Закрыв за собой облупленную дверь комнаты в пансионе, я прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. Боги, неужели я дошла... Дорога домой заняла больше часа. Босая (обгоревшие ботинки пришлось выкинуть в первом же переулке), в накидке с чужого плеча и лохмотьях, я была похожа на оборванку. Опасаясь, что мой вид может привлечь внимание жандармов, я ковыляла по самым малолюдным, окольным улочкам.
За маленьким круглым окошком быстро темнело. Сил, чтобы подняться, зажечь лампу и осмотреть повреждённую ногу, у меня уже не осталось. Несколько минут я сидела в полумраке, погружаясь в гнетущее чувство безысходности. Ещё по пути домой я извлекла из потайного кармана обгоревшего платья оплавившийся, съёжившийся кошелек. Купюры рассыпались в моих пальцах мелким пеплом. От зарплаты за целый месяц у меня осталось лишь несколько почерневших монет... И ракс бы с ними, с деньгами, ведь жизнь мальчика куда важнее, но через три дня мне надо было заплатить за комнату, чтобы не оказаться на улице.
Собравшись с силами, я вытерла мокрые от слёз щеки и поднялась с пола. Бездействовать - не только глупо, но и опасно. Надо как можно скорее осмотреть и очистить рану. Кто поможет Паоле, если со мной что-то случится? Сестра сидела в тюрьме по ложному обвинению, и я в последнее время пыталась отыскать хоть какой-то способ её спасти. Без больших денег и влияния это было непросто. Но мне обещал помочь Басс, главарь одной из столичных банд. К нему я и направлялась сегодняшним вечером, пока случайно не заметила вспыхнувший пожар.
Кое-как дохромав до комода, я чиркнула спичкой и зажгла керосиновую лампу. Налила в кружку воды из высокого щербатого кувшина, жадно выпила.
Поставив лампу на пол, я опустилась рядом, согнула ногу и осторожно размотала пропитавшийся кровью кусок шали, которым была перевязана ступня. Плеснула на ногу остатками воды из кружки, чтобы смыть кровь и грязь, и зашипела от боли. При внимательном осмотре рана оказалась не очень глубокой, но длинной и рваной. Лестница в лавке рухнула прямо подо мной и мальчиком, мне чудом удалось удержать его на руках, но я напоролась на острый кусок разломившейся деревянной ступени.
Я тяжело вздохнула: не смогу работать пару недель, если не дольше. Опять потеря денег. Хорошо ещё, что завтра у меня выходной. Я работала помощницей торговца тканями, и мне приходилось много времени проводить на ногах, обслуживая клиентов.
Шмыгая носом, я привстала и принялась искать лекарства в покосившейся тумбочке рядом с комодом. Так. Пузырёк со спиртом, бинт... Пакетик с лекарственным порошком - на случай, если начнётся жар. Нахмурившись, я ещё раз перебрала все склянки и пакетики - больше ничего подходящего. Мне бы, конечно, какое-нибудь колдовское зелье... Но магические снадобья стоят безумно дорого. Может, всё-таки дойти до аптеки в паре кварталов от дома? Вдруг я смогу упросить аптекаря сделать скидку? Или договорюсь отработать. Аптекарям часто нужны травы. Если мне откажут - отправлюсь искать недорогого лекаря. Пусть хотя бы зашьёт рану.
Я тряхнула головой и поднялась с пола. Схожу в аптеку, как бы ни было больно. Но для начала надо привести себя в порядок.
Прихватив чистую одежду и полотенце, я закрыла дверь на ключ и заковыляла в общую ванную в конце прокуренного коридора. Мимо меня, уронив оставленные кем-то бутылки, проскочила рыжая соседская кошка. На этаже было тихо: всё 'веселье' начиналось ближе к ночи.
Хвала богам, ванная оказалась свободна. Стоя на одной ноге под прохладными струями (тёплой воды, как обычно, не было), я принялась смывать с себя сажу и вытряхивать из волос мелкие осколки стёкол от взорвавшихся флаконов с эликсирами. Рана, в которую попала вода, неприятно пульсировала, а от слабости кружилась голова: я потеряла много крови.
До комнаты я дошла, держась за стену. Открыв пузырёк со спиртом, я опустилась на кровать и уже собиралась обработать рану, как вдруг раздался короткий, но сильный стук в дверь.
- Кто там?
Никто не отозвался. Как нарочно, под окнами взревел мотор самоходного экипажа, заглушив все звуки из коридора.
Может, это Тира, соседка с нижнего этажа? Она иногда просила за мелкую монету приглядеть за её малышом.
- Тира, ты? - громко спросила я, хромая к двери.
Приоткрыла - никого. Ошиблись дверью? Я случайно посмотрела вниз и опешила. На потёртом коврике лежал бумажный свёрток. С опаской выглянула в коридор, поглядела по сторонам... Пусто. Взяв свёрток, я повертела его в руках. Ни имени, ни адреса... Я аккуратно надорвала плотную бумагу, заглянула внутрь... И застыла. Не может быть!
Стряхнув секундное оцепенение, я закрыла дверь и повернула ключ в замке на все обороты. Доковыляла до кровати, высыпала содержимое свёртка на покрывало и принялась внимательно всё рассматривать. Стеклянная баночка; на крышке красуется золотистый оттиск печати с грифоном. Очень тёплая на ощупь. Волшебная мазь! Мерцающий сиреневый флакон, тоже с золотым грифоном на пробке. А ещё пакетики двух цветов, бинты, маленькие тканевые салфетки...
Среди лекарственных средств я заметила сложенный вчетверо лист бумаги. Трясущимися руками я развернула его и разочарованно вздохнула: всего-навсего лечебная инструкция. Жаль, а я уж подумала, что неизвестный добродетель написал мне записку. Я потёрла лоб, размышляя. Кто это мог быть? Кто-то из свидетелей пожара? Но тогда, получается, за мной следили? Отчего-то мне вдруг вспомнился мужчина, с которым я едва не столкнулась, выбегая из лавки с мальчиком на руках. Взгляд у него был тяжёлый, а вид - мрачный и будто бы даже угрожающий... Одним словом - хейд. Их очень мало, и они все аристократы. Высокомерные, самоуверенные, холодные. Облечённые властью и магией. Наш с Паолой опекун тоже был хейдом... И порой он наказывал нас с помощью колдовства... Я поёжилась, по спине пробежались колкие мурашки.
Моим первым порывом было упаковать всё обратно и выставить свёрток за дверь, однако я сдержала себя. Надо успокоиться. Вполне вероятно, что хейд тут вообще ни при чём. Просто некто очень добрый проявил заботу в знак благодарности за спасение мальчика - я искренне надеялась, что он выжил, и с ним всё в порядке. Может, это мать Троя попросила кого-то из толпы проследить за мной и помочь? Тогда мы с ней в расчёте.
Выдохнув, я внимательно прочитала инструкцию и приступила к лечению ступни. Вначале следовало обработать рану жидкостью из светящегося флакона. Я осторожно выдернула восковую пробку, принюхалась - зелье приятно пахло мелиссой. Вылила несколько капель на салфетку, промокнула рану и рефлекторно поморщилась, ожидая, что будет щипать. Но нет, никаких болезненных ощущений. Я обработала рану, тщательно отмеряя каждую каплю и стараясь не перерасходовать волшебную жидкость. Зелье ещё пригодится. Затем настал черёд густой, пахнущей мёдом и касторкой, мази. Я наносила её очень тонким слоем, и она, подсвечиваясь светло-голубым, тут же впитывалась в кожу. Перебинтовав ногу и помазав несколько порезов на шее и щеке, я растворила в кружке с водой содержимое белого пакетика и выпила. Всё, теперь наконец-то можно лечь.
Я поставила лампу на тумбочку у кровати и нырнула под одеяло. Думала, что успею почитать книгу - время было ещё не позднее - но уснула в один миг, лишь стоило опустить голову на подушку.
Ночь прошла беспокойно: ступня горела и жутко чесалась. Во сне я то прыгала на одной ноге по раскаленному песку, то меня щекотал пером золотокрылый грифон, то из ступни, разрезая кожу острыми кончиками, вырастала трава... На заре я не выдержала, села в кровати, сорвала повязку... и восторженно ахнула. Рана зажила, превратившись в толстый багровый рубец. Я попробовала встать на обе ноги - немного неприятно, кожа на повреждённой ступне стянулась, но я всё-таки смогла сделать несколько шагов, не хромая.
Я рассмеялась. Руки-ноги целы, голова на месте, значит, я со всем справлюсь. Я даже не слишком сильно расстроилась, вспомнив, что уснула вчера с зажжённой лампой и впустую истратила керосин.
Надев тёмно-синее шерстяное платье в пол, я сунула ноги в летние туфли и перевязала волосы лентой. Позавтракав грошовой кашей в одной из забегаловок, я направилась в торговый район Хальдума. Вчера сгорела моя единственная осенняя пара обуви, а уже близились холода: конец северного лета, как-никак.
Город медленно просыпался. Жизнь в портовом районе начинала кипеть - сновали перепачканные углём мальчишки-разгрузчики, дымили трубы фабрики по переработке рыбы, грязный воздух разрезали гудки швартующихся грузовых кораблей.
Я шагала вдоль разношёрстной череды деревянных жилых домов, складов, контор торговцев, лавок. Среди ровных, пахнущих смолой построек попадались и совсем ветхие, почерневшие и покосившиеся.
Улица шла вверх. Деревянные дома постепенно сменились кирпичными и, по мере моего приближения к кварталам побогаче, становились всё добротнее и выше. Воздух здесь был куда свежее, чем в портовом районе. Мне даже показалось, что я чувствую легкий аромат хвои с ближайших холмов.
Косые солнечные лучи золотили железные флюгеры на островерхих крышах, покрытых мелкой черепицей, будто охряной и терракотовой чешуёй; сверкали в окнах между распахнутых деревянных ставней, освещали засаженные цветами маленькие палисадники.
Перед выходом из дома я проверила тайник под комодом и пересчитала свои сбережения. У меня осталось всего пятьдесят медяков-эйров или полфловира. На эти деньги мне не выжить. Одна только комната стоила шестьсот эйров в месяц. Если бы не сгоревшая зарплата, мне бы спокойно хватило и на обувь, и на оплату комнаты в пансионе, и на еду... Ну, ничего страшного, это временные неурядицы. Зато мальчуган жив. Надо занять денег и поискать подработку.
Я решила: куплю обувь и схожу к Бассу. Уговорю старого знакомого помочь мне не только с освобождением сестры из тюрьмы, но и с деньгами. Басс, хоть и был бандитом, уже выручал меня, выручит и сейчас.
Улица, повернув вправо, стала шире. По одной её стороне тянулись, прячась в тени лип, ряды магазинов и салонов, по другой - кафе, кондитерские и рестораны. Мебель на большинстве открытых террас ещё не убрали: заведения в хороших районах могли позволить себе и колдовскую защиту от ветра, и кашемировые пледы. А сегодня, казалось, и пледы не понадобятся: солнце пригревало по-летнему.
Мимо меня, пыхтя, проехали несколько экипажей. Народу вокруг было мало. Я шагала медленно, опасаясь перенапрячь ногу.
Наконец - знакомый магазинчик под полосатым тряпичным навесом. Поднявшись по ступеням, я толкнула дубовую дверь и зашла внутрь. Небольшое помещение пропахло кожей и скипидаром. Пол был выложен потёртыми серо-коричневыми плитами, вдоль стен высились стеллажи с обувью и коробками.
- Рэмира! - Мануэль улыбнулся, и на его смуглом лице блеснули белые зубы.
Я радостно заговорила с парнем по-авиньесски. С тех пор, как Паола оказалась за решёткой, мне не хватало общения на родном языке. Да и вообще общения. Мы сбежали от опекунов в Хальдум, столицу Райнскора, около пяти лет назад, но так и не успели завести друзей - скорее, лишь нескольких хороших знакомых.
Мануэль, как и я с сестрой, был из Авиньеса, далёкой от Райнскора страны. Обсудив погоду и работу, мы начали подыскивать мне осеннюю обувь.
- Вот, например, - продавец выложил на прилавок элегантные замшевые сапожки с перламутровыми пуговицами и аккуратными декоративными швами. - Кожа лучшего качества, устойчивый каблук...
- Подожди, Ману, - перебила я. - Сколько они стоят?
- Для тебя - лишь три фловира.
- Прекрасные сапожки, но давай подберём что-то подешевле. Откровенно говоря, у меня всего пятьдесят эйров.
Мануэль почесал в затылке с задумчивым видом.
- Кажется, было что-то недорогое, сейчас поищу, - сказал он и исчез за дверью, ведущей в маленькую комнату-склад.
Юноша вернулся спустя пару минут. Открыл крышку принесённой им коробки: внутри лежали простые коричневые ботинки на плоской подошве. Так сразу и не разберёшь, мужские они или женские.
- Шнурки - кожаные, крепкие, - сказал Мануэль. - Но цена - семьдесят эйров. Больше скинуть не могу, прости. Можешь занести недостающие монеты завтра. Будешь примерять?
Я отрицательно покачала головой, стараясь скрыть нахлынувшие разочарование и досаду. Семьдесят эйров... Не факт, что они будут у меня завтра, ведь вначале надо договориться с Бассом. Если не удастся встретиться с ним в ближайшие дни, то придётся какое-то время походить в летних туфлях. Главное, чтобы не было дождей.
Поблагодарив Мануэля, я придержала дверь, чтобы она не хлопнула, и стала спускаться по ступеням, погрузившись в размышления. Надо сегодня же купить свежую газету и начать просматривать объявления о работе.
На другой стороне улицы кто-то вдруг громко вскрикнул, и я рефлекторно повернула голову. Какая-то маленькая девочка в клетчатом платье уронила на мостовую мороженое и теперь глядела на него, держа маму за руку и едва не плача. Я не успела ей посочувствовать, потому что сердце моё ушло в пятки. Недалеко от девочки стоял высокий и крепко сложенный мужчина в чёрном костюме-тройке. Светло-русые волосы, аккуратно зачёсанные набок, короткая бородка... Тот самый хейд! И он пялится в мою сторону! Случайная встреча? Ну нет, я не настолько наивна! Получается, это всё-таки он выследил меня и купил лекарства? Но зачем?!
Я поспешно отвернулась и сделала вид, что поправляю рукав платья. Боги, что мне делать? Бежать, куда глаза глядят? Вернуться в лавку к Мануэлю? Я насилу заставила себя успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов. Не надо сходить с ума. Если бы хейд хотел мне как-то навредить, то он бы это уже сделал. Я быстро оглянулась - мужчины в чёрном не было. Как будто привиделся... Нет, к Бассу с 'хвостом' я точно не пойду: опасно выдавать свою связь с бандитом. Лучше вернуться домой.
По пути к пансиону я с тревогой задумалась о Паоле. Несправедливо обвинённая, сестра сидела за решёткой уже больше месяца. Её надо было спасать как можно скорее: условия в тюрьме очень суровы. Басс обещал помочь с наймом дорогого адвоката, который должен был успеть подать апелляцию. Я пожалела, что не смогу поговорить с Бассом сегодня. Как невовремя объявился хейд! Но, если это хейд помог мне и купил волшебные лечебные средства, тогда зачем он продолжает за мной следить? У меня имелось только одно предположение. Спасая мальчика, я невольно выдала свой секрет. Узнай о нём жандармы или следователи - и это чревато для меня очень серьёзными проблемами... Если хейд обо всём догадался, то как он использует своё знание? Я закусила дрожавшую губу и резко обернулась. Нет, крепкой фигуры в чёрном не видать.
Дойдя до дома, я скинула туфли и рухнула на кровать без сил, не раздеваясь. Вымотанная, я быстро задремала, несмотря на страх и беспокойство. Из мягкой пелены сна меня вывел громкий стук в дверь. Вздрогнув, я рывком села в кровати и вцепилась в одеяло. Сердце билось где-то в горле. Я затаилась, боясь дышать.
Стук больше не повторился. Я наклонила голову, прислушиваясь: скрип половиц... удаляющиеся шаги...
Спустя пару минут я открыла дверь. На коврике лежала добротная картонная коробка. Сняла крышку - внутри оказались записка и те самые замшевые сапожки из магазина Мануэля. Юноша решил всё-таки сделать мне огромную скидку?
Я занесла коробку в комнату и прикрыла дверь. Поспешно развернув послание, я заскользила глазами по ровным строчкам.
'Уважаемая тая!
Прошу простить моё назойливое внимание. Я хотел подойти и побеседовать с вами, но, кажется, ненароком вас напугал. Однако спешу заверить - я совершенно не намерен причинить вам вред и не желаю никоим образом вас скомпрометировать. У меня есть для вас сугубо деловое предложение, обсудить которое я был бы счастлив сегодня, в пять часов вечера, в парке благого Бенедикта.
Моё почтение,
Аларик Отто Бранд
P.S. Примите мой дар безо всякой опаски, исключительно в знак признания вашей смелости и благородства'.
С минуту я стояла, ошарашенная и смущённая, переводя взгляд с сапожек на записку и обратно. Мне сделал подарок хейд? Чудеса, да и только.
Придя в себя, я накрыла коробку крышкой и поставила её на комод. Значит, Бранд... Если моя догадка верна, и он разгадал мою тайну, то надо убедиться, что хейд не станет использовать своё знание мне во вред. Ничего не поделаешь, придётся сходить на встречу и всё выяснить. Вот только я точно не стану делать это в подаренной им обуви.