История эта произошла, как принято говорить - в прошлом веке. В ныне Тверской губернии, в том далеком уже Советском прошлом, в Калининской области Торопецкого района.
- Григорий Матвеевич приехал в нашу деревеньку после войны, году этак в сорок шестом, точнее уж и не упомню. С собой привез жену и троих деток малых. Из скарба только то, что за плечами да в руках помещалось, почитай и ничего не привез. Сам то он мужик мастеровой. Руки, что называется золотые. За что не возьмётся. Все у него сладиться, да споро так и хорошо, одно загляденье, нашим мужикам на зависть. Был он из казаков кубанских, всю войну прошел от начала и до конца. Жинку с детками к родне под Москву отправить успел, там они всю оккупацию и провели. А сам воевать отправился. Про войну он говорить не любил, отговаривался, что тяжелое было время, но на победу китель с медалями доставал. Мда, медалей тех что шишек на елке, для нас пацанов предмет зависти и уважения. Для взрослых, ...дык кто уж вспомнит, что там старшие думали. - Чуть задумавшись, баюкая в руках кружку с чаем рассказывал Виктор.
Про Козлова Виктора надо сказать отдельно, судьба нас с ним свела на Тверском Вагоностроительном заводе. Мужчина крайней степени работящий, и такой же степени подвержен влиянию зелёного змия, более трудолюбивого и исполнительного человека мне до тех пор не приходилось видеть, скорость с которой он разбирал полы и делал ремонт заставляла, меня только завистливо сверкать глаза. Равняться на него и тяжело вздыхать от ощущения своей неповоротливости. Вот и сейчас, уложившись за час с работой которая делает обычная бригада за рабочий день, он скомандовал перекур и балуясь чаем. Вещал нам истории из своей жизни, нам - это мне и моему напарнику Саньке Седову.
- Мужики в деревне, что уж скрывать, по началу пробовали проверить чужака на прочность. Мужиков в деревне после войны мало осталось, почитай всё бабьё одно. А тут этот нарисовался. Работает так, что любо дорого смотреть. Бабы к нему зачастили, то с этим помоги, то с тем. Жинка то у него, быстро эти хороводы прекратила. Но сам факт, заставлял злиться. Вот народ и исходил желчью, правда после пары случаев самые умные поуспокоились. А дураков, как это бывает охладили свои же.
Первый раз случилось это под осень, везли в село в телегах толи зерно в мешках, толи дрова. Я, правду сказать, уже и не знаю. Помню только сказывали телеги полные, рогожей прикрытые. Перед деревней у нас гора крутая. А по осени та дорога, что есть, в глиняную кашу превращается. По ней ноги то ели волочишь, не говоря уже про то, чтобы на телеги проехать. На обод липнет, само колесо вязнет, лошадёнка из сил выбивается. А в гору не подняться. Мужичков в обозе двое, из тех, что одной ногой уже на погост заглядывают, да три бабенки, что по моложе. Остальных колхозных на работы отрядили, а Григорий Матвеевич, он как бы сам по себе. Уж не ведаю. За что ему такая заслуга, оно конечно поспокойней. Норму по сену в колхоз сдавать не надо. Но и для себя, "по кустам" собирать приходиться. Так вот, идет он мимо себе, по своим каким-то делам, а эти ругаются, первая телега другим подняться не даёт, мешает. Её больше всех нагрузили, разгружать надо. А куда? В грязь? Так свои же потом за это и поколотят. На обочину нести? Так попробуй сухое место сыскать. Тучки на небе, солнце затягивает, того и гляди дождь пойдёт. Тут этот значиться, подходит. Лошадку распрягает.
- Что ж вы за люди говорит такие? Бедную животину мучаете!? Берёт оглобли под мышки и как попрёт эту телегу в гору, мужики аж рты пораскрывали. Затащил наверх. Положил аккуратненько так оглобли. "- Ну значиться", - говорит. Дальше вы уж сами. И пошёл как ни в чём не бывало. С тех пор, многие его крепко зауважали. Второй случай, припоминаю случился. Когда его крепко достал наш староста. Не знаю в чём там дело случилось, но в сердцах Матвеевич вдарил стену в доме кулаком. А дом у него должен сказать, ладный был, сам рубил да собирал. В общем, вдарил в стену, так два венца из пазов и вышиб.
-Ну не чета современным задохликам. Куда вам, бревно бы в одиночку малое у нести.
Ну так вот, - продолжил Виталий. По таким вот кусочкам и сложилась картинка, что Матвеевич имеет нрав горячий, но отзывчивый. Так что ежели к нему с душой, то и он соответственно зазнаваться не будет, родное то село у него оказывается ещё в начале войны с землей сравняли. Так, что с семьей ему возвращаться почитай и не куда было, вот он у нас и решил осесть.
Время шло, детей он с женой вырастил, разлетелись они кто куда, как птенцы из гнезда. Не остались в деревне. В город подались, за лучшей долей, а кто ж её эту долю не хочет. - криво улыбается Виктор.
Слегла у него жена от хвори какой-то, всю зиму Матвеевич её выхаживал. За лекарствами да врачами народ засылал, заботился о жинке как мог. А по весне. не стало её. То ли болота наши доконали. А может военные годы даром не прошли, суть одна. Схоронил на местном погосте. Ему тогда уж годков то прилично было, как бы под семьдесят. Но головой крепок, рука тверда, в лес ходил по грибы да ягоды. Силки на живность разную ставил, корзины да сети плёл. Мы то малые совсем были, страда в деревне. Родители в поле. А мы сами себе предоставлены, не доросли ещё до работы, но и оставить с нами некого. Летом каждая пара рук на перечёт, а Григорий Матвеевич уже тогда из хозяйства себе курочек только оставил, да огород. Выйдет утречком на завалинку сядет. И начнёт то корзинки плести, то мережи ладить. Мы малые нам всё интересно, соберёмся всем скопом и смотрим. Вот он с нами поговорит, то свистульки из прутика ивового научит вырезать, то покажет, как корзины плести, а то и вовсе сети. А то и косу править, хозяйственный в общем мужик и всех детей к этому приучал.
Зашёл у нас как-то с ним разговор про животину разную и разум.
-Деда, а скажи животина она разумная али нет. - спросил Григория Матвеевича светло русый вихрастый паренёк лет, пяти в котором сложно было признать Виктора.
-А ты сам то как думаешь, Витюш? - вопросом на вопрос ответил Матвеевич. И хитро так с прищуром посмотрел на пацанёнка.
-Батя говорит, что нет. А то бы она разговаривала. Но как по мне так дюже она хитрая. - И не довольно состроив мордашку засопел. - Вот Серка, овца наша, какая хитрющая пока вел её на приводе на выпас спокойная была. А потом как рванёт в крапиву и давай меня за собой на привязи тягать. Пока её не отпустил. Потом мне ещё и от матери хворостиной прилетело за изодранные штаны, и овцу ловить пришлось.
Деревенские дети засмеялись, представив себе картину.
- Хе хе-хе, - улыбнулся дед. По-доброму взлохматив лохматую голову мальчугана. Да с розгами, мамка у тебя лишку дала. Ты вот послушай, что я тебе скажу...
Настал конец марта, рыхлый ноздреватый снег, неохотно сдавался под солнечными лучами. Дороги и лесные поляны, быстро сбросил с себя снежное покрывало, обзаведясь свежими рыхлыми вывертам земли из кротовых нор. Земля в огородах была полна влаги и начинала дышать после зимней спячки. Голый лес навевал уныние, почки на деревьях только начинали набухать, в низинах всё ещё лежал свалявшийся снег, по склонам весело журчали ручьи. А на горушках всё ещё стояла талая вода. Собирая в себя лесной мусор, время холодное и коварное, но благодатное. Ходить на рыбалку стало опасно, лёд уже не был прочен и норовил проломиться под зазевавшимся рыбаком. Именно это время Григорий Матвеевич выбрал, для сбора березового сока. Собрался с утра пораньше, справил дела по дому. Заглянул на двор, хозяйство своё проведать. Курочкам зерна подсыпать, да яички собрать коли есть. Покормил своего верного Дуная, но с собой брать не стал, пусть двор охраняет. Оделся тепло, взял с собой мешок с берёзовыми туесками. Моток бечевы, на пояс нож повесил, топорик за кушак заткнул. Да и пошел за березовым соком в сторону Чёртова болота. Идти то не далеко километра три четыре будет. Там на южном склоне. Облюбованная Матвеевичем роща берёзовая стояла, берёзки хорошие крепкие, склон по этому времени без снега уже быть должен. Да и из деревенских никто это место не любил, и то хорошо, баловаться не будет. Оно конечно и не принято, чужое брать, да кто ж его знает наперёд. Склон был крутым, зазеваешься и полетишь метров пятнадцать в низ считая косточки, а в самом низу длинным языком протянулось узкое болото. По лету сюда частенько у нерадивых пастухов коровы забредали, и там так и оставались, гиблое место, топкое.
Матвеевич уже повесил последний туесок на березу, теперь он был спокоен. Сока на долго хватит, погреб у него большой, холодный до самой зимы протянет. А то и квасок настоит не полениться. Там и вовсе за сохранность можно не переживать. Только присел на валежники передохнуть. Да слегка перекусить. Как вдруг, померещилось что ли? Плачет кто-то, да громко так навзрыд, вскочил с валежника, кинулся к краю болота. И точно, с той стороны плачет долетает, да какой плачь! Так только горем убитая мать плакать может.
Дед и сам потом плохо помнил, как бросился вниз по крутому склону, как не поскользнулся на прошлогодней с лежалой листве. Как бежал вокруг болота не разбирая пути. Не ладное почудилось ему только когда до плача оставалось метров сто. Он как раз выбрался на самый край болота, через густой молодой ельник. И увидел такую картину, с плачем и ревом, по берегу металась медведица. Шерсть на ней слиплась от воды и грязи, за ней прижимаясь к лесу бочком пятился маленький напуганный меховой комочек. Нервно косясь глазом на мамку, второй медвежонок обнаружился метрах в пяти от берега. Там, где слежавшийся плотный снег обрывался чернотой болотной воды. Он пытался ухватиться передними лапами за такой казалось надежный берег. Но всякий раз они проходили сквозь снег и прошлогодний камыш. Задние лапы его прочно ухватило болото и теперь с неумолимым упорством и наслаждение заглатывало свою добычу. Было видно, что медвежонок из последних сил цепляется за жизнь.
-Рряяяя....- разнося над болотом его обреченный плач. Медведица не выдержав кинулась к нему, но буквально через пару метров сама провалилась в болото. Рванула обратно и ели выбралась, Григорий понял, что это была её не первая попытка. Темным языком, к медвежонку протянулась открытая вода, взбаламученная медведицей.
-Аааа...- полный боли плачь полетел над болотом. Сердце старого ветерана сдалось, слишком часто он слышал плачь матерей. Слишком много было в нём человеческого горя потери. Не сомневаясь более ни секунды он пошёл вперед.
Медведица не сразу увидела новое действующее лицо, Матвеевичу оставалось пройти метров пятьдесят. Когда она предостерегающе рыча бросилась в его сторону. Но пробежав не больше пяти кинулась обратно к медвежонку, тот снова захлёбываясь звал на помощь, болотная жижа всё дальше продолжала его засасывать. Старик встал, когда медведица рванула к нему, теперь же снова пошел к ней, та увидев, что человек не уходит снова сделала попытку отогнать его.
-Уймись оголтелая, ведёшь же дитятко тонет. Не справиться тебе самой, дай помогу. Не мешай. - не то что бы он надеялся чего-то этими словами добиться. Но и стоять играть в гляделки с медведицей времени не было, медвежонок мог в любой момент скрыться под водой в болотной жиже.
Кто-то скажет, что чудес не бывает, и будет по-своему прав. То ли уловив, что-то в словах человека, то ли доверившись какому-то своему звериному чутью. Медведица рявкнула на своего второго медвежонка и отступая задом назад, попятилась метров на двадцать. Давая тем самом человеку возможность подойти, но чутко следя за его действиями.
Григорий Матвеевич, не расслаблялся оставив на периферии зрения замершую медведицу он поспешил на помощь утопающему. Подхватив с кушака топорик срубил не высокую лесину и пополз к медвежонку. К протянутому к нему деревцу медвежонок отнесся с недоверием. Даже пытался рычать по началу. Но видно сил совсем почти не осталось, сначала пробовал ухватиться когтистыми лапами, а после того как они соскользнули несколько раз ухватился ещё и зубами за ветки. Матвеевич потянул деревце на себя. С неохотой отпускала жижа свою добычу, в натяжку, мягко-мягко освободились задние лапы. Дальше дело пошло веселее, почувствовав свободу медвежонок пополз вдоль ствола к берегу. Матвеевич выбрался на сушу, отряхнулся. В сапогах хлюпала вода, но это было не важно. Проследив что бы медвежонок добрался до берега. Он стал отступать назад к елочкам спиной вперед.
-Ну вот, теперь вы сами дальше без меня разбирайтесь. Словно ожидая этих слов, медведица побежала к своему медвежонку, что-то скуля и порыкивая, они принялись друг дружке говорить. Мамаша явно торопясь уйти подальше и от болота, и от человека подталкивая его носом погнала в глубь леса.
Вернулся Матвеевич домой после обеда, затопил баньку, чтобы прогнать усталость и холод болот из костей. А то не приведи господь подхватить горячку после всех приключений. На следующий день, не пошел за соком, кости ломило от холодной воды. Видно банька не до конца помогла справиться с возможной напастью, да и старые раны заныли, как бы напоминая о себе. Пришлось отлёживаться, пить горячий чай и греться на печи.
Как только солнце встало, дед начал собираться. Не дело соку пропадать, погода была ясная и настроение благодушное. После второго собранного туеска дед почувствовал беспокойство. Подходя к третьему дереву ощутил на себе чужой взгляд. Медленно обернулся и обомлел, не вдалеке стояла медведица и смотрела на старика. Медленно ступая спиной вперед Матвеевич покинул рощу. Настроение собирать сок улетучилось. Два дня он занимался своими делами по дому, подлатал одёжу где прохудилась, перебрал картошку, проверил не течёт ли тёсовая крыша, смазал петли у всех дверей. Почистил дымоход и проверил все рыболовные снасти на наличие недочётов. На третий день признавая беспочвенность своих опасений он пошел собрать сок. День был пасмурный и хмурый сок давно набрался до верху и приходилось аккуратно его сливать в бидончик. Уже собирая сок с крайнего на сегодня дерева, старик знал, что увидит, почувствовав чужой взгляд. Медведица стояла близко, смотря ему в глаза.
-Ну, что ты милая всё ходишь за мной? Я сделал то, что должен. Береги своих непосед, и не карауль меня больше, а то ей богу помру раньше времени. Смешно сказать, в лес стал бояться ходить. Потому что уверен, тебя встречу. Ступай себе с богом, - всё это сказал Матвеевич что бы заполнить тишину. Медведица качнула головой пару раз словно прощаясь, развернулась и скрылась в лесу.
- Вот и скажи мне Витюш, разумна животина или нет? - закончил свой рассказ Матвеевич.
- Так, что же это деда? Получается она тебе спасибо приходила сказать? - с неподдельным изумлением в глазах спросил Витюша.
- Дык кто ж его знает, - улыбаясь проговорил дед. Довольно щурясь на солнце.