(рассказы для детей младшего и среднего школьного возраста)
Зонтики, зайчики и одноногий бандит
или
Тихая игра
И как только меня угораздило предложить эту игру!
Но сил на бадминтон уже не было, играть в футбол мне совершенно не хотелось. А младшие брат с сестрой требовали развлечений. К тому же родители предупредили -- игра должна быть тихой. Чтобы не мешать их послеобеденному отдыху.
Мы только что наелись шашлыка, так что о беге по дачным дорожкам или поездке на велосипедах даже подумать было страшно.
А карты, ребусы, пазлы и другие настольные игры мои младшие брат с сестрой, Ванечка с Викусей, за игры не считали вовсе.
Мне нужно было что-то срочно придумать. Иначе детвора выйдет из-под контроля. Их блаженное послеобеденное созерцание могло продлиться ещё минуты две. Не больше.
На соседских дачах стояла подозрительная тишина. Явно после обеда все залегли спать. Правда, как им удалось усыпить своих многочисленных внуков, мне было совершенно непонятно.
Но размышлять над этим было некогда. Мои, никогда не спящие днем (да ещё на даче!), брат с сестрой уже горели желанием играть. И хотелось им чего-нибудь новенького.
Для игры в "Бояре" нас было мало, для "вышибал" тоже.
Вот тут-то я вспомнила, как мы с девчонками, когда были помладше, играли в "шаги".
Ну знаете, когда водящий стоит спиной и говорит, как кому ходить. Выигрывает тот, кто быстрее дойдёт до этого самого водящего. Еще "в?да" иногда оглядывается и смотрит, не пошевелится ли кто-нибудь. И если кто-то вызвал у него подозрения, отправляет того обратно на старт.
Вот в эту-то игру я и предложила сыграть.
Мы выбрали, какие у нас будут шаги. "Зонтики" - кружение вокруг себя, "лилипуты" - шаг в полступни, "великаны" - такие большие шаги, как только можешь, "зайчики" - прыжки на двух ногах и "одноногий бандит" - прыжок на одной ноге.
Потом решили, что оглядываться "в?да" не будет. А то нечестно получится. Можно же любого отправить на старт, а того, кто нравится привести к финишу первым.
Тут ко мне забежала подружка -- Анюта. Заглянула к нам на минутку, узнать отпустят ли меня вечером на дискотеку, а мы её втянули в игру.
Водить выпало Ванюше.
-- Первый -- сто гигантских шагов назад! -- мгновенно скомандовал он.
Я даже вскрикнула от возмущения!
-- Какие сто шагов?! Куда тут шагать-то?!
И, тем самым, тут же себя выдала. Теперь Ванюшка знал, что я -- номер один.
-- Сто шагов, значит, до забора! -- радостно заявил он.
Я тут же решила отбиться, сказав, что так нечестно, и вдруг поняла, что я сама забыла о ещё одном условии игры: количестве шагов! А теперь игра уже пошла, и начать с начала Ванюша с Викусей, конечно же, откажутся.
Если я буду настаивать, -- поднимут шум и гам. Викуся применит тяжелое оружие - будет хныкать, ныть и театрально вытирать слёзы, которых нет. Ванята будет твёрдо стоять на правилах, которые мы оговорили. Борьба бесполезна! Мне оставалось просто продолжать игру.
И понеслось!
-- Второй -- сто зонтиков налево! Третий -- десять лилипутских вперед! Первый два гигантских -- направо!
-- Куда, -- кричу, -- тут гигантские делать?! Здесь уже раковина, шланги и кадушки с водой!
-- Там и стой! -- с задором отвечает Ваня. -- А то нечестно будет.
А стоять-то непросто. Трава в этом месте всегда мокрая. А я в шлёпанцах. Они скользят, с ноги слетают. В общем, два гигантских шага дались мне с трудом. Я чуть не свалилась!
Ванята командует дальше:
-- Второй -- пятьдесят зонтиков вперёд!
А впереди -- альпийская горка с фонтанчиком.
Анюта честно докрутилась до горки и забралась на один из камней. Вода по ногам бьет. Ей щекотно. Стоит, хихикает.
Тут и её Ванька раскусил.
-- Ага! Теперь-то я вас всех знаю! -- обрадовался он. -- Вы до меня до вечера не дойдете!
Мы с подружкой переглянулись. Нам такое заявление не понравилось. Но игра есть игра.
-- Третий, -- командует Ванята, -- два лилипутских назад!
Викуся затопталась на месте.
-- Первый -- двадцать два зонтика направо!
-- Да ты что! -- возмутилась я. -- Как я тут крутиться буду! Как раз между домом и канавой окажусь! А поскользнусь?!
Тогда Ванька как закричит:
-- Первый -- десять одноногих бандитов вперёд!
Ну, думаю, сейчас я до него допрыгаю! Он от меня уже не увернётся!
Да только не тут-то было.
Прыгать мне надо по прямой, чтобы всё по-честному.
Викуська строго смотрит, интересы брата соблюдает.
А передо мной -- крыльцо-подиум. У нас вдоль дома не как у всех людей, терраса и крылечко, а открытое пространство. Вот и получается, как подиум, по которому модели ходят.
Я, под зорким наблюдением Викуси, вспрыгиваю на одной ноге на это крыльцо. Забываю, что у меня шлепанцы уже мокрые. Меня тут же качает и я, с трудом балансируя на одной ноге, сношу пару пластмассовых бутылок, стоящих у дома. Понимаю, что сейчас упаду и хватаюсь, за первое, что подвернулось на стене. И тут же на меня сыпятся детские спасательные круги, а за ними -- пластмассовый таз, лейки и прочий очень нужный садовый инвентарь, висящий на стене дома для просушки.
После такого нормальный человек грохнулся бы на пол.
Но я, помня о том, что старшая и должна во всем подавать пример, особенно в честности, по-прежнему пытаюсь устоять на одной ноге. Это получается у меня плохо. Я, как Пизанская башня, клонюсь вправо и прижимаюсь к стене дома.
Викуська хохочет.
Ванюшка оборачивается и кричит:
-- Не по правилам! Нельзя ни за что держаться! Сейчас назад отправлю. Всё с начала прыгать!
-- Ну уж нет! -- кричу я в ответ. -- Согласна только отсюда. И потом -- это ещё только первый бандит, а у меня их девять.
-- Где бандиты? -- вскрикивает вдруг сонным голосом бабушка, которая до этого момента мирно похрапывала в доме. -- Дима! (Это наш папа.) На помощь! -- во всё горло вопит она спросонья.
Обычно родители и бабушка, закалённые наличием троих детей, на наш ор и крик в тихих играх не реагируют, а как-то умудряются спать.
Но слово "бандит" сыграло роковую роль.
Послышался шум падающей мебели, а потом раздались ругательства.
-- Папа опрокинул шезлонг, -- прошептала нам доверительно Викуся, и они с Ванькой, смеясь, повались на траву. Правда, оба пытались смеяться беззвучно.
-- Что у вас там -- цветы жизни? -- заорал папа с другой стороны дома.
-- Ой, батюшки! -- в это время причитала бабушка. -- Что ж это делается! Средь бела дня!
-- Па! Всё в порядке! -- воплю я. -- Это мы играем!
-- Мама! Не волнуйся! -- вступила в наш семейный ор наша мама, вынырнув из-под дальней яблони. Там у неё -- гамак, в котором она любит подремать и почитать. Хотя это получается у неё редко.
-- Катюха! -- загремел папа. -- Мы же договорились -- в тихие игры!
-- А мы в тихие и играем! -- попыталась парировать я. -- Это же -- "шаги"!
-- Я отродясь таких громких тихих игр не слышал! -- уже спокойнее произнёс папа, медленно выходя из-за угла дома и потирая ушибленный бок.
И тут он увидел меня и как вскрикнет:
-- Катька! Что с тобой?
-- Девочка моя, что там? - тут же кинулась в мою сторону мама. Хотя за секунду до этого она направлялась в малинник.
-- Ой! Что там?! -- заволновалась, забурлила в доме бабушка и послышались её быстрые шаги по ступеням. Через мгновенье она уже стояла передо мной с открытым ртом и распахнутыми испуганными глазами.
-- Да нормально всё! Чего вы? -- не понимая, почему так родители переполошились, попыталась их успокоить я.
Тут раздался какой-то шлепающий звук, а за ним -- смех.
Это Анюта съехала с мокрого камня прямо по альпийской горке в фонтанчик и расхохоталась.
На траве бились в смеховых судорогах Ванята с Викусей.
-- Катенька, что ногой? -- осторожно уточнил папа.
И я только здесь сообразила, что я всё это время стою на одной ноге среди разбросанных вокруг меня тазов, леек и прочего садового инвентаря.
Бабушка плюнула, сказала, что эти цветочки (то есть мы втроём), сведут её в могилу и гордо удалилась пить корвалол, а потом чай.
Папа с мамой просто присели на подиум, переводя дыхание.
-- Ну что -- играем дальше? -- предложил тут Ванюша.
Родители дружно вздрогнули, а потом рассмеялись.
Страшилище
Всё началось с того, что я зашла в свою комнату и включила свет.
В то же мгновение раздалось какое-то подозрительное шуршание.
Сразу трудно было определить, откуда оно доносилось.
Я внимательно оглядела комнату. Книжки на полках стояли ровно, на столе -- чистота и порядок (сразу видно, что мама убиралась), на диване только подушки и плед. Уж они-то точно не шуршат! Оставался только один подозреваемый -- шкаф. От него постоянно приходится ждать каких-нибудь сюрпризов: распахнёшь дверцу, а на тебя вываливается то кофта, то джинсы, то ещё что-нибудь. Мама, конечно, говорит, что надо вещи аккуратнее складывать. А я уверена, что шкаф просто вредничает. В общем, я осторожно в него заглянула. Но ничего подозрительного не обнаружила.
А шуршание повторилось опять. Я решила не обращать на него внимания, подошла к окну, распахнула форточку и тут же завопила от ужаса!
Прямо на меня вылетело что-то огромное, тёмное и стрекочущее. Оно беспорядочно носилось по комнате, а я продолжала верезжать.
И тут ко мне примчались перепуганные родители.
-- Что случилось? -- с тревогой спросили они.
-- Оно лета-а-ает! -- кричала я.
Папа первым пришёл в себя, оценил ситуацию и уже спокойным голосом заявил:
-- Деточка, тебе уже десять лет и ты должна знать -- это же просто ночная бабочка! А ты перепугала весь дом!
В это время бабочка металась от пола к потолку, от потолка к полу, издавая жуткий, на мой взгляд, звук.
-- Ой, уберите её! -- завопила я.
Но не тут-то было.
Папа строго сказал:
-- Она к тебе залетела, сама с ней и разбирайся. Может, она просто хотела подружиться, а ты сразу в крик. Тут кто угодно заволнуется. Даже мы с мамой.
Мама рассмеялась. Чем вызвала мое глубокое возмущение. Нет, ну что ж это такое, у ребенка такое жуткое создание в комнате, а родители пальцем о палец не ударят, да еще и смеются!
-- Издеваетесь? -- всхлипнула я.
-- Да, ты что! -- дружно удивились папа с мамой.
-- Просто ты должна уже научиться быть самостоятельной, -- сказала мама.
-- Правильно! -- подхватил папа. -- А то крыс и мышей она не боится, а от простой бабочки вопит. Давай-ка, милая, сама с ней управляйся! Все-таки это не дракон и даже не паук.
-- Можно, например, выключить свет, открыть окно и выпустить бабочку на улицу, -- предложила мама.
-- Ну уж нет! -- возразила я. -- А вдруг ещё кто-нибудь залетит. Я лучше её газетой прихлопну.
Тут я утерла слезу и твердой походкой направилась за газетой.
А мама с папой ничего не сказали, но я просто чувствовала спиной, что смотрят они на меня с укоризной.
Да, я знаю, меня учили, что животных и насекомых обижать нельзя! И ещё я смелая! Я крыс не боюсь, и мышей тоже. Вон, сколько раз у Лёшки, соседа, держала эту самую живность в руках. И ничего! Ни пискнула! А Лёшка мне даже за шиворот их совал. Совсем не страшно было! Щекотно, и только! А потом они разумные, с ними договориться можно. Лёшка говорит: у них интеллект!
Ни то что эта бабочка! Носится без толку, только пугает! Прихлопну её и всё! Это же не я к ней в дом ворвалась, а она ко мне! И ещё противно жужжит! И летает! И пытается на меня сесть!
-- Да! -- решила я. -- Я её прихлопну! Моя комната, имею право!
Но когда я вернулась с газетой, бабочки уже не было. Родителей тоже не было. Они ушли к себе и закрыли дверь.
Я облегченно вздохнула. Какие же они у меня замечательные! Спасли бабочку без меня! Ну и пускай теперь на меня сердятся, зато я никого не прихлопнула и могу спать спокойно, что называется, с чистой совестью!
Минут через десять я улеглась в кровать. Конечно, я ещё успела крикнуть родителям "Спокойной ночи!", чтобы они знали, что дочь у них благодарная и вообще, девчонка, что надо.
Ну, вот. Заснула я беззаботно, а ночью проснулась от жуткого шебуршания.
Я уже хотела завопить, но тут мне почему-то стало неловко и даже немножко стыдно. Всё-таки я сегодня орала уже достаточно, и будить родителей мне совсем не хотелось. Я же ещё и любящая дочь.
В общем, я мужественно включила настольную лампу и увидела следующую картину: в прозрачном тюле-занавеске трепыхалась и билась моя бабочка.
Что было делать? Папа всегда говорит, прежде чем что-либо делать, подумай, как ты себя будешь чувствовать в такой же ситуации.
Я представила себя, что вот я так запуталась бы и никто не пришёл мне на помощь.
Ужас! Придётся бабочку выручать!
Я осторожно подкралась к тюлевой занавеске и расправила её, ночная бабочка радостно вылетела на свободу и ринулась на свет.
-- Она же может обжечь крылья! -- промелькнуло в моей голове. Я рванула к лампе и, едва успев опередить мою подопечную, выключила её.
Бабочка опять заметалась по комнате.
А я вдруг поняла, что мне уже почти не страшно. Может, потому что просто хотелось спать?
Я забралась под одеяло и задремала. Сквозь сон до меня доносилось какое-то шебуршение, шуршание и трепетание, но мне было как-то уже всё равно...
Разбудил меня солнечный лучик, который легко проник в мою комнату, потому что портьеру и тюль я, конечно же, забыла задернуть.
Первая мысль -- как там моя бабочка?
Я вскочила.
Её нигде не было видно. Не знаю, почему, но я обыскала всю комнату, пока не нашла свою гостью в тёмном углу между шкафом и стеной. Выглядела она довольно усталой, или мне так показалось. В общем, я взяла газету, осторожно поднесла её к бабочке... Нет, конечно, я её не стукнула, а совсем наоборот, тихонько поддела газетой, бабочка послушно переползла на газетный лист, а потом я подошла к окну, открыла его и осторожно стряхнула бабочку на подоконник. Точнее, она просто съехала по газете, как с горки. На мое удивление она тут же встрепенулась и полетела куда-то вдаль. Весь её вид говорил, что она ко мне больше ни лапой, ни крылом...
Вдруг кто-то прижал меня к себе. Я взвизгнула от неожиданности.
И услышала папин голос:
-- Какая же ты у нас -- добрая смелая девочка!
А потом мамин:
-- А я говорила -- не может наша дочка просто прихлопнуть бабочку. Не такой она человек!
Здесь папа чмокнул меня в макушку, и мы пошли завтракать.
Когда мне было четыре года
Какая у тебя неделя? Ну не в том смысле -- хорошая или плохая. А вот говорят "неделя", и что ты видишь?
Я -- распахнутую страницу дневника. Понедельник, вторник, среда -- слева, а четверг, пятница, суббота -- справа. А воскресенья там нет. Но я же знаю, что оно есть. Огромное, великолепное, прекрасное воскресенье! И всё было бы с ним хорошо, если бы не мысль о том, что завтра (сразу после воскресенья!) в школу.
Вот я и люблю больше всего вечер пятницы. Когда впереди ещё целых два дня без школы.
Поэтому вечер пятницы у меня огромный и длинный-длинный. Хотя и проходит быстро.
А как ты видишь год? Я -- как овал или эллипс, похожий на бублик. То есть в середине дырка. Или, может, лучше так... Кинолента. Только не расправленная, а соединенная. Как браслет. И вот я путешествую из кадра в кадр. Из декабря в январь, из февраля в март. Всё как положено.
А век это уже расправленная кинолента, которая вьётся причудливой змейкой. До 19-го века тянется от какой-то неведомой точки. Почти из бесконечности. А с 19-го по 20-ый почему-то бежит прямо, а потом вдруг резко изгибается и уходит вдаль, туда, после 2000-ного года. Некоторые кадры этой плёнки заполнены картинками, людьми, и тогда возникают фильмы. Другие кадры всё еще по-прежнему белые, пустые. И это очень интересно потихоньку их заполнять.
Раньше я думала, что белые кадры есть только у меня. Потому что я ещё не всё знаю, а оказалось, они есть даже у взрослых. Даже программа такая есть "Чёрные дыры, белые пятна".
Кстати, о чёрных дырах, когда мне было четыре года, я думала, что это самая дыра живёт у меня в квартире. У нас постоянно в ней исчезали конфеты, очки и прочие очень нужные вещи. А однажды исчезли даже образцы из тканей, с разными примерами швов. Мама только-только приготовила их к диплому. Видимо, чёрной дыре они так понравились, что она их стащила потихоньку. Да, и целый пакет разноцветных ленточек. Мне, правда, сказали, что ленточки унесла ворона, и она обязательно вернёт их обратно, как только я её позову правильно.
Я до сих пор уверена, что просьба моя звучала вполне убедительно. И уж точно вежливо.
Но Ворона только каркала и ленточек не возвращала.
Правда, потом, когда мне уже было чуть больше, чем четыре года, я обнаружила ленточки у мамы в шкафу.
Я тогда уже подружилась с буквой "р". Значит, ворона об этом узнала и ленточки всё-таки вернула. Хотя, может, это всё-таки была чёрная дыра.
Как тут разобраться, когда тебе всего лишь чуть больше, чем четыре года!
Ты знаешь, что такое "летоисчисление"? Забавное слово, правда? Я сразу вижу лето, море, пляж и мальчишек, которые кидают камушки по воде и считают, чей камушек больше продержится и не утонет.
Но когда я рассказала об этом маме, она рассмеялась.
Оказалось, что всё не так. Считают совсем не камушки, а летА. По-нашему, года.
Но я всё равно не сразу поняла, в чём тут дело. Пока мама не сказала, что у меня есть мое собственное летоисчисление. Причём, целых два. Одно -- от дня рождения до дня рождения. А другое...
Вот спросите меня про что-нибудь! Ну, например, когда я первый раз побывала в зоопарке.
И я обязательно отвечу:
-- Когда мне было четыре года!
Или скажем, когда я пошла в детский сад.
-- Конечно, когда мне было четыре года!
А ещё в четыре года я подружилась с соседским мальчишкой, и нас дразнили жених и невеста. А в мой день рождения я пряталась в большой коробке от пылесоса. Но меня там нашли. И в этот день на стол поставили вазочку, полную конфет, названия которых я тогда ещё не знала.
Когда мне было четыре года, тетя Валя и дядя Саша переехали в очень высокий дом. В нем было целых двадцать пять этажей. А с балкона можно было увидеть сразу двадцать салютов! Хотя это, если честно, было в шесть лет. Но это я теперь вспомнила. А так...
Ещё в четыре года доктор сказал, что мне нужно лечить зрение в "сепилизированном" детском саду. И меня чуть не отдали туда на целых шесть месяцев. Но потом передумали и просто отвозили на пятидневку. Зато в субботу и воскресенье я была дома. Когда мне было четыре года.
О чём бы вы меня не спросили, я обязательно начну именно так. Когда мне было четыре года...
Не знаю почему. Мама говорит, потому что в этом возрасте ты уже очень многое умеешь и кажешься себе уже большой. Хотя на самом деле ещё маленькая. Тебе столько предстоит узнать! Так многому научиться!