Аннотация: Сезонное обострение - так это называется. Случается поздней осенью и ранней весной у людей психически неустойчивых, как-то: шизофреники и иже с ними, а также натуры творческие, в частности писатели и поэты.
Звонок, который убил депрессию
[Сезонное обострение - так это называется. Случается поздней осенью и ранней весной у людей психически неустойчивых, как-то: шизофреники и иже с ними, а также натуры творческие, в частности писатели и поэты. ]
Наивная! Я надеялась, что благополучно пережила тяжелые времена, ибо шутила и смеялась, когда народ, в массе своей, пережидал, забившись по укромным углам и соляриям, бессолнечные дни. Словом, когда у всех уныние завершилось, мое развернулось с утроенной силой. Я поняла - миг настал. И сдалась паническому безделью. Без боя. Экономя при этом время, деньги и - частично - нервы окружающего меня дорогого супруга.
Неделя бесцельного валяния с разными книгами на диване, просмотр старых ДВДишек и безостановочного кликанья по телеканалам сделали свое черное дело. Средь недели позвонила сестра и предложила пробежку по вещевому рынку, который нас обеих прямо-таки в кайф вводит. Я лениво отказалась. Положила т рубку, и почувствовала, как по размягченным мозгам пробежалась тень мысли: почему? И верно, почему - депрессия? Что, собственно, произошло? Мелкие неурядицы на работе? Много неурядиц? И что, жизнь кончена, можно заказать гробик с кружавчиками и ложиться помирать в красном углу. Кстати, где я при этом буду лучше смотреться? Наверное, на кухне. Там и ремонт недавно закончили. Обои французские. Линолеум "Монмартр". Персиковая тональность. И я - вся в черном! Нет. Черное не люблю.
Вздохнула и потянулась к телефону - хоть извинюсь перед сестрой. Совру ей чего-нибудь. Про завал работы там или еще чего...
У нее оказалось занято. Трубка в руке заставляла предпринять соответствующие действия. Сам по себе набрался знакомый номер. После непродолжительного молчания на противоположном конце ответили измученным голосом: "Да... Я слушаю..." Я ее не узнала. Давняя приятельница, первый моя личный парикмахер, можно сказать - и так изменилась!
- Ир? Привет! Ты как?
- Нормально...
- Грипп свирепствует, ты не болеешь?
- Да заболеешь тут...
- Чего?! Серега твой что ли?..
- Да, чего с них, с мужиков, возьмешь...
- У вас там в микрорайоне маньяк какой-то завелся, молодым женщинам головы режет и оставляет. Не берет ничего. Странный такой. Поосторожнее вечерами!
- Может, это Серега мой? - Ухмыляется. - С него сейчас станется. Не просыхает. - И последовала история, после которой моя депрессия незаметно сдулась до размера мыльного шарика и лопнула, обдав меня мелкими брызгами досады - на себя.
Короче, убедилась я, что все они сволочи. Мужики. Что первый мой - Игорек - в дугарек, что этот. Началось с того, что он свою десятку раздолбал. В труху. Ездить на ней нельзя, да и... невосстановимо. Бизнес его съежился мгновенно до размеров комнаты в нашей двухкомнатной квартире. Запил, конечно... А я ж парикмахер - надомница. Ко мне народ на дом ходит. Клиентура пугается, как он из-за двери свое кривое рыло покажет. Сердце не выдержало. Устроила я его. Личным шофером к мужу клиентки. Тот каким-то лесо...боссом работает, с лесом, короче, связан. Дал Сереге новую машину. Двенашку. Тот два дня всего и проработал. А потом гололед начался. Едет он по городу. На светофоре останавливается, а тут ему какой-то на крутой тачке и подставился. Серега его в задницу "поцеловал", двенашку на встречку развернуло, в нее "газелька" ткнулась, и вломила Серегу в иномарку. Короче, конец. Мы продали, что могли, но расплатиться полностью не смогли.
Это еще не все. У меня Натаха - дочка, отучилась нынче в медучилище. Лежала дома, ногти точила, на папу глядела. Нет, думаю, хватит. Пора ее пристроить. Приткнула ее в стоматологической поликлинике, протезистом. Место жирное, пусть, думаю, деньги домой несет. Ага, принесла!
Сначала позвонил врач-стоматолог. Ирина Федоровна, то-се, у нас их, протезистов, двадцать человек за стеночкой сидят, ногтики точат-красят, красу наводят. Надо, мол, ее как-то выделить. Потом главврачиха доняла, дескать, не работает ваша дочь, делать ей у нас нечего. Ясно - денег хотят. Спросила - сколько надо? Пятнадцать. И будет-де, ваша Наташа пачки денег каждый день таскать, завалит маму дензнаками. Набрала я, отнесла. И что? Зарплата - полторушка, едва на проезд и на обеды девчонке хватает. Два месяца тишины, а потом Наташку вызывают. Новый главврач явился, опять денег просит.
И это не вся история.
Провозилась я как-то с клиенткой до одиннадцати вечера, устала, как рабыня в каменоломнях. Лаками надышалась до астматических приступов. Дай-ка, думаю, продышусь, до ларька дойду, круглосуточного, у подъезда. Тем более, сигареты кончились. Сходила! Мороженого набрала, сигарет на два дня, пива с чипсами... Я даже ботинок не заметила, кто, что - по башке звезданули, пакет вырвали и все. Очнулась у двери подъезда. Ладно, жива осталась. И серьги не сдернули. С перепугу показалось, что все в порядке. Часа через три поняла - рука отваливается, так болит. Видать, вывихнули, когда пакет схватили. Правая рука! И прикинь теперь, как парикмахеру без правой руки работать! Я ж теперь всю семью кормлю, обоих дармоедов. Работаю, конечно! Кто ж, если не я? Правда, сходила в травмпункт, выписали мне чудо-средство - им олимпийцы пользуются. Говорят, - вещь, мертвого поднимет. Серега мне руку мажет, всю ладонь себе обжег, а мне хоть бы хрен. Два месяца прошло, а рука болит, как в первый день.
На мне судьба-злодейка не остановилась. Созвонилась с братом в Питере. Его там тоже ограбили и избили. Но он гадов запомнил, поймали их через сутки. Вот и думаю: может, на весь наш род идет тотальная облава? К гадалке ходила, выясняла. Та твердит: завидуют тебе, вот и идет негатив. Чему, спрашивается? Разве уж совсем дурканутые какие-нибудь...
...Отнимаю трубку от уха и чувствую, как потеплело в области солнечного сплетения, где, по поверьям скрывается душа. Может, конечно, и нехорошо, недобро чувствовать облегчение, слушая страшные рассказы из жизни не совсем посторонних людей, но все же...
В тот же миг депрессия умерла. А я поблагодарила сестру за талант подолгу трещать по телефону. Кто знает, сколько продлилось бы трагическое безделье, если б она ответила.