителе ВВС, было полторы тонны радарного оборудования и триста килограммов оружия. Зато наводить ракеты он умел как вперёд, так и назад, что сильно повышало эффективность против воздушных целей. Таким образом радар - штука которую проще всего обнаружить - оказывался на маневренной платформе, а ПУ ракет оставались незамеченными. Практика цокала, что невооружённые самолёты куда лучше уходят от ракет, чем отяжелённые оружием.

На самом деле о военных самолётах упоминали и преподы, ведшие вцокивание. Ведь в проэкты авианосцев изначально закладывалась возможность их милитаризации: достаточно посадить на палубу ИР-21 вместо штатных В-162, и плавучий спиртзавод превратится в не ахти какой, но авианосец. Учитывая же большое количество таких кораблей, все вместе они могли быть преобразованы в весьма внушительную боевую силу. Предназначения этой программы назвались разные, от запугивания внутренних хулиганов до отражения гипотетической атаки пришельцев. Поскольку о внебеличьем разуме ничего не было известно, никак нельзя было списывать его со счетов. По этой причине звенья двухмоторных ИР то и дело появлялись на базах МЭС и как и все прочие, производили самонатаскивание.

Впрочем, у пушей было передостаточно возни по профильной теме, чтобы ещё лезть в другие. Например, помимо основной модификации В-162, имелись ещё некоторые, каковые следовало знать и уметь их гонять по воздуху. В-167 был "горбатой" версией того же самолёта, горб на спине скрывал второй точно такой же двигатель ТРД-4, как и на всех остальных В. Второй двигун, стоящий над первым, был вовсе не для увеличения тяги, а для выжимки ресурса. Двигло, установленное внизу, было обычное, а сверху стоял восстановленный капремонтом ТРД с выработанным ресурсом. Этот эрзац-двигатель мог при желании отказать в любой момент, а также загореться и взорваться, но это никого не грызло, так как самолёт на это и рассчитывался. Если учесть что из эрзац-движков в среднем можно было выжать ещё 45% ресурса, то Жаба встала стеной и все попытки доказать, что так нельзя, проваливались. Тем более В-167 подтвердил свою надёжность - в эрзац-двигуне можно было взорвать 10 кило тротилла без разрушения конструкции самолёта. Единственное, эти мусоролёты, как их называли, старались гонять над морем воизбежание возможного выпадения обломков.

Для пушей изучение этого аппарата проходило спокойно и заключалось на 90% в привыкании к меньшей тяговооружённости - ведь основной двигатель запускали на пару процентов мощности, и он только отягощал самолёт. Не запускать его было чревато падением, ведь эрзацный мог отключиться в любой момент. Если же всё сделать правильно, его отключение ровным счётом ничем не грозило, автоматика сама уравнивала тягу "здоровым" двигателем. А изучать мусоролёт стоило, так как в штате авианосца предполагалось по одному таковому на каждые 3 штуки В-162.

- Вот вам ваши ИР, ракеты и прочая погрызень, - фыркнула Тирита, - Тут заведомо летаешь на бомбе, которая неизбежно взорвётся!

- Да, получается так, - удивился Ратыш, - Но тебе же оцокивали статистику, взрыв это редкость. Чаще всего ломается турбина и превращает остальные крыльчатки в кучу металлолома.

- С другой стороны иногда они ухитряются проработать дольше ресурсного, - почесала ухи белка.

- С третьей стороны он жжот в два раза больше топлива.

- Ну, чего-чего а топлива у нас навалом, буэ.

Даже на тренировках, где постоянно можно было создавать учебно-аварийные ситуации и развлекаться по другому, уже чувствовалась зацикленность: взлёт-стыковка-посадка-повторить. Это не особо приятное ощущение как лапой снимало, когда грызь смотрел на счётчик стравленного с шара газа и видел там тонны, тонны оного! Под уши, как солнечный свет под ветви ёлки, проникало благостное сознание, что одним 20-минутным махом лёгонький самолётишко вбухивал в танки корабля по 500 тонн ценного химического сырья! Конечно, вбухивал не сам по себе, ведь СГШ следовало ещё где-то построить и выпустить на выпас в атмосферу, но всё же. При авральной работе количество газа, скачанное за сутки, могло достигать десятков тысяч тонн на каждый буксир. И соответственно, пуши именно к такому положению дел и стремились. Немного попридержать гусей заставил тот факт, что система "Брусники" на такенный поток не рассчитана. Сливаемый с шаров газ попадал в сферическую цистерну среднего давления, в каковую его можно упихать много, но не слишком; оттуда он расходовался на вращение мощнейшей циклонной установки, извлекавшей СО2 из атмосферного воздуха, и непосредственно на химическое производство. Хотя КПД всей системы, от захвата газа до слива продукта в танки, никак не был выше 25%, обилие исходного сырья обеспечивало непрерывное валовое наполнение запасников. Собственно корабль на 70% занимали именно эти запасники, пять огромных трюмов-танков. Соразмерно проекту, на "Бруснику" устанавливалось оборудование выгонки этилового спирта. Он был нужен как химическое сырьё и мог быть элементарно сожжён в качестве топлива; авианосец тащил четыреста тысяч тонн этого продукта. Откровенно цокая, грызи предпочли бы бензиновый танкер, ибо спирт как уже уцокивалось имел очень резкий запах; впрочем была и ружа, бензиновая вонь хоть и не вызывала такого раздражения, зато дольше не выветривалась.

Пушей же ждали ещё испытания, а именно катапультирование. Все В-162 и прочие В были оснащены катапультными креслами ( или, как послушать, кресельными катапультами ), теми же самыми что стояли на современных боевых самолётах. Достаточно было сдёрнуть рычаг, и пиропатроны срывали фонарь кабины, а затем из неё выбрасывало кресло с пилотом. По некоторым соображениям парашют был не за спиной пЫлота, а в кресле ( считали, что так его не удастся неправильно одеть или использовать ). К креслу крепились подножки, на которые стоило поставить ноги воизбежание их поломки при посадке; кроме того, валиться с парашютом на лес гораздо сподлапнее в кресле, а поскольку леса было море, то и. Парашют срабатывал автоматически, но им можно было подруливать, натягивая стропы с нужной стороны; всё это расцокивали грызям соответствующие инструкторы. Более того, после расцоков их погрузили напух в вертолёт и выбросили над полем с тысячи метров. Раждак, Тирита и все прочие смогли воочию услышать, что приземляться не так-то просто, особенно под ветром. Двое грызей из отряда поломали лапы и были отправлены в санчасть, подтверждая сие. Как раз во время этих тренировок Речка задумалась над тем, чтобы назвать отряд более интересно, чем "127". Кто-то предложил фразу "Лови топливо, пух!", так что название сформулировали как "Лотопух". В качестве эмблемы подразделения отцокивалось много вариантов, но как самый безумный был выбран цыплёнок с тремя лапами.

- С какого перепуха?!

- Ну вроде как из-за трёх стоек шасси, да, - цокнула Тирита, рисуя цыплока на спецовку.

- А так вообще просто по произвольчику, - добавил Ратыш, делая то же самое.

Таким образом, отряд в составе трёх десятков пЫлотов был теперь с собственным наименованием. Это в некоторой степени укрепляло Дурь, поддерживало и обеспечивало. Правда, мало помогало избежать синяков и ссадин при не особо удачных посадках с парашютом. Вдобавок требовалось с первой попытки не утонуть, когда плюхнешься в воду, причём на порядочные волны. Для этого рекомендовалось отстегнуть парашют немедленно после касания воды, дабы он упал в сторону, а не на уши. Проверку выплываемости проводили в бассейне, где качающаяся секция создавала эти самые волны. Тирита пордочно нахлебалась воды, пока выбиралась из-под парашюта; к тому же мало грызей были привычны к воде в смысле плавать в ней, и намокший пух мог сослужить плохую службу. Испытание на волнах кстати было более для самих пушей, так как никто не собирался запрещать работать пЫлоту, который не прошёл их. Ибо после того как тот катапультируется, дальше уже только его мешки, эт-самое.

Последним пунктом в этом ряду стояло именно катапультирование. Понятное дело, что проводить его следовало в натуре, а не на тренажёре; не менее понятно, что для этого использовались не обычные самолёты, ибо там катапультирование - последняя попытка спасти пЫлота, но не самолёт. Реактивные двигатели катапульты прожигали кабину и обшивку, а фонарь не подлежал восстановлениюю в принципе, так как срывался пиропатронами. Для пробного отстрела использовалось другое катапультное кресло, установленное в другой самолёт, так называемый СПК ( самолёт пробного катапультирования, хотя чаще расшифровывали "совсем паникуют куры" ). Это был почти тот же У-16, зверски похожий на многие другие У и В, но с кабиной на пятерых, под каждым из коих стояла катапульта. Фонарь, естественно, не взрывался, но открывался с подобающим ударом по ушам.

- Всё будет полностью как в натуре, - цокала Хвойка, пока грызи залазили в гермокостюмы, - Поскольку дело не особо безопасное, ограничимся одним разом. Выброс производится на высоте сорок метров из накренённой кабины, дабы имитировать наиболее критичную ситуацию.

- Оо, шелуха! - зажмурилась Речка, - Сорок метров!

- Плюс двадцать от пинка под хвост, - заметил Ратыш, - Итого шестьдесят.

- Тебе это должно быть без разницы, - цокнула Тирита, завязывая ремешки шлема, - Ты груз.

- Главное чтобы не дохлый груз, - фыркнула Речка.

- Я не считаю, что это главное.

- Да, мы знаем, - улыбнулся Ратыш, - И во многом поддерживаем.

- Хвосты в машину!

Четверо грызей заняли места, один за другим в затылок, и закрыли фонари - они сдесь были с мощными гидравлическими штангами, так что закрывались не влапную, как везде, а кнопкой. Серая белка Лайса, из их же отряда, устроилась на самом переднем, пилотском месте.

- Сдесь главное что? - цокнула она по внутренней связи, - Не тупить, так чтобы в самолёте остался хотя бы один грызь.

- А что, было? - захохотали пуши.

- Не знаю достоверно, но легенда ходит, что было.

Самолёт вырулил на ВПП и сходу взяв разбег, поднялся в воздух. Движение сдесь достаточно оживлённое, но никто не летает на малой высоте, чем и пользовалась Лайса, направившись к полигону.

- А эть какой полигон? - цокнула Тирита.

- Октаэдр, - прихрюкнул Ратыш, - Восьмой бишь.

- Упхх. Всё там в соснах, аки во мху.

- А какой смысл на чистое поле сбрасывать, белушко.

- Сейчас и увидим, какой.

СПК с порядочной шибкостью пролетел над холмами и снизился, чуть не состригая верхушки сосен; из всех грызей только Лайса уверенно освоила в своё время полёты на низкой высоте.

- Первый товьсь!

- Который из нас первый?

- У кого лампа зелёная горит, тот и. Тов?

- Тов.

- Пшол!

Марамак дёрнул рычаг, и самолёт содрагнулся от резкого удара; по стёклам вжикнуло пламя... звук закрывающейся крышки возвестил, что всё уже сделано. Лайса убедилась, что сзади болтается купол парашюта, и снова наклонила самолёт на крыло.

- Второй товьсь!... Пшол!

Ратыш старался этого не слушать, так как нервирует. Впрочем, подумал он, катапультируются в том случае, если к примеру у семоля оторвало крыло и он штопором лопатит к земле - тоже понервируешься. Так что всё в порядке ве...

- Третий товься! Пшол!

Увидев зелёную лампу и почувствовав наклон, белкач нагнулся и с силой дёрнул рычаг. Ему показалось, что он точно пробьёт фонарь ушами, но сбоку бахнуло, обдало дымом и искрами, и через секунду он уже был вне самолёта, отлетая от него по весьма сложной баллистической дуге. Он успел прочувствовать грохот ракетного движка, перегрузку и вибрацию уже после того, как они исчезли - всё происходило слишком быстро. Сверху хлопнуло, и кресло заболталось под куполом, быстро останавливаясь и теряя скорость. Однако и запас высоты был только на то, чтобы схватиться за ручки и убрать ноги - спустя две-три секунды кресло врезалось в крону сосны, пропахало сквозь ветки и повисло возле ствола на стропах. Ратыш некоторое время приходил в себя, после чего вспомнил инструкции и отстегнул ремни, придерживаясь за ветку; так белка оказалась на дереве, ну а дальнейшее практиковалось миллионы лет до этого. Прикинув, далеко ли упала Тирита, белкач решил пойти найти её, прежде чем снимать оборудование с дерева. Это отняло у него не более десяти минут - в прозрачном сосновом лесу белки издали увидели друг друга. Тирита тоже успешно плюхнулась, и даже кресло не застряло в ветках.

- Вполне терпимо, - цокнула она, - Хотя чисто поржать я бы это не повторяла.

- Пожалуй да, - согласился грызь.

Пока же они слазали на сосну и отцепили парашют, по просеке подъехал грузовик, собиравший десант. Как выяснили, Марамак ухитрился таки сильно разбить нос, так что отправился в санчасть к ноголомщикам; впрочем как уверяли, ничего серьёзного. Остальным же предстояло уложить парашюты обратно в сумки под присмотром знающих пушей, упаковать всё обратно в кресла и установить их в самолёт! На всё про всё ушёл почти день времени, но ради такого пролёта стоило.

- СПК видели? - зацокнул препод на следующий день, - Так что можно сделать на его базе?

- Транспортничек, дабы в случае нужды летать с корабля, - быстро ответили грызи.

- Забирайте, - показал схему грызь.

Оказалось, точно так же работали мозги грызей в КБ, и транспортничек на 5 мест уже давно существовал. УТ-17 также следовало освоить пЫлотам, ибо таковой был записан в штатное оснащение авианосца. Кпримеру, если потребуется особо горячая медицина, чтобы можно было срочно доставить тушки в ближайший аэропорт и оттуда куда угодно. Надо уцокнуть что посадка УТ-17 на авианосец была куда сложнее, чем В-162, ведь его на турбинах не подвесишь, и садиться приходится на скорости 250, а не просто 50. К тому же сильно удлинённый самолёт имел посредственную ( кто-то цокал, что мягко цокнуто ) управляемость и сидючи в нём, следовало постоянно быть настороже. Разбить его на симуляторе - раз цокнуть.

Что касается технической стороны вопроса, то после изучения многих материалов у грызей возникал вопрос, кто делал двигатель ТРД-4, каковой был установлен на 24 типа серийных самолётов и выпускался в количестве сотен тысяч штук в год. Из-за этого была специальная книжечка, называвшаяся "Кто делал ТРД-4, вот они." Двигатель постоянно модернизировался и имел несколько модификаций, но все они оставались взаимозаменяемыми и сохраняли унификацию, приносившую горы пользы. "Унификация приносит горы пользы" - гласила надпись на стене кабинета; под ней ещё была куча надписей, оставленных позже.

В инструкциях же, составленных для причастных пушей, были надписи снова про самолёт-истребитель. Предполагалось, что на всякий гипотетический случай надобности что-либо разрушить, на авианосце должен иметься в резерве хотя бы один ИР-21 с запасом вооружения. Если уж цокать прямо ( а так и цокали ), то придумать этот самый случай было крайне трудно. Единственное реальное, что могло случиться - это необходимость сбить вышедший из строя аэростат, каковой несёт на город, к примеру. Выпадение с небы пятиста тонн водорода - не самое приятное для любого места, и грохни такая хлопушка в лес - пожарище обеспечено даже при ливнях. Из-за этого СГШ были оснащены устройствами самоподрыва, срабатывающими от определённого радиокода, однако и они могли по какой-то причине не сработать. Без военного же самолёта на борту аианосец был совершенно не способен повлиять на такие ситуации; с ним - как раз цокнуть, под крыло ИР подвешивалась 22-мм скорострельная пушка, способная оперативно пустить СГШ на слом. Кроме того, Мир - не такая уж маленькая штучка, как кажется с орбиты, а авианосцам предстояло работать в самых отдалённых и весьма малонаселённых экваториальных районах, где мало ли что?! Вот на это мало ли что в трюме лежали бомбы, ракеты и прочие аргументы. Сквиры отлично изучили планету, но это отлично относилось к тому, что могло их интересовать в первую очередь, а как известно вся биосфера - это тончайшая плёнка на планете в сравнении с её массивом. Никто не знал, что находится на глубине 4-5 км под океаном, и никто не дал бы уши на отрыв, что там нет чего-нибудь, чего никогда не придумаешь, пока не увидишь. В конце концов, бережёного хвост бережёт!

- Ну послушаем, - цокала Тирита, копаясь в компе, - Штатный экипаж составляет 512 пушей, на корабль предусмотрено 3 сменных экипажа, итого 1536 пушей.

- Прям ровнёхонько 1536? - хмыкнул Ратыш.

- Какая напух разница, это среднее. ИР-21 у нас оценивается в вот столько едров, поделим на 1536 и получим, во сколько это каждому обходится. Примерно семьсот едров, белко.

- Не густяцки, - пожал плечами белкач, - Зато.

- Ну это всегда так, что-то не густяцки, а зато, - сумничала Тирита.

Зато пришлось отправляться на аэродром и лететь в Расцокин. В этот крупный облцентр пушей послали колымить в авиатранспорт, правда уже не абы как, а непосредственно. Некоторые были бы рады вернуться к оттряске типа продажи пирожков, но пуха с два. Ратыш и Тирита попали в экипаж транспортника Ёе-2, каковой был одним из самых массовых реактивных самолётов Мира. Работа в основном заключалась в ведении семоля по курсу, за посадку же отвечали те, кто отвечает за посадку, ибо. Четырёхмоторная округлая сарделька с крыльями взлетала из Расцокина, лопатила с тремя посадками за двадцать тысяч километров на другой континент, и обратно. В аэропортах как правило происходило одно и то же: пока самолёт заправляли, по откидному трапу вывозили контейнеры и за две минуты закатывали другие. В отличие от штатного экипажа, каковой в это время готовился к вылету, Тирита с Ратышем сидели у окна, лопали орехи с чаем и любовались на выкатку этих самых контейнеров. Выяснилось, что есть немалое количество грузов, каковые следует доставлять по воздуху; в первую очередь это были скоропортящиеся штуки, в особенности лекарства. Впрочем, тут был и клей, и краски, и всякая прочая-прочая погрызень.

Попрактиковаться в навигации и управлении самолётом грызям конечно было на лапу, хотя иногда и выходило бочком. Тирита например как-то слопухнула направление, и пока разобралась, оказалось что самолёт уже в 600 километрах от нужного места. В итоге получился перерасход топлива почти десять тонн, каковые были записаны на белку, само собой. Это заставило её пожмуриться, хотя она и порадовалась, что 10, а не 1110.

- Вот тебе Ъ, - цокнула она Ратышу, - Это хорошо, что десять тонн. За несколько месяцев сгрызу...

- ...-зём, - поправил белкач.

- Хщщ, - Тирита посмотрела на него внимательно и поняла, что бесполезно, - Сгрызём. А если бы? Если бы столько, что никогда не возместить?

- Значит, никогда бы не возместили, - пожал плечами Ратыш, - И это было бы нехрурно.

- Наинехрурнейше, - уточнила она.

Помимо отжига топлива, никаких убытков пуши не наделали и налетали рейсов эдак двести через пол-планеты, чем остались довольно довольны. Надо прицокнуть что из всего отряда пЫлотов двое белок более всего сгрызлись с Марамаком и Речкой, каковая была его сестрой. Всё бы ничего но Ратышу частенько приходилось жмуриться при виде такой высокой, длинноногой грызуньи, как Речка. Тирита пожалуй была ещё более пушная и миловидная, но не такая длинная, так что грызь отмахивался от соответствующих мыслей.

- От каких соответствующих? - хихикнула Тирита.

- Да от тех самых, - фыркнул Ратыш.

- А зачем ты мне это цокаешь? - задумалась она.

- Гм. Думаю это и так вполне чисто, - цокнул белкач, - Так чтож.

- Пожалуй да, - подумав, согласилась белка, - Если бы я была самец, я бы ухх подняла хохолок! Речушка очень привлекательная белочка, это точно.

- Но ты-то лучше, - потёрся о пушнину носом Ратыш.

- Диференцировано, - захохотала Тирита, - А не абсолютно.

- Дуэ... Ты что имела ввиду?

- То, что лучше для тебя, моё любимое грызо, - лизнула его в нос белка.

- Два куска пуха от одного хвоста, - цокнул Ратыш.

- Да. Два резца из одной челюсти. Две чешуйки одной рыбы, буэ.

Чешуйкам предстояло ещё некоторое трясение, прежде чем их могли с полной уверенностью отправлять на корабль. Белки и сами как-то не заметили, что околачиваются в училище уже четыре года; почти всё лето они тёрлись в лесу, да и немало времени тюхали на компенсацию, а не на тренировки, так что и. От соответствующих пушей было известно, что "Брусника" проходит ходовые испытания и скоро встанет в док на окончательную отделку. Сразу предуцокивалось, что делать скамейки в столовую, сурящики и прочую подобную бытовуху предстоит лично, по большей части. Ибо, сами корабли строились в сильно автоматизированном доке, собираясь как автомобили, а оттого быстро, и затягивать стройку мелочами сочли излишним растрачиванием времени. Ведь как рассчитывали, один авианосец может обеспечить приём газа примерно с трёх тысяч шаров, а это огромные масштабы. А огромные масштабы это хрурно... Было известно о нескольких грызях, которые вообще забили на всякие тренировки, купили буксир в свою собственность и летали на свой страх и риск - именно на свой, так как упасть посередь океана можно только в воду, как ни старайся. Как уцокивалось, трое этих ухорезов за последний год отправились на корм рыбам. Чего они видимо, и хотели, так что все остались довольны.

...

К лету ближе, когда стало достаточно зелено и тепло, а птицы надрывались круглые сутки, четверо белок пошли околачиваться по домам. Именно пошли, тупо взяли рюкзаки с кормом и пошли собственными лапчонками. Пройтись по собственному Миру всегда было любезно сквирам, особенно в такое время года, как упало нынче. Казалось, повсюду тут сплошные леса и поля, но для внимательного уха даже два поля, засаженные одинаковой гречкой, не одно и то же. Если же расслушивать по-беличьи, то на расстоянии сотни шагов найдётся немало мест, что хоть сейчас втыкай табличку с надписью "хрурное место". Заросли ягод, орешников различных сортов и целые перелески плодовых деревьев производили отличное впечатление на пушных грызунов, так что они распушались, ловили пухом ветерок и плыли по Лесу, как рыбы по реке. Учитывая помахивание хвостов и ушных кистей, сходство прослеживалось невооружённым ухом.

Тиритовские родичи обитали в, как ни странно, бревенчатом доме, правда довольно небольшом по площади основания и пятиэтажном в высоту. Стоит ли цокать, что дом был сплошь обвешан хмелем и виноградом, а также облеплен пристройками и балконами. Белок встретили Майра и Чушен, которым предуцокивали о заходе: довольно пушные грызи, что ещё можно цокнуть?

- А не боитесь что, - показал на дом Ратыш.

- Не, - улыбнулась Майра, - Там свая бетонная сорок метров, за неё всё и держится.

- Хитро, - согласился белкач.

Компания усадила хвосты аккурат на одном из балконов, более-менее свободных от ящиков с растениями - как известно, большая часть этих ящиков часто занята рассадой, и летом уже пустует. Тем не менее, хмель, виноград, дикие огурцы - всё это лезло по стенам и натянутым верёвкам с такой интенсивностью, что грызям приходилось резать эту ботву в салат воизбежание полного заростания окон. В плотной лиственной шубе чирикали мелкие птички и копошились зверьки ( также мелкие. Трудно представить себе кабана, лазающего по лозам ) - вобщем, любое белко цокнуло бы о повышенной хрурности. Налили чаю и лупанули орехов, каковые имелись в большом ассортименте, а также пирогов с ягодами и грибами.

- Уй, - очнулся Ратыш после третьего пирожка, - Слопаю всё.

- Больше чем есть не слопаешь.

- Смотрите, а как вы ухитрились столько налепить? - задалась вопросом Речка.

- Ну, ночку не поспали, вот и, - цокнул Чушен, - Шутка, грызо. Ты что думаешь, мы по одному?

- Ну, - белка осмотрела пирожок, - Кажется да.

- Пуха с два. Слушай: берётся вязкое тесто, льётся в лист. На него той же штукой перегородки, потом в получившиеся углубления валится начинка. Потом сверху фьюить ещё тестом. Когда подсохнет, разрезаешь на отдельные куски, дабы каждый пропёкся со всех сторон.

- И куча готовА, - цокнула Тирита, качаясь на стуле.

- Хм. Кажется понимаю, почему тебя потянуло на пирожки в кормовозе, - заметил Ратыш.

- О да, - потёрла когти белка, - Эть не отнять.

- Да у тебя вообще ничего не отнять, - уточнил Ратыш, - На буксире летает уже как раз цокнуть.

- А кто-то думал, что эт-самое, - показала по горлу Тирита.

- Думала, - согласилась Майра, - Да и почти продолжаю.

- Продолжаешь что?

- Думать, что Тира в самолёте - это вообще небезопасно.

- Данунапух, Майра-пуш! - цокнул Ратыш, - У неё отличные результаты по тренировкам!

- Ратыш-пуш, - улыбнулась белка, - Я смею надеяться, что знаю её немного лучше, чем кто-то ещё. Потому и цокаю то что цокаю.

- Погодите, - почесал за ухом белкач, - Ты считаешь, что она разобъёт самолёт?

- Угу.

- И цокаешь об этом так спокойно?

- Само собой, - фыркнула Майра, - Тирита мягко цокая не дура и всё понимает.

- А? - посмотрел на Тириту Ратыш.

- А я в некотором смысле согласна с мамой, - пожала плечами та, - Да, что она точно знает, так это то что иногда у меня бывают провалы в, ну как это... в концентрации внимания. Десять тонн помнишь? Примерно об этом идёт речь, Ратти.

- Но поч?! Ты всегда по-моему очень аккуратна.

- Потому и, что всегда. Ну, слушай: одно дело когда ты по уши влез в какое-то дело и не обращаешь уже внимания ни на что вокруг...

- Например когда тискаешь белку, - без обиняков цокнул Марамак.

- Хотя бы, - хмыкнула Тирита, - Концентрация внимания вроде как сама собой, верно? А другое дело, если начинаешь намеренно заставлять себя не замечать ничего кроме. Например, когда заучиваешь что-нибудь наизусть...

- Телефон белки, - подсказал Марамак.

- Какой-такой белки? - подначила Речка.

- А, эээ...

- Да шутка, грызо. Хотя что-то тебя несёт кой-куда...

- Так вот, - продолжила Тирита, - Первое в сто миллионов раз надёжнее, чем второе. Я не буду сейчас перецокивать учебник по карамологии...

- По че?! - округлил глаза Марамак.

- Ка-ра-мо-логии. То бишь Как-Работает-Мозг-логии. Так вот, первое надёжнее. Оно к тому же обладает свойством усиливать машинальность и быстроту реакций на степень быстрее, чем во втором случае.

- Так, подзапутался, - мотнул ухом Ратыш, - При чём тут ты?

- Я белка, - показала хвост Тирита, - Веришь? При этом и. При том, что вся аккуратность и внимание, соответственно, проистекают у меня почти принудительным образом.

- То есть какбы, - задумался белкач, - Расходуются ресурсы на удержание внимания?

- Именно. К тому же это мало зависит от того, есть ли раздражители. Это гэ, - зажмурилась Тирита.

- Ничего себе, - почесал ухи Ратыш и посмотрел на Майру, - Это ты всё сама докумекала?

- Да, - спокойно цокнула та, - Я работала как-то учителем, так что знаю, как это бывает. Кажется, что грызо чётко всё выполняет, но если, то неизбежно.

- И что нам теперь делать? - скривился Ратыш.

- Учуять, когда. И не подпускать её к самолёту.

- Ничего себе мешочки.

- Какие есть, - развела лапками Тирита, - Но это всё погрызень!

- Да у вас вообще одна сплошная погрызень, - заметил Чушен, - В планетсовете сильно трепались на тему УТС.

- Управляемый термодерный синтез, - цокнул Ратыш, - Хорошая шелуха, но к месту.

- Они цокали что термоядерные станции могли бы дать энергию в два раза дешевле, чем шары, к тому же к ним не нужно столько пушей на эксплуатацию.

- Они не учитывают элементарной вещи, - фыркнула Тирита, - Запуская термоядерную реакцию на планете, мы в любом случае выбросим эту энергию в атмосферу. Поскольку выбрасывать до бесконечности не получится, понадобятся какие-то громоздкие устройства изъятия этой избыточной энергии. Отсюда и два раза. А наши шары изначально получают энергию, охлаждая воздух, поэтому выбрасывать можно сколько угодно. Поэтому я цокала за то, чтобы термоядерных реакторов на планете вообще не было.

- А на орбите им самое место, - дополнил Ратыш, - Как и на луне.

- Поч? - уточнила Речка.

- Потому что там нету водород-содержащего вещества, каковое может сдетонировать при взрыве. И вообще ничего нет, так что взрывайся - не хочу.

- Рассчёты говорят что не сдетонирует, - заметил Чушен, - Но лично я поставил бы опыт, чтобы знать наверняка.

- Каким напух образом? - зажмурилась Тирита, - Опыт по подрыву целой планеты?

- Просто. Берём достаточно большую космическую станцию, заполняем точь-в точь воздухом и водой. И устраиваем внутри термоядрёный взрыв, - Чушен прикинул картину и хохотнул, - И смотрим, пыхнуло ли.

Потрепать друг другу уши на такие темы грызи любили. Орехами не корми, дай настроить проектов. Это сильно помогало им как в моральном, так и в материальном плане. Новонатасканным же пЫлотам вскорости предстояло на собственных хвостах убедиться, правильно ли они рассудили насчёт всего этого. Пока четверо белок отсурковывались по гнёздам, далеко в океане вздымал тяжёлые буруны тёмно-синей воды нос авианосца, нарезавшего круги возле плавбазы ради испытания ходовых механизмов; за огромным кораблём оставался широкий пенный след, а из высокой трубы тянулся белый дымок, точнее парок, ибо двигатель работал на водороде и выбрасывал просто водяной пар. Трёхметровые волны, с грохотом бьющиеся о стальные борта, нисколько не раскачивали такую махину - "Брусника" двигалась как айсберг, ровно и с инерцией, способной снести на своём пути небольшой коралловый остров. Правда, если посмотреть на плавбазу, рядом с ней авианосец выглядел небольшим корабликом, к тому же у причалов стояли ещё штук пять точно таких же кораблей.

Случилось странное: из миллионов звёзд, этих толстых газовых шаровых печек, раскиданных в необъятном пространстве, лишь одна имела планету, отличную ото всех остальных. Отличие это состояло в тончашем слое органического вещества, возникшего на поверхности этого объекта; даже в сравнении с планетой эта плёнка обладала ничтожными размерами, не говоря уже о её масштабе в плане галлактики. И тем не менее, именно она составляла сосредоточение тех вещей, которые не укладываются в законы взаимодействия атомов и молекул. Именно сдесь, на поверхности планеты, в лужах воды копошились одноклеточные, под лучи солнца тянули листья и хвою растения, а среди них шастали и зверьки, порой задумчиво замиравшие, когда под уши приходила Мысль. В этом мире, каковой стали называть Миром, первыми схватились за пристальное обдумывание пушные древолазающие грызуны, известные по Вселенной как белки. Именно они отчётливо усышали всё вышецокнутое и осознав это, сочли

- Тупенько. Почему вот такенная звезда греет вот такусенькую планету?

- Потому что это для нас тупенько. А для фЫзики самое то, - цокнул Ратыш, развлекась швырянием огрызков в урну, - А фЫзика была куда раньше, чем появились мы, Тирочка.

- Но теперь-то мы появились, - уточнила белка.

- Уге. И ничто не помешает нам считать, что вышецокнутое тупенько. А раз так, то и.

- То и это что?

- То и это приложить лапы к тому, чтобы исправить это положение. Привести его к более хрурному состоянию, вот что.

- Это как? - прикинула Тирита.

- Ну, для начала можно преобразовать среду на Червоне, так цокают знающие грызи, - пожал плечами Ратыш, - Я не очень-то себе представляю, как это сделать, но есть тот кто представляет.

- На Червоне будет как в Мире?

- Ну может не точно так же. Но тыблони там цвети будут, это точно.

- Поч именно тыблони?

- Расхожая фраза, - пояснил белкач, - Фухяра Шушина, теоретика терроформа. Уцокивался, что именно на Червоне именно тыблони.

- Было бы хрурненько, - цокнула Тирита.

- Лапы и голова в твоём распоряжении. Причём и мои в большой степени. Так что.

Пока же пассажирский транспортник Ёе-201 уносил двоих грызей от райцентра Тупяново на плавбазу Некосая, за четыре тысячи километров через океан. Плавбаза, каковая по размеру ничуть не уступала райцентру, а по производственным мощностям - значительно превосходила, стояла на якорях над глубиной полтора километра довольно далеко от берега. И, в отличие от любого наземного города, Некосая могла эти якоря поднять и на буксире отодвинуться куда надо... впрочем этим редко пользовались, так как в данный момент база стояла между месторождениями различных ресурсов, как то железная руда, цветмет и так далее; на неё стекался поток продукции, и в огромных доках, превращённых в автоматические станки, собирались корабли и плавучие сооружения. Одним из авианосцев серии "Д" был Љ29 "Брусника". Именно на эту посудину собирались Ратыш и Тирита, и не скрывали что потирают лапы - после нескольких лет тренировок они наконец могли планомерно гонять буксир аэростатов.

- Да-а, буксирчик, - цокнула Речка, плюхаясь в кресло.

- Что-то небыстро вы в хвост ходили, - усмехнулся Ратыш, глядя на въерошенную шерсть белки.

- Да-а, небыстряцки, - не моргнув глазом, кивнул Марамак.

- Хм. Может, тоже пойти послушать как там?...

- Да ну, - отмахнулась Тирита, - Напух, Ратти. Скоро уже прилетим.

В подтверждение этого в салоне самолёта появился один из белкачей из экипажа, и настроен он был не особенно весело.

- Умалишёнки! Хвостоголовые дурни! Недогрызки!! - эмоционально произносил он, проходя салон.

Среди пассажиров поднялся ржач, угрюмый же зашёл в какую-то служебную дверь.

- Мы случайно! - пискнуло оттуда.

- Так вы ещё и??!!!...

- Цокает пилот борта, - донеслось из динамиков, - Полёт подходит к завершению. Сейчас будут проведены пассы, названные "посадка". Во избежание спонтанных полётов тушек по помещению и соударения с жёсткими элементами самолёта...

- Тигрис, твоего гуся! Цокни просто, пристегнуть ремни!

- Так непонятно, напуха пристегнуть. Думаешь, тут одни пЫлоты летают?... Ладно, пристегните ремни!

- Пристегните ПОВЕРХ тушки, - уточнил второй пилот, - А не под ней. Как некоторые, напух.

Ремни оказались пристёгнуты, и самолёт с порядочным ускорением начал маневрировать, так что стоять на лапах действительно чревато "соударением". В иллюминаторы видно было мало чего, так как стояла ночь, но огни базы грызи разглядели спокойно. Впрочем, они не особенно горели желанием это увидеть, так как куда проще посмотреть по компу. Самолёт зарулил на натуральную ВПП, проложенную по понтонам скраю плавбазы, прокатился по ней и замер. Отряд пЫлотов собрался на построение прямо возле самолёта, слушая убывающее "юуууууу" от его турбин; провели перецоканье, дабы никого не потерять, и тронулись не долго думая сразу на корабль. Для перемещения по огромной базе использовались вагончики, так что спустя всего десть минут всё многохвостие было в нужном доке на другой стороне "Некосой". Там знающие грызи провели их к катеру; набившись в плавсредство, пуши отчалили к кораблю, каковой стоял на якорной бочке не у причала, а подальше...

- На какой бочке? - фыркнула Речка.

- О, шесть коров заново, - закатила глаза Тирита, - Корабль зацеплен за бочку, а уже бочка за якорь. Дабы трос от якоря шёл вниз, а не как попало под водой, где за него цепанут.

- Я же пЫлот, а не моряГ, - цокнула та.

- Но это не означает, что можно тупить, - цокнула эта.

Катер, подпрыгивая на порядочных волнах, обошёл выступающее плавучее сооружение и пришвартовался к площадке "Брусники"... ну если точнее, это был подъёмник для катеров, так что никаких канатов никто не привязывал - опушнеешь каждый раз. Посудку просто приподнимало, так чтобы волны не качали её и не относили от причала. Пожалуй сдесь впервые белки, выходящие из катера, ощутили глубину Каши - вокруг была непроглядная размытая туманом темень, просвеченная прожекторами, а на шерсть летели мельчайшие капли, которыми был нагружен весь воздух. Прибавить к этому холодок и низкий, угрожающий грохот волн, и становится ясно, что далёкий океан это не всегда приятное место. Трудно было представить, что в это время на высоте в десять километров уже начинался рассвет, и парящие в атмосфере СГШ начинали нагреваться и качать ХЭ-два, как погоняли водород пуши.

- Пуух! Отсек Цэ-три, ибо! - раздалось откуда-то из темени.

Надо доцокнуть что прожекторы, если светили в морду, делали больше затенения, чем освещения - ничего не видно, кроме самого прожектора. Этого конечно старались избегать, но не всегда получалось. Ратыш как раз давеча смотрел схему корабля, так что взял на себя труд показать остальным, где отсек. Как и предполагалось, это было в основной жилой надстройке, каковая торчала ближе к носу корабля и представляла из себя нечто похожее на крупный панельный дом; там располагались комнатушки экипажа, столовки и прочая подобная погрызень. Перемещаться по кораблю пушам приходилось влапную, хотя по двум продольным корридорам можно было кататься на велогонах и велотележках; пол, как и всё остальное, в основном состояло из стальных перегородок, то решётчатых, то сплошных. Из-за этого звухи разносились в металлических корридорах, как в трубах - с отзвуком и многократным эхом. Если где-нибудь работал насос или другой механизм, слышно отлично.

- А чему тут-то гудеть? - почесала ухи Тирита, - По-моему тут ничего не должно быть.

- Ну раз гудит значит есть, - сумничал Ратыш.

- Водопровод жилблока, - цокнул рядомидущий грызь из экипажа.

- Ууу, - прикинули пуши, как тогда гудят большие насосы.

По многочисленным стальным лестницам многохвостие поднялось в надстройку; сдесь уже корридоры были пошире, лампы поярче и имелись земящики, правда пока по большей части пустые или даже не повешенные на стены - как и уцокивалось, уминать недоделки предстоит по ходу. Причём ввиду того что пЫлоты были не нужны как таковые до того времени как начнётся ловля шаров, уминать предстояло именно им. В первую очередь уминали вату, выдаваемую вместо мха для набивки сурящиков; так часто делали из соображений, что мха не напасёшься. Каюты на "Бруснике" были маленькие, но вполне удобные для грызонаселения; выполнялись они в виде этакого дупла, с общей кухней и санузлом и отдельными отнорками на одну пушу. Впрочем, если две пуши собирались забиться в одну, так это было вполне возможно. Эти каюты предназначались в основном для суркования, ибо на что-то ещё места не хватит. Посидеть посмотреть телевяк и перетереть можно было в столовке... или ещё где-нибудь, корабль мягко цокая не маленький. К тому же сдесь была комповая сеть, а у многих грызей - переносные компы, так что они эксплуатировали её малощадно.

Промозглым серым утром отряд собрался на палубе рядом с жилблоком, прямо на взлётной полосе; от гуся подальше её в этих случаях перегораживали сеткой. Ответственные уши корабля, Хорь и ещё один Хорь ( которых погоняли С-Хорь и К-Хорь ), прохаживаясь вдоль усевшихся на ограждение пушей, расцокивались о том, что. В первую очередь что заключалось в необходимости подналечь на приведение отсеков в порядок до того, как судно выйдет в рабочий район, а также обцокивались некоторые тонкости и толстости, каковые лучше знать, воизбежание.

- Обращаю внимание на! - цокал один из Хорей, - На электропроводку. Ежели кто будет с ней что-то делать. Изолируйте напух провода как следует! Ибо стенки везде металлические, понятно к чему я? Это у вас в избе он может всё время висеть и ничего, а тут пыщ и готово. А готовыми в данном случае будут полмиллиона тонн горючего. Ну и мы с ними заодно.

- Также не оставляйте ничего в пожароопасной зоне. Вообще ничего, грызо! Воизбежание.

- В остальном, обратитесь на пост 12 за разнарядкой. Пилить нам почти две недели, так что.

Разнарядка оказалась куда более расслабленной, чем ожидалось, так что и растянуть на две недели надо постараться. Ратыш с Тиритой для начала полезли мыть танк - самый носовой танк для спирта, громадная стальная коробка с закруглёнными гранями. В нём не до конца успели убрать строительный мусор, так что пушам пришлось взяться за тележки. Спускаясь по мосткам в танк, подсвеченный мощными лампами-переносками, они чувствовали себя муравьями, ибо очень здоровая цистерна. Конечно, каждый заново приходящий грызь долго игрался с эхом, каковое в танке было просто заслушаться.

- Буи-буи-буи-дэээ... - вопил нараспев Ратыш, - Толипятеротолисемеротолитрое!...

- Надобылопридуматьещёболеедлинныйпозывной, - подвывала Тирита, - Чтоб они там совсем задолбались.

Как оно и бывает, на корабле была вместительная помойка, куда и сваливали мусор - совершенно негоже топить в море стальные обрезки, чтобы потом оттуда их снова поднимать. Не менее стандартной была процедура прокорма - дежурство по бачку, и все цоки. Если пЫлот или техник корабельного оборудования мог проработать сорок лет без ущерба для себя ( а следовательно и для всех, как цокала белкологика ), то буфетчица - только при исключительных личных качествах, более похожих на околонаучную фантастику. Посему пушей, намертво прикреплённых к столовым и уборке помещений, просто не существовало в природе, а существовали дежурства. Ратыш и Тирита лично увидели Хоря... одного из, судя по нашивке на рукаве - С-Хоря, который мыл палубу. Правда, довольно халтурно мыл, но тем не менее. Возможно, он и вывалил именно сейчас ради показухи, но в том что этой процедуре были подвержены все пуши на борту, можно было не сомневаться.

После мытья танка, готовки корма и подметания корридоров, грызи более плотно стали заниматься своей непосредственной работёнкой. Жилблок находился на носу, а ангар самолётов - в самой корме, поэтому для того чтобы добраться туда достаточно быстро, можно было использовать электротранспортёр; а можно и не использовать, 600 метров не так уж далеко. На задней контрольной башне находился мощный радиолокатор, светивший вокруг и обнаруживавший шары; на них самих были только радиоотражатели, так что они не передавали своего местоположения сами. Радарная установка, обнаружив цель, посылала туда запрос о наполнении; в случае если шар был готов к "дойке" ( или не совсем готов, но целесообразно слить газ ), определялось его точное положение и скорость. По этим данным комп под контролем опера ( оператора бишь ) составлял программу полёта для перехвата шара. Опер, соответственно, отхлёбывал чайку, хрумал орехом и слушал, какие машины и пЫлоты свободны, и посылал икру ( Информацию-К-Размышлению ) в ангар для того чтобы техники подготовили семоль, и в жилблок для того чтобы дежурный по отряду нашёл сонного сурка, вынул его из гнезда и отправил на вылет. Таким образом, пуши были довольно предоставлены сами себе в ожидании этой самой икры, и обычно собирались на кухне обцокать, кто пойдёт шляться по кораблю, а кто будет околачиваться в жилблоке и ждать.

Авиационный ангар казался здоровенным, хотя на самом деле таковым не был; в него влезало 32 аппарата, включая спасательные вертолёты ( двое ), транспортники ( ещё двое ), один истребитель. Учитывая что самолётики небольшие, много места они не занимали. Ангар имел аж пять этажей - на трёх стоянка, на двух место ТО и ремонта. Вот в нём гудело постоянно и сильно, потому как работали электроинструменты, а за перегородкой находилось химическое оборудование, перегонявшее сырьё в спирт, а следовательно грохотавшее круглые сутки. Пока, правда, оно за неимением водорода молчало; нажатый в сферическую цистерну газ пока что расходовался для питания силовых машин, толкавших судно вперёд. Из-за этого из трубы постоянно ползло облако пара, обволакивавшее попавшую на дорогу часть корабля, а конденсаторы сливали в баки дистиллировку, из коей этот пар состоял. Впоследствии её закачивали в шары, ибо им сие было нужно: конденсатор шара не успевал пополнять запасы воды, каковая разлагалась на составные части. Из ангара самолёты выбирались при помощи электротележки, каковая цеплялась за углубления в полу шестерёнками и тащила аппараты на подъёмник. Оттуда можно было выкатиться на верхнюю стоянку, где спокойно размещались 20 машин, и соответственно на ВПП. Сдесь же рядом находились стыковочные устройства, захватывающие якорь шара и оттаскивающие его дальше, к насосам, следовательно сюда и приземлялись связки самолёт-аэростат. Дабы они не попали на стоянку, перед ней просто натягивалась прочная сетка, способная удержать В-162 даже на полном ходу. Такая же сетка была горизонтально за бортом с другой стороны, дабы аппарат не упал в воду. Пожалуй самой сложной операцией было вытаскивание самолёта на старт, ибо потом взлететь с помощью в том числе вертикальных движителей - никаких загвоздок. Самолётишко разбегался неспеша и так же отваливал от корабля, начиная набирать высоту, а уж там давал всю мощность на основную тягу и уходил вверх; так делали чтобы поменьше шуметь и вообще не изнашивать авианосец. В каютах звук взлетающих буксиров был конечно слышен, но несильно - в частности потому что между надстройкой и ВПП стояли звукоизлучатели, глушившие шум противофазой. Лучше всего они глушили именно свист, поэтому звук двигателя становился низким, похожим на рокот турбовинтового.

Пока "Брусника" полным ходом шла в Водяное море, с палубы стартовали только вертолёты и истребитель - как цокается, выпустили полетать по праздникам. Они просто размялись, совершив несколько кругов возле корабля, дабы подтвердить готовность всех систем, особенно радионавигации. Как ни покажется странным непосвящённому уху, это была сложная тема для авианосца. Зачастую работать приходилось в плохих метеоусловиях, вдобавок рядом могли быть другие авианосцы, и самое основное - во время аврала предстояло быстро производить уйму взлётов и посадок, и при этом никак не допускать столкновений. Для этого имелся довольно большой контингент, отвечающий за навигацию, и мощная дублированная аппаратура. К тому же в океане не сказать что тыблоку негде упасть, но работает множество всяких судов и плавучих сооружений, так что и вести огромную спиртовку следовало с аккуратностью. На Ратыша с Тиритой, как и на многих, сонная атмосфера подействовала сонно, так что они целыми днями могли не вылезать из каюты, копаясь в компе или даже гоняя в стотысячный раз симулятор. Кажется, за две недели было сделано всё что нужно: повешены ящики, лампы и прочая погрызень, прикручены пропущенные ручки на двери, и тому подобное. Вообще-то персонал на корабли обычно доставляли экранопланом, дабы не иметь зависимости графика от вахт, но на первый раз скомкали так.

- Водяное море, - цокнула Тирита, рассматривая карту, - Идеальное название.

- Не совсем, - заметил Ратыш, - Водо-соляное на самом деле. Плюс растворённые газы и минералы.

- Оо, великий огород, - зажмурилась она, - Думаешь, об этом думал тот кто так цокнул?

- Вряд ли. Думаю, цокнул чисто поржать. То есть, записать на карту и поржать.

- Есть ещё Возвышенские горы, - хихикнула белка.

- Да, район глушняк редкий. По берегам на тысячу килошагов почти ничего не наблюдается.

- На самом деле там густо. Слишком густо. Как это называется, джунгли. Мокро и непролазно, вот там грызей и нету. Так, если уж совсем приспичит.

Не так уж редко и приспичивало. В джунглях Самокарского акхипелага, состоящего из крупных островов, работало немало научных партий, изучавших тамошнюю флору и фауну самым подробнейшим образом, а просто так грызи могли нагрянуть за "ицхебо". Так называли морских червей, имевших тенденцию к массовым миграциям - в это время их можно было наловить тонны. Откровенно цокая, лично Ратыш и не менее лично Тирита не разделяли гастрономической любви к склизским студенистым червякам, так что никакого желания посетить берег не имели. Огромные просторы джунглей жили своей жизнью - пожары там были редкостью, так что и охранять их особо не от чего; как и весь прочий Мир, джунгли были застрахованы от падения крупных метеоритов ракетами-перехватчиками, так чего ещё. Хоть сейчас бери маркер и пиши поперёк всего архипелага: захрурено.

Хотя сурковать или копаться в компе в каюте было любезно ровным счётам всем грызям, они не менее радовались возможности собраться на кухне жилблока, а это было довольно обширное помещение, и что самое главное там было окно наружу. Скучивались белки редко, но если уж это происходило, то радостный ржач и ухомотание были практически неизбежны. Если вдвоём Тирита с Ратышем могли ухахатываться минут по десять в час, то на кухне, в компании согрызунов из отряда, в разы больше. Так что и часа не хватало. Единственное что следовало сделать обязательно - убрать корм, иначе за цоканьем его исчезало непомерно много. За толстенным стеклом грохотали океанские волны и валил меееленький дождичек, перемешанный с солёными брызгами - погодка как была ни в пух, так и осталась. Тирита подолгу задумчиво глазела туда, приложив лапку к стеклу, и Ратыш втихоря любовался своей белочкой, какая она пушистая, рыженькая, ыххх... Втихоря, потому что откровенное разглядывание её смущало, а смущать свою любимую даже таким образом грызь не собирался.

- Я не собираюсь смущать её даже таким образом, - подцокивал он, потягивая чай в компании Марамака и других грызей, пока Тирита дрыхла, - Ни на пол-пушинки.

- Да это понятно, - улыбнулся Хемер, крупный жутко пуховой белкач, - А когда такое цоканье взаимно, вообще чистые орехи.

- Да мне даже попуху, взаимные или нет, - признался Ратыш, - Я же в восторге от неё, а не от того что я в восторге.

- Ээ... - поправил мозг Марамак, - Умно цокнуто, грызо. Только вот где ты видел, чтобы кто-то был в восторге от себя самого?

- Нигде, само собой. Но теоретически это не исключено, нэ?

- Теоретически не исключено ничего вообще.

- Вы про тусей, что ли? - цокнул Хемер.

Ратыш мотнул ухом, активируя функцию "поиск" внутри головы и покачиваясь на стуле. Стулья надо уцокнуть на корабле весьма располагали к тому чтобы на них качаться, ибо прочные.

- Чё за туси?

- Это просто, ну как цокнуть, фантастика, - пояснил Хемер, - Тирита Тхим написала много опусов про тусей, у которых всё через хвост. В частности они отличались тем, что очень любили себя самих.

- Она там в конце не дописала, где брала такую траву? - хрюкнул Марамак.

- Да я бы не цокнул что траву...

- А что, клей?!

- Не цокнул бы, - проржавшись, цокнул Хемер, - Это весьма серьёзные зацоки, грызо. Они в плане того, что не дай гусак а вдруг так и правда случится.

- Ну и что, - фыркнул Марамак.

- Что-то что, но кпримеру вспомни, что было в минус двести сороковом году мирового летоисчисления.

- Тряска бурского шняжества? - припомнил Ратыш.

- Уге. Всего лишь белки, у которых маловато орехов между ушами. А там, - Хемер махнул лапой вверх, - Каких только морд может не быть, не вслух будет цокнуто.

- Нутк, - потёр когти Ратыш, - У нас ястребитель в ангаре, между прочим. Так что эт-самое. И да, надо бы почитать то что ты цокнул, как бишь её, Тхим?

Выкачать из комповой сети текстовые файлы не составляло никакой проблемы, так что грызь исполнил угрозу и немало времени ухлопал на чтение упомянутых опусов. Откровенно цокнуть, в логику он врубался очень плохо если не цокнуть что никак, но пытался. Тем временем незаметно подплыло время начинать непосредственно полёты ( "гусака им в печень и якорь в ухо, йарр!" - добавляла Речка ), в то время как погода на это полёвывала и оставалась прежней - над районом тусовался циклон, и быстро свалить он не собирался. Низкие серые тучи и постоянный дождь были не самым лучшим временем для начала, однако это никогошеньки не смущало. Над облачностью, цокала капитанша Очевидность, есть стратосфера, а в ней болтаются искомые газовые шары, черпающие солнечное излучение. На самом деле они черпали его полными ложками практически в полной независимости от погоды - закрыть шары от солнца могли только редко встречающиеся серебристые высотные облака, и происходило это практически никогда. А как твёрдо помнил каждый пЫлот, более киловатта с квадратного метра! Эта цифра вызывала Жабу, а Жаба генерировала Дурь, так что грызи засуетились.

Из отряда "ЛотопухЪ" первой полетела Лайса, та самая что возила грызей на СПК - все пЫлоты высыпали в остеклённый корридор надстройки позырить, и ничего особо не увидели, кроме грохота турбины и пролетевших мимо габаритных огней, ибо вечер.

- Да что за напух! - фыркнула Тирита.

- Насмотримся ещё, - цокнул Ратыш.

- Наслушаемся, - добавила Речка.

- Нанюхаемся, - добавил к добавленному Марамак, - Кстати не чуете, пасёт немного?

Грызи принюхались и покривили морды - действительно, несмотря на все принятые меры, чувствовался запах спирта. Вообще у грызей очень чуткое обоняние, тобишь нюх, так что это неудивительно. Просто в одних помещениях несло сильнее, в других меньше. Если цокать уж совсем строго, молекулы спирта могли проникать через микро трещины в различных соединениях и крышках, а если учесть что на палубе постоянно соединяли трубы и перекачивали это самое вещество, ничего не поделаешь.

- Хорь цокал что обычно можжевельники сажают, - цокнула Тирита, - И розы. Чтоб ими несло, а не этим.

- Тык? - оглядел пустой корридор Марамак.

- Тык, - показала на его лапы белка, - Он имел ввиду, сажают на более старых авианосцах. Кто будет сажать, если не мы?

- Так, значит можжевельник, розы, - записал на бумажку Ратыш в дополнение к списку "лук, чеснок, овёс, лук, сельдерей, петрушка, лук, лук ( зачёркнуто ) лук, гогурцы..."

- Напуха столько лука? - послушала бумажку Тирита.

- Чтобы не забыть ни в каком случае. Кроме того, проще ведь фигакнуть пару сотен бадей с луком, чем одну. Да и полезен он не в меру, эт-самое. И запахи душит тоже почём зря, когда перья свежие.

- Ну да. Только один зацок, тебя после этого на можжевельник хватит?

- Ммм... да.

- Не цокнула бы, - усмехнулась Тирита, - Думаю тогда можжой займусь лич-но, а ты луком...

- Грызо, к курицам! Какой лук, вам ещё летать и летать!

- Одно другому помогает! - в один голос цокнули грызи.

По очереди, дабы не создавать толпы, пЫлоты наведывались в ангар, позырить на своих "корёлов"... Так почему-то повелось погонять буксиры, "карась-орёл", сокращённо корёл. В-162 выглядели чрезвычайно хрурно для тех кто знал зачем они, да и просто стремительная крылатая машина серебристого дюралевого цвета никак не могла вызывать чувство дисгармонии. Как цокнул бы любой грызь, даже не связанный с авиацией, "некрасивая" машина летать не будет. Или будет, но через хвост. По крайней мере, Ратышу и Тирите было приятно провести лапой по гладкой металлической плоскости, почувствовать холодок материала и запах... пока, кстати, самый сильный запах исходил от новеньких покрышек на колёсах шасси. Самолёты уже были приготовлены на отличненько, так что техники в ангаре появлялись редко и пока немного попинывали хвосты - как разгуляются полёты, не до того будет. Это позволяло, никому не мешая, пройтись по ремонтному отсеку и полюбоваться на сложенные в кучу двигатели и прочие части машин. Надо доцокнуть что при входе в подобные помещения грызи принимали меры к прекращению выпадения пуха из себя в окружающую среду, а именно одевали спецовки и прятали хвосты на спины, зажав ремешком. Излишнее количество свободнолетающей шерсти могло повредить механизмам, потому и.

Единственная деталь самолёта, по которой его можно было отличить от всех остальных точно таких же - носовой обтекатель ( "воздухопушник", как цокали по фене ). Машины, приписанные к отряду 127, имели на обтекателе этот номер и номер машины, а сам колпак был сине-жёлтым. Писать что-либо краской на других местах самолёта было бесполезно - не удержится и сдерёт воздушным потоком. Внутри отряда, как бы ни хотелось обратного, приписки машин к пЫлотам не было - грызь полные сутки летать не может, а самолёт - запросто. Чем и пользовались.

Следующее место, которое они не должны были бы посещать но посещали, были посты приёмщиков на лётной палубе. Пожалуй на корабле это была одна из самых критичных и весьма нервирующих работ. Теоретически, всё могло происходить и на полном автомате, но это было крайне чревато. Вокруг всей стыковочной площадки проходила гладкая стальная труба, за которую должен был неизбежно цепануть якорь, сброшеный со связки аэростат+буксир; затем движущаяся по рельсу каретка подхватывала якорь и уводила к механизму намотки. Таким образом грызю, сидящему в кабине за сотню метров, следовало убедиться что якорь зацеплен, включить механизм каретки и проследить, чтобы трос ни за что не зацепился и не снёс. Несмотря на наличие видеокамер и бинокля, разглядеть всё это в ночной мокрой дымке было непросто. После того как якорь оказывался в нужном месте, механизм намотки подтягивал связку к самой палубе. Сдесь оператору следовало тянуть до тех пор, пока самолёт не встанет колёсами на пол - так он сможет освободиться от шара и откатиться. Ввиду высокой критичности сих операций, помимо оператора учавствовал ещё грызь, следивший за процессом непосредственно на месте и имевший универсальный инструмент исправления неполадок, тобишь кувалду. Копаться там в ночную смену, под порывами океанского ветра и дождём, рядом с ревущим реактивным самолётом - не самое спокойное занятие. Грызи с приёмки пользовались самыми непробиваемыми наушниками и не комбезами, а настоящими скафандрами, от гуся подальше.

- Опушнеть! - цокал очередной грызь, вернувшись в помещение и выливая из перчаток воду, - А вы что, пЫлоты?

- Ну, да, - сознался Ратыш.

- Тогда слушайте грызо, - серьёзно сказал белкач, - Чтоб на земле никаких там перегазовок двигателем, ладненько? Просто заклинивайте этот рычаг напух, чтоб и мысли не было. А то тут умники были, "чтоб не заглохло"... Заглохнет - нипушища страшного. А если тягу дать посильнее, каретку сорвать может, и прощай хвоя.

- Какой идиот будет на стоянке это делать! - фыркнула Тирита.

- Я делал, - рассмеялся белкач за пультом, - За что и был справедливо отфигачен. Так что ни-ни, грызо.

- цОК.

Из пультовой комнаты зрелище было довольно странное: прожекторы выхватывали из темноты палубу, расчерченную утопленными в ней рельсами транспортёров; затем сверху спускались огни аэростата и появлялся он сам, с малюсеньким самолётиком на подвеске. После того как самолёт отцеплялся, держащая шар каретка двигалась по направляющим и уезжала чуть не через весь корабль, к носу. Ездила она само собой не реактивно, так что на перемещение уходило минут пять-семь. Когда место освобождалось, а оператор давал добро, самолёт откатывался либо на стоянку, либо же просто разгонялся и опять взлетал. Поглазев на это, Ратыш с Тиритой нагло пошли по отсекам как раз туда, где находились стыковочные места для шаров. Сдесь также существовала операция, которую приходилось выполнять влапную, а именно стыковка сливных рукавов, по которым собственно и скачивали газ. Грызю приходилось осуществлять сие, стоя на металлическом мостике на высоте в полсотни метров, где опять-таки почти всегда неслабо задувало. Хобот пластиковой трубы мотался вполне достаточно, чтобы в случае обсчёта ворон получить им по балде на отличненько. Двое пушей, завалившись опять-таки в операторскую, наблюдали за тем как белка возится с этим раструбом, закручивая крепления, и даёт отмашку. После дачи отмашки давление в рукаве возрастало в разы и он раздувался очень заметно.

- Он раздувается очень заметно, - цокнула Тирита.

- Он гофрированный, потому и, - пояснил грызь.

- А ежели, не вслух будет цокнуто, лопнет?

- Ну это вряд ли, там нити прочности. Но ежели утечка, есть много вариантов, - грызь представил себе и заржал, - Самый простой из которых убежать в панике, ххах... мда. На самом деле самый простой - аварийный сброс якоря. У аэростата тяга около пяти тонн, так что рванёт вверх шустро.

- Да это всё шелуха, - цокнул другой, - Вот наверх слазить это мешочки...

- Куда наверх, на шар?! - припушнел Ратыш.

- На него. Ну там к примеру, клапан заело, или датчик какой накрылся. Да собственно не только на, но и в! Воздушную маску на морду и пшло. Вот это я вам цокну не подарочек, ни-ни, - белкач поёжился.

- Ну и ушки тут у вас! - цокнул Ратыш, - Опушнеть! А кое-кто в самолёте прохлаждается.

- Слушайте, мы вам озеленения фигакнем, когда будем ковыряться, цок? - предложила Тирита, - А то воняет тут у вас сильно.

- А. Это я стакан спиртом протирал.

- Тваго гуся!! Ты не мог чем-нибудь другим его протереть?!... Но за озеленение будем эт-самое, да.

- Они будут эт-самое за озеленение, - цокнул Тирите Ратыш.

- Да, я поняла что за озеленение они будут эт-самое, - цокнула Ратышу Тирита.

Поняв насчёт озеленения, грызи двинулись дальше, но пока в прочих отсеках праздно толкаться было нехрурно, так что двое снова отвалились на кухню, слегка погрызли орехов, слушая боромотание телеприёмника и перецокиваясь с согрызунами.

- Ъ, грызо, - бубнил белкач с экрана, - Ты понимаешь что если в ягоду нагрызячить пол-литра воды, это будет просто ягода с пол литром воды и ничего другое?

- Но оно большое, - не унималась белка, - И оно эт-самое.

- Да большое-то оно большое, только меньше чем то маленькое.

- Они про что? - удивилась Тирита.

- Про землянику и клубнику, - пояснила Речка, развалившаяся на скамейке, - Битых три часа из пустого в порожнее.

- Тогда понятно почему они уже не ржут, - цокнул Ратыш.

- Это они сейчас три часа, а так начали два дня назад.

- Оо, суслики-щенки...

Суслики сусликами, а время пошевелить хвостом приспело. Первый раз Ратыш залез в кабину самолёта, стоящего на палубе настоящего авианосца, а не макета как раньше. Машину электротранспортёром вытаскивали на стоянку, откуда она должна была выкатиться на ВПП сама. Надо зацокнуть что залезали пЫлоты обычно, подпрыгнув и хватаясь лапами за подлокотник кресла - впринципе были лесенки, но их тупо ленились выкатывать, раз можно обойтись без них. Перед этим ещё проводился обряд влезания в лётный комбез, каковой у нетренированного грызя занимал минут двадцать, а у тренированного - столько же секунд. Комбез с его термо и бароизоляцией, шлангами подключения к воздушным фильтрам, и так далее - весил порядочно. Уж не зря грызи в своё время протаскали на себе килограммы "утяжелений" - без этого пуха с два в комбезе побегаешь, а тем более не заберёшься в кабину.

В комбезе, да ещё и внутри самолёта, грызь обычно чувствовал себя дважды устрицей, так что вспушался и входил в спокойное, но не сонное состояние. Ратыш, да и Тирита тоже, не были исключением из этого; впрочем, зачастую устраиваясь на кресле, грызь цокал с самолётом, причём весьма эмоционально, типа:

- Ну что кобыла, ты какбэ застоялась в сарае, нэ? Какбэ в воздух чисто эт-самое, нэ?

Самолёт правда выслушивал всё это довольно никак и реагировал, как и положено, только на нажатия ручек и кнопок. Привернув воздушные шланги и застегнув ремни ( на них было написано напоминание: "Поверх тушки!!" ), Ратыш осмотрелся, чему способствовали зеркала под прозрачным фонарём, увидел отмашку регулировщика и включил двигатель. Пока грызь выполнял все требуемые процедуры ( и проце-дураки тоже ), ему по радио отцокивал обстановку и задачу диспетчер.

- Взлетаете звеном четыре, твоё место второе, - звучал в наушниках ровный, лишь слегка искажённый голос белки, - Целей допушища, твоя - курс 170, высота 7600, дальность 32. рядом в пределах двух тясяч находятся ещё пять объектов, аккуратно!

- цОк, чисто понял, - цокнул Ратыш, надавливая педали.

Он осторожно, как впрочем и все предыдущие и последующие разы, выкатил машину со стоянки на старт; стойки шасси плавно саммортизировали, когда колёса перекатывались через направляющие и люки в палубе. Грызь плавно регилировал тягу двигателя и поставил самолёт как положено - носом в кромку крыла ведущего. Тот кто подкатывался сзади, также становился не строго по линейке - иначе реактивная струя просто сдует самолёт за борт, а если вот так лесенкой - нормально, струя уходит мимо. Стартовали звеном, чтобы не было лишней толкучки и неразберихи... Серая облачность клубилась над океаном, а ведь по времени это чуть не самый разгар дня; дождь слегка поунялся, но по-прежнему всё вокруг было мокрое и отовсюду капало, так что приходилось задействовать обдув фонаря кабины, чтоб через него хоть что-нибудь было видно. После отцока диспетчера первый самолёт с рёвом набрал скорость и исчез в дымке раньше, чем докатился до края ВПП. Чудненько...

- Второй, старт!

- цОК, окучиваю!

Зажимаем тормоза, перекладываем ручку оборотов на полную и отпускаем торомза... собственно, ничего сложного. Однако же без сотен часов тренировок шанс на последнюю в жизни глупость имелся очень большой. Там рядом с этим рычагом тяги был ещё "самый полный газ" и даже "форсаж", но их вообще никогда не трогали ибо берегли ресурс двигуна. Самолётишко прокатился по ВПП ровнёхонько, и Ратыш с удивлением обнаружил что уже в воздухе; грызь убрал закрылки, шасси и повернул на положенный курс. Далее ему оставалось только мотать ушами, цокать и следить за СПО, пока не наберётся высота. СПО - Система Предупреждения об Опасности, в основном включала в себя радиомаячки на самолётах воизбежание их столкновения. В кабине на приборной панели это выглядело как несколько разноцветных лампочек, натыканных вокруг компаса, вдобавок обстановку отслеживал бортовой комп.

Для пЫлота это знакомое, но всё равно волнительное чувство - когда поднимаешься сквозь плотную облачность и видишь её сверху, выныриваешь из ночи в день - хрурненько! Ратыш не раз видел это на тренировочной базе и на тренажёре, но сейчас снова испытал прилив умиления от созерцания грандиозных природных явлений. Если бы он смотрел это по телику, то непременно вскочил бы, крикнул "воу, хехей!" и помотал ушами. Но сейчас пришлось только мотать ушами, да и то в шлеме. Всё остальное было отрепетировано сотни раз - выход на курс, стыковка, утягивание шара вниз, к кораблю. Отметить первый полёт распитием чая грызь смог только через три часа, потому как взлетал ещё два раза за "допушищем целей". В итоге за этот первый раунд он огрёб число ЛПГ ( Лично Притащенного Газа ) в 1350 тонн! Это реально ввергло грызя в добротный шок - три часа и такенная куча профита, опушнеть! Конечно, оттуда следовало вычесть расход ресурса шаров, самолёта и корабля, а также помножить на КПД переработки, но всё равно выходило не по пуху. ПЫлоты обычно пришивали на рукав, рядом с эмблемой отряда, пластиковые прозрачные карманы для бумажек, в которые вставляли таблички с ЛПГ. Это помогало ориентироваться, в каком состоянии данный грызь - если там более девяти миллионов, значит грузить его про шары может быть чревато, ибо любому поднадоест.

В каюте было здорово сурковать, а вот к примеру сидеть за компом или книжкой - не очень, так как не было окон. Погода же постепенно развеивалась и порой среди клубящихся синих и серых туч появлялось солнце, на редкость ласковое и красивое после дней под серой "дурой" облачности. Ввиду этого немалое количество грызей вытаскивали один из сурковательных ящиков в корридор, к окнам, и сидели там, а дрыхнуть уж убирались в каюту. Это было весьма приятно, слушать далёкий грохот волн, порыкивание движков и гул механизмов корабля, к тому же из щелей сифонило, и воздух тут был куда более свежим, чем в каютах. Тирита устраивалась с переносным компом, оборачивалась хвостом и становилась похожа на пушной рыжий шар с ушами, так что Ратыш в очередной раз затая дыхание любовался на свою белочку.

- Оу, Ратти, - улыбнулась она, оторвавшись от экрана, - Буэ?

- Вполне буэ, - погладил её по лапке Ратыш и отломил половину плюшки, каковую схватил в столовой, - А во что ты так вгрызлась?

- А, это, - мотнула ухом белка, - Ну ты-ж мне показал эти сочинения Тхимы, про тусей? Ну вот я тут кое-что набросала... не, не про этих, но так, в другом духе. Я подумала, что если у самолётов тоже есть разум?

- У самолётов - разум? - хихикнул грызь.

- А с пуха ли нет, попробуй докажи обратное. Но это так, предположение. Вот ваяю целую повесть про самолёты.

- Эк тебя вспушило... Дай позырить.

Собственно он не особенно пожалел, что позырил - Тирита была вдумчивая грызунья и любой бред могла привести к удобоваримому знаменателю. Она без никакого труда сочинила эпическое вступление, рассказывающее об авианосце "Солнечный Хвост" и его обитателях - разумных самолётах. Ратыш оторвался от прочтения букв и помотал головой.

- Бред? - улыбнулась белка.

- А? Не, Тир, не в этом дело. Йа как будто там оказался сразу, - Ратыш помотал ушами, отгоняя картины, - Не думал, что так может быть.

- Ну, не перехваливай, - скромно цокнула Тирита.

- Да я ещё не начинал даже, - на полном серьёзе цокнул грызь, - Йа пока просто в апухе от того что увидел, а твоих писательских талантов ещё не касался. Хотя первое уже подразумевает второе.

На самом деле сама белка весьма быстро переключилась с собственных иллюзий на нечто более вещественное.

- Слушай Ратти, вот мы собираемся наставить по помещениям тысячи ящиков и кадок с фикусами, так?

- Да мы это и сделаем, забодай меня комар.

- Да, только вот йа подумала, откуда взять столько тары. На самолёте кубометр досок не протащишь, а ещё грунта сколько надо!

- Нуу... Как очевидно, придётся устраивать какую-то кооперацию, чтобы у нас в распоряжении было судно, - прикинул Ратыш, - И на нём сплавать куда-нибудь, где можно достать эт-самого.

Воисполнение этой программы и не откладывая в долгие ящики, грызи спустились на средние палубы и двинули к отсекам "Д", что обозначало не иначе как "ДокиЪ". Там имелись несколько катеров различного типа и размера, предназначавшиеся в том числе для разъздов между кораблями, на плавбазы и на берег. Учитывая то что до берега было более двух тысяч километров, порты практически отпадали - вспушнеешь туда пилить. Кроме того, там и не было населённых пунктов, в каковых можно было бы достать что-то ассортиментное, а где были - дотудова ещё пара дней хорошего хода. Газовые же баллоны, питавшие мотор катера водородом, были рассчитаны на 10 часов полного хода. Катерники рассчитывали это как 450 км уверенного радиуса действия, т.е. доплыть туда и обратно. О чём они собственно поведали Ратышу и Тирите, когда те поинтересовались.

- Кадки, ящики и почвогрунт, - цокнул Хлутыш, - Ну, думаю что кадки это жирно, обойдёмся ящиками, а точнее досками. Вообще обычно это всё достают на Шапатанской.

- Уй, - фыркнул другой грызь, сматывавший канат в бухту, - Эта Шапатанская, такой срач!

- Клоок? - приподнял хохолок Ратыш, - Где срач?

Конечно, срач - понятие растяжимое. В данном случае он заключался в том, что плавучая индустриальная база "Шапатанская" по определённым причинам оказалась в сильно законсервированном состоянии. То ли переборщили с мощностями, то ли ещё что - в любом случае, основной металлургический комбинат базы пока стоял, а вместе с ним практически и всё остальное. Соответственно, и персонала на базе оставалось пух да нипуха, а само сооружение по размерам вполне спорило с Некосой. Так как консервация продолжалась уже несколько лет, на понтоны наросли ракушки, на площадках размещались чайки, тюлени и пингвины, а в корабельных доках как цокали видели китов, обтирающих бока об острые углы. Вобщем и любая рабочая плавбаза была не лишена всевозможной морской жизни, но сдесь, в тишине огромного стального острова, начинался настоящий беспредел.

Однако запустение нисколько не коснулось базы илотральщиков, каковая собственно занималась изготовлением грунтовых смесей для подобных нужд; в распоряжении этого предприятия имелись несколько не особо крупных кораблей с земснарядами; этими "лейками" вычерпывали ил из самых глубоких впадин океана - ибо собственно туда-то он и попадал в конце концов по законам физики. Отложения содержали все элементы, необходимые в почве для роста растения, причём в особо лошадиных дозах, так что этот субстрат разбавляли пустым, но удобным для роста корней балластом, типа смеси песка и керамзитной крошки. Как цокал Хлутыш, там же рядом имелся и склад, на который завозили доски и кой-какую тару именно для таких целей - ведь по океану ходило множество кораблей, и на каждом хотели сто тысяч банок с луком и фикусами.

По поводу оплаты грызи не заморачивались - они как всегда написали бы расписку, что обязуются эт-самое в размере и в срок, и поди найди такого грызя который откажется принимать сей "платёжный документ". Что до занятия горшками во время смены, то была проведена разведка в информационный отдел; там отцокались, что ближайшую неделю-две аврала не будет, так как пока шарики носит севернее и их подбирают там. Ввиду этого был достигнут доцок с Марамаком и Речкой о том что они за всех четверых, а Ратыш с Тиритой записались в нагрузку к катерникам, которые собирались на Шапатанскую за кой-какими материалами. Как они утверждали, материалы должны были занять немного места в грузовом отсеке, так что на мешки грунта и кадки должно хватить.

Следует уцокнуть что места там вообще было не так уж густо, ибо сам катер имел в длину от силы пятнадцать шагов и соответственно грузовой отсек простором особым не блистал. Сорвались грызи в поход в совершенно непонятное время, часа в два ночи - ну, что сподвигло Хлутыша на такой экстрим, распрашивать не стали - взял с собой и ладно. В катер залезали прямо в отсеке, после чего подъёмник опускал его на уровень воды и вываливал за борт, как селёдку. Хотя грызи были привычны к болтанию тушки и перегрузкам, козление катера им поначалу не очень-то понравилось. Тем более, если вылезти из тёплого гнезда средь ночи и эт-самое.

- Эт-самое будет когда швартоваться будем, - цокнул Хлутыш, - Если волны не уймутся, это весело будет.

Однако на самом деле морская болезнь грызям не грозила - она вообще грозила очень редкому грызю, и уж тем более не пЫлоту, так что через пол-часа они спокойно дремали, привалившись друг к другу и напихав вокруг собственные хвосты, чтоб мягенько было. Настолько, что проспали рассвет над океаном, который кстати цокая могли бы увидеть в первый раз; волны поулеглись до метровой высоты, задувал свеженький... ну он тут всегда свеженький, ветерок с севера, а на небе тусовались сильно размытые по горизонтали серовато-белые высотные облака, уже не грозившие излишними осадками. Яркое солнце неправдоподобно малиново-красного оттенка поднималось над горизонтом, подсвечивая облачность и сверкая на металлических частях катера. Высунувшись из рубки, Ратыш и Тирита с радостью ловили ветер ушами и не удержались расхохотаться. Катер с низким и негромким урчанием мотора шёл вперёд, подпрыгивая на волнушках, отчего с носа отлетали мелкие брызги, блестевшие на солнце и осаждавшиеся на шерсти мельчайшими росинками.

- ПушА моя, - уркнул Ратыш, обнимая свою согрызунью.

- Пуш мой, - улыбнулась Тирита и лизнула его в нос, покрытый солёными брызгами.

От столь немудрёного и прямо таки тупого счастья их снова начинало пробивать сначала на хихи, а потом на бугага, так что Хлутыш уже обеспокоенно выглядывал из рубки, не случилось ли чего. Конечно, ничего не случилось - всё как обычно. Ухахатываясь над этим, грызи распевали народные песни, типа "Пух пушон у нас с тобою, веселей грызун гляди! Бодро вьются кисти да на ухах, да и пушей пруд пруди!..." Тем времнем маячащие на горизонте постройки стали приобретать всё более конкретные черты и грызи смогли наблюдать плавбазу, точнее её "берег" из покатых понтонов-волноотбойников - эти штуки, покрытые бетонными плитами, были достаточно наклонены чтобы просто выбраться на них из воды - это делалось как из соображений безопасности ( иначе как вылезешь ? ), так и прочности конструкции против ударов волн. С большого расстояния было отчётливо видно, что длина всего сооружения составляет многие километры, и это вызывало некоторое смущение перед таким гигантским плавучим объектом. Как и уцокивалось, никаких признаков грызодеятельности не наблюдалось, в частности это можно определить по высоченным трубам, которые сейчас "молчали". Катер пошёл вдоль плавбазы, предоставляя возможность поглазеть на мешанину сооружений, отделанных листами гофрированной нержавейки; кое-где на волнорезах раскинулись кучки птичьих гнёзд и толклись сами пернатые.

После нескольких километров Хлутыш завернул в узкий "канал", а на самом деле просто пробел между понтонами, на которых стояли сооружения - сдесь было куда темнее из-за высоких корпусов, торчащих по краям, но и тут никакого шума не отмечалось.

- Отличненько, волн нету, - цокнул грызь, заруливая за очередной поворот.

Если снаружи в море волны ещё плескались, то во внутренних бухтах вода еле плюхала об стенки. Было что-то исключительно странное в том что они видели этот стальной город совершенно тихим, да так что слышно как скрипит фонарь, раскачивающийся на растяжке над каналом. Как оказалось, каналы разветвлялись и заходили ко многим местам, так что катер сделал ещё несколько поворотов и оказался у длинного бетонного причала, за которым начинались ангары и переходы куда-то дальше; с другой стороны канал ограничивался высоченной отвесной стеной.

- Ого, - присвистнул Ратыш, - Зырь-ка!

Позырить было на что, в прозрачной воде мельтешили рыбы - от мелочи до весьма крупных плавалок; было видно, что на дне канала колышится целый лес водорослей, а в иных местах выпирают разноцветные корралы. Брыляя щупальцами, мимо борта проплыл крупный кальмар, заставив немного облизнуться.

- Это крупный кольмар, - подёрнула ухом Тирита, - Он кальмар. И он крупный...

- Йа вижу, - кивнул Ратыш, - Но эт-самое.

- Ну да, - согласилась белка.

Под эт-самым он имел ввиду, что если начать ловить в канале кальмара, значит придётся забыть про грунт, а это вне темы. Теперь стало ясно на кой пух Хлутыш взвился плыть так рано - с самого утра они уже на месте, и следовательно весь день можно пинать колёса, а не спешить. Грызь бросил штурвал, вылез на палубу катера и закинув швартовые, быстро притянул посудину к причалу - как это делали многие века ранее, так и сейчас, канатами за тумбу и готово. Правда, без сноровки было очень легко напортачить вплоть до оставания без лапы, поэтому морячоГ сии операции выполнял лично. Когда плавсредство оказалось прочно пришвартовано, грызи сошли на бетонную площадку и сразу приглядели деревянные мостки, чтобы перекинуть их через борт и по ним что-либо затаскивать.

- Я туда, - показал Хлутыш, - А вам туда. Кто первый справится помогает остальным, цок? Только не вздумайте сюда землю тащить, там тоже причал есть, переставим посуду и тогда погрузим. Просто приготовьте там всё, чтоб быстренько, цок?

- Цок! - кивнули грызи и отправились в указанном направлении.

Как и каналы, дороги были совершенно пустынны и не были запылены только потому, что сдесь неоткуда взяться пыли - вокруг океан. Несмотря на то что вокруг громоздились бетонные и стальные коробки, в воздухе постоянно чувствовался свежий ветер, так что грызи бодренько чапали вдоль обшарпанных стен, с одной стороны освещённых солнцем, а с другой ещё мокрых от ночной росы. Не раздавалось никаких других звуков, кроме криков птиц и глухого низкого скрежета, еле уловимого ухом - это "прыгали" на волнах блоки плавбазы, ведь она была не монолитна, а сделана из сегментов. Тирита поводила ушками, провожая эхо их собственных шагов.

- Какое странное место, - цокнула она.

- Хм?... Да не цокнул бы, - зевнул Ратыш, - Знаешь, грызи очень много всего строят и делают своими лапчонками... Так что оно часто встречается в том виде, когда его время прошло. Хотя конечно это не про эту плавбазу, а так, в целеньком.

- Ну да, у нас там тоже кое-что такое есть, шахта старая... Но вот её как раз закрывают, потому что там опасно... Да я понимаю про много, и всё равно как-то это... - белка слегка прижалась к грызю, - Что-то уж совсем никого.

- А и попуху, - цокнул Ратыш, - Вряд ли они склад закрывают. Расписку напишем и нагребём земельки сами. Лич-но.

До такой экстремальщины правда не дошло, так как возле склада обнаружился точно такой же катер, в который двое грызей валили мешки с грунтом - надо уцокнуть что мешки эти были не подарок, по полсотни килограмм каждый, причём сделаны они были из какого-то не особо кошерного материала, каковой после длительного лежания просто подгнивал. Вдобавок мешки были просто плохо прошиты и если обращаться с ними излишне вольготно, рассыпать как раз цокнуть. Путём цоков быстро выяснили, что сдесь есть всё что нужно - почвогрунт, доски и кой-какая тара для эт-самого. К счастью, складские были себе не враги и мешки сваливали не на пол, а в металлические сетки, которые ставили друг на друга; их вытаскивали из ангара погрузчиком и ставили на причал, дабы оттуда перекидывать мешки в катер.

- А чтой-то грызо, ты в одну пушу тут? - спросила Тирита у складского.

- Вообще не, но сейчас все ушли ловить кальмаров.

- Пожалела что спросила, - прижала уши белка, и у неё явственно забурчало в животе.

Впрочем, покидать мешки, чувствуя сколько на каждом можно насодить ботвы - дело любезное практически любому грызо, так что двое весьма быстро справились с накидыванием рассчётной кучи в погрузочную сетку, а машинка оттащила этот контейнер к причалу. В качестве тары имелись пластиковые корзины, плетённые из чего-то вроде упаковочной ленты; их можно было напихать друг в друга в огромных количествах, после чего засовывать в транспортное средство. Кроме того, сдесь же лежали горы поддончиков, дабы ставить корзины в них и не разводить слякоть по полу. Тирита с энтузиазмом навязывала скотчем целые пачки этих штук, а Ратыш оттаскивал к общей куче. Немного подупыхавшись, грызи сели рядышком и немного побалдели, слушая плеск волнушек в канале и шум моря, доносящийся из-за сооружений. Откровенно цокая, они не отказались бы просидеть тут ровно до прихода катера, но раз уцокнуто, так и.

Ходить также можно было вдоль любого канала, ибо по карю проходили мостки из стальных сеток, чем грызи и воспользовались. Чего тут не стоило допускать - так это выпадения мелких предметов, так как они немедленно попали бы в канал, а возможно и на дно океана. Кроме того, следовало быть осторожным, чтобы не обдирать пух на хвостах об острые углы, оставленные после сварки металлоконструкций. Как и предполагалось, Хлутыш уже успешно закидал вагонку и гнал катер, так что попался навстречу, и уже в три пуши грызи набросали в плавсредство столь любезные им мешки почвогрунта и тару для ботвы.

- Мы набросали в плавсредство... - зацокнулся Ратыш.

- Да-да, мы сами всё видим.

Оплата всего этого без преувеличения добра была произведена обычным способом: кладовщик открыл записную книжку и нацарапал там что-то вроде "два хвоста с авианосЦЦо, Ратыш и Тирита - 2550 д\з". Пока этого должно было хватить, так что пуши недолго думая запрыгнули в катер и убыли поближе к восвоясям. После свежего ветра, некоторых лапных упражнений и раннего подъёма, а также ввиду всего предстоящего, было нелишне отсурковаться. Что Хлутыш и сделал, оставив Ратыша следить за курсом - при отличной видимости врезаться во что-либо не светило. Непуховенько нагруженный, катер сидел в воде куда плотнее и уже не подпрыгивал на волнах, да и шёл медленнее. Ратыш немного поигрался со штурвалом, направляя посудину зигзагами - он ещё вообще никогда этого не делал, так что испытывал умиление от взрыкивания мотора, наклона судна и брызг за бортом. Правда морячок сонно предуцокнул, что если вилять не в меру с горой мешков в трюме - мешки свалятся на борт и посудка кувырнётся вверх килем, что некстати. Развалившись в кресле и подрёмывая, Тирита периодически начинала поцокивать:

- Вот не так уж много времени прошло, а корабль нам и правда как восвояси.

- Это точно, - кивнул грызь, - И это сейчас, когда он просто стальная коробка. А уж когда окопаем как следует, так и совсем будет одно плавучее гнездо, чтоб мне не грызть.

- Да уж куда оно денется. Йа вот только думаю, где развернуться со всей вознищей? На палубе удобно, но напух если опять шторм, такое погрызище получится.

- В корридоре, - подумав, цокнул Ратыш.

- Данунапух? В корридоре, там места не так-то много!

- А нам места так много и не надо. Досками отгородим, чтобы не задевали, и эт-самое.

- Отфигачить нас могут за это лапами, - фыркнула белка, - Задними причём.

- В пень, в пень, в пень, - отмахнулся Ратыш, - Нипушища страшного!

После того как должное количество времени оказалось закопано под буруны, вздымаемые винтами катера, на горизонте снова замаячил силуэт "Брусники". Точнее, поскольку авианосец было видать километров за двадцать, сначала из-за воды показывались мачты и надстройки, а потом всё остальное. Смотреть на это в бинокль довольно жутковато, так что аж пух дыбом - нигде ещё не увидишь своими глазами выпуклость поверхности океана. Что издали, что вблизи огромный корабль производил недвусмысленное впечатление огромного корабля; полёты сейчас были не особо интенсивны, но пара самолётов с палубы поднялась и с шумом ушла в высоту, тащить ещё шариков. Дабы не эт-самое всуе, швартоваться оставили морячку, и Хлутыш легко вписал катер в док, несмотря на поднявшееся волнение моря. Обрезиненые подпорки шваркнули по днищу, и катер оказался зажат на них; грызо сделал отмашку докеру, и тот включил подъёмный механизм ( каковой часто называли ПУХанизмом ). Небольшие катера типа этого так и выкатывались на закрытую палубу - на подъёмнике стояла тележка, каковая по рельсам и уходила с него на стоянку. На этом заплыв был окончен, и предстояло взяться за тележки.

В самую первую очередь Ратыш пошёл к ответственным ушам жилблока, Мурке Пуха-с-Два, и сообщил о намерении развести в корридоре произвол и беспредел. Белка припушнела, но всё же пошла посмотреть, как это получится.

- Вот слушай, - поставил поддон стоймя Ратыш, - Так отгородим, и ладненько.

- Но ты цокал что там почти две тонны, - поправила очки Мурка.

- Нутк и, две тонны - сорок мешков.

- Ну хорошо, Ратыш-пуш, для такого дела не жалко. Но смотрите, чтобы корридор напух был транзитный, а не тупиковый!

- О, это уж можешь не беспокоиться.

- Да я и так могу не беспокоиться, просто если корридор будет завален - я вас выгоню напух, вот и всё.

Вторым пунктом следовало разжиться тележками, каковые кстати цокнуть в наибольшем количестве обитали в ангаре - там их, двухколёсных складных, было штук сорок, про запас и с лихвой. На такую тележку можно было без зазрения совести нагрузить два мешка, хотя лучше один - и быстрее, и главное груз не расползается и не норовит вывалиться. Вообще с тележками был знаком любой грызун самого мелкого калибра, и даже цокнуть именно мелкого калибра, ведь напух таскать лапами, если можно эт-самое. Из-за этого потаскать мешки на тележках грызям было ни то что влом, а исключительно приятно, ибо навевало воспоминания о бельчончестве и родных лесах.

- Помню малину возила, - мечтательно цокнула Тирита, призажмуриваясь.

- Пха... Это-ж сколько надо набрать малины, чтоб её на тачке возить?

- Нисколько, - резонно ответила белка, - Йа про рассаду, голова-хвост.

- Хах. А картины рисуются просто абстракционистские, при цоках "возить малину".

Мешки с почвогрунтом сваливали между транспортными поддонами, поставленными как стенки; сделав двадцать ходок через пол-корабля, грызи перетащили всю байду в нужно место. Туда же уложили штабели тары, так что теперь корридор сузился в два раза. Правда это никого не грызло, ибо увидев что наклёвывается, грызи поднимали хохолки и довольно поцокивали, предвкушая. Поскольку поцокивали и предвкушали многие, Тирита и Ратыш обогатились коллекциями семечек различного рода, ранее ошивавшихся по карманам "на всякий случай, блоо". Ратыш же не собирался бросать цоки на что-либо включая ветер, так что стал периодически экспроприировать из столовки лук и содить его. Лук к этому относился хорошо и немедленно начинал интенсивный рост, выбрасывая длиные сочные "перья".

- Рат, сколько можно заниматься этой погрызенью? - цокал Марамак, - Мы уже вспушнели летать.

- Айдя поменяЦЦо? - предложил грызь.

Дело было не без подвоха: прежде чем летать, предстояло провести плановую калибровку приборов, а короче цокая - досконально проверить самолёт, гуся ему в ухо. Это было не так сложно, но довольно долго, поэтому пЫлоты привлекались к работе по самой полной программе. Настолько по полной, что это приводило к полностью раскатанному состоянию после десяти часов непрерывного мозгопинчества. Если бы грызи не делали этого вдвоём, в крайне любезной друг другу компании, Дури хватило бы гораздо на меньшее.

- ТаГ, - Ратыш зацепил крюк за вертикальный руль, - Лапку вниз!

- Внизу, - цокнула белка из кабины.

- Мнээ... Точно? - почесал за ухом грызь, глядя на цифры на динамометре, - Косяк...

- В чём косяк, - спрыгнула на пол Тирита.

- Ну, должно быть сто сорок кэгэ-эс, а тута девяносто, - показал Ратыш, - Гидравлика ерундит наверно.

- Дыыых...

После этого отсурковаться было просто необходимо, дабы подушное пространство очистилось. Тем временем много грызей подключились к растаскиванию грунта и посадке ботвы, так что теперь в столовке, как оно напух и положено, стояли восемь штук корзинок с почвой, в которых зеленели пока ещё маленькие саженцы. Марамак и Речка были откровенно довольны, что именно они успели напухячить этот внутренний огород раньше других, чему эти другие впрочем ничуть не огорчались. Вылеты следовали один за другим в довольно плановом и спокойном режиме, погода более-менее успокоилась и неудобств не доставляла, так что оставалось только довольно поматывать ушами и цокать.

...

Приснилось Ратышу ничто иное, как три с половиной килограмма потатов. Конечно он предпочёл бы посмотреть не на клубни овоща, на которые он и так мог посмотреть, но тем не менее. От овощных грёз его оторвал резкий толчок, всколыхнувший сурковательный ящик под грызем. Поскольку ранее таких событий не наблюдалось, сквир немедленно прекратил спать и высунулся из ящика. Повернув нос на девяносто градусов, он мордозрел Тириту, находившуюся ровно в таком же состоянии.

- Что-то было, - изрёк истину Ратыш.

- И непуховенькое притом, - цокнула белка, - Тряхнуло почём зря, надо проверить в чём дело.

Поскольку полундра разом подняла всех грызей, в корридор они вываливать подождали, пока пробегут остальные - это избавило от толчеи и задержек, так что через минуту грызи практически в полном составе отряда оказались на открытой палубе. Лёгкая облачность над океаном заглушала солнечный свет, стелилась не особо плотная дымка, но в общем до сумерек было ещё далеко. Оглядевшись, грызи без труда узрели, что со стороны стыковочной площадки поднимается весьма нехилых размеров столб чёрного дыма.

- Оо, суслики-щенки!!...

Тирита немедленно попыталась заловить пробегавшего мимо С-Хоря:

- Что случилось?

- Не грызу! - точно ответил тот на ходу, увернувшись от белки, - Сейчас разберёмся.

- Нунапух, горит сильно, а как жахнет? - цокнула свежую мысль Речка.

- Цокнула свежую мысль! - согласился Марамак.

- Нужно ждать отцока от ЧБЗ, - цокнул кто-то.

Атмосфера слегка нервировала: все прекрасно понимали, что взрыв ёмкостей с водородом на танкере, набитом спиртом - мягко цокая не подарок. Это заставляло прижимать уши и нервно елозить хвостами. Кроме того, похоже что пропала внутрикорабельная беспроводная связь, что усложняло прояснение обстановки. Побежать же позырить собственными ушами во-первых могло быть чревато само по себе, во-вторых если туда сбегутся все свободные пуши с корабля - это точно будет чревато безо всякого пожара.

- Йа думаю что всем надо в первый отсек, - цокнул наконец Ратыш, - Там безопаснее всего, и лодки рядом. А кому-нибудь стоит сбегать посмотреть, что там, и отцокаться остальным.

- Логичечно, - согласились грызи, - Кто?

- Мы, - схватила его под лапу Тирита, - Бегом!

- Поч именно мы? - риторически цокнул Ратыш уже на бегу.

- Не знаю, но так получилось, - ответила белка, - Давай туда!

- Стой! К корридорам не приближайся, пыхнет и цокнуть не успеешь, как изжаришься. На открытом месте безопаснее.

- Да, точно. Айда вдоль полосы!

Грызи спрыгнули на техническую дорожку, проходившую вдоль всей ВПП, и рванули по ней. Бегать они были довольно горазды, но всё равно не отказались воспользоваться подвернувшимися велогонами - корабль длинный, и на них часто раскатывались по палубам. Главное было не врезаться со всего маху во встречных, которые тоже куда-то бежали, хотя и непонятно от или к. Кажется, подумал Ратыш, восстанавливая дыхание, позиция удачная - даже если будет взрыв, не заденет за укрытием. За минуту докатившись до самой кормы, двое оставили велогоны у стенки и поднялись на пять метров по лесенкам, осторожно выглянув над стоянкой. К их большому облегчению, никакого ужаса они не увидели, а дым валил откуда-то снизу, через вентиляцию. Тоже не конфетка, рванёт внутри мало не покажется... Грызи переглянулись, обдумывая что делать дальше. С тем же вопросом рядом оказались ещё двое, но ответов у них было столько же.

- О, зырьте-ка! - цокнула Тирита, показывая пальцем вдаль, - Решётку видите?

- Чисто вижу, а что с ней? - уточнил Ратыш.

- Кажется туда засасывает воздух. Значит, тяга в ту сторону, можно пройти.

- Не, Тира, к собакам. Ещё и без снаряжения, йа тебя туда не пущу и сам не полезу, - фыркнул Ратыш.

- Не пустишь? - улыбнулась она.

- В этом случае - да, не пущу, - подтвердил грызь, - Ибо глупость.

Ратыш ещё глянул на валящие клубы дыма и совершенно успокоился.

- Разрушения конструкций нет, почему не закроют переборки?

- Напуха?

- Герметизировать отсек, всё потухнет.

- Значит ли там кто-то есть, или всё-таки есть пробоины, - резонно цокнула белка.

Все быстренько припомнили план судна, висевший в столовке и оттого хорошо запоминавшийся.

- Со стороны химотсека может быть, - цокнул грызь с чёрными ушами, - Или снаружи.

- Давайте вы проверите борт, мы изнутри.

По самолётной стоянке уже пробежали несколько аварийщиков, в полном обмундировании - противопожарных комбезах, шлемах и с дыхательными аппаратами, но это не повод расслабляться. Тирита и Ратыш перебежали ВПП и юркнули в вертикальную шахту, соединявшую палубы двумя лифтами, лестницей и подъёмником; дым сдесь чувствовался, но очень разрежено.

- Так, минимум через сто шагов сзади! - цокнул белке Ратыш и побежал по стальным лестницам, оббивая хвост об перила. Надо цокнуть он не очень-то... точнее не очень представлял, что они могут сделать. Но сделать было надо. Грызи один за другим скатились по лестнице, пробежали вдоль корридора и попали в машинное отделение химического отсека. В случае всякого пожара это было одно из самых чреватых мест, так как водород из цистерн можно относительно быстро стравить в атмосферу, а вот быстро опустошить оборудование рефракционной колонны от горючих УВ - не получится. К счастью, никакого возгорания Ратыш не увидел, лишь под потолком цеха висела слабая дымка. Тирита осторожно высунула уши из-за угла.

- Так, вон там! - показал Ратыш.

Двое в темпе подбежали к трём грызям, возившимся у огромного вентиляционного короба; судя по всему они разворачивали брезент, ранее предназначеный для укрытия оборудования.

- О, грызо! - цокнула серая белка, - Подсобите, а?

- Конечно! - схватились за огромный кусман двое.

Кусман казался не таким уж большим, но вес его даже для пятерых оставлял желать лучшего. Белкачи полезли на стремянки и стали затаскивать кусок вверх, так что стало понятно, что им собираются заткнуть вентиляцию.

- А что происходит? - уточнила Тирита.

- Сейчас пожарные выведут грызей из аварийного отсека! - отдуваясь, отцокал грызь, - Потом закрываем дверь и вентиляцию, чтобы закупорить его!... А происходит событие, белка-пуш!

- О, суслики-щенки, как йа не догадалась...

- Не ржать, грызо, тащите ещё вверх!

Ратыш при этом проделал немалые чудеса сноровки, ухитрившись завернуть кусок брезента за трубу и так перехлестнуть, чтобы зафиксировать. Снизу кинули верёвки, и здоровенный кусок плотно прилёг к коробу, заткнув его; ток воздуха прилепил брезент к решётке, так что теперь упасть ему не светило. Аккурат через пол-минуты из-за переборки между отсеками выбежали несколько пожарных в комбезах, прыгая через порог; они тут же закрыли дверь и закрутили запоры.

- Всем наверх! - крикнул пожарный, едва присняв шлем.

Дважды повторять не требовалось, не мешая друг другу грызи реактивно взлетели по лестницам и снова перебежав ВПП, оказались подальше от возгорания. Аварийщики спустились туда же, отдуваясь после бега и стаскивая шлемы.

- Ну что, всех вывели?

- А? - грызь посмотрел на цокавшую и улыбнулся, - Да, всех.

- А эт-самое? - уточнил Ратыш.

- И эт-самое тоже. Опасности нет, грызо... - пожарный помедлил и доцокнул, - Учебная тревога.

При этих словах все просто прыснули со смеху. Грозный столб чёрного дыма уже рассеивался, потому как сгорели дымовые шашки, его создававшие. Постепенно факт о том, что никакого пожара не было, стал распространяться, и повсюду стал слышен не иначе как ржач. Собственно он и так был слышен частенько, а уж такой повод пропустить не могли. Тем более всё же тревога вызвала тревогу, а теперь тревога исчезла, так что и эт-самое.

Естественно, после общего аврала был разбор операции. Учавствовашие в оной операции грызи с хитрющими мордами расцокали, как им удалось всё это организовать, в том числе и настоящий взрыв, встряхнувший корабль - мина направленного действия была взорвана возле борта, а ударная волна как раз и прошла по "Бруснике", заставляя поднимать хохолки. Ну а уж расшугать грызей из нужного отсека и поджечь там дымовухи - раз цокнуть. Кроме того, практически никто из экипажа не знал о готовящейся "диверсии", так что условия оказались максимально приближены к боевым. Были выявлены определённые косяки в подготовке и действиях аварийных команд, но в целом проверщики сообщили, что команда корабля среагировала на отличненько. Чем все и остались достаточно довольны, хотя и цокнули себе не снижать бдительности по этому направлению.

...

Довольно популярной вещью, на которую часто пялились, был индикатор заполнености трюмов продуктом. Некоторых, знакомых с принятием спиртных напитков внутрь, полный танкер этилового доводил до тошноты, и они на индикатор ни-ни. Остальные же любили поглазеть, поэтому таковые приборы постепенно появились во всех столовках жилблоков; один умелец-грызо сделал сдешний в виде деревянного цыплёнка, в которого были вмонтированы циферблаты и уровни. Цыплёнок показывал давление, ветер и температуру внутри и снаружи, а также именно заполненность танков. Этот относительно небольшой пластмассовый столбик притягивал к себе, как уже было цокнуто, много взглядов, ибо каждый его миллиметр означал пятьдесят тысяч тонн эт-самого. Наполнялись танки далеко не особо шустро, да и сейчас был не особливый сезон в этих широтах, ветра относили шары севернее и южнее, но всё же самолёты регулярно взлетали и таскали, таскали, таскали. Грызям приходилось гонять их до посинения а потом проводить ТО и снова гонять.

Смена вахт на корабле происходила, как это часто бывает, раз в месяц - к авианосцу швартовался крупнокалиберный экраноплан, на котором немудрено и добраться восвояси, и только чрезвычайная непогода могла отстрочить эту операцию. Несмотря на то что усталости не было и в помине, Ратыш и Тирита решили всё же смотаться к дому, послушать собственными ушами зимний снежок и полопать мороженной рябины, как оно напух белке и полагается. С одной стороны весной вроде не особо хочется втыкаться на каком бы то ни было предприятии, но на самом деле вся она, кроме того что ближе к лету - довольно нелесное время из-за повсеместного половодья. В Камышрянке, где и находились околотки обоих грызей, зимы отличались всегда исключительной снежностью, поэтому весной плавало всё! Исходя из вышецокнутых соображений, грызи во-первых вспушились ( что по умолчанию ), а во-вторых в первых рядах записались "на берег". Записываться следовало, так как в отряде должны же были оставаться пЫлоты для планомерной работы.

Экраноплан, возивший смены по кораблям, был очень здоровый...

- Ну конечно, - цокнула Тирита, - Где ты видел больной экраноплан?

- Это образно, - заржал грызь, взваливая на плечи рюкзачок с барахлишком.

...а тем не менее он был здоровый, и всё же скорее был летающим кораблём, чем гидросамолётом. Подняться выше трёх метров он не мог, но это и не требовалось, посудина летела над волнами с порядочнейшей скоростью и при этом жгла умеренное количество топливца. Аппарат швартовался к кораблю крылом, на верхней плоскости коего имелся трап и откидные поручни для перемещения хвостов. Хвосты цокали бодренько и перемещались так что не надо два раза просить. Внутрях транспорт тоже был похож скорее на корабль, чем на самолёт - имелись ряды кресел, довольно хрурных в плане устроить гузло и поставить чай на подлокотник, а также отдельные полузакрытые и закрытые каюты для длительного пребывания - как правило, рейс занимал не особо много времени, но могло и выйти по другому. Грызи с успехом усадили хвосты и в полудрёме слушали, как шумят двигатели и волны чиркают по корпусу; потом волны остались внизу, а машина скользила уже не цепляя за них. За три часа, с заходом на ещё один корабль, транспорт доставил их на Некосую, откуда немудрено обычным пассажирским самолётом попасть в облцентр, что и сделали.

Центр был порядочно завален снегом, и с неба периодически начинало добавлять; высоченные столбики белого пушистого субстрата из воды стояли на любом предмете, торчащем из грунта, также были засыпаны ветки деревьев. Грызи знали, что этот пушистый лёгкий снежок не опасен, а вот если мокрого навалит - может и ветки пообломать. К вечеру закатное солнце сверху подсвечивало облачность оранжевым, отчего создавалось весьма особое освещение, заставлявшее грызей довольно подцокивать. Тем не менее, дороги были расчищены на отличненько, и автобусы гоняли по ним лишь слегка медленнее, чем летом, вздымая по обочинам огромные снежные вихри.

- Куда сунемся, погрызушко? - цокнул Ратыш, поглаживая белку по лапке, - Всмысле, в какой околоток?

- А ты как? - спросила она.

- Однопухственно, но у себя йа бы кое-что проверил и поправил, того что вряд ли кто сделает.

- Тогда давай сначала к тебе, - цокнула белка, - У меня там есть кому поправить.

- Точно? - улыбнулся грызь.

- Точно, - кивнула ушами грызунья, - А если что, так и переместиться недолго.

Вот с перемещением по самому околотку зимой было не так свободно - метровые и выше сугробы лежали ровным счётом везде, и по всей местности оставались проходными только колеи, укатанные автомобилями. По ним же бегали в основном и все лесные зверьки, от зайца до лося - напух надо сквозь снег ломиться, если можно эт-самое. Естественно, в случае очередного прохода машины приходилось как раз вламываться в снег, дабы пропустить её - так сделали и двое грызей.

Ратышевское гнездо, находящееся между двух огромных ёлок, было завалено по крышу и выше. Не было видно вообще нипухашеньки, так что даже сам грызь не сразу понял, где копать. К счастью, он был грызь, а следовательно уезжая осенью, понимал что вернётся зимой, а следовательно так со снегом и будет. Ввиду этого он оставил снежную лопату в кусте крыжовника, и теперь достав оную, резко ускорил процесс добирания до двери. Норупло было небольшое, шесть шагов в длину и три в ширь, но довольно основательное - в частности там имелось боковое окно, встроенное в наклонную стенку, засыпанную грунтом. Обычно окно в норупле было всегда одно, над дверью, но Ратыш не один год провёл сдесь в плохую погоду, читая или копаясь с компом, поэтому и место для таких пассов было оборудовано с удобством - широкий стол перед окном, из которого вполне достаточно светило; стёкла были двойные и закрывались на отличненько, так что оттуда нисколько не дуло. Тирита с интересом обнюхивала жилище, потому как никогда не жила в настоящем норупле - конечно, их домик тоже был набит мхом и растительностью, но всё же это совсем другое кудахтанье.

- Прохладненько тут, - призналась белка, потому как было прохладненько.

- Сейчас фуганём, - заверил Ратыш.

Фугануть было вполне можно, так как у него, опять же в отличие от классических норупел, печка загружалась изнутри и была кирпичная, основательная, занимая всю заднюю стенку. Как и у всякого запасливого грызя, сдесь лежал кубометрик дровишек, уже просушенных и готовых к тому чтобы ими "фуганули". Устроившись на ящичке возле печки, Ратыш разжёг её и напихал туда поленьев, отчего тут же понесло ароматным дымком, да и тёплым воздухом тоже. Кроме того, у печки было ещё два назначения: на чугунной круглой плитке, если убрать с неё кирпичную крышку, немудрено скипятить чай или что-то сварить, а внутрь топки были замазаны термоэлектрические элементы, дававшие некоторый ток для зарядки аккамулей компа и питания светодиодных ламп. Так что не прошло и десяти минут, как сырое норупло стало совсем не сырое, а таки тёплое и освещённое жёлтым светом наподобие солнечного.

- Ваа, настоящее беличье дупло! - восхитилась Тирита.

- У вас тоже настоящее беличье дупло, - цокнул Ратыш, - И вдобавок у вас цветы круглый год растут, ибо всегда есть кому поливать.

- Ну, это другое кудахтанье. А тут оч хрурно, - вспушилась белка.

Ратыш выдвинул один из многих ящиков и стал копаться в нём; надо цокнуть что ящики тут висели, лежали и болтались повсеместно. Больше всего ящиков имелось между опорными столбами, державшими стены они же крыша; самые большие были снизу, вверху поменьше. Вдобавок вместительные полки были под потолком, над ушами грызей. Уж на что Тирита считала, что её закуток в доме компактен, но там такой плотности установки достичь не удавалось. Грызь нашёл что искал и показал белке - маленький, в 10 см металлический самолётик, точная копия В-162. Оба они некоторое время просто поглазели на этот кусок их личной истории... впрочем, недолго. Как и всех грызей, личная история их занимала не очень-то сильно. Поскольку стало основательно вечереть, они просто забились в сурковательный ящик, вполне годный для этого размерами, да и использовали его по назначению. Дрыхнуть в норупле под толщенным слоем снега было любезно любому, просто любейшему грызуну из всех.

Наутро, причём отнюдь не раннее, пуши кое-как соскреблись, взварили принесённый с собой корм, растопив снег в кастрюле, и таким образом пришли в большую годность. Что непременно хотел сделать Ратыш, так это проверить посадки тыблонь, находившиеся примерно метров за триста на поляне в лесу. Добраться туда сейчас было не так-то просто, приходилось проминать снег, чтобы пройти - даже лыжи не помогли бы, хотя в норупле они конечно имелись. Что до посадок, то метровые саженцы также пришлось искать в сплошной шубе, покрывавшей поле словно... словно поле снегом. Стоящие с краю высоченные ёлки, также засыпанные превосходной белой пушниной, сверкали в лучах особого, зимнего солнца, а из лёгкой облачности иногда начинало сыпаться ещё.

- Тут вот в чём погрызень, - цокал Ратыш, раскапывая снег, - Я ветками-то огородил, но бывает что и ветки сожрут, а потом и до саженцев доберутся. Там вон куча-то ивняка лежит, но напух иногда тупые попадаются...

- Это да, - подтвердила белка, - У меня помню делянку выгрызли, тридцать штук, обидно даже как-то было. Ух, послушай-ка!

Белка показала в сторону солнца, а именно на тот факт, что из-за высотной дымки, образовавшейся в атмосфере, в небе по обе стороны от солнца появились два его отражения, мало отличимые от оригинала.

- Оо, грызть наискосок! - помотал ушами Ратыш, - Редкое эт-самое!

- Но хрурненько, - цокнула Тирита.

Почти пол-часа в небе можно было наблюдать два лишних "солнца", после чего оптическая иллюзия развеялась. Грызи конечно хорошо знали, что так бывает, но оба видели такое первый раз за всю жизнь, что заставляло слегка задуматься. Впрочем пока им предстояло больше задуматься над тем, как поступить таки с кустами. Пока ещё до саженцев зверьки не добрались, однако в снегу были чёткие тропинки, оставленные судя по всему зайцами и кабанами. Недолгое расследование привело к выводу, что уцокнутые кучи ивняка уверенно закончились, будучи просто сожранными. Это заставляло почесать ухи.

Почесав ухи, решили таки провести ряд операций, как то - нарезать побегов, посолить их ( в прямом смысле, т.е. положить рядом кормушки с солью, популярной почти у всех зверьков ), а также набросать вокруг посадок ещё репейника. Репейник хорошо помогал, так как лезть через него это значит что потом долго будет колоться.

- Слушай, а пуха ли эти дурни сами не сходят за побегами, нэ? - цокнула Тирита.

- А, там вот в чём соль, сейчас услышишь, - пояснил Ратыш, карабкаясь по сугробам, - Ивняк растёт в болотце. Зайцы снизу побеги обгрызают, а прыгать на два метра вверх они стесняются, так что оставляют. А лоси и кабаны не ходят потому что проваливаются, а зимой им там вообще ходить невозможно.

- Эк их припушило.

- Ага. Давай сейчас санки возьмём и смотаемся, ты не против?

- Я против? Всё равно я из леса ни-ни в ближайшее время, пуха ли против!

- Ну и хрурно. А то санки эти если нагрузить как след, их в одну пушу даже тяжеловато.

- Оо, - цокнула белка.

Собственно она немного ошиблась - санки имели длину четыре метра, хотя ширина их еле-еле позволяла сесть грызю. Дабы не извращаться, в своё время Ратыш сделал их вместе с отцом, из лёгких дюралевых уголков, так что никакому износу и поломкам сани не подлежали. Так как длина была чрезмерной, в середине сооружение складывалось, как сочленённый автобус; кроме того, сзади была ручка для толкания, а спереди верёвка для тягания. Сей немудрёный инвентарь помог Ратышу перетащить многие десятки тонн груза, и помог и сейчас. К счастью, соль в наличии была, в погребе - правда сначала пришлось ещё откопать этот погреб.

- Восемь мешков?! Оягрызу! - охнула белка, увидев восемь мешков.

- А что такого? Сначала их было двадцать, - спокойно пояснил грызь, вытаскивая мешок.

- Неа, сначала их было я думаю гораздо больше, на складе соляного завода.

- Ну так пригодились же?

- В этом сомнений никакейших, запасливое грызо.

Однако сразу к кормушкам они не пошли, потому как все вышеуцокнутые пассы заняли порядочно времени, солнце уже закатилось со смеху за верхушки леса, и сумерки быстро перешли в темноту. Решив что на сегодня с них хватит вполне, грызи втолкнулись через узкую дверь в норупло, плотно зарыли её и подбросили дровишек. Весело треща, куски старого дерева быстро отопили воздух и нагнали амперов в аккумулятор, так что стало совсем хорошо. Прихлёбывая чаёк с сильным смоляным привкусом, грызи сидели рядышком, Тирита полезла копаться в компе, а Ратыш перелистывал в очередной раз старенькую книжку про волков. Ещё припомнив, он порылся на полке с книгами и выудив тонкую брошюрку, открыл на нужной странице.

- Вот, зацени, - показал он белке, - Книжка для бельчат дошкольного возраста.

- "Шла по лесу лиса Лизавета Иванна", - прочитала Тирита, - "И вдруг дорогу ей преградил Заяц"...

Впринципе уже можно было покататься со смеху, а тут ещё ведь и имелась иллюстрация, изображавшая этого Зайца размером с хорошего волка, и лису с выпученными глазами. Надо думать! Вероятно первой мыслью Лизаветы Иванны было "а свежие ли были грибы, что меня так накрыло?". Что же до реальных лис, то они в округе имелись в порядочном количестве и ассортименте. Ратыш расцокал, что возле реки обитают рыжие, ближе к трассе и полям - серые, а в густом ельнике, который распушился по местности километров на двадцать, немудрено услышать чернобурых. Также трудно было не услышать, как на крышу норупла приземлились несколько крупных птиц и стали устраивать в снегу свои гузла - вероятнее всего глухори, решили грызи, но проверять и пугать птицу не полезли. Правда, птица периодически пугала их, начиная среди ночи возиться и скрести по дереву. Глухорь был весьма крупной, кило под десять, тёмно-пёстрой птицей; тушка его была исключительно мягонькая и покрытая толщенной пуховой подушкой, позволявшей класть хвост на любой мороз. Однако в то же время шея глухоря была исключительно подвижна, а голова оснащалась острейшим и прочным клювом. Порой они могли даже таскать кур из птичников, так как были всеядны и от вкусного мясца нипуха не отказывались. Впрочем и сами частенько попадали на зубы различным зверькам, не исключая сквиров.

Дрыхлось внутри норупла исключительно, впрочем оно для того в большинстве и было предназначено. Из-за сплошь деревянных стен и мха, набитого в ящик, атмосфера тут была аккурат как в дупле, где обитали мелкие эволюционные предки, ме-белки, как их называли. Под мерно потрескивание поленьев в печке и поклохтывание глухорей снаружи, грызи и расплющили морды. Надо заметить что многие грызи задавались вопросом, сколько же можно дрыхнуть, ведь если посмотреть со стороны - тупь занятие, лежать без движения. Однако же без этого не могло обходиться ни одно мало - мальски обычное животное, так что и вопрос как появлялся, так и исчезал.

Поскольку дрыхлось хорошо, то на отсурковывание не потребовалось много времени, и рассвет ещё еле-еле пытался наступить, а белки уже вовсю варили крупу и само собой, взваривали чай. Тирита поцокала по компу и узнала, что дела на авианосце обстоят по прежнему, то есть по плану и без никакого аврала. В этом смысле "грибница", как называли комповую сеть, жутко помогала быть в курсе того, в курсе чего хотелось быть, чем и заслужила атрибут "хрурно, гуся ей в печень".

- Темно ещё, - цокнула белка, приоткрыв занавеску и поглядев наружу.

- Ну и что, - зевнул Ратыш, - Ты в темноте самолёт поднимаешь? Поднимаешь. Так и попуху.

- Попуху так попуху, - легко согласилась она.

Что им было попуху, это точно - любой грызун спокойно мог пойти копать потаты ночью, просто потому что Дурь подкатила, и никто ему слова бы не цокнул, что это неправильно. Ввиду этого грызи загрузили мешок на санки и пошли на поле - вокруг в большом радиусе, как возле делянки с саженцами, так и в лесу, были старые и не очень солонки - большие колоды с выдолбленным углублением, закрытые сверху от осадков. Это помогало не расходовать соль всуе, а главное она не попадала в почву, что почве неполезно. На белках были куртки от ветра и главное штаны с громадной шириной, стягиваемые лишь в конце резинкой, которые защищали от намачивания пуха на ногах от снега. Морозец присутствовал, но он ещё не пробирал пух, в изобилии имеющийся на тушках грызей. К тому же в многочисленные карманы этих брезентовых шаровар можно было упихать воистину замечательное количество полезных в походе вещей, например сухарей, орехов, и даже сунуть небольшой термос с чаем. По традиции такие портки назывались не иначе как фламачи, в то время как стандартная брезентовая-же куртка, также оснащённая кучей карманов, обзывалась шотханом. Впринципе, рюкзак уже можно было не брать - в карманы влезет столько, сколько и не утащишь, причём без помех для движения. Эти в прямом смысле находящиеся под лапой запасы позволяли схрумать на ходу сухарик или хлебнуть чайку. Что в свою очередь увеличивало дальность хождения без единого вопроса нащот корма. Единственное, что подмерзало - это нос, так что белки были вынуждены периодически греть его пушистыми лапами.

Ратыш уже освоился с ориентировкой в лесу, засыпанном снегом по уши - конечно, это был его лес, и грызь знал тут буквально каждый куст и куртину деревьев. Даже рассветные сумерки не могли помешать ему выйти точно к большой раскидистой верёзе, под которой определённо имелась солонка и кормушка. Поскольку на санках был только один не особо тяжёлый мешок, Ратыш предложил белке самой сесть туда, потому как по ровному месту он тащил всё это вместе без никаких вопросов. Чем Тирита и воспользовалась, созерцая заснеженный лес из колеи в сугробах, проложенной санями. Грызи не останавливались на достигнутом и пошли проверять солонки не только возле поля, но и дальше; там через густой ельник проходила какая-то труба, тупо уложенная на вколоченные в землю сваи; оштукатуренная бетоном, труба давно заросла мхом, а там где нападали ветки, как цокал Ратыш, гнездились птицы, ибо зверькам было очень трудно добраться туда по бетонной вертикальной свае.

В иных местах обнаруживались следы недавнего присутствия зверьков калибра до лося включительно, в других же снег был не тронут, но солонки пустовали. Грызи использовали снежную лопату для небольшой расчистки округи, после чего подтаскивали мешок и прямо из него сыпали крупнозернистую соль в выдолбы. Оба они знали, сколько сыпать - мало какой грызь этим не занимался. Мешок опустел более чем наполовину, когда начало снова смеркаться - и не заметили, как прошмыгнул день. Впрочем они никогда и не старались этого замечать, так что во вполне довольном состоянии вернулись к норуплу, вернули мешок в погреб и засели в тепло. В очередной раз Ратыш порадовался, что в своё время запас допушища дров - теперь не стоило ни экономить, ни думать про их конец. Так поступали многие грызи, но не повально все, так что Ратышу повезло попасть в число этих многих. Как это зачастую бывает в таких случаях, по компу смотрели телепередачи, в основном новости.

- Да это вспушнеть! - цокала белка с экрана, - Йа прихожу а там такенная погрызень, напух!

- А что вы можете цокнуть по поводу события, белка-пуш?

- Цокнуть могу всё что угодно! - твёрдо заявила та, - А в частности, слова. И да, событие - было. Ибо никто не может абсолютно точно цокнуть про событие, которое будет...

- Спасииибо, белка-пушш...

- Что у них там случилось-то всё-таки? - проржавшись, уточнил Ратыш.

- Трамвай с рельсов вылетел, - цокнула Тирита, сидевшая у экрана, - Въехал в овощную палатку.

Обычно репортажи имели именно такую структуру. Если отключить звук, можно было увидеть всё собственными глазами; если включить звук, можно было поржать, а если грызь задавался вопросом что именно случилось, для этого существовала бегущая строка, где событие описывалось сухими буквами. После новостного выпуска, как это зачастую бывает, шёл репортаж курогонного забега. Это было традиционное мероприятие, заключавшееся в том что две команды грызей на большой песчаной площадке гоняли курицу, стараясь забросить её в ворота. Дело это было весьма весёлое и сопровождалось ржачем, а также шлейфами пыли от игроков, от курицы и обильным разлетанием перьев. За длительную историю этого спорта были выведены вполне травмоустойчивые куры, которых можно было гонять без опаски повредить, так что и. Ратыш и Тирита ухахатывались, наблюдая в замедленной съёмке бросок, выполненный грызем - тот подпрыгнул и запустил курицу, которая распластав крылья со смачным пылевым следом прошла метров тридцать и угодила в сетку ворот.

- Не засчитан!! - оглушительно свистнул судья.

- С какого перепуха?!

- Просто так!... Угловой!

Судья тоже отжигал как мог, так что порой игроки останавливались проржаться. Курогон был популярным развлечением и гоняли куриц во многих и многих местах Мира, так что набирались те, кто делал это исключительно виртуозно. Это с первого взгляда кажется, что запустить птицу по параболе легко, а как попробуешь... Из натасканых собирались команды, которые в порядке самим поржать и чтоб другие поржали устраивали такие вот соревнования масштабов континента или всей планеты, напух. Надо ли уцокивать, что соперничество тут было чисто номинальное, игроки могли тупо поменяться местами в командах прямо во время игры, а судья взять и не засчитать гол просто по произволу.

- Ах, было время, - цокнула Тирита, - У нас тоже такое погрызище было, от школы. Было там одно знакомое грызо...

- Хорошо знакомое? - хмыкнул Ратыш.

- Очень хорошо. Мы с ним едва не сгрызлись, - без тени сомнения цокнула белка.

- А почему едва?

- Ну как цокнуть, - задумалась она, - Да нипочему. Просто как-то не особо тянулись друг к другу, не то что мы с тобой.

- Тир, - Ратыш положил башку на лапы, глядя на неё, - Ты знаешь, какое это счастье, что ты со мной?

- Думаю что знаю, - улыбнулась Тирита, гладя его по пушному уху, - Примерно такое же, как то что ты со мной.

Следующее утро получилось уже куда более поздним, и из гнезда белки выбрались уже засветло. Взявши секатор, верёвки и конечно же сани, двое отправились к ивняку. Прямо возле норупла был встречен кабан, таранивший дорогу через сугробы; животное выказало ноль внимания на грызей и упилило своим курсом. Грызи этому втихоря порадовались и пошли по промятой хрюшкой полосе. Ивняк раскинулся весьма широкой и длинной полосой вдоль просеки; с одной стороны стоял обычный смешанный ( как цокали - осмеянный ) лес, а с другой как раз шла низина и ивняк. Где-то в зарослях летом была протока, по которой вода попадала из леса в ручей, но сейчас толщина льда позволяла напрочь забыть про всякую воду. Переплетения же тростника и веток, засыпанные снегом, давали понять почему это место не любили лоси. Грызи же были вооружены не только и не столько лапами, сколько смекалкой, которая позволила им найти слабые места в баррикадах и проложить тропу вглубь зарослей, каковые сейчас были практически непроницаемы из-за висящего на ветках снега. Каждое движение неизбежно вызывало обсып сверху очередной микролавины, так что весьма пригодились капюшоны на уши.

Что постоянно промокало, так это хвост. Полностью засовывать его под куртку было противно - это приятно, когда хвост развевается по ветру, а не мешается за спиной, так что и не засовывали. Постоянно цепляя за снег, хвост постепенно отсыревал и начинал волочиться, а поднять его уже было невозможно, ибо мышц там пух да нипуха, а вес намокшей шерсти - ого-го. Это доставляло некоторые неудобства, но лишь некоторые, а по возвращению в норупло пух было немудрено высушить, положив к печке. Что же до целей операции, то они торчали наверху, покрытые снежной шубой - тонкие, с пару пальцев, длинные однолетние побеги. Эта поросль вываливала с любого сломанного ствола и пёрла в рост с такой скоростью, что массивные прутья, плавно переходящие в жерди, отрастали за одно лето. Когда-то, как не приминул цокнуть Ратыш, именно иву использовали как сельхозкультуру для получения топлива, потому что никакие сосны или верёзы не могли дать такого безумного прироста массы за год, как эти скромные на вид побеги.

В данный же момент грызям пришлось постараться, чтобы нарезать их, так как непросто достать. Кроме того было негодно обкарнывать подчистую, срезали примерно половину отростков, остальное оставляли. Ратыш лазал по стволам и бурелому, то и дело проваливаясь по уши в сугробы, чикал большущим секатором продукт и бросал к саням, а Тирита собирала в охапки, связывала и устраивала для перевозки. Таким способом они и набрали огромнейший пук, едва умешавшийся на длинющих санях. Умотать прутья до транспортабельного состояния было не так-то просто, чтобы всё это не цеплялось за ветки и снег, и на эту возню тоже потребовалось время. Пермешение же воза шло легко, так как сани сами были очень лёгкие и отлично скользили по уже проложенной колее. На самом деле на них можно было возить и по триста килограмм, но сноп весил сильно меньше.

Оттащенная в должное место, охапка освобождалась от привязей и была собственно готова к использованию. Возиться в пушистом белом снежке, несмотря на пощипывание за нос морозцем, было одно удовольствие, и белки ничуть не собирались себе в нём отказывать. Даже неплохо видные над лёгкими облачками шары не очень сбивали их с настроя и мысли не спешили возвращаться к самолётам; шары же вообще было видно практически всегда - хоть один да будет висеть, иногда же их собирались целые тучки, которые могли закрывать солнце. Учитывая повышенную хрурность и вспушённость, грызи и не подумали идти за кормом в торгточку, а достали кой-какие ратышевские запасы из погреба - мороженую капусту, грибы, репу... мало ли погрызени напихает в погреб запасливое грызо. Как оказалось, немало.

Натаскивание прутьев из ивняка заняло отнюдь не один день, и хотя белки были уверены что могут заниматься этим год без никаких отрицательных эмоций, они решили немного отвлечься и зайти к ратышевским родичам. Те обитали недалеко, в паре километров через лес, в более крупном норупле. В отличие от маленького, это сооружение уже состояло из комнат, причём в немалом количестве, хотя по сути являлось всё той же насыпной землянкой. Копались там ратышевские мать, отец и бабка, причём все трое точно так же запрыгнули на небольшой зимний перерыв, а после собирались снова взяться за возничку. Грызи весьма обрадовались прибытию Тириты и Ратыша, так что довольно покудахтывая, взварили большой чан с чаем и достали сухарей с изюмом.

- Ну, вот Майра, - показывал пальцем Ратыш, - Она у нас, ну тоесть в райцентре, печёт хлебец. А Курдюк мосты проектирует.

- И когда попадается тупак, мы с ней меняемся, - заметил Курдюк.

- Ога, поэтому батоны получаются не в меру прочные, а мосты мягонькие, - хихикнула Майра, - Да шутка, грызо, нормально получается.

- Да. А бабулька, она вообще сапоги делает.

- Говнодавы, - поправила Хвойка на профессиональной фене, и внимательно посмотрев на Тириту, ухмыльнулась, - Сейчас может несколько ни в пух цокну... Но великолепное грызо, Рат. Пушинка к пушинке, как говорится.

- Да почему же, ещё как в пух, - ласково погладил белочку Ратыш, - Отборное грызо, сорт высший.

К тому же отборное грызо имело уже число ЛПГ ( лично притащенного газа ) более 9000 тонн. Ратышевские родичи не приминули потрепать пЫлотов за уши по поводу того как и чего там у них, так что развернулось долгое и глубокое кудахтанье, переходящее в довольное мотание ушами. Единственное что напрягало, так это то что авианосец почти два года, в среднем, не вырабатывал ровным счётом ничего, а только окупал затраченные на его постройку и поддержание ресурсы. Зато потом начинался чистый профит в огромнои количестве, а чистый профит - это чистые орехи.

- Слушайте, это конечно весело, на семоле, - цокнула Майра, - Но через пару сотен раз не надоедает?

- О неет, - в один голос цокнули грызи, - Нисколько!

Настолько нисколько, что в следующие пару дней они снова только и делали, что нарубали ветки и оттаскивали к кормушкам. Грызи издревле называли это "Жадностью", подразумевая что Жадность - это циклическое повторение преобразования Дурь-Хрурность-Дурь. А это преобразование собственно и составляло жизнь грызей, так что... так что в данном случае - повезло лосям, кабанам, зайцам и прочим любителям ивовых прутьев, а также нехило подфартило руководству, у которого в отряде наблюдались ухрурки, способные по месяцу безвылазно гонять самолёт.

Пока же Ратыш и Тирита, как единый кусок пуха, снова отсиживались перед суркованием в норупле, почитывали литературу, готовили корм и ржали над тем, что цокал телевизор. Ещё одним популярным типом передач, кроме новостей и репортажей о курогоне, было загадывание загадок и соответственно их отгадывание. Единственный вопрос, который просто уже запрещалось задавать, это "почему не нужны без ничего?", ибо боян длиной во много веков.

- Нутк белушко, ты это, - цокнул Ратыш, - Про "Солнечный хвост" доцокала?

- Ну, почти, - кивнула Тирита.

- Дай послушать, ы?

- Ы.

Пока же грызи спокойненько отсиживались в тёплом норупле, покрытом пушной снежной шубой, на восемь километров выше них дрейфовали в воздухе шары, провожая закатывающееся за горизонт солнце; обильно выступающий конденсат скатывался по трубкам в сборник, а остатки тут же сдувало, дабы не было обледенения. Комп с "грибницей" давал также возможность посмотреть, что снимает камера, каковая иногда устанавливалась на шар. Возможность глянуть на планету с заоблачной высоты почему-то привлекала многих грызей, так что и вопросов зачем эта дурь, не возникало.

...

Точно также как и в обратную сторону, на корабль грызи срывались спонтанно, безо всяких видимых причин. Но поскольку это не несло никаких отрицательных последствий, они так и продолжали делать. Марамак и Речка встретили их довольным ухомотанием и сообщили, что неплохо бы повтыкаться в работу, как вилы в сено. Двоих правда не меньше интересовало, как дела с их земляными ящиками; узнав что дела в норме, а лук растёт на отличненько, грызи уже со спокойной пушой забрались по кабинам...

- Эй, это не совсем В-162, - цокнул Ратыш.

- О, суслики-щенки, неужели? - фыркнула белка из техперсонала, - Это 22й ИР.

ИР-22 был куда более тяжёлой машиной и грызь по симулятору знал, что управляться с ним сложнее, хотя бы потому что на нём просто не было никаких вертикальных движителей. Чтобы зацепить аэростат, нужно было "скабрировать", то есть загнать самолёт к якорю на подъёме, с минимальной скоростью. Кажется, прохлаждение с В-162 закончилось, подумал Ратыш, осматривая вторую кабину. В отличие от эт-самого, сдесь было два места для пЫлотов с полным набором приборов, да и сама панель была раза в три более нагружена. Любой грызь прекрасно знал, зачем это - на самолётах типа ИР предусматривался переход в боевой режим, оборудование для таскания аэростатов снималось очень быстро, и самолёт был готов наводить ракеты на цель. В небоевом же режиме ИР-22 представлял из себя изрядно неповоротливую клячу, так как летал на одном двигателе из двух. Первый был восстановленный, то есть читай - с выработанным ресурсом, второй нормальный, и постоянно работал вхолостую. Чтобы машину не развернуло, нужно было использовать горизонтальные рули... всё это Ратыш быстренько припомнил, прежде чем взлетать с палубы. Ручек управления тягой тут было три - две на движки и одна на автоматическое управление движками и рулями. Ведь чем больше даёшь тягу, тем больше нужно отклонять управляющие плоскости; регулировать влапную вспушнеешь. Кроме того восстановленный движок мог просто в любую минуту дать дуба, и тогда автоматика сама компенсировала тягу и разворачивала рули.

Поосторожничать стоило разве что на взлёте, а когда высота достигала хотя бы полукилометра - попуху, катапульта под хвостом. Большей проблемой было выполнить маневры, а именно сбросить скорость на подъёме именно нужным образом. Хотя грызь неоднократно выполнял эту операцию на тренажёре, сейчас с первого раза он не попал в между тросами - самолёт повело в сторону и завалило в штопор, так что Ратыш испытал недвусмысленные перегрузки, вжавшие в кресло. К счастью грызь успел убрать тягу, дабы не прожечь шар реактивной струёй, после чего спокойно выровнял полёт и пошёл на второй заход. Уже вечерело, когда он наконец притащил последний доступный в радиусе действия шар и получил возможность выбраться из кабины.

- Оягрызу.

- Ххех, тебе уже поднадоедает? - подначила Тирита.

- Не, совсем нет! - уверенно цокнул грызь.

Подсвеченные закатным багряным светом, на посадку медленно заваливались ещё несколько шаров, а над кораблём их висело штук десять, как гроздья каких-то гигантских ягод. Сквозь шум волн и шорох морского ветра доносился могучий рокот авиационных двигателей.

Поздняя весна, или как её называли грызи сухотравник - весьма специфическое время года. Половодье уже уходит, остаются залитыми только самые низины, а по полям и опушкам бежево-бурым ковром стелется эта самая сухая трава, которой хлебом не корми а дай вспыхнуть. Начинают вылезать первые свежие стрелки зелени, весенние грибы и листочки на ветках, чирикают разнообразные птички, и отовсюду доносится неповторимый запах сырой земли, прошлогодних листьев и недотаявшего снега. Это время одно из самых любимых у белок, потому как раньше идёт массовое половодье, превращающее леса и поля в болота, а позднее начнётся жара, обильные дожди и прочие приятные, но не способствующие околачиванию по местности явления. Температура уже даже ночью не опускалась настолько, чтобы задеть пуховых грызунов, так что они спокойно дрыхли на открытом воздухе, подложив хвосты и пухогрейки.

Ратыш с Тиритой ничуть не оригинальничали и сухотравник проводили в лесу, несмотря на некоторые вопли со стороны коллег о том, что негоже бросать. Ещё как гоже, не зря у планеты два полушария, напух - в одном конец весны, а в другом осени, самый мокродрищ и непролазная слякоть, так что пусть они и крутятся в поте морд. Вдобавок у грызей имелось изрядное превышение по плану, у Тириты где-то на треть, а у Ратыша в два с половиной раза. На него вообще напало настолько, что грызи силком оттаскивали его от самолёта. Ввиду уцокнутых фактов, ничто не могло помешать им посадить корм, который вырастет к осени ближе.

По лесу белки уже ходили полу-обувшись, то бишь по сухой земле шлёндали собственными лапами, и только где начиналась промороженная сырость - одевали башмаки. На самом деле часто ходили и по снегу, но так долго не протопчешься, всё время приходится греть лапы; сейчас же разогретая солнцем сухая трава и верхний слой почвы были вполне сносной тёплости, если без заливания водой, и чрезвычайно приятно щёкотали подушечки лап. Сухие травинки, цепляясь за когти, шуршали следом за грызями, что в очередной раз заставляло их жмуриться от удовольствия. Они чувствовали себя как рыбы в воде, и тёплый несильный ветерок ласково гладил по ушам, вызывая урчание и прицокивание.

За плечами у белок взгромоздились свёрнутые пухогрейки и прочее нехитрое имущество - небольшие тючки никак не могли их нагрузить. Хотя Ратыш и Тира шастали совсем недалеко от её дома, килошагах в десяти, они не заходили туда уже несколько суток. Не потому что не хотелось, а потому что грызи не видели ничего неприятного в том чтобы посурковать под ёлкой. Правда с утра выяснилось, что под мягкие пушные бока забрался бобр, но так как зверёк вёл себя тихо, и это пропустили мимо ушей.

Пока не распушилась вовсю листва, в лесу достаточно тихо, потому как сухой ковёр прошлогодней травы весь переплетён и от ветра практически не шумит. Издали слышно, как стрекочут сороки, грызёт осину заяц или хрюкает кабан, раскапывая почву широченным пятаком. Частенько услышишь и журчание воды, потому как ручьи ещё не до конца слили воду с заливных мест и переливаются блестящими змейками под солнечными лучами. В это время даже как-то не тянуло набивать брюхо, грызи уже который день обходились заячьей капустой, почками и сморчками, а ведь калорий в таком корме мягко цокая немного. Однако здесь казалось сам воздух придавал сил, и даже перелопатив тяклюшкой изрядный участок под посадку овощей, белки не чувствовали никакой усталости. Мог появиться дефицит АТФ в мышцах, но настоящей усталости не наблюдалось и в помине. Вид рыхлой и мягкой как пух ( ну само собой как пух, а как что ещё? ) земли вызывал не иначе как довольное мотание ушами.

Что касается тяклюшки, так это был обычный бельчачий огородный инвентарь, представляющий из себя настоящий плуг на ручке. Им можно было однопухственно как взрыхлить, так и прополоть, причём на большущую глубину - если невзначай наступить на как следует вспушённую грядку, ухнешь по колено. На небольших участках, раскиданных в пойме речушки, грызи собирались усадить топ, потаты, моркву и капусту, причём белокочанную и цветную. Чем они собственно и занимались. Периодически Ратыш всё же впадал в некоторый ступор, начиная пялиться на белку - не отяжелённая зимней одеждой, она была на редкость пушистая и рыженькая, с серебристыми лапками и осветлённым брюшком; тёмные глаза Тиры поблёскивали небесно-синим, когда в них попадало солнце...

- Что? - покосилась белка на Ратыша.

- А? - мотнул ухом тот, - Как что, ПУША!

- И ты собираешься цокать мне об этом до самой смерти через каждые два часа?

- Мм... пожалуй что да, - без обиняков цокнул Ратыш, - Хотя постой, ты сама спросила, что!

- Получается что так, - призналась Тирита, - Но ведь я не просто так спросила, а потому что эт-самое.

- А я не просто так эт-самое, а потому что ПУША! - захохотал Ратыш.

Белка кинула в него пучком травы, но в целом не согласиться было нельзя: грызи были пушны до невозможности, а уж она тем более. Прорыхлив очередные несколько грядок и посадив там потаты рассадой, сквиры полюбовались на полученный результат и пошли к склону на другом берегу реки, дабы набрать сморчков и слегка покормиться. Эти самые ранние весенние грибы вылезали из-под прошлогодних листьев и развёртывали свои странные морщинистые шляпки, состоящие по сути из довольно тонкой оболочки. Под конусообразной шляпкой обнаруживалась и белая нога, в которой тоже немало мясца. Грызи искали грибы в основном по запаху, так как легко определяли их даже по видам, не то что по наличию. Набрать этой грибодури на небольшой супец, сдобренный зайкапустой, рябиной и сушёной крапивой, было делом недолгим, так что этим регулярно пользовались. Ратыш наламывал тонких веточек с сухих коряг, и грызи кипятили корм в подходящей консервной банке большого калибра, выбрав для костерка место на песчаной отмели у речки. На аппетитный запах из травы высовывались различные морды, но пока ещё никто не обнаглел настолько, чтобы лопать прямо из лап сквиров.

Бросая взгляд на восхитительно чистое, яркое небо, двое подумывали о том что это довольно подло получается: кпримеру любой грызь, работающий в шахте, может ни разу не вспомнить по шахту, будучи в лесу, в то время как МЭСовцы постоянно натыкались взглядом на СГШ! Редко можно было выбрать момент, чтобы в поле зрения не попал хотя бы один, висящий в заоблачной высоте шарик. Шарик с сотнями тонн газа.

Довольно редкое происшествие постигло Ратыша в одном из полётов, когда он как раз собирался "вот-вот ещё пару штучек и спать". ИР-22 как обычно весьма бодренько вскарабкался на пару тысяч метров вверх, поднимаясь над светло-синими нынче водами океана, когда грызь услышал недвусмысленное "ХРЫК!", после чего самолёт выписал характерный зигзаг. Быстро окинув взглядом приборы, белкач выяснил что таки отказал б\у движок - несмотря на порядочное время налёта, ему ещё ни разу не попадалось такое событие. Само собой, это нисколько не беспокоило, Ратыш проверил, отключились ли системы сдохшей турбины и продолжил набор высоты на другом двигателе, загодя приведённом автоматикой в нужный режим. Собственно, он даже не счёл нужным отцокиваться диспетчеру, ибо однопухственно, так зачем лишний раз воду мутить. Однако на семи тысячах метров, уже почти на подлёте к шару, белкач почуял неладное - стрелка оборотов поползла вниз. "Отказ топливной системы" - обрадовал комп.

Ратыш тут же прикинул планерные качества ИР22, выводя самолёт в плавное снижение и разворот обратно на корабль. Впринципе, "Брусника" была более чем в зоне досягаемости, из кабины вообще всё выглядело так словно она внизу, однако грызь представлял себе, что значит вписать самолёт, лишённый тяги, на ВПП авианосца. Точнее не представлял, потому как никогда этого не делал... всмысле успешно, даже на тренажёре. Даже на симуляторе! А уж на симуляторе наспор и под мостами пролетали. Кроме того он вспомнил инструкцию и пункт о том что аварийные посадки на палубу авианосца - тупизм, караемый по закону. Ввиду всех этих соображений грызь отмёл этот вариант и связался с диспетчером.

- Это толипятыйтолиседьмой. У меня отказ обоих двигунов.

- Поздравляяю... толипятыйтолиседьмой. Не вздумай пробовать сесть на палубу!

- Не дурак... Какое сейчас волнение? - уточнил Ратыш.

- Полтора, вектор 125, - почти моментально ответил диспетчер.

- Хорошо, - грызь сглотнул, - Сажаю на верхушки волн.

- Можешь приложиться неслабо, грызо. Перед посадкой выпрыгивай обязательно.

- Посмотрим, - цокнул Ратыш.

Скорости у самолёта было вполне достаточно, чтобы спланировать и вполне ровно сесть на воду. Косяк состоял в том, что полутораметровые волны на скорости около двухсот кш\ч превращались практически в бетонные надолбы, способные расколошматить самолёт вдребезги. Попади неудачно на встречный гребень - и мало не покажется. Машина может и выдержит, а вот травмы в связи с резким ускорением обеспечены. Однако Ратыш, выдерживая траекторию снижения, уже думал про проводившиеся тренировки посадки на волну - правда, все они были на тренажёре. Метод заключался в выборе такого вектора, чтобы самолёт смещался вслед за волной и таким образом попал точно на выбранное место - например на гребень. Для этого нужно было чётко увидеть этот самый гребень, а сделать это с такой скорости, когда волны внизу сливаются в сплошную рябь - не так-то просто... И всё же Ратыш не мог себе позволить бросить самолёт даже на последнем этапе. По сути именно сейчас в нём как в пилоте была наибольшая надобность! Если думать только про свой хвост, так надо было сразу прыгнуть, и дело в воду, в прямом смысле...

Так, быстро соображал грызь, выравниваю при шестиста, ловлю волну до двухсот и сажаю, а если не поймается - катапультируюсь. Ну, вроде нормально. Ратыш посмотрел на высотомер - три тыщи, ещё чуть не до берега дотянуть можно. Он развернулся дугой возле авианосца, дабы не мешать аэростатам, и прикинул, что начнёт прижиматься к воде где-то около кормы корабля, но естественно просвистит сильно дальше. Вне всякого сомнения, в это время уже бегом готовились аварийные команды, но диспетчер молчал и не отвлекал пЫлота вопросами, а сам зафиксировал направление посадки, чтобы загодя послать туда катер.

Высота всё убывала, заставляя сердце биться быстрее - не раз цокнуть вытворять такие пассы. Блестящая под солнцем поверхность воды приближалась, и сначала грызь подумал что нипуха не увидит в этом мельтешении бликов, но спустя пару секунд его мнение поменялось - он отчётливо видел водяные валы, которые переваливались по поверхности океана. Так, теперь выровняться вдоль волн... Грызь неотрывно следил за скоростью, ибо подгазануть уже нельзя, а также на автомате протянул лапу и откинул предохранитель рычага катапульты. Напух-напух. Четрыреста, триста пятьдесят... скорость падала не так уж быстро, и самолёт по инерции ушёл уже на несколько километров от корабля, но Ратышу сейчас было не до этого, он пытался поймать волну. Подвыпустив закрылки, он получил возможность лучше видеть, куда садится - кажется, самолёт был на отличненько выровнян, и гладкая поверхность волны словно стояла под ним на одном месте. Проверяйте орехи не отходя от куста, припомнил пословицу грызь, и перевёл рычаги динамического тормоза и закрылок, дабы совсем сбросить скорость. Затем он осторожненько подвёл брюхо машины к поверхности воды...

Удар был несильный, и Ратыш, прекрасно знавший что происходит в подобных случаях, не дал самолёту отпрыгнуть вверх, прижимая его рулями к воде. Сто восемьдесят! Вибрация стала очень сильной, в то время как самолёт скользил по воде, вздымая целую стену вспененых брызг высотой с пятиэтажный дом. Пару раз его всё же подбросило немного, но Ратыш упорно держал как прижимание к воде, так и направление по гребню волны. Последнее удалось ему не так здорово, и на последних секундах машина съехала с гребня; однако скорость уже была погашена. Никаких тебе ударов - самолёт плавно зарылся в воду гондолами, затем кромками крыльев, и весёлые фонтаны плеснули через фонарь. Клюнув носом, ИР22 окончательно остановился, и Ратыш почувствовал, как его покачивает на волнушках.

В первую очередь грызь закрыл рычаг катапульты - напух-напух. Во вторую - отцокался на корабль.

- Это толипятыйтолиседьмой. Успешно выполнил аварийную посадку на воду.

- Зачотно, толипятыйтолиседьмой. Катера будут через пять минут. Как сам?

- В полном по.

- Это хо.

Ратыш стянул уже напух не нужный шлем и достав из бардака сбоку кабины бутылку, хлебнул чаю. Грызя слегка потряхивало, но вполне в пределах нормы. Нос самолёта большей частью ушёл в воду, так что через фонарь можно было наблюдать как весело крутятся пузырьки в довольно прозрачной светло-синей воде. Катера действительно были на месте очень быстро, так что грызя взяли на буксир и отволокли к кораблю, где семоль поднимали на палубу краном, обвязав тросами с капроновыми лямками. Ратыш не скрывал своего довольства, ржал и громко цокал - ведь целый ИР22, который сейчас должен был превратиться в кучу металлолома на дне океана, остался целеньким! Грызь чувствовал себя просто на отличненько.

Скоро он недвусмысленно почувствовал себя кроликом, так как друзья просто схватили его за уши и трепали на предмет как было. Тирита слегка взволновалась, но и она была вполне довольна таким развитием событий, так что на кухне жилблока и по корридору стояло исключительно довольное цоканье.

- Ты жжошь, - обнимала согрызуна Тирита, заставляя его урчать и гладить шёлковые ушки белки.

- Ты сделала бы точно также, - заметил Ратыш.

- Возможно, но ведь не сделала. Так что костровой-пуш у нас пока ты.

Костровой-пуш особо не возражал. Довольно скоро было выяснено, в чём косяк, приведший к отказу сразу обоих движков: косяка как такового не было, всё в рамках задуманного, ибо в ТУ было чёрным по белому указано, что есть вероятность выхода из строя топливного насоса левой мотогондолы при разрушении крыльчатки турбины в правой. Что собственно и наблюдал Ратыш лично. Ему ещё повезло, что он не наблюдал возгорание, каковое тоже вовсе не исключалось! Дело в том что для его исключения пришлось бы непомерно усложнять самолёт и терять драгоценные ресурсы, поэтому на крайне редкие случаи просто плевали, ибо остальная система обеспечивала 100% сохранность пЫлота, а потерять один из тысяч самолётов - не великая растрата.

На следующий день, после того как Ратыш окончательно успокоился, их с Тирой пригласили на подробное обцокивание, в ходе коего завхоз 2го ранга Кудус Щипачин, занимавшийся в том числе подсчётами работы отряда "Лотопух", выразил большое одобрение их деятельностью в целом и эпизодом с нахаляву полученным самолётом.

- Впринципе, - продолжил кудахтать белкач, - За это можно и бонус выписать, ога.

- Можно-то можно, - цокнул Ратыш, - Но мы напрашивались на другое.

Напрашивались они в аварийную команду, занимавшуюся эвакуацией упавших на поверхность или в воду шаров, потому как после 300го вылета от процесса начинает подташнивать.

- Да, да, - кивнул Кудус, - Правда сейчас всё ещё дефицит по пЫлотам, представьте себе. Поэтому так сразу отпустить вас будет несколько нехрурно. Надо кое-что сделать, тогда легко.

- И? - вспушила уши белка.

- И, нужно поднатаскать некоторых грызей, которые по-прежнему тупят. И сделать это в процессе, так цокнуть.

Двое слегка скривились, ибо само собой предпочли бы покрасить надстройку или вывезти мусор, однако у них уже выработалась и программа получения определённого ( и малец извращённого, как замечали ) удовольствия от выполнения непопулярных действий, полезных для общего дела. В данном случае польза была очевиднейшая, поэтому грызи согласились без никаких колебаний. Ратышу в качестве объекта для ухотрепания был выдан серо-коричневый грызь средней крупности, погоняемый Ратышем...

- Вот тупь, - цокнул первый Ратыш, - Давай тогда йа буду 57й, а ты 702й ?

- Хо, - кивнул тот.

- Нутк, грызо, в чём вопросы к, не побоюсь этого цока, пилотированию? - спросил Ратыш, который 57й.

- Нуу каааак цокнуть, - зачесал тот сразу за двумя ушами, - Это так не определишь, сразу. Ну допустим, частенько не могу выйти на горку, промахиваюсь как курица мимо ворот.

- Ладно, тогда так - как полетим, ты рулишь, а йа послушаю, что может быть не так.

- Отли!

Дежурство обычно происходило в том виде, что пара грызей сидели на кухне, долбились в домино или слушали радио, а остальные дежурные околачивались либо в корридоре, либо вообще в каютах, дрыхли. Когда раздавался телефонный звонок с икрой ( информацией к размышлению ), грызи с кухни шли в ангар, по пути толкнув сонных сурков, чтобы занимали места. Ввиду этого телефонный аппарат был раскрашен под рыбу с надписью "на нерестЪ". На стене рядом с тумбочкой, где и обитал икрофон, висели различные бумажки, в основном от нечего делать изрисованные пЫлотами. В отдельной рамочке висел рисунок Майры Запуховой, где очень реалистично изображалась огромная лягушка, выпрыгивающая из воды за самолётом; проблема лягушки была в том что она пыталась схватить В-162 снизу, потому как сзади немудрено попасть под реактивную струю. Подпись снизу гласила нетрудно догадаться что: "Огромная лягушка, выпрыгивающая из воды за самолётом".

Ратыш, Тирита и Мармак в довольно сонном состоянии отсиживали хвосты, хлебая борщ, недавно ими же свареный на всё население жилблока, почитывали старые журналы и занимались прочей необязательной, но приятной деятельностью. За окнами стояла серая облачность, из коей сыпал дождь, грозящий перейти в снег, судя по температуре. Индикатор заполненности трюмов как обычно радовал тем что он далёк от нуля и чем дальше тем больше. Через толщу стен и помещений доносился рёв очередного взлетающего семоля.

Наконец икрофон затренькал, и сообщил что эт-самое. Эт-самое было на две единицы и в течении получаса, так что грызи неспеша добазарились, кто сначала кто потом. Тирита, зевая во все резцы, сообщила что не настроена, а следовательно пошлёндали белкачи. Ратыш по пути поколотил ногой по двери каюты 702го, поорал "подъём!" и подумал что подождёт в ангаре. Поскольку состояние было сонное, грызь без зазрения совести плюхнул хвост на сиденье электротранспортёра, а не побежал лапами, как частенько поделывал. Ни с того ни с сего на одной с ним тележке оказалась незнакомая серая белочка, очень пушистая и симпатичная, с синими глазками и длинной, так цокнуть светло-чёрной гривой. Она явно пристально смотрела на Ратыша, сдвинув ушки вверх. Учитывая то что сидели они на одном сиденьи тушка к тушке, проигнорировать это было трудно... да и незачем.

- Что, грызо? - без обиняков спросил Ратыш.

Серенькая немного отвела взгляд, поводя ушками с великолепными пушистыми кисточками.

- Можно немного потрепать тебя за ухо?

- Можно, - улыбнулся белкач, - Но немного.

- Поч?

- Учти куда мы едем, и поймёшь поч.

- цОК, - кивнула белка, - Просто ты почему-то мне очень понравился, грызун-пуш...

Она смутилась, но совсем немного, что Ратышу в общем вполне понравилось. Грызям нравилось когда цокают что есть, даже если что есть не совсем то что хотелось бы.

- Ратыш, - пожал её лапку белкач, - Точнее 57й Ратыш.

- Мурк, - уркнула серенькая, - А меня Хвойка зовут. 57й... Слушай, так это ты на воду садился?

Однако к этому времени транспортёр уже откатился через отсеки к ангару и начал тормозить. Грызи вылезли с транспортного средства, которое тут же с гуденьем укатилось по рельсам обратно.

- Хвоечка, ты прекрасное грызо, - цокнул Ратыш, - Правда. Но предупреждаю, что у меня есть согрызуньюшка, ну в смысле как, ты понимаешь... второй хвост и всё такое.

- Оу! - не скрывая разочарования фыркнула Хвойка, - Да, понимаю.

- Ты из какого отряда, грызо? - уточнил Ратыш, - В столовке бы посидели за чаищем потом.

- Из 62го... - белка обернулась, так как её уже окликали, - Ну тогда увидимся, грызо.

Хвойка отчалила, оглянувшись пару раз и помахивая наипушнейшим хвостищем. Ратыш посмотрел на это и фыркнул на себя за эту дурацкую привычку - своя согрызунья всегда кажется самой милой, зато другие самочки - более привлекательными... Слышь, пшло вон! - цокнул сам себе грызь, тупо забыл про Хвойку на ближайшие несколько часов и отправился к самолёту.

ИР22 как обычно стоял на колёсах шасси, напоминая стремительную птицу - гуся, например. Техники уже вокруг не копошились, так что грызю предстояло проверить аппарат лично; он когда делал это, а когда и верил нацок персоналу. Сейчас же Ратыш неспеша прогулялся вокруг самолёта, просто осматривая его ушами - мало ли что, погнулось где или обшивка задирается. Кроме того, было легко увидеть подтёки гидравлической жидкости из цилиндров, если случалась утечка. 702й прибежал довольно скоро и был всецело готов. Правда не совсем к тому, к чему следовало.

- А проверь-ка рули, грызо, - цокнул 57й.

Как он и подозревал, 702й проверял рули тупо по инструкции. По крайней мере инструкцию знает, заметил грызь. Но.

- Так, грызо, - оборвал действия 702го 57й, - То что ты делаешь это напух похвально, но это делали механики. И они в отличие от тебя хвостом отвечают чтобы всё было в норме, поэтому стоит им поверить, нэ?

- Хм? - удивился тот, - А зачем ты тогда цокнул "проверить рули"?

- Чтобы ты проверил рули, - не скрывая довольства ответом, цокнул 57й, - Зырь.

Далее он показал ему на ПКУ-202, такой простенький радиоэлектронный приборчик, установленный в кабине; эта штука помогала точно прицелиться для выполнения "горки" и попадания в замок аэростата. Заковывка была в том, что приборчик имел подстройку по триммерам рулей, и вот её-то как раз следовало выставить на отличненько, дабы он работал как следует. Проверять и подстраивать приходилось каждый раз, так как самолёт имел определённые пределы допустимой деформации, что значительно сказывалось на действии всей системы привода к точке стыковки. Кроме того, механизмы рулей сами имели осадку от нагрузки, и их регулярно подтягивали, заменяли шайбы и так далее, что в результате приводило к сбою настройки. Также шутка заключалась в том, что многие техники, имевшие дело только с В-162, вообще не знали что такое ПКУ-202, им как показали 36й, так и всё. А ПКУ было ни что иное как Прицельно-Курсовое Устройство; на ИР оно значительно отличалось от В, ибо ИР стыковали аэростаты с "горки", а В - просто влетали в якорь на малой скорости. Поэтому пЫлотам с ИРов приходилось заниматься подкручиванием самим.

- Теперь ясно? - цокнул 57й.

- Не совсем. Это вроде как их работа, готовить семоль к вылету.

- Ещё раз, - скривился грызь.

- Ну, так как мне не впадлу откалибровать прицел, и времени это займёт пол-минуты, - почесал за ухом 702й, - И главное всё равно я буду это делать даже после техников... то попуху.

- Вот, - щёлкнул когтями 57й, - Поехали теперь.

Забравшись во вторую кабину, он не забыл проверить воздушное оборудование и подогрев, потому как сам он просто всё это отключал за ненадобностью, а остаться без воздуха в полёте - не самое приятное, как и приморозить хвост. Что у пЫлотов по крайней мере было своё, так это гермоскафы и шлемы, хранившиеся в ящиках в ангаре. Нахлобучивая на уши это оцинкованное ведро с уплотнителями и стеклом, Ратыш чувствовал себя так, словно нахлобучивает на уши ведро. Это равенство отвечало всем требованиям, так что грызь продолжил приготовления, запихнув себя в скаф, проверив клапаны, а затем устроившись на месте второго пЫлота. По идее, с этого места могла в полный рост осуществляться наводка ракет, но сейчас за ненадобностью всё это оборудование было закрыто крышками.

Было довольно трудно не впасть в разжиженное состояние, сидючи в самолёте в качестве пассажира, но Ратыш крепился - назвался полезай, как-грится. Чтобы получить возможность с наичистейшей совестью развлекаться потом, следовало таки натаскать грызя, дабы следующий раз он не тупил, а для этого неизбежно придётся внимательно следить за тем, что этот грызь делает.

Это дало свои результаты - например 702й всё так же по инструкции мерял ветер датчиками самолёта, в то время как на шары давно уже понаставили радиоаппаратуру, передающую эти данные по запросу; двойной контроль значительно увеличивал точность работы по ПКУ, а главное вообще имелась возможность замерять ветер на килошаг выше себя, ибо самолёт делал "горку" на большущей скорости и высота её оказывалась соответствующей. Суть же упражнения состояла в том, чтобы поставить машину "на дыбы", и подвести к якорю аккурат в тот момент когда она начнёт снижаться. Для ИР22 скорость контакта была около 80 кш\ч плюс-минус сорок - выполнить такой маневр без привычки было почти невозможно. По крайней мере с ценными указаниями, отцокивавшимися из задней кабины, 702й операцию выполнил на отличненько, как и последующую стыковку аэростата к кораблю. 57й же с довольством потирал лапчонки и думал о том, что вероятнее всего это препесторство не затянется особо надолго.

По возвращению в жилблок Ратыш увидел таки в столовке Хвойку, причём напару с Тиритой. Белки улыбнулись ему до того хитро, что грызь притормозил и подумал, прежде чем приближаться к ним. Однако же всё оказалось чрезвычайно просто - Хвойка была прикомандирована к Тирите с той же самой целью повышения квалификации, так что грызи долго хохотали, насколько часто они все пересекаются друг с другом. На самом деле так и получалось, ведь грызей не так уж и много крутилось вокруг "Брусники", и часто многие были из одних мест и как-то встречались раньше. Усевшись таким образом чтобы видеть белок разными глазами, Ратыш произвёл сличение графики и пришёл к выводу, что они изрядно похожи, только кажется что цвета прямо-таки инвертированы - если у тириты гривка из волос была светлая, то у Хвойки наоборот тёмная, и так далее. Вообще же обе белочки были настолько пушисты и прелестны, что просто хоть цокай. Что собственно грызь и сделал неоднократно. При всём при том что они были не так уж давно знакомы, а если цокнуть прямее так и совсем недавно, трое грызей чувствовали себя совершенно как один кусок пуха. Это позволило Тирите совершенно спокойно задать вопрос, который мог бы показаться нескромным:

- А что Хво, как-то ты притираешься хвостом к моему согрызуну, буэ?

- Ну а как ты думаешь, - усмехнулась та, - Крупное грызо, пуховое же.

- Да я понимаю что не мелкое и лысое, но как-то это... - белка развела лапками, - Странно?

- Что тут странного то, - резонно цокнула Хвойка, - Вот если бы мне самка нравилась, это было бы странно.

- Ну как тебе объяснить, грызо, - ухмыльнулся Ратыш, - Если всегда обычно из самки и самца получается пара, это что-нибудь да значит?

- А, - дошло до той, - Ну так это вполне ясно. Я несколько с другой целью эт-самое.

- Это с какой такой другой??

- Ну дело в том что у меня в общем есть согрызун, - цокнула Хвойка, помешивая чай в стакане, - Так цокнуть, для тисканья.

- Нну?

- Косяк в том что это мой брат, а мы хотели бы, не вслух будет цокнуто, повыращивать бельчат.

Ратыш с Тиритой переглянулись и почесали за ушами. Откровенно цокнуть они не особенно слышали о том, чтобы грызи образовывали этакие парочки - вроде где-то когда-то, но конкретных примеров даже перед ушами не было. Впрочем оба они, совершенно не сцокиваясь, сообразили что если оно не встречается - это не значит что оно негодное. Также им не стоило труда докумекать, чего в таком случае хотелось бы этой белке.

- Бельча-ат? - прифыркнул Ратыш, - Каких те бельчат, впух, кто будет гонять семоль?... Да знаю, тупь цокнул. Считай шутка. А так я вот что-то подумал - тебе что, грызей мало? Полный авианосец грызей...

Сидевший невдалеке грызь почесал пузо и произвёл такую отрыжку, что задрожали стёкла.

- Да, как-то ты того, - хмыкнула Тирита.

- Оу, Тира, ну пожалуйста! - Хвойка положила голову на стол, смотря на Тириту большими глазами.

- Что - пожалуйста? - резонно уточнила та.

- Пожалуйста, не будешь ли ты против если мм... - серенькая повела ушками туда, потом обратно, но цоки всё равно не находились.

Тирита улыбнулась, глядя на то как она подгрызает когти и жмурится.

- Хво, ты управляешь полубоевым реактивным самолётом, а тут никак не можешь цокнуть, что хочешь?

Хво опустила взгляд, повесила уши и шмыгнула носом.

- Не могу больше это слушать, - хихикнула Тирита, - Ратти, оттрепал бы ты её, как собака тряпку. Если уж и ты не против, конечно.

- Ну ты даёшь, погрызушко. Впрочем, - грызь тоже хихикнул, поглядел на тушку Хвойки и слегка облизнулся...

Первое что они сделали, всмысле все трое, так это испили ещё чаю и неспеша расслушали, что получается - каждый про себя, но тем не менее. Тирита была спокойна, как январский барсук, и даже не подумала взволноваться. Какой напух повод? Инстинкт, подавший было голос в мозг, был сразу послан настолько грубо, что убежал и больше не высовывался. Немного пораздумывав о причинах такой спокухи, белка сама пришла к выводу, что любит своего согрызуна не за то же, что он самец, а потому что грызь хороший. Просто выражать особую нежность более естественно к противоположному полу, поэтому так уж и эт-самое.

- Так альтернатива дебильная получается, - заметила она, - Прикинь Хво если бы ты ходила пол-года перед Ратом хвостом виляла, поджидая случай когда у него не все орехи на месте окажутся в голове?

- Фантазии у тебя не отнять, - цокнул Ратыш, - Думаю она должна была перед этим здорово приложиться головой.

- Ну да, - согласилась Хвойка, - Как это возможно, напух. Неразумное животное сделало бы по-другому, но мы-то разумные.

- Да так, фантастики начиталась. Околонаучной, подозреваю, - Тирита потянулась и зевнула во все резцы, - Сурковать охота. Пойду невзначай улягусь на террасе.

- Чего гусь?... Да поняли, поняли.

- Там лампа во мху, - невзначай заметила ещё белка.

Ратыш приобнял её и взяв пушистую лапку своей лапой, поцеловал. Грызь внимательно слушал в оба уха, но не уловил и тени беспокойства в её глазах - напротив, она улыбалась. А уж сдвинуть вверх уши против своих эмоций это вообще невозможно.

- Обожаю тебя, Тирочка, - шепнул грызь в пушистое ухо.

Поэтому именно сейчас пойду тискать другую, добавил он себе, что за тупь! Тирита направилась к выходу из столовки, хитро оглядываясь; напоследок она ещё раз напомнила - "лампа!" и мелькнув в двери, её рыжий хвост пропал из виду. А упомянутая другая, подвысунув язык, мягко но крайне цепко взяла его за лапу и увлекла в противоположную сторону...

С Хвойкой и её согрызуном Хыщем они потом ещё неоднократно встречались и через какое-то время могли на практике убедиться, что действительно бельчата. Три пуши, серо-рыженькие маленькие пуховички, пока ещё не совсем осмысленно цокавшие, но уже носившиеся в высокой траве и лазавшие по дереьям. Однако там, на "Бруснике", такой россып песка привёл только к тому, что Ратыыш ещё сильнее почувствовал привязанность к своей белочке и точно также как она, подумал о том что дело не в том что она самка как таковая, а в том что она очень родное ему существо. Ну и естественно, сами грызи призадумались насчёт того самого, а именно не увеличить ли поголовье. Этому также весьма способствовал произошедший случай с монтажником, который сорвался со стыковочных ферм для аэростатов, и это было последнее откуда он сорвался - метров тридацать падать до палубы, не медок. Как и всякие грызи, Ратыш с Тиритой подходили к вопросу настолько основательно, насколько он того заслуживал, а если как следует расслушать, так получается что важнее решения для грызя не сыщется за всю жизнь. Если бы они прекратили гонять самолёты - нипушища страшного бы не было, других полно. А вот вырастить именно их бельчат за них не мог ровным счётом никто. Да и исправить какой-либо косяк в этом деле - реальная сложность. Можно перенести десятикилометровую дамбу, но если кто-то дурак - то это гораздо надольше. В конечном счёте, истрепав друг другу уши, они пришли к выводу что точно цокнуть пока не могут, а следовательно стоит отложить. Тут снова подавала голосок логика, которая цокала что без их потомства мир как-нибудь перебьётся, а вот если будет допущен косяк - тут уже явные гнилые орехи. Поэтому логично было увериться в том, что неизбежны будут позитивные последствия, а там уж и трясти. Что ни цокай, а к репродуктивной функции грызи относились со всей серьёзностью, ибо прекрасно понимали, что если тупо следовать инстинктам - это будет погрызец. А погрызца никто не хотел.

Зато двое определённо хотели в эвакуационную команду - просто вынь да положь! Хотя завхоз Кудус немного скривил пухом, когда цокал что исправлять косяки нужно только у одного пЫлота, и к Ратышу прикрепили ещё одного, как и к Тирите; впрочем они быстро справились, объяснив ученикам, что соль в солонке. Та же Хвойка, пока не отвалилась от предприятия в Лес для выращивания бельчат, нагоняла столько километров, что чуть не догнала по ЧЛПГ Ратыша. Тот конечно посмеивался, по двум причинам: во-первых он бы обрадовался таким успехам белки, ибо никаких мыслей по поводу лидерства, как и всякий грызь, в голове не имелось; во-вторых он знал что такого психа как он, догнать по этому показателю невозможно. Слыханное ли дело, если он ухитрялся в три часа ночи выбежать на телефонный звонок быстрее любого дежурного, и пока сонные сурки соображали, уже забирался в самолёт и был таков.

В связи с этим зацикливанием появлялась проблема привыкания. Ратыш начал начисто забывать все инструкции, действуя по привычке, а точнее просто тупо по условному рефлексу, выработанному тысячами повторений...

- С чего ты это взяла? - осведомился он у Тиры, когда она отцокала эти измышления.

- С того что у самой такая же фигня.

- Привыкание? Ты вообще о чём, Тирушка? - фыркнул Ратыш.

- Вот о чём: помнишь, сколько градусов должно быть на масле в ТРД-4?

- Восемьдесят!... Хотя постой...

- Вот именно что постой, - хмыкнула белка, - А там шестьдесят, а не восемьдесят. Ты уже вообще на цифры не смотришь, когда эт-самое. Кпримеру, стельки в ботинках у тя какого цыета?

- Понятия не имею, - грызь призадумался, - Хотя вижу их каждый день, это точно. И что ты предлагаешь в связи с этим?

- Помнить о и учитывать в, - резонно цокнула Тирита, - Во избежание.

Учитывать в ближайшее время собственно ей и пришлось, так как Ратыш навязался к эксплуатационщикам, тем самым что цепляли шарики. Конечно лазить по аэростату и на ходу заклеивать обшивку - это дело натасканных грызей, но вот выполнить кучу простых, но совершенно необходимых операций доступно любому. А уж выполняя их, можно заодно полюбоваться всей атмосферой и на то, как эти самые натасканные клеют обшивку. Работа на этом участке происходила на открытых сквозных фермах, так что ночью да в шторм - занятие исключительно на любителя. Дабы не уподобляться мокрым курицам, грызи одевали скафы наподобие тех которыми пользовались подводники, только без дыхательного оборудования - так пух оставался сухим, а грызь не замерзал и бегал бодренько. В частности, Ратыш проник сюда по той причине, что требовались дополнительные пуши по причине косяка с оборудованием. Дело в том что на стыковочных фермах и на клапанах наростала корка льда, которую по идее должно было быстро сплавить - однако эта сплавлялка как раз накрылась, и пока сварщики латали паропровод, сбивать наледь приходилось влапную.

Сбивальщики наледи влапную, как и весь техперсонал участка, дежурили в помещении, сильно похожем на ту же самую кухню, где тусовались пЫлоты перед вылетами - собственно понятно почему, ибо стандартный отсек. Местные лишь уделали его таким образом, что установили столы-этажерки, причём на 4й полке стояли ящики с хмелем, каковой закрывал плетьми всё остальное - таким образом дежурка выглядела как теплица, вся в зелени и освещённая лампами. Вдобавок, в ящиках рос не только хмель, но и лук-уроп-петрушка в корм, гогурцы, некоторые ягоды, и прочая полезность. Довольно интересно лопать салат, когда на сорок сантиметров выше висят плети с его источником; сразу закрадывается мысль, насколько быстро оно отрастает. Вцелом в этой комнатухе, шагов десять в длину и три вширь, всегда было тихо и спокойно, но иногда кто-нибудь нет-нет да и начинал прицокивать вполголоса

- Ой-ё, ой-ё-ёшеньки ё-ё, ой ё.

- Кур, чё ты там трясёшь?

- А? Да так просто, гыгы... Ой ё.

Так что без ржача иногда не обходилось, а если уж точнее - то редко обходилось без. В частности грызя, который стал ратышевским напарником, погоняли не иначе как "хомячки". Объяснялось это крайне просто, он любил поорать данное слово, пользуясь тем что с надстроек авианосца его никто не услышит... ну кроме того кто рядом. Чисто заливался, как соловей весной, чем иногда снова вызывал ржач. Услышать посередь ночи сквозь хлещущий как из ведра дождь "хомячки?" с вопросительной интонацией - это весьма располагает.

В остальном Ратыш, как освоивший самолёт, без труда освоил и орудия здешнего труда в виде кувалды, ломика и зубила для выбивания льда из закоулков. В среднем за смену от силы половину времени он проводил наружи, на стальных мостках, ибо после того как шар закреплялся и стыковался, больше делать было нечего - сиди, цокай и смотри как ползёт стрелка индикатора. Это нравилось грызям, так что они приносили сюда всё необходимое для пользотворного околачивания - кружки для чая, печеньки, бумагу с карандашами и журналы, в основном типа "научного песка", где расцокивалось о том, над чем работают различные исследователи - как с чисто прикладными, так и с чисто теоретическими темами. Покопаться в этом было интересно практически любому грызю, так что на третьей полке этажерок-столов скапливались залежи этой печатной продукции, часто затёртые до дырок и с вложенными листочками, на которых читатели делали иллюстрации к буквам. Пуха ли, если сам Ратыш, который в общем отнюдь не увлекался изображениями, нарисил весьма подробную схему сахарогонного завода к статье про сахарогонный завод; не только схему, но и вид снаружи с дымком из трубы, ёлочками вокруг и тому подобными декорациями.

В это же самое время Тирита подналегла на профильную тему и также как и её согрызун, лезла на работу без очереди. Никакого материального профита за это лично ей быть не могло - профит был в том, что она прокачивала умения и не тратила время смены на приятные, но воистину пустопорожние перецоки с соседями по кухне. Вдобавок увеличение ЧЛПГ давало возможность впоследствии, когда не будет Дури, забить на работу и отсурковаться, или заняться чем-нибудь ещё. Она летала в основном на В-162, но зато знала там каждый тумблер и делала не глядя всё то, что непричастный грызь не сделает за час напряжения мозга. Семоль слушался мягких лапок белки, как бумажная моделька, и цеплял якорь СГШ настолько чётко, что Тирита сама диву давалась. Это кстати было не просто так, а помогало сохранить стыковочные штанги и карабины, которые от ударов гнулись и трескались, так что приходилось заменять. В остальном же жизнь на авианосце была размерянной и даже слегка сонной; погода над океаном редко была спокойной, и чаще всего заворачивала тучами, сильным ветром и дождём, так что особо прогуливаться по открытому воздуху желания не возникало. "Брусника" стала уже совершенно обжитым местом, и помимо растений в ящиках, тут появились различные зверьки, типа крупных, с кулак, улиток, или небольших кошачьих, обитавших возле столовок. Имелись даже птицы, которые прекрасно соображали, что полетать в хорошую погоду над ВПП чревато полным погрызцом; птицы погрызца тоже не жаждали.

Через месяц Ратыш с Тиритой всё же дождались путёвки на корабль "Семка", который был не чем иным как передвижной аварийной базой для СГШ. В регионе было просто негде толком разместить стационарную базу, да и не нужно это было ни в пух. Судно и вправду было похоже на семку, тобишь семечку, а именно сверху - острый нос и широченное гузло. Надстройки с рубками и локаторами торчали спереди, а сзади была вертолётная площадка. Правда, и тут грызи располагались с немалым удобством, занимая широкие каюты, выходящие в остеклённый коридор под лётной палубой; это было малообходимо, так как чаще всего работы было куда меньше, чем мог сделать экипаж - СГШ довольно надёжная штука и падают они редко. Собственно, чаще они когда падают, то не сами, потому как заедают и просто не спускаются вниз, приходится пробивать оболочку, используя те самые ИР-21 или 22 и подвесные пушки. Как грызи узнали из статистики, в среднем из тысячи шаров за целый год падают от силы двадцать; однако если умножить это на количество в среднем находящихся в регионе шаров, то получается не так уж мало.

Прибыв на пассажирском экраноплане и расположив нехитрое барахло в каюте, грызи пошли знакомиться с хозяйством. Большую часть корабля занимал ангар с вертолётами, а также грузовой трюм, в который складывали подбитые изделия. Здесь двое смогли впервые увидеть аэростаты не парящими в воздухе, а сложенными в бесформенную кучу капроновой оболочки. В полутёмном трюме несло сыростью и вроде как даже плесенью, а огромные навалы вызывали яркое чувство какой-то иррациональности происходящего.

- Слушай, Хем-пуш, - цокнул Ратыш грызю, который проводил инструктаж, - А поч бы их прямо тут не отремонтировать?

- Главное это из-за оболочки, - пояснил тот, - Её надо развернуть, а для этого хорошо иметь ангар по её размеру. Двести метров шар сюда явно не влезет, буэ? Ну и запчастей много надо, то да сё... Короче мы собираем, складываем и вывозим на рембазу, а там с ними быстро обращаются.

- А, чисто. А как складываем? - прикинул этот процесс грызь.

- А, так это спешите услышать, - усмехнулся Хем, - Пойдёмте, грызо.

Он провёл их на открытый балкон под нависающей палубой, выходивший на корму, тобишь прямо назад. Там как раз производили упомянутую операцию, а именно складывали оболочку аэростата. Она была расстелена просто на воде, и её наматывал на себя большой барабан из металлической сетки. Для этих операций на корме корабля имелись длинные раздвижные стрелы, делавшие возможной всю эту погрызень. Несколько сотрудников здесь использовали водолазные костюмы уже по назначению, плавая под и над огромной блямбой аэростата, дабы прицепить её тросами на нужное место.

- Тут палка о пятнадцати концах, - расцокивал Хем, глядя на море, - Оболочка сильно унывает от того, что её складывают, может растрескаться. Поэтому тут возни довольно много... Ну, наша задача как всегда скромная - найти и притащить.

- Мм, - задумалась Тирита, любившая циферки, - Сотый шарик весит сам по себе двенадцать тонн. Чем его поднимают?

- Геликоптером, - пожал плечами грызь, - Были попытки аэростатом, но он напух по ветру дрейфует, скорость мала, так что эт-самое.

- Ну что, для начала кунёмся? - кивнул на воду Ратыш.

Для этого естественно пришлось прослушать от знающих грызей, что и как делается. Оказалось, что так просто в воде работать только при малой волне, а если она метра под три - приходится ставить понтонные заграждения. Эти самые плавучие стенки были прицеплены к корме корабля и при надобности образовывали круглый, как это называли, цирк, для работы внутри него. Кроме вертолётов, тяжёлых и не очень, на "Семке" базировались катера-буксиры, таскавшие шары, упавшие в воду, а не на сушу. Таким образом получалось, что весь этот здоровенный, мощный корабль только для того, чтобы свернуть упавший аэростат! Но, как уже уцокивалось, свернуть его не так-то просто, а до этого вытащить с гор, поросших тропическим лесом.

Тириту и Ратыша сначала так и приписали к Хему, каковой осуществлял "кунание" в цирк. В общем-то ничего сложного, но опять таки требуется сноровка. Особенно при сильном волнении, да ещё и ночью - хотя и включали подводные прожектора, это не тоже самое как днём. Для того чтобы делать то что нужно, во-первых требовалось знать расположение основных узлов СГШ, что у двоих грызей и так присутствовало по полной программе; это требовалось для того рожна, что водолазы крепили тросами узел турбогенератора и откручивали его от оболочки, после чего отдельно вытаскивали подъёмником. Точно так же поступали со всеми прочими узлами, дабы сдутый шар свернулся в как можно более компактную сосиску.

Пришлось осваивать гибкий водолазный скаф - в отличие от твёрдого, который использовался при работах до двухсот метров глубины. Благо грызи уже были более чем чётко знакомы со скафом для полётов, так что принципиальных вопросов типа с какой стороны его эт-самое, не возникало. Эта штука изготавливалась как правило из толстенной материи, похожей на липкую резину - казалось, сейчас в воде пойдут масляные разводы от этой погрызени, настолько она напоминала битум или ещё что такое. На самом же деле материал был инертен и ничего не загрязнял, а вот порвать или проколоть его оказывалось проблематично. Кроме этого, на спину водолазу полагался небольшой баллончик со сжатым воздухом, каковой позволял долгие нырки под аэростат; на нём, как нетрудно догадаться, была табличка с надписью электрографом: "небольшой баллончик со сжатым воздухом".

Пока они немного потренировались, просто плавая вокруг дрейфующего медленно корабля, приспело время поработать, причём глазами. К "Семке" подошёл танкер, заправлявший судно топливом, и судя по всему опять спиртом. В задачу грыей входило простое, но крайне важное - все шесть часов ходить вдоль трубопроводов и ухо с них не спускать, чтобы при малейшей утечке устранить её. С чем они и справились на отличненько, даже толком не почувствовав вони этого самого вещества.

- Впух! - цокала Тирита, - Я и не знала что плавать в воде так здорово!

- У тебя не было скафа, - резонно заметил Ратыш, - А вообще-то с мокрым пухом в воде плавать и правда не здорово. К тому же тут температура четырнадцать градусов, свежачок.

- Нда, чего-то негустяцки градусов. Странно, мы же близко к экватору?

- Океан, холодные течения и всё такое. В прибрежной зоне там как цокают до двадцати пяти, а вдали прохладно.

- Ну да нам это до пумпона, - зевнула белка, - Не чувствуется нипуха.

Действительно, скаф ко всему прочему ещё и хорошо теплоизолировал. Теперь двое грызей вполне быстро соскребались из сурок-состояния, влезали в инвентарь и чапая ластами, спускались на площадку, с которой и прыгали в воду. Тут была чёткая система, чтобы не прыгнуть на голову всплывающему. Если дело происходило, когда никто не дрых, то до этого была возможность полюбоваться, как буксир подтаскивает еле-еле надутый аэростат по волнам, или же вертолёт по воздуху. Далее начиналось непосредственно цоканье: нужно было в мешанине, в каковую превращается сдутая оболочка огромного размера, найти нужные места и цепануть тросами. Сделать это в любом случае не так-то просто, ибо сотня метров толстого капронового троса и весит изрядно, так что приходится цеплять к ней поплавок воизбежание утапливания, и так далее. То есть цирк-то небольшой, а возни порядочно. Вдобавок всё следует делать достаточно чётко, чтобы невзначай не намоталась тушка на тот же самый барабан, например, или не попала под натягивающийся трос.

Отдыхаючи от возни, так как лапам оно всё-таки нужно, грызи иногда рассиживались на балконе возле жилблоков, ибо был он точно такой же, как на авианосце. Да собственно на многих кораблях был точно такой же, так что не стоит округлять глаза. Кроме всего традиционного, тут ещё имелся говорливый грызь Хухо, от которого можно было узнать многое из того что было, и ещё больше из того что не было - правда, он сразу предуцокивал, что мол сейчас начну приукрашивать и нести отсебятину.

- Да давненько уже, лет семь назад было, - цокало грызо, прихлёбывая чай из литровой кружки, - Пыхнул таки танкер, гусака ему в печень! Там как потом разобрались, вообще перекрытия прогнили, вся лабуда навернулась, ну и того. До сих пор как сейчас помню, как Дутыш какую-то белку вытаскивал, из огня в прямом смысле! Палёным несло - укуси меня утюг...

- Это который Дутыш? - уточнила Тирита.

- Да тот который оук, - цокнул тот, имея ввиду как всегда Ответственные Уши Корабля.

- А. Он тогда на буксире плавал?

- Не, он уже тогда оуком был. Побежал в первых рядах, курицын сын, как знал! - Хухо покачал ушами, - Там делов-то немного было, только вот в огонь суваться до того стрёмно, аж до пуха пробирает. Пока тормозили, те грызи наверняка бы сгорели, напух.

- Хм, кажется припоминаю, - заметил Ратыш, - Пожар на "Кольце"?

- Осведомлён. Ну тут само собой, случай-то из ряда вон, так что изучали потом долго и правили, чтоб больше такой тупи нигде не случилось. А то знаешь, когда тыщ сто тонн спирта выльются и полыхают - видок тот ещё. Через огонь приходилось на катере переть, вот чтоб мне не грызть!

- Через огонь? А может быть, через что-то другое?...

Хем же расцокал о том, что вдобавок ко всему надо слегка опасаться курпных морских рыбёшек, когда плаваешь в "цирке". Лезть к грохочущим механизмам и свету фонарей никакая рыба в здравом уме не хотела, однако океан большой, рыб много, так что неизбежно попадутся и те кто не в здравом уме. Особенно не доставляло удовольствия видеть, как вокруг корабля выписывают круги ласатки. Это уже были не рыбы, а морские животные, но от этого ничуть не легче: зверёк, покрытый толстенной лоснящейся чёрной шкурой и с белым брюхом, имел в среднем в длину по десять метров. В отличие от китов, пасть у него была вовсе не фильтрующая, а самая обычная, с зубами. Поэтому громадина могла просто из любопытства попробовать что-то зажевать, и для этого чего-то проба оказывалась крайне неприятным событием. Осторожные грызи всегда учитывали этот вариант, и до сих пор на флоте МЭС, по крайней мере, не было ни одного случая зажёвывания ласаткой или бакулами. Поскольку работа с аэростатом проводилась в открытом море, постоянно имелись уши, следящие за возможным появлением опасной фауны. Для этого у этих ушей была вся необходимая механизация, как то сонары и звуковые пугачи, должные расшугать гостей. Хотя в этом районе океана по энцоклопедическим данным вообще не водилось кусателей, бережёного хвост бережёт, и можно было всегда наблюдать белку или белкача, которые сидели за компом или прохаживались по балкону, осматривая волны в оптику.

После того как Ратыш с Тиритой уверенно освоили бултыхание в цирке, они уже сами напрашивались на буксиры. Буксир в этом случае представлял из себя катер длиной двадцать метров, с изрядно мощной силовой установкой - пуха ли, ему предстояло тянуть за собой такенную обузу. Часто аэростаты сдувались не полностью, а только теряли подъёмную силу и канителились по волнам - тогда дело попроще и побыстрее, чем волочить огромную тупь. Здесь дело с рыбками обстояло точно так же, и на борту имелось грызо, которое отслеживало обстановку, пока в воде работали. Правда, за немалое количество выходов в море, грызи так и не увидели ни одной бакулы или тем более ласатки - ну да не очень-то и хотелось. Зато они увидели аэростаты, под каковые приходилось подныривать и зацеплять тросами.

На самом деле, на буксире всё было обустроено почти точно так же, как и во всех других местах: столовка для окусывания, с компами и бумажной шелухой, заставленная посудами с озеленением. Это было малообходимо, потому как тягать "соплю" буксир мог целые сутки напролёт, а водолазам в это время делать было решительно нечего. Моторист ещё мог сделать умную морду и проверять двигатель, хотя чего его проверять, и так всем слышно, что нормально гудит. И если эти самые сутки маяться - потом пуха с два получится сделать всё быстро и на отличненько, как оно и требуется. Посему Тирита почитывала распечатки с компа, а Ратыш либо дрых, либо долбился в сетевую игру, симулятор ИР-21, с другим грызем, помешанным на этом бездельи.

Вдобавок, как уже уцокивалось, белка любила циферки, и оттого взялась высчитывать, насколько всё это предприятие работает в прибыток. На самом деле вопрос был чисто риторический, так как собирать упавшие аэростаты всё равно надо, иначе ими будет всё завалено. Как прикинула Тирита, эвакуация аварийного шара обходилась примерно в 20% его стоимости, и ещё в 30 - последующий ремонт. Итого оставались чистые 50, так что притащив два шара, грызи фактически производили один новый. Что уж никак не могло не доставлять удовольствие от сознания пользотворности, а это как известно было практически основное, что подталкивало грызей ко всем этим действиям. Двоепушие уже несколько лет вообще не вспоминало, что такое зарплата - как получили несколько раз дензнаки, так никуда они и не девались - всмысле, расходовались конечно потихоньку, но настолько потихоньку, что хватало очень надолго. Пуха ли, если кормом на кораблях обеспечивали, транспорт до дома тоже за счёт организации, а дома свои грядки, кусты и грибы.

К этим самым кустам и грибам они и вернулись довольно скоро, к середине лета - от силы день на дорогу, и уже вот он, знакомый до каждой тропинки околоток! Прелестно было и то, что тут ровным счётом ничего не изменялось, что давало возможность отгружать хвост в тот же самый моховой ящик, что и всю жизнь до этого. На этот раз грызи сразу толкнулись к тиритиному гнезду, что вызвало довольное поцокивание у её родичей; трепать за уши их не спешили, отложив сие до вечернего чаеиспивания.

- Уу, хвойничек! - Тирита с ушами зарылась в пушистую ёлочку, обнимая её, родную.

Она знала почти все деревья в округе просто наморду, да и неудивительно, ибо немало их вырастила сама. Семечки проращивались в ящиках зимой, под светом ламп, закалялись, а когда саженцы достигали порядочного размера - высаживались в грунт, как цокается. Вдобавок на многие хвойные деревья впоследствии прививали ветки плодовых, дабы с них можно было погуще покормиться. На самом деле белки могли кое-как покормиться и с самой обычной ёлки, сделав муку из хвои, но это сущий авантюризм. Сейчас же, стараниями грызей, на ёлках вокруг дома завязывались тыблоки, пруши, отрастали огромные кедровые шишки и прочая полезность. Самое первое что сделали двое, так это обошли околоток и помотали ушами, настолько всё зеленело и цвело. На самом деле в плане полезности для каждой пуши, любая работа имела именно тот плюс, что приходилось убегать из околотка. Делать этого не хотелось, но могучее ПОС, сиречь Понятие-о-Суммировании, снимало нагрузку с мозга таким образом, что раз уж решил убегать - убегай и не жалей о. Отсутствие в Лесу имело и обратную сторону, ведь ничто не мешало вернуться, и вот тут начинались орехи просто повышенной чистоты. Каждая веточка, каждый свежий пучок травы и птичье гнездо в зарослях, каждый толстый щенок, встреченый на тропинке - всё радовало в увеличеной степени. И отсюда любой грызь мог увидеть неразрывную связь между пушистыми свечками молодых ёлочек, и огромными стальными кораблями, бороздящими океан, и собственными ушами убедиться в том, что одно другому не только не мешает, но и всячески помогает.

Конечно, были грызи которые не очень-то врубались в эту схему, и оттого из Леса - ни-ни. Таковой была в частности тиритовская сестра Тиса, которую удалось отыскать с большим трудом, ибо дикая белка. Настолько дикая, что она и зимой жила в гнезде, самолапно обустроенном, никаких излишеств типа электричества не признавала, и кормилась исключительно подлапным кормом. При всём при этом она ни разу не была неразумным животным, и как многие грызи, цокала редко, но перед этим думала столько, сколько нужно.

- Вот ты опять что-то эт-самое, - покрутил лапой Ратыш, - Кто же будет сначала цокать, а потом думать?

Тиса пожала плечами, а Тирита почесала за ухом и поглазела на синее небо, по коему медленно плыли летние облачка. С ближайшей лиственницы опадали отдельные иголки, искрясь в солнечном свете, а внизу в толщенном ковре травы журчал ручей.

- Не знаю, Ратти. Но теоретически не исключено же.

- Да, но вероятность-то какова, - заметил грызь, - Что подобный идиот проживёт хоть пару дней?

- Там сложные объяснения, - хмыкнула белка, - Думаю они нам ни к чему.

Натурально, забивать мозги не хотелось, а хотелось просто понаходиться там, где находиться здорово. Вот в конце концов ёлке не надоедает всё время на одном месте стоять, так пуха ли. Тиса же расцокала то, что занимает её, по крайней мере в последнее время. Она провела двоих к зарослям у ручья, где тренькала и тивкала какая-то мелкая птичка - саму её увидеть не удалось, но вот послушать замечательные переливы и трели - запросто.

- Травянка алая, - шёпотом пояснила Тиса, - Слышите, как заливается?

- Ну ещё бы, заливается на пятёрочку.

- Вот, - улыбнулась белка, - А зачем заливается?

- Ну как, - пожал плечами Ратыш, - Территорию эт-самое. Или самку того.

- А, - довольно прицокнула Тиса, - А на самом деле слушайте. В степи эти же самые травянки объедаются такой штукой, которая начисто отбивает им голос. И живут спокойненько, и с территорией, и самками.

- И что же получается? - уточнила Тирита.

- Получается что свистит-то он просто так, - пояснила Тиса, - Расколбаса ради, или ну как это назвать.

Белкам не требовалось большого времени, чтобы понять всю важность такого заявления - если уж малюсенькая птичка столько сил тратит на чистую придурь, то... что именно то, было сложно отцокать, но этого и не требовалось - грызи понимали друг друга без слов, хотя и не обладали никакими другими средствами коммуникации. Они общались друг с другом не столько через цоки, сколько через сам Мир - и в тот момент, идя по высокой траве вместе с Тисой, они ощущали это особенно ярко.

В качестве практических выводов из этого Ратыш и Тирита прикинули, что их иррациональное желание залезть в джунгли с ремонтной командой - самое что ни на есть правильное, ибо хуже от этого никому ни на пушинку не станет, а только наоборот. Однако на следующий заход к возне они собрались только к осени, после того как будут собраны и набиты в закрома запасы, а пока гоняли свои хвосты по лесу, купались в тёплых прудах и приводили в порядок посевы, сделанные ещё весной. Что-то уже подправлять было нечего, ибо сожрано; однако грызи на это не огорчались, ибо оставалось у них прочего немало, да и в любом случае, слопали - само виновато. Это как известно один из наиболее основных физических законов.

Также известный физический закон в том, что если потаты не окучить и не прополоть, клубней будет мало. С прополкой задачу себе многократно облегчали тем, что как цокается мульчировали почву. Под этим пафосным термином скрывается операция укладки на грядку любой дряни, которая помешает прорасти сорнякам: плотный слой срезанных стеблей например. Таким образом остаётся выполоть только лунки вокруг кустов овоща, а не всю площадь. Тем более что выдёргивать из земли растение довольно противное чувство, даже если это совершенно не к месту выросшая крапива; в итоге как всегда торжествовал рационализм, который цокал что задача выращивания потатов не равна задаче уничтожения крапивы - надо просто слегка повращать мозгом и не позволить ей вырасти где не надо, вот и не надо будет потом выдёргивать. В таком ключе выполнялись и все прочие операции.

В частности, рядом с тиритиным домом, в каковом как упоминалось обитало немало грызей, среди можжевеловых кустов находилось не что иное как птичник. В общем, тусовались там ровным счётом все птицы, какие залетали - от воробьёв до сорных куриц. Ратыш и Тирита некоторое время посвятили приведению в порядок этого сооружения, ибо оно было не так просто, как казалось. Для того чтобы в деревянный утеплённый ящик не забрались любители халявной курятины, он стоял на трёхметровых столбах, допрыгнуть до верха каковых не мог ни один зверёк. Летающие пернатые приземлялись туда сверху, а для куриц имелся подъём в виде лестницы, с которого следовало спланировать вниз примерно на семь метров - такую дистанцию также одолеть без крыльев было никак нельзя. К тому же для недопрыгнувших внизу стояло корыто с водой, дабы отбить охоту пробовать снова. Благодаря этой нехитрой в общем системе толстые бока квочек оставались в целости, а кроме того куры тренировались, так как особо тупые не могли понять, как попасть в ящик, и попадали на корм лисам и хорькам. Из птичника сами грызи периодически подтыривали яйца, хотя никак нельзя цокнуть что содержали его из-за этого. Что пришлось исправить нынче пушам лично, так это пластиковые тарелки вокруг столбов, в которые была налита вода. У них было аж два назначения - поилка для мелочи и главное, так по столбу не заползали муравьи, которые иначе устроили бы кучу прямо в ящике. Следует уцокнуть, что от птичника к ближайшей сосне тянулся провод, который был ничто иное как антенна детекторного приёмника, настроенного на радио-курятник. Из-за этого внутри ящика раздавались поквохтывающие звуки, сигналы точного времени, а иногда и музыка; работал приёмник еле-еле, но куры часто скучивались вокруг динамика и внимательно выслушивали.

На ночь глядя Тирита и опять-таки Ратыш тоже краем уха слушали приёмник, бухтящий на малой громкости, копались в компе по разным темам, и урчали от того, что под боком была тёплая мягкая тушка. Комнатушка белки, на третьем этаже бревенчатой башни, была небольшая, так что дверь составляла почти всю стену; пока Тиры не было дома, прочие пуши поливали растения, в изобилии имевшиеся по ящикам. Как это бывает почти всегда, тут всё оборудовалось для удобного хвостоотсиживания - откидной столик с лампой, полки для бумаг и комповых кассет. Ратыш заметил, что на лакированной стенке шкафа выдолблено "Тирита", причём явно при изготовлении этого самого шкафа - вот в этом и суть любого гнездового грызя, подумал он. Сквозь окна, из которых на лето были сняты рамы со стёклами, задувало ночным свежачком, орали в лесу птицы, а когда выключался свет, было отлично видать яркие звёзды, среди которых то и дело мелькали небольшие круглые тени... опять эти шары, впух, и тут они.

Собрав неслабый урожаец и распихав его в закрома, а также произведя множество действий характера помощи прочим зверькам, двоепушие поглядело на наступивший месяц Замочень, который так назывался отнюдь не зря, поцокало и отправилось себе обратно на "Бруснику". Как и предполагалось, сезон там был довольно застойный, грызей на борту имелось сильно меньше нужного, поэтому у пЫлотов с хорошими навыками дел хватало по уши. Если уж цокнуть прямо, то обоих просто замучали вызовами в ангар, и приходилось целыми сменами гонять самолёт туда-сюда, туда-сюда, как овечий курдюк, напух. Тут уж было не до инструкций - выкатился со стыковочной площадки, налил толива и снова обороты на форсаж, скорей-скорей, пока шарики не пронесло мимо зоны доступности. Само собой грызей никто не заставлял так упираться - попробуй заставь, они сами не желали, чтобы терялся явный профит, и были готовы поднажать. Тем более что уж в их-то деле всегда можно было найти место для потехи, например взять и сделать "бочку", тобишь кувырнуть самолёт вокруг продольной оси. Это не так просто как может показаться, достаточно перетянуть ручку или наоборот замешкаться - и здравствуй штопор. Конечно планеры современных самолётов были куда лучше приспособлены к выходу из штопора, да и надо было потрудиться чтобы ввести их в этот режим, но тем не менее опасность прободать воду вполне существовала. По крайней мере Ратыш и Тира не позволяли себе такого, что вытворяли некоторые, имитируя заход в атаку на корабль. Надо цокнуть что когда самолёт пикирует чуть не вертикально и с рёвом турбин уходит в сторону на высоте в сотню метров, это заставляет прижимать уши и подумывать о том, стоит ли так делать.

- Баклан! - отчитывали пЫлота, - Олуш! А если ты с такой дури в корабль впишешься?

- Нипуха, в корабль я никак не впишусь, - спокойно отцокивался тот, - В воду могу.

- Думаешь, это будет сильно лучше?

- Само собой.

- Кшяр, у нас тут не воздушный цирк.

- Не грызёт. Самолёт практически мой, что хочу то и делаю. Главное, что никому больше никакая опасность не угрожает.

- Это да, но если ты всё же впишешься в кого-то, ему уже будет не легче от этого.

- Оо, суслики-щенки, что за занудство! Не трясите, грызо, точно вам цокаю - никакой опасности. Не дурак же!

И Кшяр поправлял на голове жёлтый колпак. Вероятно это был единственный в мире грызь, носивший такой, так как чаще всего грызи не носили на голове ничего, кроме ушей или шлема. Так как за несколько лет он действительно никуда так и не вписался, пуши были более-менее спокойны, наблюдая пикирование и прочие фигуры пилотажа. И хотя можно было намекнуть ему, что стоит подналечь на профильную тему, этого никто не сделал, ибо любой грызь всегда привык обходиться только своими силами. И если рядом с копающим сидели восемь отдыхающих, это доставляло неудобства только этим восьми, но не одному.

Плановая работа, особенно если она не напрягает, весьма зацикливает, так что двоепушие и цокнуть не успело, как позади остались два месяца постоянных полётов, а из гнёзд давно вернулись все знакомые, в частности Марамак с Речкой. Грызи были довольны видеть собственными ушами своих старых друзей, так что не обходилось без долгих посиделок на кухне жилблока.

- А что, слыхали ли, - цокал Марамак, - На соседнем участке самолёт того.

- Я так понимаю вместе с пЫлотом того, - уточнил Ратыш, - Потому как самолёты у нас бьются регулярно у будут продолжать. Как же сбакланили?

- Да в том и тупь, что неизвестно, как. Машина с пЫлотом пропала, и всё, хвост в воду.

- Да, это странно, - цокнула Тирита, - Там же радиомаяки.

- Вот они там уже три месяца головы ломают, как так и куда делось столько металла. Если самолёт взорвать как следует, а обломки утопить, они ещё года три видны просто на пятёрочку, на локаторе.

- Значит на суше эт-самое, - почесал ухи Ратыш, - Всему есть объяснение.

- Ды уж и всему?? - хором спросили трое, - А почему...

- Знаю-знаю, почему не нужны без ничего. Я имею ввиду, вопрос стоит не так "куда может деться семоль", а "куда делся именно этот семоль".

- Версии! - потребовала Речка.

- Да легко, - грызь поглядел на потолок, - Кпримеру на побережье лежит давно какая-то куча металлолома. Сгнила уже вся, занесло её, и так далее. У утилистов, один цокает другому: пыщь, на берегу куча, надо бы того. Тот берёт бригаду и едет того. А в это время на это место падает семоль, или то что от него осталось. Цокнем, обломки в песке и водорослях извалялись, и пуха с два определишь, сколько времени пролежали. Дальше понятно?

- А радио?

- А радио какой-нибудь не особо эрудированный степнячок-синячок разобрал напух и сдал в цветмет. В итоге, - хмыкнул Ратыш, довольный таким сюжетом, - Следов семоля не сышещь.

Все трое остальных уставились на уши Ратыша, что означало "не жмут ли они тебе". Потом, естественно, проржались, как грызи часто и делали. Хохот на корабле можно было услышать довольно часто, а когда не было хохота - был ржач, или на худой конец смешок. Практически каждая дверь в каюты, например, содержала анекдоты начертанные на ней, типа "Дверь в каюту", "от себя" и т.п.

Окучив таким образом плановую самолётогонялку, Тирита и Ратыш получили возможность вернуться на "Семку", где Хем недвусмысленно обещал им самую что ни на есть аварийную бригаду. Грызи довольно прицокивали и потирали лапы, потому как слова на ветер никогда не бросались, а никаких препон для исполнения задуманного не виделось. Правда, пришлось ещё перецокаться с грызями из той самой бригады, чтобы послать кого-то из них на корабль взамен себя, дабы не нарушать балланс. Хотя пЫлотажничать те не могли, но все прочие навыки имели в полном объёме, так что грызезамещение прошло успешно. Это вообще часто практиковалось, там где возможно, ибо многим пушам было очень интересно увидеть что-то новое и приложить к этому лапы.

В данном случае прикладывать предстояло основательно, и помимо уже освоенного водолазания обратить внимание на спуск с вертолёта. Суть погрызени состояла в том, что самым трудным случаем оказывался тот, когда аэростат падал на джунгли. Так называемые тугайные заросли были названы так вовсе не ради красного цока, потому как это определённо были заросли, и крайне тугайные, причём от слова туго. Продраться через них не могло толком ни одно животное, не проходившее между плотно переплетёнными ветками, поэтому в плотнейших коврах колючих кустов гнездились тысячи птиц и обитали мелкие зверьки, но не в этом дело. Дело в том что подцепить валяющийся сдутый шар с налёту было невозможно, требовалось подготовить его и прицепить за соответствующие скобы, иначе просто разорвётся оболочка. Сделать это, когда бесформенная куча висит на тридцатиметровой высоте на деревьях, мягко цокая непросто.

Команда, каковая должна была заняться такой эквилибристикой, высаживалась с транспортного вертолёта, а после того как всё оказывалось готово, отсигналивала и за грузом прилетал тяжёлый геликоптер. После чего чаще всего происходила ещё и операция с поднятием грызей на вертолёт при помощи тросов, ибо ближайшее пригодное для посадки место могло находиться в этом регионе за сотни километров.

Для того чтобы не выбрасывать из летательного аппарата неподготовленную тушку, на "Семке" имелся тренировочный подъёмник, с которого можно было попрыгать туда-сюда на тридцать метров. Как и в случае с водолазанием, здесь грызи не имели желания воспринимать на себе все условия среды, потому как среда была более чем не та, что в еловом лесу. По компетентным заверениям, в тропических лесах водились не менее семи видов ядовитых пауков, двадцать пять видов змей и тридцать видов крупных хищников, опасных для грызя. Раньше организация хозяйства была куда более суровой, грызи то и дело получали эти самые укусы, для чего приходилось держать под лапой медиков и противоядия; теперь же с экстримом в основном покончили, применяя плотные скафандры, практически непрокусываемые. Вдобавок к постоянной тамошней мокроте и отвратному гнилому воздуху, в скафе грызь чувствовал себя лучше, чем без оного. Надевались даже шлемы с воздушными фильтрами, так что в общем "ремонтникам" не повредила бы и газовая атака. Вообще оснащение их было похоже на пафосный спецназ, так как помимо скафов, предполагались ешё и... арбалеты! Всмысле, тросомёты, для закидывания страховочных верёвок на деревья и сучья. Пользоваться этим такелажем тоже следовало уметь, и грызям об этом поведала Мурка, одна из наиболее опытных грызуний, не вылезавшая из джунглей многие годы.

- А это, Мура-пуш, - чисто для ничего цокал Ратыш, - Цокают, ты льва почти голыми лапами ловила?

- Бва-ха... - закатилась со смеху та, - Я похожа на полную дуру?

- Да не такую уж и полную, - хихикнула Тирита.

- Да тут кстати крупных кошачьих и нету, - заметила Мурка, - Сыро ибо. Тут рептилии.

- Кто?

Белка показала лапами челюсти гигантского размера.

- Она показала лапами... - цокнул Ратыш.

- Да-да, я видела, - фыркнула Тирита.

Мурка просветила, что от всякой кусачей крупности основное средство - взрывпакеты. Если не запихивать в рот или подмышку, вреда от них ни на пух, зато грохоту - гусак не корябай и распуши уши вдоль. Каждому грызю полагалось иметь эту дрянь в наличии, на всякий случай. Предсказывать поведение местной фауны, когда ни с того ни с сего с неба валится аэростат, а потом грохочет вертушка - никто не брался, а следовательного бережёного хвост эт-самое. Пройдя примерно таким образом курс быстрой подготовки, грызи отправились на первый, не вслух будет цокнуто, вылет. Как добавляли, главное чтобы количество вылетов соответствовало количеству влётов, с чем не поспоришь.

Вылет, надо заметить, состоялся в отвратительную погоду, до рассвета, так что сонные грызи без особой спешки набились в вертолёт. В общем им было привычно работать несмотря на время суток, но всё равно особо бодриться в такое время не будешь; не вспушал даже грохот турбин. За иллюминаторами не было видно ровным счётом нипухашеньки, кроме дождливой пелены и кругов света от фонарей; грызи уже знали на собственном опыте, что эта непогода никоим образом не грызёт водолазов. В воде не бывает ни дождя, что впух как логично, ни тумана, что не менее логично, а следовательно видимость всегда такая, насколько позволяет прозрачность. А прозрачность обычно если и меняется, то в течении многих лет... Короче цокая, захотелось обратно в уютную воду, но было уже поздно. Геликоптер раскрутил свои лопасти и поднялся с палубы - в отличие от самолёта, тут сразу чувствовалось что машина качается вокруг винта, по крайней мере привычные Ратыш с Тиритой просекли это тут же. Несмотря на всяческую изоляцию и глушение, в пассажирской кабине вертушки сильно гудело - куда сильнее, чем в МЭСовских самолётах - буксирах, даром что мощей в них ещё больше. С этого собственно экстремальщина и начиналась - кто в здравом уме без надобности сядет на два часа под турбину, да ещё и с вертушкой на ней? От непривычки даже у пЫлотов ухи закладывало.

Летели отнюдь не туда куда надо, а на ближайшую площадку для дозаправки; таковая была на башне, специально для этого и вкоряченной посередь густейшего леса. Никаких дорог и коммуникаций к ней не подходило, да и незачем; это было весьма впечатляющих размеров сооружение с обширной бетонной площадкой сверху, причём ниже её уровня крутили лопастями ветряки, вырабатывающие энергию для радиооборудования и красных ламп, обозначающих башню ночью. В рассветном тумане башня выглядела как нечто иррациональное, настолько неправдоподобными казались толщенные бетонные колонны, поднимающиеся на двести метров над ковром леса; в остальном башня как башня. Нетрудно было догадаться, что сооружение погонялось Табуреткой, а именно Табуреткой Кушеринки по названию реки рядом. Вертушка усадила свою округлую тушку на площадку, после чего все убрались из неё, спустившись под бетонный настил. Дело в том что вертолёты садились плотно, и была опасность задеть, а бережёного... ну понятно. На две вертушки, перевозившие полезную нагрузку, приходилось ещё две, подвозившие топливо - доступ в этот район был самым дальним из всех мест, куда ещё летали с моря.

На площадке под бетонным настилом были бытовки, в которых знающие грызи немедленно начали сурковать, ибо потом некогда будет; двоепушие же ещё полюбовалось на восход солнца над лесом, видимый вполне отчётливо несмотря на туман и дождь. Солнечные лучи просвечивали падающую с неба воду, делая серые тучи золотыми и создавая воистину великолепный вид. Такой неоднократно наблюдал любой и у себя дома, впрочем. Расстилавшийся внизу лес, перекатывающийся по пологим холмам, был жутко красив, но от этого не менее мало пригоден для жизни грызя - впрочем, белкам было приятно полюбоваться на это просто так. Наглазевшись, они последовали примеру коллег и завалились на кушетки плющить морды.

Сие было отнюдь не лишним, так как едва вертолётчики заправили свои машины, последовала икра о вылете. Снова пришлось слушать мощный гул, проникающий во всю тушку, и ощущать вибрацию, от которой порой начинали постукивать зубы.

- Напух, - прямо цокнула Тирита, - Если скоро не наступит привыкание, я отсюда смоюсь.

- Ну, смо так смо, - пожал плечами Ратыш, - Мне вроде терпимо.

Через пол-часа интенсивного полёта вертушка снизилась, и разгоняя всё ещё висевший над лесом туман, зависла практически над кронами деревьев, о чём пилот и сообщил по громкоцокателю. С обоих сторон корпуса открылись двери, и в кабину ворвался пропитанный дождём и запахом листвы воздух; загодя натянувшие снаряжение грызи прицепили карабины тросов к поясам и стали потихоньку спускаться. Для этого следовало слезть на ступеньку и далее подвешиваться на тросе, который стравливался и таким образом спускал груз в гущу листвы. Сделать это было довольно просто, и уж куда проще чем потом подняться, не зацепив ветку. Натянув на носы маски со стёклами, грызи покачали ушами и пошли вниз; их было трое, и перецокивались они через коммуникаторы, ибо из-под маски цоков не слышно. Вслед за десантом спустили оборудование - сумку инструментов, баллоны сжатого водорода, катушку троса и сложенный небольшой аэростатишко.

Внизу не было видно практически ни зги, освещение от пасмурного неба едва проникало под полог листвы, а туман и дождь окончательно превращали джунгли в полнейшую кашу. Грызи немало времени потратили на то, чтобы пробраться через переплетение лиан вниз, где как они полагали имеется земля. Однако земли тут практически не наблюдалось, внизу было болото, заваленное сухими ветками и толстенным слоем гниющей листвы, по которому ходить невозможно.

- Грызаный случай! - цокнула Тирита, стоя более чем по пояс в воде, - Как тут ворочаться-то!

- Назвались - полезайте, - хихикнул грызь с вертушки.

- Тут недалеко, метров двести, - сообщил Мер, третий из выброшенных.

- Тем не менее это довольно далеко, - заметил Ратыш.

- Хватаете на лету. Ну что, полезли?

- цОК.

Собственно они и полезли. Упомянутые ветки задерживали движение, как ничто другое - они ломались при каждом шаге, остатки лиан наматывались на ноги... и это всё при том, что на грызях были герметичные скафы! Лезть сюда без этого было бы равно желанию остаться без ушей. То и дело они проваливались полностью, и снова вылезали, цепляясь за что придётся. Было совершенно очевидно, что тут-то никаких рептилий впомине нет.

- Так, он где-то там, - ткнул пальцем в туман Мер.

- У меня глаза а не телескопные установки, - цокнул Ратыш, - Показывай.

- А у меня что, телескопные? - резонно отозвался тот, - У кого пеленгатор?

- У мню, - цокнула Тирита, - Сейчас достану.

Пеленгатор, маленькая коробка с двумя светодиодами, был здесь нужен как никогда, ибо нельзя было даже увидеть аэростат, висящий на ветках, потому как хмарь не давала смотреть далее чем на двадцать, а то и меньше метров. Белка вытащила приборчик и нажала "пинг", на который откликнулся радиомаячок; лампочки показали направление.

- Туда, ещё шагов сто.

- О, суслики-щенки.

Однако самые суслики начинались тогда, когда предстояло забраться наверх. По всем законам физики, аэростат падал подвесами вниз, поэтому была уверенность в том что он лежит именно нужной стороной - на ней имелись тросы, по которым можно лазать. Дотудова с поверхности было ещё тридцать с лишним метров, переплетённых ветками, лианами и целыми кучами нападавшего мусора, висящего в этих сетках.

- Ну что грызунчики, вспомним эт-самое? - хмыкнул Мер.

- Да уж куда мы денемся, впух, - цокнула Тирита.

Собственно выбраться из помойки внизу уже было приятно, так что грызи бодро полезли по деревьям, закидывая тросы на ветки и подтягиваясь таким образом туда, куда не дотягивались лапы. Тем более что эти деревья неплохо подходили для лазания и после того как внизу оставался участок голого ствола, дело шло нормально безо всяких приспособлений. Сверху при этом продолжало лить с порядочной интенсивностью, так что весьма помогали когти на перчатках и сапогах, дабы лапы не скользили по мокрым стволам. Наконец вверху замаячило что-то тёмное, оказавшееся стыковочным узлом, висевшим на вытянутой вниз обшивке. Мер взял на себя основное, а именно закидывание туда петли и перелезание по ней; вцепившись в оболочку, грызь перебирая всеми лапами, быстро полез выше, что-то вытворяя с тросами и карабинами, так что Ратыш и Тирита только ушами моргали, не успевая осознавать. По крйней мере они втащили с собой катушку троса, каковую теперь передали грызю.

- И как ты собираешься, этой соплёй подвешивать сорок тонн к вертушке? - осведомился Ратыш.

- Ни в пух конечно. Давайте сюда шарик и баллоны.

Сидящие на ветках грызи при помощи тросов вытащили оборудование и перекинули Меру. Тот чудовищно ловко как-то на весу ухитрился наполнить двухметровый шарик газом, и тот поднялся вверх, вытягивая за собой капроновый тросик. Теперь дело стояло за вертолётчиками.

- Подъёмник, это кроты! - цокнул Мер, - Погрызень готова!

- Чисто, кроты. Ждите ещё десять минут.

За это время Ратыш и Тирита могли бы уже и слезть, но не стали, так как хотели собственными ушами увидеть действия. Пришлось десять минут сидеть на ветках, как курицы. После означенного срока сверху загрохотал винт, и казалось едва вертушка зависла на месте, как состоялось зацепление - висеть многотонной машине очень накладно, поэтому грызи действовали быстро. При помощи капронового тросика Мер подтащил настоящий, стальной, который в противном случае снёс бы его напух, ибо тяжёл; на конце троса находился замок, который уже грызь и защёлкнул на скобе. Убедившись что всё чисто, он слез на дерево.

- Подъёмник! Тупь на привязи, подымайте!

- Чисто! Отход!

Расплющенную по деревьям оболочку потянуло вверх, переворачивая; посыпалась листва, мелкие веточки, а также вылилось изрядно скопившейся воды, обдав сидящих на ветках грызей. Затем бесформенная масса извернулась и окончательно исчезла в дымке, вместе с удаляющимся стрёкотом винтов.

- Делов-то, - фыркнула Тирита, - Раз цокнуть.

- Угу. Но погрызище страшенное, - заметил Ратыш.

Теперь предстояло вынести из этого салата-окрошки собственные тушки. Вертушка вылетела следом за краном, но на всякий случай с опозданием, что дало грызям время смотать все многочисленные тросики и упаковать инструменты. Буквально через пять минут вертолёт завис над местом высадки, сбросив тросы; поймав оный, грызи пристёгивались и при помощи прилагающегося пульта сами поднимали себя наверх - воизбежание застревания на ветке, например. Сия операция занимала немного времени, так что очень скоро многоушие могло стянуть маски и вздохнуть спокойно.

- Грызаный случай! - ещё раз цокнула Тирита.

- Что, нудно? - уточнил Мер.

- Не, ни разу! Наоборот, интересно. Только тяжело, напух, с грузом по веткам прыгать, - белка размяла лапы, - Цокнем так, я после такой прогулки дня три отдыхать должна.

- Примерно так и делаем. Пока тушка отдыхает, всякой прочей погрызенью занимаемся, потом поплавать размяться, и заново. А так конечно, это вспушнеешь постоянно так крутиться, никому это не нужно. Ну, почти никому.

- А что, есть любители? - хмыкнул Ратыш.

- Есть, но они долго не живут обычно, - прямо цокнул Мер.

Исходя из этого, решили придерживаться общего распорядка и в экстремальщину не впадать, так что по возвращению на корабль просто завалились дрыхнуть, используя как всегда собственные пушные хвосты и мох, набитый в ящик. На море поднялось волнение, так что даже крупнокалиберную "Семку" слегка покачивало - "Бруснику" могло раскачать только таким штормом, каких не бывает, так что здесь впервые появилась возможность почувствовать качку; буксир не в счёт, ибо он не качается, а прыгает по волнам, тут же всё медленно и плавно. Отсурковавшись, грызи выползали на кухню хомячить, а затем рыбились в "цирке"... так и получалось, что за что ни возьмись - всё имело обозначение через какое-либо живое существо.

В это время по столовкам многочисленных кораблей, на базах и прочих предприятиях грызи живо обсуждали, что МЭС испытывает новые аэростаты, самоходные, по километру в диаметре! Это с трудом укладывалось в голову, но рассчёты говорили о том что чем аэростат больше - тем больше его экономическая эффективность. Гигантская летающая тарелка имела прозрачную верхнюю оболочку, и солнечный свет концентрировался, как и в обычных СГШ, на теплообменники паровой электростанции. Если утряска неизбежных технических вопросов пройдёт удачно, заявляли специалисты, то это даст прямую возможность для реализации того, о необходимости чего так долго цокали пуховики - о привязке наконец аэростатов на наземные станции.

- Это безумие! - тёр уши Хем, - Десять килошагов высоты, и вы собираетесь туда что-то привязывать?!

- В-нулевых ещё не решено, собираемся ли, - цокнул Ратыш, - нашим шарикам ещё работать хватит допуха. А так, слушай вот: потребуется просто держать промежуточные аэростаты, которые будут поддерживать привязь. Они тоже могут вырабатывать энергию, и вполне достаточно для того чтобы снабжать себя водородом.

Грызь начертил карандашом по бумажке цепочку тарелок от земли к стратосфере, и гирлянду высотных аэростатов.

- К тому же это непомерное увеличение КПД, ибо так аэростатам не нужно нести на себе конденсаторы и сепаратор, а электричество будет передаваться на землю по кабелю.

- Ате, - цокнула Тирита, - А теперь представь себе, какую тягу создаст десятикилометровая цепочка тарелок. Какие тросы это вынесут?

- Вот потому что пока таких тросов нету, у нас и есть авианосцы, - заметил Мер, - И всё остальное.

- А ещё представь что вся эта галиматья оторвётся, - доцокнула Тирита, - Во смеху-то будет. Сразу пару сотен мегаватт в минус. Тут вот у нас шары десятками падают - и попуху.

- Тут правильно цокнуто, - согласился Ратыш, - Материалы не тянут пока. Но они же совершенствуются, гусака им в рот.

- Жалко что не само-совершенствуются, - вздохнул Хем, - Ну да, я лентяй.

По всем уцокнутым причинам до сих пор в использовании оставались, как самые ходовые, солнечно-газовые шары автономного газонакопительного действия калибром от 60 до 240 метров; размер аэростата определялся индексом Р, и имелось 4 стандартных размера, отличающихся друг от друга на 60 метров. Самым ходовым при этом был Р120, ибо это большой шар, но не настолько чтобы его в сдутом виде не утащил вертолёт, да и буксирам его приводить на станцию гораздо проще, чем 240ю дурищу. При этом, как грызи узнавали с глагне МЭС в Сети, на весь Мир имеется восемь заводов, производящих СГШ, причём три из них делают 120е шарики. Так как количество аэростатов исчислялось десятками тысяч, заводы работали исключительно массовым, конвейерным способом, и ни о какой лапной сборке и цоканья не шло.

- Хотела бы я это услышать своими ушами, - цокнула Тирита, - Хм. А что Ратти, может быть как-нибудь смотаемся и послушаем?

- Эк тебя плющит, - хихикнул тот, - Да почему нет, Тирочка. Мне в общем тоже интересно, как это делают. Правда, хорошо бы найти повод туда вломиться, а не просто так.

- У, ну да это без трудов, - потёрла когти белка, - Сюда же вломились.

С этим уж поспорить было трудно, а раз вломились, так пришлось цокать по теме. Благо, следующие разы, когда требовалось эвакуировать аэростат, были куда менее экстремальными - как по погоде, так и по месту работы. Грызи получили отличную возможность увидеть тропический лес в солнечный день, с тысячами птиц и бегающих по лианам мелких зверьков. При хорошей видимости для высадки часто использовали водоём, просто спрыгивая туда с зависшей вертушки, дабы не возиться с тросами. А кунувшись в воду, немудрено узреть многочисленных сдешних рыбок, некоторые из которых отличаются исключительной зубастостью, как предупреждалось - поэтому в воде никто не плескался, а разом вылезал на берег. Вообще, в этой обстановке всё равно старались не задерживаться, мало ли. К тому же это мало могло быть и много, наподобие...

- Впух, что это?! - тихо цокнула Тирита.

- Ящер, - компетентно ответил Мер.

- Оягрызу! - выразил общее мнение Ратыш.

Ящер передвигался на двух лапах и был высотой минимум с три этажа. Массивная голова была оборудована пастью размером с хороший ковш экскаватора; всё это добро медленно и крайне малошумно для своих размеров перемещалось по поросли на берегу речки, возвышаясь над кустами. Даже с приличного расстояния грызи отчётливо видели когти на относительно маленьких передних лапах, и бугорчатую серо-бурую шкуру, толщиной вероятно пух знает сколько. Под тушкой хрустнуло бревно, давая понять насколько массивна зверушка...

- Пуха с два, - огорошил Мер, - Этот ещё некрупный. Есть который на четырёх лапах ходит, вот это безумие. Он на нашу палубу еле уместится, серьёзно цокаю.

- Некрупный... - фыркнул Ратыш, - Давайте-ка утечём побыстрее.

К счастью для грызей, они не показались ящеру чем-то вкусным - в чёрных скафах, да воняющие химическим запахом. Трудно было определить даже, заметил ли он их - глаза рептилии вращались как угодно, и ему не требовалось поворачивать всю голову; ну знамое дело, такую голову безтолку ворочать - вспушнеешь. Однако же неприятной неожиданностью было то, что тушка перешла речку и направилась прямиком к месту выпадения аэростата. Вероятно, висящая на деревьях оболочка чем-то привлекла гиганта, так что он неспеша прошёлся под ней, прикидывая расклады; влезть по деревьям ему явно не светило.

- Вот хвост, нашёл время! - фыркнул Ратыш, выглядывая из-за ствола, - Этого взрывпакетами не проймёшь.

- Ты опушнел, пакетами! - толкнул его Мер, - Не вздумай.

- А что ты предлагаешь?

- Вообще по технологии, есть дымовые шашки, которые их распугивают. Но их нету.

- Откуда ты знаешь что нету? - резонно осведомилась Тирита.

- Да я собирал барахло, на складе нету же, - цокнул Мер, - Придётся ждать, пока оно упилит.

Однако судя по всему, упиливать создание не спешило, с философичной мордой разглядывая аэростат снизу. Грызи некоторое время посидели за деревом, после чего было принято решение лезть. Кроны тут сходились очень плотно, и перелезть с одного дерева на другое не представляло никакой проблемы.

- А если загремишь к этому зубастику? - осведомилась Тирита.

- А если загремишь, - резонно цокнул Ратыш, - Будет уже попуху, потому как высота предостаточная.

Это уравнение сочли резонным, так что и полезли, не забывая про страховку. По сравнению с без-ящеровым вариантом им предстояло пробраться ещё метров сорок по горизонтали вдополнилово ко всему остальному. Вроде бы всё проходило успешно, пока Ратыш не пригляделся к пятнам на ветках.

- Да ну впух! - фыркнул он, - Там ещё и ягуар.

- Угу. Когда первые исследователи приплыли сюда, первое что они цокнули было "смотрите, ягуар!".

Ягуара пришлось облезать стороной, так как у него не было тросов и крюков, чтобы перелезть на соседнее дерево, и ему предстояло сидеть на своей ветке, пока не упилит ящер. Крупный зверёк вёл себя тихо и на грызей заметного внимания не обращал, вероятно более обращая внимание на прогуливающуюся внизу тушку. Как бы там ни было, трое продолжили своё занятие, ещё более пристальное внимание уделяя страховке, и за пол-часа управились, совершив тоже самое что и всегда, тобишь запустив шарик с прицепным тросом. Таким образом аэростат стали поднимать прямо из-под носа у ящера, на что тот впрочем отреагировал спокойно и с интересом смотрел за процессом, несмотря на грохот висящей вертушки. Возможно, предположил Мер, рептилия тусовалась здесь вовсе не из-за аэростата, а цокнем, выискивала подходящее место под гнездо, или ещё что, а тут вдобавок свалилось это погрызище. Как бы там ни было, грызям удалось успешно разминуться с зубастиком, и тросы снова вытащили их на борт вертолёта.

Всего они успели сделать семь вылетов, прежде чем "Семка", до отказа набитая объектами, отправилась на базу; таскаться вместе с кораблём на три недели плавания, ждать разгрузки и тому подобное - это было выше сил грызей, так что на этом своё ознакомление с аварийно-эвакуационной бригадой они решили закруглить. Тем более что уже впечатлений нахватались - мало не покажется; помимо ящера, немалое удивление вызвала деревня, возле которой один раз садились вертушки. Дома там были построены грызями на высоте в полсотни метров на деревьях, как птичьи гнёзда! На что уж любое грызо было древолазающее и хорошо себя чувствовало на высоте, но больше в Мире нигде такого не встречалось, чтобы выйдя за порог, рисковать слетать вниз на такую дистанцию. Обитавшие тут племена мало контактировали с другими белками, и были низкорослые, с полосатой коричневатой шерстью и ушами, более похожими на кроличьи по длине. Тем не менее, некоторые из них батанили по общей фене и как утверждали, мало отличались от всех прочих грызей. Тирита и Ратыш, как и многие до и после них, поглазели на гнездовье и его обитателей, припушнели, и убыли восвояси.

К этому времени зима незаметно снова взяла да и закончилась - ну всмысле, зима в тех широтах, где обитали грызи. Снег ещё лежал, но повсюду уже просушивались обширные проталины. На юго-восточных склонах холмов, на буграх и возле бетонных сооружений или дорог снег отступал раньше, чем везде, открывая уху сухую траву и мельтешащие под ней зелёные точки свежих ростков. В воздухе несло сеном, водой и сырой землёй, так что срочно хотелось схватиться за тяпку и закопать в грядку овощи. Однако любой грызь знал, что всё хорошо в своё время, и сажать сейчас можно разве что рассаду кустов, да и то не стоит. Великолепное весеннее небо, чисто голубое с белыми облачками, и пригревающее солнышко, вполне располагали к тому чтобы усадить хвосты на широкое бревно в лесу и проторчать там пухову тучу времени.

Проводя когтями по старой коре, Ратыш подумывал о том, что ммм... ну как цокнуть...

- Набери воздуху в лёгкие, - дала справку Тирита, - Поставь язык в нужное положение, и так цокни.

- Учту, - кивнул грызь, проржавшись, - Я о том что это бревно здесь лежит уже пухову тучу лет. Может быть больше, чем наш с тобой возраст.

- Ну да, место сухое, давно лежит. А что из этого?

- Из этого то, что мы какбы нуээ... - поворочал ушами Ратыш, - Можем увидеть Мир без нас собственными ушами.

Белка почесала за ухом и долго раздумывала, позёвывая.

- В общем да, Ратти, - цокнула она, - Когда видишь кустики черники, которым триста лет, то появляется особенное чувство. И правда не цокнешь, в чём тут суть и почему это.

В это время на бревно с другого конца приземлились утка и два селезня. Птицы спокойно огляделись и потрясши гузками, усадили бока на чистое от коры дерево, тоже просто погреться на солнце. Грызи были совсем не против, втихоя поглядывая на лоснящиеся перья птиц; втихоря, потому как давно известно, что пялиться вытаращенными глазами из чистого интереса позырить - нехрурно. Вскоре один из селезней спрыгнул в сухую траву и начал копаться под бревном, покрякивая и опять-таки тряся хвостом. Почему-то это всегда вызывало у грызей улыбку, переходящую в ржач.

Примерно через три минуты грызи уловили в стороне тихое шуршание сухой травы, и посмотрев туда, обнаружили лисицу. Обычного рыже-серого окраса с чёрными лапками и огромным хвостом, каковой по относительным размерам ненамного уступал беличьему, зверёк шлёндал без особой осторожности... да что там, если уж цокнуть прямо - пёрся как кабан. Судя по изрядным бокам и ширине морды, лиска неплохо провела зиму, и явно не гоняясь за зайцами, ибо на них так не отожрёшься. Поглядев на грызей и сделав вывод, что они будут не против, рыжее подошло к ним и потёрлось ушами о бревно рядом. Ратыш и Тирита сидели не замерев, но и не делая лишних движений - они соображали, насколько легко испугать зверька.

Лисо же прошло дальше по бревну и понюхав утку, издало утробное "уум". Селезень вспушился и запрыгнул на бревно, не проявляя никаких признаков беспокойства. Лисица покрутилась и улеглась примерно под утками, но на сено.

- Чё я вижу? - тихо цокнула Тирита, призажмуриваясь.

- Изображение, - резонно ответил Ратыш.

- Я понимаю что не звук. Почему лиса не ест уток?

- Лучше бы спросить у лисы, - пожал плечами Ратыш, - Но поскольку эт-самое, то. Почему... Ну кпримеру, мы грызи, правильно?

- С высокой степенью вероятности.

- Ну вот. А грызи используют брёвна для того чтобы их жечь и обогреваться. Вот бревно, почему ты его не жгёшь?

- Короче цокая, - хихикнула белка, - Ты хотел просто сказать, что лиса не голодная.

- В общем да.

Лиса и утки одновременно повернулись к солнцу другим боком. Тирита ещё поразмыслила.

- Зайдём с другого бока. Почему утки не улетели? На лисице сигнальных светодиодов нету.

- Это для нас нету, - резонно цокнул грызь, - Потому что нам как-то попуху, сытая она или нет. А уткам это чрезвычайно важно, поэтому они видимо и научились видеть эти сигналы. А так вспушнеешь каждый раз улетать.

- Кря, - подтвердила утка.

- Вот так вот и не подумаешь, что в мире делается, - призналась белка.

- Подкармливают лисо, вот в чём соль. Даже я бы цокнул пере-кармливают, - покосился на бока Ратыш.

- А поголовье? - заметила Тирита, - Оно бы перешкалило.

- Да пух знает, Тирочка. Так получилось, такой ответ тебя устроит?

- Ну, учитывая что ничего плохого не случилось, а таки наоборот, то пока - устроит, - цокнула она, - Хотя для того чтобы эт-самое, хотелось бы доподлинно знать, как и что.

Грызи заметили, что перецокиваются уже не шёпотом, но зверьков это не пугает - ведь и обычно они цокали негромко, ибо слух хороший. Ратыш снова залюбовался на жутчайшую пушнину, каковую представляла из себя Тирита, и зарылся носом в пушистую рыжую щёку. Они долго ещё сидели, пока утки не отогрелись и не улетели к речке, а лиса тоже куда-то ушла по своим делам. Не убежала, а просто ушла, точно также как ходят по своим делам грызи. На самом деле встречи подобные этой были довольно редки, однако это ещё больше увеличивало их ценность. Ратыш и Тирита ещё долго вспоминали, как сидели на солнышке рядом с лисой и утками, слушая чириканье мелких птичек и сонное покрякивание.

Вышеуцокнутые моменты, как могло показаться неискушённому уху, не имели ровным счётом никакой практической ценности, однако на самом деле это было совершенно не так. В Лесу грызи получали ровным счётом всё, что необходимо лично им - сырой весенний воздух, чистое небо, солнечные лучи и иногда, компанию прочих зверьков. Всё что они делали сверх этого, грубо цокая шло в пользу Вселенной, ибо если существу лично для себя уже ничего не нужно, а оно всё равно развивает какую-то деятельность, то эта деятельность неизбежно направляется самыми что ни на есть естественными законами. Иногда даже самим грызям приходило в голову, а на кой пух вся эта возня с аэростатами и энергоснабжением? Чтобы по Сети в комп погонять? Да ни в пух, обойтись - как раз цокнуть, и без всего остального тоже. Дело было в том, что грызи чувствовали себя частью большой семьи зверьков, населяющих Мир; ведь для Ратыша и Тириты эти утки были совершенно такими же, как они сами. Как цокалось в известной поговорке, "лошадь есьм непушная копытная белка, а белка есьм пушная безкопытная лошадь".

Грызям же не требовалось большого ума, чтобы понять, что всё великолепие жизни тем не менее имеет ограничение в своих возможностях. Утки и лисы были неспособны сообразить, как производить белковый концентрат, дабы избавиться от надобности бегать и убегать. Из всех зверьков в Мире это могли сделать только белки, освоившие как переваривание соли, так и обмен цоками. Более того, было многое из того, что могли сделать только они, со своим мышлением и технологиями - выкопать осадочные углеводороды, например, или защитить планету от падения слишком крупных метеоритов. Или, что уже замаячило на горизонте, расширить Мир! Самым натуральным образом взять и расширить Мир, ибо иначе не назовёшь проекты по изменению среды на других планетах.

Тирита с Ратышем, как обычные грызи, всё это знали, и были рады что-то сделать для своего Мира, тем более что делалось оно всегда по шерсти, а не против оной, и оттого доставляло удовлетворение как процессом, так и результатом. Единственное, чего они прямо недолюбливали - это постоянных шаров в небе, которые намекали, и намекали, и намекали... Но впрочем это не настолько грызло, чтобы обращать на это хоть какое-то внимание.

- Глупость какая! - рассмеялась Тирита, обнимая грызя, - И почему я так счастлива!

Ратыш погладил её шёлковые ушки, торчащие из гривы длинных волос золотистого цвета, и крепко прижал к себе свою белочку. Во всей Вселенной не могло быть для него ничего дороже, чем эта пушистая зверушка, согрызуньюшка, и никаких цоков не хватало чтобы выразить это. Грызь только подумал, что всё для неё сделает. Всё, потому что она никогда не попросит его делать то чего не стоит делать.

Вокруг двух белок мерно шелестел свежей листвой и хвоинками Лес, их родной и любимый дом, весенний ветер перекатывался по возвышенностям и низинам, принося запах сена и тающего снега. В зарослях прошлогоднего камыша у речки вопила птица, невдалеке долбил сухую колоду дятел, расшвыривая щепки, и кроме этих прекрасных звуков, ничегошеньки не было слыхать.