"Ад и рай - в небесах', - утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай - не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай - это две половины души.
Омар Хайям
================================================================================================
Они поселились в нашем дворе почти одновременно, разбитная Лия и эти двое, чернявый Тим и белобрысый Ник. Теперь-то я понимаю, что парни (с Лией как раз все обыденно) были очень странными ребятами. К примеру, никто не видел их родителей. Школа находится впритык к нашему дому, а учились эти мальчишки, в отличие от всех нас, в другом микрорайоне, но где, почему то мы не знали. Хотя они жили рядом, в двенадцатой и тринадцатой квартирах, но никогда не появлялись вместе. Если во дворе крутился Тим, то Ника точно не было рядом. А когда Тим исчезал - домой или с компанией в рейд по городу, то объявлялся Ник и верховодил нами. И пока он не уходил спать (всегда до захода солнца), его соседа даже видно не было.
При этом оба, пусть по-разному, были центром нашей компании. С Тимом было весело и жутко. У него всегда водились денежки, что важно в любом возрасте, а уж для тиненджеров тем более. Он непонятным нюхом находил мертвецки пьяных людей и чистил им карманы. Знал, как вытрясти кассу из игровых автоматов, умел незаметно вынести из универсама все что угодно и охотно учил нас этому. При этом не был трусом, сачком или жадиной. Платил за всех и никогда не попадался даже на самых рискованных шалостях. Знал много разных взрослых штуковин. Из его рук я взял первую сигарету, вместе с ним выпил первый глоток вина. Да и невинность потерять он помог очень многим. Точнее сказать, здесь с Лией они действовали на пару. Лилька-то была совсем простой девчонкой. Родители у нее имелись, но здесь как раз тот вариант, что лучше бы без них. Вечно раздраженная мамаша, мечтающая поскорее отправить дочь во взрослую жизнь и как можно дальше от своего семейного гнезда. И отчим, который часто напивался и наоборот, пытался загнать Лийку домой пораньше, особенно, когда мама работала в ночную смену. "Отец не находит дверей и плюет в приготовленный ужин...", - насмешливо напевал Тим, наблюдая, как пьяный мужик в майке поверх дутых треников шатается по двору от одной скамейке к другой, выясняя у неодобрительно поджимающих губы старушек, где эта малолетняя шлюшка. Лию прятали по подвалам или в недостроях, где она из обиды и в благодарность отдавалась пацанам после нескольких стаканов принесенного Тимом сладкого вина. Ходили слухи, что отчим ее насиловал, а мамаша боялась потерять молодого сожителя и видела в дочке в основном соперницу. В общем, доставалось ей не по детски. А мы считали Лийку своей пацанкой, всегда защищали и помогали. Многие, как я сейчас подозреваю, отнюдь не бескорыстно. Ник был не из таких. Когда он оказывался во дворе во время семейных разборок, то подходил к отчиму Лили, на что не каждый мужчина бы осмелился, брал его за руку и говорил: "Дядя Витя, вы устали, идите отдохните". И здоровый тридцатилетний мужик успокаивался, глядел вокруг себя недоуменными глазами, словно не понимая, кто он и что здесь делает, и уходил домой, где заваливался да утра спать. В такие дни Лия тоже уходила со двора пораньше - смотреть видик и общаться с младшим братом Семкой, мелким и смешным мальчишкой. Еще Ник умел заговаривать боль, петь хорошие песни и много знал. Он учил нас играть на гитаре, плавать разными стилями, классно играл в шахматы, нарды и шашки. Тим, тот предпочитал карты и был веселый и шальной. Когда мы были с Тимом, нам казалось, что Ник и его занятия - это детский сад, что-то для "ботанов". Но после общения с Ником вовлекаться в игры Тима было противно. Словно из чистого душа прыгать в болото с закисшей вонючей водой.
Лишь один раз я видел их обоих одновременно. Стоял жаркий август, солнце палило так, будто решило выжечь накрытый пеленой смога город. Родители уехали на дачу, а я нашел у старшего брата кассету с "Красной шапочкой". Не той, что вы можете подумать, а веселой итальянской порнухой. Мясистая "шапка" вместе со своей бабушкой, дряблой, но любвеобильной старушенцией, вконец заимели бедного волка, лесорубов и вообще всех, кто им попадался. Насмотрясь этого безобразия и обмечтавшись обо всем, о чем может грезить подросток в таких ситуациях, я стал прикидывать, с кем из своих знакомых фемин я могу наконец-то причаститься к сексу. Честно говоря, получалось, что реальные шансы на это отсутствуют. От бесплодных размышлений меня оторвал звонок в дверь. На пороге стоял Тим, и его губы кривились в шалой ухмылке.
- Трахаться хочешь? - сразу взял он быка за рога, - Там Лия вся готовая. Всех на хрен посылает, тебя хочет. Не расстраивай девушку, пойдем!
- Иди к черту, - чувствуя розыгрыш, отфутболил его я.
- Да, клянусь, если не так, сам за голубого лягу, - стараясь придать хитрющим глазам честный взгляд, отчего его физиономия приняла очень забавный вид, баском сказал Тим.
Такими клятвами в нашей компании не бросаются, и желание прижать этого бесенка к стенке пересилило лень.
- Хорошо, - ответил я, - но ты сказал, а я услышал.
Мы спустились в подвал, где в дальнем конце частенько играли в карты на принесенных со свалки старых топчанах и сломанных диванах. На одном из них сейчас распростерлась Лилька. Она была мертвецки пьяна. Девушка лежала на широком топчане, раскинув ноги, и луч солнца из зарешеченного окошка золотил пылинки и освещал ее, как на частенько разглядываемой мной картине Рубенса. За краем вздернутой кожаной юбчонки виднелись красные трусики из дешевой ткани с выбивающимися из-под них черными волосиками. Белая в голубой мелкий рисунок блузка была расстегнута, и тесноватый для девушки бюстгальтер не вмещал выплескивающуюся большую грудь. Правая лямка сдернулась до плеча, и белый конус с коричневым соском вызывающе торчал в мою сторону. Вишневого цвета пухлые губы были раскрыты, из края рта катилась вниз тонкая струйка прозрачной слюны. Окрашенные хной волосы обрушивались за край топчана, глаза были полуоткрыты, отчего Лия имела вид одновременно и дразнящий, и пугающий. Дышала она глубоко, со всхлипами и стонами, мучаясь и борясь с кем-то в глубинах своих кошмаров.
- Уже уснула, дура, - удивился мой проводник, - а так выла, Макса типа хочу, зови, никого мне больше не надо.
- Ладно, - с неохотой отрывая взгляд от девичьего тела, вздохнул я, с облегчением добавил, - Чего уж теперь, - с надеждой предложил, - Ну что, пойдем на пруд купнемся? Пусть досыпает.
- Да ты что, Делон? - обозвал меня дворовой кличкой Тим, - то, что она спит, ничему не мешает. Баба пьяный - кунка чужой. Так что раздевай и трахай. Оно лучше, что ничего не чувствует, да и не запомнит, - тоном опытного ловеласа добавил, - Потом меньше претензий, типа не так лег, не так сунул.
- Как-то неудобно, - сказал я, - да и светло слишком, - стараясь казаться старше, добавил, - Знаешь ведь, темнота друг молодежи.
- Темнота друг семилетних, - презрительно взглянув на меня, поправил Тим, - люди постарше могут все делать и при свете, - Ладно, если тебя мое присутствие грузит, я выйду. Не теряйся, ты же конкретный мужик, - он подмигнул мне с простецким и залихватским видом и закрыл за собой дверь. На солнышко набежала невесть откуда взявшаяся туча, и в подвале стало сумрачно и грязно.
Я сел на топчан и погладил ногу девушки. Кожа у нее была белая и мягкая, как у ребенка. Потянул с бедер трусики. Снимать их с тяжелого, словно вдавленного в грязную простыню широкого таза Лии было непросто. Перед моими глазами загорелый животик уступил место поросшему черными кучерявыми пружинками белому сметанной свежести лобку. "Коли волосы растут - значит, мацать можно", вспомнил я дворовую поговорку.
- Не делай этого, - прошелестело из-за спины. Сердце у меня словно выпрыгнуло из груди, руки задрожали. У стены стоял Ник.
- Тоже хочешь присоединиться? - разозлился я из-за неловкости ситуации и своего страха, что не сумел от него скрыть, - Я не против. Но только после меня.
- Каждый мужчина, переспавший с женщиной, берет на себя часть ответственности за ее судьбу, - спокойным тоном, как несмышленыша, уведомил меня Ник, - а ты единственный мужчина в жизни, кого она любит. И ты готов с ней поступить таким образом?
- Иди к черту, - разозлился я, - ты что, не знаешь, что она всем дает? А я что, рыжий?
- Не рыжий, - согласился Ник, - но свою долю вины за нее все прочие на себя приняли. А на тебе вина будет гораздо большей. Она ведь любит ТЕБЯ.
Я внезапно почувствовал кислый запах перегара и несвежий - потной одежды, увидел желтые пятна на простыне под телом Лии. Меня замутило.
- Ладно, хрен с ним, пойдем отсюда, - быстро предложил я, натягивая трусики обратно.
- Ну, так ведь нечестно, - хриплый голос Тима заставил меня покраснеть, - Он уже сделал свой выбор, какого ангела ты вмешался?
Они стояли с обеих сторон двери, и я впервые увидел эту пару вместе. Невысокий черненький Тим со сверкающими гневом угольками глаз наступал на голубоглазого светловолосого Ника, который спокойно парировал, - Тебя не было, и выбор он еще не сделал.
Мне не понравилось, что эти двое пытаются решать за меня. Это меня обидело и взбесило, - А пошли вы на хрен оба, - крикнул я им, сжав кулаки. - Уроды! Видеть я вас всех больше в своей жизни не хочу!
Ник с Тимом переглянулись. Словно пришли к некому непонятному для меня соглашению, дружно в голос ответили. - Хорошо. Твое право...
- Макс, - радостно сказала Лия. Я виновато взглянул на нее, но она сразу снова уснула.
Когда через секунду я повернулся к двери, ребят возле нее не было. И больше я их никогда не встречал. По слухам, чуть позднее они переехали в другой конец города. Но многие из нашего двора рассказывали, что пересекались с тем или другим, а то с обоими.
Лию я видел недавно, недалеко от вокзала. Она опустилась вконец, стала грязной одуловатой бомжихой и копалась в урне, выбирая оттуда бутылки и объедки еды. Я отвернулся в сторону и ускорил шаг, чтобы она меня не заметила, и не заговорила со мной. В тот давний вечер я прикрыл ее покрывалом и убежал домой, где долго в душе оттирал с себя все происшедшее. Разве я виноват в ее судьбе? Каждый выбирает свою дорогу сам, и она сама в первую очередь повинна в том, что с ней произошло. И еще мне кажется, что эти двое, Тим и Ник, постоянно рядом. И стоит их позвать, так сразу появятся. Но я лично по-прежнему не хочу их видеть. Согласитесь, что без присутствия этих беспокойных ребят в нашей судьбе жизнь гораздо стабильнее. А что еще нам, людям начала третьего тысячелетия, нужно?