Юрию Устинову, придумавшему тему для этого рассказа, посвящается
Над городом висел тёмный и промозглый мартовский день с липкими серыми тучами на небе и грязной снежной кашей под ногами. Мокрые тополя вскидывали к небу чёрные обрубки рук, умоляя небеса о пощаде. Но небо оставалось глухо к их мольбам и продолжало швырять вниз клочья мокрого снега. На землю, на деревья, на людей...
А внизу, согнувшись под тяжестью этого снега, этого свинцового неба, по раскисшему льду тротуаров и дворов шёл мальчишка. Звали его Тимофеем, а дома - Тимкой, а в школе - Хрустиком или Хлюстиком, и было ему двенадцать с половиной лет. И не оставалось у него впереди, да и позади тоже, ничего радостного, хорошего, светлого. Всё было плохо. А ведь ещё двадцать минут назад он собирал свои вещи, тихо радуясь, что закончился ещё один школьный день, и за все пять уроков и четыре перемены никто к нему по-настоящему не "прицепился". Но, зазевавшись, Тимка и не заметил, как его портфель очутился в веснушчатых лапах рыжего Гришки Демченко. Тут же вокруг него собралась весёлая толпа одноклассников, и началась игра под названием "А ну-ка отними", в которой, как известно, победить невозможно. Самым разумным было бы сейчас гордо встать в сторонке и наблюдать, однако это могло плохо кончиться для портфеля и его содержимого. И Тимка бросился его спасать. А этим гадам только того и надо... Естественно, все его попытки были безуспешны. Потом вдруг распахнулось окно, послышался Гришкин крик "Забирай своё барахло!" и, поддетый увесистым пинком, портфель вылетел на волю, раскрылся в воздухе, оттуда посыпались ручки, карандаши, учебники; затрепетали, словно белые голуби, подхваченные ветром тетради, и всё это опустилось с высоты третьего этажа на заплёванный школьный двор...
...И вот теперь Тимка плёлся домой, чтобы там, в одиночестве, дать волю злым и бессильным слезам, и тогда, быть может, с ними уйдёт частичка беспросветной горечи и тоски, и станет на душе чуть-чуть полегче.
Но даже этому не суждено было сбыться. Дома был отец. Только что у него закончилось совещание в его "главке", он решил заглянуть на перерыве домой и скоро должен был уходить. Работал он в каком-то секретном КБ; чем он там занимался, Тимка не знал, но догадывался, что был отец хоть и маленьким, но всё-таки начальником. По вечерам, придя с работы, он либо садился с газетой перед телевизором, либо начинал воспитывать Тимку. Отец никогда его не бил, но длинные проповеди в духе "а вот я в твоём возрасте..." нагоняли на мальчишку дикую тоску и обижали до глубины души нелестными для него сравнениями с "порядочными детьми". Тимкина мама работала врачом-невропатологом и приходила домой поздно, потому что подрабатывала на полставки в местной поликлинике. Она очень хотела, чтобы всё у них в доме было как у людей. То есть ковры, хрустальные люстры, чешские "стенки" и ровные ряды престижных подписных изданий за стёклами этих стенок. А ещё мама иногда уходила на дежурство и ночевала в больнице. В такие вечера от нотаций отца и вовсе не было никакого спасения...
...А сейчас он сидел в кухне на табуретке и торопливо глотал суп и второе. Но внезапно в нём проснулось чувство отцовского долга.
- А как у тебя в школе дела? - вдруг спросил он Тимку. Конечно же, о том, что произошло с ним сейчас, он рассказывать не стал (впрочем, отца интересовали в данный момент всего лишь его оценки). И Тимка неопределённо пожал плечами.
- Неси-ка дневник, - приказал отец. А в дневнике, как назло, лишь трояки да четвёрки, и ни одной пятёрки.
Началась обычная воспитательная беседа.
Потом отец вспомнил, что ему пора идти, поспешно засобирался, а напоследок "обрадовал" Тимку:
- В наш продуктовый завезли сахар. После обеда будут давать. Вот деньги, вот визитки, вот талоны. Сходи, отоварь их!
И снова отправился на работу.
А Тимка - с отцом ведь не поспоришь! - пошёл в ненавистный магазин, опасаясь встретиться по пути с кем-нибудь из знакомых.
Очередь оказалась огромной и двигалась медленно. Тимка прикинул - часа на два-три. Но не отоваришь талоны - и "сгорит" мартовский сахар синим пламенем!
Тимка занял очередь за толстой бабкой в синем пальто, а позади встал мужчина лет тридцати в модной "дутой" куртке и "варёных" джинсах. На указательном пальце он беспрестанно вертел небольшую связку сверкающих ключей.
Сначала они стояли молча, не обращая внимания друг на друга, а потом связка сорвалась с пальца "модного" и звякнула у Тимкиных ног. Он поднял её и протянул мужчине.
- Вот. Это ваши ключи?
- Мои, - улыбнулся "модный". - А чьи же ещё? Да ты же сам видел!
- Ну да, - смущённо улыбнулся в ответ и Тимка. - Это я просто так сказал...
- Конечно, - согласился мужчина. - Не молчать же, как рыбы, всё-таки в одной очереди стоим. Правда, когда не знаешь имени собеседника, и разговаривать тоже неудобно.
- Меня Тимофей зовут. Хрустальков, - нелепо проговорил Тимка. Обижать незнакомого взрослого человека ему не хотелось, к тому же "модный" дядька нравился ему всё больше.
- Прямо-таки Тимофей? Хрустальков? - смешно удивился мужчина. - Неужели все так и зовут?
- Ну да... - совсем растерялся Тимка. - То есть, нет, конечно... Тимка я...
- А я - Олег, - и он весело и доброжелательно улыбнулся.
Тимке почему-то не хотелось, чтобы этот разговор тихонько заглох, так и не начавшись, и он, поборов смущение, спросил:
- А... отчество у вас как?
- Да лучше без отчества и на "ты", - засмеялся Олег. - Я вроде бы ещё не такой уж старый...
Так они постепенно разговорились. Вернее, говорил больше этот необычный дядька, а Тимка только отвечал на его вопросы. Выяснилось, что ему тридцать три - возраст Христа, и что работает он тренером по самбо, и что дома у него живут две собаки и три кошки, и ещё многое другое узнал о нём Тимка.
Олег оказался классным мужиком! Он во всём понимал Тимку, и тот даже признался (хотя и не без помощи Олега) о своей незавидной роли в классе. Но и тут Олег понял и поддержал мальчишку, и даже сообщил, что сам когда-то был таким же, ну а потом ему это надоело, и вскоре стал очень авторитетным человеком в классе. А самое главное, он не говорил правильных и красивых слов вроде "надо давать сдачи", а обещал помочь Тимке научиться это делать.
Тимка очень обрадовался, ведь он давно мечтал записаться в какую-нибудь секцию, где учат драться, но в "ушу" занимались вредные Генка Мерзлов и Мишка Южин, в самбо - Лёшка по кличке Бугор, главный отравитель школьной жизни Тимки, а в секцию бокса Тимке самому не хотелось: что это за спорт такой - бить соперника по морде кулаками?
Напоследок Олег дал Тимке свой блокнот, чтобы тот собственноручно записал свою фамилию, имя и телефон. Тимка открыл его и просто опешил - на той же странице оказались записанными адреса и телефоны знаменитого Гоги - чемпиона Столицы по каратэ Оскара Горгишвили и Никиты Лидова - солиста "металлической" группы "Ноктюрн". Это были кумиры всех мальчишек из их класса! То-то они зауважают Тимку, когда узнают, с каким человеком он дружит! Впрочем, надо ещё, чтобы поверили...
Они купили по пять килограммов сахара и расстались. Олег обещал позвонить через пару дней.
Два дня Тимка мучался страхом - не забыл ли про него Олег? Что для него какой-то мальчишка, когда он дружит с самим Гогой! Но на третий день, когда Тимка пришёл из школы и в тяжких раздумьях жевал холодные котлеты с батоном, раздался телефонный звонок. Это был Олег.
- Знаешь синюю девятиэтажку, где магазин "Обувь"? - спросил он. - Там рядом со вторым подъездом дверь в подвал... Ага... Там наш, так сказать, штаб... Ну да, "качалка"... Если охота, приходи в два часа. Там тебя встретят.
Тимка, не раздумывая, согласился.
У входа в качалку его встретили двое мальчишек, один ростом чуть поменьше Тимки, зато плечистый и увесистый, другой высокий, серьёзный, старше его года на два. Тимка остановился в нерешительности.
- Это ты Тимофей Хрустальков? - неожиданно спросил старший.
- Да, - сипло и настороженно ответил Тимка.
- Тогда пойдём. Босс уже ждёт тебя.
И они спустились в подвал. Тимка отчаянно боялся какой-нибудь ловушки, в которую могли привести его парни, но не подавал вида. Не хватало ещё здесь прослыть трусом.
Подвал оказался вовсе не грязным притоном, чего втайне опасался Тимка, а вполне культурным местом - маленькая раздевалка и просторная комната, наполовину заставленная самодельными тренажёрами, штангами и гирями. Вторая половина комнаты была застелена погрызенным молью ковром - видимо, здесь и проходили тренировки по самбо. Олег сидел на старом продавленном диване, в каждой руке у него было по синему резиновому кольцу-эспандеру, которые он неутомимо сжимал поочерёдно то правой, то левой рукой. Увидев Тимку, он заулыбался и положил кольца на стол.
- Приве-е-ет! - протянул он. - А я уж думал, что ты не придёшь, испугаешься.
- Здравствуйте, - смущённо проговорил Тимка. - Я не испугался...
С тех пор для Тимки началась другая жизнь. Каждый день после школы он спешил в подвал к своим новым друзьям. Их было четверо. Тот большой мальчишка, что встретил его у дверей подвала, был здесь самым старшим и главным, когда не было Олега. Звали его Толян, и было ему уже пятнадцать. Из старших был ещё четырнадцатилетний Вадим Гирько, который лучше всех (за исключением, конечно же, Олега!) знал разные приёмы. Толстый и флегматичный Иннокентий оказался ровесником Тимки, а чёрный вертлявый Стёпка по прозвищу Бес (потому что фамилия его была Бессонов) был даже на полгода младше. Но, независимо от возраста, знания приёмов, Тимка чуял в них во всех непоколебимую уверенность в себе и в своих силах, и даже ненавязчивое чувство превосходства над окружающими. Но это превосходство не относилось к Тимке - здесь он был своим среди своих, равным среди равных. Так учил Олег, а он имел здесь безграничный авторитет. Ведь все, собравшиеся в подвале, когда-то попали в сложную жизненную ситуацию, выбраться из которой помог именно Босс. Ни родители, ни учителя, ни одноклассники - только он мог понять и объяснить всё, что мучило и волновало ребят.
Когда приходил Олег (а случалось это почти каждый день), они изучали с ним приёмы какой-то непонятной борьбы - смеси самбо ещё с чем-то, а если его не было, то делали это сами, или сидели на диване, болтали ни о чём, бегали курить в соседний подъезд, чтобы не учуял Олег.
Очень любили они поговорить о том, что кооператоры, гады, скупают на корню все товары, а потом по грабительским ценам спекулируют ими в своих кооперативных магазинах и делают на этом неслыханные деньги. Вот бы заставить их поделиться с другими!.. Тимка, конечно же, во всём соглашался со своими новыми друзьями, тем более, что Босс ненавязчиво поддерживал такие разговоры. Однако когда Толян объявил, что на этой неделе они пойдут "бомбить" кооперативный магазин "Ритм" на Весенней, у Тимки похолодело в груди.
- Да вы что, ребята? Так же нельзя! - неуверенно воскликнул он.
- Чё, струсил? - прямо спросил ехидный Бес. - Тогда так и скажи - живот, мол, прихватило, и коленки трясутся.
- Нет! - уже по-настоящему испугался Тимка; испугался, что и здесь его сочтут трусом. - Но как же Олег? А если он узнает? Он же за это прибьёт нас всех!
- Не боись, - успокоил его Иннокентий - Босс в курсе. Ты думаешь, он просто так посылает каждый месяц бабки в Детский Фонд? Ни фига! Это деньги спекулянтов. Мы их эскроп... эп... экс-проп-ри-и-ру-ем, - наконец, выговорил он длинное иностранное слово. - Но не для себя, а для сирот в детдомах... Ну, конечно, и себе немного оставляем, на сигареты, жевачку... Остальное отдаём Олегу, а он раз в месяц их перечисляет. Ясно тебе?
Тимке было всё ясно. Правда, где-то по краю сознания скользнула мысль, что посылает-то Олег всего лишь по двадцатке, не больше. Но думать такое про Олега Тимка не мог, и потому скользнула эта самая мысль и незаметно ушла. Теперь ему казалось, что Олег - словно добрый и справедливый разбойник Робин Гуд из фильма, а ребята - его верные друзья и помощники. Вот здорово! Идти вместе с друзьями на опасное, но благородное дело - о чём ещё можно мечтать?! Конечно же, Тимка сразу согласился.
Подготовка заняла три дня, план был продуман до мельчайших подробностей. Тимке на первый раз отвели роль самую простую - принимать вещи из разбитого окна "подсобки", а заодно наблюдать за обстановкой. Вообще-то "на шухере" должен был стоять Иннокентий, но для такого ответственного дела второй человек тоже не был лишним.
И вот наступил решающий вечер. Все собрались в подвале. Олег в последние дни в подвале вообще не появлялся, только разговаривал с ребятами по телефону.
И вот, наконец, они встали и молча отправились "на дело".
Сперва всё шло так, как было задумано. Бес разбил стекло на окне подсобки, около чёрного хода, ведущего в глухой пустынный переулок со сплошными стенами и высокими бетонными заборами. Переждали с полчаса - не поднимется ли тревога, а затем трое пролезли внутрь через чёрный пустой проём. Потом оттуда послышался приказ: "Принимай!" Тимка приготовился, но принимать ничего не пришлось. Из переулка донёсся пронзительный свист, затем звук удара и жалобный вскрик.
- Толян, полундра! - нелепо крикнул в окно Тимка, но ребята сами услышали свист, и уже вываливались один за другим из узкого окошка, и исчезали в темноте. Тимка бросился вслед за ними...
...Похоже, какая-то сигнализация в магазине все-таки была, потому что милиция окружила его плотным кольцом. Когда стальные пальцы сомкнулись на Тимкином плече, все его друзья уже лежали с руками на затылках, уткнувшись носами в мягкую майскую траву. Двое милиционеров ощупывали их одежду. В тот же миг Тимка услышал властный приказ:
- Руки за голову!
И почувствовал, что какая-то непреодолимая сила швырнула его лицом об землю.
А дальше всё было словно в кошмарном сне. Уазик с решётками на окнах, отделение, вонючая камера, куда их запихали и потом по одному выводили на допрос. Рыдания матери, каменное лицо отца... Родная квартира, враз оказавшаяся чужой, отец беззвучно кричит на него перекошенным ртом, неумело машет ремнём... Тимка не сопротивляется, обжигающая боль проходит мимо сознания, в котором, чередуясь, пульсируют лишь две осознанные мысли: "Что теперь будет?.. Как дальше жить?.. Что теперь будет?.. Как дальше жить?.."
Но оказалось, что дальше жить всё-таки нужно, хотя стала эта жизнь и вовсе тоскливой. Вмиг не стало друзей: Толян и Вадим отправились в колонию, Бес и Иннокентий - в спецшколу для малолетних преступников, и только Тимке повезло, его всего лишь поставили на учёт в детской комнате милиции. Но ведь и это - ужасное клеймо в характеристике! И родители считали своим долгом каждый вечер не менее чем по часу объяснять Тимке, какой же он плохой, и что ему надо в будущем обязательно стать человеком...
Правда, оставался ещё Олег (его ребята, конечно же, не выдали), но неожиданно выяснилось, что Тимка не знает ни его адреса, ни телефона, ни даже фамилии! Он несколько раз приходил к подвалу в надежде застать Олега там, но каждый раз натыкался на крепко запертую дверь. А однажды он увидел, как двое квадратных коротко стриженых "качков" вытаскивают из подвала их старый добрый диван. Тимка даже не решился подойти к "шкафам", чтобы спросить у них про Олега. Было ясно, что ничего хорошего от них ждать не стоит.
Но однажды Тимка совершенно случайно встретил Олега на улице! Теперь на нём была чёрная кожаная куртка и тёмные очки, но Тимка всё равно узнал его ещё издалека. Он торопливо перебежал через дорогу, подскочил к нему, радостно крикнул:
- Привет, Олег!
А в ответ получил незнакомый ледяной взгляд:
- Мальчик, ты меня, наверное, с кем-то путаешь. Я тебя не знаю.
Тимка опешил:
- Олег, да ведь это же я, Тим! Тимофей! Хрустальков...
- Не знаю я никакого Хрусталькова! - громко и равнодушно ответил Олег. Но потом оглянулся, наклонился к Тимке и еле слышно разъярённо прошипел:
- Не смей ко мне больше подходить, щенок! Ещё раз увижу - кишки выпущу!..
И, оставив потрясённого Тимку посреди улицы, быстрыми и твёрдыми шагами удалился прочь. Навсегда...
...День был тёплый, но дождливый, и Тимка валялся на диване с книжкой. Но не читал её, а в тысячный раз думал о своей неудавшейся жизни. А ещё - о правде и лжи. О чести и предательстве. Ресницы сами собой намокли, и книжные строчки расплывались перед глазами. Но Тимка всё равно их не видел, перед глазами стояло весёлое лицо Олега, его ласковый смех: "Не грусти, Тим, всё у тебя получится!.." И тут же - искажённая яростью маска, злой шёпот: "Ещё раз увижу - кишки выпущу!.." Неужели так бывает?!
В дверь уверенно позвонили. Тимка, очнувшись, подошёл к двери, посмотрел в глазок. Перед дверью стояла милицейская инспекторша из детской комнаты и незнакомый молодой парень.
"Опять где-то обокрали магазин", - с отвращением подумал Тимка. Однако дверь всё-таки пришлось открыть.
Тимка равнодушно поздоровался и впустил непрошенных гостей в квартиру.
- Здравствуй, Тима, здравствуй, - медовым голосом запела инспекторша. - Чем занимаешься?
- Книжку читаю, - неохотно буркнул Тимка. Инспекторша почуяла его досаду и обиженно поджала губы.
- Родители дома? - уже гораздо строже спросила она.
- На работе.
- Ну ладно, с твоей мамой я поговорю потом, - пообещала инспекторша. Она часто ходила в поликлинику на приём к маме. - А теперь познакомься, это Игорь Иванович, он инструктор в детском клубе...
- В пионерском отряде, Роза Дмитриевна, а если точнее, в отряде "Синий краб".
- Да, да, Игорь Иванович, но это неважно... Дело в том, что мы закрепили Игоря Ивановича за тобой, чтобы он помог тебе в будущем стать человеком.
- Ну почему же в будущем, Роза Дмитриевна? - весело поинтересовался инструктор. - Уже в настоящем!
- Тем лучше, - сухо произнесла инспекторша. - С вашего позволения, я вас оставлю. Очень много дел, нет времени...
"...заниматься разными глупостями", - мысленно закончила Роза Дмитриевна, и покинула Тимкину квартиру.
А Игорь Иванович пристально оглядел Тимку, медленно и отчетливо сказал:
- Как ты уже понял, меня зовут Игорь Иванович. Но можно - просто Игорь и на "ты". Дело в том, что я хочу пригласить тебя в наш отряд.
В ответ Тимка долго молчал. Наконец проговорил, будто через силу:
- Я лучше буду называть вас Игорем Ивановичем. И на "вы". И ни в какой отряд я не пойду.
- Вот, значит, как, - задумчиво произнёс Игорь Иванович. - Ладно, называй меня как хочешь. А что касается отряда... Тут уже не нам решать, это дело взяла под контроль милиция. Так что придётся нам работать вместе...
Позднее сентябрьское солнце светило неярко, но по-праздничному ясно. Тёплыми и ласковыми лучами, словно добрыми бабушкиными ладонями, оно мягко трогало разгоряченные щёки и лоб, запутывалось в лохматых Тимкиных вихрах. Но это только когда не было ветра. А он налетал крепкими короткими порывами, и тогда в лицо летели россыпи холодных пресных брызг.
С утра ветер дул достаточно крепкий, но к середине дня поутих, небо расчистилось и теперь сияло свежей синевой, особенно яркой и звенящей на фоне желтеющих прибрежных перелесков. Последнее плавание перед долгой зимой... И тогда Игорь, немного поколебавшись, всё-таки разрешил Тимке встать за штурвал. Это было так неожиданно, что Тим даже не сразу поверил. А как только поверил, сразу же вцепился за полированное колесо мёртвой хваткой. Всё-таки не зря Тимка всё лето упорно учил теорию, пристально следил за рулевыми, хватался за любую работу в отряде - лишь бы не прогнали! И вот - счастье!..
Однако быть рулевым - не только счастье, но и серьёзная ответственность, и поэтому Тим сосредоточенно хмурит брови. Но от Игоря фиг чего скроешь! Вот он незаметно улыбается Тимке и одобрительно кивает - всё, мол, правильно.
Но вот уже накатил, приблизился берег с их причалом, и Тимке пришлось передать штурвал опытному старшекласснику Вадику Костецкому.
- Ну как? - осипшим от волнения голосом спросил Тимка.
Игорь ответил как обычно сдержанно:
- Для первого раза неплохо.
Но Тимке и этого достаточно для радости. Ведь вокруг друзья, и все радуются вместе с ним! Но больше всех, конечно, радуется Игорь. Это только с виду он такой "твердокаменный", но от Тимки тоже фиг чего скроешь! Когда они встречаются взглядами, то понимают друг друга без лишних слов. И Игорь знает, отчего даже в самые радостные и счастливые минуты мелькают вдруг в Тимкином взгляде тревога и беспокойство...
(С) Виталий Лазарев