Мария движется ко мне, пронизанная пыльными лучами солнца. Желтый вокзальный туман вокруг нее светится, а свежая прохлада заставляет мое сердце биться быстрее обычного.
Я узнаю Марию по окружающему ее свету, и еще по особой линии спины и посадке головы.
Я узнаЮ ее всегда, и узнАю среди сотен других, как в тот день, когда ее силуэт промелькнул мимо окна моего поезда на подмосковной станции Покровка.
Табличка с надписью "Покровка" и изгиб спины Марии словно прожгли дыры на сетчатке моих глаз. Я ослеп, и слепой и потерянный бродил по Ленинградскому вокзалу, встречая все приходящие электрички, пока, наконец, Мария не вышла из дверей одной из них.
Моя любимая невысока ростом и, наверное, не идеально сложена. Но это неважно, или становится неважным, когда я смотрю в ее глаза и нахожу там глубину, в которой хочется забыться.
Волосы у Марии черные, она зачем-то еще и красит их в черный цвет, должно быть химический черный ярче обычного, который отливает синевой в ее густых и прямых волосах.
Мария никогда ничего не просит.
Мне позволено быть хозяином положения, и только с ней я понимаю, что все мои прежние попытки быть мужчиной терпели неудачу.
Мне нравится оттягивать все сладкие моменты, и ловить вопрошающий взгляд, который смягчается одной моей улыбкой.
Осенний день короток, и мы с Марией еще успеваем пройтись по парку, в котором не торопятся выметать падающие листья, и их можно пинать ногами.
Мои брюки в пыли, а маленькие ботинки Марии совсем посерели, и перед выходом из парка мы останавливаемся, чтобы привести себя в порядок. Мария расстегивает пальто, чтобы достать носовой платок, а я успеваю обнять ее в теплом пространстве между пальто и платьем. Мы еще минуту стоим, замерев, потом я целую ее покрасневший от холода нос, и мы едем - сначала по адресу, который является целью моей командировки, а потом домой к Марии.
На проходной, пока я оформляю пропуск, вахтерша неодобрительно рассматривает Марию, ее коричневое пальто и черные туфли. И цветы неизвестной породы, которые она сжимает тонкими пальчиками.
Дом Марии пахнет свежевыстиранным бельем и сухой травой. В этом доме не бывает осени, здесь отменены времена года. Я люблю его так же, как любил дачу своего деда, воспоминания о которой у меня сохранены в двух деталях - солнечных полосах, проникших через мансардное окно, и крашеных половицах на веранде. И там и тут мне спокойно и тепло, и можно безбоязненно отдаться течению времени и событий.
Пирог, и чай, и цукаты на тарелочке, запах меда от мокрых волос.
Еще один звонок, который должен завершить день.
-Да, это я. Да-да, все в порядке. Замечательно! Шалит? Скажи ему, что отменю поход в Луна-парк. Как у Наташи в школе? Ну молодцы! Целую всех!
Мария в комнате стелет постель. Я знаю, что она слышит меня и, возможно, плачет.