Аннотация: Молодая, весёлая гадалка предсказывает актеру, что у него всё будет хорошо,что даже умрёт он легко-во сне. И актер начинает бояться спать...
Дмитрий ЛЕДОВСКОЙ
СОННЫЙ БРЕД
Рассказ
Не сотвори себе судьбы...
Якоб Урельский
СОННЫИ? БРЕД-1.doc
- Она предсказала мне, что я сопьюсь ровно через два года! Сегодня - этот день! И вот...
Пьяница-друг широко повёл рукой над столом, где громоздились грязные тарелки, недопитая бутылка коньяка (вторая была уже пуста) бокалы и стаканы, останки закусок и шашлыка, хлеба. Валериан, более трезвый, усмехнулся:
-Почему же ты решил, что спился именно сегодня? Может, сопьёшься завтра? А, может, через неделю?
Друг покачал лохматой башкой и щелкнул пальцами по бутылке так, что она покачнулась:
-А потому сегодня, потому что мне сейчас стало ясно, что мне окончательно наплевать на тебя, на жену, детей, работу, да и всю жизнь! А на неё - нет! Я с ней теперь и спать лягу, и встану с ней! Юбилей! Давай, налей! Я спился день в день, как она нагадала! Во точность! Ну, наливай! Выпьем за здоровье самой великой гадалки в мире по имени Ката... нет... Кату... забыл, чёрт, Катели... нет, чихать! Рожу то её я помню наизусть.
Он сам быстро разлил коньяк по двум стаканам, схватил грязными пальцами свой и стал цедить коричневую жидкость, жмурясь и вздрагивая. Осенний ветер, а догуливали друзья на открытой площадке кафе в запустевшем городском парке, ворохнул груды собранной в кучи высохшей листвы, дернул не до конца оголенные сучья деревьев, зашумевшие тревожно и скрипло. Валериан выпил тоже, поёжился и, вдруг, заинтересовался:
-А где ты раскопал эту гадалку? А мне она может погадать? Хочу всё знать про себя!
-О чем вопрос! - взревел друг. - Она живёт вон в том доме, прямо за парком! За забором. В двух этажном доме. Дом деревянный, старинный... Но такой... рухлядь уже. А тётка - супер! Ката... нет.. Кату... нет! Как же её зовут? Тьфу! Тыща есть?
-Есть, - поколебавшись (тысяча рублей была последней заначкой), Валериан полез в нагрудный карман.
-Идём, - засуетился пьяница, - я тебя доставлю... нет, представлю как огурчик! Эта Ката... как же её звать? Да чихать! Нагадает всё точно... Сопьёмся в один день. Пшли! Адреса не знаю, но у меня ж зрительная память!
Длинный, взъерошенный, в перекосившихся очках, друг потащил за руку спотыкавшегося обо всё, что попадалось на пути, Валериана за собой в сгущающуюся, неуютную темноту аллей, где вдалеке, как свет в конце тоннеля, светила тусклая лампа над выходом из парка...
И дом, и квартиру, и саму гадалку друзья нашли удивительно быстро. Дверь им открыла смутная, молчаливая девчонка лет десяти и, кивнув на приоткрытую дверь в середине коридора, растворилась где-то в глубине квартиры, запущенной и сырой. Друзья осторожно вошли в дверь. Валериан, примерно, так и представлял себе обстановку комнаты, где в полумраке было полно всяких странных предметов, свечей, зеркал. Неприятно поразили только человечий и (похоже) козий черепа, высохшая, мумифицированная кисть руки, толстая берцовая кость, лежавшие на широком черном блюде в середине длинного, дощатого стола. Гадалка была свежей, полной женщиной, с гладко зачесанными чёрными волосами, широкой белозубой улыбкой, выпуклыми блестящими глазами и без всякой таинственности в речах и движениях.
-Привет, - весело и звонко сказала она, - чего кому надо?
-Вот! - захлебнулся друг. - Вот ему надо... А мне не надо. Я уже спился... Спасибо.
-Кушай на здоровье. Коль тебе не надо, так выйди, - улыбнулась гадалка, - а ты садись! Иди, иди, там подождёшь друга...
Пьяница качнулся, повернулся, пошёл, но у дверей остановился:
-Извините, - голос его стал виноватым и дряблым, - как вас зовут, я, извините, запамятовал...
-Пить надо меньше! - рассмеялась гадалка.- А то выдули две бутылки коньяка, а перед этим ещё и пива по кружке. Где уж упомнить. Зовут меня Катилина. Незамужняя... Великая гадалка... Всё? Тогда уходи, и дверь прикрой.
"Стоп!- мелькнуло в голове Валериана. - Откуда она знает, сколько мы выпили?"
-Садись, садись, - снова пригласила гадалка, когда дверь за приятелем закрылась, - давай клади свою тысячу, вот, прямо в пасть черепа и клади, уж не потеряется. Мужик при жизни был хваткий...
-Вы его знали? - хрипло спросил гость и откашлялся.
-Как не знать, это ж муж мой был. Десять лет вместе промыкались. Потом его убили. Я через годик откопала его, выварила в заповедных травах голову, и вот он снова со мной. Наверное, навсегда уж. И руку его (она кивнула на чёрную человечью кисть ) тоже себе сохранила. Да-да, отрезала и руку, и голову.
Она ласково провела по черепу пухлой рукой. Ошеломленный Валериан присел на хлипкий "венский" стул, осторожно положил в оскаленную пасть зеленую бумажку, и банкноту словно втянуло вовнутрь.
-Молодец! Последнюю заначку отдал? Спасибо. Вот теперь можно и работать... Положи-ка руки на стол. Не дрожи.
"Я не дрожу", - хотел сказать мужчина, но ничего не получилось. Он только слегка мыкнул. Гадалка накрыла его руки своими ладонями, которые показались гостю прохладными и чуть скользкими. Но через несколько секунд они потеплели, стали как бы вливаться в его кисти. Изменилось и лицо Катилины. Выпуклые глаза как будто втянулись в глазницы, впали там, стали темными, перестали отражать свет, и взгляд Валериана стал тонуть, безудержно и безвольно погружаться в эти странные омуты под бровями женщины...
-Ну, вот, - совсем другим, мягким и грудным голосом заговорила гадалка, - хочешь всё про себя узнать? Можно.. только вот выпил ты много, мешает... Годков тебе около пятидесяти, в суставах, особенно в правом колене - болит. Но, но... вот, вот... В остальном ты здоров, твое больное колено скоро перестанет тебя мучить. На работе... на работе, будут трудности, сложности, ты их сам создашь... Поссоришься с начальником. Ты ведь связан с творчеством? Сценой? Угадала! Жена у тебя - дура! Просто дура, но, верная, хотя тебе на это наплевать. Детей ты не любишь, да и они к тебе равнодушны. У каждого своя жизнь, да и живут они от тебя далеко. Особых проблем они тебе не создадут. Аварий, катастроф с тобой не будет. Не разоришься, не сопьешься. Но и успеха большого не будет. А теперь о главном, все хотят это знать. Ты хочешь узнать, как умрёшь?
Валериан, задохнувшись, кивнул. Говорить он не мог.
- Ну, слушай - умрёшь ты во сне! Это та смерть, о которой все и мечтают. Тебя не убьют, тебя не замучают болезни... Во сне помрешь! Радуйся! Вот и всё, больше ничего не вижу...Да, тот долг, что ты два года не можешь отдать, не отдавай. Тот мужик вчера умер, тебе на днях сообщат. Давай, очухивайся и иди спокойно домой.
Она убрала руки. К Валериану мгновенно вернулся голос, он встал, почему то покачнулся, иронически улыбнулся, на что женщина, снова ставшая белозубой и веселой, тоже ответила лукавой улыбкой.
-Лыбься, лыбься! - покивала она. - Только вот всё, что я сказала, правда! Али нет?
-Да, - вдруг поразился Валериан. - Точно! И про колено и про долг... Что, можно идти?
-Можно, только осторожно, - Катилина вдруг как-то потускнела, щеки её стали дряблыми, глаза потухли. - Иди, дружок, иди... У меня что-то тяжко на душе сегодня. Будто дым вижу чёрный... Откуда это, а?
-Не знаю, - прошептал гость.
Высокая развинченная фигура друга кинулась к нему от ствола разлапистого, ещё не оголённого дерева. В руках пьяницы тускло блеснула бутылка портвейна:
-Вот! Успел купить! Дуй, я свою порцию уже того.. заглотнул.
Передавая бутылку, он щелчком отправил недокуренную сигарету в ворох сухой листвы возле крыльца дома. Валериан "выдул" почти всё, но осилить до дна не смог. Он отдал бутылку другу, раздумчиво побрёл к звякающей неподалёку трамвайной линии. Пьяница, доглатывая вино на ходу, булькая, пошёл сзади, тревожно спрашивая:
-Ну, что? Всё узнал? Как тебе эта...Кат...нет, Ку...Чёрт, опять забыл! Гадалка - супер! Поверил?
Он отшвырнул пустую посудину и вдруг закричал:
-Трамвай, трамвай наш! Бежим...
В полупустом вагоне друзья плюхнулись на переднее сиденье, Валериан с наслаждением вытянул ноги, а пьяница, привалившись к его плечу, забубнил:
- Ну, ты доволен? Она что? Она рассказала, когда ты сопьешься? А?
-Я не сопьюсь, - довольно ответил Валериан, - в целом - всё нормально со мной. И умру я легко - во сне...
-А когда? - перебил друг, громко икнув.
-Что, когда?
-Когда умрёшь-то? Завтра, через год или через сто лет? А вообще - живи вечно! Плюнь на все предсказания. Так, когда ты заснешь вечным сном?
Валериан рассмеялся.
-Точного срока не сказала. Да и зачем? Если вымру во сне - ничего же почувствую. Это ж благо.
-Благо так благо, - согласился друг, - только теперь вот жди каждую ночь.
Трамвай словно тревожно дрогнул, замедлился, и Валериану стало зябко. В окна быстро, тайком, заглянула выскочившая между домами луна и тут же исчезла. Друг полез в карман легкой, истрепанной куртки и вытащил несколько сотенных купюр:
-Давай, зайдем ещё куда-нибудь? Я угощаю...Безвозмездно, значит, даром!
-Зачем? - легко пошутил Валериан. - Ведь Катилина сказала, что уж я-то не сопьюсь! Чего тогда пить столько? Деньги тратить... Да и мне выходить пора. А тебе ещё на метро. Ты домой - то доедешь?
-Обижаешь! - друг даже привстал. - Я полон сил и энергии. Пока! Привет жене!
-Она у мамы, в Липецке! - отозвался, уже выскакивая из трамвая, Валериан. - Я одинок и счастлив.
...Дома Валериан принял душ, выпил стакан холодного молока. Оглядел квартирку, решая, хватит ли ему сил и желания прибрать её завтра, одел халат и плюхнулся на диван с неприбранной с утра постелью. Включил телевизор. Пощелкал программами, остановился на каком - то концерте, лёг поудобнее, загасив сигарету в глубокой пепельнице. И стал, позёвывая, засыпать. И в первом же сне узрел встревоженного и донельзя лохматого друга, который тряс его за плечо и кричал в ухо:
-Вставай, вставай! Не спи - умрёшь! Сгоришь!
Валериан сонно сел, покачался. Квартира была наполнена взрывами и автоматной стрельбой. На экране уже дергался какой-то ночной боевик. Мужчина убавил звук почти донельзя, потом вообще выключил телевизор, снова прилёг. Но сон не приходил. Тогда Валериан встал, подошёл к окну. Там мрачно шевелилась осенняя темь, низкое небо было клочковатым и дерганным, чем-то напоминая облик пьяницы-друга. Всплыло в памяти и лицо гадалки. Он снова лёг. "Умру во сне, - подумал Валериан, вглядываясь в полукруг плоской люстры. - чушь какая-то. Ну и умру, чего ни поспать-то?" Он, действительно, стал засыпать, но очнулся почти мгновенно после навалившейся дрёмы и возмущенно стукнул кулаком по подушке.
-Что за бред? - громко сказал он в насмешливую темноту комнаты. - Я что - боюсь?
Как будто кивнули, соглашаясь, тяжелые шторы. Валериан, нарочито быстро и злобно, встал, прошлёпал на кухню, везде зажигая свет. Вскипятил чайник, приготовил растворимый кофе, выпил полную кружку и съел пирожное-эклер. Также решительно, гася везде свет, вернулся в комнату, плюхнулся на живот (диван аж застонал). Сон, как будто, пришел, но вскоре Валериан снова сидел на диване и бормотал:
-Что делать? Фигня какая! Вот стерва, эта Катилина, вот стерва... А, так я сейчас снотворное приму! И надую тебя, гадалка, надую.. Ишь ты, во сне умру...
Также шумно, снова зажигая свет, он вернулся на кухню, разыскал в набитом лекарствами пакете "Санвал". Он уже подносил ко рту пару таблеток, как его осенила ещё одна мысль.
-Так! - проговорил он. - Хитро! Я, значит, принимаю снотворное, засыпаю... и не просыпаюсь! Чёрт, я как в капкане...
Изорванная, странная ночь все-таки закончилась. До утра Валериан бродил по квартире, включал и выключал телевизор, пил кофе, ложился устало и тут же вставал. Потом взял да и прибрал квартирку, как-то взбодрился, и на утреннюю репетицию в свой небольшой театр приехал, хотя и усталым, но чуточку успокоенным. Тем не менее, он дважды ошибся в тексте, который ранее знал наизусть, на что режиссер заметил:
-Голубчик, очнись! Напоминаю, что ночью надо спать, а не... не спать! Даже, если спишь не один! Сделал дело - и поспал!
Он довольно засмеялся, хмыкнули кисло и некоторые актеры. Изобразил улыбку и Валериан.
-Антракт пять минут! - объявил режиссер.
В тесной курилке Валериан жадно закурил сигарету, предварительно оборвав фильтр. Это заметил старый актёр-комик, он заговорщицки кивнул и проговорил со смешком:
-Что, нервы шалят? Это не поможет, ещё больше взвинтишься. А вот коньяк и бабу на полчаса - ой, как успокаивает.
Он покосился на актрису Ангелину, спокойно покуривающую в уголке свою тонкую сигаретку. Все понимающе переглянулись, ведь её трехлетний роман с Валерианом даже перестали обсуждать. И промолчали.
Голова как будто прояснилась. Репетиция продолжилась своим чередом, а так как в вечернем спектакле Валериан участия не принимал, то актёр, после завершения репетиции, отправился вслед за Ангелиной, которая чуть приметно кивнула ему, сходя со сцены. В коридоре, напротив стенда, где были прикреплены различные вырезки из театральных статьей газет и журналов, она толкнула его тугим бедром и шепнула:
-Ко мне? Я тоже свободна.
-Угу, - кивнул Валериан, - давай иди, а я незаметно за тобой...
-Незаметно? Хи-хи! Маршрут известен всему театру! Пароль?
-Что любит канарейка!? Отзыв?
-Канарейка любит секс! И канарейка соскучилась.
Этот самый секс начался сразу, как только любовники оказались в квартире артистки. Жила она рядом с театром. Ангелина была и опытна, и полна необузданных фантазий. Она сначала включила записи с песнями Высоцкого, затем стремительно повалила друга на пол, на пушистый ковер и, сама раздевая его, прошептала:
-Сегодня хочу по звериному...
Валериану пришлось и порычать, и сделать страстно-зверское лицо, подруга под звуки песни "идут по Украине солдаты группы Центр", несколько раз куснула мужчину, а в целом всё получилось и складно, и ярко. Затем Ангелина легко встала и ласково предложила:
-Милый, перебирайся на диван, поспи как всегда. Я приготовлю ужин. Отдыхай, отдыхай, милый мой! Сегодня ты был великолепен!
Валериан послушно перебрался на диван, но лишь только мягкая лапа дрёмы упала на его веки, он судорожно встал. "Ага, - подумалось ему, - как раз после секса помирают многие. И как раз во сне...". Натянув трусы, он прошлёпал на кухню, где женщина, абсолютно обнаженная, готовилась накормить его яичницей с ветчиной и помидорами. Все ингредиенты были уже наготове.
-Тю, гляньте на его! Он не спит! Что с вами, дружок мой страстный? Молодость вспомнил?
-А я... Тебя снова хочу.
И действительно, проснувшееся в нём болезненно-страстное желание, Валериан, к удовольствию женщины, реализовал прямо на кухне, бросив её на колени перед плитой. Ангелина даже не выпустила деревянную плоскую вилку из правой руки. Потом она удивленно встала, благодарно чмокнула гостя возле уха и, поворачиваясь к плите, снова предложила:
-Иди, отдыхай! А то я уже устала! Ты заслужил отдых. Ты опять был великолепен! Секс-гигант!
И спокойно занялась готовкой. То, что она никогда не принимала душ сразу после интима, поначалу вызывало у Валериана действительно звериное желание лизать, целовать женщину, тискать, возбуждаться снова. Но сейчас терпкий, острый запах вспотевшего тела, вперемежку с ароматами давно не чищенной кухни, вдруг, вызвал у него ощущение отчуждения и даже отвращения. Он обежал глазами женскую фигуру, заметил на спине какую-то приклеившуюся ворсинку, а на ягодицах красные, мятые пятна, вернулся в комнату, воровски оделся и на цыпочках, осторожно выбрался из квартиры. Уже на улице его догнал остервенелый звонок мобильника. Всё заранее зная, Валериан все-таки поднес телефончик к уху.
- Ты что, дурак? Ты что, не мог поделиться своими проблемами? Ты что, говорить разучился? - Ангелина явно сдерживала себя, но истеричные нотки все-таки прорывались - Крыша поехала? Псих! Тебе было плохо? Я что, смогу съесть сразу четыре яйца? Яичница-то громадная... А торт у меня ещё! Коньяк. Не понимаю! Что случилось? Расскажешь, а?
Тон её стал заинтересовано-просительным. Валериану стало стыдно:
-Прости, - бормотнул он, - есть проблемы, я ещё их до конца не осознал .
-Это из-за меня? - испуганно спросила Ангелина.
-Ни в коем случае! - Валериан даже рукой замахал. - Это моё, но очень странное... Расскажу потом. А тебе - за всё спасибо! Ты - чудо! Прости меня, всё вскоре разъяснится...
-Ну, ладно, - голос Ангелины помягчел, - чёрт с тобой. Прощаю за сегодняшний секс. Но, ты расскажешь? А?
-Расскажу... если смогу...
Эта ночь была еще более тяжелой. Валериан засыпал на какие-то секунды, вставал, бродил, смотрел телевизор, иногда пытался читать. Затем разболелась голова - виски и затылок, стало покалывать в груди. В два часа ночи его встряхнул звонок городского телефона. Это оказался пьяница-друг, чему Валериан несказанно обрадовался.
-Я, понимаешь, пьян в сиську, - трещал друг, - нажрался виски в усмерть, тебя вспомнил, тоскую один... а ты-то как? Сегодня не поспал?
-Нет, нет, не сплю! - отчаянно прокричал актер. - Идиотизм какой-то! Боюсь спать... Черт тебя надоумил к этой гадалке меня тащить.
Голос друга стал более связным и ироничным:
-Сам просил. Ну, вот, нагадали козе смерть, теперь она пердь да пердь! Нажрись, как и я, вот и уснешь, забудешься. Что, хороша идея?
-Наверное, так и сделаю, - задумался Валериан, - только то, чего боюсь, может и с пьяным случится...
-То, что может случится с пьяным - усмешка судьбы, её шутка. Шуток бояться нельзя. А ты псих и трус! Актёришка нервный! Ты подумай вот о чём - все мы помираем во сне. Вот только сны разные. Водка есть?
-Ну, есть, почти полная бутылка.
-Вот и выдуй. А потом езжай к Ката...нет, Катули.., опять забыл... Ну, к гадалке этой. И потребуй, чтобы назвала дату, как и мне. День в день. И пусть поменяет предсказание, пусть накликает тебе, что ты сопьешься! Ура! Хорошо придумал?
-Ночь же глухая, как идти?
-Ночь? - удивился пьяница. - Н-н-да, похоже. В окнах темень. Надо это отметить. Так завтра сходишь! И я с тобой.
-Нет уж, я лучше один,- испугался Валериан, - ты мне стал только несчастья приносить. Обойдусь!
-Хрен с тобой, обойдуйся... нет, обойдайся без меня. Адрес помнишь?
-Ещё бы не помнить. На всю оставшуюся жизнь.
-Тогда, значит, тогда, то есть завтра! А я вот допью "вискарь" и завалюсь спать, - друг захихикал, - буду спать за двоих... За тебя побольше. Считай, ты отоспишься. А пока - пей!
Водки Валериан пить не стал, хотя и налил почти полный стакан. Поднеся стеклянную, с терпким запахом посудину к губам, он, вдруг, явственно представил себя лежащим без движения на полу, с посинелым, опухшим лицом. "От водки-то и умирают чаще всего во сне, - вспомнилось ему. - Нет уж, не буду. А вот к Катилине надо идти. И поскорее, а то с ума сойду".
Водка была отставлена в сторону, стакан остался стоять на подоконнике в кухне. Ночь мужчина провёл сидя в кресле или бродя по квартире, выходил на балкон, выкурил почти две пачки сигарет. Утром позвонила жена и сообщила, что мама разболелась всерьез, и она останется с ней ещё на недельку. Затем позвонили из Омска, и женский, слезливый голос сообщил, что его старинный друг, которому он тайно от всех был должен приличную сумму денег, не только скончался три дня тому назад, а будет похоронен уже сегодня, то есть Валериан, даже если бы захотел, никак туда не успеет. Кладя трубку, актёр вспомнил, что впервые у него не болит колено. Всё, что говорила гадалка - сбывалось. Холодок пробежал по спине. "К Катилине, сегодня же! - решил Валериан.
"Сегодня" обернулось поздним вечером, после нудной репетиции, где актёр опять трижды ошибался в тексте, да и вообще выглядел вялым и апатичным, после бегства от пытающейся переговорить с ним Ангелины, позднего обеда и вечернего спектакля, где он появлялся всего два раза в середине действия. Этого позволило ему уйти пораньше, не встречаясь с любовницей, и ровно в девять вечера он стоял перед грудой обгорелых развалин, протирал глаза и бился крупной дрожью. Дом гадалки явно сгорел, мало того, большинство остатков его, видимо, уже растащила тяжелая техника, а сейчас средней силы бульдозер сгребал ломти строения в бесформенную кучу. Пахло гарью, мало кто из редких прохожих обращал внимание на происходящее, но Валериан нашёл все-таки какую-то остановившуюся немолодую женщину и спросил:
-Вы ни знаете, что здесь произошло? Дом же здесь стоял, кажется...
-Стоял, - охотно вступила в разговор женщина, - да позапрошлой ночью, ещё до полуночи, и загорелся. Здесь всего три квартиры были заселены на первом этаже. Никого не спасли. Загорелся весь, а кругом же сухие листья! Он как рухнул, дом-то и - всё! Говорят - поджог был...
"Сигарета! - мелькнуло в голове Валериана. - Он же бросил её в листья".
-...а пожарные приехали через полчаса. Застряли в "пробке". Расчистили - пять трупов, один детский.
Женщина довольно потёрла руки.
-А вообще, - она понизила голос и оглянулась, - здесь нечистая сила водилась. Дом какой-то странный был. Каждый месяц кто-то умирал. Потом крыша светилась. Ей Богу! - она перекрестилась, снова оглянулась и добавила, - здесь, говорят, ведьма жила...
Женщина оглянулась ещё раз и ушла. "Как же я теперь всё узнаю? - испуганно поразился мужчина, вглядываясь в пустоту, возникшую вместо дома. - Это же мистика, мистика!" Валериан бесцельно пнул какой-то серый предмет, вгляделся и узнал в нем переломанный, запачканный козий череп...
В эту ночь он бродил по городу. Домой он идти не смог, потому что даже представить себя мечущимся в жестких стенах было страшно. Сначала актёр прошёлся по Старому Арбату. Это было интересно. Валериан посмотрел выступление молодого факира, уличных музыкантов, но после десяти часов улица стала пустеть. Актер зашел в чебуречную, выпил кружку пива, съел вкусный чебурек. Ужин оказался недорогим, но навалилась такая сонная одурь, что он поскорее выбрался из светлого помещения, и его тут же охватила за талию какая то светловолосая девица в узкой чёрной куртке и высоких сапогах.
-Что тебе? - спросил, немного оживая, мужчина.
-Давай поцелуемся? - предложила девушка и, привстав на цыпочки, прижалась своими губами к губам Валериана.
Поцелуй оказался приятным, девица хорошо пахла, Валериан заметил, что выглядела она очень чисто, почти без макияжа, а руки показались ухоженными и тоже вполне чистыми.
-У меня нет денег, - сказал мужчина, слегка отодвигая от себя гибкое тело. - И... устал я.
-На деньги мне наплевать! Я люблю парней старше сорока. Поцелуемся? - она снова прильнула к мужчине, и во время глубокого, с засосом, поцелуя её левая рука скользнула к ширинке Валериана и уверенно сжала его мужское достоинство.
-Слушай, - еле переведя дыхание, и уже обалдевая, изумился актёр, - я действительно пуст. Ни денег ни сил.. Ничего не получится, точно...
-Получится! - уверенно ответствовала девица. - Вот отойдем в скверик в том переулочке, я место знаю, и я всё тебе сделаю. Сама! Ты только слушайся меня. Давай поцелуемся?
-Вика! - раздался резкий крик, донесшийся от громадного здания театра. - Вика, стерва, ты с кем?
-Ой! - Вика отшатнулась. - Идиот мой пришёл. Действительно, не получится сегодня. Приходи завтра! Сюда же!
Девушка быстренько зацокала каблучками по направлению к Смоленской площади. Фигурка её оказалась и стройной, и упругой. Через полминуты за ней промчался, наверное, тот самый идиот, невысокий, но очень широкоплечий парень в гриве тёмных, курчавых волос. Валериан увидел, как парень догнал Вику, дернул за руку, а девушка, будто удивившись, плеснула руками, прильнула к нему и поцеловала в губы. Потом они согласно, под руки, пошли дальше, и все-таки девушка сумела оглянуться, и Валериану показалось, что оттуда донеслось: "давай поцелуемся".
Приключение оживило Валериана. "Так можно и о сне забыть", -развеселился он, бодро шагая посредине улицы. Он прошёл весь Арбат, нырнул в метро, доехал до Курской, погулял по громадному зданию вокзала и поймал себя на мысли, что боится сесть где-нибудь поудобнее, где можно заснуть. Все-таки он посидел на жёстком креслице в Зале ожидания и, почувствовав, что вот-вот уснёт, вышел на перрон, где долго провожал и встречал поезда. В это время наконец-то, впервые за последние дни, стал накрапывать дождь, и Валериан с наслаждением принимал на лицо и открытую голову прохладные капли, которые словно вливали в него бодрость и ток жизни.
Дважды звонил мобильник. На вызов Ангелины Валериан не стал отвечать, а другу-пьянице соврал, что он "занят с женщиной". Потом снова стал бродить по светлым залам вокзала, пристраиваясь, иногда, к очередям в кассы. Это он делал для того, чтобы охрана или полиция ни прицепились бы к нему. Пил кофе. Утро он встретил небритым, осунувшимся, но довольным, что сумел одолеть ночь.
Дома он принял прохладный душ, побрился, затем, старательно обходя диван, но всё-таки постоянно косясь на него, переоделся в спортивный костюм, приготовил крепчайший кофе и стоя выпил его. Немного болели уставшие ноги, но садился актер только на стул, где уснуть было невозможно. Кресла он стал бояться, а диван, кажется, вообще, вычеркнул из своего обихода. Лёгкий насморк принял с радостью, так как появилась постоянная необходимость доставать платок, сморкаться, отрываться от сонного бытия. Ел всухомятку, намазывая колбасу толстым слоем горчицы. Острое тоже немного мешало сну. Так он дотянул до четырех часов и поехал на вечерний спектакль, где он играл важную, хотя и не главную, роль отца невесты из старинной жизни. В метро он стоял прямо, жестко держась в поручни вагона, щурясь на лампы. Валериан заметил, что обычные шумы в подземке стали глуше, невнятнее, а люди и предметы стали мягче в формах, расплывчатее, даже толще.
В гримёрке, слава Богу, был и второй её жилец, ехидный молодой актер по фамилии Тароковский, который сразу же выдал коллеге парочку анекдотов. Ничего не понимая, беспрерывно зевая, Валериан вяло переодевался и, вдруг, спросил:
-Богдан, а ты хотел бы умереть во сне?
-Во сне? Нет! Только в бою, с криком "ура" или на женщине, с воплем "давай"!
-Я серьезно, - раздирая рот в очередной зевоте, сказал Валериан, - вот тебе гадалка, к примеру, сказала, что ты помрёшь во сне. Ты бы обрадовался?
-Гадалка молодая?
-А это тебе зачем?
-Ну, с молодой можно и во сне, а так - не согласен.
-Почему?
-Тупая смерть, не знаешь когда - раз! Что-то обязательно не успеешь в этой жизни - два! И... и...
В гримёрку заглянула помощник режиссёра:
-На сцену, на сцену! На пролог!
-Зрителей много? - поинтересовался Тароковский, пока Валериан тяжело, хватаясь за край стола, вставал.
-Больше половины зала! - победоносно вскинула голову помреж.
...Катастрофа случилась в середине второго акта. В антракте Валериан выпил две чашки кофе, куда тайком плеснул солидную порцию коньяка. И второй акт начал судорожно весело, даже "заведя" партнёров, приведя их к состоянию куража. Но вот в картине, где он должен был вести свою дочь на венчание в церковь, "отца" вдруг качнуло, и Валериан вцепился в лиф белого платья и повлёк его, топчась боком, куда-то влево, сдирая начисто платье с тела актрисы, обнажив её пухлые груди, аккуратный животик и полные бёдра. Невеста, оказавшись в одних трусиках, стала вырывать платье из рук бестолково дергающегося "отца", а Валериан отчаянно махнул рукой и смачно разбил нос "жениху", то есть Богдану Тароковскому. Кровь хлынула фонтаном. В зале, хохочущем и свистящем, кто-то закричал - "доктора!", занавес не опустился, а прямо таки рухнул на невесту, судорожно пытающуюся нацепить разорванное платье на перепачканное кровью тело, так как ей взялся помогать Богдан, из носа которого всё ещё хлестала кровь, пачкая всё, в том числе и невесту и платье.
Режиссер, бледный и злобный, подскочил к Валериану, сильными руками притянул его к себе за лацканы сюртука и мгновенно учувствовал запах коньяка:
-Пьян? - свистящим шёпотом спросил режиссер, отклоняясь для удара -Нажрался? Вон из театра! Сейчас же! Вон!
Оглушительная пощечина сотрясла Валериана, кто-то толкнул его в спину, за кулисами его подхватили на руки рабочие сцены, помреж и оттащили в гримёрку, где актеру накинули куртку прямо на сценический костюм и вывели из театра через служебный вход. На улице, под зонтом, его ждал друг:
-Я понял, что тебя сейчас выставят! - закричал друг.- Ну, ты герой! Такой стриптиз устроил. А я готов к встрече, вот!
И потряс бутылкой дешёвой водки...
...-Ты, ты поджёг! - кричал Валериан на друга, крупными шагами меряя свою комнату. - Ты привёл меня к ней, этой ... Катилине, гадалке и ты же поджёг дом, чтобы я вот так мучился.
-Дурак! Дурак! - визжал в ответ ошеломлённый пьяница, брызгая слюной. - У тебя больная психика, и ты теперь валишь всё на меня! От одного окурка дома не сгорают.
-Ещё как сгорают! Сколько алкашей подохло в своих постелях, забыв загасить сигаретку. А ты её шваркнул прямо в сухую листву...
-А ты прямо-таки всё видел...
-Именно! Видел!
-И из-за этого перестал спать?
Валериан остановился. Друг воспользовался этим и вложил в руку актёра стакан:
-Давай ...
-Поцелуемся? - подхватил Валериан, плавающий в каком угаре обрывков воспоминаний, наваливающееся темноты, разрываемой неожиданными сполохами просветлений, где мелькнула и Вика с Арбата.
-Вот! - подхватил друг. - Во! Ты уже и ориентацию меняешь...
Валериан засмеялся, смех подхватил и друг. Но пьяница остановился быстро, а Валериан хохотал долго, дёргаясь, и лишь когда в смехе стали проскальзывать истеричные нотки, он зажал свой рот ладонями и прекратил смех.
-Стой! - вдруг как-то трезво и мощно сказал друг. - Садись! Садись! Я знаю, что делать! Садись! И руки положи на стол.
Валериан почти падая сел на стул, положив руки на стол. Друг сел напротив, накрыл его кисти своими ладонями так, как накрывала их и Катилина.
-Слушай и успокойся. Я теперь буду говорить! - руки пьяницы стали теплыми, но немного дрожали. - Слушай! Слушай!
-Да слушаю я!
-Слушай ещё раз. Сон, которого ты так боишься, малая смерть. Мы тысячи раз за жизнь умираем на время...
-Но мы знаем, что проснёмся!
-Да!? А вот и нет! Мы не знаем, проснёмся или нет. Это самообман. Мы можем умереть во сне от тромба, может загореться дом, нас могут убить грабители! И это касается всех! Всех! Мы просто не думаем об этом, а ты думаешь! Ты попал в туман предсказания, поразившего тебя только потому, что его сказала таинственная гадалка. Она сказала - но не расшифровала! А ты, издёрганный, развинченный, мнительный и, не обижайся, трусоватый человек, принял это как судебное решение о казни! Но...
-Именно! - Валериан застонал. - Именно - она меня приговорила, но не сказала, когда меня казнят! У меня нет даты казни, значит, казнить могут в любой момент! И именно во сне!
-Так засни сейчас. А я поберегу твой сон. Чуть что - толкну в бок! Или "скорую" вызову...
-Да? А завтра? А послезавтра? Каждую ночь будешь сидеть? Да и сегодня неизвестно, что будет. Ты почти полную бутылку водки выпил. И сам вот-вот заснёшь. Вон, глаза таращишь! Да и не в тебе дело. Ты пойми - я хочу перестать бояться! Я уже, может, и умереть и спать хочу одновременно и с одинаковой силой... С одинаковой силой!
Сказав это, Валериан, застыл. Он поразился своим же словам. Удивился и друг, явно ослабевший после своего монолога:
-Так, может, ты просто хочешь уйти из этой жизни в... другую, что ли? Так уходи! И не мешай нам! Всех замучил...
Он торопливо допил водку в своем стакане и, упав грудью и головой на стол, заснул, пробормотав:
-А мы спим и ничего не боимся... Вот усну и хорошо бы не просыпаться...
- А я хочу и жить, и спать! Как это сделать? Я схожу с ума...
Ответом был храп. Валериан постоял над другом, как над трупом, слегка склонившись. У него кружилась голова, набитая какими то фантастичными, колыхающимися видениями, казались живыми, разноцветными лучи от уличных фонарей, пульсировали виски, и, что он воспринимал уже как реальность, слышались перебивающие друг друга голоса, куда то зовущие, что то предлагающие. Перебивал всех пронзительный женский голос, в котором ясно прослушивалась фраза "Всё сбудется, всё сбудется. Будет и жизнь и сон". Голос напомнил ему Катилину, и он даже оглянулся, но гадалки нигде не было.
-Как это? - вслух спросил Валериан, уставив невидящие глаза в темные шторы. - Это нереально...
-Будет и жизнь, и вечный сон! - грянул слаженный невидимый хор из всех голосов. - Ты добился его!
Падая, Валериан слегка стукнулся виском о край стола, его тело развернуло, и он почти мягко уложился на грязный палас, широко раскинув руки...
* * *
-Lёtne - означает забвение, argos - бездеятельность! Получается, что летаргия, это бездеятельное забвение! По гречески! Да и по нашему - то же самое. Явление до конца не изученное, тем более у нашего спящего явное психическое истощение. Да и удар в висок... Вывести его из этого состояния - задача неясная. Всю неделю пытались, но... Он может сам проснуться в любой момент, а может спать десятки лет. До смерти.
Лысый, грузный врач, внимательно посмотрел на собеседника. Друг-пьяница был сейчас трезв, чисто одет (даже при галстуке), напряжен и внимателен.
-Это вы вызвали врачей?
-Да, я, - ответил друг.
-Вы его родственник?
-Нет, друг.
-А где же семья, жена?
-Жена отказалась ехать в больницу. Дети, два сына, где то на Камчатке. Оба хорошо пьют, бродяжничают и вряд ли прилетят. А что?
-Надо же как-то решать с телом. Хорошо бы вам забрать его, то есть не вам, а родственником, или же они должны написать заявление, что отказываются от него, и тогда, - врач широко развел руками, - его тело - полигон для экспериментов.
Друг поник.
-Всё ясно, - врач тяжело встал и протянул руку. - До свидания, спасибо за помощь, а с женой мы свяжемся официально.
На залитой дождём улице мужчина постоял перед громадным, почти в квартал, серым зданием больницы, где в долгом сне лежал его друг.
-Ну, вот,- сказал он, слизывая с губ капли воды, - ты, Валерка, теперь получил и сон, и жизнь. Красивое слово: летаргия! Ностальгия - тоже ничего словечко! Пневмония - ну, это фигня! А летаргия - красивее всего! Ах, Катилина, Катилина, гадалка чёртова, что натворила! Что ж, пойду я спиваться дальше. Буду пить за пробуждение от сна своего друга. Интересно, а сны ему снятся?
Он побрел по серому тротуару, мимо мрачной, длинной стены, шел, разбрызгивая лужи, а редкие встречные прохожие, прятавшиеся под зонтами, слышали глухие, беспрестанно повторяющиеся слова: