ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА
Еловый лапник, который в несметном количестве наломал недавний ураган, оказался весьма кстати. Андрей закидал колючими зелёными пластами перекопанную землю, а сверху - для правдоподобия - присыпал их опавшей листвой. Вот и всё, работа окончена, теперь можно отдохнуть. И вспомнить...
"Да-а-а... Гордые были мальчики..." - Андрей мечтательно сощурился, вспоминая то, что случилось вчера. И пусть всё прошло совсем не так, как он планировал, именно это нарушение тщательно продуманного ритуала будоражило теперь Андрея больше всего, поднимая в груди волны сладко-щемящей тревоги.
...Вчера, согласно заранее разработанному сценарию, он объявил мальчишкам, что один из них должен умереть, а другому придётся выполнить обязанности палача, проткнув острым охотничьим кинжалом сердце друга. Но за право на жизнь им ещё предстоит побороться в мини-турнире (ха-ха!) по армрестлингу. Будет, мол, три тура, и того, кто проиграет, ждёт смерть. На самом деле Андрей, конечно же, не собирался выпускать победителя живым, по плану ему предстояло разделить участь своей жертвы через три дня.
Андрей усадил перепуганных мальчишек за стол друг напротив друга, сцепил их непослушные руки и скомандовал:
- Раз, два... Три!
Мышцы мальчиков резко напряглись, и Андрей приготовился получить первую порцию наслаждения. Он решил, что будет болеть за чёрненького - тот казался ему идеальным "палачом", а рыженький - замечательной "жертвой", готовой с покорностью принять страдания и смерть.
Однако уже через мгновенье до Андрея дошло, что каждый отчаянно тянет руку другого в свою сторону - неужели никто не хотел выжить?! Потом мальчишечьи пальцы разомкнулись, и обе руки с размаху брякнулись о лакированную плоскость стола. И в тот же миг сомкнулись снова. Но уже по-другому: правая - чёрненького мальчишки и левая - рыжего. Они не проронили ни слова, но во взглядах, полных гордого презрения, Андрей прочитал: делай с нами что хочешь, гад, но мы всё равно будем вместе.
Пришлось убивать их самому. По очереди...
"Спите спокойно, верные друзья... Теперь вас уже никто и никогда не разлучит".
Чёрт подери, аж слёзы на глаза наворачиваются! Никогда раньше такого с ним не было!
Чутким своим сердцем Андрей ощущал превосходство лежащих под слоем земли, листьев и еловых веток, над собой. Ощущал и не скрывал этого от себя. Всё-таки он был честным и даже по-своему благородным, серийный убийца Андрей Змиев, прозванный тупыми газетчиками противной кличкой "Шифер". Да... Он уважал смелых и сильных духом людей, хотя сам, увы, силой духа и твёрдостью воли не вышел. Потому и не стал сильно мучить друзей, а просто пронзил их искусно заточенным обломком обычного кровельного шифера, и даже свой фирменный иероглиф вырезал уже потом...
...Начало смеркаться, пора уже ехать домой.
"Господи, упокой души рабов Твоих Альберта и Леонида".
Андрей, склонив голову, перекрестился.
"Но какая же всё-таки я сволочь..."
Сначала они проводили до дома Витьку и Митьку. Братья жили на Топорихе - глухой окраине, где тёмный бурелом да двухметровые заросли крапивы, пустыри да бесхозные заброшенные избушки. Возле калитки их уже поджидала встревоженная Витьки-Митькина мать, издалека светился в сумерках яркий белый платок на её голове.
- Ну, слава Богу, - облегчённо воскликнула она, заметив Тима и ребят. - А то уж сама собиралась к вам...
Тим промолчал в ответ. Ребята тоже. Даже неугомонные Витька-Митька ничего не возразили матери. Да и что теперь скажешь, после того, что случилось.
Потом они вернулись в центр, чтобы проводить Славика. Темнеющие с каждой минутой улицы центра с могучими чугунными замками на дверях магазинов и контор окружили их безлюдьем и безмолвием. Оттуда они отправились в Черёмушки... И везде они видели в окнах скованные тревогой лица родных, везде их поджидали у калиток и подъездов беспокойные матери и отцы.
А потом Тим остался один. Чувство огромного облегчения, на миг захватившее его, быстро растаяло, и осталась в душе лишь глухая, как большущий ком чёрной ваты, пустота. Захотелось вдруг свалиться в сухую высокую траву старого парка и отключиться от мира, забыв хоть на миг весь этот кошмар... Но Тим знал, что даже во сне в мозгу будет бесконечно прокручиваться, принимая фантастические, нечеловеческие, неземные формы, та же тоска и боль. Разве что - ремень на ближайший сук или головой вниз с крыши девятиэтажки... Но Тим не мог себе этого позволить. Из-за ребят. Что с ними будет, если ещё и он?..
Но как же так, как такое случиться?! Куда смотрел Господь, почему допустил?.. Разве провинились в чём-то Алик и Лёнька? Они были замечательными ребятами, никому на свете не желали зла. Тим прекрасно помнит то время, когда они пришли в отряд. Пришли поодиночке, почти не зная друг друга (хотя и учились в параллельных классах), но очень скоро сдружились накрепко и навсегда: маленький, рыжий и весёлый Лёньчик и высокий, стройный и поначалу очень серьёзный Алик.
Почему они подружились? Тим не мог сказать точно. Но, видимо, было между ними что-то общее. Лёнька вертлявый и юркий, да к тому же весьма острый на язык. Прежний командир отряда, Игорь, часто говорил ему:
- Хлебнёшь же ты, Лёнька, в жизни лиха с таким характером!
Лёнька в ответ радостно улыбался и с готовностью говорил:
- Ага!
- Ну и правильно! - соглашался Игорь. Он и сам был такой же неугомонный и бесстрашный, а иначе самого отряда давно уже не было бы.
Алик пришёл в отряд чуть позже, грустный и задумчивый, называл Игоря "Игорь Иванович", и первое время буквально шарахался от любых попыток познакомиться поближе. Глядя на него, Тим вспоминал себя в те времена, когда Игорь почти силой притащил его в отряд. Потом, конечно, Алик, как и Тим в своё время, сильно изменился. Да и поди не изменись в такой дружной компании, как отряд "Синий краб"! Однако большая заслуга в этих изменениях принадлежала Лёньке, который смог найти потайной ключик к сердце Алика. Грусть и печаль испарились, словно их и не бывало, и оказался Алик замечательным "придумщиком", многие его идеи воплотились в самых интересных делах отряда. Вот только когда Игорь уезжал, оставив отряд на Тима (сильно заболела его старенькая мама в далёком Красночеркасске, и нужен был постоянный уход), Алик, единственный из всех, не смог, да и не хотел, наверное, сдерживать слёз. И никто над ним не смеялся...
Погрузившись в мечты, Тим почти забыл, что Алика и Лёньки нет уже на свете. Да, по правде говоря, он до сих пор так до конца и не поверил в это. Те Лёнька и Алик, которых Тим видел сегодня, были до того отчуждёнными и не похожими на себя настоящих, что в его душе росло чувство какого-то нелепого обмана, чудовищного розыгрыша, кошмарного сна... Если бы...
Такие вот разные мысли крутились в голове Тима, а ноги сами по себе тащили его по знакомым тропинкам заброшенного парка. Справа от него лежала заросшая лужайка, и краем глаза заметил он на ней неясный голубоватый свет. Почему-то он не удивился - наверное, не было сил - когда посредине поляны неизвестно откуда возник большой светящийся шар. Из него вышли два таких же светящихся человека и направились к Тиму.
"Инопланетяне..." - тупо подумал Тим, без тени страха или любопытства наблюдая, как они подходят. "Ну и хрен сними..."
Светящиеся люди приблизились на расстояние пяти шагов и остановились. Кто-то из них (непонятно кто, потому что слова шли не по воздуху, а возникали прямо в голове) заговорил:
- Здравствуй, человек.
Тим не ответил. Но светящиеся люди продолжали свою речь.
- Мы выбрали тебя для проведения нашего самого главного эксперимента. Дело в том, что мы - учёные. Занимаемся проблемами клонирования.
От этих слов Тиму даже смешно стало. Ну в самом деле, как в дешёвом фантастическом фильме - пришельцы, клоны... Он не сдержал усмешки. "Хм, ну и отсталая у них наука. Даже у нас уже клонирование - не проблема".
Однако достижения пришельцев Тим явно недооценил. По крайней мере, слышать мысли они умели.
- Извините, - в голосе прорезались досадливые нотки. - Мы, кажется, не совсем точно выразились. Разумеется, создать копию живой оболочки для нас не составляет труда. Но это будет именно оболочка. У неё будет биться сердце, она будет дышать и даже двигать руками и ногами. Ну, ещё есть, спать, отправлять естественные надобности... Души-то нет. Её клонировать гораздо труднее. Но нашей группе это, кажется, удалось. Всё уже до мелочей просчитано, построена информационная модель. Но для того, чтобы продемонстрировать результат, нам нужен эксперимент. Мы должны знать, как это повлияет на равновесие мира. Ведь из ниоткуда появится новая душа, созданная не Всевышним Разумом. Как ее примет Вселенная, что с ней будет после смерти тела? Этого не знает никто, рассчитать невозможно, смоделировать - немыслимо. К сожалению, на нашей родине опыты по созданию искусственного интеллекта пока запрещены, но с помощью этого эксперимента мы надеемся доказать их безопасность.
Надо же! Оказывается, не только на Земле бывают учёные-маньяки. Готовы весь мир взорвать ради своего неуёмного любопытства!
- А если я не захочу? - с вызовом бросил Тим.
- А мы спрашивать не будем, - улыбнулся голос . - Мы тебя уже выбрали.
- А для чего тогда весь этот разговор?
- На всякий случай. Мы боимся, что неподготовленный разум может не выдержать такого потрясения. А нам не нужна сумасшедшая модель... Вопросов больше нет? Тогда приступаем.
И они приступили. Один гуманоид встал позади Тима, а другой - напротив. Вскинули вверх тонкие голубые руки. Короткая оранжевая вспышка - и напротив Тима, под вибрирующими пальцами гуманоида возникла стройная юношеская фигура.
Конечно же, это был клон, двойник Тима. Клон смешно разевал рот и часто хлопал ресницами. Вот он знакомым движением руки озадаченно почесал за ухом... Ёлки-палки, а сам-то Тим точно так же ловит отвисшую челюсть и скребёт пятернёй затылок! Ну конечно, это ведь его двойник, точная копия! Какой неприятный тип...
- Разводим! - скомандовал голос .
Тот гуманоид, что стоял с растопыренными пальцами позади двойника, взял его за плечи, легко приподнял и поставил рядом с Тимом.
- Ну как? - раздался нетерпеливый голос. Другой, более густой и гулкий.
- Есть разделение! - с настоящим человеческим ликованием воскликнул тот, знакомый голос . - Параметры объекта в норме, никакого шока! Что мы вам и говорили! И выключите, наконец, переводчик, объект нас слышит. Впрочем, нет, подождите, мы должны ещё кое-что ему объяснить.
Теперь оба пришельца стояли рядом и пристально смотрели на них чёрными немигающими глазами.
- Он, - пальцами они указали на клона, - сейчас пойдёт домой и продолжит жить как прежде. Всё что произошло, он будет считать странным сном. А ты, - и они повернули головы в сторону Тима. - Ты сейчас отправишься на вокзал и уедешь из города с первым же поездом. Возьми вот это.
Один из гуманоидов достал откуда-то обыкновенную чёрную дорожную сумку и поставил перед Тимом.
- Здесь документы и деньги, сто тысяч рублей. На первое время тебе хватит. Документы оформлены на имя Стебелькова Тимофея Романовича, можешь ими пользоваться. Для проживания тебе куплена квартира в Тамбове, а родом ты - из Саратова. Сейчас мы откроем тебе на несколько минут доступ к информационному полю Мироздания, и ты сможешь загрузить себе воспоминания об этих городах.
Тим потерянно молчал, не веря своим ушам (или мозгам?). Только сейчас до него начал доходить страшный смысл слов пришельцев. Но ведь это неправильно!
И он со слезами в голосе, словно в детстве закричал:
- Нет! Нет! Вы же ошиблись! Это он - клон! Поддельный! А настоящий я!
Гуманоиды сокрушённо закачали головами.
- Нет, мы не ошиблись. С него мы сняли матрицу, и по ней воссоздали твоё тело и сознание.
Неужто правда?..
- Не нужны мне ваши паршивые деньги! - и Тим с обидой пнул чёрную сумку. Она оказалась неожиданно лёгкой и с шелестом улетела в гущу кустов. - Не нужен мне ваш дурацкий Тамбов! Сами проваливайте туда!..
- Ты можешь поступать как хочешь... - голос оставался невозмутимым.
Всё ещё не веря, Тим дико озирался по сторонам, ища помощи и поддержки. Но на помощь никто не спешил. Пришельцы застыли бесстрастными голубыми статуями, клон виновато улыбался. Уж он-то точно знал, кто из них настоящий Тим.
- Рано вы обрадовались... - заговорил вдруг второй, "толстый" голос. В нём Тим неожиданно почувствовал еле заметные нотки сочувствия. А потом он обратился к Тиму. - Не надо делать глупостей, дружище. Теперь уже ничего не отменишь. Да ты уже и сам не захотел бы, так ведь? Тебе нужно начинать новую жизнь. Миллионы людей мечтают об этом - прожить две разных жизни - а такая возможность предоставлена лишь тебе. Так что живи как хочешь и как тебе нравится. Единственное, о чём мы хотим тебя предупредить - никогда не показывайся на глаза родителям. У твоей матери больное сердце, и если она узнают правду, это сильно сократит её жизнь. Мы этого не хотим. А ты?
Тим в ответ всхлипнул. По щекам текли слёзы, но тяжесть на душе потихоньку рассеивались, словно чёрные тучи после скоротечной летней грозы.
- Мы понимаем, тебе сейчас тяжело. Но мы верим, что ты справишься. К сожалению, мы не можем предсказать твою судьбу. Его вот можем, даже свою можем, а твою - нет. И помни - мы ещё долго будем наблюдать за тобой.
- Отпускаем оригинал? - спросил прежний голос .
- Да, - ответил начальник инопланетян, и двойник (вернее, настоящий Тим) зашагал по тропинке в сторону дома. Гуманоиды вновь достали чёрную сумку и поставили её перед Тимом. А Тим... Что ему оставалось делать?.. Тим поднял сумку и повесил её на плечо. Надо было идти на вокзал. Чем быстрее, тем лучше. Ладно, он поедет в этот ненавистный Тамбов, будет жить, работать, радоваться...
- Счастливого пути, - пожелал на прощание добрый голос. - Сейчас ты на несколько минут получишь доступ к информационному полю Мироздания. Не упусти свой шанс, возьми информации, сколько сможешь унести. Не каждому даётся такая возможность...
Двое гуманоидов убрались внутрь светящегося шара, и он растворился в ночной темноте. А перед Тимом распахнулось бескрайнее сияющее поле. Он не видел его, а просто ощущал - каждым нервом, каждой клеточкой тела. Но что с ним делать, как добыть оттуда нужную ему информацию? Нет, Саратов с Тамбовом подождут, главное сейчас - неуловимый Шифер. Вычислить и убить гада! Эта мысль, ненадолго задвинутая необычайными событиями на второй план, вернулась вовремя. Сейчас был реальный шанс!
Тим решительно рванулся к самой яркой точке поля. Тихие зелёные улицы, старинные дома над мелкой речушкой... Тамбов... В этот миг Тим понял, что уже знает историю города лучше всех краеведов вместе взятых, что помнит на ощупь, цвет и запах все его глухие закоулки яснее любой тамбовской дворняги, что чувствует пульс жизни города отчётливей, чем мэр с вице-мэром и всем Законодательным Собранием вместе взятые.
Он кинулся к мерцающей вдали звёздочке - светлой, лазурно-голубой, манящей... Саратов... Видимо, пришельцы всё-таки задали ему свою программу. Ну ладно, время ещё есть. Вот другая точка - пыльная, коричневатая, хранящая какую-то страшную тайну. Оказалось - краниология, наука о человечьих черепах. Бр-р-р... На кой ляд ему это знать? Ничего, забудется...
Так, а это что?.. Опять не то! А время-то бежит, и чувствуется, что с каждым разом добывать знания становится всё труднее... Стоп! Что это? Неужели?! А-а-а-ай!..
Сияющее пространство резко схлопнулось, больно ударив Тима по нервам. Он повалился в кусты и лежал ещё минут десять, с трудом приходя в себя. Груз полученных, но еще не обработанных знаний, прочно лежал в голове, и только от последней точки остался обрывок воспоминания.
...Вечер. На автобусной остановке - пусто. Лишь двое мальчишек на обшарпанной скамейке павильона. Конечно же, спокойно им не сидится - затеяли весёлую возню. Ещё бы - ведь это неугомонные Лёнька и Алик. Собрались зачем-то с предпоследним автобусом к Лёньке на дачу... К остановке подкатывает новенькая вишнёвая "пятёрка", Опускается стекло, из машины высовывается добродушный дядька лет тридцати-сорока, что-то весело говорит ребятам. Слов не разобрать... Открывается задняя дверца... Темнота...
Вот и всё...
Тим пошёл на вокзал другой тропинкой. Шёл и решительно думал. Тамбов подождет, хотя и тянет нестерпимо вернуться в этот замечательный город. Главное сейчас - вычислить Шифера. И Тим это сделает. А потом убьёт. Своими руками. Хотя нет, лучше, наверное, сдать его в полицию: пусть посидит в тесной тюрьме, познакомится со злыми урками, которые по-своему накажут негодяя, попозорится на суде, потомится в камере смертников и получит в конце концов свою заслуженную пулю в затылок.
Между деревьями замелькал огонёк костра. Туристы, что ли? Хотя откуда взяться им в такое время в заброшенном городском парке?
У костра сидели не туристы. Группа парней чуть помладше Тима. Вот один из них сказал что-то похабное, и все дружно заржали... Тим хотел незаметно промелькнуть мимо, но один из парней крикнул: "Стой!" Тим не собирался стоять, и припустил что есть мочи вперёд по тропинке. Но в темноте он не заметил торчащий из земли корень и, кувыркнувшись, зарылся носом в кучу опавших листьев. Тут же ему крепко скрутили за спиной руки и начали ожесточённо пинать его в грудь и в лицо. Сначала было очень больно, но потом Тимофей потерял сознание. Когда очнулся, вся шайка с любопытством копалась в его сумке. Про него, казалось, забыли, и самое время было потихоньку улизнуть. Тим начал незаметно отползать в сторону, в кусты, но в этот момент раздался удивлённый возглас:
- Блин, тут бабла немеряно! Мильён наверно!
- Ни хрена себе!
- Пацаны, а он, кажись, крутой! Очухается, сдаст своей братве, тогда нам...
- Точно! Надо его замочить.
- Пацаны, а где он? Куда смотался?
- Ловите! Далеко уйти не мог!
- Вот он!
- Держи!!!
Тим отчаянно рванулся через кусты, но эти его опередили. Что-то тяжёлое резко и непоправимо ударило его в спину, и он понял, что опять падает - прямо в кусты, на острые торчащие палки... Уже всё равно...
...Тихо шуршат по бетонному шоссе усталые шины, монотонно гудит мотор, нагоняя сон. Длинное пятно света прыгает по дороге, убегает вдаль.
Сегодня не повезло. Ну и пусть... Рано ещё... И вообще, зря он отправился сегодня на охоту, надо выждать ещё хотя бы с месячишко. А на сегодня ему хватит тех фотографий двух друзей, что он напечатал прошлой ночью. Говорят, их уже нашли...
Андрей погрузился в сладостное предвкушение и едва не прозевал крутой поворот над оврагом. Но судьба всё так же верно хранила его, как и прежде...
...Бетонный колодец, тёмный и узкий... Серые осклизлые стены обступили вокруг... Он падает, падает и всё никак не упадёт... Кругом плесень, мокрицы, крысы стремительно шныряют по отвесным стенам... Колодец изгибается, закручивается, как рельсы в американских горках. Впереди зажигается ослепительный манящий свет. Такого света не бывает на Земле, он завораживает, притягивает, дарит радость и покой. Тим врывается в этот добрый свет, но натыкается на жёсткую чёрную решётку.
"В списках не значится!" - раздаётся торжественный голос, и Тим снова летит по склизкой вонючей трубе. Теперь впереди другой свет - чёрный и холодный. Такой черноты и холода не бывает даже в межгалактических просторах мироздания, но эта темнота тоже тянет к себе щемящей тоской по безвозвратно потерянному времени. Тим влетает в эту темноту, и его насквозь пронзают иглы холодной боли.
Но и здесь он слышит: "В списках не значится!" - и продолжает свой полёт в неизвестность. Пространство распахивается вширь, и Тим повисает в нём. Внизу переливаются огни. Миллионы огней. Ночная Столица безмятежно спит под его босыми ногами...
Что тебе снится, мальчик Андрюша этой волшебной ночью, после длинного и трудного дня?.. Может быть, дальние страны, весёлые приключения и настоящие верные друзья, которых у тебя нет и никогда было?
Или, наоборот, суровые будни жизни, когда тебя лупят все, кому не лень, начиная от сильного и безжалостного второгодника Михыча и заканчивая собственной матерью, просиживающей все вечера в своём дурацком парткоме, лишь бы не видеть ненавистного сына, сломавшего ей жизнь... он ведь не спал тогда, всё слышал... Когда никому ты не нужен, и даже дворовая собачонка Муська шарахается от тебя, ибо знает, что ты уже нашёл прекрасный способ почувствовать себя не самым ничтожным и забитым существом на планете...
А может, пригрезилось невозвратное летнее счастье у бабушки во Владимировке, на берегу тихой Плёсьмы? Как быстро они сошлись с Вовкой, таким же приезжим дачником, как и он сам! Как горячо и отчаянно противостояли они местным пацанам, с давних пор ополчившимся на одинокого Андрюню (так ласково звала его бабушка)... Выходит, всё-таки был у него в жизни настоящий друг, пусть и недолго, месяц всего; был и человек, который любил его просто за то, что он есть на свете. А теперь ничего уже нет. Бабушки не стало, дом во Владимировке продали, и никогда больше Андрей туда не вернётся...
Или будущая взрослая жизнь, когда можно делать всё, что захочется и жить, где заблагорассудится, не ведая обид и унижений?..
А Андрею снится море. Спокойное и величественное, оно раскинулось до самого горизонта в оранжевом закатном свете. Осторожно шелестит мелкими мокрыми камушками кажется, они называются галькой? лижет, словно добрый щенок, босые загорелые ноги. Никогда раньше не был Андрей на море, и теперь во все глаза глядит на бесконечную даль, впитывает каждой клеточкой кожи солёный морской воздух и слушает шелест прибоя. И понимает, что прибой не просто шелестит, он шепчет, зовёт: иди сюда, иди сюда, не бойся, иди сюда, мы ждём тебя, плыви к нам, к нам... к нам...
Где-то там, за горизонтом, его с нетерпением ждали. Конечно же, это были друзья, те, которых он так мечтал встретить, которые не обидят, не предадут.
И тогда он - глупый, двенадцатилетний - скидывает остатки одежды и прыгает в тёплую встречную волну.
...Маленькие скользкие комочки выходили из Тима один за другим. Он едва успевал облизывать их, глотая их липкую защитную оболочку. Эти маленькие комочки были живыми. Едва освободившись от оболочки, они начинали тонко-тонко пищать, а потом крепко присасывались к животу Тима. Удивительно, но эти живые комочки были безумно дорогими для Тима. Их слабый писк отдавался в его сердце целой волной тёплых и добрых чувств, а когда они вцеплялись в живот и теребили его мягкими лапками, - вот это было счастье!!! Тим готов был даже на смерть пойти, лишь бы не прервался этот сладостный звук. Почему так, Тим не мог сейчас объяснить. Он словно разучился думать нормальными человеческими словами. Однако это было не страшно. Тим чуял - пройдёт время, и он опять вспомнит слова.
И очень скоро это время пришло. Когда он, наконец, почувствовал, что внутри него больше ничего нет, над ним вдруг склонились два огромных круглых лица.
- Вот видишь, всё хорошо.
- Ага... А дядя Миша говорил, что Мурка умерла, и уже никогда не проснётся.
- Вот ведь, блин, опять наврал! Как всегда!..
Тим, хотя и с трудом, но понимал, о чём говорят дети. Смысл доходил до него так, будто они разговаривали на каком-то иностранном языке. Впрочем, их язык и был иностранным для кошки Мурки, в которую Тима так неудержимо потянуло тогда...
Да, да, да! Точно! Тогда он в отчаянии заметался над спящей столицей, неприкаянный, не нужный никому на свете. Некуда приткнуться, все места заняты, и спектакль давно уже идёт... Впрочем, нет, свободные места были, они появлялись то там, то тут. Их было даже слишком много. Одно из таких мест освободилось внезапно где-то в пригороде, там, где в маленьком домике болезненным жёлтым светом теплилось одинокое окошко, и кто-то кого-то очень сильно ждал. Тим не стал медлить ни единого мгновения.
Над Столицей разгорался ранний рассвет...
...Котят было пятеро. А детей - двое. Старший семилетний Ванюша и его младшая сестрёнка Нина пяти лет от роду. Дети любили Мурку до безумия, таскали её на руках, плели для неё венки на шею из одуванчиков. Мурка снисходительно терпела. А Тиму это даже нравилось. Ребятишки напоминали ему об отряде, о собственном детстве, и становилось теплее на душе: всё-таки это было , и было с ним ! Одно было плохо: вспомнив отряд, Тим мыслями непременно возвращался к Лёньке и Алику, и хотелось плакать от обиды и бессильной злобы. Но кошки, гордые создания, не плачут по незнакомым мальчишкам.
Муркино естество, к тому же, не слишком часто давало Тиму возможности подумать и помечтать. Занятое без остатка заботой о котятах, оно медленно, но уверенно затягивало Тима в свои сети. Там не было места словам, мысли и воспоминания были неотделимы от чувств, подчиняясь могучим инстинктам. Зато всё и чувства, и мысли, и даже инстинкты было озарено любовью. Большой, тёплой и круглой к котятам; прерывистой, жгучей и колючей к соседскому коту Василию; мягкой, лёгкой и снисходительной к детям; глубокой, утробной, но настороженной к дяде Мише, который Мурку кормил... А вот к дому, к родному месту, оказывается, любви не было. Всё это было так естественно, что Мурка ничего не замечала. Это как воздух, как биение молодого здорового сердца, как жизнь...
В тот день, наконец-то, выпал первый долгожданный снежок. Впрочем, для кого долгожданный, а для кого... Скорей бы уж весна! Зимой охотиться почти невозможно: и рыбка плохо клюёт, и следы на снегу остаются. Так что "да здравствует весна!"
Поднимаясь к себе на второй этаж, Андрей достал из почтового ящика свежий номер "Столичного коммунара" и, ещё не развернув газету, с отвращением прочитал на первой полосе чёрный заголовок "НОВАЯ ЖЕРТВА ШИФЕРА".
Вот ведь сволочи! После тех двух мальчишек у него так и не было ни одной "жертвы", а эти подлые журналюги делают себе тиражи на его имени! Была, впрочем, в досаде Андрея и капелька ревности: чья-то охота оказалась удачной. Не его...
Придя домой, он первым делом достал из холодильника початую месяц назад поллитровку "Суховки". Сделал два обжигающих глотка прямо из горлышка, где-то внутри, в пищеводе, полыхнул огонь, слизавшей остатки злобной досады. И, не раздеваясь, прихватив вместе с бутылкой палку сухой колбасы и банку маринованных огурчиков, Андрей завалился на диван. Включил приятную и спокойную музыку. А что? Сегодня пятница, впереди выходные, и он имеет право по-человечески отдохнуть! А на охоту завтра не поедет, хотя и начинает сверлить мозги червячок нетерпения: уже пора, уже пора, уже пора...
А он не поедет, и всё тут! Хорошо было бы вообще сейчас "завязать"; да, именно сейчас, когда появился двойник и есть шанс что все грехи Андрея "повесят" на него. Это же прекрасная возможность вернуться к нормальной жизни! Жениться на доброй и хорошей девушке, создать семью и начать, наконец, делать детей, а не истреблять их.
От этой мысли Андрея скрутил новый приступ злобы и отвращения к себе, и он ещё раз отхлебнул из бутылки.
"А что! Думаете, слабо? Да хрен вам! С завтрашнего... нет, с сегодняшнего дня становлюсь другим человеком! Жениться? Да нет проблем! Сколько баб за мной увивается, не сосчитать! Мужик я видный, квартира, машина, должность зам.начальника цеха... Вот только надо бы выкинуть... хе-хе... того... из холодильника... хе-хе-хе..."
В тот день Тим в очередной раз очнулся от липкого оцепенения, с трудом выпутался из хитросплетений кошачьего сознания и попытался погрузиться в собственные мечты. Это было трудно, поскольку Мурка как раз в это время решила поохотиться. Тогда Тим попробовал отключиться, но это, конечно же, ему не удалось.
Тим терпеть не мог, когда Мурка выходила на охоту. Как бы он ни старался отдалиться от чувств кошки, её хищный азарт всё равно доставал его. А когда торжествующая зверюха смыкала челюсти на шее мыши, Тима буквально выворачивало наизнанку. Жизнь в судорогах покидала крохотное тельце, и волны смертельного ужаса захлёстывали все грани и измерения пространства, а Мурка, казалось, ничего на свете не замечала. Наплевать ей было и на этот ужас, и на уходящую жизнь. Вообще-то, кошка не желала ни капельки зла мышам; более того, она очень любила их, до дрожи, до безумия. Беда (впрочем, это для мышей, да вот теперь ещё для Тима, беда, а для Мурки счастье, иначе не выжить) в том, что мышей она любила не так, как котят, соседского кота Ваську, Ваню и Нину, дядю Мишу... Она любила лишь мышиную плоть, а чувства мышей её не интересовали.
Тим, однако, не мог смириться с такой точкой зрения. Он прекрасно понимал Мурку и знал, что она чувствует, однако тошно было на душе.
В этот раз Мурка забралась довольно далеко на другой конец села, за шоссейную дорогу, на ток. Она решила не есть сегодняшнюю добычу, а отнести её котятам пора уже детям приучаться к охоте, к настоящей пище. Когда всё было кончено, и кошка потащила мышь в зубах, Тим наконец-то смог спокойно погрузиться в свои мысли. А мысли были невесёлыми. Время-то бежит, Шифер, скорее всего, гуляет на свободе и продолжает сеять зло на Земле, а он бессилен что-либо сделать. Проклятое животное не даёт ему ни единого шанса повлиять на ход событий, даже помечтать-то удаётся не всегда... Тим полностью отключился, не обращая внимания ни на что вокруг, когда по нему прокатилась новая волна ужаса. Однако на сей раз это был ужас самой кошки. Что-то слепящее и ревущее неумолимо неслось на них. Мурка в панике заметалась, а потом - вот дура-то!!! - вжалась в припорошенный первым декабрьским снежком асфальт. В самый последний миг Тим снова соединился с сознанием кошки, и потому успел почувствовать оглушительный, сокрушительный, сметающий всё на свете удар. И снова темнота...
...- Всё, - сказал старый хирург и опустил руки в измазанных кровью перчатках. Что ж тут поделаешь... Не первый такой случай в его практике, и, увы, не последний. Но у молодого анестезиолога в глазах стояли слёзы. Он ещё не видел, как умирают дети. Однако юный доктор собрал волю в кулак и дрожащим голосом произнёс:
- Бедные родители...
- Помолчите, коллега... - раздражённо ответил хирург. - И без того тошно... А родителей у него нет. Интернатский. Вам от этого легче?...
Анестезиологу было не легче. Он лишь потупился под жёстким взглядом старого хирурга.
- В морг, - скомандовал доктор, и медсестра взялась за край простыни, чтобы закрыть им лицо мальчика. Но что-то в этом неподвижном лице показалось анестезиологу странным. - Постойте! - крикнул он. - Подождите!.. Ой... Он дышит... Виктор Иванович!!!
Старый хирург Виктор Иванович озадаченно дёргал бровями. Такого в его практике ещё не было...
Лёшка быстро поправлялся после операции. Тяжелейшие травмы заживали без следа, словно пустяковые царапины. Вся больница ходила смотреть на чудесно ожившего мальчика, а Лёшка выздоравливал и всё ещё не помнил, что теперь он вовсе не Лёшка, а почти взрослый парень по имени Тим. Ему рано пока это было знать, иначе печаль и сомнения снова убили бы его.
Но вот настал день, когда Лёшу перевели из "интенсивной" палаты на второй этаж, в палату для выздоравливающих. Его соседями стали пожилые дядьки с переломанными ногами и руками-"вертолётами". Они угощали Лёшку фруктами и конфетами и не спрашивали ни о чём лишнем.
Когда Тим вспомнил себя, для него это не стало потрясением. Всё было правильно, всё так и должно было быть. Теперь он помнил горькую Лёшкину жизнь, как свою, как Муркину... Помнил и радовался, что досталось ему тело и разум мальчишки, а не пенсионера-гипертоника. Так надоело Тиму кочевать из одного тела в другое, что просто жуть, и теперь он надеялся лет восемьдесят-девяносто прожить спокойно. Достичь чего-нибудь такого в жизни, какого не достигал ещё никто на Земле. Всё было впереди.
Но что-то очень мешало беззаботно жить радоваться жизни. И Тим очень скоро понял, что именно. Конечно же, Лёнька, Алик и Шифер. Лёшка-Тим для себя решил, что сначала найдёт гада и сдаст его полиции, а потом продолжит свою обычную жизнь. Как вычислить Шифера, Лёшка уже придумал: он сам будет приманкой для маньяка, притворится, что полностью ему поверил, а потом вырвется и убежит. Он запомнит номер машины, придёт в полицию и всё расскажет. А по номеру машины найти человека - для полицейских раз плюнуть!
Выписали Лёшку только в конце апреля. Врачи и медсёстры полюбили весёлого и доброго мальчишку и решили: пусть лучше здесь, в больнице, как следует окрепнет, прежде чем возвращаться в свой ужасный интернат. И то сказать, люди годами после таких увечий лечатся, а тут за полгода ни царапинки не осталось, даже шрамы от операций бесследно исчезли!
И вот перед самыми майскими праздниками приехала в больницу старшая воспитательница Ирина Прокофьевна и забрала Лёшку с собой в интернат. Там его сразу обступили ребята, и даже прежние мучители поглядывали на него с уважением - ведь ребятам успели в своё время сообщить, что воспитанник Алексей Караськин, сбежав из интерната, погиб под колёсами огромного депутатского джипа. Об этом даже в газетах писали... Как и в больнице, посмотреть на вернувшегося с того света пацана пришли даже старшеклассники. И никто не вспомнил прошлых обид, только совестливый Вадька Цапович тихонько попросил прощения. Вот ведь ситуация... С таким авторитетом теперь живи да радуйся, а ведь побег уже запланирован на сегодня...
Но в эту ночь сбежать не удалось. До утра рассказывал Лёшка о своих приключениях (признаться, даже слегка привирал), но ребята верили каждому его слову. На следующий день после уроков отпросился Лёшка отправить срочное письмо троюродной тётке на Украину (потом он и в самом деле его отправил), но сейчас вместо почты - за угол, потом через заросший городской сад, в знакомый подвал... Здесь его встретили, как будто он ушёл вчера, и никто не задавал глупых вопросов. Здешние пацаны видали и не такие чудеса...
Там он переночевал, а наутро отправился в Краснохудыкино - в этом городе пуще всего свирепствовал Шифер. Конечно же, в тот день ему не повезло. И на следующий день тоже, и через день. Проходили день за днём, а Лёшка все вечера просиживал на пригородных остановках, тщетно вишнёвую "пятёрку". С утра он добывал пропитание на столичных вокзалах и рынках, а поздно вечером возвращался в знакомый подвал. Дабы случайно не загребли в участок, старался выглядеть приличным домашним мальчиком, и даже пиво с пацанами не пил, за что получил от них обидное прозвище "Тилигент". Лёшка, однако, не обижался. У него была цель выследить и разоблачить Шифера. А потом жить дальше...
Был тёплый и ясный июльский вечер. Такой тёплый и такой ясный, что Лёша, растворяясь в ласковом закатном свете, размечтался и совсем позабыл, зачем он здесь. Тут рядом с ним заскрипели тормоза автомобиля. Лёшка поднял глаза и обмер - прямо перед ним остановилась та самая вишнёвая "пятёрка". Тонированное стекло на правой дверце медленно опустилось. Из окошка высунулось круглое добродушное лицо с приветливой улыбкой.
"Он!" - Лёшку словно током ударило. Лицо было тоже то самое, из давнего, но не забытого видения. У Лёшки от волнения вмиг перехватило дыхание и тяжело засосало под рёбрами.
- Привет! - весело крикнул дядька, словно они были знакомы давным-давно, сто лет не виделись, и вот теперь - какая радость! - случайно встретились.
- Здравствуйте, - Лёшка изобразил удивление, но на душе стало ещё поганее. А может, всё-таки, это не он?..
- Помоги, братишка, заблудился! Подскажи, как мне проехать в Игнатовку? - при этих словах лицо дядьки приняло такой растерянный и беспомощный вид, что Лёшке даже жаль его стало.
"Стоп, спокойно! Он всего лишь притворяется. Сам, небось, прекрасно знает, что до Игнатовки здесь прямая дорога".
Лёша усилием воли зажал страх в кулаке, улыбнулся в ответ и начал объяснять дядьке дорогу. Не дай Бог, от волнения дрогнет голос, или испуг промелькнёт в глазах. А если этот заметит, поймёт, что его раскусили, и рванёт с места так, что лишь пыль столбом по дороге? Тогда ведь затаится гад, не поймаешь! А потом снова выйдет на свою страшную охоту. И, самое скверное, машину он остановил так, что номеров не разглядеть.
Но Лёшкин голос не дрогнул, хотя и сделался писклявым, как у девчонки. Ну и что? Мало ли у кого какой голос?
От волнения Лёшкино объяснение получилось путанным и длинным, и мужик ничего не понял.
- Так, значит, после Сосновки повернуть направо и ехать до Чистяково. А там - налево? Так?
"Вот ведь баран", - подумал про мужика Лёшка. - "Взрослый, а такой тупой!"
Впрочем, по своему опыту он знал, что взрослые часто только притворяются умными, а на самом деле среди них дураков гораздо больше, чем среди пацанов. Но ответил он очень вежливо:
- Нет, если вы после Сосновки поедете направо, то попадёте в Замошье. Надо не так...- и Лёшка снова принялся объяснять. Но мужик опять "не врубился". С виноватой беспомощной улыбкой он произнёс:
- Мне, наверное, проводника по вашему району надо. Местного жителя...
Тут Лёшка опять вспомнил, чего ждёт от него этот тип, но лишь пожал неопределённо плечами.
- Ладно, спасибо, - уже не скрывая разочарования, произнёс мужик и начал медленно поднимать стекло автомобиля.
"Уйдёт ведь!" - подумал Тим, будто приходя в себя будто после долгого сна. - "А у этого Лёшки, как назло, зрение паршивое было. Если резко рванёт - номер ни за что не разглядеть".
- Подождите! - крикнул Тим. Мужик внимательно смотрел на него. - Вам ведь в Игнатовку надо? А мне в Гришутино, это по пути. Хотите, я буду вам дорогу показывать? А после Гришутина вы уже не заблудитесь, там одна дорога.
- Да? - с затаённой радостью ответил водитель. Тогда давай, садись.
Дверца открылась, и Лёшка (да, Тим опять стал называть себя Лёшкой!) сел на переднее сиденье. Ему очень не хотелось никуда ехать с этим гадом, и ясно было, что сейчас он завезёт Лёшку в какой-нибудь лес и сделает с ним то же, что с Лёнькой и Аликом. Но в отличие от Лёньки и Алика, у него есть тайный козырь: он-то знает, кто на самом деле этот "добрый дядя". На этом он и сыграет. Покажет, что полностью доверяет Шиферу и ничуть его не боится. Когда под каким-нибудь предлогом приедут в лес, они спокойно выйдут из машины, он запомнит номер и попросится отойти по "малому делу". А потом - что есть силы напролом через лес. Может быть, ему повезёт, и он сможет уйти от погони. А если нет - тоже не беда. Он же бессмертный! И пускай он уже не будет Лёшкой (жаль его, конечно, но что поделаешь?), зато Шифер будет уверен, что никто из живых не знает его тайну. Ха-ха-ха! Он ещё выехать с этого места не успеет, а в полиции уже всё будут знать о нём. Возможно, даже застукают на месте преступления. Вот он удивится! Да, да, так и надо будет сделать!
Конечно, Шифер будет его мучить... Но ведь Алика и Лёньку он тоже мучил, а Тиму будет легче от сознания, что скоро он получит новое тело взамен изувеченного. А Лёшка... Что ж, Лёшка останется в его памяти.
Вишнёвая "пятёрка" Шифера не спеша катилась по шоссе, тёплый встречный ветерок приятно обдувал Тиму лицо и трепал отросшие волосы. Шифер дружелюбно расспрашивал его о жизни. Тим вдохновенно врал в ответ, однако всё же проговорился, что живёт в подвале, а где родители не знает. При этом Шифер вскользь заметил, что некоторые из людей, самые наглые, наворовали миллионы и теперь живут припеваючи, а простым работягам приходится вкалывать всю жизнь за гроши. Оттого-то мол, и все наши беды и проблемы. Тим, не будь дурак, в ответ сказал, что, если б ему разрешили, расстрелял бы всех богачей, а их деньги раздал бы бездомным бродягам.
Шифер пристально, с интересом посмотрел на Тима и заговорщическим тоном произнёс:
- Я вижу, ты настоящий человек, и тебе можно доверить тайну нашей организации. Про неё пока никто не знает, и это очень хорошо. Но сначала ты должен пообещать, что никому ничего не расскажешь.
Конечно же, Тим пообещал, хотя не поверил ни единому слову.
- Мы хотим сделать жизнь в нашей стране такой, чтобы каждый мог выбрать работу по душе и получать за неё столько, сколько нужно для хорошей жизни. Чтобы у каждого была крепкая и дружная семья, где все друг друга любят и уважает, чтобы можно было интересно провести свободное время... Этому мешают богачи. они не хотят, чтобы все были богатыми, ведь иначе они не смогут показать окружающим, какие они крутые. К тому же им придётся поделиться своими богатствами с простыми людьми. Вот поэтому мы всё делаем в тайне. А когда переворот будет готов, про нас узнает весь мир.
Тим слушал и диву давался. Неужели в этот бред кто-то может поверить? А Шифер продолжал вещать заговорщическим голосом. Оказывается, сейчас этой тайной организации катастрофически не хватает денег. И если они срочно не получат финансовой подпитки, то всё дело неминуемо загнётся. И - вот ведь какая удача! - судьба послала им его, Алексея. Дело в том, что они запланировали изъятие мизерной пока ещё мизерной! - доли неправедно нажитой собственности у одного не очень известного, но крайне богатого и влиятельного нувориша... Ну, то есть олигарха. Сняли невдалеке от одной из его дач пустующий гараж и сделали подкоп в подвал. Но стены подвала оказались сделаны из прочнейшего камня, а пол тщательно зацементирован. Им удалось найти в каменной стене небольшой проём, однако он настолько мал, что никто из взрослых не в состоянии в него пролезть. Только такой тощий мальчишка, как Лёшка. Ему всего-то и надо будет проникнуть через подкоп в дом и взять из тайника сокровища. В доме сейчас никого нет, но по периметру он охраняется чуткой автоматикой и охранниками со злющими псами. Зато внутри - ни охраны, ни электроники, ведь дача эта тайная резиденция, про которую не знает даже жена олигарха.
- Ну как, поможешь нам? - хмуро, но с затаённой надеждой спросил Шифер. Не хотелось думать, что и мужественная хмурость, и робкая надежда - лишь виртуозная игра талантливого маньяка.
Тим для вида немного подумал. Впрочем, не только для вида. Дело принимало очень нехороший оборот. Гараж - не лес, оттуда не убежишь. Ну и чёрт с ним! Главное - обезвредить Шифера.
- Да, - срывающимся голосом ответил Тим. Волнение было настоящим, но теперь это уже не имело никакого значения.
Надо же, как повёлся пацан, словно ягнёнок на верёвочке. Вот повезло! Да ещё и беспризорник. Бабка - не в счёт, она, небось, и знать его не хочет... Вообще-то обычно мальчишки ловились на третью-четвёртую наживку, в крайнем случае - на вторую. Не раз бывало даже, что срывалась рыбка с крючка, уходила, говоря "Спасибо", а он, с чувством вырванного изо рта куска разворачивался и отправлялся домой, покупал по дороге бутылку "беленькой" для истребления этого поганого чувства, а потом сидел до поздней ночи на кухне, пил, курил сигареты одну за другой и громко матерился.
Но сейчас всё идёт как нельзя лучше. Тьфу-тьфу-тьфу! Не сглазить бы... Уж он-то знает, что приметы - не простое суеверие, и если с самого начала что-то не заладилось, то лучше сразу бросить. А если, наоборот, в груди звонко дрожит нетерпеливое вдохновение, то и в роль войдёшь так, что сам себе поверишь, и всё получается, и пацаны сами в руки идут, и гаишников на дорогах нет, и лишние свидетели возле дома не болтаются... Везёт, одним словом. Вот тогда и ритуал проходит без сучка, без задоринки.
А сегодня, кажется, всё будет хорошо как никогда. Да, нет, не кажется. Точно будет!
Неподалёку от гаража Шифер велел Тиму спрятаться. Тим скрючился на полу машины, а Шифер накрыл его цветастым пледом. Так они и въехали в гараж. Шифер запер его изнутри на ключ. Вместе они отодвинули тяжёлый верстак, под ним обнаружился железный люк. Шифер с трудом отвалил его и жестом показал: спускайся, мол, первым.
Вниз, к массивной двери с кодовым замком, вела ржавая вертикальная лестница. А потом Шифер втолкнул Лёшку в тесную комнатку с голыми серыми стенами. Под потолком горела яркая лампочка, но унылый бетон впитывал свет, и казалось, что наступила ночь, только странная, потому что всё видно. Так бывает иногда перед грозой, когда всё небо уже заволокло чёрными тучами, и вдруг в случайный просвет заглянуло солнце.
"Как в космосе", - подумал Лёшка. Странно, ведь он никогда не бывал в космосе... И вообще, удивительно, что он до сих пор мог об этом думать. С каждой секундой ему становилось всё страшнее. Да, разумом он понимал, что на самом деле он никакой не мальчик Лёшка, а взрослый парень Тим, и скоро ему предстоит отправиться на поиски нового тела. Теперь он знал, где гараж Шифера и полиции ничего не стоит накрыть его ещё здесь, на месте преступления. И мир, наконец, избавится от этого мерзавца. Однако, вопреки всему, внутри нарастало противное чувство страха. Всё-таки ощущал он себя сейчас не взрослым, а двенадцатилетним мальчишкой. А этому мальчишке ужасно не хотелось умирать. К тому же ведь, наверное, сначала будет очень больно...
Шифер захлопнул за собой тяжёлую железную дверь. Тихо щёлкнул кодовый замок. Лицо Шифера исказила широкая хищная улыбка.
- Вот мы и пришли-и-и, - ласково протянул он.
Да, пришли...
Лёшка огляделся. В дальнем углу стояла старая медицинская кушетка, перед ней обшарпанный стол, а справа, у двери тихонько урчал и светился белой краской новенький холодильник. Больше ничего не было. В том числе и второго выхода.
Шифер заметил его движение.
- Ха, смотришь, где подземный ход? А нет его! Ха! Я тебя обманул! Тебе не выйти отсюда! Видишь замок? Код на нём десятизначный, не подберёшь. Так что теперь ты мой, голубчик...
Шифер замолчал и уставился на Лёшку, ожидая его реакции. Но не дождался, потому что Лёшка в это время лихорадочно придумывал, как избежать страшного.
- Сейчас я тебе кое-что покажу, - слегка разочарованно произнёс Шифер и шагнул в сторону холодильника. Но Лёшка уже придумал...
- Постойте! - требовательно окликнул он Шифера. Тот озадаченно оглянулся. Ничего подобного он не ожидал. - Я кое-что должен вам сказать!
- Что же? - ехидно поинтересовался Шифер. Секундное замешательство прошло, и теперь он чувствовал себя уверенно. Мальчишка в полной его власти и всё, что он хочет сказать, уже не имеет значения. Но всё-таки ему было интересно.
- Я не тот, за кого ты меня принимаешь, - Лёшка неожиданно перешёл "на ты". - Это не ты меня обманул, а я тебя...
И Лёшка-Тим, изо всех сил стараясь казаться гордым и надменным, рассказал про парк, инопланетян, кошку и Лёшку... Как вечерами выслеживал гада и всё никак не мог выследить. Как, наконец, улыбнулась ему удача. Шифер слушал молча и не перебивал.
- ...так что всё, Шифер, ты проиграл, - закончил Лёшка свой рассказ. - На этот раз ты не уйдёшь...
- Ха, ты думаешь, я тебе поверил? Смешной ты!.. Конечно, теперь ты будешь сочинять небылицы, лишь бы заморочить мне голову. Знавали мы и таких. Все теперь в Ёлкином лесу лежат!
- Но я-то говорю правду, - с тихим отчаяньем произнёс Лёшка, ему казалось, что весь его план рушится. Однако надежда ещё оставалась, и никак нельзя было допустить, чтобы маньяк заметил его страх. - Для тебя же будет лучше отпустить меня живым. Пусть даже где-нибудь далеко в лесу. Пока я доберусь до людей, расскажу... Ты успеешь отъёхать уже далеко. Может быть, и не поймают. А если ты убьёшь меня, то уже через две минуты я буду рассказывать о тебе полиции. Ты не успеешь ещё из гаража выехать, когда будет введён план "Перехват"...
- Не пудри мне мозги, голубчик, - с ухмылкой ответил Шифер. - Ты что, думаешь...
Внезапно он схватил Лёшку и швырнул его на тахту. Метнулся к двери, пальцы ловко забегали по клавишам замка. В двери что-то щёлкнуло и появилась узкая щель. Шифер боком вывалился в неё и захлопнул дверь. Там, за дверью, раздался его противный смех. А потом Лёшка услышал, как Шифер карабкается вверх по лестнице. Лёшка кинулся к двери и рванул кованую чугунную ручку. Дверь не шелохнулась. А наверху раздался грохот люка, а потом приглушённый шум мотора. Потом и этот последний звук затих, и в бункере воцарилась гробовая тишина.
Андрей поверил мальчишке сразу, хотя и орал для вида "Не пудри мне мозги!" Однако нутром он чуял, что Лёшка не врёт. Поэтому, приехав домой, немедленно начал готовиться к переходу на нелегальное положение. Хорошо бы инсценировать собственную гибель. А поддельными документами он обзавёлся заранее. Но сначала...
Сначала надо утолить голод. Чтобы избавиться от мерзкого чувства, будто прямо изо рта у него стянули лакомый кусок.
Эх, хорошо он всё-таки придумал с этим мальчишкой. В бункере тот сможет прожить ещё очень долго. В холодильнике - запас еды и воды на две недели. Устроенная хитрым способом вентиляция работает безупречно сам не раз проверял. А раньше времени пацана всё равно не найдут: про этот гараж никто из знакомых не знает, а места здесь глухие. Так что в запасе у него минимум две недели. Поэтому сейчас он отправится на охоту. Душа горит... А потом займётся инсценировкой гибели. После этого надо будет легализоваться по новому адресу. Интересно, чем отличаются тамбовские мальчишки от столичных? Наверняка, они ещё глупее и доверчивее.
Вот только поедет он не на машине, а в электричке, как в старые добрые времена.
Лёшка сразу понял, что попал в ловушку. Бетонный мешок, стальная дверь, хитрый замок... Никуда не денешься, никто не поможет.
Сперва его охватило отчаяние. Но вскоре он сообразил, что у него появился шанс выжить. Надо только как следует осмотреться.
Под столом и кушеткой было пусто, но что Шифер прячет в холодильнике?.. Лёшка распахнул белоснежную дверцу. Как ни странно, в холодильнике оказались самые обыкновенные продукты. Минералка, шоколад, тушёнка, сухари. Тут же - стальная открывашка для консервов. Лёшка приободрился. Некоторое время прожить здесь можно.
В глубине холодильника блестело горлышко большой трёхлитровой банки. Отодвинув бутылки с минералкой, Лёшка хотел достать её, но тут же с воплем отдёрнул ладонь: в банке плавала отрезанная человеческая рука. Точнее сказать, кисть. Серая, безжизненная, чуть-чуть поменьше, чем у него, у Лёшки.
Лёшка хотел захлопнуть дверцу холодильника, но вдруг заметил на нижней полке несколько странных предметов. Это были искусно заточенные обломки обычного кровельного шифера. Края их были такими ровными и острыми, что Лёшка боялся порезаться.
"Так вот они какие, орудия пыток..."
На одном из обломков темнели засохшие бурые пятна.
"А вдруг это кровь Алика или Лёньки?" - откуда-то издалека шепнул голос Тима, и к Лёшке вернулась прежняя, позабытая тревога. И запоздалое понимание, что на сей раз Шиферу, кажется, удалось его обмануть. Сейчас этот маньяк, небось, ищет себе новую добычу, а он, Тим или Лёшка - неважно, сидит в глухой бетонной яме. А что он может сделать?
"Так уж и ничего?" - осторожно толкнулось в голове.
"А что? Я же не виноват, что он меня не убил!"
"Вообще-то виноват, но не в этом дело. Он не убил, зато..."
От этой мысли Лёшке стало так страшно, как ещё не бывало. Он даже крикнул в испуге:
- Нет! Я не хочу!
В самом деле, его ведь найдут, спасут! Может быть, не сразу, но он дождётся освободителей. Если продукты из холодильника есть понемногу, можно даже и месяц протянуть. Лишь бы лампочка не перегорела... А потом, когда его освободят, он расскажет всё, что знает.
Но ведь... За это время Шифер может загубить не одну человеческую жизнь!
...Лёшка крепко сжимал в кулаке кусок шифера, залитый кровью, а по лицу текли слёзы отчаяния. Конечно, он должен остановить негодяя, но ведь не такой же страшной ценой...
Исчезновение Петровича заметили не сразу. А когда заметили, то решили, что он просто валяет дурака. Ведь плавать и нырять Петрович умел лучше всех. Сейчас, небось, подкрадывается под водой к кому-нибудь, а потом - хвать за ногу и потянет на глубину. Водяной, мать его ити!..
Но через минуту мужики не на шутку встревожились. Хмель как ветром сдуло. Стали нырять, прочёсывая глубину, и, наконец, Колька Сыроквашин вытянул на поверхность за бледную руку неподвижное тело.
Петровича вытащили на берег и начали делать искусственное дыхание. Как в старом кино - вверх-вниз руками. Васька побежал в деревню за доктором. Однако все усилия были тщетными. Уже хотели бросить бесполезные попытки, когда Петрович вдруг икнул и открыл глаза. Изо рта потекла вода.
- Мужики, а что я видал... Не поверите, - сквозь кашель прохрипел он.
- Что?! - вскрикнул молодой и наивный Боря.
- А будто я сейчас поднялся в воздух... кха... и лечу над озером высоко-высоко. И тут вижу, будто какой-то му... кха-кха... мужик пацана мелкого мучит, и так, и сяк его... - и Петрович снова тяжело закашлялся.
- Пацана?! - вскинулся Борька. - Так ведь это, небось, тот самый Шифер!
- Шифер?
- ...!!!
- Бежим! - и Петрович схватил топор, который взяли со стройки, чтобы нарубить веток для костра. Вскочил, пошатнулся, однако удержался на ногах. Вспомнил мерзкую ухмыляющуюся рожу нелюдя, и это вдохнуло новые силы. Вихрем рванулся вперёд Петрович, а друзья, похватав всё, что под руки попалось, помчались в лес вслед за ним.
Они опоздали! Когда мужики выломились из густых кустов на поляну, там уже было всё кончено.
В центре поляны, под одинокой берёзой, лежал залитый кровью мальчишка лет двенадцати с безжизненно запрокинутой головой и остановившимся стеклянным взглядом. А рядом, блаженно улыбаясь, привалился к берёзе плюгавый серенький мужичишка. Такой невзрачный и безобидный на вид.
Свет померк в глазах у Тима. Он словно наяву увидел два красных гроба, восковые лица Лёньки и Алика, рвущие душу рыдания матерей.
Нет, не имел он сейчас права на прощение. Да и не мог уже ничего с собой поделать. Сжав покрепче в кулаке топор, Тим с рёвом бросился вперёд.
љ Виталий Лазарев
2004 - 2006 гг.