Ланской Георгий Александрович : другие произведения.

Мишура. Горькая история сладкой жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Три друга штурмуют звездный Олимп. В тенетах шоу-бизнеса им предстоит проверить на прочность дружбу, любовь и веру в собственные силы.

  МИШУРА
  Горькая история сладкой жизни
  
  Доброе утро, Бешеный мир!
  Рейс, самолет, всем вам доброе утро!
  Вновь убегаем из теплых квартир,
  Чтобы догнать постараться минуты,
  Чтобы догнать и примерить успех,
  Глупо, но факт - ощутить чью-то зависть,
  И снова ждать, когда кончится бег,
  Чтобы забрать, то, что время оставит...
  Денис Майданов. "48 часов"
  
  Небо было серым.
  Егор задрал голову и посмотрел вверх, точно надеясь найти в комковатых тучах брешь, но свинцовые тучи спрессовались монолитом, угрожая пролиться дождем. Егор сморщился.
  К зданию столичной газеты пришлось ехать через весь город. Редактор накануне предупредил, что реальный шанс застать его есть только утром. Пришлось подниматься ни свет, ни заря, трястись в маршрутном такси, пристроившись на неудобном месте за спиной водителя, бесконечно передавая деньги за проезд.
  Москва гостям не рада. Манящие витрины, красивые машины, дорогие безделушки, вывески баров и ресторанов - это не для приезжих. Точнее, не для тех, кто подается в столицу за длинным рублем. Москвичи традиционно презирают гастролеров, тщательно пряча собственную биографию, с сиволапыми выходцами захудалых провинциальных городков. Теперь они были москвичами, старательно тянули звук "а" в словах, подражая говору аборигенов.
  Столица смотрела на людей сверху вниз, давя их авторитетом высоток и шпилей: от Останкино, до МГУ. Даже на лицах монументов, старых и новых, скользило одно и то же выражение - высокомерного снисхождения к мелким букашкам, торопливо подбиравшим крохи царской жизни одного из самых дорогих городов планеты.
  Надменность этого спесивого каменного мешка, закованного в асфальтовые латы, сползала только в вагонах метро. Там, внутри мраморного склепа станций, великолепия социалистического пафоса, люди теряли лица подлинных москвичей в десятом поколении. Движения становились торопливыми, глаза воровато рыскали по углам, но настороженность спадала, стоило только ввалиться в вагон и занять пустующее место, если, конечно, повезет...
  Миг - и бушующий в крови адреналин застывал, превращая кровь в вялотекущее желе. Миг - и колючие глаза подергивались мутноватой пенкой усталости. Москва по утрам - проклятие. Два часа на дорогу туда, столько же обратно. Воздух влажный и липкий, словно сахарная вата. Каждая поездка - лотерея: получится ли занять блатное место в маршрутке рядом с водителем, не окажется ли сосед по метро вонючим бомжом, от амбрэ которого нет спасения, сколько не утыкайся носом в надушенный Диором шарфик.
  В руках - томик детектива в мягком переплете, или "Известия". Для несерьезной публики -сплетни желтых газет с броскими выпуклыми заголовками. Кто-то бросил эстрадную диву и она ушла в запой. На другой странице модный стилист, упорно считавший себя звездой, обматерил стюардессу. По мнению стилиста, это было круто и челяди требовалось "указать место". В ушах настойчиво крутится мелодия из болтающегося на груди плеера, что-то там про запах бензина и дорогих духов. Певец надрывается, но даже его децибелы заглушает мягкий женский голос: "Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - ВДНХ". Но выходить еще рано, можно подремать полчаса.
  Утренние пассажиры похожи, как близнецы. Свежевымытые лица расплываются квашней, глаза мертвы, как у рептилий, поскольку когда встаешь в пять, мечтаешь только о сне, неважно на чьем плече. Утренние пассажиры молчат, у них еще нет сил на разговоры. Метро - это обманщица, крадущая твою жизнь. Два часа туда, два часа обратно, садишься в поезд на кольцевой молодым, неоперившимся юнцом, выходишь седым, пыльным и никому не нужным старикашкой. Московское метро - это монстр, скалящийся в улыбке.
  В Новосибирске метро было другим, состояло всего то из двух веток и не выглядело мавзолеем, где находят вечный покой усопшие вожди. Однако от этого новосибирский метрополитен не выглядел более живым. Суета, царившая в московской подземке, Егору даже понравилась. Здесь все было чуточку не так. А расстояния совсем не пугали. Родной сибирский город был таким же вытянутым, с гигантскими провалами между остановками маршруток и автобусов. Только Новосибирск оставался джунглями, таежными, но все таки... Островки сосен разбивали город на куски, делая его уютнее, чище, и если бы не летняя мошка, заставлявшая всех от мала до велика мазаться антиреппелентами, Новосибирск был бы великолепен. Москва же была джунглями каменными, как не избито звучит эта фраза, городом, не верящим слезам и никогда не спавшим... Если, конечно, верить кинорежиссерам и ди-джеям.
  Сидя в кабинете главного редактора Егор почти не нервничал. Переживать по поводу работы не хотелось. Получится - хорошо, не получится - дело житейское. Есть еще пара вариантов, и, наконец, надежный тыл в лице папеньки, хотя к нему так не хотелось обращаться...
  Свое решение променять родину на столицу Его принял еще в институте. Ежедневно возвращаясь домой из Академгородка, через сосновый лес, Егор мечтал, что после того, как получит диплом, уедет поближе к "цивилизации". В столице все сразу становились "звездами": и никому не известный политик, и юная певичка и даже одна очень яркая КВН-щица, удачно вышедшая замуж за такого же веселого и находчивого. Теперь этот семейный тандем смешил людей с экранов вот уже несколько лет, не переставая заражать массы оптимизмом. Поэтому Егор не стал сомневаться в выборе и объявил матери о своем решении уехать в Москву.
  -Отдохнуть? -не поняла мать. Егор вздохнул.
  -Работать, мама. Я хочу переехать туда совсем.
  Мать, терзавшая спицами вязание, посмотрела на сына холодным взглядом. Зная Егора как облупленного, она даже не подумала возражать, но ее поза говорила только одно: "Ты все равно сделаешь так, как хочешь. Но я заставлю тебя пожалеть. Рано или поздно."
  -Москва - большой город, - наконец, произнесла она. - Развращающий. Разве здесь тебе плохо? Ты можешь пойти работать на телевидение или в местную газету. На курсе ты был одним из лучших...
  Егор поморщился. Казенность фраз отдавала холодом. Мать была слишком правильной, как будто провела в казарме всю жизнь, затянутая в сбрую портупеи. По сути, так и было. Больше двадцати лет мать отработала в школе учителем русского языка и литературы, прививая единственному сыну любовь к Цветаевой и Пастернаку. Получалось так себе. Чрезмерно живой Егор предпочитал приключенческие романы, а отнюдь не поэзию серебряного века. Даже самой себе мать не решалась признать, что в этом он пошел отнюдь не в отца, а, скорее, унаследовал ее гены. Ведь в двадцать лет она тоже была порывиста, как пантера-охотница, потому с готовностью бросилась в авантюру, именуемую браком.
  Супружество юной студентки пединститута и рабочего металлургического завода кончилось столь же стремительно. Он закрутил роман с другой, а она, поплакав, гордо подала на развод, в глубине души считая себя не то Катериной из "Грозы" Островского, не то Анной Карениной, словом, персонажем трагическим, с надломленной судьбой и разочарованием в любимом. Годовалый Егор остался с матерью, общение с отцом, неожиданно сменившего спецовку на пиджак и галстук бизнесмена, ограничивалось алиментами. Вскоре отец женился на другой и переехал в Москву. Общения с бывшей женой не поддерживал, сына в гости пригласил лишь однажды и как-то неубедительно, с днем рождения не поздравил ни разу, даже открыточки не прислал, хотя там, в Москве, купался в роскоши...
  Егор отца не осуждал. Почему он должен был винить почти чужого человека за нежелание оставаться в семье? В глубине души он и сам прекрасно понимал, что жить с такой женщиной невозможно. Наверное, мать изменилась после развода, но почему-то Егору казалось, что брак родителей изначально был обречен. Мать всегда казалась Егору скучной, серой, навеки застрявшей в развоплотившемся совке. Рассказы о том, какой она была в молодые годы, казались Егору нереальными. Но сейчас, говоря о своем желании перебраться в Москву, Егор отчетливо понимал, почему фразы матери звучат так холодно и отчужденно.
  -Наверное, надо поставить отца в известность, - негромко произнесла она. -Все-таки родная кровь. Тебе будет трудно первое время...
  "Дрянной мальчишка, я заставлю тебя пожалеть. Ты бросаешь меня, как бросил твой папаша. Но ты никуда не денешься. Рано или поздно приползешь обратно, когда Москва перемелет тебя и выплюнет."
  Вот только Егор не был намерен возвращаться. Поэтому смело улыбнулся грузному мужчине, читавшему его резюме.
  
  С того момента, как Искандер дал объявление о приеме на работу штатного журналиста, прошло всего пара дней, а желающих набежало столько, что впору было открывать приложение. Скажем, "Желтуха-2"... Или - "Возвращение Желтухи". Звучит, конечно, дико, смахивая на фильм-катастрофу о воцарившейся на планете эпидемии. После нее все будут похожи на китайцев, щуриться, бить поклоны и таскать над головой разноцветные зонтики... Шут их знает, этих китайцев. Может быть, они и правда в давние времена перенесли экзотическое заболевание, выделившее нацию монголоидов на новый уровень.
  Соответствовать заявленным требованиям редакции "Желтухи" почему-то смогли немногие. Казалось бы, чего проще, пиши материалы о звездах эстрады, с удовольствием предоставляющих информационные поводы своими нелепыми выходками. Нет повода - придумай, спровоцируй. Разведи звезду на скандал, выстави в глупом свете, покажи, что артист по своей сути - продажная шлюха, готовая ради рекламы на все.
  Все пиар. Кроме некролога.
  Маститые журналисты в "Желтуху" не шли. Формат не тот, размаха нет, с заданием школьник справится, если сумеет пробраться мимо зазевавшихся секьюритти на светскую вечеринку. Умеешь складывать слова? Добро пожаловать! При условии, конечно, если ты эти слова взял не из воздуха, подкрепил фотографией знаменитости, где та зевает, упала рожей в салат, кутается в одеяло, застигнутая в постели другой звезды. И будет тебе почет, слава и скромный гонорар. Может быть, даже карьеру сделаешь, будешь вести собственную колонку. Но это вряд ли... Сперва докажи, что можешь работать.
  Отсеивать шелуху Искандер научился давно. Всем претендентам дал одно и то же задание. Сын известного актера Олега Михайлова - Ефрем - в очередной раз разводился. Делал это он с завидной регулярностью. В анамнезе числились не то пять, не то шесть жен. Последняя супруга уходила с громким скандалом. Ефрем напился в хлам, гонял супругу топором и даже бросил в нее не то чайник, не то пепельницу, тут свидетельские показания расходились. В итоге оба Михайловых оказались в больнице. Супруга - с гематомой, Ефрем - с "белочкой".
  После семейного скандала супруга появилась в суде с обширным фингалом, потребовала раздела имущества и охотно поведала журналистам о тяготах семейной жизни. Ефрем прессу не жаловал, с завидным постоянством спуская журналистов с лестницы, разбивал фотоаппараты, отнимал диктофоны. Развод он не комментировал, чем акул пера только раззадоривал, ведь, по мнению борзописцев, у Михайлова было что отсудить. Ефрем, несмотря на беспробудное пьянство, снимался везде, где только мог, не брезгуя даже эпизодами, а съемочный день маститого представителя династии Михайловых оценивался в десятки тысяч долларов. На это, по слухам, супруга и позарилась, когда выходила за Ефрема замуж.
  Суд был закрытым, поэтому выведать, удалось ли Ефрему отстоять свои права или же он откупился от супруги, не удавалось. Разведясь, экс-жена Михайлова исчезла из Москвы, а сам он интервью не давал категорически. Молчало и ближайшее окружение актера. После развода Михайлов традиционно запил, сделав паузу в напряженном съемочном графике, на тусовках не появлялся и даже кинофестиваль, куда слетелись сливки киношного общества, проигнорировал.
  Искандеру об этом было прекрасно известно. Поэтому он решительно отправлял на охоту за Михайловым претендентов на вакантное место. Судя по отсутствию звонков, Ефрем был недосягаем.
  Егор на редактора особого впечатления не произвел. Да, хорош собой, одет сдержанно и неброско, но в то же время с каким-то интеллигентным шиком: свежий цвет лица, чистые волосы и ногти, хищно сверкающие лаком туфли... Ни тебе дикой шевелюры, ни педерастической сережки в ухе, ни тату с хвостатыми драконами. Хоть сейчас бери и отправляй на телеканал "Культура" вещать о влиянии Шнитке на мозг молодого питекантропа. Разве такой сможет добыть скандальные подробности? Здесь нужна акула, пиранья, барракуда, а не тропическая птица киви, волосатое австралийское недоразумение, птица-фрукт, не способная летать и эволюционировать.
  Где, скажите на милость, редактору желтой газеты взять талантливого и хваткого, когда вокруг томные и нерешительные? Вот и этот... Явился аж из самого Новосибирска, едва только регистрацию получил, опыта нет, а туда же...
  -Значит так... Егор, - поморщившись, сказал Искандер, предварительно заглянув в резюме. -Мне рассиживаться некогда. Сейчас пойдешь в триста пятнадцатый кабинет, найдешь там Настю Цирулик, объяснишь, что пришел от главного и попросишь дать контакты Михайлова. Поедешь к нему, возьмешь интервью.
  -На конкретную тему? - уточнил Егор.
  -На конкретную. Как он чувствует себя после развода? Что отсудила жена? Как он дальше намерен жить? Фотоаппарат есть? Отлично... Сдать материал нужно послезавтра. Лично можешь не приходить, вот моя визитка, кинешь статью на электронный ящик. Если справишься, возьму в штат. Вопросы есть?
  Егор улыбнулся и отрицательно покачал головой.
  -Вот и отлично. Дуй к Настасье, она тебя научит уму-разуму.
  Егор поднялся. Искандер подумал: протянет ли руку для пожатия, но Егор лишь кивнул и пошел к дверям. Редактор фыркнул. Дилетант... Даже попытки не сделал установить личный контакт...
  
  Светский хроникер Анастасия Цирулик оказалась молодой пышногрудой девицей лет двадцати, в стильных квадратных очках, с сальными перегидрольными волосами, стянутыми в замысловатый узел. Одной рукой она удерживала телефонную трубку, во второй был огрызок груши. Настя жевала и одновременно чирикала по телефону, снисходительно объясняя невидимому собеседнику, как ему выгодно предоставить информацию именно ей.
  -Я понимаю, что у вас есть договоренность с "ТВ-лайном", но у него тираж на двадцать тысяч меньше. Подумайте, насколько будет выгоднее для Антуана дать эксклюзивное интервью нам... Нет... Нет... Ну, что вы, какие деньги, о чем вы говорите?... Что у вас? - спросила Настя быстрым шепотом обратившись к Егору.
  -Я от главного, - улыбнулся Егор, комично закатив глаза к потолку. -Мне нужна Анастасия. Это по поводу Михайлова.
  -Практикант? - презрительно осведомилась Настя и ткнула рукой с огрызком в сторону заваленного бумагами кресла. - Сядь пока, я сейчас закончу... Нет, нет, это я не вам... Послушайте, вы меня, конечно, простите, но ваш Антуан - еще пока никто, и в нашей власти вознести его, либо утопить. Вы хотите войны?
  Что сказал невидимый собеседник, Егор не услышал, однако щеки Насти мгновенно налились кровью, а глаза заметали молнии. Она сжала губы и, выслушав тираду с другой стороны линии, сладко промурлыкала:
  -Ну, дело ваше, уважаемый. Лично я со свой стороны могу гарантировать, что "Желтуха" никогда не возьмется за раскрутку вашей псевдозвезды. Успехов на музыкальном Олимпе!
  Настя швырнула трубку на стол и, облокотившись на столешницу, угрюмо уставилась вниз, запустив пальцы в волосы. Егор с интересом наблюдал за развитием событий, но после пары минут бессмысленного созерцания, решил напомнить о себе, тактично кашлянув. Настя подняла глаза на него.
  -Тебе чего?
  -Главный, - напомнил Егор. -Михайлов. Контакты.
  -А, понятно... Свежее мясо... Ладно...
  Настя потянулась к растрепанному ежедневнику и сосредоточенно зашуршала страницами.
  -Так, где у нас "К"?.. Кабанов, Казанцев, Колыванов... Лукьянов, Ларисочка...А, вот Михайлов. Записывай телефон.
  -А почему на "К"? -удивился Егор, достав мобильный.
  -Потому что я туда всех козлов записываю, а Михайлов - тот еще гоблин. Знаешь, сколько я с ним намучалась? Помню, поймала его в Юрмале, на презентации, затащила в укромный уголок, а он, козлиная морда, начал лапать. По сусалам ему дать, да интервью было нужно. Развела его, как лошару, правда пришлось переспать с ним, зато материал получился хай-класс...
  В голосе Насти почему то не было особого огорчения, скорее гордость и легкое презрение: не то к Михайлову, которого ей удалось развести, то ли к Егору, которому как пить дать не удастся этот финт.
  -Можешь отсюда позвонить, - милостиво разрешила Настя, подвинув трубку к Егору. Пока тот набирал номер, Цирулик сосредоточенно рассматривала парня в упор.
  Хорош. Что тут еще скажешь? Брюнетист, длинноног, ресницы - любая девчонка умрет от зависти, глаза чернющие, с бесенятами, играющими в чехарду. На свежевыбритых щеках синева, наверное бриться приходится дважды в день. Мачо, что тут еще скажешь? Прибрать бы такого к рукам, да вот беда, это будет его первое и последнее задание на должности репортера "Желтухи", потому что Настя как-то позабыла сказать, что Михайлову ни в коем случае нельзя звонить ни домой, ни на мобильный. Не любит он незнакомых голосов, неизвестных телефонов, а журналистов так просто ненавидит.
  -Ефрем Олегович? - осведомился дозвонившийся с третьей попытки Егор. - Доброе утро. Вас беспокоят из газеты "Желтуха". Не могли бы вы...
  Егор растерянно замолчал и несколько раз моргнул, как расстроенный ребенок. Настя с удовольствием наблюдала за ним.
  -Послал? - удовлетворенно спросила она. Скорее даже, констатировала.
  -Послал.
  -Далеко?
  -Да как тебе сказать... - Егор усмехнулся, но в глазах была обида и разочарование. - Маршрут нам давно известен. И что теперь? Где его искать?
  -Ну, попробуй в театре, там его проще поймать, - глубокомысленно посоветовала Настя, решив не предупреждать неоперившегося юнца, что в театр без предварительной договоренности с Михайловым его никто не пустит.
  -А где он играет? - спросил Егор. Настя немедленно вышла из себя.
  -Слушай, в конце концов, кто так работает? Я дала тебе контакты? Все, с меня взятки гладки. Поищи информацию в Интернете, газеты почитай. Что я тебе, справочное бюро? У меня своей работы хватает!..
  Словно в подтверждении ее слов телефонная трубка противно запиликала. Настя схватила ее и демонстративно развернулась вместе с крутящимся креслом спиной к Егору.
  -Да, Искандер Давидович... Нет... Нет, не звонила еще... Точнее, звонила, но у них никто не снимает трубку. Да, конечно... Продюсер Антуана обещал связаться со мной еще вчера....
  Егор тихо фыркнул. Настя высунула голову из-за спинки кресла и, сморщившись, помахала ладошкой в сторону двери, мол, выкатывайся. Егор шагнул за дверь и, притворяя ее, услышал.
  -Да, я все ему отдала... Нет, не думаю... Сама слышала, что Михайлов его послал. Вряд ли справится. По-моему, он безнадежен...
  Егор стиснул зубы. Безнадежен? Хорошенькое дело... Какая-то соплячка будет проводить анализ его работы, делать выводы и черкать резолюцию на личном деле.
  Безнадежен. Не может выполнить простейшие задания. Бездарность.
  Езжай-ка ты на родину, парень, к мамочке под крыло. Устроишься в местную газету с романтическим названием "Гудок", будешь писать вдохновенные репортажи о буднях железнодорожников и комбайнеров, ходить на открытие новых дворцов культуры и, если повезет, станешь собкором Новосибирского "Московского комсомольца". Масло масляное, конечно, почему "Комсомолец" новосибирский, если он московский?
  Или не станешь собкором. Пойдешь преподавать в вуз, обучать первокурсников основам журналистики, как все педагоги-неудачники, не проработавшие в профессии ни единого дня. Однажды ты проснешься на кафедре, в окружении курсовых и дипломных работ, осознав, что Пулитцеровскую премию тебе никогда не дадут, в пресс-службу губернатора не пристроят, вести "Новости" не доверят.
  Тоска...
  А все из-за чего? Из-за девицы с жирными волосами, которая написала в твоем резюме "Безнадежен"? Отсекающую характеристику, без права на маневр. Шаг вправо, шаг влево - попытка побега, прыжок - попытка улететь. Уезжай домой, продолжай кормить гнус своей кровушкой, парень. Столица не для тебя...
  Егор, проигнорировав лифт, вышел на лестничную клетку. Лучше всего думалось на ходу. Пара километров, и он уже будет в состоянии пережить провал со звонком и позорное уничижительное резюме, подслушанное как в дешевых мелодрамах, под дверью. Пролетом ниже стоял парень, курил и с кем-то разговаривал по мобильному с нарастающим напряжением.
  -Я для кого старался? - прошипел парень в трубку, искоса глянув на спускающегося Егора. - Через весь город перся, в очереди стоял... А ты теперь, видите ли, не можешь? Сегодня летний кубок, такие монстры КВН соберутся... Да! Да, перся! И в очереди стоял!
  Парень судорожно затянулся и, выдохнув дым, яростно затараторил в микрофон мобильного.
  -Дело твое. Можешь не ходить. Я твой билет загоню первому встречному, а сам пойду на игру, и буду веселиться. Пока. И не звони мне больше!
  Егор осторожно обошел парня, нервно выдыхавшего клубы сизого дыма. Парень отвернулся и уставился в пыльное стекло, засиженное мухами. Егор тоже глянул туда: ничего интересного, стеклопакет от пола до потолка, наверху змеилась трещина. Сквозь коричневую тонировку видна улица, несущийся поток машин, редкие островки деревьев, суетливые пешеходы. Парень вздохнул так, что Егору на мгновение стало его жалко. Какие все-таки бабы стервы, вроде той, что сидела в кабинете, трескала фрукт и тыкала ручкой в продавленное кресло...
  В голове Егора вдруг что-то тренькнуло. Он резко остановился на ступеньке, уже подняв ногу для очередного шага. Ну, конечно же! Развернувшись, он подошел к нервно оглянувшемуся парню.
  -Извини, братан, - доверительно сказал Егор, вложив в улыбку все обаяние. - Я слышал, у тебя есть лишний билет на сегодняшнюю игру?
  
  Решимость, бурлившая в крови, куда-то испарилась, едва только Егор оказался внутри Дворца молодежи. Предусмотрительно явившись на игру почти за час до начала, Егор долго и нудно доказывал, что он на работе, а потом, рассердившись, начал махать красными корочками с надписью "Пресса". То, что прекрасно работало в Новосибирске, для Москвы почему то не подходило. Возможно потому, что удостоверениями всех мастей торговали прямо в метро. Егор попробовал прорваться с боем. Однако, билетеры, поднаторевшие с безбилетниками и халявщиками, вытолкали его за двери.
  -Так у меня же билет есть, - возмутился Егор, помахав оным прямо перед носом бабуси, закаленной борьбой с массами.
  -Вот через полчаса и подходи, - не сдалась бабуля. -А пока - не положено. Хоть что мне покажи...
  -Чтоб тебя разорвало, - вполголоса пожелал Егор, зло сощурив глаза. - Чтоб тебя в лазарете лечили и бинта не хватило...
  -Поговори мне еще, - пролаяла бабулька из-за спасительной двери и, дабы не нарываться на грубость, проворно юркнула внутрь. Обернувшись на голос, Егор сделал шаг назад и наступил в лужу. Что за день такой?..
  Получив от парня на лестнице билет за смешную сумму (похоже, спаситель решил отомстить своей спутнице, продав билет за бесценок), Егор торопливо поблагодарил и сбежал с лестницы вниз: вдруг передумает? Времени было еще полным-полно. Поэтому в ближайшем Интернет-кафе он проштудировал биографию Михайлова и даже сделал неудачную попытку прорваться в театр. Дальше билетной кассы пройти не удалось. Но это почти не расстроило его. Шанс добраться до актера был очень хорошим. Главное - поймать его там. Москва, почти чужая, стылая и неприветливая, вдруг приоткрыла дверь: всего лишь на миллиметр, но этого уже было достаточно для того, чтобы не желать возвращаться обратно. В конце концов, все не так уж плохо. Не каждому приезжему так везет.
  Мать все-таки позвонила отцу, холодным и неприветливым тоном сообщив, что "ребенок едет в Москву". Егор стоял под душем, поэтому расслышал лишь финальный аккорд монолога в телефонную трубку. И, хотя мать не подавала виду, она явно была в ярости.
  -Мне это совсем не нравится, - с деланным безразличием произнесла она после короткой паузы. -Не то, чтобы я была против вашей встречи, но вся эта идея с переездом мне не нравится.
  Егор замер, прислушиваясь. Тема отца в семье всегда была табу. Мать старалась игнорировать вопросы любопытного сына, пока тот рос, а позже Егор сам научился обходить скользкую тему.
  -Саша, я не хочу обсуждать эту тему, - продолжила мать с плохо сдерживаемым раздражением. - Давай не будем ворошить прошлое. Я надеюсь, что Гоша быстро перебесится и вернется домой. А ты, как отец, должен внушить ему эту мысль.
  Мать ненадолго замолчала, а когда заговорила, в голосе звенела сталь.
  -Да, не хочу. Это мой сын, а не твой, понял? Я его растила, воспитывала, я ночами не спала, когда он болел. И я не хочу, чтобы он оставался в доме с твоей проституткой! Представляю, чему она его научит...
  Мать снова замолчала. Из динамика несся приглушенный рык. Выждав несколько минут, она припечатала.
  -Саша. Ты. Сделаешь. Как. Я. Сказала. Мальчик приедет в Москву, встретишь его, он погостит три дня, а потом уедет обратно. И не вздумай играть со мной.
  Трубку мать с такой силой опустила на рычаг, что телефон жалобно пискнул. Очевидно, это был последний выброса адреналина, поскольку мать, мгновенно посерев, безвольно сползла на пуфик и всхлипнула. Егор, наблюдавший за ней в щелочку, сделал шаг назад, преувеличенно громко зашелестел пластиковой шторкой и зашлепал влажными босыми ногами по мокрому кафелю. Мать метнулась на кухню, где столь же демонстративно загремела кастрюлями. Вечер прошел в напряженном молчании, а засыпая, Егор услышал, как она плачет в своей комнате.
  Провожая сына в далекую Москву, мать не нашла в себе силы даже улыбнуться на прощание. Егор собирался в гробовой тишине, метался по квартире в поисках носков, белья, запасных джинсов и куртки. Мать в поисках не участвовала, хотя куда лучше сына знала, где что лежит. Она стояла в дверном проеме, облокотившись на косяк таким образом, что мечущемуся Егору то и дело приходилось натыкаться на нее.
  -Думаю, не стоит брать с собой так много вещей, - негромко посоветовала она, увидев как сын, охнув, приподнял объемную сумку. -Ты же ненадолго...
  Последняя фраза прозвучала скорее, констатацией факта, а не вопросом. "Ты все равно вернешься домой, ко мне, а я буду ждать и, конечно же, приму заблудшую овечку в стадо, предварительно наказав..."
  До столицы Егор добирался в буржуйском комфорте. Не было билетов ни в купейный, ни в плацкартный вагон. Мать не преминула заметить, что он чересчур торопится, и ехать в СВ - непозволительная роскошь, но Егор не стал слушать. В попутчицах оказалась немолодая тетка с легкомысленными кудряшками и пышной грудью. На вторые сутки Егор от скуки рассказал ей о поездке, странном нежелании матери отпускать его в Москву и реакции на разговор с бывшим мужем.
  -Ну, а ты чего хотел? - глубокомысленно отозвалась попутчица с прозаическим именем Татьяна. - Они сколько в разводе? Лет двадцать? Ну, вот... Она разочаровалась в мужиках, замуж больше не вышла, посвятила себя сыну, а тут он, как предатель родины, сбегает к тому, кто обидел ее много лет назад.
  -Так я же не к нему еду, а в Москву, - вяло возразил Егор, обмахиваясь сложенной газетой. В вагоне было душно, окна не открывались, а кондиционер отсутствовал как таковой.
  -Ну, это ты сейчас так говоришь. Отец, каким бы он ни был, тебя встретит, хоть на пару дней, да приютит, а там еще неизвестно, может, и насовсем оставит. А мама твоя привыкла, что ты всегда дома, всегда рядом, под контролем и каблуком. Строгая она у тебя?
  Егор пожал плечами.
  -Строгая?.. Не знаю даже как сказать... Она, по-моему, на весь мир озлобленная. Зациклена на правильности. Так правильно жить, так не правильно. Есть мораль, есть аморальность. И жить надо как завещал дедушка Ленин - учиться, учиться и учиться...
  -Откуда тебе знать дедушку Ленина? - рассмеялась Татьяна. -Вы уже, слава богу, миновали период, когда его личность была культовой.
  -Читал много.
  -Вон оно что... Скажи, а с отцом твоим она вообще не общалась?
  -Никогда. Во всяком случае, при мне.
  Татьяна бросила оценивающий взгляд на Егора и сощурилась.
  -Ты одет хорошо, маму твою на вокзале видела. Тоже, вроде, не в лохмотьях. Твоя курточка приличных денег стоит, я такую своему оболтусу покупала. Это все на учительскую зарплату?
  -Отец алименты присылает. Да и я работаю уже второй год в газете, правда, пока на гонорарной основе.
  -Отец алименты присылает до сих пор? - удивилась Татьяна. Егор нахмурился. Странно, но эта мысль не приходила ему в голову. Деньги от родителя регулярно капали на счет, несмотря на то, что сын давно был совершеннолетним, так что папочка вполне мог умыть руки. А он продолжал платить. И, судя по тому, как жила семья, отец платил неплохо.
  -Я не знаю, - нехотя признался Егор. - Но, как мне кажется, это не просто так. Не от благородства. И отцовские чувства им вряд ли движут. Мне не понравилось, как она разговаривала в последний раз по телефону. Тон был такой... Властный, жесткий. Как будто она могла ему приказывать. А потом рыдала.
  Татьяна ненадолго задумалась.
  -Ну, тут много чего может быть, вплоть до давно похороненной измены. Возможно, твой папенька до сих пор чувствует себя виноватым, что ушел, бросив вас на произвол судьбы.
  -А она в нем это чувство взращивает, - поддакнул Егор. -Она это умеет. Вроде бы голоса не повысит, и слова все правильные, обтекаемые, как на партсобрании, а жить после выволочки не хочется. Она всю жизнь на меня давила: не бегай, не играй, не водись с плохими, читай умные книги, мультфильмы - это зло, они не развивают... Черт побери, да я до четвертого класса проходил в панамке, потому что бейсболка - это зло, а солнце печет голову.
  -Как же ты с этим боролся? - сочувственно спросила Татьяна.
  Егор помолчал, уставившись в окно, за которым мелькали столбы и деревья.
  -Я научился не слышать. Игнорировать. Запираться. Вроде бы нет ярого протеста, бунта - а итог один. Не слышу, значит, не сделаю. Не хочу носить панамку - не буду. Хочу смотреть мультики - не услышу приказ переключить канал. Хочу пойти купаться, не услышу запрета.
  -Неужели она тебя не наказывала?
  -Пыталась, но бить ребенка, который не проказничает явно - не педагогично, а устроить словесную выволочку... С определенного момента это стало бессмысленным, я же их не слушал. По-моему, больше всего в теперешней истории маме не нравится даже не то, что я уезжаю к отцу, а то, что уезжаю из дома без ее согласия. Это поступок, который она не сможет в дальнейшем контролировать.
  -Думаю, ты прав. Видишь ли, она зациклилась на тебе, сделал смыслом своей жизни, ведь, если я правильно поняла, мужчины в ее жизни нет?
  Егор отрицательно помотал головой
  -Ну, вот видишь. Она родила ребенка для себя, понимаешь? Для себя. Воспитала его с учетом своих взглядов, а он возьми, и подними бунт, да еще из гнезда выпорхнул. Да еще и полетел к тому, кого она, мягко говоря, недолюбливает. Так что я могу ее понять, сама дважды мама.
  Егор улегся на полку и уставился в потолок. Поезд мягко потряхивало, колеса отбивали привычный ритм. Татьяна, видя, что попутчик перестал поддерживать разговор, устроилась на матрасе поудобнее, накрыла ноги простыней и взяла кроссворд.
  -Думаю, вы правы, - негромко сказал Егор через пару минут. - Я тут подумал и понял: она отца не просто недолюбливает, а ненавидит. Я ведь не рассчитывал на его помощь. И для меня на данном этапе это грозит определенными сложностями.
  -Почему? - удивилась Татьяна. -Встретитесь, поговорите... Может, ты напрасно сейчас паникуешь?
  -В этом как раз все дело. Я даже не знаю, как он выглядит. У нас нет ни одной его фотографии.
  
  Вопреки ожиданиям, встреча прошла на уровне. Может быть, даже на высшем. Попрощавшись с попутчицей, Егор опустил тяжелую сумку на перрон и вздохнул. Ну, здравствуй, Москва Златоглавая...
  Татьяну встречал муж и сын-оболтус, точно в такой же куртке, как у Егора. Чмокнув оболтуса в щеку, Татьяна немедленно нагрузила мужа чемоданами, сунула сыну сумку, бросила Егору: "Пока!" и покатилась колобком в подземный переход. Площадь трех вокзалов была грязной, смрадной. Воздух пах нагретыми рельсами, мазутом и еще чем-то кислым, не поддающимся идентификации. Суетливый людской муравейник нескончаемым потоком шнырял вокруг, обтекая одинокую фигурку парня, с гигантской сумкой у ног. Пассажиры, слепо повинуясь металлическим голосам из динамиков, шагали к поездам, выискивая свои вагоны. Вот по перрону проследовал целый цыганский табор, галдящий, громогласный, цепляющийся жадными взглядами за пассажиров. Завидев Егора, от пестроцветной толпы отделился мальчишка лет двенадцати: тощий, нескладный, с давно нестриженными вихрами и, негромко бормоча, протянул к парню немытую ладошку. Лицо, с тщательно усвоенным выражением мольбы, не мешало бы вымыть. Егор отвернулся, и тогда мальчишка подергал его за рукав.
  -Кыш! - рявкнул Егор. Мальчишка отпрянул вспугнутым воробьем на безопасное расстояние, откуда, смерив парня злобным взглядом, пробормотал что-то обидное. Цыганки, наблюдавшие за этой сценой, о чем-то шушукались, а потом одновременно засмеялись, отчего моментально стало обидно. Вот, приедешь в Москву, стоишь на вокзале, как идиот, и тебя еще на смех поднимут... Скоро милиция подойдет и потребует паспорт... Нет, надо ехать в гостиницу или поискать квартиру на пару дней...
  -Егор?
  Отец стоял позади, нерешительно улыбаясь. Егор мгновенно оглядел его с головы до ног. Да, это он, без всякого сомнения, хотя прежде видеть папашу не приходилось...
  У отца были такие же черные глаза, черные волосы потускнели от седины, щеки синели от свежего бритья. А еще у него был смешной толстый нос, совсем как у собаки, и он забавно сморщился, когда Александр улыбнулся, совершенно не представляя, как себя вести.
  Сын оказался слишком взрослым. В последний раз Александр видел его издали, заехав попрощаться перед отъездом. Экс-супруга не впустила его даже на порог, прошипев что-то жестокое, но Егор, только учившийся ходить, на мгновение показался в дверях, держась за косяк, а потом шлепнулся на попку и захныкал, засунув в рот кулачок. Теперь перед Александром стоял молодой мужчина, пожалуй, красивый, тонкий, как профессиональный танцор, с дерзким лазерным взглядом, надменный и испуганный, хоть и старавшийся не подавать виду.
  Их похожесть, все-таки, не была столь явной, как хотелось бы Александру. Причудливая цепочка генов смешалась в замысловатом коктейле, подарив Егору смешанный образ, словно слепленный из стереокартинок. Смотришь на первый взгляд - и перед тобой нагромождение одинаковых пятнышек, и только потом, встав под определенным углом, замечаешь внутри хаоса нечто иное. От отца парню достался набросок, от матери - глубина. Черты лица яркого, коренастого Александра были грубоваты. Экс-супруга на его фоне казалась слишком бесцветной, тусклой и лишенной жизни, однако в ее тонком профиле, посадке головы и глубине синих глаз виделась порода. Егор унаследовал лучшие данные своих родителей, впитав их в себя.
  -Наверное, отец должен обнять найденного сына? - шутливо спросил Александр. Голос предательски сорвался.
  Черт побери! Ему вовсе не хотелось этой сентиментальности, присущей вшивой интеллигенции. Ему сорок пять, за плечами два неудачных брака, в том числе и с женщиной, которая много лет назад совершила нечто ужасное... Однако увидеть улучшенную копию себя в двадцать лет - это перебор.
  -Да ладно, - деланно рассмеялся Егор. - Не парься. Я тоже чувствую себя глупо.
  Они все-таки обнялись, скомкано, как бы второпях, словно опасаясь быть уличенными в неуместной теплоте. Однако Егору неожиданно показалось, что здесь, на грязном, заплеванном перроне ему рады куда больше, чем в холодной атмосфере собственного дома.
  Оставленный Новосибирск вдруг показался каким-то тусклым, лишенным прелести, несмотря на все обаяние, чистый воздух, заполненный запахом сосен. Громогласная Москва поглотила его в один момент. Однако, на новоприбывших город смотрел холодно, с пустым блеском в глянцевых стеклах многоэтажек, безразлично, иногда оценивающе, как таможенник в аэропорту, присматривающийся к пассажиру, излишне нервничающему перед металлоискателем. Новосибирск был иным: более дружелюбным, живым и мнимо-приветливым. Однако, поднимая с асфальта тяжелую сумку, Егор почувствовал, как за спиной словно закрылись двери, отсекая прошлую жизнь.
  "Все будет хорошо", - подумал он.
  -Ты, наверное, голодный? - спросил отец, игнорируя фальшиво-услужливых носильщиков, бросившихся наперерез дабы захватить груз. - Можно заехать в ресторан.
  -В восемь утра? И потом, я после трех суток в поезде грязный, как свинья.
  -Да, это я как-то не подумал... Тогда Макдональдс? Кстати, почему ты на самолете не полетел? - озабоченно спросил отец.
  -Банально не было билетов. А оставаться дома не хотелось, - ответил Егор.
  -Понимаю, - хмуро сказал внезапно помрачневший Александр, вскинув руку с брелком сигнализации. Роскошный лоснящийся зверь с инфернальным именем "Майбах" хрюкнул и приветственно мигнул фарами. Александр даже покосился на сына: оценит или нет? Оценил.
  -Красота, - одобрительно фыркнул Егор и ласково погладил дверцу кончиками пальцев. - Куплено на нетрудовые доходы?
  -А то, - гордо надул щеки Александр. - Я же такой: владелец заводов, газет, пароходов... Мистер Твистер, миллионэ-эр. Знаешь такой стишок?
  -Не-а.
  -Ну, да, где тебе... Ты слишком молод для Маршака. Что у вас сейчас в моде? Гарри Поттер?
  -"Сумерки", - криво усмехнулся Егор. - Девочки предпочитают мертвечину. Она любит его, он любит ее, а в перерывах оба пьют чужую кровь. Романтика...
  -Ужас, - с притворным сочувствием сказал Александр. - А моя дочка прется от Шрэка.
  -У тебя дочь есть еще?
  -Есть. Твоя сестра. Ей восемь.
  -Как зовут?
  -Алиса. Мать тебе не говорила? - небрежно осведомился Александр, выруливая со стоянки. Позади недовольно загудела грязная "Калина", но отец и ухом не повел.
  -Мать вообще мало разговаривала на твою тему, - равнодушно ответил Егор. - У меня сложилось впечатление, что эта тема ей неприятна.
  Отец ничего не сказал, а Егор на ответе и не настаивал, уставившись в окно. В Москве он не был никогда. Предпринятые попытки посетить столицу матерью воспринимались в штыки, и всегда заканчивались неудачей. Пару раз на поездку почему-то не нашлось денег, однажды мать внезапно заболела и даже легла на обследование в больницу, а Егор, оставшись за хозяина, таскал в палату скверно сваренный бульон и фрукты. В последний раз на голову свалился внезапно затеянный ремонт.
  Жизнь в столице Егору пришлась по душе. Ему понравилась семья отца: третья жена Инна, высокая, красивая блондинка лет тридцати, очаровательная Алиса, которая сразу же признала в Егоре своего человека. Однако, несмотря на радушие большого отцовского дома, Егору было немного не по себе. Поэтому, прожив в семье три дня, как-то за ужином он намекнул о том, что желает жить отдельно.
  -Гош, неужели тебе у нас плохо? - недоуменно спросила Инна.
  -Нет, все прекрасно, но я все-таки взрослый уже, - просто ответил Егор. - Жить по распорядку мне и дома надоело. Выйду на работу, друзья появятся, девушки. Не сюда же их водить, верно?
  -Куда же ты пойдешь? - всполошилась Инна. -Саш, ты слышишь?
  -Слышу, - ответил отец, не отрываясь от газеты. -Он взрослый человек. Снимем ему квартиру, пусть живет, работает. Кстати, завтра может быть, поедешь со мной в контору? Присмотришься, освоишься...
  -Пап, я не бизнесмен, - отмахнулся Егор. -Не тому учился. Вы не парьтесь, я работу сам найду. И квартиру тоже.
  -Что за ерунда? - возмутилась Инна. - Что у тебя за работа будет? Сколько ты будешь получать в газете? Нет, это совершенно невозможно...
  -Инна, пусть делает, что хочет, - сурово прервал отец. -Кстати, вопрос с квартирой мы решим просто. У меня есть однушка в центре, в новом доме, мне ее за долги отдали. По-моему, она даже частично меблирована.
  -Но там же дом еще толком не заселен, - возмутилась Инна. - И подъезд ужасный, все в рытвинах и ухабах.
  -Зато метро рядом, - невозмутимо ответил Александр. -Район хороший. Пусть там живет. Я ежедневно на работу мимо езжу. Ты не считаешь зазорным пожить в квартире своего папаши?
  Егор так не считал. По сути, он был даже рад, что проблема с квартирой так быстро разрешилась. На самом деле еще одной причиной нежелания жить вместе с отцом было чрезмерное внимание со стороны папеньки и мачехи. Не для того он вырвался из одних силков, чтобы попасть в другие... Инна, конечно, была замечательной, да и отец принял кровиночку как подобает, но Егору все же казалось, что здесь ему не слишком рады. Возможно, он ошибался, но изводить себя мыслями не хотелось. И потому он с радостью съехал на новую квартиру в дом, который еще действительно не был даже достроен. В самом последнем подъезде еще продолжались работы, окна были забрызганы известкой, а во дворе суетились плохо говорящие на русском гастрабайтеры. Но квартира оказалась чудесной, светлой и просторной. Из окон открывалась великолепная панорама, в кранах текла вода, в комнате остался довольно новый диван, на кухне - столик и четыре табурета. Отец за короткий день организовал кое-какие покупки, включая новый телевизор, а Инна, то ли от полноты чувств, то ли от желания избавиться от старой колымаги, отдала Егору "Фольксваген", на котором ездила пару лет и по недоразумению еще не продала. Дело оставалось за малым - найти работу, но здесь Егор упорно полагался на себя.
  Поздно вечером, когда Егор съехал, в доме Александра Боталова зазвонил телефон. Инна сняла трубку и, недовольно поморщившись, протянула ее мужу.
  -Твоя бывшая, - буркнула она, удалившись в ванную. Александр скривился, точно жена протянула ему дохлую крысу, вздохнул, и прижал трубку к уху.
  -Слушаю, Виктория...
  -Егор уехал? - вместо приветствия осведомилась бывшая жена.
  -Егор решил остаться в Москве, - холодно ответил Александр. - Сейчас я продиктую тебе его телефон. Он живет...
  -Слушай, ты, - прошипела Виктория. - Думаешь, сможешь играть со мной в свои игры? Если ты немедленно не отправишь его обратно, я все... все расскажу! Он узнает, что ты сделал!
  -Расскажи, - прервал Александр. В его голосе звенела тихая, убийственная ярость. -Расскажи, и ты очень пожалеешь. Потому что я расскажу, что сделала ты...
  
  После контакта с лужей кроссовки промокли напрочь. Оставляя мокрые следы, Егор поплелся прочь от входа. Неподалеку толклась группа молодежи, которых тоже завернули бдительные билетеры. Молодежь это обстоятельство отнюдь не расстроило. Оккупировав ближайшие скамейки, они со звонкими щелчками раскупорили пивные банки и, повизгивая от восторга, начали взахлеб обсуждать что-то интересное. До Егора долетали лишь отдельные слова и хохот.
  Как же это хорошо: вот так сесть на скамейку, потрепаться о чем-то бессмысленном и выпить, ничуть не беспокоясь о каком то Михайлове, его личной жизни? Егор вздохнул с легкой завистью. Им-то хорошо... Попьют пивасика, посмотрят игру, погалдят на трибунах, помашут флажками и плакатами, а ты тут сидишь, как дурак, глядя на запертые двери главного входа и еще на что-то надеешься...
  На запертые двери....
  ...главного входа...
  Егор подскочил, как ужаленный. Да, билетеры берегут центральные двери, но ведь есть еще и боковые калитки? Игроки уже наверняка внутри, некоторые опаздывают, выходят покурить, встретить реквизит. До игры еще уйма времени, но, возможно, сейчас идет последний прогон, проверяется оборудование, выставляется свет, микрофоны... Обслуживающий персонал расставляет на столиках жюри минеральную воду, спонсоры ревностно следят, чтобы их баннеры были видны отовсюду. Словом, за кулисами царит хаос. И в такой ситуации проскочить под шумок - плевое дело. Главное - не засыпаться на какой-нибудь ерунде. Чувствуя себя не то Джеймсом Бондом, не то Штирлицем, Егор отправился на поиски служебного входа.
  Дверь он обнаружил быстро, вот только охранял ее какой то мосластый цербер с хмурым взглядом. Как такому поручили оберегать покой храма юмора - непонятно. Пройти мимо него просто так было невозможно. Скрываясь за криво выстриженными кустами, Егор приуныл. Похоже, блестящий план провалился.
  Цербер, уныло обозрев окрестности, вошел внутрь, заперев за собой дверь. Егор подошел ближе и безнадежно ее подергал. Ну да, закрыто, а чего ты хотел? Вышколенного дворецкого с канделябром, ковровой дорожки, усыпанной лепестками роз? Восторженных фанатов с плакатами и паззлами... Собери Егора Черского в полный рост, и будет тебе счастье... А растроганный твоим визитом Ефрем Михайлов лично падет ниц к твоим ногам и будет целовать мозолистые пятки...
  Как же, жди... Ничего не будет. Задание провалено. Максимум, ты сейчас пойдешь на игру, получишь удовольствие, а завтра доложишь несостоявшемуся начальнику, что провалил задание, на радость патлатой грымзе с сальной головой. Впрочем, можно не докладывать. Ты просто не придешь, скрывшись с горизонта раз и навсегда. В характеристику красным маркером впишут обидное: "Безнадежен", папочка пристроит тебя в собственную компанию на более или менее бессмысленную должность, и ты, ощущая лопатками недобрые взгляды торжественно перейдешь в категорию офисного планктона. Утром - парковка на личном "Фольксвагене", кофе из мудреного аппарата в кабинете, два часа пасьянса "Паук" или нового ужаса всех офисов - каменной лягушки, плюющейся разноцветными шариками, потом обед в Макдональдсе или любом другом заведении быстрого питания... Гамбургер на обед, чикен-бургер на полдник, крылышки в кляре, молочный коктейль и ведерка колы - и вот ты уже толще на десять кило, тяжело вздыхаешь, завязывая шнурки и с трудом поднимаешься по лестнице. На работе тебя терпят лишь потому, что твоя папочка - Сам, втайне ненавидят и завидуют. Однажды на твоем авто нацарапают гвоздем неприличное слово из трех, пяти, семи и более букв и с восторгом будут повизгивать у окошек, глядя, как ты, в бешенстве, шлепаешь по лужам, матерно призывая громы и молнии на голову обидчика. Но хохот прекратится, когда ты, мстительно ухмыляясь, занимаешь новую должность и оставляешь всех работников делать бессмысленную работу в новогодний вечер.
  Ужас.
  Егор тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли. И к чему нюни распустил? В конце концов, Михайлов еще никуда не делся, и даже если устроиться в "Желтуху" не удастся, это тоже не катастрофа. В конце концов, желтый листок - не предел мечтаний. Есть более серьезные места, где можно освещать реальные события и проблемы, а не алкогольные перипетии актерских династий.
  По дорожке, пыхтя, как паровоз, шел молодой, худющий парень, темноглазый и темноволосый, с слегка ассиметричным лицом, с трудом волоча на себе гигантские сумки. Лямка одной оборвалась. Сумка шлепнулась на асфальт, из ее разверзшегося нутра полезли какие то блестящие тряпки. Парень выругался, бросил на землю вторую сумку и начал запихивать тряпье внутрь. Егор, равнодушно взиравший на это из своего укрытия, неожиданно сообразил: парень идет к служебному входу.
  -Давай помогу, - сказал Егор, споро подскочив к парню. Тот дернулся от неожиданности, а потом, с сомнением посмотрев на Егора, облегченно вздохнул.
  -Спасибо. У нас машина сломалась, пришлось на метро переть все это барахло... Игра еще не началась?
  -Вроде нет, - сказал Егор и, охнув, взвалил на себя сумку. -А что тут?
  -Ай, ерунда всякая, - отмахнулся парень и с трудом поднял баул. -Костюмы и кое-какой реквизит.
  -Ты за какую команду играешь?
  -За Москву. Только я не играю, - заявил парень и постучал в запертую дверь. -Я пою.
  Гамадрил в форме охранника высунул физиономию в щель, а потом неохотно пропустил Егора и его нового знакомого внутрь.
  -В смысле, поешь? - не понял Егор. -Куда это волочь?
  -Вон туда, за сцену... Третья дверь. Что ты спросил?
  -Что значит - поешь? Ты артист?
  За дверью Егора встретил многоголосый хор. В воздухе витал запах пота и алкоголя. На старом, облезлом столе красовались недоглоданные бутерброды, полупустая бутылка коньяка и лохматые дольки лимона, который не то рубили тупым ножом, не то уже погрызли, отбивая вкус спиртного. Рослый парень в синем свитере воздел руки вверх, увидев ввалившихся в комнату.
  -Димом, блин, ну где тебя черти носят? Давай сюда это барахло. Чего мобильник выключил?
  -Батарейка села, - кряхтя, ответил спутник Егора и сбросил сумку на пол. - Мне, наверное, надо микрофоны опробовать?
  -Дима, расслабься, ты не в опере, - снисходительно сказал мордастый парень с бородкой, прихлебывая из кружки не то сдобренный коньяком чай, не то разбавленный чаем коньяк. -Как споешь, так и споешь, тебя один хрен никто не увидит. Если что - позор достанется нам.
  -Как и слава, - фыркнул Дима. -Пойду я покурю.
  -Далеко только не уходи, до начала полчаса, скоро народ будут запускать, - предупредил парень в синем свитере.
  Дима не ответил и вышел за дверь. Егор последовал за ним. Бдительно высматривая пожарника, Дима закурил, прицельно стряхивая пепел в кадку с искусственной пальмой.
  -Ты тоже играешь? - спросил он Егора.
  -Нет, я репортер. Кстати, ты не знаешь, где тут ответственный за связь с прессой? Я неаакредитован.
  -Ну, наверное, надо к редакторам подойти, я, честно сказать, не знаю. Ты об игре будешь писать?
  Егор отрицательно помотал головой.
  -Нет, мне бы с Михайловым поговорить. Как думаешь, это реально?
  Дима пожал плечами и снова огляделся по сторонам. Пожарник нещадно гонял всех курильщиков за кулисами, правда его все равно не слушали и курили.
  -Фиг его знает. Вообще попробовать можно. Но это на банкете после игры. Михайлов сегодня точно в жюри, у нашей команды шутка есть про него. А на банкет он всегда приходит и напивается в зюзю. Вот тогда и бери его тепленьким. Если хочешь, я тебя на банкет проведу. Там вечно ошивается кто попало.
  -Спасибо, - потеплевшим голосом сказал Егор. - А то меня под это интервью на работу берут.
  -Да нет проблем, - отмахнулся Дима. - Ты тут потолчешься или как?
  -В зал пойду, у меня есть билет.
  -Ну, бывай тогда. После игры подойди к сцене, я тебя проведу.
  Два часа пролетели на одном дыхании. Недавний благодетель Егора, продавший билет, явился за пару минут до начала, насупленный и злой, но уже через четверть часа выл от хохота, шлепая себя ладонями по коленям. Егор же, с интересом следя за происходящим на сцене, высматривал нового знакомого. Однако Дима так и не показался, хотя членов его команды Егор узнал сразу. И только команда исполняла финальную песню, Егор догадался посмотреть на людей, скромно стоящих в уголке за стойками микрофонов. Дима старательно подвывал игрокам, и, судя по его сосредоточенному лицу, старался изо всех сил.
  После игры Егор занял выжидательную позицию рядом со сценой, терпеливо пережидая, пока редкие оставшиеся зрители фотографировались на память с любимыми кавээнщиками. Дима запаздывал. И только когда Егор уже потерял терпение, он высунулся из-за кулис.
  -Блин, прости, я забыл, - торопливо сказал он, отмахнувшись от охранника. - Это наш, наш... Пошли, там уже дым коромыслом.
  -Михайлов там?
  -Куда ж он денется? - фыркнул Дима. -Сидит, разглагольствует о том, что КВН нынче совсем не то, что раньше.
  -Пьяный? - спросил внезапно развеселившийся Егор.
  -Ну, уже на бровях. Так что поторопись, пока он еще на ногах стоит...
  В большой комнате, не то бывшей гримерке, не то кладовой, заставленной отслужившими свое декорациями, действительно яблоку негде было упасть. Игроки и немногие члены жюри шумно выпивали, закусывали и галдели, обсуждая игру, вспоминая понравившиеся шутки. Дима в этом людском водовороте мгновенно потерялся. Егору сунули пластиковый стаканчик с водкой, которую он машинально выпил. Гадкое теплое спиртное мгновенно обожгло горло. Егор закашлялся. Кто-то сердобольный сунул ему яблоко. Стаканчик снова оказался полным, когда это произошло, Егор не заметил, но снова выпил. После третьей порции, ощутив приятный шум в голове, он вышел в коридор, страстно желая найти туалет.
  Спасительный клозет оказался за узкой обшарпанной дверью. Внутри, сидя на подоконнике, курил Михайлов. На вошедшего Егора он покосился затуманенным взором. Егор застыл на пороге.
  -Заходи, - махнул рукой с зажатой сигаретой Ефрем. - Это общий сортир, не мой личный.
  -Спасибо, - нерешительно буркнул Егор и скользнул в единственную кабинку. Мочиться на глазах у звезды казалось как-то неприлично. Михайлов отрешенно смотрел в стену, выпуская клубы дыма. Егор вышел из кабинки и направился к раковине.
  -Бабы - зло, - выпалил вдруг Ефрем.
  -Что? - не понял Егор.
  -Ты женат?
  -Пока нет.
  -Во-от! - протянул Михайлов со своей знаменитой интонацией и ткнул пальцем вверх. - И не женись никогда. Все беды от бабья.
  -Правда?
  -Правда. Вот, к примеру, моя последняя - сука та еще...
  Не веря неслыханной удаче, Егор сунул руку в карман, вытягивая диктофон. Пластиковая сигарка выскользнула из пальцев и предательски ухнула вниз, стукнувшись о кафель. В пьяных глазах Ефрема появился нехороший блеск.
  -Ты журналист что ли? - грозно спросил он. У Егора засосало под ложечкой. Он поднял диктофон и отрешенно кивнул.
  -Вы уж меня простите, просто мне очень нужно интервью с вами. И как раз на тему какие бабы - стервы.
  Михайлов смотрел в глаза Егора тяжелым, каменным взглядом. Зажатая в руке сигарета медленно тлела.
  -А, пиши, - вдруг махнул он рукой. - Я все скажу, чего мне скрывать?
  -А фото можно сделать? - расхрабрился Егор.
  -Фото? Можно. Но не здесь же. Пойдем в зал, я сяду в кресло, там и снимешь.
  Разговаривать с Ефремом оказалось не так уж и сложно, даже без предварительной подготовки. Актер сам выложил кучу животрепещущих подробностей, пустил слезу, наигранно пожалел о распавшемся браке, эффектно позировал при фотографировании и в итоге, совершенно счастливый, отправился за кулисы.
  -Знаешь, почему я тебе все сказал? - вдруг спросил Михайлов, уцепившись за массивную статую чудо-птицы, символа игры. -Ты - хороший парень, умеешь слушать. Только не пиши там, что я алкаш и дурак, хорошо? Красиво напишешь, обращайся без проблем. Всегда рад буду поговорить.
  Егор кивнул, украдкой проверил качество записи на диктофоне, просмотрел сделанные снимки, будучи совершенно счастлив. Хорошо, что сегодня он не на машине приехал. Выпитая водка бурлила в голове. Московские дороги его еще пугали, водил он неважно. Так что верный автомобильчик остался во дворе. Спотыкаясь о разложенные за кулисами мотки проводов, Егор неуверенно тыкался во все двери. И где тут, простите, выход?
  Светлая дверь мелькнула впереди. У выхода маячил охранник, посмотревший на Егора с презрением. Гордо вскинув голову, тот прошел мимо, споткнулся о порог и выпал наружу. Охранник мерзко загоготал вдогонку. Егор с достоинством поднялся и отряхнул брюки. Да, свалился, и что? Зато интервью с Ефремом Михайловым у него в кармане, и, в перспективе, рабочее место тоже.
  Дима сидел на скамейке у выхода и курил. На Егора он посмотрел вполне дружелюбно.
  -Получилось?
  -Ага. Спасибо. А ты чего сидишь тут. А не отмечаешь вместе со всеми?
  Дима скривился.
  -Мне на работу завтра. Так что пить не могу.
  -Чего ж домой не едешь? - спросил Егор и уселся рядом.
  -Некуда. С квартиры турнули. Искать надо новую. Жду вот, пока они напьются, может, удастся к кому напроситься на ночлег.
  -Так поехали ко мне, - предложил Егор. - Ты мне помог, я вроде как должен остался. Переночуешь, а там, глядишь, и хата найдется.
  -Ты серьезно? - оживился Дима.
  -Серьезно.
  -Класс! А пожрать у тебя ничего нет?
  -Найдем, - усмехнулся Егор. -Поехали, пока метро не закрыли.
  
  Главный редактор прихлебывал остывший кофе и читал интервью. Егор с мнимым равнодушием рассматривал собственные ногти, словно капризная примадонна. В кои то веки решился добраться на работу за рулем собственного авто, и тут на тебе, такая пакость, колесо проткнул... Запаска была, и даже заменить дырявую шину удалось в рекордные сроки. Хорошо еще, что это случилось на тихой улочке, а не оживленной автостраде. Вот только вывозился, как свинья. Руки пришлось мыть в тутошнем туалете, где мыло, очевидно, было неслыханной роскошью. Под кривовато обстриженными ногтями нахально выпирала траурная лента.
  Ну и пусть... Не хватало еще из-за ногтей переживать. Егор чуть слышно вздохнул и потупил взор.
  Блин, и штанина грязная! Стыд и срам! Позорище! Пришел наниматься в приличное место, а сам как бомжара. Что люди подумают? Егор смутился и перевел взгляд на руки редактора. Волосатые ручонки Искандера Давидовича блистали перстнями и свежим маникюром. Смотри и восхищайся, босота, вот так надо выглядеть... Егор вторично вздохнул.
  Со вчерашним помощником никаких проблем не было. Дотащившись с Димкой до квартиры, оба дожрали остатки яичницы с колбасой и рухнули на диван валетом. Дима сразу же уснул, свернувшись калачиком, а Егор еще долго ворочался с боку на бок, стараясь не задевать соседа, потом, не выдержав, встал и уселся за ноутбук. Через три часа статья была написана.
  Утром Димка соскочил ни свет, ни заря, даже кофе не выпил и, расшаркавшись в дверях за предоставленное гостеприимство, сбежал. Егор же, отчаянно зевая, распечатал статью, нашел в ней кучу нелепостей, появившихся явно под влиянием позднего времени суток и двух кружек кофе и уселся за правку. Происходящее так захватило его, что он едва не опоздал к потенциальному работодателю. Выскочив из дома в страшной спешке, Егор немедленно влез обеими ногами в лужу, ну, а потом еще и колесо проколол по пути. Сидя на жестком стульчике, он подумал, что день так скверно начавшийся должен и продолжиться соответственно. Статью редактор немедленно выбросит в окно, а самого писаку назовет бездарностью, попавшим на журфак исключительно благодаря выдающимся внешним данным. Стульчик впивался в ягодицы железными болтами, которые (Егор мстительно покосился на редактора) были ввинчены специально для причинения наибольшего ущерба всем графоманам.
  -Ну, что я могу сказать, - сказал редактор. -Недурственно, недурственно... Только вот этот абзац надо выкинуть, заголовок поменять, он канцелярщиной отдает. Вы, Игорь...
  -Егор.
  -А, да, Егор... Вы, Егор, мастер больших объемов. Это хорошо, но только с одной стороны. У меня тут в штате полно дурочек и дурачков, за которыми переписывать приходится кучу информаций в два абзаца. Они вот так, - редактор помахал в воздухе листочками, - не напишут. У вас хороший стиль, четко расставлены акценты. Михайлов предстает тут не просто тупым алкоголиком, каким является на самом деле, а жертвой обстоятельств. Но! У вас, Егор, нет опыта, в отличии от зубастых и бездарных коллег, которые привыкли писать информации по две-две с половиной тысяч знаков, со скверными фото звезды на унитазе. А народу в нашем издании нужно именно это. Сможете ли вы заниматься подобными вещами?
  -А нужно? - осторожно спросил Егор.
  -Нужно, дорогой, нужно. Вы слишком... как бы правильно выразиться, литературны для "Желтухи". А если завтра я отправлю вас взять интервью у Алины Пырковой, порнозвезды, прославившейся на реалити-шоу? Тоже будете о душе размышять? О судьбинушке, толкнувшей ее на скользкую дорожку?
  -Почему бы и нет? - возразил Егор. - Пыркова - такой же человек, как и все. И душа у нее имеется.
  -Да кому нужна ее душа, - отмахнулся Искандер. - Народу сиськи подавай. Рассказы, как и кто ее имел, и в каких позах. Вот с такими заданиями вам придется столкнуться. Потянете?
  -Потяну.
  -Ну, что ж, попробуем. Во всяком случае, вы единственный, кому удалось справится с заданием. Больше никто не приходил. Михайлов - жесткий человек. Значит так, Егор, посадим тебя пока с Анастасией в кабинет. Пойдешь к нашему сисадмину Славику, он компьютер установит. Насте я скажу, чтобы она тебя слегка поднатаскала. В общем, ты у нас на испытательном сроке. Принесешь в кадры трудовую, паспорт и диплом. Ну, и чего там еще скажут. С завтрашнего дня выходи на работу. Статью твою я в номер поставлю. Электронную версию принес? Отлично!
  Егор протянул редактору флэшку. Неужели свершилось? Чудо чудное, диво дивное, первый же выстрел - и попадание в десятку! Интервью взяли, поставят в номер, и, наверное, даже денег дадут.
  Анастасия новому соседу не порадовалась. Вот уже несколько месяцев она занимала кабинет одна. И дело было отнюдь не в ее блистательных репортерских данных. Непотопляемость в "Желтухе" ей обеспечивали несколько иные качества и обязанности, с которыми она отлично справлялась в апартаментах Искандера Давидовича. Через койку редактора прошли многие молоденькие стажерки, но лишь Настя царила там вечно, терпя сальные ручонки и грубые шалости пятидесятилетнего ловеласа. Конкурентки были глупы, это Анастасия с превосходством констатировала после очередного увольнения. Хотели слишком многого, требовали все и сразу: амбициозные - пост редактора отдела, иногородние - прописку в столице, алчные - квартиру, машину и много-много денег. Настя Цирулик в открытую не требовала ничего. Слишком зыбким ей самой казалось положение дел в газете. Искандер в койке требовал многого, демонстрируя неукротимый восточный темперамент. Иной раз от его штучек хотелось не просто плакать, а выть, зализывая синяки и ссадины и больше никогда (Ты слышишь, сволочь? Ни-ког-да!) не приходить к нему. Настя даже радовалась, когда утешать стареющую плоть вызывалась другая гетера, пухлогубая, длинноногая, с амбициями и желаниями. Но вскоре она сбегала, наплевав на работу и льстивые обещания шефа. Впрочем, Искандер никогда не держал слова.
  В периоды увлечения Искандера другими, Настя тоже пускалась во все тяжкие. Москва давила на нее своим авторитетом, призывая к действиям, стабилизации собственного положения. Однако время шло. Звездные личности, с которыми приходилось общаться по работе, на незвездную Настю смотрели с плохо скрываемым презрением, игнорируя ее попытки перейти из категории "акул пера" в спутницы жизни. Да и что там были за мужики? Гламурненькие, в блестящих нарядах, с куда большей охотой заглядывающихся на мужские торсы.
  В новом сотруднике редакции было нечто притягательное. Не отдавая себе отчет, Настя вдруг ощутила странные, двойственные чувства. С одной стороны, Егор вызывал вполне женский инстинкт: холеный, лоснящийся, благополучный... вон, машинка стоит под окном. Не "Хаммер", конечно, но ведь и не "Ока", а Настя все на метро, да на маршрутках...
  С другой стороны, парень раздражал. Даже тем, что смог то, чего не удалось ей. А ведь после одной ночи с Михайловым тот был просто обязан отнестись к ней куда более благосклонно. Недаром она орала, как резанная, лежа под ним в имитации бурной страсти. Но спустя всего месяц Ефрем ее даже не вспомнил. А этот... Настя презрительно посмотрела на Егора, который расчищал рабочий стол. Ну, ничего, еще посмотрим, что там из тебя выйдет... Скорее всего, дольше полугода удержаться на работе у него не получится. И дело даже не в старании или умении взять интервью. Будь ты хоть семи пядей во лбу, Искандер тебя выгонит по весьма тривиальной причине.
  Ведь Искандер, как истинный султан не любил конкуренции в гареме.
  
  Распихав по шкафам залежалые бумаги, Егор удовлетворенно оглядел расчищенное рабочее место. Еще бы пыль вытереть. Но, наверное, этим уборщица должна заниматься. Настя, делавшая вид, что пишет статью, косилась на него с неудовольствием. Бурная деятельность в ее апартаментах вызывала как минимум аллергию от взметнувшейся к небесам пыли, заплясавшей в ярких солнечных лучах, заливавших кабинет. Бурный восторг Егора и подавно вызывал непонимание. Неужели этот сопляк думает, что в рай попал?
  -Настя, а где мне сисадмина найти? - бодро осведомился сопляк.
  -По коридору, последняя дверь направо, - неприязненно ответила Настя. -Если он не сидит в своей норе, значит пошел жрать в кафе напротив. Он у нас такой. Живет как крыса: жрет и гадит.
  -Гадит?
  -Гадит. Обращаться к нему приходится, будто он господь-бог. Если "винда" не дай бог полетит или червя схватишь, Славочка приходит с такой рожей, словно ты его лично наградила триппером. В конце концов, это его работа, следить за состоянием рабочих компьютеров. Когда ему кто-то не нравится, он на твои просьбы вообще не реагирует, приходится шефу жаловаться.
  Егор задумчиво почесал подбородок. Вытащив из сумки банку кофе и шоколадку, он демонстративно положил их на видное место.
  -Чего ж он такой... нелюдимый?
  Настя маневр оценила и повеселела. А этот новенький с понятиями. Кофе и шоколадка, конечно, не коньяк, но лиха беда начала. И ведь не в стол спрятал, а в шкафчик поставил. Не знает, бедняга, что как только закроется дверь, от его гостинца ничего не останется. Журналисты - народ вечно голодный и страдающий тотальной амнезией, когда дело касается закупа чая, кофе и плюшек. А уж если волею судьбы кто и принесет снедь, то старается спрятать ее подальше от глаз коллег. Ничего, поработает пару недель, поймет, что жратву надо беречь. Настя включила чайник и, отломив от шоколадки добрую треть, с удовольствием продолжила сплетничать.
  -Славка вообще у нас такой... жизнью обиженный. Увидишь - поймешь. На весь мир озлобился, затравили пацана с детства. Оно, конечно, понятно, только если ты сам как крысеныш злобный, никто тебя любить не будет, будь ты даже Ди Каприо. Впрочем, чего я говорю, сам поймешь. Ты тут не рассиживайся. Работы еще валом. Иди, бухнись в ножки, глядишь, он тебе из своей норы чего и натаскает.
  Настя захихикала. Егор поднялся с места и вышел за дверь, с размаху влетев во что-то странное. Странное сдавлено чертыхнулось и развалилось на сегменты, с грохотом посыпавшие6ся на пол.
  -Смотри куда прешь, - сказал странный голос снизу. Егор прищурился. После ослепительного кабинета Насти Цирулик разглядеть что-то в полутемном коридоре было тяжело.
  Непонятной субстанцией, в кою Егор врезался, оказался молодой парень с примечательной внешностью, и куча картонных коробок, сложенных до столкновения в небольшую башню. Очевидно, парень куда-то их перетаскивал.
  Сидевший на полу напомнил Егору героя старой сказки, которую в детстве он очень любил. Там, на неведомых дорожках околачивалось Одноглазое Лихо, костлявое, несуразное, с буйной шапкой курчавых рыжих волос. Лихо делало путникам пакости, вскидывая хорошо растянутые балетные ноги, сбивало всадников с лошадей, валило витязей и разгоняло войска. Нечто подобное сидело на грязном полу, тощее, нескладное, поблескивая из под шапки волос а-ля ранний Джексон настороженным взглядом. Разница была разве что только в цвете волос. Это Лихо было брюнетистым.
  -Простите, пожалуйста, - ответил вежливый Егор, - я вас не заметил. Давайте помогу.
  Лихо поднялось с пола. При ближайшем рассмотрении оно оказалось все-таки мужского пола, облаченного в черную толстовку с каким-то гоблинами, и широченные, эффектно разодранные джинсы. Сквозь дырки были видны тощие коленки. Широкий, негритянский нос украшал пирсинг в виде двух колечек с обеих сторон. Бровь тоже была проколота, в ней торчало что-то вроде гвоздика или шипа. Под густыми бровями блестели черные глаза-бусинки.
  -Аккуратнее надо, - ответило Лихо и принялось собирать коробки в кучу. Голос был странный: ломающийся, срывающийся с баса на тенор. К тому же Лихо плохо выговаривало слова, безбожно проглатывая и гласные и согласные. Егор начал укладывать коробки в пирамиду на руки парню, но сложил их как-то неровно. Пирамида угрожающе накренилась. Егор испуганно схватил пару коробок с самого верха.
  -Куда их? - спросил он. Лихо дернуло подбородком в мрачный зев плохо освещенного коридора.
  -Вон туда. А ты не из редакционных?
  -Почему ты так решил? - осведомился Егор, стихийно переходя на ты. Лихо попыталось пожать плечами, но поскольку пирамида затряслась, предвкушая падение, попытка выразить эмоции провалилась.
  -У нас тут звезды одни. Лишний раз задницу себе не подотрут. Не по чину. Не здороваются, не прощаются, Цедят сквозь зубы.
  -Наверное, я тоже научусь, - усмехнулся Егор. - Я только что сюда поступил. Будем знакомы, Егор.
  -Слава. Очень приятно, вот только руки пожать не могу, - ворчливо пробубнило Лихо. - Будет хоть с кем покурить, тут одни бабы. "Сла-авик, да-ай сига-аретку, а то я сва-а-аи дома-а-а забыла-а-а-". А дом у нее в Урюпинске. Я и говорю - вали на историческую родину, пусть там тебе сигареты дают.
  Слава издал какой-то странный, захлебывающийся звук, что Егор не сразу понял - это визгливое истерическое бульканье - смех. Слава прислонил пирамиду к стене и, нашарив в кармане безразмерных штанов ключ, отпер дверь, украшенную табличкой с какими-то непонятными иероглифами, и вполне узнаваемой картинкой в виде черепа и двух скрещенных костей.
  -Кстати, об Урюпинске, - вспомнил Егор. - Я. собственно, к тебе и шел. Мне компьютер надо.
  -Всем компьютер надо, - глубокомысленно ответил Слава, внося коробки внутрь. Башня накренилась и все-таки развалилась. Егор аккуратно поставил свои коробки на стол и терпеливо ждал, пока спутник соберет свой балласт, время от времени разражаясь визгливыми проклятиями.
  -Мне сейчас надо.
  -Всем сейчас надо. Рожу я тебе его что ли? Сейчас посмотрю по углам, может, чего и соберу. Где тебя посадили?
  -У Насти в кабинете.
  Слава присвистнул.
  -Ба, как это тебе так подфартило? Или ты ее тоже чпокаешь? Нет? Странно. Ее тут все чпокают время от времени... Ладно, будет тебе комп, Интернет и телефон. У Насти, насколько я помню, всего один выход... Но это только к завтрашнему дню.
  -А сегодня никак?
  -Никак, - капризным тоном ответил Слава. -Я вам не Карлсон, везде залететь не успеваю. Там у верстальщиков винт сгорел и сетка полетела, мне сейчас все восстанавливать придется. Завтра будет. К обеду. Наверное.
  -Спасибо вам, добрый человек, - сокрушенно вздохнул Егор и шаркнул ножкой. - Век не забуду вашу доброту.
  -Иди, иди, не отсвечивай, - чуть более дружелюбным голосом сказал Слава. -Ладно, к утру будет компьютер. Только учти сразу, чтобы никаких игрушек, никакой порнухи, а то накачаете мне вирусней...
  Егор кивнул и пошел обратно. Настя сидела на телефоне, сосредоточенно хмуря лоб. Шоколадка почти исчезла, на развернутой упаковке лежало две несчастных, криво отломленных дольки.
  -...Ленка, слушай, мне на этого козла Антуана нужен какой-нибудь убойный компромат, - бубнила Настя. -Нет. Нет. Не дает, сука, хоть тресни. Я тут соловьем пела, полосу обещала, а они какую-то пургу мне задвинули об эксклюзиве... Да щас! Бабок они хотят!
  Настя ненадолго замолчала и косо посмотрела на Егора, который рылся в шкафчике в поисках чистой чашки.
  -Лен, точно ничего не знаешь? А у кого можно спросить? Нет, я его не знаю... Блин, я шефу уже пообещала, не знаю, что делать... Ну, выкручусь, как всегда, придумаю что-нибудь... Ага, ага... из источников близких к достоверным... Да знаю я про этот прием, только кто меня туда пустит? Ладно, прорвемся...
  Кружки стояли грязные, с мерзким коричневым налетом вековой давности. В уголке загнивали зеленая корочка хлеба, огрызок яблока, в маленькой стеклянной баночке тухло что-то непонятное: то ли мясной гуляш, то ли какой-то джем. Настя бросила трубку и устало потерла виски.
  -Блин, вот засада-то... Что же делать? Ты Славу нашел?
  -Угу, - буркнул Егор. Похоже, придется наводить тут порядок лично и все самостоятельно мыть. Кофе на сегодня отменяется, а кружку он себе купит новую, и будет убирать в стол. Похоже, общинное ведение хозяйства в этом почтенном заведении приводит к всеобщему загниванию. Не случилось коммунизма на отдельно взятых участках, а так бы хотелось...
  -И что тебе он сказал? - полюбопытствовала Настя.
  -Сказал: и кроватей не дам, и умывальников. Тише едешь, дальше будешь. Полыхаев.
  -Какой Полыхаев? - не поняла Настя. - Какие умывальники?
  -Проехали, Насть. До завтрашнего дня не будет у меня тут ни компьютера, ни телефона.
  -Ну, так и иди домой, - отмахнулась Настя. - Ты ведь сдал материал? Сдал. А информации в номер сегодня вряд ли нароешь. В понедельник звезды релаксируют после вчерашнего. Шеф уже отвалил куда-то, так что мы сегодня дописываем то, что нарыли за воскресенье и субботу. Запарка начнется в среду, когда номер сдавать будем... Эх, как бы мне еще этого урода Антуана выловить...
  
  Инна позвонила ближе к обеду, огорошив неожиданным предложением.
  -Ты чем сегодня занят? - без всякого перехода, спросила она, едва поздоровавшись.
  -Ничем, - удивился Егор. - А что?
  Голос в трубке стал невероятно сладким.
  -Егор, пойдем сегодня со мной на тусовку, - попросила мачеха. - Саша отказался, говорит, устал, как собака, а я уже два дня дома сижу, сил нет. Одну меня дорогой супруг не отпустит, а вот с кровиночкой - запросто. Давай сходим, Егор, а?
  -А куда?
  -Сегодня прием у Рахимова. Знаешь Рахимова?
  -Откуда?
  -А, ну да, действительно... В общем, Рахимов это нефть, газ и кажется еще золото. Не важно, короче говоря. На сегодня снят "Сноб", потом будет катание на теплоходе по Москва-реке, в общем, веселье до утра. Поедешь?
  -Я не знаю, Инн, неудобно как-то, меня же никто не приглашал, да и одеть нечего. Не в джинсах же туда идти.
  -Глупости, - отмела мачеха слабые возражения. - Приглашение на двоих Боталовых, какая разница, кто придет, Сашка или ты.
  -Я Черский, а не Боталов.
  -Не принципиально. Я за тобой заеду через пару часов, пойдем по магазинам, приодену тебя в шелка и жемчуга. И не возражай! Ты идешь на светский раут, значит должен выглядеть соответственно. Все, я пойду собираться, а ты сиди дома и никуда не уходи!
  Егор положил трубку. Интересно, как себя чувствовала Золушка на самом деле, когда впервые ехала на бал? Неужели ей было так же хреново? Бедная сиротка ехала на мероприятие соблюдая присущий местной аристократии дресс-код. Шикарное платье, хрустальные туфельки, карета из тыквы. Сказка, оборвавшаяся в полночь. Принц нашел туфельку, повелся на мишуру и бижутерию, нашел красавицу-замарашку и жили они долго и счастливо. И умерли в один день. Наверное.
  Ехать с Инной не хотелось, хоть плачь. Егор даже пожалел, что не придумал какую-нибудь отговорку. Даже о том, что устроился на работу, сказать не успел, вот досада...
  Дверной звонок истерически затрещал. Егор подпрыгнул. Инна не могла так быстро доехать, если не звонила непосредственно из подъезда. А судя по отголоскам (на заднем плане визжала Алиса), звонила она из дома. Кого это принесло?
  За дверью стоял Димка в компании с какой-то пухлощекой, большеглазой девицей с заметным шрамом на виске. Егор быстро обшарил девицу взглядом. Так себе, третий сорт. В голубеньких глазках ни капли интеллекта, на брюшке бублики сала, ноги могли быть подлиннее, волосы погуще, шейка поизящнее. Не Венера Милосская, и даже не голливудская дива с диковинным именем Пенелопа Крус. Девица улыбалась застенчиво, Димка заискивающе.
  -Привет, - сказал он.
  -Привет, - удивился Егор. - Ты тут какими судьбами? Забыл чего?
  Димка скорбно вздохнул.
  -С квартиры погнали. Вещи на лестницу повыкидывали. В общем, теперь голодаем и скитаемся. Бомжуем, так сказать.
  -Хреново, - вздохнул Егор. - Заходите. Чаем напою. К сожалению, больше ничего не могу предложить - холодильник пустой. Даму представишь?
  -Ой, - сконфузился Димка. - Это Марина. Знакомьтесь.
  -Очень приятно, - сказала она и, улыбнувшись, протянула руку. Улыбка была приятной, как будто на какой то миг ее невыразительную мордашку осветило солнце. Егор улыбнулся в ответ, ответил на рукопожатие. Гости разулись, затолкав грязную обувь под вешалку, и с одинаково голодными лицами потянули носами в сторону кухни.
  -У меня есть к чаю печенье, - утешительно сказал Егор. - Вот только времени мало. Пойдемте скорее, мне через час-полтора уезжать.
  -Надолго? - скорбно спросил Дима, жадно оглядывая кухню. Печеньки в вазочке, в холодильнике, откуда радушный хозяин вытащил початую пачку масла, действительно было пусто и холодно, как в склепе.
  -Возможно, до утра, - с холодной вежливостью проинформировал Егор. Сейчас наверняка последует просьба пустить переночевать. А утром он, вернувшись со светского раута, не досчитается ноутбука, денег и фамильного серебра...
  -Егор, - кашлянув, начала Марина. - Ты случайно не...
  -Кстати, - с фальшивым энтузиазмом перебил Егор. - Прямо подо мной пустует квартира. Правда, там нет отделки и мебели, но зато есть свет, газ и вода. Унитаз тоже стоит. И я знаю телефон хозяина. Хотите, позвоню?
  Дима и Марина переглянулись. Предложение было не тем, на которое рассчитывали, но нищие ведь не выбирают? Квартиру действительно нужно искать, а тут вариант, и не самый плохой... Марина приняла чашку, отхлебнула горьковатый чай и улыбнулась. Хорош. Холен. Уверен в себе.
  По сравнению с Егором, тощий Димка с его костлявыми плечами, перебитым в детстве носом, худенькими ручонками-веточками и выпирающими коленками, хозяин квартиры смотрелся куда привлекательнее. Марина вздохнула.
  Для нее Москва до сих пор показывала хищный, надменный оскал аристократки, отказывающей от дома приблудным юродивым. Ни регистрации, ни постоянной работы, ни - как показали последние события - жилья. Снять квартиру в клоповнике, мечтая утром первой оказаться в ванной, не видя и не слыша гадкой ругани соседей. В комнате с прекрасным видом на стену соседней новостройки спит Димка, не то друг, не то любовник, жалкий, как бездомная собачонка, всегда голодный, в майках, купленных в секонд-хэнде мелким оптом, потому что даже на товары с рынка нет денег.
  Не любовник. Не друг. Не враг. Никто. Деньги в общей баночке, еда в общем шкафчике, общая постель, дружеский секс по пьянке... Ах, постель еще не повод для знакомства... Можно, я останусь у тебя, потому что некуда пойти? И вот ты остаешься с ним, с пьяным дядей Васей за картонной стеночкой, тараканами на кухне в твоей банке с вареньем, дверью из фанеры, которая легко открывается пилкой для ногтей. Утром, уходя в институт, боишься, что дядя Вася вломится в твою комнату и, стащив гитару - единственно ценную вещь, пропьет ее у ближайшего ларька. Димка по ночам подрабатывает сторожем, и наверняка дрыхнет в магазине на сдвинутых стульях всю ночь, но все равно не высыпается. Оба хотят петь, но наивысшее достижение - подпевка в КВН или выступления в кабаках, под свист и улюлюканье пьяного быдла, требующих "Владимирский централ", "Мурку" и "Миллион алых роз". Димку однажды избили после такого вот концерта пьяные посетители, когда он отказался раздеваться на сцене. Шрам на виске Марины от брошенной бутылки, после того как она запела свою песню. Из ресторана выгоняют с позором, посетителей успокаивают и дарят клубнику в ананасах, сливки в шампанском и прочую мишуру, потому что один - сын министра МВД, другой - нефтяной магнат, а ты - быдло из рабочего поселка, улепетываешь в обнимку с гитарой, надеясь, что расправы не последует.
  ...Помнишь Ирку из "Астории"? Ну, ту, что пела под Тину Тернер? Говорят, она отказалась переспать с Мамедом Уноняном. Кто такой Мамед? Владелец сети ночных клубов. Теперь Ирка торгует собой в привокзальном борделе. А как еще ей отрабатывать долг? Какой долг? А кто его знает...
  ...Помнишь Серегу? Того, молчаливого виртуоза-гитариста? Он уехал на родину со сломанными руками. Какая-то темная история с обслуживанием банкета холдинга "Сибирь Алмаз"...
  Помнишь их? А этих? Людей с унылой приставкой "почти"? Приехавших в акулу-Москву, почти пробившихся, почти реализовавших свои таланты, надкусивших славу, как шоколадку. Сколько из них вовремя вырывали свой кус из жадной зубастой пасти, оказавшись в нужное место, в нужное время, в нужной постели? Сколько из них столица-акула перекусила пополам, не сломав зубы о позвоночник?
  Марина вцепилась в чашку и сделала глоток. Зубы предательски звякнули о фарфор. Вот ведь оно, счастьице, сидит напротив, скалится в дежурной улыбке, зубы сушит... Все хорошо, дом, работа, и, по словам Димки, богатенький папик. Родился в норковой пеленке, упакован, разудал... А у тебя в анамнезе родители медики, из категории низшего обслуживающего персонала, таким в больнице взяток не дают - максимум - коробка конфет или бутылка дешевого псевдо-коньяка. У Димки родители и того проще, и тоже никаких шансов на успех.
  Завалиться бы в постель к такому вот... Или к его папеньке. Только у отца в женах наверняка какая-то перегидрольная выдра, бывшая мисс "Кривой Рог", залетевшая прямо на подиуме и благополучно оставившая сомнительную карьеру модели. А у этого, в матовых черных глазах лишь раз промелькнула тень извечного мужского интереса. Быстрый шарящий взгляд по фигуре - и пустота.
  Бесперспективняк. Хорошее, богатое слово. Мечта логопеда.
  -Ну, все, я договорился, - заявил Егор. -Ключи сейчас принесут, хозяин тут же живет, на четвертом этаже. Вы сможете сразу заплатить?
  -Наверное, - осторожно сказал Димка и цапнул с вазочки последнее печенье. - Если это не очень дорого. Там однокомнатная?
  -Да, такая же, как моя. О, звонок!
  Хозяин квартиры оказался нудным, лысым мужичком средних лет. Квартира действительно была без отделки, с голым бетонным полом, нуждающихся в финишной покраске стенах. На потолке, в патроне не было лампочки. Правда, унитаз был новым, девственно чистым. Показав апартаменты, хозяин равнодушно потребовал залог за три месяца. Марина и Димка приуныли. Даже общего капитала, собранного по карманам, не хватило бы на всю сумму. Глядя на их вытянувшиеся лица, Егор вздохнул и полез в карман за кошельком.
  -Егор, спасибо, - радостно улыбнулся Димка. - Ты не сомневайся, мы отдадим. У меня зарплата скоро...
  -Да ладно, - отмахнулся Егор. - Я благодаря тебе на работу устроился. Так что теперь мы квиты.
  -Только как мы тут будем спать? - уныло протянула Марина, вертя в руках брелок с ключами? - Ни мебели, ни посуды...
  -У меня есть надувной матрац, - ответил Егор. - Две табуретки тоже могу одолжить, и кое-какую посуду.
  -Я чайник принесу с работы, - оживился Дима, не обращая внимания на надувшуюся Марину, так и не оставившую мысль о ночевке в теплой постельке Егора. -Устроимся, как-нибудь.
  В кармане Егора завибрировал сотовый.
  -Ну, ты где? - раздражено заверещал голос Инны из динамика. - Сказала же, чтобы дома сидел.
  -Да тут я, этажом ниже, сейчас поднимусь, - ответил Егор. -Ладно, мальчики-девочки, мне пора. Айда скарб забирать, а то мне некогда.
  -Егор, я тебе буду всегда-всегда благодарен, - сказал Дима.
  -Да ладно, - усмехнулся тот в ответ.
  
  В "Снобе" Егор чувствовал себя неуютно. Инна сразу погрузилась в привычную атмосферу, раскланиваясь направо и налево с многочисленными знакомыми, представляя им пасынка с неуместным энтузиазмом.
  Поведение Инны показалось странным. Во время шопинга, она, безжалостно гоняя продавцов-консультантов, вела себя чрезмерно оживленно, точно это не Егор, а она сама собиралась на первый в жизни светский раут. Напяливая на себя очередную рубашку, примеряя новые брюки и втискивая ступни в туфли, Егор ловил себя на странном ощущении некоей фальшивости происходящего. Выйдя из кабинки для переодевания, он увидел, как Инна в спешке прекращает разговор по сотовому и торопливо прячет его в сумочку.
  Глаза у нее были совершенно счастливыми и светились, как звезды.
  В машине энтузиазм мачехи стихийно пошел на убыль. Егор дважды попытался заговорить с ней, расспросить о месте, куда они едут, о том, кто будет на тусовке, но Инна отвечала до странности тусклым голосом, думая о чем-то постороннем.
  В "Снобе" Инну встретили с восторгом, Егора - с невежливым любопытством. Девицы полезли с объятиями, мужчины с рукопожатиями. Крашеная блондинка Аксинья Гайчук, уже несколько лет назад провозгласившая себя светской львицей, немедленно подсела к Егору поближе. Инна же, обменявшись быстрыми взглядами с фигуристом Евгением Романенко, устроилась рядом с ним.
  Вечер обещал быть приятным. Аксинья, чьи достоинства ограничивались появлением в семье известного политика, сыпала пошлыми анекдотами. К счастью, громкая музыка почти заглушала ее слова. Романенко рассеяно улыбался и под столом сжимал руку Инны. Выпивка лилась рекой. Официанты носились челноками, с маниакальным упорством обслуживая капризных гостей. Сообразив, что ее все равно не слушают, Аксинья обиделась и утащила Егора танцевать.
  Публика билась в истеричной агонии клубной музыки. Посмотреть на все со стороны - и ритуальные танцы людоедского племени Мумба-Юмба покажутся балетом "Жизель". Лазерные лучи били вверх, вниз, расширялись и сужались. Тяжелый дым стелился по полу, тяжелый химический воздух бил в ноздри. Люди, вздымая руки вверх, прыгали на одном месте, втаптывая в кровь энергетики и припасенное экстази. Некоторым уже не хватало сил, и они бессильно отползали к уютным диванчикам, прихлебывая шампанское и бэйлис. Другие продолжали прыгать, и в ядовито-зеленом свете прожекторов их лица казались гротескными масками распоясавшихся демонов.
  Неистовство и вакханалия... И потом жажда, неукротимая, неутолимая, заставляющая поглощать растворенный в баночках с газировкой кофеин. Кровь бурлит и толкается в сердце. Танцуй, не останавливайся! Музыка зовет...
  Спустя два часа развлечения, Егору захотелось домой. Новые туфли жали, к тому же во время плясок Аксинья отдавила ему пальцы. Слегка прихрамывая, Егор отошел к стойке и, заказав махито, уставился в зал.
  "Сноб" лишь внешне казался райским местом. Однако под верхней пенкой взбитых сливок кипели иные страсти. Лоск и гламур с посетителей слетал после двух крепких коктейлей. Светские львицы в сверкающих платьях беззастенчиво ковыряли в носу, размазывали остатки макияжа пальцами. Роскошные локоны сникали от пота, превращаясь в паклю и вермишель. Важные, лоснящиеся мужчинки средних лет, выкушав по бутылке водки, вспоминали свое пролетарское прошлое, проходившее в райкоме, звали официанта "Человек!" и щелкали пальцами, не видя на лицах холуев ненависти, скрытой за тщательно усвоенной вежливой улыбкой. Это тут хозяева жизни с пафосом рассказывали об успешном бизнесе, помалкивая, что уже три месяца не платят своим сотрудникам зарплату, не бог весть какие деньги... Но если сгрести их в общую кучку, можно купить новой девочке кругленькую машинку красного цвета, шиншилловое манто и, если она будет себя хорошо вести, свозить в Ниццу. Она так хотела попробовать настоящую итальянскую кухню... Крутые бизнесмены, швыряя на чай официанту минимальную зарплату среднестатистического россиянина, помалкивали о накатывающей волнами паранойе, когда все вокруг казались предателями и шпионами. И тогда в отдельно взятом королевстве начиналась война. Любовники, уличенные в адюльтере, мнимом или реальном, вылетали из насиженного гнездышка, как жены индийского раджи лишь в том, что было на них одето. Заместители с позором изгонялись с работы, заподозренные в финансовых махинациях. С треском выгоняли простых сотрудников, выслушав очередного доносчика. Но все это было там, за занавесом блестящей ткани.
  Не лучше выглядело и новое поколение, пропитанное кокаином, силиконом и пороком. Они приезжали в "Сноб" уже подогретыми торопливым сексом, снимая его камерами мобильных, они пили коктейли с абсентом, думая, что делают это шикарно и, несмотря на установленные в туалетах специальные лампы, затрудняющие инъекции, умудрялись колоться. После их визитов на раковинах оставались следы спешно втянутого в ноздрю кокаина. В узких коридорчиках, ведущих в вип-комнаты, слышались визг, хохот и стоны, страстные или страшные. Слева покрикивала от не испытываемого наслаждения грудастая Барби, которую пялил молодой кавказец, одетый лишь в загар и дорогие часы. Справа постанывал брошенный псевдо-друзьями мальчик с белокурыми прядями, умирая от передоза. Через час Барби уедет с новым другом в его квартиру на Воробьевых горах и проживет с ним целых две недели, после чего ее место займет другая. Через час двое крепких мужчин вынесут труп юноши по узкой лестнице и, затолкав его в багажник машины, увезут в неизвестном направлении. Сколько их, красивых, легкомысленных, как мотыльки, пропало в черных ямах ночных заведений столицы?
  Самым любопытным было то, что далеко не все молодые люди имели право находиться тут. Они прибывали в компании "золотой молодежи", виснув на сынках и дочках олигархов, попивая дармовую выпивку и униженно терпя оскорбления. Они, взъерошенные, как мокрые воробьи, были заметны с первого взгляда: по растерянным взглядам, нервным движениям и какой-то незримой угодливости, не присущей детям богачей.
  Какая-то девица, хлопая наращенными ресницами, подсела на свободный стульчик у стойки и умильно поглядела на Егора. Грохочущая клубная музыка делала разговор невозможным. Поэтому Егор даже не сделал попытки расслышать, что ему говорила юная фея. От коктейлей уже пошатывало. Егор нетвердой походкой отправился на поиски Инны.
  За столиком Инны не было. На вопрос, где она может быть, никто не мог ответить, только Аксинья странно ухмыльнулась и скосила глаза вбок. Егор нахмурился. Аксинья снова скосила глаза, сопроводив это странной гримасой, мол, ты совсем дурачок? Егор повернулся в указанном направлении. В каком то темном закутке стояли, прижавшись друг к другу, неясные тени.
  Инна и Евгений Романенко целовались, позабыв обо всем на свете. Руки Инны сплелись на шее знаменитого фигуриста, а его ладони жадно шарили под наполовину расстегнутой блузкой Инны. Егор оторопело смотрел, как на спине мачехи под тканью возникают горы и холмы от постоянно движущихся ладоней Романенко. Егор стиснул зубы и отступил назад, не желая больше ничего видеть. В этот момент в него врезался официант.
  За буханьем музыки хруст и звон бьющихся бокалов и бутылок был практически неразличим, но Инна и Евгений отпрянули друг от друга, растеряно глядя на Егора. Тот, низко опустив голову, исподлобья смотрел на прелюбодеев, а потом стремительно пошел к выходу. Оценив ситуацию, Инна бросилась следом. Официант ползал на коленях, собирая осколки на поднос. Романенко тупо наблюдал за этим, не зная, на что решиться. Руки, засунутые в карманы, сами собой сжались в кулаки.
  Инна догнала Егора на лестнице. Тот, шагая как автомат, не обращал внимания ни на ее крики за спиной, ни на дробный перестук каблучков, пока она не схватила его за руку.
  -Подожди, куда ты летишь, - воскликнула она, вцепившись в его локоть. Егор послушно остановился. Инна, развернув пасынка к себе лицом, вздрогнула. На нее смотрели глаза мужа, налитые кровью, безумные и опасные.
  -Егор, давай отойдем в сторонку, я тебе сейчас все объясню. Ты просто все неправильно понял.
  Егор неприятно рассмеялся.
  -Я почему-то подумал, что ты именно это и скажешь.
  -Ох, да, господи, пошли вон туда, - прошипела Инна, ловя на себе взгляды любопытствующих. Егор вяло сопротивлялся, но Инна, перепуганная перспективой объяснения с мужем, в этот момент была способна в одиночку расправиться с дюжиной боксеров-тяжеловесов. Оттолкав пасынка в наименее людный уголок холла, Инна усадила его на кожаный диванчик.
  -Дай сигарету, - нервно попросила она. Егор пошарил в карманах и сунул ей пачку, в которой болталась последняя и недорогую зажигалку. Попытки прикурить ни к чему не привели, в зажигалке кончился газ. Несколько раз нервно нажав на кресало, Инна бросила эту затею и вытряхнула на диван содержимое сумочки. Найдя зажигалку, Инна жадно закурила, выдыхая дым, как паровоз-истерик. Молчание затягивалось.
  -Ну, да, - устало сказала она. - У меня роман с Женькой. Мы редко видимся. У него жена, у меня - Боталов. Он собирается разводиться, я же все смелости никак не наберусь. У Женьки сын, у нас с Сашей дочь. Боталов меня никогда не отпустит...
  -И что? - холодно спросил Егор. -Мне для чего эти откровения? Ты, между прочим, моего отца обманываешь. Как прикажешь реагировать?
  -Егор... Понимаешь, все куда сложнее, чем ты думаешь. Твой отец далеко не святой человек. Я бы сказала даже - совсем не святой. И моя жизнь с ним - каторга, тюрьма, из которой не выбраться. Пока ты не ощутил этого на себе, пока тебе все кажется сказкой. Но рано или поздно ты со мной согласишься и все поймешь.
  -Инна, я не хочу этого слушать...
  -Я прошу тебя ничего не говорить отцу, - перебила его Инна. - Ну, подумай сам, кому ты сделаешь лучше? Он и так уже догадывается, но пока я сижу взаперти, у него нет повода. Разведется он со мной, что дальше то будет? Не со мной, тут как раз все ясно. С тобой что будет? Новая мачеха может оказаться не такой лояльной. Или ты надеешься, что Саша вернется к твоей матери?
  -Инна, хватит...
  -Егор, я тебя очень прошу, пожалуйста... Я сама расскажу, когда придет время...
  -Инна, - прервал ее Егор, - ты понимаешь, а чем меня просишь? Это, черт побери, мой отец!
  Его голос, жесткий и холодный, ударил по ушам Инны, словно камнепад. Она невольно зажмурилась и, откинувшись на подушки, затянулась, глотая дым и застрявшие в горле слезы.
  -Егор, а как же Алиса? - негромко спросила она. - Ей и так живется несладко. Мы ведь только на людях счастливая пара. Дома без конца ругаемся, и этому конца нет. Если бы ты знал, как я хочу уйти...
  -Так уходи. У твоего конькобежца небось не в Бутово халупка, и деньжата водятся...
  -Если я попробуй уйти, через неделю меня найдут в Москва-реке, - глухо сказала Инна и раздавила окурок в пепельнице. -Твой отец - страшный человек. Ты даже не представляешь, сколько скелетов в его шкафах.
  -А в твоих? - парировал Егор. Инна открыла рот, чтобы ответить, но прямо над ее ухом раздался жеманный голос, заставившей ее прекратить диалог.
  -Инна, мусик, как я рад тебя видеть!
  Егор поднял глаза. Рядом стояло нечто, отдаленно похожее на мужчину. Тщательно налакированные волосы существа стояли дыбом. Простецкое, почти крестьянское лицо было тщательно затонировано, маленькие глазки подведены, что слегка увеличивало их в объеме. Существо было облачено в белую рубашку с кружевным жабо и обтягивающие штанишки из сине-зеленой кожи, переливающейся мелкими чешуйками. Существо протянуло Инне тощие ручонки, увенчанные россыпью колец, и с силой выдернули ее с дивана.
  -Тебя так давно не было видно, - щебетало существо, почти прикасаясь щеками к лицу Инны в приветствии. - Неужели твой тиран и деспот решил навеки заточить тебя в башне? Но ты же нашла силы сбежать? Какая ты молодец! Смотри что на мне. Это последняя коллекция Готье. Отвалил сумасшедшие деньги. И только что увидел еще два таких же наряда, причем один на Алмазове. Ну не свинство ли. А кто этот Пусик с тобой? Ты времени зря не теряешь...
  -Пусик - это сын тирана и деспота, - ответила Инна, которой наконец-то удалось вклиниться в монолог существа. Знакомьтесь. Егор, журналист, очень способный. Он недавно в Москве. А это Антуан, певец, наша новая звезда.
  -Очень рад, - пропел Антуан и ловким движением бедра оттеснил Инну куда-то вбок. - Между прочим, для друзей я просто Тоша.
  Вспомнив о неудачной попытке Насти организовать интервью с Антуаном, Егор хищно улыбнулся.
  -А я так просто счастлив, - в тон пропел он и с силой пожал руку, безвольную, как лапка мертвого бройлера. - А я Егор, для друзей просто... Егор.
  Подхватив Антуана за локоть, Егор потащил его в сторонку. Антуан запрокинул голову и глупо захихикал, явно надеясь на что-то большее, нежели интервью.
  -Егор, - робко позвала Инна. Тот обернулся. На лице пасынка Инна увидела улыбку, тонкую, как у гадюки.
  -Не бойся, - сказал он. - Я не скажу.
  
  Конец первой части
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"