Криминальная драма с элементами мистики

Таня Стар

Аннотация

Криминальная драма. Это история жизни эксперта-криминалиста, который участвовал в раскрытии схожих убийств малолетних девочек. Роман полон драматических событий. Месть - главная цель убийцы.

События, описанные в романе, и его герои являются авторским вымыслом, а все возможные совпадения с реальными фактами и людьми случайны.

Голод многогранен. Коварное чувство. вскрывает пороки. Голодная кровь, истощив тело, может поглотить добродетель и ввергнуть во зло. Однако, творческий голод пробудит талант и на свет непременно родится гений, которому под силу двигать свежие идеи. Звериный голод - разрушает, а духовный - созидает!

Таня Стар

Глава I

Многогранный голод

Тьма уступила свету. На заре береговую линию скрыл утренний туман. Озеро серебрилось сквозь клубящуюся пелену и казалось бескрайним океаном. Потап вдохнул полной грудью молочные испарения, чуя кончиками пальцев их липкую сущность. Над серой водой стелющаяся лёгкая дымка неспешно поднималась, окутывая безбрежное небо паутиной облаков.

Свинцовое озеро создавало иллюзию присутствия сказочных персонажей: леших, русалок и различных водяных духов, спрятавшихся под его толщей, что, несомненно, будоражило воображение. Вода непроницаемая для взгляда тщательно оберегала жизнь её обитателей. В предрассветный час зеркальная гладь всё ещё отражала звёзды. В такую рань Потапу страшно хотелось спать. Угрюмый полусонный рыбак смачно зевнул, что заклинило челюсть, он привычным движением вставил её на место, затем проверил подвижность, комично пошамкав ртом. Удильщик изголодавшийся по рыбалке с жадностью дожидался восхода, который в одночасье отправит всякую нечисть на дно, освободит от гнетущего страха темноты и окончательно разбудит. Дуремар был на седьмом небе от счастья, что вырвался на свободу от ежедневной рутины. Лодка мерно качалась от бесконечного забрасывания удилища. В такие чудные мгновенья Потап ощущал себя младенцем нежащимся в люльке. Если бы не рыбацкий азарт, он сладко уснул бы в этой чудной колыбели. В надежде поймать крупного леща, он без устали следил за поплавком, дёргая удочку в момент его малейшего крена. Воистину наслаждаясь клёвом, он грезил о наваристой ухе с добавлением водочки, словно в жизни не ел ничего вкуснее.

Яркий луч, коснувшись кристально чистого озера, скользнул по глянцевой поверхности, как конёк по льду, и ознаменовал восход неистовым светом, опалив роговицу глаз. Зрачки заискрились удовольствием, он взглянул сквозь густые ресницы на зарево и гусиные лапки морщин на загоревших висках озарили счастьем дерзкое лицо. Потап прикрыл ладонью карие глаза и, щурясь от ослепительных вспышек на воде, боялся пропустить момент истины - победу света над тьмой. Смоляная черная кудряшка выбилась из-под светлой кепки, желая засвидетельствовать торжество восхода. Шкипер опешил от развернувшегося зрелища и утёр брызнувшую слезу.

Солнечная лучина зажгла багряное зарево. Вспыхнув алой кровью над лесом, кострище обрядило в алые платья, зацепившиеся за шапку леса белоснежные облака, согрело у пылающего божественного очага одинокую душу, испарило предрассветную мглу, отправив в небытие липкий страх темноты. Серебристые всполохи на холодной воде затрудняли слежение за остроконечными поплавками, то и дело, меняя цвет. Солнце выползало из-за горизонта, варварски слепило глаза, поплавки исчезали в его удушающем свете. Гладь вторила небесным переменам, краснела, желтела, серебрилась, голубела. Потап до безумия любил божественные минуты восхода, краше мог быть только закат. Дрожащее мохнатое зарево золотилось до тех пор, пока бесцеремонное рыжее солнце не поднялось над лесом. В душе поэт, восхищенный Потап на мгновение окаменел, чтобы испить до дна залитую солнцем чашу.

Янтарные и платиновые лилии, сверкая жемчужной росой, комфортно устроились на изумрудных сердцах, обнажив прелести, выставив миру на суждение непревзойдённую красоту. Ценитель природной гармонии не упустил момент коронования водяных принцесс.

Проснувшиеся комары, взяв высокую ноту, противно пищали над ухом, отрезвив услаждавшийся прохладой раннего утра впавший в негу мозг. Муж невозмутимо смахнул рукой присосавшегося к губе вампира, но изголодавшееся по крови насекомое впилось в густую бровь. Насытившись, он перебрался на тёплую щёку. Дёрнув удочку с ушедшим под воду поплавком, Потап ручищей раздавил хрупкое тельце назойливой твари, измазав родной кровью пол лица. В ту же секунду крючок зацепил улов, согнув удочку в три погибели. Крупная добыча не давалась в руки, застряв поодаль от лодки. Предстояло, как следует, повозиться. Он заправски повернул кепку на сто восемьдесят градусов, чтобы не мешал козырёк и на корточках, не дыша от предвкушения удачи, перебирал руками леску, подтягивая крючок к борту. Мысль о крупном улове возбудила азарт. Почесав вспотевшую макушку, он подвёл рыболовный подсачек под трофей и вытянул на поверхность.

Удивление скользнуло по загорелому лицу в момент, когда показался покрытый тиной мохнатый предмет. Добыча больно не напугала бывалого рыбака. Он снял наплывшую зелень и оторопел. Перед ним словно восстал сам черт из преисподней. Он держал в руках изуродованную человеческую голову. Первая мысль - отбросить находку подальше - сработала за долю секунды.

Плотно закрытые веки, расплюснутый нос, открытый выщербленный рот на гладком как арбуз лице, неожиданно вызвали приступ тошноты. Череп со снесённой макушкой был до краёв наполнен вязкой желеобразной массой, которая стекая, липла к рукам. Брезгливо отброшенная голова покатилась по лодке и застряла по центру между сиденьем и дном. Глаз, затянутый катарактой открылся и укоризненно наблюдал из засады. Неожиданный улов поверг рыбака в ступор. От прилива крови в глазах потемнело и, пошатнувшись, он чуть было не свалился за борт. Удочки упали в воду. Плюхнувшись на сиденье, он встревожено оглядел руки и оторопел, ладони были обагрены кровью. Пальцы склеила вязкая бурая слизь. Перегнувшись через борт, Потап неистово оттирал руки до боли от чужой крови, которая въелась каждой молекулой в кожу. Липкая субстанция не отмывалась, она словно навсегда прикорела к рукам. Обессилив, прежде бравый мужик, свалился от усталости. Дьявольский кошмар сковал мысли, дыхание сбилось, нарушая сердечный ритм. Тяжеловес задыхался. Крепко держась за борт, он наклонился попить, пытаясь восполнить силу. Губы коснулись прохладной живительной влаги, но судно накренилось, и через край стремительно хлынул поток. Не удержав равновесия, Потап кувыркнулся, вода обожгла холодом и перекрыла дыхание.

Неудачливый рыбак, почему-то с полным равнодушием наблюдал за собственным утоплением, словно со стороны. Видел, как тело медленно падало на илистое дно, как в предсмертных судорогах исказилось лицо, как из лёгких вышел огромный пузырь воздуха. И вдруг ему катастрофически захотелось дышать. Он, зажав рот рукой, чтобы не нахлебаться воды, попытался всплыть.

Испуганный до смерти Потап разлепил глаза и увидел мирно спящую на кровати жену. Вернувшийся в реальность, он подскочил, стёр со лба холодный пот, надел стоптанные тапки и, шаркая по полу, пошёл на кухню. Осушив залпом стакан воды, он сел на табурет, свесил бессильные руки, неподвижно уставился в точку на цветном линолеуме и, не дёрнув ни единым мускулом, пребывал в ступоре, пока жена Лидочка, прискакавшая вслед, не привела его в чувства.

Взъерошенный, в синих семейных трусах в белую полоску он выглядел нелепо словно арлекин. Лидочка злилась, что он разбудил её в неурочное время, её раздражал факт, что она предстала перед мужем босой, в ночной сорочке и в бигуди под косынкой, хотя отлично скроенная с кружевной вставкой на груди и сиреневыми замысловатыми разводами ночная сорочка выделяла стройную фигуру и подчёркивала аппетитную грудь.

Игриво взлохматив рукой и без того торчащие кудри мужа, возмущённая его неопрятным видом, она уложила покладистые взмокшие и растрёпанные волосы в строгую причёску. Он размяк в нежных руках женщины и успокоился, поцеловал хрупкую ладонь, в очередной раз, завоевав преданное сердце. В понятии верной подруги, сотрудник милиции и ночью должен быть аккуратным, форма обязывала в любое время суток соответствовать ей.

Пару секунд жуткого сновидения испортили Потапу, в коем-то веке выдавшийся, полновесный сон. О ночах на собственной кровати были его мечты, работа украла спокойствие навсегда.

- Опять дурной сон?! - звонкий голос возымел эффект будильника.

Сердце подпрыгнуло к горлу, внутри заклокотала жизнь, окончательно очнувшись от хмурых мыслей, Потап прогудел сиплым басом:

- Угу.

- Что на этот раз? - стянув бигуди, Лида растрепала курчавые пряди, подбила чуб рукой, бросила на себя взгляд в зеркало, и, оценив привлекательность, поспешила поставить на плиту чайник.

Он редко жаловался, держал собственные измышления при себе, и обречённо махнув рукой, выпалил словно дробью из ружья:

- Да ну его в болото! Снится несусветная муть. Я уже забыл про сон. Отстань!

- Может, пора в отпуск?

Лёгкая, как балерина, она резво двигалась по кухне, как гренадёр гремела кухонной утварью: сковородками, кастрюлями, дверками, ножом о разделочную доску, как будто была наготове отправить мужа на исполнение служебного долга в любое время суток, словно и не спала вовсе.

- А кто работать будет? - он огрызнулся. - Если меня сослать на необитаемый остров, то и там найдут. Нынче голод на ценные кадры, я в большой цене и незаменим, иначе валялся бы дома в мягкой постели, и не таскался бы по ночам в поиске улик преступлений, оставленных человеческими отбросами.

Лидочка не переживала о работе супруга, она считала, что главная её задача - не обременять мужа домашними заботами.

- Что приготовить на завтрак? Жареную колбасу с яичницей глазуньей? - она мило улыбнулась, потому что знала ответ.

- Отлично! - он голодным взглядом скользнул по тарелкам.

Румяная колбаска, источая аромат жареного мяса, скворчала на луковой подушке, пока не скрылась под яйцами, выпуская клубы пара, словно заядлый курильщик. Кухня наполнилась аппетитным дымком, и у Потапа от голода заурчал живот.

Лида росла в многодетной бедной семье. Восемь старших братьев оберегали егозу от любых дел, родители пестовали единственную красавицу дочь. Кухня была уделом матери, а Лидочка, днями играя на улице с подружками, так и не освоила кулинарию.

Раннее замужество не способствовало формированию хозяйских навыков, она приноровилась готовить незамысловатые блюда на скорую руку. Шустрая и подвижная женщина умиляла мужа своим присутствием. В благодарность за то, что Лидочке удалось поднять боевой дух и забыть удушающий сон, шалун огладил рукой её круглый зад и направился в ванную. Любитель холодного душа пыхтел под слабыми от отсутствия напора струями воды, насвистывал любимую мелодию.

За время пока жена сервировала стол, Потап привёл в соответствие с уставом свой внешний вид, вылил на бритое до блеска лицо дешёвый одеколон, обтёр душистые руки о китель, чтобы от него вкусно пахло, и пришёл завтракать в полной боевой готовности.

Лидочка, как всегда, оживлённо щебетала, даже птицу заводить не надо. Утром беседа с женой не клеилась, будто уста залепили пластырем. Болтовня была не в характере молчаливого сангвиника. Лида лопотала за двоих, а он верный пёс угрюмо слушал бабский вздор и во всём соглашался. Нельзя сказать, что он её не любил. Любил, но по-особому. Родную жёнушку уважал за то, что ей приходилось тянуть на себе домашние заботы, ведь его днем с огнём не сыщешь при его работе.

Выбранная в юности профессия эксперт-криминалист оставила печать скрытого неврастеника. С виду уравновешенный и праведный, он испытывал приступ внутренней злости, которая высвобождалась во снах. Жуткие сны, терзающие по ночам, приходили с завидным постоянством уже много лет. От ужасных сценариев боль иголками пронзала тело. Чрезмерно страдая от кошмаров, он думал, что однажды не выдержит бурного сердцебиения и захлебнётся кровью от высокого давления. После пробуждения чёртовы сны не оставляли ни капли здоровой плоти. Тело нестерпимо болело, как у разбитого параличом старика.

Он помнил день, когда эта боль поселилась в нём навсегда. Он был молод и только заступил на должность эксперт-криминалист. Это было первое расследование и выезд на место гибели людей. Казалось, что злосчастный пожар навек сохранится в памяти, лишив его спокойных ночей. Когда он видел на улицах города детей оставленных на милость природы без попечения родителей, в его памяти всегда всплывал незабываемый кошмар. Пожар, случившийся в зимнюю стужу в доме многодетной семьи, навсегда оставил в душе эксперта выжженное клеймо.

В злополучный день дети погодки остались дома одни, когда их мать повезла годовалого малыша в больницу, чтобы просветить рентгеном посиневшую после падения с печи руку. Виной пожара было пламя свечи у иконы Божьей Матери, захватившее тюлевые занавески.

Безжалостный убийца - огонь - унёс жизнь четырёх детей, оставленных матерью без присмотра. Беспомощные перед огненной стихией, запертые снаружи дети погибли. По великой Божьей милости спасся ребёнок, который был с матерью.

Он не забыл тот день, словно несчастье случилось вчера, помнил каждую мелочь и даже то, как под ногами вызывающе скрипел хрустальный снег. На фоне сгустившейся тишины, на почерневшей от пожара земле, где сгорел дом, из которого раньше всегда доносился детский смех, где только что бушевавший неуёмный огонь задушивший его навсегда, жуткий хруст снега казался непристойным, словно нарушал покой усопших.

Он помнил каждый свой шаг и чёрный снег на многие метры от пепелища. Не забыл сиротливо возвышавшуюся обугленную стену, с трудом напоминающую былой дом, старое покрытое сажей пианино, кособоко свалившееся между сгоревших половиц, закопчённую печь с отвалившейся задвижкой, погребённую стенами железную кровать, проглядывающую закопченной спинкой в груде обгорелых досок. Жуткая картина укоряла взрослых в безответственности, что под кроватью, куда спрятались от пламени огня неразумные малютки, они уснули навечно. В сущем хаосе смерти дети превратились в обугленные головешки. Образ Божьей Матери не спас от неминуемой гибели.

Запах гари детских тел застрял в голове эксперта, и вытравить его из памяти было не по силам впечатлительному Потапу. Не знал он, что зловещий пожар будет вечно саднить сердце, напоминать о том, как трудно было дышать не от дыма, а от невообразимого горя, от того, что сотворил огонь с маленькими жизнями. Запах горелой плоти так глубоко въелся в подсознание, что спустя многие годы приходил к нему ужасными снами, а при виде оставленных без надзора малышей взбунтовавшееся обоняние мешало жить. Потап считал беспечность главным врагом. Его злобили безответственность иных родителей. С тех пор при виде резвящихся во дворах малых детей острый запах невольно возрождал в его памяти картину пепелища и несносную гарь. Беспризорники ассоциировались с опасностью и неотвратимой гибелью. Ему хватало пары секунд наблюдений за играющими вдали от дома ребятишками, чтобы трагедия вновь воссоздалась в полном объёме. Сыщик тщетно пытался вычеркнуть прикоревшие в глубинах мозга навязчивые воспоминания, он мечтал вытравить их из сознания, но они упорно всплывали при малейшей неприятности и заставляли задыхаться от мнимого запаха горелых тел, который преследовал до тех пор, пока подсознание не оставляло обоняние в покое.

Потап возненавидел крепкие морозы и скрипящий под ногами снег, которые напоминали ему о злополучном пожаре. Блестящий снег в лютую стужу усугублял желание стать невесомым и парить орлом над землёй, чтобы не слышать удушающего скрипа, будоражащего чёрные воспоминания.

Со временем боль утихла и являлась в секунды неуловимого беспокойства за маленькие жизни. Но сны довлели с завидным постоянством, мешая встретить утро в добром здравии.

Сытый Потап шагал на работу привычным путём.

Миновав дежурного по районному отделу милиции, старший лейтенант вошёл в свой кабинет. Новичка впечатлили бы музейные стены, но эксперт уже привык к экспонатам. На стендах под стеклом висели орудия преступлений, острые заточки, ножи различных конфигураций, кустарно изготовленные тюремными умельцами обрезы, свидетельствуя о принадлежности кабинета криминалистам, напоминая о том, что жить в социуме небезопасно и на улицах существует жестокость и насилие. В углу кабинета закрытый на ключ стеклянный шкаф хранил инвентарь необходимый при работе с фотоаппаратом: криминалистические масштабные линейки для фиксации величины предметов, магниты, ростовые линейки, стрелки, лупы, бланки с пронумерованными отпечатками пальцев, наглядные пособия достижений в криминалистике. Там же хранился чемодан эксперта, в котором упорядоченно хранились реактивы, кисточки, магнитная пыль для проявления отпечатков, ножницы, пинцеты различных размеров, карандаши, точные аптечные весы с гирьками разновесами и многие мелочи, облегчающие работу криминалиста. Кабинет был оборудован тематическими стендами по трасологии и баллистике, методикой расследований и исследований документов, письма, речи, папками для ознакомления с различными видами криминалистической фотографии, каталогами видеозаписей, литературой по профилю. Выглядел храм сбора и изучения доказательств, как пособие по обучению криминалистики, позволяя любопытным посетителям ориентироваться в основных направлениях малоизученной дисциплины. На столе аккуратно лежали сложенные папки с уголовными делами. В смежной с кабинетом комнате находилась фотолаборатория, здесь же сушились плёнки и фотографии.

Было очевидно, что в кабинете царила некая вероятностная система. Непосвящённому в экспертные дела было трудно разобраться в упорядоченном хаосе. В своем деле Потап был хозяин и главный исполнитель. Снимал на фотоаппарат свидетельства преступлений, проявлял плёнки, проводил дактилоскопию подозреваемых. Сутками работал, вечно недосыпал, а времени все равно катастрофически не хватало.

Злодеяния совершались ежедневно, а иногда и по нескольку за день. В этом списке преобладали кражи с взломом. Убийства случались крайне редко, чаще всего на бытовой почве. Сон по пару часов в сутки накапливал усталость. Одному Богу известно, как он, неугомонный трудоголик, умудрялся не зашиться в бумажной работе.

Потап обошёл апартаменты, собрался с мыслями, пуская сигаретный дым в открытую форточку. Достал пару папок, кинул на стол и углубился в изучение улик по делу о краже. Он словно провалился в иной мир, где царствуют линии, метки, сравнительный анализ и логические цепочки, пока ближе к вечеру не поступило в дежурную часть сообщение об обнаружении трупа в городском парке.

- Потап на выезд! У нас труп, - скомандовал старший следователь в распахнутую дверь.

Потап взглянул вслед оперу, поднялся со стула, сгрузил инструменты для сбора улик в волшебный чемоданчик и подумал: "Сон в руку. Чудовищный улов - будь он неладен!" Он уселся в уазик, и опергруппа тронулась в путь, там их ожидал многочасовой нелёгкий труд.

Надвигающаяся темнота скрыла общую картину убийства, но не помешала прибывшей в полном составе следственной группе начать расследование. Место оцепили лентой от любопытных глаз и нечаянной порчи оставленных следов.

Когда перед глазами предстала картина убийства малолетней девочки, жалость и злость перемешались воедино. От удара по голове пушковые светлые волосы слиплись от крови перемешанной с грязью, задранная юбочка открыла взгляду разорванную промежность и искромсанный острым предметом животик. Потап застыл в гневе, лицо посинело, воздух наполнился гарью обугленных тел, он словно вернулся в утренний сон, когда ему катастрофически нечем было дышать. Он не знал, как быть, не то прижать малышку к груди и выплакаться, прося прощения за несовершенство злого мира, или вопить словно раненый зверь или рвать волосы, заставляя себя страдать физически. Но ничто не помогло бы воскресить маленькую безгрешную жизнь. Эксперт очнулся от зловещего скрипа старых деревьев в момент всеобщего затишья. По парку пронёсся гул перешедший в стон.

Множество синяков удостоверяли, что ребёнок перед смертью был зверски избит. Укромное место с травой по пояс превратилось для девочки в коварную ловушку. Побои на теле дитяти несовместимые с жизнью, повергли крепких мужчин в ужас.

Место свершения тяжкого греха вернуло сердобольного Потапа к тому пожару, где погибли дети. Безответственность родителей снова привела к непоправимой беде. В доказательство их халатного отношения, перед ним лежало застывшее в нелепой позе тело малышки. Эксперта охватило чудовищное волнение, когда труп оказался на расстоянии вытянутой руки, запах горелых тел перекрыл дыхание. Воспалённое обоняние смертельной хваткой сдавило горло. Потап беспомощно закашлялся, ушёл в сторону, выпил таблетку валерианы и вернулся к дьявольски жуткой, но необходимой работе. Затвор фотоаппарата каждый раз выдавал яркую вспышку. Словно сто молний обрушилось на хрупкое тело. Завершив съёмку, он слегка коснулся тела, оно было ледяным. Смерть ощущалась криминалистом своеобразной границей перехода в иной мир.

Как назло заморосил дождь. В свете фонарей чёрные листья деревьев блистали слезами. Крепкие мужчины, не стесняясь, плакали, более тяжкого, омерзительного и кровавого злодеяния они не видели. На их жизненном пути такое гнусное зверство встретилось впервые. При виде жертвы генетически заложенный физиологический компонент породил осознание конечности существования всех пришедших в прекрасный мир. Вопрос жизни и смерти волновал всех без исключения.

Страх причастных к расследованию людей с каждым мгновением сгущался, зловеще очернял жизнь, он витал в воздухе над каждым. Разъярённые люди молчали о страхе, но коварный испуг выдавал человеческую слабость. Одних тошнило, у других кружилась голова. Причиной страха была реальная или воображаемая опасность. У Потапа страх перерос в ярость, на скулах заходили желваки и он скрипнул зубами.

Растерзанное тельце обнаружила влюблённая пара, искавшая укромное место для любви. Теперь врачи скорой помощи приводили в чувство девушку, сообщившую дежурному о смерти ребёнка, да и её парню досталось немало бесконечно непереносимых, опасных минут.

И только мысль чтобы поскорее восстановить спокойствие, оградить от зла охраняемую милицией территорию и защитить горожан от посягательств на их жизнь, подгоняла профессионалов к немедленным действиям, и они, откинув в сторону страх, как вредную эмоцию, оставили при себе лишь конструктивный страх обеспечивающий самосохранение.

Сгустившиеся сумерки смазали целостность картины убийства, усложнив работу сыщикам, а точечные лучи фонариков выхватывали фрагменты разбросанных по траве внутренних органов, превращая ночь в фильм ужасов. Невиданная расправа над дитём довела людей в погонах с нормальной психикой до исступления. В голове не укладывалось варварское издевательство. Чёрная ночь скрывала следы, но упорные сыщики, ползая на коленях, искали любые зацепки.

Ей было не больше пяти лет. Смерть окутала её белым саваном, и вырваться из её костистых рук ребенку не удалось. Бог забрал душу малютки в рай, чтобы не испытывать мук. Вырезанные и разбросанные по траве женские органы вызвали стыд за существование жестокости. С проломанным сводом черепа, истерзанная девочка лежала на земле. Золотые серёжки нелепо сверкали в свете карманного фонаря, а нательный крестик в голубой подмышке тоненькой, как у воробья ручки, свисал, извиняясь, что не уберёг от смерти. Мочевой пузырь и почки имели повреждения. На теле не нашлось уцелевшего места.

Ненависть к преступнику захлестнула умы, и неуспокоенная витала в воздухе чёрного леса. Участникам следствия было нелегко смириться с правдой жизни. Добытые доказательства служили главным аргументом обвинения и стали неотъемлемой частью правосудия.

Изучив на отлично криминалистику, которой более ста лет, Потап мог достоверно установить механизм преступления, извлекая информацию с мест совершения. Собрав доказательства, криминалист оценивал ситуацию основываясь на оставленные следы, вычислял закономерность действий преступника. Приобретённый в кропотливой работе профессионализм, высокая помехоустойчивость, склонность к исследовательской деятельности и логическому мышлению, психоэмоциональная стабильность помогали эксперту в полной мере исполнять служебный долг. Он не жаловался на душевные раны и боль, умело справлялся с переживаниями, не отвлекался на жизненные мелочи благодаря способности длительное время сосредоточиваться на одном предмете.

Потап измазал брюки в скользкий чернозём, превратившийся от дождя в липкий пластилин, словно ищейка он ползал по огороженной территории и фиксировал маломальские следы. Ответственность словно гильотина зависла над его головой, ведь от качества его работы и смекалки зависел исход расследования. Потап был способный к анализу, синтезу, умело сопоставлял факты и заключал логические выводы. Главная задача эксперта-криминалиста оставалась неизменной - найти следы, доказывающие вину, с их помощью осудить и изолировать от общества опасных преступников.

Откинув сантименты, дока включился в расследование, пытался представить события той ночи, когда насильник и убийца лишил жизни ни в чём не повинное дитя, но душа не знавшая покоя воскресила из памяти воспоминания приносившие ему горечь от несовершенства жизни. Смерть была ненавистна. Чертова работа не принесёт успокоение, пока не вымрут все ублюдки. Изловить их одним махом, чтобы дети не знали слово смерть - утопия. Всякая насильственная смерть отзывалась нестерпимой болью в железном, как он думал, сердце, поднимала давление в сосудах, от чего сильно болела голова, и неделями мучила мигрень.

Количество оставленных следов на месте чудовищного убийства удовлетворило профессиональный голод Потапа, и теперь владея ключом к раскрытию убийства, виновность доказать несложно, но вычислить преступника по уликам гораздо сложнее. Нужен особый нюх или банальная удача. Дело оставалось за следователями.

Больше всего эксперт ненавидел корыстных ментов, тех, которые не спешили выполнять служебный долг. Дела оставались не раскрытыми чаще из-за беспечности и профнепригодности нерадивых элементов в структуре правоохранительных органов. Потап сожалел, что от него на этапе следствия ничего не зависело.

Намерения насильника не укладывались в общее понятие об убийстве. Ничто не указывало на конкретное лицо, кроме того, что убийство совершил мужчина, из-за наличия спермы на одежде ребёнка. Эксперт предварительно установил, скрывал ли злодей следы, как совершил преступление и, анализируя полную картину, сделал выводы о спонтанности убийства, яростного по воздействию к жертве, и предположил, что совершил его человек с отклонением в психике или настоящий маньяк.

Исследования близились к концу, Потап наклонился над ребёнком, повернул кверху крохотный кулачок и увидел в нём зажатый предмет из чёрной пластмассы. Аккуратно разжав пальцы и изъяв улику, знаток посветил на нее фонариком и установил, что предмет с одной стороны был испачкан клеем. Изучив внимательно форму и обнюхав вещь, криминалист, ковыряясь в памяти, сопоставлял находку с другими похожими деталями и, не выяснив её происхождения, упаковал в специальный пакет. Вопрос без ответа завис до решения мозгом заковыристой задачи. Уж такой у старшего лейтенанта был склад ума от рождения.

Желание выкурить папиросу приходило к нему в момент сильных переживаний и осмыслений. Поднявшись с колен, копатель глянул на мрачное небо, вынул из кармана пачку "Беломора" с надорванным уголком, ударил ею о ладонь, и вытянул за краешек папиросу, и, размяв пальцами табак, сдул прилипшие частицы, примял с двух сторон и всунул в пухлые губы, зажав между ровными с желтизной от постоянного курения зубами. Обдумывая принадлежность найденной улики, он, чиркнул спичкой о серу, прикурил, втянул дым в лёгкие, утолив никотиновую жажду. Выпустив дым, он словно освободился от горечи утраты, теперь ничто не мешало активной работе мозга, и профи вернулся к размышлениям о вещице, мысленно сопоставляя её с похожими предметами, задаваясь вопросом, откуда взялся кусок пластмассы в руках у ребёнка. Изрядно подымив, он так и не приблизился к ответу, с последней затяжкой заядлый курильщик отложил размышления на потом. Он последний раз взглянул на труп, горечь снова обожгла язык, к горлу подкатился ком от осознания, что глумливая смерть забрала дитя, и он безудержно закашлялся. Словно извиняясь, Потап отошёл подальше от убитой. Глядя на хрупкое тельце, ему захотелось все бросить и убежать домой, обнять дочь и не отпускать, лечь у ног словно сторожевой пёс и охранять. И, пока он на службе, нет гарантий, что дочь подросток, рождение которой с нетерпением ждал, находится в безопасности. Его ограничения на прогулки по улицам родного города не могли защитить от смерти свободолюбивую девочку, потому что для преступления нет преград. Он был уверен кто, если не он, с его опытом работы, будет стоять на страже закона, исполнять долг перед Отечеством в ущерб своему здоровью. Это его осмысленный выбор. Он рассуждал о том, как жесток и не совершенен мир. Сколько должно пройти лет, чтобы люди превратились в гуманных существ? Воины, голод, стремление к власти, жажда наживы - порождали, и будут порождать зло. Лучшие умы безрезультатно бились в поиске пилюли от зла, и ещё вечность её не найдут. Такова человеческая природа.

Ярый противник беглых осмотров Потап приложил максимум усилий к поиску улик, опасаясь, что ненайденные вещественные доказательства могут не попасть в поле зрения следствия, уверенный, что время затраченное на осмотр места окупится с торицей. Ни стихия, ни предвиденные обстоятельства не свернули бы его с праведного пути. Ползая, он скрупулёзно прочёсывал руками как граблями высокую траву, сыщик с педантичностью ювелирно упаковывал в стерильные пакеты найденные волосы, кусочки ткани, биологические жидкости, зная, что ошибки и небрежное отношение к доказательствам отправят следствие по ложному пути. Он не отвлекался на разговоры, боялся упустить важные вещи. Соратники, привыкшие к его манере работать в тишине, не цеплялись с вопросами. Потап понимал как никто из присутствующих важность улик, что криминалистика молодая наука, которая постоянно совершенствуется, и появляются новые методики исследований и возможность определить виновного спустя годы. Убийца обязательно предстанет перед законом за совершенное злодеяние, в этом он был уверен.

Каждый раз наблюдательный аналитик, благодаря особому складу ума, погружаясь вглубь проблем, рассматривал мотив, посыл, обобщал полученный опыт. В поиске доказательств опирался на собственные ощущения, выстраивал из фрагментов картину преступления, представлял её обзорной. Опытная ищейка крайне редко ошибался и до тошноты боялся поспешных выводов. Сильный логик желал услышать от оппонентов неразрывную цепь суждений, пошаговый ход доказательств, без потерь важного звена. Он тщательно взвешивал и с трудом принимал слабые доказательства, терял уравновешенность, если обнаруживал недостающее звено в цепи рассуждений. Недоверие позволяло быть лучшим экспертом.

Пока он изучал место преступления, следователь доложил имя пострадавшей. Ею была пятилетняя Ирина Красикова. Установили личность быстро, проверив списки пропавших за последнее время детей. Данные о похищенном у девочки имуществе, помогли бы при раскрытии мотива убийства, но, к огромному сожалению, похищенных вещей не оказалось.

Установленное судмедэкспертом время смерти ребёнка могло облегчить поиск свидетелей, но их так и не нашли. Снова ночь он провёл на улице под дождём, ползая в грязи ради идеи наказать преступника. Бессонные ночи вошли в привычку. По пути к дому он взирал на окна, их чёрные глазницы напоминали о смерти и он снова погружался в мысли о деталях преступления. Сейчас он пару часов покемарит и вернётся в свой родимый кабинет для восстановления справедливости.

Дело оказалось трудным и запутанным, не поддавалось никакой логике.

У эксперта были надежные однодумы. Судебный медик, уважаемый друг Потапа, приложил немало усилий, поддержав его в разработке методики по расследованию убийств с особой жестокостью. Их решение привлекать к таким делам врача психиатрической лечебницы было обоюдным, что помогало составлять психологический портрет хищника и быстрее выявлять психопатов.

Потап проработал более десятка лет в родном городе, приобрел огромный опыт, который позволял вести значимые дела, участвовать при допросах, выдвигать версии. К нему прислушивались, его уважали и даже побаивались. Единственный незаменимый криминалист по уши загруженный работой часто просил начальство дать ему помощника. Нехватка времени выбивала его из жизненной колеи, даже в случае ухода в очередной отпуск работа накапливалась, и разгребать её приходилось самому. Никто не мог выполнить за него работу, требовались специальные знания и опыт.

Убийство расследовали по многим направлениям. В подозреваемых числилось пару десятков лиц, опрашивали соседей, знакомых и родственников. По мнению честного детектива, истинность преступления должна быть признана, когда доказана полностью. Презумпцию невиновности никто не отменял. Без доказательств обвиняемый не должен считаться виновным. Обязательно надо использовать не только судебные ритуальные формы, но и человеческий разум, а также изъятые при задержании вещественные доказательства: предметы, следы, микроследы, жидкости, орудие. Требовалось исключить самооговор и ошибку следствия. Вещдоки он сверял по правилам криминалистики, и только установив мотив, мог доказать виновность.

Потап вне работы часто думал о мелких подробностях нераскрытых дел. Его восприимчивый мозг трудно избавлялся от аналитических мыслей о недостающих деталях, которые помогали раскрыть спрятанную суть преступления. Мысль как заезженная пластинка, застряв на щербине, надоедливо прокручивала въевшийся эпизод, и мозг освобождался от нее, только когда выпавшее звено в цепочке следствия подкреплялось неопровержимыми доказательствами.

Рассуждения о куске пластмассы взятом из руки малышки возвращались к неутомимому мыслителю с завидным постоянством, и будут в его голове до тех пор, пока он не решит уравнение с двумя неизвестными членами.

Потап придерживался одной из теорий с первых шагов в сыске и считал, что преступление знатного человека гораздо опаснее того, которое совершил простолюдин, потому что одно и то же наказание воспринимается по-разному. Бесчестье не напугает человека с репутацией идиота, так же как штрафом не запугать богача.

Глава II

Сад

Пробасил звонок возвестивший о школьной переменке, учащиеся раскатились по двору как сентябрьские арбузы с грузовика тормознувшего на светофоре. Словно гомон чаек на рыбьем пиру шумело многоголосое царство, щебет девчонок выбивался из общей песни, каждая старалась перекричать всех и вся. Гул заполонил все дворовое пространство, и как щупальца спрута распластался за её пределами. Мальчишки гоняли мяч, дрались, состязаясь в борьбе, девочки прыгали на скакалке и на резинке, играли в классики, оттачивая мастерство, заигрывали с мальчишками и визжали, когда те дёргали за косы. Счастливая детвора носилась до седьмого пота, успевая в короткий срок победить видимых и невидимых врагов, посплетничать, перекусить и доучить урок. Учебный год только начался. Дети обменивались впечатлениями от каникул.

Удушающее лето слало приветы сентябрю тёплыми деньками. Солнце цеплялось лучами за кудрявые облака, сбившиеся в стаю. После захода солнца с каждым прожитым днем все явственнее ощущалась осень прохладными ночами.

Несколько школьниц в коротких платьях с белоснежными кружевными воротниками и накрахмаленных фартуках, с пышными бантами в волосах, отбиваясь от назойливых мальчишек, убежали подальше от порога школы. Они спешили уединиться от любопытных глаз шумного стоголосого царства во фруктовом саду. Перебивая друг друга, они тараторили, смеялись над неказистыми мальчишками, не заметив, как нестройная тропинка привела их к высокому плотному деревянному забору. Чтобы попасть в сад через калитку, осталось пройти полсотни шагов. Переменка, длиннее прочих на четверть часа, предназначалась для обеда. Дружно игнорируя школьную столовую, они прихватили бутерброды и охотно лакомились на свежем воздухе.

Школьный сад как наглядное пособие демонстрировал людям искушённым природой своё великолепие. Сад во все времена года выглядел потрясающе красивым. Его любили все от мала до велика, в нём скучали одинокие, им любовались, его рисовали, за ним ухаживали школьники на уроках труда. Словно живое существо, сад алчно впитывал увесистыми ветками движение жизни, добывал крепкими корнями информацию бытия, ежегодно плодил фрукты и бахвалился щедрыми дарами, заманивал в гости сластён. Жизнь уцелевшего после войны сада текла по строгим законам смены сезонов, только природе было подвластно менять их очередность. Сад многое повидал на своём жизненном пути, поэтому он угрюмо молчал о происходящих событиях, а люди не боги, они могли стереть память древ, только вырубив свидетеля истории под корень.

По красоте сад зимний не уступал саду весеннему. Его могучие корни дремали под снежным одеялом, а серебристая мантия охраняла от холода ежегодный прирост. В лютую стужу деревья надевали на остов махровую шапку, а ледяной дождь в наказание за излишнюю наготу заковывал деревья в панцирь. Прогибаясь под тяжестью прозрачного платья, деревья не утрачивали изящества линий. В ясные солнечные дни сад облачался в алмазное колье, сверкая бриллиантами, он представлял себя непревзойдённой по красоте Снежной Королевой на бале невест.

С приходом весны сад вспыхивал неуёмной страстью к жизни, возрождался после зимней спячки. Насыщаясь влагой из недр матушки земли, сад набухал почками, взрывался фейерверком бутонов, и сладострастно благоухал миндальным ароматом лепестков. Утопая в нежно-розовом цвете, проказник намеренно источал многообразие запахов, завлекая в свои сети насекомых. Обескураженные душистостью цветов пчелы хором жужжали, радостно купаясь в их чреве. Неутомимые шмели, наслаждаясь карамельной сладостью пыльцы, превращали сад в живое существо. Сад, соревнуясь с детворой шумел, кто кого перекричит. Влюблённые целовались под сенью сирени, слушая пение соловьев. Старые деревья шершавой корой впитывали энергию любви и безмолвно хранили память о первом поцелуе долгую древесную жизнь. Акации, прописавшиеся на жительство в саду, отвоёвывали пространство сообразно иерархии, хотя на первый взгляд мирно сосуществовали с фруктовыми деревьями. Неистово цветущий и волнующе-сексуальный весенний сад жаждал плодоношения. После зимы в нём просыпалась кипучая энергия, безумная сила и могущество.

К лету пресытившись солнцем, дождями и ветром сад наслаждался спокойствием, радовал пришедших в него первыми плодами. Детвора слеталась со всей округи, залезала на ветки и уплетала за обе щёки с дивным вкусом шелковицу, перепачкав одежду, руки и рот в чернильный цвет. К середине лета поспевали сладкие как мёд абрикосы, сахарные белые сливы и крупная радужная черешня.

Осенью райский сад искушал янтарными яблоками, которые к концу осени дозревали до рубинового цвета. Заманивал вернувшихся с каникул школьников спелыми грушами, стоило лишь поднять их с земли, чтобы насладиться вкусом дюшеса. На переменках детвора набивала полную пазуху яблок, а затем на уроках хрустели неутомимые челюсти. Учителя сквозь пальцы смотрели на жующую детвору, они видели в этом только пользу.

Ближе к зиме сад желтел и краснел, торопливо менял яркую одежду на драное платье Золушки. Скоротечно лысея, он обнажался, открывая взору хитросплетения ветвей, беспробудно засыпал под цветастым шелестящим пледом. Смерть его была упоительно изящной. Глубоко проросшие корни сохраняли ему жизнь до следующего возрождения, чтобы весной вспыхнуть яркими красками.

Девочки приблизились к саду, ускорили шаг, чтобы набрать яблок. Рыжеволосая бестия с озорными рыжими конопатками рассказывала длинноногой смуглянке:

- Я вчера смотрела по телевизору передачу, в которой показывали, как сделать ежа из яблока. Очень интересно. Я хочу его сделать.

- И я смотрела передачу, и мне понравился ёж. Давай вдвоём сделаем.

- Я даже перо для чернильной ручки принесла, чтобы вырезать иголки.

- А у меня нет телевизора, - пожаловалась пампушка.

- Давай нарвём яблок и сделаем много ежей. Это совсем просто. Я научу. Надо взять перо и обратной стороной выкрутить в яблоке дырку, вынуть вырезанную мякоть и вставить её обратной стороной в образовавшееся отверстие. Такой ёжик красивый получается, супер!

- Я тоже хочу сделать, - малышка с ровной чёлкой нетерпеливо тянула за руку худощавую с бантом на макушке, чтобы обогнать всех и поскорее набрать в саду заветных макетов для будущих ежей.

Группа дошла до середины забора, ограждающего сад. Возглавляющая процессию девочка резко остановилась, увидев в нескольких шагах бесстыдную картину. Девочка прижала ладони к лицу, в ужасе повернулась к подружкам и, тыкая пальцем, указывала на дыру в заборе от выбитой наполовину доски, там торчали мужские гениталии. Сквозь тонкие щели штакетника вырисовалась мужская фигура. Напуганные девочки судорожно зажали ладошками рты не то от страха, не то от смеха и, завизжав, побежали к школьной двери. Вдогонку они услышали вожделенный возглас. Мужскую плоть они видели впервые, и что делать с новыми познаниями не знали. Запыхавшись, растерянные остановились как вкопанные. Осознание увиденного действа парализовало детский ум. Переглядываясь, ученицы приводили в порядок мысли, пошептавшись, они вскоре отважились рассказать о случившемся учителю физкультуры, посчитав его самым подходящим защитником.

Сан Саныч нравился всем детям без исключения. Сильный и справедливый учитель внушал доверие. Только такой мужчина смог бы защитить их. Открыв дверь кабинета, дети вошли и, переминаясь с ноги на ногу, не знали с чего начать. Физрук почувствовал напряжение.

- Здравствуйте! Ну, что мои золотые, заходите? - он махнул рукой приглашая переступить порог кабинета. - Что случилось?

Весьма трудная задача озвучить и объяснить учителю то, с чем столкнулись девочки первый раз в жизни. Они не знали норма это или преступление, то, что сейчас видели за школьным забором. Каждая хотела, чтобы разговор начала ни она. Они топтались у входа, переминаясь с ноги на ногу, и почти хором ответили:

- М-м, - и хором умолкли.

- Зачем пришли? Ну, кто первый осмелится озвучить?

- Здравствуйте, Сан Саныч! - хором ответили девочки.

- Там в саду странный дядя, - осмелилась рассказать длинноногая с бантом на макушке староста, но замешкалась и от стыда потупила голову.

- Что случилось? - взволновался физрук.

- ...глупости показывал, - покраснев, выкрикнула обсаженная конопушками девочка.

- Какие глупости? - физрук занервничал, почуяв неладное дело.

- Стыдно об этом вам рассказывать, - девочка с чёлкой во весь лоб прыснула от смеха, прикрыв ладонью губы.

Физрук оценил всех взглядом, насторожился, что не понимает их жалобы. На всякий случай спросил, не разыгрывают ли они его. Увидев взволнованные, покрасневшие до корней волос лица, решил пойти с ними на школьный двор, чтобы понять, в чём дело.

- Ну, пошли, братцы, покажете, что случилось и где. Все пойдёте?

- Да! - хором крикнули они.

Завернув за угол школы, девочки указали на дыру в заборе. Догадка обожгла лицо словно крапива, и он покрылся стыдливыми пятнами. Учитель запретил детишкам следовать за ним, не дав неокрепшим умам подвергнуться повторному страху, приказал девочкам ожидать его у входа и позвать на помощь второго физрука.

Не было времени разрабатывать стратегию, бравый защитник обдумал тактику на ходу. Добежав до середины забора, Сан Саныч приостановился, чтобы не спугнуть негодяя, подкрался к выщерблене и наткнулся на бесстыдно выставленный мужской половой орган. У него даже во рту пересохло от бесстыдства не прошеного гостя. Атакуя, поджарый воин почти ухватил мужика за фаллос, но тот успел ретироваться, натянул штаны и побежал вглубь сада. Учитель посмотрел в дыру, чтобы запомнить внешность, но густая листва спрятала спину, нахал бежал только пятки сверкали, изворачиваясь от веток яблонь, драпал как угорелая кошка, прогибаясь под колючками абрикоса. Серая одежда маскировала его в густых ветках деревьев, а толстые стволы прятали тщедушное тело. Он, не слыша ног, порхал по земле.

- Надо в милицию сообщить, пусть разбирается, куда определить дурака: в психушку или тюрьму, - подумал ошарашенный поведением эксгибициониста физрук.

Чтобы не потерять его из виду, Сан Саныч влетел в калитку, упуская золотое время, остановился как вкопанный болван, затих на мгновенье, чтобы определить направление убегающего нарушителя и, не обнаружив след беглеца, пригладил взъерошенный смоляной чуб, чтобы привести мысли в порядок. Скоро в глубине сада раздался треск сломанной сухой ветки. Физрук побежал в сторону шума.

Ветви стегали вспотевшее лицо мужественного охотника, сухие листья разлетались из-под белых кед, не чувствуя боли он слышал гулкий стук здорового сердца, раздвигая ветви руками, он чётко понимал, что теряет из виду шустрого парня. Сад словно ополчился против физрука, укрыв беглеца ветвями. Торчащий корень старой яблони подставил подножку, учитель распластался, содрав до крови кожу на плече о корявый ствол. Физрук чертыхнулся, стыдливо оглянулся, нет ли поблизости детей, вскочил на ноги и вдруг, сад расступился, Сан Саныч ухватил боковым зрением щуплую спину в ветровке. Враг улепетывал, перемахнув высокий забор, был таков.

По другую сторону забора физруку открылся мирно живущий перекрёсток, по тротуарам гуляли люди, машины спешили проехать на зелёный свет. Сан Саныч метался от одного прохожего к другому с вопросом, куда делся мужчина, в лёгкой куртке серого цвета прыгнувший через забор. В ответ пожимали плечами, не понимая, о ком идёт речь. Мерзавец растворился в пространстве.

Удручённый физрук оббегал близлежащие дворы и улицы и вернулся в школу, чтобы по-отечески успокоить девочек, предупредить об опасности, запретить посещать сад без взрослых. К концу подходил последний урок. Сан Саныч позвонил в милицию и сообщил о чрезвычайном происшествии.

Для милиции полученные данные в свете прошлых событий не были пустой болтовней. Люди по-прежнему боялись за детей и не отпускали их без присмотра на улицу. Милиция подробно опросила школьников и учителей, старясь выяснить как можно больше о нарушителе спокойствия.

***

Ночь - время его охоты за яркой вспышкой сексуального удовольствия. Неконтролируемые желания изменили его привычки. Чёрные ночи наскучили, антенщик мечтал видеть лица своих жертв. Похоть довлела над сознанием и, самоутвердившись, сильнейший самец вожделел признания, ему надоело быть в тени. Напуганные женщины удовлетворяли эго. Минуты скоротечного счастья наполняли смыслом его трудную и одновременно скучную жизнь. Мысль заменить мгновение чистого удовлетворения банальным грязным сексом не казалась удачной.

Эксгибиционист отслеживал жертву, его похотливые мысли были только о ней. Стоило женщине взглянуть на его крепкий обнажённый детородный орган и отреагировать страхом, как его душа возносилась от удовольствия. С каждой удачной охотой его уверенность в том, какой он сильный и значимый самец, крепла. В погоне за усладой половозрелый юнец часами выжидал вожделенного момента.

Не владея определённым понятием о законности своего пристрастия, он обнажался перед слабым полом, испытывая яркие ощущения, блаженствуя, он доли секунд пребывал в нирване, а затем освобождался от сладострастного напряжения эякуляцией. Ему в голову не приходило, что он творит противоправные непристойные вещи.

Бывало, что за испытанное удовольствие, непугливая женская особь грозилась оторвать ему хозяйство - это было самое большое наказание за всю историю похождений. Вылазки заканчивались максимальным удовлетворением, жертва с криком убегала, он ублажённый с чувством собственной значимости шёл спать.

Будучи ребёнком, бегая в сад, чтобы насытиться сладкими фруктами, пострелёнок изучил каждый кустистый закоулок. Сад открыл ему путь к невиданному ранее наслаждению, такому же сладкому, как и его плоды. Очередная охота в осеннем саду на девочек оказалась неудачной. Впервые его преследовали.

Краем уха уловив лёгкое движение, он глянул в щель и отскочил в сторону от крупной волосатой руки покусившейся на его оголённую плоть. Узрев опасность от крепкого мужика с накачанными мышцами, голый мужик в одно мгновение натянул штаны, и от страха перед расправой, кинулся бежать во все лопатки.

Трус по натуре, пережив опасность каждой клеткой, вдруг осознал, что сотворил нечто мерзкое, не укладывающееся в общее понятие поведения людей. В сердце разросся страх перед самцами, которые начнут на него охоту и ему не поздоровиться. Слабаки не такие превзойдённые мастера эрекции как он, могут и убить.

- И вот, на тебе, облом! - он отчаялся.

Сердце бешено колотилось. Его задушил адреналин из-за опасения быть пойманным. До сих пор ему удавалось прятать свое неказистое лицо за плотным забором, в крайнем случае, изучив пути отхода, тонкогубый шпион виртуозно маскировался в кустах. Ночь была его охранником. Ужас перед расправой, как цепями сковал тело. Ноги не слушаясь, передвигались с диким усилием, ему казалось, что он, как в замедленном кадре, стоит на месте.

Хорошо тренированный физрук гнался по пятам. Спасительные минуты привели его в укрытие, которое никто не найдёт. Прибежище выблядок присмотрел заранее, чтобы в случае опасности было куда исчезнуть. Заячья натура знала тропы из любой засады. Бег стимулировал мыслительные процессы. Сматываясь, напуганный лось не разбирал препятствий. Молодость, гибкость и время были на его стороне. Помутившийся от вожделения разум допустил оплошность, не просчитав, что дневное время для необычного пристрастия опасно. Жажда сексуального удовольствия правила его сознанием, похотливый юнец злился, что не мог контролировать и сдерживать эмоции, не представлял жизнь без наслаждения. Женщины, страшащиеся обнажённой плоти, были его слабостью, через них щенок самоутверждался.

- Днём стрёмно ловить кайф в школьном саду. Зачем пошёл? - стучался вопрос в его пустой голове. - Столько мест вокруг, зачем глупо светиться? Больше не пойду.

Он пересёк большую часть сада, обернулся и заметил, как экс баскетболист упал, увеличив его шанс на спасение.

- Проклятые девки! Это они виноваты. Противные ябеды натравили учителя на меня. Оторвать бы им косы... - с ненавистью в сердце нёсся без оглядки злобный мститель.

С лёгкостью акробата перескочив через забор, обманщик нагнулся, имитируя завязывание шнурка на пыльных кедах, снял куртку, оставшись в белой с грязным воротником рубашке, вынув из кармана кепку, натянул на лоб, и быстрым шагом перешёл проезжую часть. Не суетясь, умелый маскировщик затесался среди людей на оживленном тротуаре, не привлекая к себе особого внимания, невидимкой проскользнул в подвальное окно многоэтажки, прикрыв изнутри приготовленным деревянным щитом. Опасность миновала.

Опираясь ладонями о колени, каналья восстанавливал сбившееся дыхание, искривлённый нос сморщился в гармошку. От интенсивного бега в пересохшем рту язык приклеился к нёбу, лёгкие ходили ходуном, сердце стучало в висках. Сглотнув, кривозубый беглец ощутил шершавое горло. Утихомиривая растрёпанное сердце, скакун задержал дыхание, как загнанный зверь прислушался к шороху, а затем медленно выдохнул. Страх не отпускал парализованные мысли, лубочный не знал, что ему дальше, предпринять. Безысходность пугала, на время выбив его из колеи привычной жизни.

Притаившись, как мышь, гунявый тип долго возвращался к действительности, ругая себя за искушение к невинным школьницам. Каждый раз бесстыдный фантазёр запрещал себе думать о маленьких девочках, и последняя выходка чуть не стоила ему обличения. Желание привлечь внимание юных нимф появилось после того, как на пути встретилась девочка мечта, и жажда выставить себя сильным самцом удвоилась.

Посетив в очередной раз богатый урожаем школьный сад, сластолюбец в момент настигшего искушения напрочь позабыл о запрете. Его животный инстинкт, как голодный волк, жаждал насыщения свежей кровью и признания сильнейшим среди соперников.

Отдышавшись в глубине обветшалого подвала, вымотанное до предела животное упало без сил на заготовленное им для ночлежек старое одеяло, уснув до утра. Пока не стихнут волнения в школе, он не покинет убежища. Сластолюбец часто оставался в сырой конуре, особенно когда в доме матери его ожидал скандал.

Глава III

Смерть им

Небо обложили чёрные тучи. Ветер гнал пожухлые листья и закручивал в смерч. Нордический вихрь подхватил чёрный плащ, судорожно вытряхнул из него Бориса. Сопротивляться было бессмысленно, крепкий малый с трудом удерживался на земле, осознавая, что как только ноги оторвутся от твердыни, ураган могучим порывом поднимет его ввысь. Предчувствие не обмануло.

Крутящийся серый гигант, извиваясь змей, обрушился хищным объятием, поднял его словно пушинку на тысячи миль над землёй. От невообразимой высоты закружилась голова. Вынырнув из чёрных туч, минуя густой и мокрый туман, его взору открылся вселенский простор. Белоснежные горы с тёмной бездной предгорий, в которых клокотал раскатистый гром, захватывали дух, сердце бешено колотилось при мысли о смертельном мощном разряде ослепительной молнии. Пряча голову под рукой, как гусь в ненастье под крылом, его шея с каждым ударом грома втягивалась в плечи.

Осмелев, он вкушал масштабность бушевавшей стихии, блуждая пёрышком по небесам. Грёзы детства парить над облаками, зелёными равнинами и цветущими лугами была не сопоставима той картине, которая предстала пред ним, и крайне отличалось от мечты. Искрящие молнии под ногами, бескрайний синий простор, белоснежные горы под жгучим солнцем явились ему фантастическим зрелищем. Головокружительный смерч нёс его над искрящимся от жаркого солнца взгорьем и выронил в тёмную пропасть, когда ослабла железная хватка. Он стремительно падал, цепляясь за облачный кисель и, когда в опасной близости прогремел стоголосый гром, оглох как при взлёте самолёта. Барабанные перепонки как гитарные струны вмиг завибрировали и чуть не лопнули. Десятки раз смерч жонглировал его телом, держа крепким объятием, поднимал на белоснежные вершины и ронял в бездонную пучину. Последний раз, миновав грязно-молочный пудинг облаков, он все ж упал на землю.

Солнце осталось в плену туч. Когда он очнулся, то увидел в облаках циничный оскал, на судорожном лице начертались зловещие брови, означились молнии в искажённых глазах, во рту зубастого дьявола клокотали яркие вспышки, разросшийся до краёв туч лик насмехался громовым раскатом над человеческой слабостью и ничтожностью. Неожиданная встреча с сатаной повергла Бориса в шок, он почувствовал себя песчинкой во Вселенной. Тело неприятно покрылось гусиной кожей от мурашек, волосы шевелились от издевательского смеха, вражий лик пугал, навсегда похоронив в нём бесстрашие. Седьмое чувство подсказало, что чудовище жаждет смерти. Догадка окатила спину холодом.

- Это сама смерть пришла и издевается, - размышлял он на последнем издыхании.

Он смотрел смерти в лицо и осознал, что она зубатая выглядит именно так, и не иначе. Борис зажмурился, прогоняя навязчивый образ, заткнул пальцами уши, чтобы не слышать разбушевавшуюся тварь. Взмокший от страха, он открыл глаза и увидел до боли знакомые алые плафоны люстры и безобразную бородавчатую сыпь на потолке, как напоминание о наводнении с верхнего этажа.

Борис откинул одеяло, подхватился, чтобы отключить пронзительный звонок, который сам заглох на последней ноте. Взволнованное дыхание восстановилось, хозяин закопчённого чайника сунул его по наитию на замызганную плиту в закутке комнаты. Он жил в общежитии, и старушка плита спасала яичницей от голодной смерти после ночного дежурства, но чаще служила для обогрева в зимний сезон. Посвятив жизнь работе, холостяк не заметил, как втянулся в непосильный ритм, поэтому на приготовление еды времени было в обрез.

Раздосадованный кошмарным сном "Пинкертон" выглядел неважно и, прикурив от зажжённой спички, сел, оперев голову о ладонь. Бессонные ночи давали знать тёмными кругами под глазами на молодом лице. Раздумья об изувеченном трупе девочки являлись к нему ядовитыми снами, укоряя следователя в неопытности. Спать спокойно, пока преступник не пойман, не дозволено. Искушённый трудным уголовным делом, Борис размышлял о вечном, о грехе и возмездии, не усмотрев, как набросал в гранёный стакан с чаем полдюжины ложек сахара. Вкус чая походил на варенье. Подсластив настроение, бодрый сыщик собрался на работу, и выскочил из спартанского неуютного жилища, рассчитывая за полчаса добраться пешком. Дождь не прекращался всю ночь, и когда он, перескакивая через ступеньку, выбежал из подъезда, на него обрушился стеной ливень. В непромокаемом плаще ему любые преграды были нипочем, а вот мент с зонтиком казался Борису посмешищем. Нескончаемый водный поток превращал лужи в озера, Борис ловко перепрыгивал с одного островка суши на другой, и подгоняемый ненастьем, добрался на службу быстрее обычного.

Борька с детства грезил машинками, конфетами, кино, мультиками и футболом. Детские мечты младшего лейтенанта Бориса Кабанова пропали, когда его взяли на работу оперуполномоченным уголовного розыска в районный отдел милиции сразу после армии. Багаж знаний пограничника помог коренастому всегда аккуратно выстриженному брюнету с зелёными глазами сканировать пронизывающим взглядом людей как рентгеном. Его жизнеутверждающая казацкая кровь наделяла его силой и необыкновенной гибкостью ума. Благодаря пропорциональной фигуре с длинными ногами его рост казался выше среднего. Нагайку бы ему в руки и курчавый чуб из-под картуза и казак в точности походил бы на киношного борца за правду.

Бесстрашие воспитали дворовые сражения, а чувство справедливости было у него в крови. Играя с ровесниками в детективов, мальчишка так увлекался, что не замечал времени до темноты. Врождённая интуиция подсказывала ему, где прятались надуманные враги. Фильмы и книги о сыщиках взрастили дедуктивное мышление, логика и любознательность достались ему с генами от прадедов. Сыскарь по природе безошибочно предугадывал развитие событий в очередном детективном романе и определял злодея с первой главы. Изощрённость преступных мыслей шокировала, и честный юноша не переставал удивляться многообразию злых умыслов и, взрослея, все меньше доверял окружающим людям. Умница решил, что когда станет хитрее и сильнее жестоких людей, то очистит мир от недобрых и алчных особей. Осознанный выбор профессии был для него очевиден.

С момента обнаружения трупа с признаками насильственной смерти, исполнительный Борис выдвинул, как его учили в школе милиции, две версии: убийство и казус, исключив как очевидное самоубийство и естественную смерть. Следователь наметил пути поиска. Аномальное поведение убийцы ещё не доказывало, что перед сыщиком предстанет психически неуравновешенный тип. Нельзя было исключить вероятность маскировки убийцы под маньяка.

Личность девочки установили без особого труда, но обстоятельства убийства остались нераскрыты. Дело о предполагаемом маньяке не выходило из головы и, потратив бессчётное количество сил и времени, добывая любые пригодные сведения, пытливый мозг впадал в отчаяние.

Небольшой опыт работы в органах милиции мог закончиться для Бориса сразу после выезда на место убийства ребёнка, из-за неподвластного желания немедленно сбежать от вида кровавой расправы над невинной жертвой.

Не примиряясь с человеческой жестокостью, малоопытный младший лейтенант с трудом пересилил страх. Его рвало четверть часа, пока не пошла желчь. Казалось, что скоро хлынет горлом кровь и желудок вылезет наружу. Сердобольный по натуре, он не одолел точившую душу жалость и неуправляемую ненависть. Только когда ожесточение к мерзкому злодею, совершившему насилие, ушло на второй план, он, превозмогая тошноту, приступил к обязанностям следователя, и поклялся, что не уйдет из рядов милиции, пока из-под земли не выкопает урода надругавшегося над малюткой.

Борис твердо знал, что раскрыть убийство без проведения качественной оперативной работы крайне трудно, и что нельзя строить обвинение на слухах и анонимках. Не щадя сил и времени, он провёл немыслимое количество опросов, допрашивал подозреваемых, но виновного найти не удалось. Расследование затянулось.

Он как следователь ставил перед Потапом много лишних задач и вопросов и считал лучше больше, чем меньше. Ведь это на нём лежала ответственность за вопрос, как же произошло убийство? Сколько человек причастно к насилию?

В городе схожих преступлений не было, но на всякий случай, милиционер подал запрос в главк.

Борис обладал рациональным мышлением и хорошо ориентировался в окружающей действительности, трезво оценивал обстановку. Даже недавнее зверское преступление, не казалась иллюзорным, в его представлении картина убийства была слишком реальной и преступник настоящий.

Следователь, не видевший перспективы в любом действии, без сожаления избавлялся от того, что нельзя применить на практике, если не имел достаточных аргументов в конечной пользе.

К концу третьей недели расследование угасло. Оно не остановилось, просто зашло в тупик. По базе данных преступника не выявили. Рутинная работа по опросу свидетелей не дала результата. Никто ничего не видел. В милиции по утрам чувствовалось неистовое движение. Но, лишь только желание арестовать маньяка-педофила, наводившего ужас на город, не продвигало следствие.

Месяц дознаний и проверок по капле заполняли пробелы дела о маньяке найденными следами, осталась самая малость нащупать тонкую нить, чтобы потянув за конец распутать клубок и выйти на преступника. Нашлись свидетели видевшие малышку рядом с невысоким, похожим на подростка мужчиной. Но описанная внешность была настолько обычной и непримечательной, что нить снова оборвалась.

Милиция не то место, где вещают хорошие новости, в ней чаще озвучивают крик о помощи. Озлобленные жестоким преступлением горожане ежедневно доносили о нарушителях, но ни одной зацепки по убийству у детектива не нашлось. После появления маньяка люди звонили по любому поводу, особенно активными были женщины, которые сообщали о подозрительных мужчинах и их странном поведении. Любая информация требовала проверки, отнимая драгоценное время у сыщиков. Милиция не прекращая следствие, работала в авральном режиме по поиску особо опасного преступника.

Горожане обсуждали горячую тему на каждом углу, только ленивый не говорил о маньяке, ведь злодей орудовал на их территории, и вместе с жизнью малютки лишил покоя каждый дом. О нём придумали баек ни на один детектив. Недоверие к милиции росло в геометрической прогрессии, а страх превратил людей в неуправляемое стадо. Опасаясь за жизнь родных, они могли без суда и следствия убить на месте любого мало-мальски похожего на преступника.

К открытию магазина у входа толпился изголодавшийся по информации и продовольствию народ. Первыми в очереди привычно стояли старушки жаждущие ухватить лучший кусок, а вечно работающие граждане довольствовались в конце дня остатками. Мясо в магазине было страшным дефицитом и разбиралось за несколько часов, а кто не успел, тот опоздал. Продавцы активно работали пару часов в день, пока очередь не сметет с прилавков весь товар. Объедки скудного завоза сиротливо дожидались до закрытия магазина уставшего работягу. Все остальное время продавцы начищали пустые прилавки к следующему утру и ленно слонялись из угла в угол, продавая с витрин обглоданные кости, годные разве что только для собак.

Постыдный ассортимент мяса и мясных изделий был как само собой разумеющийся факт. Голодные прилавки крепко вошли в привычку горожан, и никто не обсуждал преступную халатность поставщиков. Чтобы хорошо жить, нужно было заиметь блат. Работающим допоздна оставался единственный выход поддерживать добрые отношения с соседкой пенсионеркой, которая обеспечит вожделенным продуктом. Но если ты оказался счастливчиком и у тебя появился блат, то холодильник забивался богатым ассортиментом продуктов, который не попадал на прилавки магазинов и продавался из-под полы. Пенсионерка же, выстояв огромную очередь, могла обеспечить по дружбе хорошим куском свинины к ужину. Экономическая ситуация не обсуждалась, потому что со слов средств массовой информации, которой советские граждане доверяли, что в Африке ещё хуже: "Там люди мрут с голоду, как мухи".

Где, если не в очереди, можно обсудить вопросы политики, сплетни, новости. Темы споров и обсуждений были многообразны. Все зависело от вкуса собравшихся под магазином людей.

Тему, о наказании за убийство, ставшую актуальной, к информационному завтраку горожан подала седовласая пампушка:

- Наша доблестная милиция так и не поймала этого сукиного сына, - жаловалась даме в соломенной шляпе, и, безнадёжно вздохнув, пригладила гребнем выбившиеся от ветра волосы. - Я внучку каждый день провожаю до школы и домой. Страшно жить в городе полном маньяков.

Женщина лет пятидесяти влезла в разговор,

- Какая там милиция! Они ещё долго будут искать, - окинув взглядом с высоты вышесреднего роста собравшихся у входа в магазин людей, - Шо б ему этому маньяку виселицу присудили, когда поймают, - рассчитывая на одобрение толпы.

Сгорбленная старушка в рваном переднике, люди не стеснялись ходить в магазин сразу от плиты, поправив пёстрый платок, ответила:

- Я тоже за смертную казнь. Чем меньше изуверов, тем легче нормальным людям жить. Просто кошмар, что творится в городе. Не страшно умереть, а страшно жить, когда среди бела дня нападают на детей. Куда мир катится?

У каждого было свое осознанное мнение о применении смертной казни. Одобрительный возглас слышался вдоль всей очереди, никто не желал терять детей и внуков. В конце очереди пристроился сухощавый старик, похожий на бывшего заключённого концлагеря. Зацепив ухом тему, он, покачав головой, выказал недовольство скоропалительным решениям толпы, помня времена, когда в тюрьмы бросали безвинных людей.

- С нашими легавыми смертушка над каждым может склонить косу. Придут, арестуют, и расстреляют.

Толпа как змея, повернулась головой к хвосту, чтобы утихомирить взбунтовавшийся зад. Очередь ощетинилась, расступилась, чтобы посмотреть, кто сказал о косе. Суть разговора приняла роковой оборот, каждый готовился высказать мнение о правосудии. О маньяке временно забыли, обмывая косточки милиции, которая месяц спала в шапку, и не поймала преступника.

Женщина средних лет с хвостиком на затылке схожая с серой мышью, поддержала опасение старика по вынесению судами смертного приговора.

- А не задумывались ли вы, что смертная казнь за изнасилование и истязание детей педофилами может привести к тому, что они не оставят их в живых, чтоб не было свидетелей. Для маньяка нет разницы, убить или надругаться, ведь наказание одинаковое. С введением смертной казни подонков не уменьшилось. Я их не оправдываю, сама, если не дай бог что случится с моим ребёнком, буду рвать скота в клочья, пусть потом меня посадят, зато буду знать, что мерзавец получит по заслугам. Пусть эти твари живут за деньги налогоплательщиков, чтоб у ребёнка остался шанс на спасение.

Возмущение нарастало вкупе с ненавистью.

- У меня дочь растёт. Глаз да глаз за ней нужен. Убийцы, как этот, должны отбывать заключение пожизненно, - согласилась молодая мамочка с коляской.

Мужчина с проседью в волосах, огладил аккуратную бородку, повернулся к толпе с протестом:

- Не дай бог, если пострадает ваш ребёнок, останется жив, но с психическим расстройством. Педофила посадят, но за отличное поведение выпустят досрочно! Примерьте "шкуру" потерпевших насилие! Как вам? Хорошо рассуждать, когда все в порядке! Педофилов жалко расстреливать, а детей не жаль?! Как обруганные дети будут жить, когда вступят во взрослую жизнь? Как для личности аукнется изнасилование? Будет ли ребёнок нормальным, сложится ли у него жизнь? Вопросов море, ответов нет!

Вновь испечённая пенсионерка держала пустую авоську и предосудительно мотала головой, пересчитывая деньги в поношенном кошельке, шептала под нос:

- Чтоб им неповадно было, детей и слабых обижать, нет сил видеть зло, душа разрывается. Своих я уже вырастила, а внуков ни на минуту без внимания не оставляю. Страх за детей уже хронический.

- Жёсткие меры - это хорошо, но судьи кто?! Если бы маньяки были похожи на бармалеев, тогда общество их замечало бы. А так, они непримечательны, изворотливы и осторожны. Как бы мы не пытались, как Шерлок Холмс, дедуктивно вычислить педофила и маньяка, нужны, прежде всего, неопровержимые доказательства вины. В жизни имеет быть гнилая милиция, медицина, детская опека, и недобросовестные родители. Вот, к примеру, мою семью морально уничтожило "справедливое" правосудие, мой рёбенок страдает от произвола коррумпированных сволочей. Я никогда не одобрю смертную казнь! Пусть останется хоть мизерный шанс на справедливость. Круговая порука мешает доказать невиновность, - женщина в неказистом потрепанном спортивном костюме нервничая заикалась, теребила дужку очков, прикрывающих тёмные круги под глазами.

- Смертная казнь слишком лёгкое наказание для них, нужно, чтоб они гнили до конца дней в камере с тараканами и крысами, и чувствовали, как воняет их разложившаяся душа разом с плотью, - возглавляющая очередь, взглянув на часы, выбухнула, - Десять минут ещё ждать до открытия магазина.

Женщина, обиженная несправедливостью правосудия, пользуясь паузой, свалила в кучу свои мысли и проблемы на всеобщее суждение,

- Если человека засудили - это горе. Нельзя требовать тотальной честности от других, если сам погряз во лжи.

Стражи порядка остановились у толпы разобраться в скандале. Спор практически не носил социального вреда и, решив, блеснуть знаниями в юриспруденции, вступили в разговор, напутствуя заблудших. Мирная, но все же, коварная тема смертной казни была в их руках инструментом мести за совершенные преступления, не более. Очередь притихла, слушая, что скажут представители власти:

- Смертный приговор исполняют не сразу. Лет пять проходит. Есть время на доследование и обжалование. Никто не хочет попасть под расстрельную статью, даже судьи нелегко идут на вынесение приговора и не раздают направо и налево смерть, - отдав честь, - Вы тут по тише ведите спор! - удалились.

- А я за смертную казнь для всяких маньяков и педофилов! Именно для этих уродов! Да! Трудно собрать доказательства насилия над ребёнком. Но если доказано - моё мнение: смерть или кастрация, плюс пожизненное заключение без права помилования. Звери в человеческом обличье людьми никогда не станут! А дети всегда были и будут доверчивыми и беззащитными.

Люди гудели как пчелы в улье. Никто никого не слушал, каждый высказывал свои мысли вслух, а молчаливые переводили взгляд от одного краснослова к другому.

- Хоть мы и земляки, но все разные. Есть у нас общая плохая черта - не умеем слушать других. Собственное мнение самое верное, а суждение других - чушь. Думаю, что каждый имеет права высказать свою точку зрения. Мы не боги и не истина последней инстанции!

- Люди стали равнодушные. Оклеветать любого можно, это же не приговор. Вину доказать нужно, причём документально. Необходимо бороться, если безвинен!

- Превратившись в бездушных истуканов, мы без внимания проходим мимо наших детей, которые возможно в опасности. Если каждый возьмёт на себя малую толику ответственности за происходящее вокруг, то неприятностей можно избежать. Именно безучастие окружающих даёт возможность маньякам нагло и безнаказанно действовать. Когда под нашим пристальным взглядом угаснет насилие над детьми, жёнами, родителями, любым человеком на улице, то и смертная казнь не нужна будет. Я понимаю, что это утопия, но если каждый вспомнит, что у него горячее, смелое, отзывчивое сердце - это пойдёт на пользу всем нам. Мы забыли, что такое совесть. Для собственного спокойствия все молчат. А подонки этим пользуются. У насильников, кстати, страх перед расправой велик. Даже самый трусливый человек бесстрашнее самого отъявленного негодяя, уж такая конституция преступника.

- Злодей не вправе отбирать и калечить детские жизни. Из-за особо сердобольных особ нет им должного наказания! Смерть! Я лично бы работал палачом на общественных началах - бесплатно. Мыло с верёвкой на свои кровные денежки купил бы! Нет! Мыло не купил бы, что бы сукам больнее было!

И он провёл рукой по горлу.

- В таком случае, чем вы добрее того, кто убил? Вы сами после расправы получите статус убийцы, и вас осудят по статье умышленное убийство с особой жестокостью. Кстати, и срок дадут повыше, чем педофилу. Бог всему судья! Не для того приходил Господь на землю, чтобы мы продолжали убивать, а для того, чтобы посеять зерно добродетели, воспитать в нас нравственные принципы по его заповедям. Убивший должен осознать вину и раскаяться. Нужно жить по совести заложенной в нас. Человечество сейчас на стадии развития. Дикий зверь должен уподобиться Богу. Чем больше посеем добра, тем значительнее урожай.

- Простите, вы меня не убедили. Поверьте, у меня было достаточно времени для того, что бы изучить Библию Ветхий завет. Но я не могу подставлять одну щёку, а затем и другую!

- Читал в одном криминальном журнале, что заключённые не прощают убийц детей. Смертная казнь для них - дар божий! После недельного заключения они кончают жизнь самоубийством, - чиркнув спичкой, моложавый джигит прикурил.

- Публичную смертную казнь им и желательно болезненную. Кислотой вытравить их, которая гораздо эффективней пули! - перекрикивала остальных божий одуванчик, тоненькая как стебель с пухом на голове.

- Главное, чтобы не пострадали невиновные люди, а истязателей на площади камнями закидывать. Я бы их насаживал на бамбук! - старичок оглянулся по сторонам, словно испугался сказанного.

- Сначала пусть докажут вину, не выбивая признания палками, как инквизиция в годы охоты на ведьм. Следственная и судебная системы не совершенны. Ограниченные люди, живущие только эмоциями, веря в справедливость системы и диктуя ей субъективное мнение, одобряли обвинительные бездоказательные приговоры, вынесенные в угоду массе, формируя, таким образом, судебную практику. В следующий раз на месте подсудимого может оказаться любой из вас, но толпа будет жаждать крови и бесполезно с пеной у рта доказывать невиновность, все равно никто не услышит, так как был прецедент. Судебная ошибка страшнее убийства. Вопиюще когда, в угоду общества, казнят безвинных людей, - женщина, раздавленная катком правосудия, возмущалась, пока в углах рта не появилась пена, признак обезвоживания организма.

- Добренькая нашлась! Была бы на месте родителей, которые потеряли ребёнка, по-иному бы болтала. Я знаю, какое это горе. Увидеть убитым и растерзанным - это представить страшно. Это может коснуться каждого. Задумайтесь! Наказание должно быть соразмерно преступлению. Изверги в человеческом обличье не имеют право жить.

- Да разве ж я против того, чтоб судили за убийство. Вы оглохли видать! Я против казни безвинных людей! Слышите вы, старый болван!

- Кто защищает преступников - сам преступник! - старик сунулся на даму с кулаками. - А насильники, если даже их оскоплять, найдут, как удовлетворить свою похоть, терзая наших детей иными способами.

- Я не лояльна к маньякам, - оправдывалась дама, боясь, что её без суда и следствия толпа подомнёт под себя. В нашей стране много страдает безвинных людей, они за чужие преступления отбывают наказания, а если смерть присудят? Нет человека - нет проблем. Что бы осуществить смертную казнь нужно быть твердо уверенным, что судят действительно по справедливости. У меня нет такой уверенности.

- В нашем государстве сначала могут растерзать, а потом сказать: "Ой, ошибочка вышла!"

- Можно много невинных расстрелять, прикрываясь законом.

Магазин открылся, и голодная толпа гурьбой кинулась к прилавкам. Орудуя локтями, стадо толкало передних, создавая затор. Желание обладать дефицитом стёрло грань отделяющую людей от животных. Вежливость, сострадание, интеллигентность характерные высшей форме существования вдруг отступили перед хищностью человека.

Так мы и судим.

В середине девятнадцатого века сферу применения смертной казни расширили. Применяли её даже за хозяйственные преступления. Присуждая смертную казнь, преступникам развязали руки, и они стали редко оставляли в живых жертву, их изощрённая жестокость поражала даже тех, кто сталкивался со злом ежедневно. Наша страна занимала одно из первых мест в мире по казням.

В лестнице уголовных наказаний смертная казнь являет собой пропасть, несравнимую с пожизненным сроком лишения свободы. Смертный приговор приносит страдания всем членам семьи приговорённого, и связан с мучительными этическими проблемами.

Что же такое смертная казнь? Какую цель преследует государство, не отменяя её? Какие последствия приведения её в исполнение?

Смертная казнь определяет нравственную позицию государства, раскрывает границы полномочия чиновников. А может ли их полномочие превысить нормы межчеловеческого общения? Смертная казнь, издревле варварское наказание, противоречит цивилизованному обществу.

Существование смертной казни нарушает права человека, ожесточает людей, в государстве происходит упадок нравов, порождается насилие, обесценивается человеческая жизнь.

Заповедь "не убий" - главная для людей. Уклонение от ответа на вопрос: имеет ли государство право на убийство, не человечно.

Глава IV

Надежда

Секундная стрелка старинных часов с резным деревянным корпусом и стеклянной дверцей приближала бабье лето, она, очередной раз, споткнувшись на цифре двенадцать, соединила воедино минутную и главную часовую стрелки завершив полуденное время, и комнату залил перезвон курантов. Благозвучие стихло с последним боем часов и следом, переливисто колокольчиком, донёсся голос матери:

- Надюшка, просыпайся! Пора вставать. Я тебе блинчиков напекла, - голос из кухни, в которой нестройный оркестр кастрюль шипел на все лады, пробудил дочь.

Растрёпанные волосы разбросались по подушке и потешно торчали в разные стороны. Приоткрыв один глаз, озорница, приподняв голову, взглянула на часы, которые достались отцу в наследство от бабушки, и пригрозила им пальцем за то, что не успела проснуться первой. В ответ массивный серебристый диск маятника, размеренно качаясь, звучно отсчитывал каждую секунду жизни. Мать сто раз бы выставила часы из комнаты, в которой спала дочь и даже без сожаления отправила бы их на помойку, чтобы махина не мешала отдыху её ненаглядному детищу, но баловница сопротивлялась материнской заботе, упрашивая оставить старинного друга на месте. Слушая мерный такт долгожителя, талантливая от рождения дочь, каждый раз сочиняла чудную музыку, мечтая накропать завитастый скрипичный ключ и пляшущие в до-миноре ноты.

Утренние догонялки с чётко настроенным механизмом, кто раньше проснется, развили внутренние часы, и разумница с невероятной лёгкостью определяла текущее время. Примечающая любую мелочь прелестница знала каждый щелчок антикварных часов, и что последует за ним. Шалунья бывало, просыпаясь раньше времени на пару тройку минут, терпеливо наблюдала за циферблатом, где на цифре семь замирала брюхатая часовая стрелка, тащилась следом статная минутная, а резвая секундная спешила всколыхнуть пространство отточенной мелодией. Когда лентяйка не желала просыпаться, упорный механизм призывал её к порядку, а соня, накрываясь подушкой, умоляла дать ей с пол часика соснуть, но бездушные часы настырно отбивали время. На седьмом ударе проказница вскакивала, кривляясь в начищенное стекло, дразнила неуправляемую конструкцию, обещая остановить время навсегда.

Многолетняя привычка старательной ученицы заставляла пробуждаться с утренним семичасовым боем, дабы не опоздать в школу, и одновременно оберегала девчушку от просыпания ночью, из-за мерного тиканья великана.

Часы пробили семь и умолкли. Сегодня ей не удалось опередить их. Рыжая кошка грациозно прыгнула на кровать, потопталась по одеялу восьмёркой и примостилась к хозяйке. Надя погладила её тёплый мех, почесала за ухом, а кошка, перебирая лапами, выказывала крайнюю степень комфорта и удовлетворения, помня как будучи котёнком, кормящимся от матери, массировала её живот, стимулируя "подачу" молока. Ей передалась вибрация от кошачьего урчания, и казалось, что они заурчали на пару. Нежась в кровати, сероглазая потянулась, встала, ленно прошлась по комнате в поиске тапок, всунула в них тонкие воробьиные ножки, застелила кровать, расправив складки, и побрела, шоркая тапками, умываться. Аккуратность дочери, заложенная с рождения, поражала даже мать, которая не заставляла её убираться. Девочка сама проявляла к домашнему хозяйству интерес, любила чистоту и порядок. Проходя мимо исшарканного дореволюционного фортепиано, Надя провела указательным пальцем по облезлым клавишам, инструмент отозвался нестройным звуком и окончательно разбудил сознание. Жеманница поморщилась, взяла пару аккордов, насладилась звучанием и бережно опустила крышку старого инструмента. Скоро, мечтала, она научится владеть им так хорошо, что все будут, открыв рты, с завистью слушать сочинённую ею музыку.

Кошка хвостиком тянулась за будущей звездой сцены, изредка задиралась лапами за острые коленки, призывно мяукала, побуждая к игре.

У девочки с рождения был отменный музыкальный слух, как у прабабки, дворянки по происхождению, и по рекомендации специалистов родители отдали её в музыкальную школу по классу скрипки. Без острого слуха учиться игре на утонченном инструменте тщетно, но обладая божиим даром, исполнитель во время игры мог развивать абсолютный слух, ведь на грифе нет поперечных планок, и музыкант улавливает ноты на слух.

Скрипка - королева оркестра, не раз говорил преподаватель Наде, и поэтому в обучении уделял внимание не только нотной грамоте, но и эстетической стороне. После очередного занятия будущая знаменитость часами у зеркала упражнялась точно держать инструмент, грациозно ставить его к подбородку, виртуозно владеть смычком, правильно опускать скрипку и укладывать. Повторными движениями неопытная скрипачка старалась достичь мастерства свободно и естественно обращаться с инструментом, как учил её педагог. Ей безумно нравился процесс подготовки к выступлению, и Надя интуитивно знала, что при чётком выполнении поставленных задач, она с первых мгновений, на этапе вступления, привлечёт благодарного слушателя артистичностью, и горделивый стан поможет ей сорвать аплодисменты. Крохотный комочек, она, сконцентрировала энергию Вселенной, развивая способность дарить миру восхитительную музыку. Знаменитые сцены мира ждал аншлаг.

К фортепиано у нее было особое пристрастие. У рабыни звуков в душе горела заветная мечта, волшебно сыграть полонез Огинского М. Уверенность маленького, но пламенного сердца в исполнении задуманного росла соразмерно знаниям.

Получив от родителей в дар скрипку, подросток летала на седьмом небе от счастья, не ведая, что больше всего привлекало её в заветном подарке: форма, цвет, сказочные завитки на грифе, струны или слетающие из-под смычка звуки. Слушая мастерскую игру учителя, рыжеволосая бестия погружалась в мир сказок завораживающих звуков. Непобедимое желание повторить превосходные моменты удачных композиций, сыгранные учителем, невольно вели к усидчивости и жажде знаний. Музыкальное образование наполнило смыслом её хрупкую жизнь, подпитывало настроение положительными эмоциями.

Натягивая школьную форму, будущая модница замурлыкала под нос разученную с вечера мелодию. Она покрутилась перед старинным зеркалом в золочёной потёртой оправе с выщерблиной с давней историей, свидетелем спиритических сеансов, предсказаний и астрологических прогнозов, и, найдя себя прехорошенькой, на миг словно заглянула в будущее, узрев стройную леди со скрипкой в руке, выступающую на большой сцене с тяжёлыми бархатными занавесями, в зале полном зрителей. Невинное дитя не ведала, что на оборотной стороне наследного мутного ока прятались силуэты королей и фигура насмехающегося дьявола. Порой Надя лицезрела зловещие тени, особенно, когда на фортепиано устанавливали зажжённые свечи.

Подчас жалобы на мечущиеся странные фигуры смешили маму и родные души, обнявшись, засыпали до утра.

Луч солнца коснулся зеркальной поверхности и на стене забегали сказочные персонажи. Надя, не мигая, вглядывалась в зеркало, проживая будущее, а видения вывели её из нирваны. Она поёжилась от увеличивающихся в размере теней, закрыла ладошками глаза. Снова с опаской взглянув на стену, разрумянившаяся страхом девочка наблюла за игрой коронованных особ, пока фантомы не рассеялись как дым. Сместившийся источник света, похоронил призраков.

На кухне скворчала еда, что-то все время падало и стучало, характерный утренний шум побудил пугливую лань наконец собраться в школу.

- М-а-а-м иду, - озираясь на зловещее зеркало, Надежда шагнула навстречу будущему, в надежду родителей на счастье.

Кошка перевернула пустое ведро, залезла внутрь, и стоило пройти мимо, как виртуозная охотница выпрыгнула из засады и обхватила лапками стройные как палочки ноги любимицы хозяйки. Коробки, тазики, полки в шкафу, подоконники служили животному и для отдыха. Особенно Манька любила старую дедушкину кроличью шапку, и прогнать её с нагретого места никому не удавалось. Отбиваясь от захватчиков лапой, кошка стоически защищала собрата по меху. Надя подняла с пола верёвку, подразнила космическое мохнатое чудище узлом на конце, кошка игриво зацепила когтем наживку, и принялась усердно грызть, пока дерзкая подружка не отобрала её. Сорванцы увлечённо носились по комнате, пока мать не окрикнула снова.

- Иду-у! Ма-мо-чка, заплети меня.

Примерную ученицу в школьном с плиссированной юбкой платье до колен украшали накрахмаленный кружевной воротничок, вязанный мамой, и аккуратные косы из жидких волосиков до плеч. При виде духмяных блинов у очаровательной прелестницы разгорелся аппетит, урчание в животе от голода, казалось, разбудит всех жильцов дома. Мама, вымыв руки, накрыла на стол, и ровно вплела наглаженные ленты в коски. Получились озорные с белыми бантами мышиные хвостики.

Ростом с Дюймовку, Надя без устали болтала недостающими до пола ногами в белоснежных гольфах, макала блины в сметану с сахаром, удовлетворенно причмокивала языком, облизывала жирные от сливочного масла пальцы, запивала еду молоком, и, прикрыв глаза, стонала от наслаждения:

- Мамуль пальчики оближешь! Вкусняшка! Обожаю твои блины. Это самая вкусная еда на всем, при всем свете.

Мама погладила по волосам родную кровинку. От умиления в серых глазах набухли слезы счастья. Здоровый, развитый ребёнок дарил ей радость. Ни что не омрачает жизнь родителей, как больной ребёнок.

Насытившись, пострелёнок привычно помчалась чмокнуть брата перед уходом в школу. Николай благосклонно подставил небритую щеку для безешки, выдав в награду лёгкий щелбан, и нежно потрепав мышиный хвостик с огромным бантом, пожелал:

- Без пятёрок домой не являйся!

Брата забрали служить в десантные войска. Ежедневные тренировки в армии, обучение правилам ближнего боя и прыжки с парашютом закалили юнца. Отправляясь на воздушно-десантную операцию Николай, как все солдаты, уверенный в собственной подготовленности, досконально соблюдал правила прыжков, действовал разумно, точно и решительно, и был уверен, что его парашют обязательно раскроется. В подвесной системе парашюта стропы разделяются на два плеча, и в момент раскрытия купола сила динамического удара, превышая полтонны на одно плечо, нередко вызывала травмы. При прыжке важнее всего правильно приземлиться: свести ступни и, не удерживаясь на них, упасть впёред. Коля пользовался правилами, и знал их как "Отче наш..."

В день учений ветер сильнее обычного не отменил прыжки с парашютом, и группа десантников села в самолёт, получив от инструктора дополнительные знания приземления при экстремальных условиях. Бесшабашный сержант с нетерпением ждал приказа прыгать, потому что каждый новый опыт давал Николаю уверенность в непобедимости.

На земле Николай мечтал о небе, грезил возвращаться к прыжкам вновь и вновь, воспевая в душе минуты наслаждения полётом и простором. Увлечённый минутным парением над землёй, мечтатель решил после армии заняться парашютным спортом.

На десятом прыжке, шагнул уверенно в открытую дверь самолёта, смелый десантник ни на миг, не усомнился в собственном превосходстве над стихией. Трудно преодолевая переход в невесомое состояние, когда неожиданно исчезла сила тяжести, и не контролировался вес тела, у него слегка сбилось дыхание. Ускоряясь, самонадеянный балбес чувствовал себя орлом, раскинув руки, как крылья, парил, не думая ни о чем. Разумный отсчёт привёл в порядок мысли и, рванув за кольцо, раскрывшийся парашют резко потянул вверх все же земное создание. Стремительно приближаясь к земле, и ощутив твердыню под ногой, и вдруг ядрёный парень совершил небольшую оплошность и неудачно приземлился. Запутавшегося в стропах краснощёкого бойца, ветер потащил как щепку. Боль лавиной захлестнула накачанное тело. Не двигаясь, несчастный лежал, пока не подоспела помощь. Из последних сил пытаясь встать, неудачник понял, что не ощущает ног. Повреждения шейных позвонков парализовали солдата. После продолжительного безрезультатного лечения искалеченного бойца отправили домой, как отработанный материал. По мнению врачей в лучшем случае его ждало инвалидное кресло. Оставалось надеяться только на Всевышнего.

После травмы Коля во снах часто бегал, тренировался, прыгал с парашютом, летал, а проснувшись, обнаруживал себя беспомощным в кровати. Инвалидная жизнь сломила, крепкий парень незаметно угасал. На этом свете его удерживали мечты помочь стареющим родителям.

Жениться на девушке, проводившей его на службу Родине, не удалось, счастье рухнуло в одночасье. Красавица, не дождавшись молодца, вышла замуж за школьного друга. Гордый сокол не обиделся на неверную половину, не должна принцесса жизнь посвятить инвалиду, нет в том её вины, так вышло. Понимая, что ей надо создать семью, растить детей, заботливый кавалер так и пребывал в чине несостоявшегося мужа, не став оплотом и опорой для любимой. Будущее представлялось призрачным, без умения передвигаться.

Отец трудился на двух работах, чтобы прокормить семью. Инвалидность сына состарила вдвое, великодушный родитель с трудом переносил тяготы судьбы. Бесконечная доброта, не являясь стержнем натуры, мешала продвигаться по карьерной лестнице. Вечно извиняющийся человек не мог быть идеологическим лидером. Считая себя полным неудачником после возвращения сына инвалидом, слабохарактерный мужичок, часто прикладываясь к стакану, снимал психологический стресс. Мать ожидала, что переживания мужа скоро закончатся, и глава семьи возьмёт себя в руки, но шли дни, недели, месяцы, а ситуация неотступно усугублялась.

И только Надя сердцем чувствовала, что у брата все будет хорошо. Душка каждый день подбадривала, обещая вдвоём покататься зимой на коньках. За свойственный оптимизм девочка купалась в любви родных. В благодарность дитятко прилежно училась и слушалась старших.

Мать, провожая в школу дочь, переживала за нее после трагедии с сыном, а в свете последних новостей о маньяке, орудующем в их городке, страх не покидал материнское сердце.

Надю ограждали от домашних дел, наслаждались её присутствием и баловали любовью, которая ещё никому не навредила. Дружелюбная дочка светилась от счастья и щедро раздаривала его другим в паре с улыбкой.

Семья жила в частном доме, который построил отец после рождения сына, чтобы не ютиться в коммуналке. Со временем дом благоустроили, маленький и уютный был кстати из-за инвалидности сына.

...Мать с дочкой вышли во двор, остановились у богатой на урожай рябины, наблюдая, как птицы снуют у оранжевых гроздей. Мысли о сыне на мгновение овладели ею. Одержимая любовью к сыну, матушка мечтала провожать его на работу, растить внуков, но беда нарушила все ожидания. Теперь сын был маленьким ребёнком в семье, прикованный к постели, парализованный, не мог обходиться без помощи родных. Везение, что жив остался. Авось Бог смилостивится, и встанет её Илья Муромец на ноги, мечтала мать, и благодарила Бога за то, что дал ей на старость лет поскрёбыша. Непоседливый котёнок, не давала скучать семье. Жизнерадостное солнышко, заглянувшее в дом, освещала трудный путь родителей.

- Нынче суровая зима будет. Вон, столько ягод созрело, - мать поправила банты и легонько шлёпнула дочь по попке, - Смотри, не балуйся на уроках.

Надя глянула вверх, подпрыгнула пару раз, чтобы достать до ветки, но усвоив урок, что пока ростом не вышла, обняла маму.

- Суровая зима - это значит холодная? А ты мне коньки белые купишь?

Бесконечные вопросы подтверждали любознательность дочери.

- Ой, Надюша, а скрипка где? - мать проворно забежала в дом, схватила инструмент и протянула дочке.

- Спасибо мамочка. Ты такая заботливая. Я тебя сильно люблю, больше всех на свете, - дочь обняла загорелую натруженную на грядках руку и поцеловала.

Туманное утро предвосхищало хмурый, но тёплый день, казалось вот-вот пойдёт дождь. Непредсказуемая погода то рассеивала, то сгущала туман, и когда мать, не напутствуя словами, провожала свою принцессу, из непроглядных туч пробился солнечный луч, проредил на мгновенье туман, поцеловал серую детскую макушку и снова спрятался в глубине облачного одеяла. Надя обернулась, махнув на прощанье рукой, послала матери воздушный поцелуй, и скрылась за поворотом. Нарисованные классики на пути в школу манили озорницу прыгать. Переполненный книгами, тетрадями и школьными принадлежностями портфель-рюкзак давил тяжестью знаний на плечи, мешая свободному движению. Егоза прошлась по квадратам, решив, что на обратном пути обязательно скинет портфель и вдоволь напрыгается. Мать вернулась в дом, когда Надя скрылась за шиповником с красными, как райские яблочки, плодами, чтобы накормить сына, нуждавшегося в её уходе. А затем её ждал трудный рабочий день.

***

День пролетел в хлопотах и заботах. Надина мама Ольга Степановна не заметила, как наступил конец смены. Работу в отделе технического контроля на заводе не бросишь, пока не придёт подмена. Сменщица опоздала, и пришлось на пару часов задержаться. Домой Ольга вернулась поздно и, переступив порог крикнула:

- Надюша! Ты где? Почему не встречаешь? - из дальней комнаты она услышала голос сына.

- Мам, а Нади нет.

Мать сняла обувь и с полными еды сумками прошла на кухню и выложила в холодильник еду. Прошла в детскую к сыну. Поцеловала его в макушку.

- Гуляет, пожалуй.

- Не знаю. Она со школы не приходила.

- Странно. Поищу у соседей.

Ольгу охватило волнение. Муж не мог помочь, он остался работать в ночную смену. Чувствуя вину перед сыном, что он остался один на один со своей болезнью, Оля ещё раз прислонилась к макушке и поцеловала.

- Прости. Я сейчас быстро принесу поесть.

- Ничего мамуль не волнуйся, вместе поедим. Звони соседям.

- Куда запропастилась? Сорванец. Уже все вернулись со школы, а её нет, - мать поругивала себе под нос дочь.

- Коль, я пройдусь по улице, а ты позвони тёте Даше.

Ольга вышла на улицу, покричала, затем пошла по соседним переулкам. Надя не отзывалась. Соседи выходили и отрицательно мотали головой. Никто не видел малышку. У Ольги в желудке неприятно скисло. И у тёти, и у десяток Надиных подруг её не нашли. Мать задумала наказать дочь, лишив её сеанса мультиков по воскресеньям.

К розыску подключились желающие помочь соседи. Некоторое время в доме раздавались бесполезные звонки, Коля всех благодарил за помощь. Утешительных сведений не было. Вскоре телефон умолк.

Коля почувствовал беду, и сердце неприятно затрепетало. Он очень любил сестру, маленькую козочку, которая радовала его своим присутствием. Разные мысли лезли в голову. Если бы он мог, то избегал бы каждую тропинку и нашёл бы сестру. Ночь превратилась в непреодолимое препятствие.

Подключившийся к поиску отец, через три часа понял, что своими силами не справиться и надо сообщить в милицию. Раньше с Надей такое не случалось. Лишь однажды она решила остаться на ночь у подружки, не сообщив родителям. Тогда Юрий Петрович первый раз шлепнул дочь прутиком по ягодицам. Ей даже не было больно, но от обиды она плакала полночи. После этого Надя усвоила, что домой надо приходить, а отец дал зарок больше не притрагиваться к дочери.

Коля так сильно боялся только во время первого прыжка с парашютом и теперь, когда увидел на пороге замученное волнением и безысходностью лицо матери, он запаниковал. Он ненавидел себя за то, что превратился в обузу для родителей и теперь валялся словно кукла. Родители были опорой во всем и если их не сберечь, то, как ему без них жить.

- Вот, явится домой Надька, я ей всыплю. Отругаю, на чем свет стоит, за бесшабашность.

Он так любил её, что не мог представить, как можно просыпаться по утрам без её звонкого голоса, звеневшего колокольчиком во всех углам. Наблюдая за её игрой на скрипке, он наслаждался музыкой, отвечал на тысячу вопросов, давал советы и даже сам пробовал сыграть на инструменте, но из Нади учитель был никакой.

Семья поняла, что Надя пропала. Они обзвонили морги, больницы и сообщили в милицию. В сводках о преступлениях Надя не числилась. Розыскные мероприятия отложили на утро.

Безлунная ночь отгородила дитя от мира, спрятала в чёрном саване. Медленно тянулись часы до рассвета для потерявших надежду родителей. Обещанная помощь теплила надежду на благополучный исход.

Глава V

Игрушка

Жизнь приграничного города скрашивалась солнечными днями чаще, нежели ненастьем. Горожане жили привычно скучно, в некоторой степени даже беспечно, не роскошествуя, праздновали знаменательные даты. В глубинке, как впрочем, везде, противоборствовали зло и добродетель. Отдалённость от столицы замедляла жизненный темп людей. Небольшая по площади административная территория избавляла жителей от рутинного передвижения, присущего мегаполисам. Отсутствие индустриального шума уносило прочь тревогу. Тишина, присущая малым городам, сдерживая скоротечность мыслей, умиротворяла сознание. Внешнее благополучие способствовало естественному приросту населения. Дети здесь рождались чаще, чем умирали старики.

Осень дефилировала по улицам города бабьим летом, нитями паутины удерживая сезонную власть. Парк "Живых и мёртвых, которым гордился город, занимал пару десятков гектар. В народе его прозвали "Мёртвым" за то, что на краю расположилось кладбище, а на центральной аллее находилось захоронение воинов Великой Отечественной войны. Мраморная стела с вечным огнём была местом преклонения подвигу людей, спасших страну от фашизма. Молодожёны традиционно возлагали цветы к месту погибших за их тихое счастье.

Центральную его часть ограждал высокий кованый забор с остроконечными пиками. В дремучем лесном массиве можно было без труда потеряться на бесконечных витиеватых тропинках путающих след. Открытые поляны с клумбами белоснежных и алых роз на ощетинившемся как ёж газоне и причудливые каменные горки перемежались непроходимыми зарослями и топкими берегами у реки. Облагороженные холмистые склоны естественно изрезанного рельефа спускались к небольшим запрудам. Река, ползущая серой змеёй под изогнутыми мостами, завораживала сверкающей зеркальной чешуёй. Солнечные кувшинки вплетались в островки белоснежных лилий и, как желтки в глазунье вкусно прикрашенные зеленью листьев, приманивали проплывающих мимо глупых уток на завтрак, завлекая к себе игривыми бликами росы. Забавные мосты под сенью высоких ив были связующим звеном божественного начала с космосом, служили местом интимного единения и любования природой, уравновешивали энергетику парка и людей. Облокотившись на резные перила, каждый индивидуум мог созерцать рукотворную красоту, под шелест листвы осмысливать будущее, оценивать прошлое.

Крестом на медном куполе возвышалась церквушка с окнами-глазницами, смотрящими на четыре стороны света, являя главную достопримечательность парка. Обветшалые стены придавали ей историческую значимость, а прихожанам достоверность, что Бог существует многие века. По выходным горожане сбегали из душных каменных джунглей в тенистость парковых аллей, а прихожане, в надежде получить отпущение грехов, толпились у входа в церквушку.

Парк щедро делился богатством закромов: исцеляющим терпким запахом ели, шуршащей листвой, пологими ситцевыми полянами, разноцветьем душистых трав, ласкал слух журчаньем речушки сбегавшей по камням. Короткое лето люди загорали на зелёных коврах, нежились в мягких лучах долгой осени, наслаждались истинной природной тишью, умиротворяли уставший от будней дух. Листья трепетали на ветру, птицы, отыскивая острым взглядом добычу, шныряли по веткам, река задорно неслась по руслу, а кошки, прижившиеся в парке, обнюхивали окрестность, метили завоёванную в боях территорию, отсыпались в укромных местах перед ночной охотой. Разморившись на солнце, горожане прятались в тени могучих дубов на удобных лавочках. Детишки визжали, носились сломя голову за мячом. Старые липы с морщинистыми замшелыми стволами скрипели, устало качаясь на ветру. Немолодые с пожелтевшей проседью берёзки хороводили у стройных сосен. Живой парк, приютивший горожан, алчно надзирал за каждым мигом сменяющихся картин, величаво торжествовал над жизнью, ведь он, на века хоронил в своих потаённых углах добытые им секреты.

Мужчина, удобно распластал поверх скамейки длинные не по росту руки, запрокинул голову к небу, открыв тело Вселенной. Синее небо, насупившись, надзирало за ловцом снов. Молчаливая бездна окутала гнетущей тишиной отрешённого от доброго мира человека. Алгоритм удара пальцев о деревянную лавку угасал, ритм мелодии не прослеживался, для странного дядьки музыка не существовала, внутри создания молчала выжженная пустыня и многие человеческие качества. Сознание, опутанное тенетой, уравновесило его психоэмоциональное состояние, успокоило внутреннюю вибрацию и подготовило ко сну. Он, прикрыв веки, тихо насвистывал, невольно привлекая внимание затаившейся в кустах бездомной кошки. Тишина, звеня колокольным набатом, заковала тщедушное тело в железные цепи, окружила стеной безразличия, мир растворился и умер. Летаргический сон свалил апперкотом, тело обмякло, а запрокинутая голова скатилась на плечо. Сон оказался глубоким, слабое дыхание перемежалось удушливым сопеньем и всхрапом, сердце мерно стучало, с каждой минутой замедляя биение. Словно в коме, для него мир провалился в бездонную темноту, где не было места для жизни. Чёрные провалы в памяти мешали видеть яркие сны, слышать звуки, а до щебета птиц ему не было дела. Седовласая голова не знала, что сновидения в принципе существуют и бывают живописными и волшебными, черно-белыми и сладкими, дурными и беспокойными, мучительными и бессмысленными, хрупкими и изнурительными. Неулыбчивая практически от рождения личность не видела снов. Его мозг был устроен иначе.

Старая чёрная кошка с облезлым боком, не сводила застывший зелёный взгляд на белой морде со спящего человека, взвешивая решение - подойти ближе или нет. Запрокинув голову, мужчина, открыв рот, беспробудно храпел. Кошка неспешно перешла узкую аллею, прошлась в опасной близости от почивавшего мужчины, отёрлась о ноги, оставив на светлых брюках тёмную шерсть. Нога дёрнулась и судорогой отмстила решительной кошке. Замызганная от бременской жизни она, отошла на безопасное расстояние, гипнотизируя выбранную для попрошайничества жертву.

От неожиданного прикосновения по телу мужчины пробежал внутренний холод, который долго не унимался. Неодолимый сон ушёл вслед за дрожью и, окончательно пробудил безликие глаза, в которых отразилась бездонная бирюзовая высь.

Каждый раз, засыпая, его тело бессознательно отключалось, мозг умирал, погружаясь в сумеречную зону, а пробуждаясь, болван удивлялся, что все ещё жив. Это обстоятельство всегда радовало его непутёвую голову и вселяло надежду на возможность отмстить врагу. Зевнув, бледнолицый лентяй потянулся, встрепенулся как птица от дождя и посмотрел вниз. Храбрая кошка топталась в паре метров, но её любопытство взяло верх над осторожностью и, раненная в бою с котом, подошла снова к ногам, коснулась брюк и замяукала, выпрашивая еду.

Этих мелких хищников люди одомашнили девять с половиной тысяч лет назад на Ближнем Востоке. Время было не властно над кошачьими инстинктами. Спустя годы они к счастью остались такие же свободолюбивые и своенравные. Приспосабливаясь к жизни в больших городах, бесстрашные животные шли на контакт с людьми, но при любой агрессии умело пускали в ход острые когти. Кошки, добрые по природе, разрешали не каждому человеку погладить себя, но всегда отзывались на ласку урчаньем.

Зрачки, упёршись бездушным взглядом в гостью, расширились, закрыв серую как мышь радужку. Он брезгливо сплюнул, отдёрнул сухощавую ногу, схватил резким движением кошку за складку на шее, лишив её возможности сопротивляться. Животное покорно обвисло в руках, закатило глаза и инстинктивно впало в безумство. Через пару секунд ощутив дискомфорт, киска затрепыхалась, чтобы высвободится от крепких жилистых рук. Мужчина, разглядывая её жёлтую от старости пасть и многочисленные раны с вырванными клочьями шерсти, блеснул злостью. Прижав насильно кошку к коленям, рука мучителя погладила её тусклую шерсть. Кошка, учуяв неладное, резким выпадом захватила лапами запястье дядьки, слегка вцепившись когтем в бледную кожу, прикусив зубами большой палец, показывая человеку, преступившему дозволенный рубеж, агрессивную настроенность. Кошачья выходка не могла задеть отсутствующие чувства, которые давно умерли вместе с опустошённой душой. Хотя невежа и не почувствовал боли, в царапинах оставленных кошкой набухли капли бордовой крови, а ближе к ладони она стекала тонкой струйкой на указательный палец. Замерев в молчаливой схватке, они пережидали возникшую взаимную неприязнь. Инстинкт самосохранения оберегал обоих от ошибочных действий. Через мгновенье кошка отпустила руку и убежала. Дружба не заладилась. Человек обернулся, чтобы проследить кошачий путь. К этому времени солнце, дразнясь солнечными зайчиками, прячась в листве огромного дуба, намеревалось поиграть в прятки с миром живых.

Раздосадованный, что его разбудила божья тварь, мужчина занервничал. Одиночка по жизни яростно ненавидел любое вторжение в личное пространство, для него чрезвычайно важно, чтобы окружение его не замечало. Повертев головой по сторонам, беспокойный невидимка выяснил, видел его кто-нибудь или нет и, удостоверившись, что нет, впал в безмятежность.

Из детской жизни в памяти отложилась любовь к кошкам. Ввиду частых переездов родителей из города в город, сильная привязанность к домашним питомцам, негативно отразилась на психике ребёнка. Животных обрекали на голодное существование, оставляя по прежнему месту жительства. Детское сердце однажды окаменело от жуткого предательства, когда вернувшись в старый дом, он обнаружил изголодавшегося костлявого питомца, выходить которого не удалось. Занятые работой и денежными проблемами родители невольно заставляли его предавать друзей, с которыми подросток коротал одинокое детство. Питомцы дарили ему ласку, которой не доставало от бестолковых предков.

Прозорливые от природы соседские ребятишки не питали к странному существу особых чувств, его затравленного одиночеством, не принимали в свой клан. В детской иерархии приближенной к природе, устанавливалась определённая лестница отношений. Постепенно нелюдимое существо скатилось вниз тотальных связей, где выпало из круга общения. Трудно объяснить, почему дети прогнали странного мальчишку, быстрее всего опять включилась природа естества, видеть сквозь времена.

С тех пор живность: кошки, собаки, или попугаи разнообразили его существование. Защищая от издевательств бездомных животных, храбрый малыш частенько вступал в неравный бой с жестокими детьми. Отношения с варварским миром не складывались. Отвергнутый обществом подросток слонялся в одиночестве по окрестностям очередного местожительства, наблюдал за течением жизни и смертью. Натыкаясь на мёртвых птиц, мышей и сусликов, малец из жалости засыпал песком тушки детской лопаткой. Со временем у него появился особый ритуал с забиванием колышка поверх могилки. Подлетку казалось, что все люди должны как гиены очищать землю от останков мертвечины и хоронить братьев меньших, как он, не задаваясь вопросом почему. Трус, чтобы не бояться павшей живности, прятал её под землю. Сначала параноик пугался смерти, через годы падальщик свыкся с присутствием неотвратимой безносой. Хороня останки, могильщик расправлялся со смертью заодно и со страхом перед старухой с косой. Казалось бы, безопасное увлечение не могло отравить душу беззащитного существа, но однажды все изменилось!

Девятилетний малыш брел по обочине и вдруг, перед глазами, возникла жуткая картина. Кот валялся по центру автодороги, белый мех слипся в красные клочья, мухи вились над сплющенной головой, в глазах шевелились черви. Жертва всем своим видом кричала о жестоком убийстве. Напуганный размазанной по асфальту кровью, тщедушный малец пугливо приблизился к бездыханному телу на расстояние вытянутой руки, обошёл несколько раз вокруг и, присев на корточки, дотронулся до хвоста. Закрыв глаза, по сути, неоперившийся птенец, отчётливо представил последние минуты жизни пушистого кота безжалостно убитого грузовиком, мчавшимся на огромной скорости.

Запах свежей крови вскружил голову, пошатываясь, он оттащил дохлятину под развесистую осину. Вид раздавленной кошки обездушил его. Ткнув пальцем в ещё мягкое тело, любопытный щенок без брезгливости погладил холодную плоть. Зловония от умершей живности для него словно не существовало. Вскрыв прихваченным осколком стекла плоский живот и, небрежно засунув руку в кровавое месиво, мясник вынул внутренности, осмотрел, словно патологоанатом, алкая, исследовать каждый израненный орган мёртвого тела.

Из-за психологического шока его зрение изменило цветовое восприятие, алая кровь стала чёрной. Обезумевший ребёнок так увлёкся препарированием и исследованием, что не заметил, как искромсал без того изувеченное тело в клочья.

Так, впервые, расчленив мёртвого кота, умалишённый психопат разгрёб руками яму, закопал тушку, когда полностью иссяк интерес к познанию. Ритуал с забиванием колышка в могилу убитых ушёл в небытие. Кровавый эпизод врезался в память как осколочное ранение и с тех пор неоднократно повторяясь, повышал самооценку. Никто из родителей не догадывался об ужасном увлечении ребёнка, ибо им никто всерьёз не занимался. Отклонения в поведении на первый взгляд были незначительны и незаметны. И только дети из его окружения, как провидцы, отталкивали от себя неприятное существо, не желая иметь с ним ничего общего.

Жизнь была к нему бесчеловечна, преподала худшие уроки и била, как взбесившийся отец после чрезмерного возлияния, чем ни попадя. Однажды решив, что для несчастного слишком скромны наказания, при очередном переезде в другой город отобрала родителей при автодорожной аварии. Его полуживого достали из искорёженной машины. После долгих мытарств по лечебницам, чудом выжившего ребёнка, отправили в детдом. Эти обстоятельства усугубили странности его поведения, изменили психику, превратив в нелюдимого и замкнутого человека.

После смерти родителей он стал другим, существо обрело новый статус превосходства над чужой плотью, удовлетворяя собственное я, доминированием над ней.

День, захоронения останков кота, впился в память, как ненасытная пиявка, и даже спустя много лет, разбудив его среди ночи, другой вспомнил бы до мелочей все касаемо размазанной по асфальту кошки. Кровавая картина вводила его в странное состояние не то удовольствия, не то презрения.

...Для живой кошки жадина не представлял больше интереса и, горделивый зверь размеренным шагом удалился вглубь парка, задрав хвост трубой, выказывая глубокое презрение человеку. Победителей не судят.

По аллее вприпрыжку скакала малышка, её огромный бант мотался, казалось, вот-вот сорвётся с тёмных кудрей. Хлопая длинными чёрными ресницами, синеглазка приблизилась, когда кошка, спрыгнув с колен незнакомца, спряталась в траве. Любопытная крошка остановилась напротив мужчины и с интересом проследила за ним. Девочка ожидала, что кошка выйдет на дорогу. Егоза нерешительно подошла к мужчине и, указала крохотным пальчиком на куст,

- Там косецка.

Шок штопором воткнулся в тело от неожиданной встречи с давним врагом. Медведь с огромными добрыми глазами, молящими о пощаде, снова был в руках отвратительной твари. Страх парализовал мысли, напружинив мышцы, охотник замер, как лев перед прыжком на жертву.

Девочка в цветастом светлом платье свернула с тропинки в лес. В этом месте парк сохранил девственную природу. Густые кусты и высокая трава спрятали помеченную ранами в боях с котами хозяйку на оккупированной ею территории. Очаровательный живчик, прижимая к груди игрушку, догнала через мгновение негеглую мурку. Медведь выпал из рук, когда нежное создание, ловя руками благосклонную к ней кошку, споткнулось. Дружелюбная девочка поднялась с колен, погладила по гибкой спине податливую зеленоглазую хитрюгу, которая снова незамедлительно юркнула в кусты.

Встреча крайне огорчила мужчину. Охвативший от ненависти озноб, исказил гневом сухощавое лицо, покрыл испариной лоб. Видение вдруг сузилось до размеров девичьего лица, когда от презрения к наглой истеричке, он задохнулся от злобы. Воспоминания хлынули как кровь при излиянии в мозг, поранив душу.

Зимним вечером, устроившись на старом диване он, как обычно, обняв медведя, рассказывал ему сокровенные тайны, а добродушный плюшевый сосед участливо слушал исповедь изголодавшегося по ласке ребёнка. В минуты откровений дороже верного молчаливого друга у него на всем белом свете никого не было. Детдомовцу трудно отстоять принадлежность игрушки. Все вокруг было общее и принадлежало государству. Мишка был его собственностью, единственная вещь, оставшаяся в память от родителей.

С тех пор как ехидная воинственная амазонка с львиной силой отобрала его любимую игрушку, мальчонка не мог забыть её перекошенное ненавистью лицо и то, как она, остервенев, рвала на части медведя. Злоба равнозначная по ощутимой им боли поселилась в нём и детское сердце возненавидело эту тварь с того самого момента, когда безумная драчунья совершила насилие над беззащитным медведем. Проклятая дрянь, с волчьей сноровкой оторвала лапы, растрепала тряпичные внутренности, разбросав вату по комнате для детских игр. Вырывая товарища из цепких рук коварной бестии, хилый малыш не удержался на ногах и отлетел к чугунной батарее. Удар о ребро теплоносителя ослабил его силу, сражённый болью в виске, несчастный малый плакал и, умываясь слезами, наблюдал, как маленькая хищница расправлялась с его другом.

Отшвырнув истерзанную до неузнаваемости игрушку с пустым, как мешок животом, душегубка попала в его окровавленный висок. Прижав к груди пойманного на лету друга, он из жалости поцеловал его. Бешеная сука в приступе злости снова выхватила из ослабленных рук медведя и ударила им по окровавленному лицу, затем, кинув на пол, затоптала ногами. При попытке встать, сильная боль и головокружение затуманили голову. Поверженный он сжал от бессилия кулаки, наблюдая сквозь пелену картину расправы над его другом. Испачканный кровью пол, сандалии бестии, и ковёр на котором истекал кровью друг, канули в небытие. Жажда мести за смерть мишки навсегда поглотила в свою пучину заблудшую душу. Добрый взгляд истерзанного медвежонка размылся с потерей сознания. Игрушка исчезла из его жизни, пока раненый птенчик отлёживался в больнице с сотрясением мозга. Слабый физически он не смог предать их дружбу, и больше никогда не искал замену медведю.

Прошло много лет как он навсегда простился с косолапым другом. Жизнь протекала невыносимо скучно. Наболевшие проблемы плотно скучились, и душа как камень довлела на тело. Носить в себе тяжесть обиды на весь мир было непосильно слабоумному существу. И вот однажды жизнь подарила ему встречу с единственным другом. Словно солнце проникло в его сознание и осветило счастьем истерзанную муками плоть. А затем пришло затмение, когда он осознал, что его друг снова оказался в руках бестии, а значит, ему грозила смертельная опасность.

Сейчас, будучи мужчиной, он не помнил, который раз спасал ему жизнь.

...Дрожь прошла по телу безумца, и душевная боль остриём воткнулась в подсознание, заставляя кровоточить старую рану. После лечения в больнице, отъявленная дрянь вновь возникала перед ним, возрождаясь, как птица феникс из пепла, готовая преступить черту милосердия. Непобедимая она являлась в одном и том же обличии, а он сражался за медведя как Дон Кихот Ламанчский с ветряными мельницами, и не было ни конца и ни края страшной истории.

Эту капризную тварь он всегда узнавал по кудряшкам, она, как обычно, держала в своих гадких ручонках его друга - медведя, которого ребёнком любил больше всех на свете. Озлобленная душа невыносимо громко кричала, выходя за пределы мироздания, вибрации от рёва вредили его хрупкой психике и тщедушному телу. От внутреннего вопля из носа хлынула кровь, помешанный крепко сжал голову в ладонях и нагнулся к коленям.

- Проклятая тварь! Я убью тебя! Не дам в обиду друга. Ты заплатишь мне за смерть!

Дрожь остановилась, он, словно, окаменел и в его безумной голове разрастался план мести, словно трещины по иссохшей земле.

- Я остановлю это существо, я смогу защитить преданного друга, которому доверял детские тайны. Раньше Мишка каждую ночь охранял мой сон, слушал безмолвно жалобы, пока эта мерзавка не загубила сердечного друга, - его холодный животный взгляд застыл на лице малютки.

Не подозревая про замысел с виду доброго дяди, целомудренная девочка подарила ему обворожительную улыбку.

План мести вихрем крутил потаённые страшные мысли.

- Сейчас он хитростью отнимет друга у злодейки, пока она снова не убила! Стоит протянуть руку и медведь будет с ним. Теперь ему хватит сил защитить и не дать в обиду товарища. Пришло время отплатить за все его муки. Наконец, отвоевав медведя, он заберёт его домой, и они заживут счастливо вдвоём.

Злоба нарастала, душила, сердце холодело с каждой секундой, превращаясь в бездушную ледышку. От возбуждения на безликое лицо выбилась длинная прядь волос из небрежно перехваченного резинкой от велосипедной камеры хвоста. Бездонный зрачок застыл на лице жертвы, а демонический, острый как бритва, взгляд оценил цель.

Поднявшийся ветер, заглушил шелестом листьев голоса. Птицы, неподозревающие о происходящем ужасе, удовлетворённые жизнью не умолкая, щебетали, что к концу лета удалось вырастить и сберечь потомство от цепких лап врагов. Родители, порхая по веткам, торжествовали от того, что птенцы научились самостоятельно кормиться, а их окрепшие крылья помогут вернуться вместе со стаей в тёплые края. Для них суть гармонии оставалась неизменной - выжить любой ценой.

Кудряшка прошла в нескольких шагах от мужчины, не подозревая, какая расправа её ждёт. Мужчина заёрзал на лавке. Как охотящееся животное, остро проследив за направлением выбранным жертвой, маньяк, когда ребёнок исчез за деревьями, крадучись проследовал за ним. Кошка, не будучи дурой, удрала от преследователей.

Нагнав малышку, душегуб присел на корточки, и поманил рукой, в которой держал потерянного медведя. Огромный бант съехал с кудрей на бок и еле удерживался на кончике хвоста. Увидев открытое, улыбающееся лицо дяди она развела в стороны пухленькие ручки и пролепетала:

- Косецька убезяля, пасли поиссем.

Нацеленный отмстить поднялся, подошёл вплотную и заискивающе спросил:

- Можно подержать медведя?

Вкрадчивый тихий голос успокоил и расположил к его обладателю. Хитрый охотник старался словами не спугнуть малышку, пряча за кротостью жажду мести и злость.

Девочка доверчиво посмотрела и, оттолкнув пухлой ручкой от себя игрушку, разрешила взять медведя. Душевно прижав его к груди, он сиплым голосом спросил,

- Хочешь, мы построим берлогу для мишки? - Светящийся от счастья, он погладил мордочку медведя, потрепал ухо, и хитро щурясь, как кошка, посмотрел на жертву, - Скоро зима.

- Хоцю. - доверчивая, она представила, как они устроят другу тёплое местечко из красивых листьев, где всю зиму будет спать её медведь.

Он взял крепко крошечную ручку, и они пошли строить.

Маленькая колокольня возвестила о вечернем молебне, перезвон охватил весь парк и без преград вырвался на просторы городских улиц.