Я сидел с очаровательной эфиопской журналисткой Айтен за столиком в московском кафе "Охотник" на Тверской (тогда - улица Горького). Мягко играл небольшой джаз, уже наступал вечер, когда на крохотную эстраду вышел мужчина в ялом пиджаке и как-то очень буднично сказал:
-Извините, мы прекращаем свою работу потому, что только что умер Владимир Высоцкий.
Наступила тишина. Посетители кафе, зал был полон до отказа, казалось, абсолютно спокойно наблюдали, как музыканты собирают и пакуют свои инструменты, но, вдруг, буквально зарыдал и затрясся тот самый мужчина, объявивший нам о смерти великого барда. Тишина сломалась мгновенно - плач подхватили какие-то женщины, перепугано, ничего не понимая, вскочила с стула моя спутница, а через несколько минут кафе стало напоминать вокзальный зал: суета, слезы, растерянные лица.
На улицах Москвы никаких изменений не замечалось. Витало общее настроение перманентного двухнедельного празднества - Олимпийских игр, толпа была благодушна, улыбчива и молода. И везде проглядывались праздничные, белые, кители московских милиционеров. Но это было ненавязчиво и никакого, даже внутреннего, протеста не вызывало. Всем нравился чётко контролируемый порядок в столице 22-х Олимпийских игр.
Как ни странно, но мощные ряды московской милиции уже на похоронах Высоцкого , чье тело в костюме Гамлета, выносили из здания Театра на Таганке 28 июля, тоже не вызывали какого-то бурного протеста собравшихся. Но протест, молчаливый, как бы укоризненный, выражался потрясающе трогательно и красиво. Гроб и вся улица перед и после похоронной процессии были усыпаны живыми цветами. Их бросали из толп на улицах, с крыш домов, из окон и балконов. Не было речей, криков, было море цветов и слёзы. Многотысячная толпа тихо плакала как один человек.
Я, как и другие поклонники Высоцкого, нередко задавал себе вопрос: почему коммунистическая власть так упорно боролась с творчеством поэта, музыканта и актёра, в чём видела опасность для себя? В непохожести на других? В антисоветчине, которую беспрестанно находили в его стихах и песнях тупоголовые чинуши от заведений культуры и пропаганды советских времён? Чушь! Вспомните, уважаемые читатели, какие великолепные патриотические песни сочинял и всенародно исполнял Высоцкий, прославлял революционеров , советских солдат, моряков и лётчиков, советских спортсменов, альпинистов, в конце концов, свою Родину - Союз Советских Социалистических Республик! Смею ответственно заявить - он был советским человеком и по внутреннему миру и по публичному творчеству.
Так в чём же дело? Мне посчастливилось видеть несколько спектаклей Таганского театра, в которых играл Владимир Высоцкий. Особенной удачей я считаю то, что дважды видел актёра в роли Гамлета в одноименном спектакле режиссера Юрия Любимова почти подряд, с разницей в несколько дней. Меня, тогда ещё незначительно искушенного в театральном искусстве журналиста, поразило, что в одном и том же спектакле, с неизменным текстом, Гамлет предстоял перед зрителями совершенно другим!
В первом своём появлении во время исполнении знаменитого до банальности монолога "быть или не быть" он был неистов и яростен, а в следующем спектакле в этой же сцене предстал измученным и растерянным, даже испуганным, припавшим на колени принцем. Не знаю, были ли эти изменения продиктованы режиссерским решением, были ли они всплеском сиюминутных эмоций, но это было очень здорово, и исполнено великолепно. Но было и то, что объединяло все действия актера и, вообще, всё гигантское поле творчества Высоцкого во всем его многообразии.
Любая власть не любит бунтарей. Даже тех, кто не несет в свой деятельности разрушений и хаоса. Дух бунтарства словно кипел во всех ролях, всех образах, создаваемых артистом и певцом на театральной и эстрадной сценах, в кино. Даже по разному интерполируя роль Гамлета герой Высоцкого бунтовал погружаясь то в ярость, то в смирение, и этот духовный бунт ощущали и понимали зрители всех возрастов, но особенно, конечно, молодежь, чье желание бунтовать нередко зиждется на кипениях
молодой крови, азарте и веянии ветров, зарождающихся в ещё пустых головах. Обижаться здесь не на что - так было всегда в жизни всех народов мира.
Не злобно, не призывая к насилию и даже к самому бунту, Высоцкий восставал против ординарности и штучности, обыденности и серости, против скуки и похожести, против трусости и бездарности, засилья тупиц и завистников, которые словно роились вокруг него. Боже, сколько негодующих воплей, предостережений и даже запретов от сильных мира сего вызвала его любовь к французской звезде Марине Влади, потому что это был тоже бунт против скучнейших, канонизированных советских правил любви и брака.
Партийные чинуши так и не смогли понять, а уж тем более обуздать этот бунтарских дух советского барда, как не смогли понять и простить другого советского барда, певца Арбата - Булата Окуджаву, пережившего Высоцкого на 15 лет! Не поняли, не признали, всеми силами препятствовали, сами сгинули в безвестности, а в сердце народа остались именно они - беззлобные бунтари, невероятно талантливые, не похожие друг на друга и, вообще, ни на кого в мире.
Над своей могилой на Ваганьковском кладбище Владимир Высоцкий словно рвётся из наброшенных ремней, уже, наверняка, зная, что его дух бунтаря обуздать никому не удалось. Он вышел победителем в этой неравной схватке, ушел из жизни молодым, но запомнится на века. И не только в России. Милая чернокожая Айтен скупила перед отлетом в свою Эфиопию несколько кассет с песнями Владимира Высоцкого. На мой вопрос, чем же ей понравился наш бард, девушка гордо и по-русски ответила: