Птичий крик оборвется и смолкнет,
Здесь земли предпоследний редут.
А за ним, в обветшалой светелке
Мойры нить бесконечно прядут.

Нитка кольцами вьется упрямо,
То по пальцам послушно скользит.
Так непросто мифическим бабам
Отмерять смертных судеб лимит.

Руки стерты, тела утомленны,
Чувство меры подводит подчас...
Вечность мимо плетется бездонных
И не знающих жалости глаз.

На стенанья полуночной птицы
То одна, то другая вздохнет
В смутной жажде с бессмертьем проститься,
Сбросить славы сомнительной гнет.

Но увы, то, что боги дарили,
Не дано им еще изменить...
Промелькнет тень свободы над ними,
Снова в пальцах постылая нить...