- Может быть, всё-таки поедешь с нами? - Анна Григорьевна смотрела на Танино отражение, стоя перед зеркалом в прихожей.
Третья жена её отца очень нравилась Тане. Они даже были чем-то похожи, и Таня, приезжая в Петербург, с радостью останавливалась у отца. Супруги жили вдвоём в двухкомнатной квартире на окраине Санкт-Петербурга. Всякий раз, подъезжая к их блочному дому, Таня улыбалась, вспоминая свой любимый фильм "Ирония судьбы". Вот уж, действительно, типовая застройка - как будто и не уезжала из своего родного города.
Уже три года Таня работала в школе учительницей музыки, а в июне-августе приезжала погостить к отцу. Николай Михайлович с женой преподавали в доме детского творчества, а летом подолгу жили на даче в Сестрорецке. На это время Таня оставалась практически хозяйкой их квартиры на третьем этаже. Конечно, она приезжала к ним на дачу, но охотнее проводила время в городе. Её завораживали петербургские набережные, окутанные дымкой белых ночей, словно заиндевевшие скульптуры Летнего Сада (Таня всегда подолгу любовалась Амуром и Психеей), устремлённый в небо шпиль Адмиралтейства, сиреневые кущи Исаакиевской площади. Не так давно на стрелке Васильевского острова открыли плавучие фонтаны, и в солнечные дни Таня любовалась радугой, которая с детства казалась ей почти восьмым чудом света.
Вот и теперь она только улыбнулась отражению Анны Григорьевны:
- Спасибо, я обязательно к вам приеду, только попозже, ладно? Я ведь только что с поезда.
- Ну как хочешь, Танюша. Не скучай, - Анна Григорьевна улыбнулась Тане, стоя уже перед дверью.
- Анечка, ты скоро? - услышала Таня голос отца. - На электричку опоздаем!
- Иду, Коленька! - откликнулась Анна Григорьевна и снова улыбнулась Тане. - До свидания, Танюша.
- До свидания. Удачно вам доехать!
- Спасибо, пока!
Анна Григорьевна закрыла входную дверь, и Таня услышала её шаги, а затем - звук спускающегося лифта. Из окна она увидела, как её родители (Таня привыкла их так называть) вышли из подъезда и почти бегом направились к автобусной остановке. Им предстояло добраться до метро, затем - до Финляндского вокзала, а потом - ещё почти час на электричке до Сестрорецка.
Своей машины у них не было. Все соседские автомобили, стоявшие под окнами, Таня знала наперечёт. Впрочем, кажется, под окнами появилась незнакомая машина. Возможно, у родителей новые соседи, равнодушно отметила она. И тут же увидела, как к новенькой иномарке (Таня плохо разбиралась в машинах) подошёл хорошо знакомый ей сосед с пятого этажа, и через приоткрытую балконную дверь дважды услышала квакающий звук автоматического ключа. "Ничего нового, всё те же и всё то же", - улыбнулась она.
Впрочем, за эти три года в жизни её отца произошли некоторые изменения. Анна Григорьевна стала его третьей женой чуть более двух лет назад. В первый свой приезд Таня ещё застала вторую жену отца, Нину Илларионовну.
Николай Михайлович познакомился с ней пять лет назад, приехав в Санкт-Петербург в командировку. К тому времени он разошёлся с Таниной матерью и жил отдельно, в квартире своих покойных родителей. Вскоре они с Ниной Илларионовной съехались и оформили отношения. А через два года Нина Илларионовна, историк-востоковед, переехала к новому мужу в Израиль.
В Петербурге у неё остались две дочери. Таня познакомилась с ними в свой первый приезд. Старшая, Римма, ей очень понравилась. Она жила в коммунальной квартире рядом с Таврическим садом, работала ночным сторожем, писала стихи и романы в стиле фэнтези. Её чеканный профиль был почти точной копией профиля Анны Ахматовой, и Римма гордилась этим сходством. По стилю Риммины стихи были близки ахматовской поэзии, которую Таня обожала.
В выходные дни Римма устраивала вечера, плавно переходившие в ночные посиделки, а затем - в утреннее похмелье, которого Таня предпочитала не дожидаться. Однажды она опоздала на метро, и ей пришлось добираться до квартиры отца на такси. С тех пор Таня старалась уйти с Римминых вечеринок до двенадцати ночи. А приходила к Римме всегда заранее, до того, как в её комнату начнут стекаться полупризнанные или пока не признанные художники, музыканты и поэты.
Впрочем, в свой первый приезд Тане показалось, что она попала в необычайно интересное общество. Она с детства мечтала о театральной или кинематографической карьере, но уехать после школы из родного города ей не хватило смелости. И теперь Тане казалось, что её мечты начинают обретать какие-то реальные очертания.
В первый же вечер у Риммы на Таню обратил внимание один из Римминых гостей - Юрий, поэт и композитор. У него даже была своя группа - правда, не очень известная, но иногда его показывали по местному телевидению, а песни крутили по радио. Правда, Юрий был, как говорится, совсем не в её вкусе: среднего роста, черноволосый, с пронзительными карими глазами и низким вкрадчивым голосом. Тане всегда нравились высокие, белокурые атлеты спортивного типа.
Гораздо позже Таня узнала от Риммы, что при желании Юрий мог очаровать любую женщину. Наверное, при других обстоятельствах Таня не стала бы исключением. Мягкие, какие-то кошачьи манеры Юрия (Таня с детства обожала кошек, а они - её), его нежно-пристальный взгляд обволакивали, подобно невесомой паутине, из которой было не так-то просто вырваться. Но в тот вечер Таня лишь вежливо улыбалась его действительно остроумным шуткам, хотя и позволила ему поцеловать на прощание свою руку (которую Юрий долго не хотел отпускать).
Впервые Таня прилетела в Питер самолётом. До этого она летала только дважды, ещё когда училась в институте - в Киев и в Одессу, на каникулы. На этот раз ей не досталось место у иллюминатора, и её сосед, заметив, как Тане хочется полюбоваться облаками, уступил ей своё кресло.
Юрий сразу же чем-то напомнил Тане её безымянного соседа (они так и не успели познакомиться). Но, при очевидном внешнем сходстве, взгляд Таниного соседа всё-таки был совсем другим - каким-то робким и смущённым, а улыбка - немного детской и даже наивной, совершенно неожиданной на его мужественном лице. Таня не нашла в себе сил отказаться от его заманчивого предложения, только ответила: "Спасибо!" - и покраснела, опустив глаза. А пересаживаясь, чуть не уронила сумочку, которую её сосед тут же подхватил и положил ей на колени, когда она пересела в его кресло. Таня улыбнулась ему, отметив про себя, какие у него красивые мужские руки.
Тогда он так и не спросил ни её имени, ни номера телефона. Но час, проведённый рядом с ним у иллюминатора, в небе, среди облаков, Таня вспоминала, как самый счастливый в своей короткой жизни. И каждое лето, приезжая в Петербург, она втайне надеялась встретить его снова, понимая в то же время, что это почти невероятно.
Об этой встрече в облаках Таня рассказала только Римме. В ответ её сводная сестра только вздохнула. В Римминых стихах Таня находила отголосок своих переживаний и надежд. Возможно, и у Риммы однажды в жизни случилась подобная встреча, благодаря которой родились её лучшие стихи и сказки.
Когда-то у Риммы были муж и дочь, которые давно жили в Америке. Свою девочку с тех пор Римма больше не видела - и эта боль тоже нашла выход в её стихах. Она очень любила свою младшую сестру Марину, которая жила с пятнадцатилетней дочерью и маленьким сыном в Петроградском районе и тоже появлялась на Римминых вечерах.
Дочери Нины Илларионовны от разных отцов были непохожи даже внешне. Марина, яркая, сильная, с волевым подбородком и копной жёстких каштановых волос, сразу привлекала внимание. Она громко и заразительно смеялась, оживлённо жестикулировала, её шутки, всегда меткие и даже хлёсткие, иногда казались деликатной Татьяне довольно рискованными.
Отца дочери Марины Таня никогда не видела, а Игорь, папа маленького Илюши, иногда тоже появлялся у Риммы - то вместе с Мариной, то с какой-нибудь другой девушкой. Они с Мариной то с шумом расходились, то страстно и ненадолго мирились - подробности своей личной жизни Марина не скрывала ни от сестры, ни от многочисленных друзей-приятелей.
Один из бывших мужей Марины - режиссёр Олег, благодаря своей профессии вызывал у Тани некоторый интерес. Он работал на "Ленфильме" и являлся вторым постановщиком двух картин одного очень известного режиссёра, которого считал своим учителем. Тане эти фильмы не очень-то нравились - она видела в них некоторый перебор натуралистических подробностей. Ей всегда казалось, что искусство всё-таки должно отличаться от реальности. Она предпочитала недосказанность, метафоричность, полёт фантазии.
Римма, в общем-то, была согласна с Таней - их взгляды и на жизнь и на искусство во многом совпадали. Не признавая режиссёрский талант Олега, Римма считала его великолепным актёром (в своё время он закончил театральное училище), а также утверждала, что у него золотые руки. Отец Татьяны разделял её мнение - когда-то Олег помог ему и Нине Илларионовне с переездом, многое в их доме было усовершенствовано его золотыми руками.
Особенно нравилась Тане стильная полочка под телефон в прихожей квартиры отца. Вот и сейчас, проводив родителей, Таня подошла к телефону и, полюбовавшись работой Олега, набрала номер Риммы. Её сводная сестра только что вернулась с ночного дежурства и пригласила Таню в гости завтра вечером.
На следующий день Таня, как обычно, появилась в Римминой квартире довольно рано. Но на этот раз её любимая сестра была не одна.
- Познакомься, это Влад, - счастливо улыбаясь, представила Римма высокого синеглазого блондина.
Они познакомились осенью, на юбилее Риммы, и уже полгода жили вместе. Таня была приятно поражена переменой в облике своей сестры. Чеканный профиль Риммы казался теперь более мягким, как будто подёрнутым нежной дымкой, в её чёрных пронзительных глазах мелькали искорки, а яркие губы почти постоянно, как-то сами собой улыбались. Римма показала гостье свои новые стихи - они тоже стали более светлыми, в них появились какие-то незнакомые Тане интонации.
Таня вздрогнула от резкого телефонного звонка и оторвалась от чтения. Римма с сигаретой в левой руке подошла к телефону и сняла трубку.
- Привет, Маринушка, - почти проворковала она.
Последовала пауза, затем Римма обернулась к Тане с Владом.
- Олег приглашает в гости, вы как? - они переглянулись и дружно кивнули.
- Через час приедем. Целую, - произнесла с улыбкой Римма и повесила трубку.
Таня однажды уже была у Олега, в его коммунальной квартире недалеко от метро "Горьковская". Познакомившись с Таней, Марина с Риммой почему-то решили, что они с Олегом могут составить неплохую пару. Может быть, к этой мысли сестёр (особенно Римму, вообще склонную к мистике) подтолкнул ряд каких-то странных совпадений.
До появления Татьяны Олег довольно долго не общался с сёстрами. А в первый же вечер, когда Таня появилась у Риммы, совершенно неожиданно позвонил и напросился в гости. И подобные "мистические" совпадения стали доброй традицией и предметом шуток Марины, которые Тане были слегка неприятны.
Татьяна прекрасно видела, что Олег до сих пор влюблён в Марину. А сама она почему-то никак не могла забыть тот час под облаками, когда ей совершенно не хотелось возвращаться на землю. Её единственный визит к Олегу закончился ничем. Тогда сёстры пришли к нему в гости втроём, а потом Римма с Мариной резко заторопились домой, оставив Таню с Олегом наедине.
Он показал гостье отрывки из своих работ, рассказал о несостоявшемся видеоклипе на песню одной популярной группы (Таня запомнила, что там шла речь о Синей Бороде). Она восхищалась говорящим попугаем Олега и двумя его черепахами, которые лениво плавали в огромном аквариуме. Когда Олег начал вяло обнимать Татьяну, она коротко извинилась и ушла домой - даже успела на метро. Видимо, мистические совпадения на этот раз оказались простой случайностью.
И теперь Таня ехала к Олегу с совершенно спокойным сердцем. Наверняка там будет много народа, и ей больше не надо опасаться неловких ситуаций. Они поднялись на четвёртый этаж по довольно обшарпанной лестнице и позвонили в нижний звонок (кроме Олега, в квартире жили ещё две семьи).
Дверь им открыла Марина. Она поцеловалась с Риммой, тепло поздоровалась с Владом, чуть прохладнее - с Таней, и пригласила пройти в комнату. Олег сидел на диване рядом с приятным молодым человеком в очках и какой-то блондинкой.
- Опоздавшим - привет! - улыбнулся хозяин вошедшим и добавил, обращаясь к Тане. - И гостям нашего города.
Она увидела, что Олег в хорошем настроении, и сама чувствовала себя совершенно свободно. Оглядевшись, Таня заметила, что в комнате Олега нет ни попугая, ни аквариума с черепахами. На её вопрос, что случилось, Олег искренне вздохнул:
- Сожрали птичку, живоглоты! Пришлось продать...
Оказалось, Олег, уезжая на съёмки, просил соседку присмотреть за своими питомцами. И та, покормив черепах, забыла закрыть клетку. Попугай полетал по комнате и присел на край аквариума - то ли испить водички, то ли просто так. И черепахи утащили его на дно. Вернувшись, Олег увидел только пёрышки, плавающие на поверхности воды. Он очень тяжело пережил случившееся - попугай жил у него уже несколько лет и был его любимцем, а черепах ему, в общем-то, навязали уехавшие за границу друзья. И Олег поспешил от них избавиться.
Таня посочувствовала Олегу и присела за накрытый стол рядом с Риммой. Ей показалось, что ещё кого-то ждут. Таня тихонько спросила Римму:
- А Юрий не придёт? - совершенно неожиданно она почему-то вспомнила его карие глаза и вкрадчивые, кошачьи манеры.
- Юра уже полгода живёт в Америке, - тихонько ответила Римма. И, лукаво улыбнувшись, добавила. - А Олег теперь то здесь, то у Марины.
"Ну и хорошо", - подумала Таня. Она была искренне рада за Олега - его преданная любовь внушала ей невольное уважение.
Марина вернулась из кухни и присела на диван рядом с Олегом. Приятный молодой человек в очках оказался соавтором Олега, а блондинка - его молодой женой. Почти никого из присутствующих Таня не знала. С Мариной и Олегом они едва общались, с Риммой ей хотелось поговорить наедине, тем более, что сейчас её сестра была увлечена беседой с Владом - как будто они не виделись по меньшей мере месяц.
Таня улыбнулась, поднялась из-за накрытого стола и подошла к окну. Хотя июль уже приближался к середине, белые ночи ещё не кончились, и на улице было совсем светло. Таня увидела, как к дому подъехала и остановилась чёрная иномарка с затемнёнными стёклами. Неизвестно почему, она не могла оторвать взгляд от этой машины. Через минуту задняя дверь открылась, и Таня увидела своего попутчика, который три года назад уступил ей кресло у иллюминатора.
В таких случаях принято говорить: "Она не поверила своим глазам", - и всё такое. Таня узнала его мгновенно и сразу поняла, что другого такого случая больше не будет. Она подошла к Римме и попросила сестру выйти с ней в прихожую. Уже стоя в дверях, Таня сбивчиво объяснила изумлённой Римме, что ей срочно, ну просто очень срочно нужно уйти, умоляла извиниться перед Олегом и обещала позвонить (сама Римма никогда не звонила в бывшую квартиру своей матери).
Только когда за ней закрылась входная дверь, Таня, наконец, перевела дух. И тотчас же увидела на лестничной площадке своего незнакомца. Он стоял как вкопанный и смотрел вверх, на Таню, которая прислонилась спиной к двери квартиры Олега.
Наконец, она сделала первый шаг вниз по лестнице, а он начал подниматься, не спуская с неё глаз. Лестничный пролёт казался Тане невероятно длинным, просто бесконечным. Уже в двух шагах от своего безымянного попутчика Таня вдруг опустила глаза - и прошла мимо.
Может быть, она надеялась, что он возьмёт её за руку - как когда-то Юрий, которого она почему-то впервые за три года вспомнила сегодня вечером. Но чуда не произошло. Таня остановилась лишь в середине следующего пролёта, услышав звук открываемой двери и радостные возгласы Олега.
Теперь она поняла, кого все ждали весь вечер - но поняла, как всегда бывает, слишком поздно. Вернуться казалось ей совершенно немыслимым, оставалось ехать домой. До закрытия метро было ещё два часа, но Тане не хотелось этим чудным вечером спускаться под землю. Она прошла пешком через Дворцовый мост, полюбовалась плавучими фонтанами и видом на Петропавловку со стрелки Васильевского острова, затем села на маршрутку и вернулась в квартиру отца.
На следующий день Таня проснулась поздно, после полудня. Звонить Римме она не стала. Ей почему-то совсем не хотелось слышать из чужих уст о своём безымянном попутчике (она прекрасно понимала, что не сможет удержаться от вопросов). И к отцу, в Сестрорецк ехать не хотелось, и любоваться городом - почему-то тоже.
Она лениво слонялась по пустой квартире, слушала музыку, листала книги, которых в этом доме было очень много. Несколько раз Таня подходила к окну, за которым куда-то торопились люди и машины, о чём-то шептались с ветром деревья и трава. Всё было как всегда, как год или два назад - и всё же иначе. А вечером, когда солнце уже клонилось к закату, лаская вечерними лучами её комнату, Таня увидела под окном ту самую иномарку - чёрную, с затемнёнными стёклами.
Она вздрогнула и отскочила от окна - её "родители" жили на третьем этаже, и она прекрасно знала, что вечером вполне реально различить черты лица кого-то, кто подошёл слишком близко к освещённому стеклу. А Тане очень не хотелось выдавать себя. Она выключила свет в комнате и снова подошла к окну - на этот раз осторожно, прячась за занавеску.
Машина стояла под окнами, из неё никто не вышел - иначе Таня услышала бы, как хлопнула дверь, ведь балкон она не закрывала со вчерашнего вечера. Через час она увидела, как зажглись фары иномарки, машина выехала на шоссе и скрылась из вида.
Так прошёл месяц. Родители трижды приезжали домой на побывку и звали Таню на дачу - она отказалась. Ни Римму, ни тем более Марину и Олега Таня больше не видела. По городу она тоже больше не гуляла. Пару раз в неделю Таня выходила в магазин, а вечером ждала "свою" машину.
Иномарка приезжала почти каждый день в одно и то же время, стояла под окнами около часа (иногда чуть больше, иногда чуть меньше), а потом уезжала. В середине августа отец Тани и Анна Григорьевна возвращались в город, и ей тоже пора было отправляться домой. Она съездила на Московский вокзал за билетом и собрала вещи.
В последний вечер перед отъездом, в субботу, Таня, как обычно, подошла к окну и увидела хорошо знакомую машину. На этот раз она не стала прятаться за занавеску. Какое-то время она стояла у освещённого окна, а затем отошла и присела на диван.
Возможно, Тане только показалось, что через открытый балкон она услышала хлопок закрываемой двери. Она поборола искушение снова подойти к окну. Вместо этого Таня поднялась с дивана и отправилась на кухню ставить чай.
Она включила радиоприёмник и нажала на кнопку электрического чайника. Показалось ей или нет, что сквозь музыку она слышит шаги на лестнице? И вдруг тишину пустой квартиры разорвал пронзительный, как сигнал бедствия, и совсем не телефонный звонок. Таня выключила радиоприёмник и подошла к входной двери.