Аннотация: Продолжение "Мэри Джейн" и новые приключения воздушного наемника Санберна.
Кассельбрант
- Вообще, это не очень приятная история, - сказал Санберн.
- Да уж я думаю, - ответил Кондор; Скайларк не сказала ничего, но по ее взгляду Санберн понял, что она с Кондором более чем согласна.
- Нет, ребята, вы не понимаете, - произнес Санберн. - Сейчас я все расскажу.
Они действительно не понимали. Нужно было начать с самого начала. С того момента, как Санберн в компании двоих телохранителей одним теплым, но не душным вечером зашел в бар "У Селима", чтобы пропустить пару бокалов коньяку. Точнее, с того момента, как он из этого бара вышел.
Все изменилось на нескольких метрах, которые предстояло пройти до джипа.
- Стоять, стреляем!
И Санберн даже удивился: откуда во дворике "Селима" вдруг взялось не меньше шести человек с пистолетами-пулеметами. И его, и двоих телохранителей взяли в кольцо, да так, что сразу стало ясно: если что, телохранители не помогут.
Впрочем, они не помогли бы в любом случае. Да, они вооружены, но их основная задача - оберегать летчика от всяких пьяных драк, в которых даже легкая черепно-мозговая травма может положить конец карьере. А вот против такого...
"А вот сейчас меня будут убивать", - так же спокойно подумал Санберн. - "Добрались-таки. Впрочем, нет, как раз убивать не будут, иначе убили бы сразу. А будут похищать. А потом отпиливать все, что выступает тупой ножовкой. А я, наверное, буду при этом визжать, как свинья. А они будут записывать все на видео: вот что бывает с теми, кто связался с IRS".
Какие-то доли секунды длилась пауза, а потом Санберн понял: вариант действий у него есть и очень даже неплохой.
Телохранители стояли под дулами, как вкопанные, а Санберн легким движением - так, как натренировала его Скайларк - откинул полу джинсовой куртки и выхватил "Кольт", тут же сбрасывая его с предохранителя. Не будет вам, ребятки, тупых ножовок - сейчас вам придется меня слегка изрешетить. И безо всякой записи на видео.
Реакция была мгновенной - быстрее, чем он поднял пистолет:
- Не стрелять!
Уже потом, с болью вспоминая всю эту историю, Санберн отметил, что странности начались именно в этот момент. Каким-то странным образом этот приказ командира нападавших подействовал и на него. Санберн не выстрелил, хотя в поле зрения находилось не меньше двух целей.
Откуда-то из черных теней под деревьями выскользнула темная фигура и Санберн понял: это их командир.
Командир двигался странно; он заходил сбоку, но сделал несколько шагов именно так, чтобы оказаться на линии огня Санберна. Походка у него была легкая, пружинистая, наверняка отличный рукопашник.
- Сорок секунд! - крикнули откуда-то из темноты.
- Если он меня убьет - не стрелять! - отозвался командир.
Он шел прямо на дуло пистолета Санберна, потом остановился.
"Жми на спуск, идиот!" - взревел какой-то голос у Санберна в голове. - "Хоть одного с собой прихвати!".
Командир заговорил:
- Мы не из IRS. Мы не собираемся вас убивать или пытать. Нам нужна ваша помощь. Очень нужна ваша помощь. Мы не могли обратиться к вам по-другому. Вам очень хорошо заплатят. Гораздо больше чем обычно. Вы должны поехать с нами. Пожалуйста.
Санберна поразило даже не это "пожалуйста"; он, скорее обратил внимание на голос командира. Тот говорил механическим тоном, без выражения, очень быстро, но при этом преувеличенно четко выговаривая слова.
Санберн, как летчик, хорошо знал такую интонацию. Так говорят люди, которым при сильнейшем нервном напряжении и остром дефиците времени нужно сообщить другим как можно больше.
- Тридцать секунд!
- Поезжайте с нами. Не кладите пистолет на землю. Просто поставьте на предохранитель и положите в кобуру, - все тем же тоном.
И Санберн, ясно и четко ощущая, что сходит с ума, поставил "Кольт" на предохранитель и спокойно, неторопливо, вложил оружие в кобуру.
- Вот так вот они тебя взяли вооруженного? - спросила Скайларк.
- Он меня просто заворожил. Я почувствовал каким-то чувством, что мне предстоит приключение. Не ошибся. Очень жаль, что для нескольких человек мое замечательное приключение кончилось очень плохо.
- Командир, выходит, что ты осознанно искал приключений на свою задницу? - это уже Кондор.
- Знаю, знаю, лейтенант, я вам подал плохой пример. Никогда не делайте так, как я. Тогда вы будете хотя бы уверены в том, что вас убьют сразу, - проворчал Санберн.
- Ладно, давай рассказывай дальше.
Тут все взорвалось.
В тот самый момент, когда пистолет Санберна занял свое место, телохранители неожиданно рванулись за своими - и это было ничуть не более и не менее странно, чем все, что происходило в этот вечер.
Короткие, трехпатронные очереди грохнули мгновенно. Один из падавших ударил Санберна ногой по лодыжке, но несильно, Санберн покачнулся, но устоял на ногах. Похоже, стреляли все и не промахнулся никто; один из телохранителей успел дотянуться до пистолета в кобуре, но и только. Санберн посмотрел на труп второго и неожиданно понял, что его голова прострелена не очередью пистолета-пулемета, а снайперским выстрелом. Он невольно огляделся, но силуэты стамбульских крыш в темноте было уже не разглядеть. Встретить его готовились еще серьезней, чем показалось сначала.
- Время. Поезжайте с нами.
Раздался визг тормозов. Санберн заметил, как между деревьями мелькнул белый кузов минивэна.
Санберн вздохнул. Он уже давно перестал понимать, что происходит. Не все ли равно, что делать, если не понимаешь, что происходит.
Он сделал шаг к минивэну. А потом и другой.
Как только они расселись, машина резко рванула с места. Командир сидел рядом с Санберном.
- Вы и глаза мне не завяжете? - спросил Санберн. Вопрос, как вопрос, такой же нелепый, как и все остальное.
- Мы едем на аэродром, - ответил командир. И все.
Наступила пауза. Потом все в минивэне принялись снимать черные маски - операция завершилась. Командир оказался мужиком средних лет, с легкими залысинами, а глаза у него были блеклыми, что-то близкое к цвету морской волны.
Он обернулся к Санберну и произнес:
- Спасибо, что не начали стрелять.
И Санберна опять удивила его интонация: никакой характерной издевки врага, которому облегчили работу. Только усталость, подступающая, когда отходит страшное напряжение. Санберн внезапно понял, что этот первоклассный боец, коммандо, и впрямь был готов оказаться безнаказанно убитым. Более того, успел прийти к выводу, что, скорее всего, именно этим все и закончится - что ж, никому не жить вечно, вот и наш черед пришел.
Но стрелять Санберн не стал.
Командир повторил:
- Спасибо.
И слегка улыбнулся - видимо, просто не привык выражать эмоции сильнее.
Санберн был настолько всем этим ошарашен, что не чувствовал ни страха, ни гнева, вообще ничего.
- А что это вообще все значит?
Вопрос прозвучал с легкой иронией, но это вовсе не значит, что Санберну стало весело. Просто в том хаосе, который творился у него в голове, ирония стала первым, что подвернулось под руку - если можно так сказать.
- Скоро узнаете.
- А куда мы летим?
- Куда-то в Европу... на север. А потом, кажется, еще куда-то. Я с вами не лечу, сам точно не знаю.
Больше они ни о чем не говорили до самого аэродрома. Там их встретили двое, проводивших Санберна до трапа "Бомбардира" на стоянке.
Даже когда Санберн поднялся в салон, никому и дела не было до того, что он по-прежнему вооружен - "Кольт" все еще лежал в кобуре.
А потом две турбины "Бомбардира" мягко зазвенели, самолет начал выруливать на полосу - и весь хаос, дикость, мысли о крови и смерти стали словно истаивать, растворяться в этом негромком пении; Санберн сам удивлялся, насколько быстро успокаивается его душа.
Шум двигателей резко усилился, стыки полосы забили по колесам, в иллюминаторе замелькали огни, а когда удары прекратились и огни провалились вниз, Санберн был почти так же спокоен, как когда выходил от "Селима". Глянул на часы - шел уже второй час ночи.
Санберн откинул спинку, ему принесли одеяло, укрылся...
Последней его мыслью, прежде чем заснуть, было: "Нет, точно не IRS".
- Я бы не заснул, - сказал Кондор.
- Вот такой у нас командир - его похищают, а он спит, - отозвалась Скайларк.
Машина подъехала прямо к трапу и вот тут Санберну все же завязали глаза, но обыскивать почему-то не стали. Санберн успел лишь заметить, что здесь действительно холоднее, чем в Стамбуле. Заработал мотор, поехали. Опять куда-то поехали...
- Не выспались на борту? - спросил кто-то.
Санберн тут же отметил: не "в самолете", а "на борту". С ним разговаривал авиатор. Тупые ножовки для такого могли быть максимум второй профессией. Не больше.
- Не особо, если честно.
Не так уж долго они летели.
- Тогда, как только мы приедем, вы выспитесь нормально, потом завтрак, а там уже поговорим о делах. Согласны?
Возражений у Санберна как-то не нашлось.
Он думал, что ехать они будут долго, делать круги и прочее всякое разное, чтобы получше запутать человека с завязанными глазами. Но дорога заняла минут сорок, не больше, машина остановилась, Санберну сняли повязку.
Санберна сопровождали двое, один сделал легкий жест ко входу - большим стеклянным дверям. Боковым зрением Санберн отметил, как небольшая телекамера повернулась, отслеживая движение их группы.
Двери распахнулись автоматически, все вошли. На их пути стоял пост охраны (двое с пистолетами-пулеметами за стойкой) и рамка металлодетектора.
Санберн не стал дожидаться, когда эта рамка истошно зазвонит, а потому сразу вынул самый главный кусок металла, который при нем был, положил его на стойку охраны, прошел рамку и сделал несколько шагов к широкой лестнице.
И обнаружил, что остался в одиночестве. И охранники, и провожатые молча уставились на стойку. А в особенности, на то, что на ней лежало, калибра 11,43.
Молчание длилось долго. Потом кто-то спросил:
- Вы что... все время были вооружены?
Лучшие ответы рождаются, когда ты действительно устал от происходящего. Санберн обвел взглядом их растерянные лица, выдержал легкую паузу и сказал:
- Вы говорили, у вас тут поспать можно.
- Если не шутить, то дело, наверное, в том, что мне оставили оружие, - сказал Санберн. - Другим человеком себя чувствуешь. Я уже потом понял, что мог бы войти в пилотскую кабину и приказать им держать курс к нам, на Бастион, посадить там самолет - вот вам и все похищение.
- А чего ты так и не сделал?
- Не сразу сообразил. И потом этот шум двигателей так меня убаюкал... короче спать очень хотелось. Ладно, ладно, если честно - поздно сообразил.
Завтрак был настолько обычным, что на общем фоне это казалось даже удивительно. Яичница с беконом, тосты, джем, апельсиновый сок, кофе. Но яичница была вкусной, тосты правильно поджарены, кофе отлично сварен - и Санберн понял, что не такое уж и плохое у него настроение.
Да, он по-прежнему не понимал, куда попал. И ничуть не сомневался, что его жизни угрожает вполне серьезная опасность. Неизвестно, о каких "делах" идет речь, но на хорошее дело не тянут под автоматным дулом, попутно организуя пару трупов.
И все же, и все же... Санберн никогда не был авантюристом, не испытывал дикой, непреодолимой тяги к рискованным приключениям - напротив, он любил, чтобы все было взвешено, вымерено и рассчитано. Но вдруг он начал чувствовать, что его потихоньку захватывает это пиршество сюрреализма, он невольно ждет, какая сценка в этом театре абсурда окажется следующей. Возможно, он даже начал бы испытывать какую-то симпатию к этим людям, особенно после момента с пистолетом у металлодетектора...
Возможно, если бы не убили его телохранителей. Тогда - возможно. А так - нет.
Завтракал Санберн в одиночестве, но за ним, несомненно, наблюдали. Через несколько минут после того, как он отодвинул пустую кофейную чашечку, в дверь без стука вошел мужчина лет сорока пяти-пятидесяти:
- Позавтракали?
- Да, - Санберн встал.
- Как насчет поговорить о делах?
- Давайте, - нет, захватило его, захватило. Что же у них тут за дела?
- Ну, во-первых. Вас я знаю. А вы можете называть меня Уэзермен.
И Санберн без колебаний пожал протянутую руку: друг или враг, но это был коллега. Про "борт" в машине сказал он, и просто манера представляться была очень характерной.
- Пойдемте, - сказал Уэзермен.
Большой кабинет, длинный стол, занавешенные окна, экран, проектор. Санберн уже почти не чувствовал напряжения, но здесь ему стало еще легче. В разуме всплыли магические слова: "Постановка задачи".
Сейчас начнется постановка задачи. Можно считать, что вопрос тупых ножовок решен окончательно.
- Что ж, начнем, - сказал Уэзермен и экран засветился. - Что вы знаете об этой машине?
- Об этой?
Санберн не ошибся: сюрпризов его поджидало еще много.
- Хм. Это "Фоккер-Триплан"... Или, более точно, "Фоккер" Dr. I. Самолет Рихтгофена. Самого знаменитого аса Первой мировой. Широко известен, как Красный Барон, за цвет своего самолета.
- Манфреда фон Рихтгофена, и это его не единственная машина. Лотар фон Рихтгофен уже успел полетать на "Фоккере" D. VII.
Санберн кивнул. Биографию Красного Барона он знал достаточно поверхностно, а о его брате Лотаре не знал почти совсем ничего.
- Самолет, на котором он погиб, если мне не изменяет память. И вообще, самый знаменитый истребитель Первой мировой войны... хотя далеко не самый лучший. Тогда машины совершенствовались очень быстро.
- Все так, - ответил Уэзермен. - Так вот, одна из ваших задач - в очень короткий срок освоить эту машину. Самостоятельно, без инструктора. Двухместных "Фоккеров" нет и не было.
Санберн даже как-то ничего и не подумал - не знал, что думать. А вслух спросил:
- "Очень короткий срок" - это сколько?
- Две недели. Летайте по два часа - и больше двадцати часов налета в кармане. Как это у вас, у русских - восемь часов налета - и в бой?
"Чтоб ты сдох, гнида", - подумал Санберн.
Уэзермен почувствовал, что его замечание относительно восьми часов пришлось как-то не ко двору и сказал:
- Вы отлично управляетесь с "Суперхорнетом". А ведь его скорость больше в десять с лишним раз. Все у вас отлично получится. Сразу же. Я не сомневаюсь.
- Что ж, может быть, - ответил Санберн. И без особых усилий представил "Фоккер", капотирующий на посадке и ломающий летчику шею, "Фоккер", с загоревшимся и взрывающимся мотором, "Фоккер", деревянно-полотняные крылья которого с треском ломаются и отлетают от нерасчетных нагрузок - и еще всякие разные вещи, которые "Суперхорнет" обеспечить не сможет никак, при всем своем десятикратном превосходстве в скорости.
- Руководство-то хоть есть?
- Вся мыслимая документация. И старая, времен 1917 года и новая, по свежепостроенным репликам. Абсолютно все. Вплоть до мемуаров англичан и немцев. Будете их читать на ночь. - Уэзермен ничуть не шутил.
- Ну хорошо. А если я его слегка разобью, пока буду осваивать? Или не слегка?
- Вот об этом мы поговорим чуть позже. Итак, первая часть вашей задачи - уверенный пилотаж "Фоккера" Dr. I.
Санберн задумался о том, насколько это реально. С одной стороны, в шестидесятых годах восемнадцатилетние американские балбесы за три недели обучались водить боевой вертолет - правда, с помощью инструктора, после чего с песней ехали во Вьетнам. Можно и без инструктора, просто по руководствам и методом научного тыка - именно так американские летчики учились пилотировать советский Ми-24, а их советские коллеги - истребитель F-5. Правда, речь шла уже не о двух неделях, а занимались всем этим летчики-испытатели высшего класса. Что будет, если обычного воздушного наемника засунуть в "Фоккер" - давай, летай? А хрен его знает. Истребитель Первой мировой, конечно, не какой-нибудь долбаный "Спейс Шаттл", должно быть попроще, но своих сюрпризов и у него может вполне хватить для летального исхода. Короче, совершенно непонятно. Ну да ладно. Уэзермен сказал, что это лишь первая часть задачи...
- Значит, есть и вторая.
- Есть, - и изображение на экране сменилось. - Что вы знаете об этой машине?
- Об этой? Тактический истребитель F-16C, судя по ракетам HARM на подвесках, субмодификация "Блок 50/52", производителя точно не назову. Я мало на таких летал, мой основной профиль - это все же F/A-18, но думаю, за две недели полетов на спарке с инструктором вполне вылечу самостоятельно.
- Нет, как раз вот этого не требуется. Ну ладно. Скажу коротко, что нам от вас нужно. Вы должны освоить "Фоккер", после чего провести воздушный бой с таким F-16. Или несколько боев. Пока один из вас не будет сбит.
- Так. Я правильно понимаю, что вы снимаете какой-то фильм про дыру во времени, фантастику какую-то, короче?
И вот тут Уэзермен заговорил предельно жестко, чеканя слова:
- Нет. Считайте, что это поединок гладиаторов. Снимать мы, конечно, будем. Камер и на самолетах и на земле установят очень много. Чтобы ничего не пропустить. Но это бой. Ваши два пулемета будут заряжены боевыми патронами.
- А у него?
- А у него будет весь спектр оружия "воздух-воздух".
И как только Уэзермен сказал об этом, словно лопнул какой-то пузырь - все прорвалось наружу. Комедия абсурда достигла своей кульминации. И вот тут Санберн захохотал.
Так вот, значит, как ему предстоит умереть!
Вот это да.
Санберн мог обвинить свою непростую судьбу решительно в чем угодно, но в недостатке оригинальности ее уж точно упрекнуть было нельзя.
- Ты сразу ему поверил?
- Конечно, сразу. В такое изобретение человеческой мысли попробуй сразу не поверь.
Каким-то странным образом Уэзермен понял: это не истерика, Санберну просто смешно. От всего. Он дождался, пока Санберн отсмеется и сказал:
- Вы уже знаете, что мы коллеги; мой профиль - "Страйк Игл". Когда я узнал о таком поединке, то тоже сначала поморщился. А потом подумал: а ведь не все так тривиально.
Он опоздал со своим замечанием секунды на полторы: Санберн еще смеялся, но у него уже изменился взгляд - он буквально на мгновение представил себе возможное развитие событий и тут же пришел к выводу: да, а ведь все может обернуться не так простенько, как кажется сразу.
Он замолчал и несколько секунд два летчика-истребителя глядели друг другу в глаза. В голове Санберна мгновенно возникали, прокручивались, рассыпались в прах возможные сценарии такой встречи... даже не боя, а встречи. Потом он сказал:
- В любом случае, мне предлагают сбить F-16 очередью из пулемета калибра 7,62.
- Из двух, и калибра 7,92, - поправил его Уэзермен; тут уж усмехнулись оба.
Санберн сам поразился, с какой силой несколько секунд мгновенных тактических раздумий изменили его настроение? "Умереть"? Еще чего. У нас "Фоккер", у него F-16? Пусть будет так. Задача поставлена, осталось придумать, как ее решить.
Несколько секунд он наслаждался вновь обретенным спокойствием - наконец-то все стало ясно - но потом его мысли перескочили на другую тему. Нет, ясно стало далеко не все. Кое-что запуталось еще больше.
- Подождите... Вы сказали, гладиаторский поединок?
- Да, считайте, что да.
- То есть, есть и зрители... и делаются ставки... и что там еще?
- А вот тут уже все гораздо сложнее. Вы узнаете на месте.
- Место-то хоть где?
- Островок в Тихом океане. Далеко. Чтоб улететь не хотелось.
Ну да, естественно... Но нет, что-то здесь все же очень сильно не так.
Санберн превосходно знал, из-за чего возникают воздушные бои. Локальные войны между слабеющими правительствами. Стычки корпораций (с развитием частных военных компаний это норма). Иногда, и довольно редко, возникают разборки между самими ЧВК. Да, все это бывает.
Но никто и никогда не устраивает воздушные бои ради развлечения.
Во-первых, у мировой авиапромышленности дела плохи. Самолетов строится мало. И даже астрономическое количество денег, полученное с такого шоу еще не будет равняться мощной боевой машине, потерянной непонятно ради чего. Да и не будет его, астрономического количества.
Во-вторых, воздушные бои (как, впрочем, и любые настоящие бои) зрелищны только в кино. Даже если вы имеете возможность хорошо видеть происходящее (что само по себе чудо, это тебе не ринг с боксерами), то все равно выглядит это происходящее проще, печальней и грубее, чем принято считать.
Нет, нет, нет.
Наконец Санберн спросил:
- А я могу узнать, кому это вообще понадобилось? И зачем?
- Да, можете.
В кабинет вошла невысокая женщина в строгом деловом костюме.
Казалось, что ей лет тридцать, но Санберн своим острым зрением успел заметить крохотные, почти невидимые морщинки по всему ее лицу. Лет сорок пять. А в тридцать была настоящей красавицей. Впрочем и сейчас неплохо сохранилась.
И вот эти глаза... Холод, решительность, непреклонность. Санберн невольно вспомнил Скайларк: ее глаза тоже могли быть ледяными, холодными, как два пушечных дула - и в то же время между этими взглядами было настолько мало общего. Воля, непреклонность - четко обозначенные, но в то же время какие-то совсем уж потухшие, безжизненные. Оружие, но с пятнами ржавчины.
- Меня зовут Маргарет Кассельбрант, - сказала женщина. - Вас я не знаю, но где-то мы с вами виделись, только не припомню, где.
- Маргарет Кассельбрант, вы можете называть меня Санберн, - Санберн произнес эту фразу медленно, вглядываясь в лицо женщины. - У вас очень хорошая память на лица. Если бы вы не представились, я бы вас не узнал. Да, мы встречались. Один раз. На обсуждении возможного контракта.
- Вот как?
- Да. Тогда командиром нашей группы был Рэйзорбэк, я - его лейтенантом и он взял меня с собой, - Санберн сам не заметил, как в голосе стали прорезаться легкие, почти неощутимые нотки злобы.
А вот Кассельбрант это заметила прекрасно. И решила слегка поставить его на место.
- А вот сейчас вы не то, что лжете... а так, слегка лукавите. Интересно, в чем и зачем.
"Ого", - только и подумал Санберн. - "Она моментально чувствует любую фальшь. Вообще любую. Ну и ладно".
Так или иначе, поставить Санберна на место не удалось.
- Да, действительно, на тот момент я еще не был лейтенантом, я был, скорее, кандидатом в лейтенанты; наш командир еще не окончательно определился с выбором кандидатуры. Что, впрочем, не меняет сути дела. Но я с вами согласен: действительно, не будем лукавить. Скажем обо всем, как есть.
Уэзермен поразился тому, как изменился обычно спокойный, безразличный голос Санберна: теперь он лязгал, словно автоматный затвор.
- Дела у "Альфа Стилворкс" всегда шли неплохо, даже в наши времена. Но когда внезапно умер Эрвин Кассельбрант и вы взяли дело в свои руки - вот тогда и начался настоящий взлет.
А с вами мы повстречались в Эр-Рияде. Конкурсный выбор подрядчика. Это вы вряд ли помните, хотя и запомнили мое лицо. Хороший был контракт, никто не спорит. Я бы взял. Но Рэйзорбэк отказался. Опытный человек, почувствовал гнильцу, уже не знаю, каким образом. А вот "Блэк Тайгерс" не отказались. Рэйзорбэк потом вполне всерьез считал, что вы сознательно выдали недостаток разведданных по цели за слабость ее обороны: неизвестно - значит не существует. Хотя и непонятно, зачем вам такое могло понадобиться, вы же вроде были заинтересованы в успехе... Он почувствовал. А вот "Блэк Тайгерс" нет, и потому операция провалилась, а их группа была уничтожена в полном составе. А потом ваши юристы провернули дело так, что семьи погибших не получили компенсаций.
- А вот это уже ложь, - спокойно сказала Кассельбрант. - Получили.
- Формально. Символически. Гроши. Компенсациями это не назовешь. И лучше не спорьте со мной, - голос Санберна лязгнул особенно резко. - Но это еще не все. Задача по-прежнему оставалась нерешенной. И тогда за нее взялись "Грей Стрикс". Новички. Им выбирать не приходилось. У них не было ни денег, ни опыта, ни подходящей техники. А после неудачного налета ПВО объекта была усилена. Их тоже уничтожили в полном составе. Сбили всех за несколько секунд. Всего один залп С-300, если не ошибаюсь?
Санберн обернулся к Уэзермену, видимо, ожидая каких-то уточнений. Уэзермен, разумеется, промолчал, но по его лицу Санберн понял: тот вообще не в курсе деталей произошедшего с "Грей Стрикс".
- А дальше история повторилась: родные "Грей Стрикс" не получили ничего. Ну, почти ничего, если вы так настаиваете.
Тут даже конченые идиоты и совсем отчаявшаяся нищета поняли: играть по правилам вы не желаете. С этого момента я не припомню ни одного случая, чтобы хоть кто-то заключил с вами хоть сколько-нибудь серьезный контракт. По крайней мере, среди нас, летчиков. Впрочем, дела у "Альфа Стилворкс" в любом случае шли неплохо.
- А часто попадаются вот такие миллионеры, не желающие играть по правилам? - спросила Скайларк.
- Как тебе сказать... - заговорил Кондор, а Санберн продолжил:
- В любом деле люди, не желающие играть по правилам, попадаются довольно часто, но живут, как правило, не очень долго. Чаще встречаются те, кого приходится заставлять играть по правилам и это успешно удается. Возьмем нашего друга Виктора Содже. Рэйзорбэк не зря заставил его оплачивать каждый вылет сразу, как только шасси коснутся бетона. Ну, чуть попозже, когда будут расшифрованы записи всех "Смерть-ТВ". Если бы Содже вдруг отказался платить, мы потеряли бы гонорар только за один вылет. А с кассельбрантовскими контрактами происходили странные вещи.
Вел я себя довольно нагло, чего уж там. К этому времени я уже стал понимать, что нужен им живым и здоровым, так что можно было и похамить.
- И что с тобой было дальше?
- Ну что...
- И так продолжалось до того момента, пока вы не отошли от дел. Полностью. Вы исчезли. Но, чувствую, пока что не бедствуете, раз можете позволить себе такие вот развлечения. Правда, летчиков приходится нанимать вот таким образом. Что ж, ничего не поделаешь. Я бы отказался, только услышав вашу фамилию. Я забыл ваше лицо, а вот фамилию помню очень неплохо. Еще бы.
Тут заговорила Кассельбрант и Санберн обратил внимание, какой у нее глубокий, мелодичный голос, так контрастирующий с безжизненным взглядом.
- Мы не будем обсуждать ваши слова, мистер Санберн. Это просто ни к чему не ведет. Вы получили свое задание и, как я могу судить, достаточно хорошо его поняли. Если у вас остались какие-то вопросы, мистер Уэзермен, который будет вас курировать все время, к вашим услугам. Все понимают, что задание вам не нравится. Вы же, надеюсь, понимаете, что это никого не интересует. Вы будете его выполнять, нравится вам, или нет. И еще. Вы задавали вопрос насчет поломок вашей машины. Я консультировалась с мистером Уэзерменом и он заверил меня, что повреждения таких машин не в бою, а на взлете, на посадке были обычным делом. Так вот. Мы в курсе, что вы можете побить ваш самолет и его придется ремонтировать. Но если мы решим, что вы таким образом саботируете задание, мы вас убьем. И найдем другого летчика. Понятно?
Как ни парадоксально, первой реакцией Санберна было что-то вроде уважения: все эти деятели как черт от ладана шарахаются от слова "убьем", подыскивая самые невероятные эвфемизмы. А она - как ни в чем ни бывало.
Неожиданно он понял, откуда у некоторых бралась бравада на эшафоте ("Шея у меня короткая, целься топором получше"). А может, показалось, что понял - в конце концов, кто его разберет, откуда что у людей бралось. Но это была не профессиональная храбрость с выдержкой, явно что-то другое.
Он хмыкнул, пожал плечами и почти беззаботно сказал:
- Ну, убьем - так убьем. Когда мы отправляемся?
У Уэзермена при виде такой легкости вроде бы чуть дрогнули брови. Кассельбрант не отреагировала никак и сказала:
- Примерно через три часа. Про остров в Тихом океане вы уже в курсе. Можете начать читать эти ваши пособия уже в самолете, чтобы времени не терять.
И вновь пение турбин "Бомбардира". Океан в иллюминаторах.
Санберн решил, что время зря действительно тратить не стоит, тем более, что литературы ему выдали и впрямь много. И Уэзермен, и Кассельбрант действительно хотели, чтобы он не просто научился летать и не падать, а действительно хорошо пилотировать "Фоккер".
Кроме него эти двое были единственными пассажирами "Бомбардира", а потому Санберн разложил высоченную стопку книг по свободным креслам: технические и пилотажные руководства по тогдашним "Фоккерам" - в одно, по их современным репликам - в другое, наставления по тактике "Фоккера" (и тактике борьбы с "Фоккерами") - в третье, мемуары англичан и немцев - в четвертое. Начал он, разумеется, со всевозможных технических описаний.
Точнее, хотел начать. Взял в руки первую книгу - и вновь задумался.
Вообще-то в мире полным-полно летающих реплик "Фоккера" Dr. I - и, соответственно, людей, отлично умеющих их пилотировать; им, разве что, не приходилось иметь дело с фоккеровскими пулеметами. Вот их бы и выхватить в темном переулке. Зачем понадобился человек, который вообще летал на поршневой машине бог знает когда, только когда его вообще учили летать? Новая странность, в общем.
Как пойдет бой? Не выпуская книги из рук, Санберн прикрыл глаза; перед его мысленным взором вновь замелькали схемы и траектории.
Чудовищная, запредельная разница в скоростях, характеристиках виража... да и во всем остальном, собственно. Чего в этом бою точно не будет - никто никому не сядет на хвост (Санберн даже усмехнулся при такой мысли).
А что будет?
Быстрый ум Санберна и его изрядный опыт воздушного наемника тут же дали ответ: то, что получится, будет ближе всего к сценарию столкновения истребителя и боевого вертолета. С той лишь разницей, что даже у вертолета скорость выше фоккеровской. Раза этак в два. Ну да ладно.
Ему приходилось драться и с "Кобрами", и с Ми-24, а один раз даже с "Апачем" (из-за дороговизны и сложности в обслуживании "Апачи" стали редкими гостями в небе). Санберн побеждал, но всегда уважал своих противников и знал, что должен предпринимать хороший вертолетчик, чтобы доставить атакующему истребителю максимум проблем (а то и загнать его в землю - на хорошем ударном вертолете оружия для этого вполне хватит). Да, здесь владения машиной на уровне "летать и не падать" явно будет недостаточно.
Собственно, единственным по-настоящему непреодолимым барьером было это самое оружие. Что Санберн понял с самого начала - так это то, что сбить F-16 у него нет ни шанса. Вообще.
Что могут сделать пули калибра 7,92 современному тактическому истребителю? Даже если попасть (прицела считай что нет, так что это еще одна неразрешимая задача). Правильный ответ - ничего. Чудеса в расчет не принимаем.
А вот один-единственный двадцатимиллиметровый снаряд пушки М61А1 "Вулкан" вдребезги разобьет двигатель, попав в бензобак, превратит самолет в факел, оторвет крыло (может, даже и не одно разом), разломит фюзеляж. Про взрывы ракет, пусть даже на относительно большой дистанции и говорить не стоит.
"Значит", - подумал Санберн, - "просто нужно, чтобы он в меня ни разу не попал ни из пушки, ни ракетами. Всего-то. Мелочи какие".
Мелочи мелочами, но это еще и пассивная оборона. Чуть ли не единственная стратегия в мире, гарантированно ведущая к поражению.
"Ну", - подумал Санберн, - "если продержаться достаточно долго, может, им просто надоест на это смотреть? И они меня отпустят? Да еще и дадут кучу денег?"
И в его разуме неожиданно вновь тренькнула та самая веселая, бесшабашная нотка, что и тогда, в кабинете Уэзермена.
Санберн усмехнулся и принялся за чтение. На этот раз лететь им предстояло долго.
- Давно ничего не читал с таким упоением, должен вам сказать, - заметил Санберн.
Так и было. Никто никогда не обучал Санберна ни скорочтению, ни техникам мгновенного запоминания, но сейчас все прочитанное откладывалось у него в голове быстро и намертво. Подумав, почему так, он вспомнил даже не свое обучение и не то, как он выслушивал различные постановки боевых задач, а свой первый парашютный прыжок - еще до училища, в аэроклубе. Вот тогда решительно каждое слово инструктора он запоминал влет и навсегда. Тогда у его памяти были, знаете ли, веские основания так поднапрячься.
Он почти сразу попросил блокнот и что-нибудь пишущее. Принесли.
Он не смог бы с уверенностью сказать, сколько промежуточных посадок сделал их "Бомбардир".
Принесли обед. Санберн попробовал одновременно есть, читать и делать пометки. Получилось не очень.
Последняя промежуточная посадка была наверное, в Австралии; впрочем, это не более, чем предположение Санберна.
Наконец, Уэзермен сказал:
- Подлетаем. На втором, - и самолет накренился.
Табло "Не курить, пристегнуть ремни" горело уже давно. Но как только самолет вышел из крена, Санберн, сидевший в правом ряду, отложил книгу, отстегнул ремни и перешел влево, почти вплотную приложив лицо к иллюминатору. Уэзермен кивнул, сначала себе, потом и Кассельбрант: все в порядке, наш новый друг ведет себя вполне логично.
Остров. Совсем небольшой, вытянутый, взлетная полоса занимает изрядную его часть. Полоса не очень длинная, у тяжелых самолетов могут начаться проблемы. Ангар один. Лес? Леса много, но и открытых участков хватает. Деревни, поселки? Нет, почти совсем ничего.
Самолет выполнил третий разворот, остров ушел вперед, но больше ничего интересного Санберн не обнаружил. Потом пошел и четвертый, остров пропал из виду, Санберн сел и пристегнулся: смотреть было больше не на что.
Самолет, наконец, остановился. Вещей у Санберна не было, только вот эти книги. Пока он соображал, как их потащит, ему дали довольно объемистую сумку. Уместил, оторвал от пола - м-да.
- Давайте мне половину, - сказал Уэзермен.
Санберн уже начал привыкать и к тому, что и сам ведет себя парадоксально: обычно он бы буркнул что-то вроде "Да ладно, не переломлюсь" - но тут взял и впрямь отдал.
Дверь, наконец, открылась. Маргарет Кассельбрант вышла первой, Уэзермен кивнул Санберну: ваша очередь. Санберн поднялся, вскинул сумку на плечо и вышел из самолета.
Почти сразу в лицо ему дунул неожиданно холодный ветер и Санберн сообразил: южное полушарие, август, зима. Неожиданно в голове раздался словно щелчок и он вспомнил только что прочитанное: у "Фоккеров" Dr. I были значительные проблемы с перегревом моторов, вплоть до серьезной чувствительности к окружающему климату. Европу они переносили нормально, но окажись Санберн и те, кто был с ним, скажем, где-нибудь на Карибах - и толком полетать не получилось бы.
Кто-то об этом успел подумать. Вероятно, Уэзермен. Впрочем, кто знает, сколько летчиков и историков работает на эту Кассельбрант.
Их встречали.
Санберн ожидал вновь увидеть автомобиль рядом с самолетом, но нет. "Бомбардир" одиноко стоял на стоянке.
А рядом с ним в одиночестве находился тощий светловолосый молодой человек, лет двадцати, наверное.
- Мистер Санберн, это вы? - и он протянул руку. Санберн машинально пожал ее, придерживаю сумку с книгами на плече.
- Меня зовут Эрик Кассельбрант. Здорово, что вы здесь. Я много о вас слышал.
- Рад познакомиться, мистер Кассельбрант. Простите, а миссис Кассельбрант кем вам приходится?
Санберн увидел, что далеко опередившая их Маргарет Кассельбрант идет по дорожке к воротам - обычным воротам. За бетонной оградой виднелись кроны деревьев, а дальше, на холме из зелени поднимались стены особняка. Светлый кирпич, розовая черепица.
- Совсем близко, идем пешком, ваша комната уже готова, - сказал Эрик.