- Нет, девчонки, давайте сначала поедим, - говорит Катя, пока мы разбираем вещи.
- Да мы разомлеем и больше никуда не пойдем, - отвечаю я ей, выкладывая зубную щетку и пасту.
- А что тут за воздух! Прелесть, - мечтательно щурит глаза Машка. - Просто не надышаться.
- Кто-нибудь включил отопление?
- Конечно, - теперь я вытаскиваю шампунь и раздумываю, куда бы его поставить, чтобы на полочке осталось место для других. - Ты бы уже околела. Без отопления-то.
- Очень смешно, - ворчит Катя. - Ага.
- А я разве шутила?
- А разве нет?
- Нет, конечно. Просто отвечала на прямо поставленный вопрос.
- Кто открыл в спальне окно?!
- Я. А что?
- Тебе жарко?
- Да воздух же застоявшийся. Что ты?
- Вот перед сном и проветрили бы. Еще и не нагрелось ничего.
- Прикинь, она картошку чистит, - заговорщически сообщает Машка, появляясь со своей порцией туалетных принадлежностей.
- Кто?? - вытаращиваю я глаза.
- Дед Пихто! - продолжает она. - Будто нас тут целая дюжина.
- Катя! - тут же бросаю я свой шампунь. - Кать, ну ты чего, в самом деле?
- А что такое? - Катя в фартуке в мелкий синенький цветочек деловито орудует ножом. - Вон и вода уже закипает. Сейчас перекусим, и вперед.
- Блин, - хватаю я другой нож и тоже принимаюсь за картофелину. - Договорились же, что поужинаем в кафе, чтобы время не тратить. А потом погуляем на сон.
- Да ну их к черту. Есть хочется, - она взглядывает на меня. - Шла бы ты вещи разбирала. Сейчас ведь всю кофту замочишь. Ведь не взяла фартук? Не взяла?
- Ну, не взяла, - честно говоря, такая мысль даже в голову мне не приходила.
- Ну вот. В мокром гулять пойдешь?
- Сейчас поедим, винца захочется. Свечей. Камин вон зажечь, - входит Машка. - И точно не до свежего воздуха будет.
- Слушай, ты обедала, а мы с Васильной нет. Неужели ты не голодная? - оборачивается Катя ко мне.
Тщательно прислушиваюсь к своим ощущениям. Похоже, что в животе бурчит.
- Вот видишь, - показывает язык Машка. - Ничего она не хочет.
- Васильна?
- Да нет. Вообще-то хочу. Но в кафе было бы быстрее. И там бы мы точно не остались возлежать на диванчике.
- А кто-то возлежит? - Катя открывает банку с тушенкой и принимается озабоченно выкладывать ее в кастрюльку с кипящей картошкой.
- Мням, как пахнет вкусно, - вытягивается Машка в сторону варева.
- Ага-а? - оглядывается на нее Катя.
- Да разве я против похомячить? - Машка строит уморительную рожу, и мы не можем удержаться от смеха. - Только вернемся, и опять жрать захочется. После свежего-то воздуха.
- То есть винца тебе уже не захочется? - изображает осуждение Катя.
- Да все ей захочется, - говорю я и показываю Машке язык. - Конфеты получше припрячь, - перехожу на свистящий полушепот. - А то недосчитаешься.
- Ну все, - снимает кастрюльку с плиты Катя. - Уже готово. Девчонки, накрывайте на стол.
После ужина мне с трудом удается собрать подруг на прогулку. Одна валяется на диване, другая в кресле. Обе пузом вверх и удовлетворенно цыкая зубами. А на мои понукания отвечают вялыми протестами. И только когда я в полном обмундировании собираюсь открыть входную дверь, чтобы отправиться в ночной мрак в одиночестве, сначала одна, а потом и вторая с оханьем и причитаниями начинают одеваться.
- Куда это ты? - слабым голосом интересуется Катя, и ее криво надетая шапка смотрится особенно нелепо в неверном свете раскачивающего от ветра фонаря. - Аллейка ведь там.
- Да зачем нам аллейка? - парирую я, таща обеих за руки. - Погуляем по дорожке. В лесу.
- В ка... В каком еще лесу? Темно ведь.
- Там светло. Дорожка широкая, и луна, смотри, светит. Да скажи же ей, Машка! Ты ведь не один раз тут была.
- Ну была, - лениво замечает та. - Ты, небось, нас еще и через трубу потащишь?
- Какую трубу? - резко тормозит Катя. - Не согласна я ни на какую трубу. С таким пузом мне ее не перелезть.
- А набивать надо было меньше, - солидно говорю я. - Пузо-то. Кто полбанки огурцов сожрал? - со зловещим выражением оборачиваюсь я к ней.
- Ага, будто я одна ела, - сопит она. - И потом, огурцы - не мясо. Машка вон чуть не всю тушенку перетаскала из кастрюли. И ничего.
- Ну и перетаскала, - с независимым видом отвечает та. - Вкусно же было. С картошкой-то. А вы якобы и не таскали?
- Так, красавицы, - останавливаю я их. - Здесь нужно встать на вот эту приступочку, и с той стороны - так же.
- Что еще за приступочка? Ничего не вижу!
- Да видишь ты все, - начинаю я сердиться. - Дорожка-то освещена. Сейчас вот брошу вас тут и пойду одна.
- Давай я первая, - вмешивается Машка. - Я тут сто раз лазила.
Мы гуськом переходим через трубу и оказываемся в полосе лунного света. Как в тоннеле, где по обеим сторонам высятся стены темных деревьев.
- Нет, девчонки, - констатирует Машка. - Какой, все-таки, воздух. Прямо не надышаться. А у нас? Кошмар, чем дышим.
- Здесь, что ли, жить хочешь? - у Кати не только шапка, но и куртка надета как-то криво, и замечаю я это только сейчас.
- А почему нет? - на лице Машки опять появляется мечтательность.
- Тут работать негде, - возвращает ее к реальности Катя. - За свою квартиру ты здесь купишь трешку. Но после этого будешь сосать лапу. Или торчать продавщицей в каком-нибудь ларьке. И это, заметь, в лучшем случае.
- Как-то по-дурацки все устроено, - вклиниваюсь я в их диалог. - Либо работа, либо экология. Нет, чтобы все в одном флаконе.
- И вовсе тут не сыро, - Машка бодро шагает впереди нас. - И совсем не грязно. Чего этот мужик плел?
- Водитель, что ли? - Катя вновь принимается цыкать зубом.
- Ну.
- Да идиот какой-то. Цену себе набивал. А ты и распустила уши.
- А ты будто не распустила, - топает Машка ногой.
- Всех этих мужиков вижу насквозь, - продолжает цыкать Катя. - Никакой хренотык меня не проведет.
- Девчонки, - притормаживаю я. - Вы чего ссоритесь? Глядите, как красиво!
- Ссоримся? - изумляется Катя, и кажется, что ее шапка еще больше съезжает набок. - Ну, ты, Васильна, даешь. Будто первый день нас знаешь, ей-богу. Прикалываемся мы, прикалываемся. Веселим, так сказать, себя на лоне природы.
- Смотрите, - показывает рукой Машка. - Тут даже болото не замерзло. Лунный свет мерцает по воде.
- Болото? Надеюсь, через болото-то ты нас не потащишь? - Катя подозрительно щурится в мою сторону.
Мне становится смешно и донельзя хорошо на душе. Что за счастье идти вот так, через лес, вдыхать чистый воздух, любоваться небом, деревьями. И знать, что рядом только близкие друзья, а впереди - почти два дня отдыха.
- Ну вот, практически готово, - Катя заканчивает нарезать тонкими ломтиками сыр. - Ты свечи вытащила?
- Нет. Я включала сауну. А теперь, - вожусь я у раскрытой заслонки камина. - А теперь вот пытаюсь разжечь дрова.
- Дрова, говоришь? Влажные, наверное, подсунули.
- Наверное. Черт!
- Чего ты там? - выглядывает Катя из кухонного закутка. - Не обожглась?
- Да нет. Плохо загораются, зараза.
- Да ты возьми газету. Специально же привезли. Интересно, а где Машка?
- Машка? - разворачиваюсь я и от резкого движения падаю на задницу. - Ф-фу, черт! Сейчас Машку и припрягу. Машка! Маш!
- Чего? - мгновение спустя царственно появляется она из спальни с бокалом вина.
Мы с Катей несколько обалдеваем. Потом Катя хмыкает, чешет нос.
- Ты чего это там зашухерилась, а? Мы тут делом с Васильной занимаемся. А ты что?
- И я. Хм-хм, делом, - она совершает изящное движение кистью руки, и мы обалдеваем еще больше. - Вино вот открывала.
Катя несколько секунд иронически вытягивает губы, затем интересуется:
- А ты его, случаем, там до донышка-то не наоткрывала?
- Хорошее, кстати, вино, - Машка садится в кресло и ставит бокал на подлокотник.
Мы с Катей переглядываемся. Я делаю попытку подняться с пятой точки.
- Чего вопросы игнорим? - Катя засовывает руки в карманы фартука и принимается выразительно шевелить там пальцами.
А я внимательно смотрю на Машку, на ее раскрасневшиеся щеки, несколько осоловелые глаза, томную позу. И понимаю, что эта порция у нее уже не первая.
- Пойду-ка я действительно проверю, осталось ли нам хотя бы по рюмке.
- А ты есть опять хочешь? - оборачиваюсь я уже от двери.
Она усмехается и приглаживает косу.
- Я о будущем думаю. О нас часика через полтора.
- Часика через полтора ты будешь уже в саунке париться.
- Ну ладно, как хочешь. Ох ты, боже мой, уже девять. Пора Толстика контролировать, - Катя оставляет свои кухонные занятия и тянется к сумке.
В спальне полумрак, горит одна прикроватная лампа. И от этого неверного света пространство кажется таинственным и склонным к изменениям. Мне даже не по себе становится. Вдруг выйду обратно, а там - никого. Или только кто-то один. Или у кого-то снова пятно на щеке. Да вообще может случиться, что угодно.
И тут на глаза мне попадается явно початая бутылка. Да, подруга наша постаралась. Хорошо хоть, что про нас не забыла.
Тень падает на кровать, и я вздрагиваю. Резко оборачиваюсь.
Но это оказывается Машка, появившаяся бесшумно и улыбающаяся грустно.
- Что-то я совсем, - говорит она и крутит пальцем у виска. - Катя вон не забыла проверить мужа, а у меня Светка совершенно из головы вылетела. Как же так?
Это она верно заметила. Ладно мы про ее дочь забыли и не напомнили, но ей-то самой разве все равно?
- Так позвони сейчас. Где у тебя телефон?
- Да в сумке, где ж ему еще быть. Но сам факт, - она садится на кровать и принимается рыться в рюкзаке. - Слушай, - поднимает она голову. - А у тебя нет ощущения, будто все переменилось, едва мы въехали на эту базу?
- В ка-каком смысле? - не сразу реагирую я.
- Ну, словно все вокруг стало иным. Не так, как прежде. А прошлое отдалилось и сделалось ненастоящим. Не зря ведь я про Светку забыла.
- Н-нет.
- А я вот даже тебя вспомнила. Как ты тогда вышла из комнаты, а вернулась в совершенно другой мир.
- Может, и неправда все это, - сажусь я с ней рядом, вглядываюсь в лицо; и оно кажется мне донельзя потерянным. - Провалы в памяти, или еще что-то в этом роде.
- Словно прошлого нет. Но нет и будущего. А есть только этот краткий миг, выделенный нам для каких-то целей.
- Слушай, чего ты такое несешь? Ну-ка, прекрати, - я стискиваю ее руку так, что Машка морщится.
- Что это вы тут спрятались? - появляется в проеме Катя. - Все готово. Стол накрыт. Камин пылает, - она щурится, всматриваясь. - Да что это с вами такое?
- Машка считает, что, переступив ворота базы, мы перешли черту другого мира, - поясняю я.
- Это какого? - тут же интересуется Катя. - Загробного, что ли? - она немедленно садится. - Ой, нет. Я с вами реально чокнусь.
- А ты разве ничего не почувствовала? - Машка с силой выдергивает кисть из моих пальцев и выпрямляется.
- Нет, конечно, - Катя ерзает в нетерпении. - Блин! То у одной бзик, то у другой. Вы бы передышку давали, что ли. А то хоть стой, хоть падай, честное слово.
Мы некоторое время молчим. Все трое.
- Звони теть Тане, - наконец говорю я Машке. - Ведь совсем поздно будет. Она же у тебя рано ложится.
- А ты еще не звонила, что ли? - изумляется Катя.
- Представь себе, нет, - отвечаю я за нее. - У нас, оказывается, нет ни прошлого, ни будущего.
- Да ну вас к черту, в конце-то концов, - резко встает Катя. - Пойдемте, хватит дурью маяться.
Мы с Катей садимся на диван, а Машка, устроившись в кресле, принимается набирать номер.
- Ну что, как Толстик? - спрашиваю я вскрывая конфеты, пока Катя разливает вино.
- Да никак, - она нахмуривается.
- Как это "никак"?
- Мам, привет, - улыбается телефону Машка. - Как там у вас дела? Света не шалила?
- Не берет трубку, осел, - отвечает Катя, глядя на Машку.
- Так позвони на сотовый, - я откусываю конфету и зажмуриваюсь - конфета оказывается исключительно вкусной.
- А-а, ну понятно, - Машка начинает покачивать ногой. - Ну, ты ей не разрешай, что ты. Ей нельзя, да и разбалуешь.
Катя переводит взор на меня и пару секунд изучает.
- А ты действительно думаешь, что я звонила только на городской?
- Да, мам, у нас все в порядке. Ага, просто замечательно.
- Спросила на всякий случай. Чего ты заводишься? Попробуй лучше конфеты. Не оторваться.
- Нет, мам. Ага, - Машка обводит рукой гостиную, словно показывая тете Тане обстановку. - Сидим вот с девчонками. Ага. Камин, да.
Катя медленно разворачивает обертку, откусывает. На долю секунды мне видны ее крепкие белые зубы.
- В сауну еще не ходили. Нет. Воздух - да. Не хочет спать, говоришь?
- Достал он меня что-то, - тихо, будто только себе, говорит Катя. - Все "я" да "я". А про меня - вообще в десятую очередь.
- Сказку ей почитай. Чего ты? Ну, ту - "Васютино лукошко". Ага. Она ее любит, ты же в курсе.
- Наверняка опять напились до чертиков. Специально ведь машину не взял утром. Знаешь, - она взглядывает на меня. - Иногда так и тянет сделать что-нибудь ему назло. Чтобы проучить, чтобы понял. А то до сих пор не взрослый мужик, а любимый и единственный мамочкин сынуля.
- Да мы же с тобой уже сколько раз эту тему обсуждали? - я тянусь к бокалу, но Катя меня останавливает, показывая глазами на Машку.
- Да, наверное, в понедельник заберу. Ага, из садика. Да ты что?
- Ты, конечно, молодец. Поставила вопрос ребром. Только теперь ты уже почти что свободная женщина. По сути, у вас все кончено.
- Да не по сути, а окончательно. Такое впечатление, что он лишь рад этому.
- Ну, и у меня будет что-то вроде этого. Если тоже поставить вопрос ребром. Все они считают, что стоит им просто-напросто свистнуть...
- Да, мам, пока. И тебе того же. Ага, - Машка отключает телефон, несколько секунд улыбается, а потом тянется и кладет его на стол. - Ну что? - обращается она уже к нам. - Все шепчемся? Секретничаем?
- Да нет, тебя ждем. А между делом благоверным кости перемываем.
- Хорошее дело, - соглашается Машка. - Здорово как, правда? - она окидывает взором комнату, задерживается на пылающем камине.
- Ну что, все в порядке?
- Со Светкой-то? Ну да. Только халву все у мамы выпрашивает, чуть не полкило уже оприходовала, да спать никак не ложится, капризничает.
- Халву? - поднимает одну бровь Катя. - Зря мы, девчонки, халвы не взяли. Прямо детством повеяло.
- Хватит рассусоливать, - говорю я. - Давайте, девчонки, за нас, - поднимаю бокал и строю им рожу.
Они фыркают и тоже поднимают - свои.
- Чтобы все у нас было супер. Да, подруги? - Катя водит бокалом из стороны в сторону.
- Да ты сейчас все расплескаешь, - волнуется Машка. - За нас! За самых сногсшибательных девчонок на белом свете! - она отпивает и тянется к конфетам.
- А что, девчонки, хорошо сидим. Камин так уютно горит...
- Вкусное вино. Не зря ты его так основательно пригубила, - поддразниваю я Машку и показываю ей язык.
- И конфеты зашибенские. Ты где такие купила?
- Да и сырок неплох, - Катя причмокивает и тянется за следующим ломтиком.
Некоторое время мы просто сидим. Глядим на огонь. На его переливы и смену цветов. И каждая, наверное, думает, как замечательно, когда тебе спокойно, никто не тормошит, ничего не требует. Вот просто сидеть, смаковать вино, перекатывать во рту конфету, откусывать сыр.
- А давайте рассказывать страшные истории, - вдруг предлагает Катя, и мы с Машкой в изумлении выставляемся на нее.
- Чего? - первой высказывается Машка. - Вот от тебя-то сто процентов не ожидала.
- Рассказывать страшные истории давайте, - как маленькой отчетливо поясняет Катя.
- Зачем? - вставляю слово и я.
- Ну, так хорошо тут с вами. До того хорошо. Что действительно хочется вспомнить детство, - Катя смотрит то на меня, то на Машку. - Что, неужели в детстве ни разу не сидели с подружками в темной кладовке или под столом с длинной скатертью - ну, для пущего страха? И не рассказывали страшных историй?
- Н-ну, не помню, - в сомнении двигает бровями Машка.
- Здорово так - напугаться-напугаться, - Катя улыбается. - У нас Сонька как-то даже обоссалась со страху. Ну а потом вылезти на свет и побежать в кухню, где бабушка уже напекла горячих пирожков. И выпросить на всех. Да не по одному, а по два и даже три.
- А ночью? - спрашиваю я.
- Что ночью?
- Нормально ночью-то потом спала? В туалет, например, нормально выходила?
Катя откидывается на спинку кресла, ставит бокал на стол и сцепляет руки на животе.
- Ну, как тебе сказать-то?
- Скажи, как есть, - фыркаю я.
- Ну, не по себе, конечно, бывало. Только я-то ведь не Сонька, на вещи смотрю реально. И события отчетливо делю на те, которые могут быть, и те, которые не случаются в принципе. А не случаются потому, что попросту невозможны.
- Да почему невозможны-то? - Машка подается вперед и от возмущения шмыгает носом. - С чего ты взяла, что может быть, а что - нет?
- Во-первых, к области вымыслов относится то, что никогда не видела лично я или люди, мнению которых я доверяю.
Тут уже наступает Машкина очередь фыркать. А я говорю:
- Слушай, но это же чистой воды маразм.
- Это почему еще?
- Ну, вот ты никогда не видела шаровую молнию. Не видела ведь?
- Ну, не видела, - Катя принимается крутить конец косы.
- Но это же не означает, что ее не существует, что она - выдумка. Или взять какие-нибудь частицы, нейтрино какие-нибудь, например. Ты их тоже никогда не видела и не ощущала. Однако они есть на самом деле!
- Да вы не дослушали, - усмехается Катя. - Есть и "во-вторых".
- Так что же это? - воинственно интересуется Машка и ерошит вихры.
- Ну а во-вторых, не может быть того, что не укладывается в известные нам законы природы. Соответственно, все, что вне этого - выдумка или плод воспаленного или больного воображения. Расстроенная психика, наконец.
- Слушай, - Машка тоже отставляет бокал. - Ты же сама говоришь - "известные нам". Верно? А с чего ты взяла, что нам известно все? Когда-то и автомобиль показался бы бредом, и тот же сотовый телефон. Да и вообще куча всего, что сейчас мы считаем обыденностью.
- Ой, Маша, - еще шире улыбается Катя. - Но ведь тогда, когда твой автомобиль казался бы чудом, его как раз и не было. Точно? Где же тут противоречие? Все в свое время.
- Машка привела неудачный пример, - говорю я. - Я же имела в виду природные явления, а не конструкции, придуманные человеком.
- Ну хорошо. Сделаем маленькое уточнение. То, что не является фактом, многократно зафиксированным многими людьми, является выдумкой. Так пойдет?
- Да ну, ерунда какая-то, - Машка принимается потирать колено, словно она только что ушибла его. - Если ты ни во что такое не веришь, для чего же тебе эти страшные истории тогда?
Катя щурит глаза, которые без туши и теней кажутся несколько беззащитными. Причмокивает губами.
- Это интересно, забавно. Ну и неплохо убивает время.
- А я считала, что мы и так неплохо проводим его, - мне становится даже немного обидно.
- Сейчас - да. Но я же не имела в виду "конкретно сейчас". Я говорила про "вообще". Сейчас мне хотелось бы просто подбавить красок в просто "хорошо". Вот и все, - Катя берет бокал и делает глоток. - Не понимаю, чего вы обе вдруг взъелись.
И правда, чего это мы? Какая, в самом деле, разница, что именно думает по этому поводу Катя. Вокруг тихо, спокойно и замечательно. Чего еще-то нужно?
- Ну, что? Кто начинает? - Катя тянется и подхватывает кусок сыра.
- Ты предложила, ты и начинай, - бурчит, не поднимая головы, Машка.
- Я? - словно удивляется Катя. - Ну ладно. Что бы такого вам рассказать?
- Ты давай пострашней, - комментирует Машка. - Чтобы мы уж ни за что не поверили, что такое бывает. Но все равно - испугались.
- Что бы такое рассказать-то, чтобы нельзя было за уши притянуть всякие психологические выверты?
- Ну, ты подумай, раз сама предложила, - Машка морщит нос и исподтишка поглядывает на Катю.
- Чего заедаешься? - спрашиваю я у нее. - Не из-за чего ведь.
- Да я не заедаюсь. Просто, ну как так - если не видела, то и не существует. Мы за свою жизнь, по сути, вообще ничего не видим. Живем, как кроты, в своих норах. Но это ведь не означает, что наверху нет звезд, а под землей - расплавленной магмы.
- Ну ладно, ладно, - примиряюще поднимает ладони Катя. - Я вовсе не хотела кого-то кольнуть, просто высказала свое мнение. С каких это пор между нами запрещено его высказывать? И что мы за друзья в таком случае?
- Ты давай рассказывай, - Машка поднимает наконец голову. - А не юли.
Я замечаю, что огонь начинает прогорать, и поднимаюсь, чтобы поправить его.
- Ты куда? - изумленно поднимает брови Катя. - Тоже обиделась, что ли? Хм. Да вы чего, девчонки?
![[]](/img/l/lazarewa_e_m/labyrinth07/2.jpg)