Открывая душу первому встречному, ты рискуешь оказаться последним из дураков.
Владимир Эдуардович Казарян
Следующим утром она рыдала.
Ника Волкова не могла простить себе, что отбросила последний шанс вместе с рукой Кавериной. Как можно было поступить настолько глупо? Показала гордость?! Неужели ты не понимала тогда, чего бы ты добилась в их окружении? Ты бы не просто показала всем своим обидчикам, дав им познать, что такое Роза и двойная Маймакса, ты бы и свою жизнь скрасила! Возомнила себя непонятно кем, понавешала ярлыки, выдумала, будто ты особенная и не способна общаться с людьми, а что на самом деле? Не думала ли ты, что то были не твои люди? Представь, ведь ты бы снова познакомилась с Андреем Кавериным, а как влияет окружение! Дура, Волкова, ты просто дура! Так тебе и надо, ты сама виновата, да, теперь одиночество - вина твоя и только твоя. Тебе был дан шанс, о котором ты и мечтать не могла. И что? Что ты натворила?!
Регина Каверина не подойдет к ней снова. Она упустила последнюю возможность. Теперь уже точно конец. Нет пути назад. Вчерашний день не вернуть. Все потеряно.
Не хотелось ни идти в школу, ни что-либо делать. Даже писать или читать не хотелось. Теперь любые напоминания о дружбе сдавдивали её. Как и полгода назад, Ника уже подумывала наложить на себя руки...рано или поздно она это сделает, ведь какой смысл жить? Она никому не приносит радость, себе в первую очередь, она никому не нужна, и даже семье её будет лучше. Осталось только повзрослеть, убедиться и набраться мужественности сделать это. Не сейчас... Почему-то она боялась сделать это сейчас, и дело тут не в боли. Глупое подсознание шептало, что еще рано...и еще не поздно.
Уже завтракая, Ника обдумывала, почему она вчера сделала так. Только ли из-за мнимой гордости? Или страх тоже сыграл роль? Желая успокоить себя и оправдать, она взяла планшет, зашла в местные "паблики", нажала на лупу и ввела "Алекс Лазарев".
Ника знала: где он, там и вся компания. Все четверо были связаны с ним так или иначе. Конечно, в интернете в основном писали неправду или правду в преукрашенном стиле, но иного пути не было - ее родители приехали из другого города в девяносто восьмом, когда Лазарев был только главой New Generation, и о его преступлениях знали только с языка знакомых. Ника могла ввести и "Макс Велл", но Велл был пока жив, а, насколько она знала, все тайны раскрываются после смерти. Особенно когда речь идет о бандитах. Вряд ли в девяностые кто-то рискнул бы рассказать нечто секретное об Алексе, ведь это стоило бы им жизни. Но Алекс мертв уже десять лет, как и вся его семья, включая жену и исключая единственного сына, который его едва помнит и вряд ли знает, какие слухи правда, а какие нет. Прежде Нику не интересовала деятельность Алекса, но сейчас она чувствовала необходимость убедить себя в правильном выборе. Данил показался ей классным три года назад, но за это время его личность обросла порицаниями. Одно дело - общаться с маймаксонскими, и совсем другое - когда полиция ночью притаскивает тебя домой за пьяные дебоши на улицах.
"Потом меня поражало, как можно судить человека только за родителей, особенно тех, кого он почти не знал, но если вспомнить меня еще до глубокого знакомства с ним, я руководствовалась той же тупой логикой. Хорошо, что мне хватило мозгов вовремя остановиться".
Ника не знала, кто был Алекс. Как и мало кто, кроме, наверное, одного человека. Эту тему не обсуждали открыто, но временами в разговорах о Маймаксе Лазарева упоминали то как наркодилера, то как убийцу, то как грабителя, не в состоянии сказать, за что его посадили. Доподлинно ясно было одно - полиция годами искала улики против него, но с поличным Лазарева поймал сам глава администрации. И как раз его судьбу знают все - опасаясь мести со стороны оставшихся на свободе сообщников Алекса, он уехал с семьей в Москву. Сейчас они, Дмитриевы, известны всей стране: депутат Государственной Думы, жена - модный дизайнер, а старшая дочь - успешная модель. Алекс же просидел значительно меньше, чем заслуживал - всего четыре года, после чего при загадочных обстоятельствах нашел деньги, выкупил захваченный им у Дмитриевых еще до заключения торговый центр и дал основу тому New Generation, что сейчас завлекает половину области.
Нике мало что открылось, а открытое не впечатлило - всего лишь слухи, не имеющие силы без доказательств. Поразил её только возраст Алекса Лазарева: он начал как бандит еще в девятнадцать, мигом продвинулся, и. выходило, погиб, не дожив и до тридцати пяти. Вроде ничего удивительно, но все равно странно, будто жаль: ей бы не хотелось, чтобы через десять лет после её смерти о ней активно расходились сплетни. Ах, Ника, о чем ты? Да разве кто-нибудь вспомнит тебя даже через пять лет, когда ты уедешь учиться? Нет. Может, это и к лучшему.
Что бы она ни вычитала, в душе оставался неприятный осадок. Хотелось выскрести его ногтями, но Ника не знала, как проникнуть внутрь себя. Не знала она и как перестать думать об одной только компании, об отказе Регине. Карина Вишневская её ничуть не волновала. Не до Карины ей было, а та даже не пришла в школу. Испугалась, решила Ника.
В ужасе Волкова поняла, что теперь ей одной придется принять удар расспросов. Слух о вчерашней стычке облетел целый город, не обойдя стороной и первую школу.
"Я уже сталкивалась с расспросами до этого - когда перевелась в середине года. Ох, как же хотелось тогда исчезнуть! И в тот момент мною овладели похожие чувства, но я мысленно дала себе пощечину и напомнила, что Регина Каверина в десять раз страшнее всего моего класса вместе взятого, а значит, мне нечего бояться. Забавно, как короткое время уменьшает прежние переживания: класс отошел на задний план, впереди встала компания. Компания моей мечты. Кем бы ни был Алекс Лазарев, не стоит равнять с ним Данила. В самом деле, Волкова, он не причинил тебе вреда, напротив, а ты судишь его за преступления, которые он не совершал, и к тому же не факт, что правдивые. Вот поэтому ты так и не завела друзей, ты вечно смотришь не туда!"
Она не должна записывать Данила и его компанию во враги только потому, что сглупила. И нечего оправдывать себя с помощью Алекса. Её, как подругу, бросила Карина, а не Данил Лазарев. Травлю против неё начал Укропинский, а не Данил Лазарев. По любому поводу её по-хамски задевала Кондратова, а не Данил Лазарев. Причиной её слез становился кто угодно, но не Данил Лазарев и его друзья, а значит, у неё нет права судить их. Данил воспитан, он обращался с ней, как с девушкой, в то время как одноклассников её, может, и не задерживали в Маймаксе, но вряд ли учили приличиям и вежливости. Да и остальные... Андрей поднялся высоко, не ступив на чужие головы. Прошлый класс Ники свел её с ума, но добились ли они хоть части того, чего и Каверин? Регина, конечно, страшна. Но она так и не тронула Карину, лишь предупредила, не обидела она и Нику, наверняка задевшую её достоинство. А Макс Велл? Даже если в Маймаксе он был убийцей, до города он не доходил. Та же Карина мигом бы замолчала, врежь он ей - где проблема? - но и Макс сдержался. Он сказал ей тогда, что в Маймаксе подобное не прощают, но они не в Маймаксе, и здесь он не собирался причинять ей вред. Эта компания не хуже её школы, подумала Ника, даже лучше, и что же она выбрала?
Безумная идея посетила её. Идея снова попробовать. Объяснить Регине, что вчера она была в ужасном настроении. Вдруг сработает? Конечно, она собиралась договориться не с Кавериной, а с тем, с кем ей уже удалось пообщаться - Данилом Лазаревым. Она его спасла. Он не может ей отказать.
Ника перебирала в голове идеи для сообщений "ВКонтакте", чтобы те не выглядели приглашением на свидание.
Надо действовать, решила Волкова. Иначе ты всю жизнь пробудешь одна. Раньше общение нужно было ей только ради статуса, чтобы не чувствовать себя одинокой, теперь же она усмотрела большую выгоду - сколько ей может дать дружба с Андреем Кавериным! И разве не хочется ей узнать, кем же был Алекс Лазарев? Она писала рассказы, и маймаксонский опыт Велла помог бы ей в этом. Как и любой здравомыслящий человек, Ника никогда бы не рискнула отправиться в Маймаксу в одиночку.
Из Маймаксы не возвращаются, говорили кругом. Эта поговорка имела двойной смысл: здесь не убивали всякого "не своего", ступившего на запретную территорию, но редко кого не замечали маймаксонские. Правда в том, что не оставалось не знавшего о Маймаксе, и приезжали туда с родственными целями: испытать судьбу, найти новые ощущения, почувствовать кайф от жизни. Если таких людей не принимали, редко кто находил в себе ум не нарываться, ведь в основном в Маймаксу стремились школьники. А для тех, кого принимали, поговорка заменяла сразу две: "нельзя попробовать один раз" и "бывших наркоманов не бывает".
Ника четко понимала это. Она была двенадцатилетней девочкой, и вряд ли маймаксонские бы восприняли её всерьез, объявись она перед ними одна. Но с Максом и Данилом её не посмеют задеть.
"Рискнуть и попробовать я быстро решила, потому что в своем положении не теряла ничего. Будь у меня выбор между старыми друзьями и компанией, я бы, наверное, задумалась. Но у меня не было такого выбора, и я знала, что если провалюсь, то не опущусь ниже, чем есть, а всего лишь опять останусь одна.
На все сто я была уверена, что не затеряюсь в Маймаксе. Не знала я только, что затеряться можно не только в Маймаксе, но и вообще везде".
К Нике пытались подобраться, спрашивая о компании. Отвечала она сухо и неоднозначно.
-Знакомы немного.
-Нет, я не знаю, почему на них набросилась Карина.
-Я однажды помогла Данилу.
-Да, он нормальный. Нормальнее многих.
-Просите, я не проводила Регину через металлоискатель.
-Понятия не имею. Я не заставала его с наркотиками или трупами жертв.
-Не была я в Маймаксе.
Нику раздражало внимание, но с другой стороны её заметили, и это было чудесно. Заметили не чтобы посмеяться, поиздеваться над ней, не ради мерзких и колких вопросов.
Ника Волкова снова решила пойти домой через скейт-парк. Нечего оттягивать. Регина не повторит ошибки дважды, но через Данила она сможет выйти на компанию. Если же она их не встретит - в скейт-парке они появлялись редко, куда чаще в Нью Джи или Маймаксе - то уже тогда попробует написать.
Она встала напротив мутного школьного зеркала и обвязала шею привезенным из Франции клетчатым шарфом. Хотя депрессия оставила на её лице темные круги под глазами и серьезные проблемы с кожей, которые приходилось замазывать тональным кремом, Ника по-прежнему любила свою внешность. Приходилось. В её положении нельзя быть недовольной собой, иначе её слабость заметят. Андрей Каверин никогда не говорил о своих недостатках даже в шутку, что позволяло окружающим верить, будто у него нет их вовсе. Впрочем, глядя на него, трудно посчитать иначе.
Ника вышла на улицу. День выдался не таким солнечным, как вчерашний: небо застелила исхудавшая и грязная облачная перина, сквозь которую блеклым белым огоньком проглядывало солнце. Серый туман навеивал тоску и вытягивал вдохновение. Неподходящая погода, решила Ника, но если она продолжит откладывать, сделает только хуже.
Когда она шла в сторону сквера, её нагнал Комаров - мальчик из класса. Они с Никой не были друзьями, но никогда не были и врагами. Волкова не чувствовала пренебрежительного отношения от него. Он никогда не общался с её обидчиками.
Так что его действия неприятно поразили.
Комар поздоровался, спросил, куда она идет, и взглянул на шарф. Вмиг глаза его загорелись, и он выдал:
-Красивый шарф. Где взяла?
-Из Франции привезли. - Ника постаралась произнести это без нот хвастовства. - А что, тоже себе захотел?
Она сказала это с улыбкой, несерьезно, и ответ тоже приняла за шутку:
-Почему бы и нет? - и тут он ухватился за край и легким движением руки сорвал с неё небрежно наброшенный шарф, а затем стрелой рванул вперед.
-Ты дебил?! - разозлилась Ника и попыталась его догнать, но на ботинках с небольшим каблуком и при низких способностях к спорту ей это не удалось. Овальная точка, называемая одноклассником, отдалялась все дальше, и Ника в итоге остановилась и махнула рукой.
Тем временем Данил уже поджидал в назначенном месте. Зная, что у Ники пять уроков, он ушел со своего последнего, и понимал, как ему влетит. Других бы, возможно, и не заметили, но за Данилом Лазаревым пристально следил почти каждый учитель, и в случае нарушения на него немедленно жаловались директору. Без этого не обходился почти ни один день: Лазарев не делал домашнее задание, не слушал учителя, на уроках или спал, или ел, или сидел в телефоне - и это считалось примерным поведением в сравнении с моментами, когда он срывал их. Вечно в синяках и ссадинах, всегда растрепанный, в одежде полностью противоположной школьной форме, Данил часто становился героем скандалов; в последний раз он был замечен в компании маймаксонских в три часа ночи, и его лицо до сих пор не выздоровело с того случая. На него составляли не один протокол за хулиганство, а в соцсетях местные пытались выяснить, почему он еще на свободе: сирота, несовершеннолетний, ни одного уголовного дела, покрывают Каверины - причин находилось множество. Но горожане, как и сам Данил, понимали: ничто не вечно. Лишь немногие, мало его знающие видели в нем наследника New Generation, большая часть предсказывала, что торговый центр так и останется Кавериным, в то время как Лазарев закончит в тюрьме. Макс Велл и Регина Каверина не уставали намекать ему на это и даже были готовы поспособствовать. Данил, как бы ни хотел поспорить, и сам давно поверил. Его прекрасно знают сыном преступника, и его моментально обвинят в любом преступлении, где только заметят. Велл говорил, что Данилу не хватит ума оправдаться, его посадят, не спросив, чего никогда не случится с Максом - тому все сходило с рук. И Лазарев не спорил с очевидным... Спорил за него кое-кто другой, а именно - Андрей Каверин. Андрей всегда говорил, что в каждом втором видит "слабую русскую олигофрению", но когда Данил подумал на себя, блондин ответил - нет. Каверин знал ответ на любое замечание Велла и говорил им с Региной, что Данил еще обгонит их всех, не используя подлости и обман, и однажды каждый хоть раз открывший рот не него будет в ярости кусать локти и биться головой об стену. Один Каверин ссорился с Веллом ради него, пусть и любую ссору Макс мог выставить неадекватным наездом. Однажды он даже сильно вломил ему - Велл не показывался в Маймаксе, пока синяк не зажил - но потом был вынужден отказаться от этого метода. За все это Данилу иногда становилось стыдно завидовать Андрею, и он был готов принять, понять и простить ему все, что не приняли, не поняли и не простили другие.
Противно участвовать в плане Велла, но выбора ему не оставили, как и всегда. Пацан и девчонка скоро будут здесь, стоит насторожиться. Он подаст сигнал.
-Попробуй догони! - расслышал Лазарев сигнал, выскочил из-под каменного забора, встал на пути Комарова и одной рукой схватил его за шиворот. А затем к ним подошла запыхавшаяся, едва дышащая Ника. Пальто ее небрежно раскидал ветер, блестящие ленты темно-русых волос спадали на покрасневшее от бега и ярости лицо.
"И вот, я увидела Данила и сразу же все поняла.
Комар меня не трогал. Никогда. А Данил Лазарев не появлялся в районе школы, сколько бы ни ходила я по той дороге. Оно выглядело слишком подозрительно и... подстроенно".
Комаров пытался вырваться из крепко схватившей его левой руки Лазарева, когда тот вырвал шарф и швырнул Нике. Ткань полумесяцем скользнула по воздуху и, облетев протянутые руки Ники, плавно опустилась на асфальт.
-Блять! - вырвалось у неё. - Ой! - прикрыла Ника рот. Она, наверное, впервые ругнулась матом вслух. Пройдут года, и она будет удивляться своей детской сдержанности.
На глаза ей попалась улыбка Комарова, неуместная в его положении, что еще больше убедило её в подстроенности плана. Они решили разыграть спектакль, подумала Ника,главная роль в котором достанется ей.
-А теперь извиняйся, - скомандовал Данил Комарову. Побитый, со шрамами, с грозой в голосе, Лазарев тем не менее скорее восхитил Нику, чем испугал.
-Извини, - простонал Комаров.
-Отпустить его? - синие глаза Лазарева уставились на Нику.
Данил разжал руку, и Комаров аккуратно выбрался. Через минуту его уже не было.
Ника стояла напротив Данила Лазарева. Бег обрызгал её нос каплями пота, ветер потрепал атласные волосы, и те уже не блестели. Одежда съехала, ботинки заляпаны грязью. Предстань она в таком виде перед Андреем Кавериным, ей было бы лучше закутать лицо в шарф и поскорее убежать. Но, к счастью, Данил не испытывал отвращения к небрежности, о чем легко рассудить по его собственному виду.
-Где же ты так долго пропадал? - строго с примесью насмешки, но с улыбкой спросила Ника, поднимая и оттряхивая шарф.
Она имела в виду, конечно, не поимку Комарова.
-Не до этого было, - ответил Данил, - хотелось бы еще встретиться, но одна хрень за другой навязалась.
Да, Ника, много хрени, о которой ты и подумать не можешь.
-Неплохо вы эту штуку с Комаром провернули. Я думала, убью его.
Слова с грохотом свалились ему на голову. Данил похолодел. Значит, она не поверила? Значит, план провалился? Ника умнее, чем думал он или Велл.
Данил стоял в замешательстве, не зная, что и как ему сказать. Пытаться переубедить её бесполезно, он только опустит себя. Придется подыграть ей.
-Так иначе тебя хрен уговоришь в скейт-парк пойти, пришлось разыграть сценку спасения.
Лазарев старался не думать, что бы сделал ему Велл за такие слова. Он прямым текстом рассказывал ей их план.
Ты не умеешь врать. Так говорил Андрей, но от него это не звучало упреком. Попытайся Данил выкрутиться, и он наломал бы дров, окончательно запутался и тем самым выдал бы всех. Да и заслуживает ли Ника, девочка, которая спасла его, открытой лжи и роли игрушки в руках Кавериной и Велла?
Тут его резко пронзила мысль. Чего он так испугался? Кого, Ники? Макс и Регина были никто ему. За Андрея и его тайну он не беспокоился. Вчера Велл был готов её, Нику, испугать уголовником - и только ради этой лицемерной предательницы Регины? Как же хорошо, что вмешался Андрей! Жаль, самому Лазареву не пришло это в голову.
-А зачем я вам? - удивилась Ника. - Регина Каверина всегда добивается нужного?
-Возможно, но не только она хочет видеть тебя.
-Меня пугает это... - призналась Ника.
Правильно, что пугает. Ты и не представляешь, с какими монстрами тебе придется столкнуться. Подумав об этом, Данил Лазарев почувствовал, как совесть впилась зубами ему в горло.
-У меня один вопрос - ты хочешь идти? Если нет, так никто тебя силой не затащит и ничего плохого не сделает, не пугайся. Я тупо зову.
Нельзя, чтобы она пошла с ним под давлением. Нельзя, чтобы это выглядело как выполненный приказ Розы. Если она пойдет с ним, то только добровольно, уйдет тоже, и никакая Регина не сделает за неё выбор.
"Я, как в сказке, стояла напротив указательного камня. Направо пойдешь - скажешь "да" - друзей найдешь. Налево пойдешь - скажешь "нет" - навсегда пропадешь.
Вот таким примитивным мне казался результат моего решения! Мир делился для меня на черное и белое, на дружбу и не дружбу. Что там, я не знала, как заводят друзей. Не знала, что знакомства и ежедневной болтовни еще недостаточно. Впрочем, уже через три года я с презрением относилась даже к тем, кому дружба далась легко, кто не прошел с друзьями огонь и воду, кто не делал выбор между другом и собой. Я не доверяла их отношениям, не верила в их прочность. Сколько бы они не говорили, как верны друг другу, я была уверена, что если с одним из них что-нибудь случится, скажем, его посадят в тюрьму, второй от него в итоге отвернется, перестанет писать и поддерживать, как бы тот на него ни рассчитывал. Друзья познаются в дерьме.
Тогда, двенадцатилетней девочкой, я еще не повидала ничего, что дало бы мне основания так думать. Иметь друзей, особенно таких крутых, виделось мне развлечением.
Разумеется, я согласилась идти с ним. Со второго раза я не имела права ему отказать, я чувствовала, что потом буду ненавидеть себя. И я, кстати, не пожалела. Сто раз я шептала себе, что лучше бы я послала его куда подальше и никогда не вляпалась бы в то говно. Ну, было бы им хреново, но без меня, я бы ничего о них не знала, не волновалась бы. Но теперь-то я вижу, что даже в двенадцать лет, будучи совершенно безмозглой, я могла принимать правильные решения. Можно сказать, это короткое "да" сделало меня мною. Откажи я, и мое развитие бы застыло, я бы не набралась того опыта, не поняла, что к чему, и никогда бы не повзрослела. Правда, согласие привело к литрам слез, но каждая слезинка стоила всего того, что дала мне эта компания и те следующие три года, навсегда изменившие мои представления о жизни.
Поразительно, что я и ума приложить не могла, как такая мелочь перепашет всю мою судьбу".
-Да, Данил, я, пожалуй, пойду, - равнодушно ответила Ника.