Мы учились все в одном классе. С первого дня, как сейчас помню: я с торчащими бантами, Руфка, будущий красавчик и авторитет, и он, Сашка, застенчиво улыбающийся маменькин сынок. Над ним все смеялись.
А началось всё с того, что в первом классе Сашка как-то до второго урока что-то жевал. Оказалось, это была каша, он держал ее во рту, последнюю ложку завтрака. Алевтина Сергеевна, классная руководительница, когда поняла в чём дело, при всём классе подняла Сашку на смех. Такая вот, порой, "гуманная" была советская система воспитания.
- Бабаев Александр, ты что дэбил?!
Именно так, через "э". И остался Сашка дэбилом на долгие 10 лет учебы. То, что он оказывает мне знаки внимания, я поняла в классе седьмом, когда 6 марта, в преддверии международного женского дня, я увидела на парте белую гвоздику - она была сделана из гофрированной бумаги. Мы делали такие на уроке труда, перед ноябрьскими и первомайскими праздниками. Для демонстрации нам давали толстые ветки, и мы наворачивали на них цветы, получалось здорово - как цветущие ветви. И после каждая школа несла их на параде. Особенно красиво было на 1 мая - "Мир, Труд, Май". И действительно, море цветов майских. Так вот, гвоздика была мятая, но сделана аккуратно.
- Эй, дэбил, ты что девчонка - девчонке даришь цветы, а? - Руфка подскочил к Сашке и толкнул его. Тот покраснел. А я засмеялась, чтобы понравиться Руфке. Руфат был заводила и хулиган. У него были светлые глаза и длинная челка. Он принципиально не стриг волосы. И когда уже завуч не пускала в школу, только тогда аккуратно подстриженный объявлялся. С 8 класса начал курить в мужском туалете, но учителя закрывали глаза на его проделки из-за отца, который работал в исполкоме. Я влюблена была в Руфку, в старших классах мы начали встречаться, после школы ходили в кино. Он был самодовольный и нахальный. А молоденькой дурочке, вроде меня, такие нравились.
В девятом классе я обратила внимание на Сашку. Нам предстояло писать контрольную по алгебре. А варианты примеров наш математик Мих Мос -Михаил Моисеевич - писал на доске. Я сдуру на большой перемене намазала жирным пончиком доску, и тем самым сорвала урок. Зачем я это сделала? Наверное, хотела показать, насколько я смелая. Другого объяснения нет, поскольку к контрольной была готова. И ещё хотела понравиться Руфке - скорее всего. Но моя проделка приняла очень неприятный оборот. Математик устроил конкретный разнос нам: вызвал директора школы и потребовал, чтобы виновник признался. Круглое лицо Михаила Моисеевича покрылось багровыми пятнами, он визжал и брызгал слюной. Директор школы успокаивал педагога, а мы стояли молча, опустив головы. Я, до смерти перепуганная, боялась поднять глаза. Директор школы не сводил взгляда с Руфки, почти уверенный, что это сделал он, но Руфка ухмылялся и корчил рожи. Тишина.
- Я в последний раз спрашиваю, кто совершил этот гнусный поступок? - грозно допытывался директор. - Кто сорвал ответственную контрольную и тем самым оскорбил нашего уважаемого заслуженного учителя? Если виновник не признается, наказан будет весь класс.
Ребята возмущенно загалдели, а у меня пересохло во рту. Я понимала, что если сама не признаюсь, меня всё равно кто-то выдаст. Только собралась с силами, и вдруг с третьей парты, где сидел Сашка, раздался твердый голос:
- Это я сделал. Простите меня.
Все изумлённо посмотрели на него.
- Бабаев, ты?! - от удивления Михаил Моисеевич перестал трястись и уставился на Сашку. - Этого не может быть, ты же отличник. Зачем это тебе, Сашенька?
Но директор школы, мудрый и старый человек, все понял. Он покачал головой.
- Завтра с родителями ко мне.
На перемене класс обступил Сашку.
- Дэбил, ну ты точно дэбил! Тебе чего, делать нечего? Или ты в Ляльку влюбился?
- Спасибо тебе, Саш, - я села на последнем уроке с ним. Он носил очки и смешно щурился.
- Не за что. Я ведь знал, тебе больше попадет, ты же девочка.
- Ты настоящий... друг...
Я не знала, какое слово подобрать и была преисполнена благодарности к этому нескладному, угловатому мальчишке. С тех пор мы с ним подружились. На уроках сидели вместе. Сашка увлекался космосом и мечтал посмотреть "Звездные войны" Джорджа Лукаса.
- Знаешь, Лялька, - возбужденно рассказывал он. - Вот последний фильм, это "Возвращение джедая", а всего их три, а из второго фильма я смотрел -там империя, звездная галактика... знаешь, Лукас спас компанию "XX век Фокс" от банкротства, фильм имел огромный успех...
Сашка с таким увлечением рассказывал про тёмного лорда, про вездесущих справедливых джедаев, что я, никогда не любившая фантастику, с интересом слушала, не перебивая его. С Сашкой было интересно. Он был умным и интересным собеседником. Даже пластинка на зубах для исправления прикуса не мешала ему. Его мама, Нонна Львовна, всегда рада была, когда я иногда приходила к ним после уроков. Когда намечалась контрольная по химии, Сашка с легкостью мне всё объяснял, и я получала неожиданную четверку.
Потом он вдруг увлекся Страной восходящего солнца. Начал учить японский язык и рассказывал мне про бусидо - кодекс чести самураев. Дружила я с Сашкой искренне и дорожила нашими отношениями. А Руфка не оставлял в покое Сашку. И однажды в десятом классе он избил его. Избил подло и гадко, подговорив двух хулиганов-переростков. Они повалили Сашку на заднем дворе и избили. Меня в тот день не было в школе, я простудилась. После того
случая Сашка месяц не приходил. Я пару раз навещала его. И тогда он признался мне:
- Знаешь, Ляля, я Руфку не виню, он это из-за тебя. Ты должна свой выбор сделать. В мае прозвенит последний звонок, и нас разведет по сторонам. Я никого не боюсь. Я не смог постоять за себя, их было трое, но тебя я в обиду не дам. Ты только должна сделать выбор, я... очень ты мне нравишься. Очень!
Я расхохоталась. Он был такой смешной в пижаме с зелёными арбузами, хвостики арбузные весело закручивались вверх.
- Сашка, мы с тобой просто друзья! И если бы я была в школе, то раскидала бы всех по сторонам, вот так, вот так, - я размахивала руками, имитируя исход драки в свою пользу.
Наступила весна, а с ней последний звонок и школьный бал. Моё платье было пышное, розового цвета, расшитое жемчугом. Первый раз в жизни я надела туфли на каблуках. Девочки наши были похожи на стайку разноцветных тропических пташек. А мальчики все в костюмах, будто разом повзрослевшие и серьёзные. После торжественной части мы в зале устроили свой бал. Под музыку в полутемном помещении танцевали, болтали. Руфка обнимал меня. Мы танцевали, я была влюблена в него и от счастья никого вокруг не замечала. А Сашка стоял у стенки и, наверное, молча страдал.
После школы судьба и вправду развела нас по разным сторонам. Я поступила в иняз. Руфку с трудом устроили на исторический факультет в университет. Что стало с Сашкой, я не знала. Новые впечатления институтской жизни и суета не оставляли времени на ностальгию по школе. Изредка пересекались с Руфкой. Ему купили машину. Он важничал и целыми днями торчал на углу института, возле машины: то тонировал стекла, то хвастался какими-то навороченными дисками. Когда я уже перешла на 3 курс, Руфка опять начал за мной ухаживать. Он приезжал за мной после занятий, сигналил, я садилась на переднее сиденье, и мы уезжали. Девчонки завидовали, а парни с горечью отворачивались.
И вот в один из дней, когда мы катались по городу, Руфка вдруг резко зарулил направо, прямо по луже. Там, на остановке стоял парень. Шины взвизгнули, обрызгав его с ног до головы. Я только увидела изумленное лицо человека, которого облили. Он вытирал очки салфеткой. Это был Сашка, в плаще и с портфелем.
- Что ты делаешь?! - набросилась я на Руфку.
- Ты видела его, этого неудачника! - заржал Руфка, давая по газам.
- За что ты с ним так?
- За то, что жизнь не любит лузеров. Ты в курсе, что значит быть лузером?
- Да, я, между прочим, учусь на английском отделении. Ты-то откуда знаешь, что это?
- Ляль, жизнь любит везунчиков, уверенных в себе. Вот я - я знаю точно, чего хочу в жизни. А этот дэбил так и остался пешеходом в плаще.
Я ничего не ответила Руфке. Тем более, он был таким красивым в своей машине, с сигареткой в зубах. Спустя год мы поженились. Его отец подарил нам на свадьбу трёхкомнатную квартиру. Я устроилась работать переводчиком в туристическое бюро. Руфка числился в каком-то архивном институте. В основном, занимался частным бизнесом. Он открыл небольшое кафе недалеко от нашего дома. Вечера проводил там, начал понемногу злоупотреблять спиртным.
Потом оказалось, что в кафе по ночам устраивали игры в покер. Со страшным скандалом заведение моего мужа закрыли. Сам он стал неуправляемым, огрызался, а утро начинал со стакана водки. Отец его, не выдержав позора, ушел с работы по собственному желанию.
Как раз в это время я родила дочку. Девочка много болела, по ночам не спала. Это тоже раздражало Руфку, он стал агрессивным. Несколько раз выгонял нас с ребёнком. Я уходила к маме. Через месяц он приходил за нами, умолял, просил вернуться. Мне было жалко его, я возвращалась, и через некоторое время всё начиналось по новой.
И вдруг муж перестал пить. Сказал, что хочет открыть бизнес, будет привозить сахарный песок, но нужны деньги. Отец не даст, поэтому он хочет продать квартиру, купить поменьше, а на остаток раскрутить свое дело. Сказано - сделано. За невероятно короткий срок он продал нашу шикарную квартиру, перевёз нас с дочкой в однокомнатную квартирку в панельном доме. А сам с суммой пропал на шесть месяцев. Я вышла на работу, моя мама помогала, смотрела за ребенком. Гроши, которые я зарабатывала, тратила на парное мясо ребенку и сладкие груши. На себя не оставалось денег. Подружки сообщали, что видели моего мужа в ночных клубах и ресторанах, каждый раз с новыми женщинами.
К нам он не приходил. Вещи мои изнашивались. Золото, которое муж мне дарил на свадьбу, давно лежало в ломбарде. У моей мамы не было возможности помогать мне деньгами, а отец после инсульта не работал. Я разрывалась между работой и частными уроками.
Но денег по-прежнему катастрофически не хватало. Так я прожила 13 лет. За это время много чего произошло. Умер мой папа и отец Руфки. Дочке уже было 16 лет. Она заканчивала школу. Мой муж, вконец промотав всё, что у него было, засел дома в нашей однокомнатной квартире. Он начал употреблять какие-то таблетки, говорил, антидепрессанты. Их покупал по дешёвке, вымаливая у меня деньги. От его густой челки не осталось и намека, некогда голубые глаза стали прозрачными, колючими и злыми как у рыбы.
Его характер стал ещё хуже. По поводу и без он кричал: требовал еды, денег. Я не знала, что делать.
Благодарила Бога, что дочка живет у мамы и не видит этого ужаса каждый день. Я избегала встреч с бывшими одноклассниками, да и подруг уже не осталось. Потому как не было лишних денег, я даже в парикмахерскую не ходила. Маникюр и педикюр делала сама. А волосы гладко зачесывала и стягивала на затылке резинкой. Что такое настоящая - духовная и физическая - близость между мужчиной и женщиной я позабыла напрочь. Правда, иногда муж пытался лезть ко мне, но он мне настолько опротивел, что я устраивала настоящий погром, лишь бы избежать близости.
Говорят, за черной полосой обязательно наступит просвет. Но в нашем случае за черной полосой наступила иссиня-черная...
Как-то, придя домой, я обнаружила мужа в неестественной позе на диване, руки его были судорожно сжаты. Он дышал еле-еле. Я начала тормошить его, но он не отзывался. Тогда в панике я позвонила его матери. Она приехала, мы вызвали скорую, и его повезли в больницу, сразу в реанимацию. Врачи не понимали, что с ним происходит. Его мама задействовала былые связи, были подключены все мало-мальски именитые врачи, но толку все равно не было. Подозревали какое-то аутоиммунное заболевание, толчком к которому послужило неумеренное потребление лекарств - антидепрессантов. Несчастная свекровь плакала, заламывала руки, но сделать никто ничего не мог. Только поддерживали кое-как его внутривенными вливаниями.
Тетка моего мужа уже давно жила в Израиле, свекровь позвонила к ней. И та согласилась принять нас и даже оплатить консультацию, но не лечение. Мы стали спешно собираться в дорогу. Свекровь продала всё мало-мальски ценное, что было у неё, взяла кредит в банке. Настояла, чтобы я поехала с мужем.
Как мы ехали, лучше не вспоминать - на каталке с мигалкой, потом в самолете. Мне не забыть этих сочувствующих взглядов в аэропорту. Кто-то смотрел с интересом, кто-то отворачивался. По прибытии нас встречала "скорая" оранжевого цвета ambulance, врачи делали всё оперативно и быстро. Тетка Руфата тоже была здесь, она наспех поздоровалась и сразу начала говорить:
- Знаешь, Ляля, как здесь всё дорого, я сама лечусь по страховке. Это уйма денег. Я в память о брате делаю это. Но лечение я оплачивать не буду. Ты привезла с собой деньги?
В больнице мне предоставили комнату рядом с мужем, а его начали проверять и перепроверять. Бесконечные анализы. Один раз тётка позвала меня на обед, в кафе на соседней с госпиталем улице. Аппетита у меня не было. Я заказала фалафель - котлетки, обжаренные в гороховой пудре с приправами, с трудом доела.
- У Руфата аутоиммунное наследственное заболевания, что-то со щитовидкой. Он принимал большое количество лекарств. Окончательный результат будет готов на следующей неделе. Попутно ему назначили лечение тоже, так что платить придётся. Я посчитала всё и скажу тебе. Но ты ешь, ешь. Чего там. За обед я заплатила уже.
Через неделю Руфка начал приходить в себя. Он открыл глаза и даже тихо что-то пытался говорить. Мы сняли комнату в недорогом отеле рядом с больницей, потому что в самой больнице больше оставаться не разрешали. Как раз в этот день должны были быть готовы анализы. В регистратуре уже дожидалась тетка, она сунула мне в руки обширный список с ценами.
- Вот свое, за что я обязалась заплатить, я уже оплатила. Внизу то, что должна платить ты. Вот здесь.
Я увидела пятизначную цифру.
- Это так много, потому что они начали терапию. Ну, не получается проверять анализы и не начать лечение. Сдохнет же, и кому тогда нужны будут эти анализы?
Это "сдохнет" мне резануло слух. Я посмотрела на тетку мужа. У нас дома даже про погибшего котенка говорили "умер". А тут... Мне было тоскливо, хотелось выть. В 33 года я не видела ничего, что бы радовало меня. Я оставила своего ребенка, девочку, которая поступала в институт, ради кого? Ради чего?
Врачи и медсёстры вокруг засуетились. В коридоре возникла фигура высокого мужчины с двумя здоровяками по бокам. Я посторонилась, пропуская, и тут мужчина схватил меня за руку.
- Лялька, ты?
Я подняла голову и увидела... Сашку. Да, это был он. Он выглядел великолепно: в дорогом костюме, без очков, с аккуратно зачесанными вверх волосами, холеный и уверенный - как из голливудского фильма. Он сделал знак телохранителям, и те отошли в сторонку.
- Лялька! - он обнял меня.
Дорогущий аромат его парфюма прибил меня к месту, в горле пересохло.
- Сашка, ты?
- Конечно, я, а кто же? Я спонсор этой клиники. Они маму мою спасли 3 года назад. Рассказывай, ты что делаешь здесь? - и он окинул меня беглым взглядом. Мою застиранную майку, джинсы и тапки с букетами жасмина, в руках кипа неоплаченных счетов.
Но Сашка отмахнулся, и охрана оттерла мужчину от нас. Мы присели на диванчик в холле.
- Рассказывай, ну, - с нетерпением обратился он ко мне.
Знаете, я никогда не была меркантильной, не делила людей на бедных и богатых. Но тут я вполне реально ощутила, какая между мной и Сашкой невероятная разница, целая пропасть! Он был из другого мира - блеска, элитных ароматов и денег. Я коротко и нехотя рассказала ему, что произошло. Поведала немного о своей жизни. Он всё понял, ничего не сказал. Просто спросил, в какой я остановилась гостинице и опять крепко обнял.
- Всё будет хорошо, Лялька. Держись. Я заеду вечером. Посидим где-нибудь и поговорим, - он поднялся и ушёл.
Я даже не спросила, как он оказался в Израиле, почему такой респектабельный и важный. Да и зачем мне это знать... Я посмотрела на тапки, на бутончики жасминов - пыльные и грустные, они смотрели в разные стороны.
"Я похожа на пугало", - грустно подумала я. Запихала счета в сумку и пошла вон из клиники. Я гуляла по набережной и голова моя была пуста. Сашка был так красив и элегантен, такой независимый. Он шел по коридору, а люди расступались перед ним с уважением и даже с каким-то благоговением. До сих пор память хранила запах его чувственного одеколона.
Вернувшись в свой обшарпанный отель, я легла на диванчик и бездумно уставилась в потолок. Мне не было обидно, я не завидовала Сашкиной жене, если он вообще был женат. Я оплакивала себя, свои лучшие годы, услужливо брошенные под ноги бездарного и пустого мужчины. Оплакивала свою беготню с раннего утра до позднего вечера, чтобы заработать дочке на еду, оплакивала свое тело, молодое и красивое, ненужное никому...
Раздался звонок. Я вздрогнула и поднесла трубку к уху.
- Лялька, спускайся, я внизу. Возьми с собой что-нибудь тёплое, поедем кататься на яхте.
У входа в отель стоял длинный черный лимузин. Водитель предупредительно распахнул передо мной дверь. Сашка сидел в машине и улыбался.
- Здесь в центре, в Герцлии, пришвартована моя яхта, на ней и поужинаем. Я так рад, что встретил тебя. Ни о чём не беспокойся, всё будет хорошо.
По пути Сашка рассказал о том, как серьёзно занялся японским языком, как уехал в Японию - учился там, работал с компьютерными программами. Что-то изобрел, удачно вложился. Разбогател. В Израиле недвижимость купил для матери. Она болела, ей здешний климат полезен. А сам он постоянно живет в Америке. Не женат.
Эта наша встреча, наверное, была той самой "белой полосой", которую я ждала для себя 15 лет.
Мы поднялись на борт яхты. Белоснежная красавица мягко покачивалась на волнах. Стемнело, и на верхней палубе зажегся мягкий зеленоватый свет.
Здесь стоял красиво сервированный стол, с цветами и шампанским.
- Нам повезло, путь нам будут освещать звёзды, весь Млечный путь, - от былого Сашки не осталось и следа. Он ослабил галстук, а потом и вовсе снял, положил на сидение.
На ужин были жареная рыба, креветки и белое вино. Я пила бокал за бокалом, будто хотела потушить разбушевавшийся внутри пожар. Сашка, казалось, не обращал внимания на мою нарастающую раскрепощенность.
Погода была чудесной, светила луна...наша морская прогулка продлилась три часа, потом Сашка привёз меня, полупьяную, в отель. Я мечтала, чтобы он меня крепко обнял и поцеловал. Но он только чмокнул в щеку, тепло попрощался и ушел.
Утром я проснулась довольно поздно, голова трещала. Осушив стакан воды, побежала в больницу. Руфат выглядел сравнительно неплохо, но в моих глазах он был побитым и жалким. Затем я направилась на ресепшн. Увидев меня, девушки оживились и сразу послали за переводчицей Катей.
- Добрый день, - ослепила она меня своей улыбкой.
- Здравствуйте, - я протянула счета.
- Вы знаете, пребывание и лечение вашего супруга вчера были оплачены: полный курс восстановления и ещё 12 дней реабилитации. Это сделал мистер Бабаев. А это велено передать вам, - она протянула мне конверт. В конверте было письмо и визитка.
"Лялька, моя дорогая, я всё понимаю и знаю, что ты сейчас чувствуешь. Поверь мне, всё нормально.
Это закон. Закон Вселенной. Когда всё происходит так, как у тебя, это хорошо. Значит, живешь по закону Вселенной. Мы должны были пересечься. Было бы плохо, если бы не увиделись. Я оплатил пребывание твоего мужа, всё, что надо сделал, не беспокойся. На время его лечения я снял тебе другой отель, он тоже рядом. Это "Карлтон". Мой водитель заберет тебя в 3 часа и отвезет туда. Там тоже всё оплачено - всё, что нужно. Прошу тебя, ни о чём не беспокойся. Я очень тебя хотел вчера. Но не думаю, что это было бы правильно. Ты должна сама решить, как жить тебе дальше. Я люблю тебя, всегда любил. И знай, что стоптанные тапки с букетиками не отпугнули меня. Моя визитка в твоём распоряжении. Я буду ждать.
P.S. Если твой авторитетный муж спросит, кто за всё заплатил, прошу тебя, ответь ему, что это сделал дэбил!